Мститель

Эрритен вошел в сарай и оставил дверь открытой – чтобы заметить Инес, когда она появится, и чтобы не зажигать фонарь. Лунного света вполне хватит для того, что он собирался сделать. Теперь темное пространство сарая пронизывало легкое серебристое мерцание. Эрритен постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Вскоре он уже смог различить неподвижную темную фигуру у стены. Спит? Он подошел поближе и склонился над женщиной. Криста лежала на спине и, казалось, не дышала. Внезапно Эрритен уловил слабое мерцание ее глаз, пригляделся и понял, что они широко распахнуты. Их взгляды встретились. И странное дело – в глазах Кристы он не увидел страха. Ему показалось, что в них нет ничего. Пустота. В последнее время у него иногда возникало впечатление, что она сходит с ума. Впрочем, в такой полутьме как следует разглядеть выражение ее глаз было практически невозможно. Да и какая разница, в конце концов?

И все же Эрритен почувствовал нарастающее раздражение. Что она так уставилась? Не отводя взгляда, как будто и впрямь не боится его. И даже не старается отодвинуться, вжаться в стену, как обычно. Нахлынуло острое желание ударить Кристу. Но нет, это лишь распалило бы его, вывело из равновесия, а сейчас ему как никогда требовалась ясная голова. Эрритен первым отвел взгляд, наклонился еще ниже и принялся развязывать хитрый узел, которым была затянута веревка на ноге Кристы, задержав дыхание, чтобы как можно меньше чувствовать исходящий от нее одновременно и отвратительный, и возбуждающий запах.

Покончив с этим, он отошел к середине сарая, отодвинул циновку и с усилием открыл тяжелую крышку, прикрывающее отверстие глубокого подпола. Оттуда пахнуло сыростью, холодом и застарелой, почти выдохшейся вонью.

Криста, наконец, завозилась в своем углу – видимо, поняла, что ее ожидает. Вообще-то подпол был местом наказания, но теперь ему предстояло стать ее могилой, хотя она пока об этом не догадывалась.

Это была очень глубокая и совершенно пустая пещера. Ну, если не считать засохших нечистот, которые накопились за все то время, что Криста провела внизу. В общем и целом совсем немалое время. Наверно, даже несколько лет, если учесть, что Эрритен сажал «жену» в подпол по поводу и без повода, иногда просто потому, что его безумно раздражал ее вид.

Он оглянулся и посмотрел на Кристу. Она тяжело поднялась и, словно притянутая его взглядом, медленно и как-то враскачку двинулась в сторону ямы. Ближе, еще ближе. Остановилась на самом краю и вдруг сделала то, на что прежде не отваживалась никогда.

Наверно, какой-то чисто звериный инстинкт подсказал Кристе, что происходит нечто необычное, а ведь ей даже не было известно, что Пауков в городе больше нет. Не дожидаясь, пока Эрритен столкнет ее, она сама спрыгнула во влажную, холодную темноту. Послышался глухой стук – и тишина. Ни стона, ни вздоха. Ничего.

Сука. Грязная, вонючая сука. Выжившая из ума, мерзкая, грязная, вонючая сука. Эрритена охватила такая слепая, неконтролируемая ярость, что на мгновенье даже мелькнула мысль прямо сейчас опустить вниз лестницу и задушить Кристу собственными руками. Нет, определенно он уготовил ей слишком мягкую смерть, она этого не заслуживает. Нужно было…

Внезапно ушей Эрритена коснулись еле слышные звуки – шуршание, легкий топот, сопение.

Во дворе промелькнула серая тень, но тут же метнулась к сараю и замерла на пороге.

– Хей? – негромко позвал Эрритен.

Крыс еле слышно заскулил, не решаясь войти внутрь, и эти звуки, столь же неповторимые, как человеческие голоса, позволили Эрритену определить, что перед ним не Хей, а Дранки. Странно, с тревогой подумал он, подошел к распахнутой двери сарая и присел на корточки. Дранки тяжело дышал, время от времени вздрагивал и беспокойно оглядывался назад. Девчонку должен был привести Хей, а Дранки вменялось в обязанность незаметно их сопровождать.

Бедняжка Зу-Зу сегодня не могла составить ему компанию.

Она лежала совершенно обессиленная, со страшной рваной раной и ожогами на спине, обложенная примочками из целебных трав. Когда крысы набросились на Данаю, мать Антара сумела-таки шарахнуть Зу-Зу тем, что подвернулось ей под руку – глиняным горшком с горячей водой. Хорошо хоть, что у бедной раненой крыски хватило сил доползти до дома. Поначалу она там и отлеживалась, но совсем недавно Эрритен бережно перенес ее в небольшую пещеру в толще прибрежных скал, которую называл «своей» и где держал каноэ и кое-какие рыболовные снасти. Там он постелил на землю ветошь и по возможности удобно устроил на ней несчастную крыску. Рядом разложил почти всю еду, которая оставалась в доме; сыр, творог, куски жареной курицы, несколько заботливо очищенных яиц. Тут же поставил глубокую миску с козьим молоком. Когда его дом запылает, здоровые крысы убегут, но Зу-Зу… Кто знает? Раны у этих животных заживали быстро, однако вряд ли она к тому времени по-настоящему оправится. Эрритену не хотелось рисковать.

Если бы все протекало как положено, то первым во дворе появился бы Хей, за ним Инес, а уж потом прибежал бы Дранки. Однако вот он, Дранки, а тех двух – Эрритен выглянул во двор – все еще нет как нет. Разум крысов, так же как людей и Пауков, оставался для него тайной за семью печатями, но Эрритен прекрасно обходился и без этого. Не обмениваясь ни словами, ни мыслями, они все равно отлично понимали друг друга.

Он потрепал все еще дрожащего Дранки по загривку, тот извернулся и лизнул его в ладонь.

– Ну-ну, успокойся, малыш, – негромко произнес Эрритен и, как обычно, стал высказывать разные предположения, внимательно наблюдая за реакцией крыса. Что-нибудь случилось с Хеем? – Дранки поднял острую мордочку и напряженно уставился на него бусинками своих отсвечивающих красным глаз. С девчонкой? Нет? Ну, вот видишь, значит, ничего страшного. Тогда что же? – крыс, мелко подрагивая, по-прежнему не сводил с него пристального взгляда. Может быть… Может быть… Кто-то идет за ними? – Дранки взвизгнул и подскочил вверх, норовя лизнуть Эрритена в лицо. Ну, это пустяки. Спасибо, что предупредил, малыш. А теперь беги в «нашу» пещеру к Зу-Зу. Да смотри, не вздумай сожрать все, что я там оставил.

Крыс распластался по земле и пополз к Эрритену, утробно порыкивая. Сейчас это у него получалось совсем не угрожающе, а, скорее, нежно и как-то… растроганно, что ли?

Оказавшись рядом с хозяином, он сделал удивительную вещь: положил голову на носок его сапога и на некоторое время замер совершенно неподвижно. Как будто чувствует, что мы расстаемся навсегда, подумал Эрритен.

Он положил ладонь на загривок Дранки, ласково перебирая жесткие волоски. Спустя некоторое время крыс вскочил и побежал к калитке.

– Прощай, друг, – одними губами произнес Эрритен и коротко вздохнул.

Проводив Дранки взглядом и тут же позабыв о нем, он бесшумно пересек двор и встал сбоку от распахнутой калитки, глядя на тропинку, которая светлой полосой отчетливо выделялась в лунном свете среди окружающей ее темной зелени. Так-так, значит, кто-то выследил его «шпионку». Интересно, кто? И, главное, каким образом? Сама она, ясное дело, никому ничего сказать не могла; «огненная змейка» надежно гарантировала, что девчонка будет держать язык за зубами.

Эрритен покачал головой. Неприятно, конечно, но не смертельно. Ничего, скоро все выяснится. Ага, вот и они.

Вдали на тропинке показалась маленькая темная фигурка. Эрритен метнулся обратно к сараю, вошел внутрь и встал у входа, прижавшись к стене, чтобы его не было видно снаружи. Опережая Инес, во двор протрусил Хей и замер посреди него, поводя острой мордочкой. Обоняние подсказало ему, где находится хозяин, и крыс уверенно свернул к сараю. Вбежал внутрь – в полумраке его глаза напоминали два красных уголька – увидел Эрритена, но не бросился к нему, разглядев напряженную позу и поднятую руку, призывающую к молчанию. Вместо этого крыс юркнул в тень по другую сторону от двери и почти растаял в темноте; однако Эрритен не сомневался, что он тут и настороже.

Девчонка вслед за Хеем тоже свернула к сараю. Эрритен, однако, следил за ней лишь краем глаза. Основное его внимание было сосредоточено на той части тропинки и кустах позади нее, которые были доступны его взгляду. Кто бы ни преследовал Инес, он должен был или войти в калитку, или хотя бы ненадолго задержаться около нее, чтобы взглянуть, что происходит во дворе. Иначе сама его миссия теряла бы всякий смысл. Однако пока Эрритен никого не видел. И ничего не слышал. Ни тени, ни шороха.

Инес сделала всего пару шагов в глубину сарая и остановилась. По выражению ее лица Эрритен понял, что пока ее глаза не привыкли к полумраку, она ничего не может разглядеть и боится идти дальше. Да, страх, жуткий страх, вот что выражала вся ее поза, вот что металось в темных, широко распахнутых глазах. Инес, наверно, казалось, что в сарае никого нет, и она не знала, правильно ли поступила, свернув сюда вслед за Хеем. Однако стоило ей сделать крошечный шажок назад, как умный крыс высунулся из своего укрытия, оскалился и злобно зарычал, давая понять, что она должна оставаться на месте.

Девчонка замерла, как к месту пригвожденная. Эрритен тоже стоял совершенно неподвижно, по-прежнему не сводя взгляда с тропинки и кустов рядом с ней. Так продолжалось пару томительных минут… Ага, вот и незваный гость пожаловал.

Эрритен едва успел заметить человеческую фигуру, так стремительно и совершенно бесшумно она скользнула по тропинке, на мгновение замерла около распахнутой калитки и тут же прильнула к ограде с внешней стороны. Деталей он, конечно, не разглядел, но твердо знал, что это не Антар; тот был гораздо выше.

Это был кто-то щуплый, невысокий, похожий на подростка, одетый в серые или светло-коричневые штаны и рубашку с длинными рукавами. Может, вторая сестра Антара, эта, как ее, Трейси? Она ведь тоже жаждет включиться в борьбу с Детьми Богини, даром что девица.

Но с какой стати она потащилась бы за Инес? Случайно заметила, что та вышла из дома, и решила проследить за ней? Нет, совершенно неправдоподобно.

В этом случае она, скорее всего, просто спросила бы у Инес, куда та собралась на ночь глядя, а не стала бы потихоньку красться за ней. Потому что Трейси никак не могла знать, что Эрритен подчинил себе ее сестру. В том, что Инес действительно никому не успела рассказать о нем, он не сомневался; она просто была не в состоянии ему солгать.

Эрритен вглядывался до рези в глазах. Нет, это не Трейси. Это мужчина, без сомнения. Он по-прежнему стоял сбоку от распахнутой калитки, почти распластавшись вдоль забора, неподвижный, как дерево, в тени которого он так искусно прятался.

Если бы не предупреждение Дранки, то вряд ли Эрритен вообще заметил бы, что за Инес следят. Сейчас посмотрим, кто ты такой, подумал он. Резко выбросил руку, схватил Инес за волосы и поволок ее в глубину сарая, все время сохраняя такую позицию, чтобы видеть «следопыта». Девчонка громко закричала, извиваясь у него в руках, но это было как раз то, что нужно.

Люди – они же добренькие. Или, по крайней мере, считают себя таковыми. Если ребенок в опасности…

Расчет Эрритена полностью оправдал себя.

Фигура в сером метнулась к сараю, и в те короткие мгновения, пока она перебегала залитый лунным светом двор, он хорошо рассмотрел своего незваного гостя. Это был мужчина, да, но совершенно Эрритену незнакомый.

Невысокий, щуплый, сложением похожий на подростка и с лицом, точно вылепленным из желтоватого воска. А-а, это, наверно, один из тех чужаков, которые прилетели вместе с Антаром на летающих лодках. В ночь, когда Братья и Сестры покидали город, тут сновали двое таких, мужчина и женщина. Насколько Эрритен понял из торопливых объяснений Хива, у них было с собой какое-то очень мощное, разрушительное оружие, и именно под угрозой его применения Детям Богини пришлось уйти. Правда, вот именно этого человека Эрритен тогда не заметил, но что с того? Ясно, что он один из них. Откуда еще в городе могли появиться посторонние?

Чужаки. Незнакомые и очень опасные люди. Но все же – люди… Оставалось лишь надеяться, что этот тип не принадлежит к числу тех немногих, кто был неподвластен воздействию Эрритена.

Он уже стоял рядом с распахнутой крышкой погреба, по другую ее сторону, и по-прежнему держал в руках Инес, которая все еще не оставила своих попыток вырваться и негромко поскуливала. Темная фигура, четко выделяющаяся на фоне дверного проема, на мгновенье остановилась на пороге, вглядываясь в полумрак.

Эрритен вперил в незнакомца пристальный взгляд и представил себе сарай таким, каким он, Эрритен, хотел, чтобы тот его увидел. Никакой ямы и откинутой крышки подпола посредине, конечно; гладкий, утоптанный пол. Густая тьма, и в глубине нее неясно вырисовывающееся нечто, терзающее бедную девочку. Чтобы усилить эффект, Эрритен еще раз дернул Инес за волосы, и она снова зашлась в крике. «Спаситель», конечно, тут же ринулся на выручку.

У Эрритена возникло впечатление, что его внушение подействовало, но не совсем так, как предполагалось. Человек устремился в глубину сарая, но почему-то не прямо к Эрритену, а несколько в сторону. Проскочив мимо отверстия подпола, он внезапно остановился на самом его краю и оглянулся с растерянным видом, а потом сделал удивительную вещь – протянул руку и коснулся плеча Эрритена. Словно не был уверен, что действительно видит его, и хотел в этом убедиться. Да, хотя Эрритен уже много лет очень широко использовал свою способность внушать, он до сих пор никогда в точности не знал, каким окажется результат его воздействия. Трудно сказать, что именно примерещилось незнакомцу.

Однако сейчас было не время задумываться над этим. Не выпуская из рук девчонку, Эрритен резким движением своей ноги подцепил ногу незваного гостя и дернул его на себя.

Тот потерял равновесие и провалился в подпол. Что интересно – не издав ни единого звука. Послышалось не очень громкое «шлеп», и одновременно вскрикнула Криста, на которую, по-видимому, и свалился чужак.

Только теперь Эрритен отшвырнул от себя Инес. Она со всего размаху упала на корзину с орехами и опрокинула ее. Орехи раскатились по полу, девчонка жалобно заскулила.

– Заткнись! – пролаял Эрритен, и Хей тут же подскочил к Инес, сверкая глазами и угрожающе рыча. – Ну что, вдвоем-то веселее, а? – крикнул Эрритен в темную глубину. – Жаль, я не… узнаю, кто из вас… кого… съест.

С этими словами он захлопнул крышку подпола, ухватился за ручку огромной корзины, доверху наполненной камнями, и с натугой подтащил ее к тому месту, под которым находилась яма. Эти камни Эрритен собрал уже давно, с одной стороны, для хозяйственных нужд, а с другой, в расчете как раз на тот случай, если вдруг понадобится придавить крышку подпола, чтобы ее уж точно стало невозможно открыть снизу. Однако до сих пор он ни разу этого не делал.

Глубина ямы существенно превышала два человеческих роста, и выбраться оттуда, по понятиям Эрритена, было совершенно невозможно. Криста никогда и не предпринимала таких попыток. Правда, сейчас у нее появился «дружок», но даже если он встанет ей на плечи… Представив себе эту картину, Эрритен усмехнулся. Но – излишняя предосторожность никогда не помешает. Даже если этот тип встанет на плечи Кристы, и она не согнется под его тяжестью, и он сумеет дотянуться до крышки, откинуть ее ему не удастся – теперь, когда на ней стоит корзина с камнями, настолько тяжелая, что даже Эрритен, отличавшийся недюжинной силой, был не в состоянии ее поднять.

Кстати, нужно расспросить «шпионку», кто такой этот ее «спаситель». А заодно послушать, что ей удалось узнать. Инес лежала у стены, все еще всхлипывая, но уже еле слышно.

– Вставай, – приказал Эрритен и зашагал к двери.

Она последовала за ним, прихрамывая и держась за щеку. Он подошел к крыльцу и уселся на него. В дом не стал заходить – на всякий случай; вдруг еще какой-нибудь незваный гость пожалует? Инес, скособочившись, стояла перед ним; волосы всклокочены, на щеке темная полоса, может быть, царапина, в глазах плещется страх.

– Кто… он… такой? – спросил Эрритен.

– Он? – недоуменно повторила Инес, как будто не поняла вопроса. – А-а… Это Пао, – Эрритен продолжал в упор смотреть на нее. – Он не отсюда, с другого острова. С того, куда меня возили, чтобы вылечить ногу.

– Почему… он пошел… за тобой?

– Я… Я не знаю, правда, не знаю. Когда я сегодня улетала… ну, с этого другого острова, Пао оставался там.

– Он… врач?

– Нет, нет, что вы! Он… – она замолчала, явно в растерянности. – Я не знаю, кто он. На том острове он строил дом.

Все это было непонятно, конечно. Ну, прилететь сюда этому Пао ничего не стоило; сел в летающую лодку, и готово. Но с какой стати он вдруг сюда примчался? И, главное, почему, оказавшись здесь, стал следить за девчонкой? Что в ее поведении его насторожило?

Может, я поторопился, подумал Эрритен? Может, следовало сначала допросить этого Пао с применением… особых методов, а потом уж сбрасывать в подпол? А-а, ерунда все это. Потерянное время и больше ничего. Какова бы ни была цель «следопыта», он ее не достиг, и теперь этого уж точно не произойдет. И помешать мне он тоже не сможет.

С другой стороны… А вдруг он был не один? Вдруг его послал кто-то еще? Что же, значит, этот кто-то тоже не получит то, чего добивался. И в ближайшие часы ему будет чем заняться; пусть-ка поищет своего приятеля. В свое время, закончив рыть подпол, Эрритен специально сажал туда Кристу и заставлял кричать что было мочи. При захлопнутой крышке, конечно. И что же? Сразу за пределами сарая не было слышно абсолютно ничего.

Нет, нет, совершенно очевидно, что Эрритен поступил правильно, столкнув этого типа в яму. И не просто правильно, а наилучшим образом.

И самого Пао вывел из игры, и того, кто его послал, тоже. Пока еще этот второй разберется, что именно произошло. Если вообще когда-нибудь разберется. И если вообще он существует.

Насчет же того, кто кого раньше съест, Пао Кристу или она его, это, конечно, была шутка. На самом деле, жить им обоим осталось чуть меньше полусуток, а за это время они вряд ли успеют по-настоящему проголодаться. Завтра, когда самого Эрритена не будет в городе, его дом запылает; «факел», можно сказать, уже поднесен. Им станет ничего не подозревающий о своем предназначении сосед, который ровно в полдень через специально оставленную незапертой калитку проникнет во двор Эрритена и подожжет дом, а потом уйдет к себе и забудет о том, что сделал. Вряд ли сарай уцелеет, так что, скорее всего, его пленники просто окажутся запечены в своей глиняной яме, точно лепешки. Или, может быть, задохнутся от дыма.

Однако появление таинственного Пао лишний раз убеждало Эрритена в том, что нужно торопиться.

– Что… ты… узнала? – спросил он, обращаясь к девчонке.

Она подробно пересказала разговор, совсем недавно происшедший между Антаром и Бруно, который, судя по всему, был у Антара кем-то вроде помощника. Очень интересно. Значит, все те, кто входит в так называемый «отряд», соберутся завтра в доме Антара, «когда Нелли наденет шляпку». Жаль, немного поздновато, а то можно было бы, скажем, поджечь дом и прикончить всех разом. Кроме самого Антара, конечно. Ему, по замыслу Эрритена, предстояло сыграть совершенно особую роль.

Он сидел, обдумывая то, что услышал от Инес, и вспоминая, как у него возникла мысль использовать именно Антара в качестве… В каком именно качестве, он не знал, однако ничуть не сомневался, что это будет нечто выдающееся.

Как Эрритен плакал, когда Дети Богини уходили, как умолял их взять его с собой! Нарушив всякую субординацию, побежал к Королеве Моок, валялся у нее в ногах, убеждал не верить людям, просил не бросать его здесь одного. И она не рассердилась, нет. Сказала, что понимает его сомнения и в какой-то степени сама разделяет их, но именно поэтому ему необходимо остаться. Если все пойдет как надо, он присоединится к ним, но чуть позже, добавила Королева. Если же, не дай Богиня, случится беда, ему сообщат, что делать. Сын мой, будь мужественен, сказала она. И терпелив. Нам всем сейчас это требуется как никогда – мужество и терпение. А потом сознание Эрритена затопила исходящая от Моок теплая волна нежности и веры в него; что-то вроде материнского поцелуя на прощание.

О том, что оправдались его худшие опасения и несчастье все-таки произошло, ему стало известно уже утром на следующий день после того, как Детей Богини изгнали из города. Он, конечно, в ту ночь ни на мгновение глаз не сомкнул. Сидел на крыльце, совершенно обессиленный, потерянный, с таким ощущением, точно вместе с Детьми Богини его покинула душа, как вдруг в голове зазвучал далекий, еле слышный, но хорошо знакомый голос. «Говорил» Тимор.

– Почти все погибли, Эрритен. Виноват… Антар. Жди…

Прозвучало еще несколько слов, но их уже было не разобрать. Голос слабел с каждым мгновеньем, а потом совсем сошел на нет.

Эрритен вскочил. Почти все погибли? Волосы зашевелились у него на голове. А Хив? Что с Хивом? После того, как Эрритен узнал ужасную правду, тревога за Брата ни на мгновенье не оставляла его. Жгла, как огнем, терзала, не давала уснуть. Но не только страх и беспокойство бушевали в его душе; еще и испепеляющая, жгучая ненависть. Ко всем людям вообще, но, в особенности, к Антару.

Ответ на тот вопрос, который мучил Эрритена больше всего на свете, он получил поздней ночью, когда рухнул на постель в бесплодной попытке если не уснуть, то хотя бы немного отдохнуть. Бесполезно. Не помогло и то, что, перед тем как лечь, он в одиночку прикончил почти целый кувшин вина, хотя вообще пил очень мало.

Это был не сон и не явь. Смутные, тревожные образы беспрерывно мелькали в сознании, не давая расслабиться, мешая хотя бы ненадолго отключиться; даже тогда, когда Эрритен проваливался в вязкое полузабытье, какая-то часть его все время помнила, где он и что с ним происходит.

Внезапно его ушей коснулся легкий стук. Эрритен подскочил, как ужаленный, и сел на постели. Почудилось? Нет. Спустя некоторое время стук повторился. Теперь его происхождение не вызывало сомнений. В окно влетел и упал на пол небольшой камень.

Эрритен бросился к окну и увидел темную фигуру, почти растворившуюся в ночных тенях. Это оказался невысокий мужчина с заметным брюшком, полуголый и чернокожий.

«Человек с другой стороны». Сердце Эрритена заколотилось с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он сделал посланцу знак, тот бесшумно и ловко перемахнул через подоконник и оглянулся, словно желая убедиться, что они здесь одни.

Эрритен так никогда и не узнал, каким образом чернокожий сумел так быстро оказаться на этой стороне острова и беспрепятственно пробраться сквозь кордон, который к этому времени Аликорн уже выставил на границе города. Может, обогнул остров на лодке, а может, прискакал на лошади, оставил ее где-нибудь в лесной чаще, а потом, точно змея, проскользнул мимо стражников, так что никто его не видел и не слышал. Эти чернокожие умели появляться и исчезать совершенно незаметно.

Во всяком случае, на следующий день в городе не было слышно никаких разговоров, что непременно произошло бы, если бы посланца поймали или хотя бы заметили.

От чернокожего неприятно разило жиром, которым, наверно, было смазано его лоснящееся тело, и еще чем-то кислым, больше всего похожим на запах перебродившего пальмового сока, из которого эти дикари варили свое отвратительное «пьяное» пойло. Блестя заметно выделяющимися на темном лице белками глаз, он замер посреди комнаты, откинул назад голову, пожевал губами и вдруг заговорил. Негромко, слегка подвывая и коверкая слова, как это обычно делали люди «с той стороны».

– Эрритен, устами этого человека с тобой говорю я, Королева Моок…

– Она жива? – воскликнул Эрритен.

В душе мгновенно вспыхнула безумная надежда, что никакой беды не случилось, и все Дети Богини уцелели. Уж если такой старой, немощной Моок это удалось, то что говорить о других, молодых и сильных? Таких, к примеру, как Брат Хив. Посланец, казалось, не слышал вопроса Эрритена. Так оно, скорее всего, и было. Наверно, он даже не понимал, что говорит. Наверно, его заставили выучить послание или попросту «вложили» слова непосредственно в голову.

–… Ты уже знаешь, что большинство Детей Богини, покинувших город, мертво, – продолжал чернокожий. – С прискорбием сообщаю тебе, что та же участь постигла и твоего брата Хива, и мать Лию…

Посланец продолжал говорить, но Эрритен больше ничего не слышал. В ушах у него зазвенело, перед глазами все поплыло.

Хив мертв. Хив мертв. Хив мертв.

Эрритен покачнулся и, наверно, рухнул бы, если бы его рука не задела спинку стула, который наклонился и с грохотом упал. Это привело Эрритена в чувство. Он знал, что его дорогой Брат Хив действительно мертв; Королева Моок не сообщала бы об этом столь определенно, если бы не имела на то оснований. Он поднял стул и сел, чувствуя противную дрожь в ногах. Посланец молчал, видимо, испуганный его реакцией.

– Повтори, – прохрипел Эрритен. Тот блеснул глазами, снова слегка откинул назад голову и начал все с самого начала. Сообщение было не очень длинное, но содержательное. Эрритена необычайно тронуло, что даже в такой тяжелый момент Королева Моок не забыла сообщить о том, что с точки зрения дела не имело ровным счетом никакого значения, но, как ей было известно, очень волновало лично его.

Кроме нескольких фраз о трагических подробностях происшедшего на лесной дороге, Эрритен получил указания о том, что делать дальше. Ему предписывалось в самые ближайшие дни прибыть на другую сторону острова и привезти с собой пленника. Это должен быть молодой человек, по людским меркам красивый внешне, здоровый и, что в особенности удивило Эрритена, восприимчивый к его воздействию. Перед уходом ему надлежало разузнать как можно подробнее, что еще замышляют люди в отношении Пауков. И, если будет такая возможность, нанести им удар побольнее, в особенности, главному виновнику всех бед Антару. Или членам его семьи, или тем, кто помогал ему расправиться с Детьми Богини.

Захватить именно Антара в качестве пленника – это были личная идея Эрритена, которую он считал необыкновенно удачной, не сомневаясь, что Дети Богини с их мрачноватым юмором оценят скрытую иронию такого решения. Совершенно очевидно, что они хотят не просто убить пленника, «заказанного» Эрритену, иначе не стоило и огород городить.

Они планируют каким-то образом использовать его. Прекрасно.

Антар, виновник гибели Детей Богини, ставший орудием мести людям – что может быть более впечатляюще? И что еще способно ярче и нагляднее доказать неизбежное, в конечном счете, торжество справедливости?

В пользу именно такого выбора говорило и то, что Антар оказался весьма восприимчив к внушению; Эрритен проверил это на опыте. Да и собственная сестричка подлого убийцы на редкость удачно подвернулась Эрритену под руку; он очень рассчитывал на Инес и не только как на «шпионку». В общем, все складывалось одно к одному, обстоятельства как бы сами собой поворачивались нужной стороной. А он твердо верил – когда так бывает, это означает, что Богиня одобряет его действия. И может быть, даже помогает ему.

Теперь относительно того, чтобы «перед уходом нанести людям удар побольнее».

Он уже прикончил Данаю, но это, конечно, так, пустяки, если не считать того, что она была бабкой Антара и что в результате серьезно заболела его мать.

Вообще-то Эрритен мог бы прямо сейчас отправиться по всем домам подряд и наверняка успел бы передушить немало спящих, прежде чем кто-нибудь поднял шум. А потом, пока люди разбирались бы, что да как, он мог бы захватить первого попавшегося смазливого молодого человека, предварительно удостоверившись, что тот поддается внушению, и покинуть город. Но это, по мнению Эрритена, было не совсем то, что требовалось.

При таком развитии событий, в основном, погибли бы простые люди, больше всего озабоченные тем, чтобы их собственная жизнь протекала мирно и благополучно.

Они простодушно надеялись, что Аликорн сумеет защитить их, и не строили никаких кровожадных планов насчет живущих на другой стороне острова Детей Богини. Конечно, Эрритен решил оставить им жизнь вовсе не из сострадания. Просто его гораздо больше интересовали юнцы, входящие в этот так называемый «отряд» Антара. Вот кто был по-настоящему опасен, и, значит, вот кого следовало уничтожить в первую очередь.

Ими он и займется.

Но как? Теперь, благодаря подслушанному Инес разговору между Антаром и Бруно, ему известны их имена. Может, с помощью девчонки вызывать каждого под тем предлогом, что Антар просил передать что-нибудь очень важное, а потом приканчивать одного за другим?

Эрритен покачал головой.

Слишком хлопотно, слишком долго. Вдруг кто-нибудь из этих молодчиков или из их родни успеет поднять шум, и придется уходить раньше времени, не доведя дело до конца? Нет, не годится.

А что, если… Пожалуй, неплохая мысль.

Эрритен перевел взгляд на Инес. Оказывается, она успела опуститься на землю, пока он обдумывал свои планы, и сейчас сидела, обхватив руками колени и опираясь на них подбородком. Наверно, девчонка здорово вымоталась за сегодняшний день, да и в сарае ей изрядно досталось, иначе она вряд ли осмелилась бы сесть в его присутствии.

Заметив, что взгляд Эрритена больше не устремлен неведомо куда, а сосредоточился на ней, Инес стала подниматься.

– Сиди, – бросил он. Не потому, конечно, что испытывал хотя бы малейшее сострадание к этому ребенку, маленькой девочке, которой уже давно следовало бы лежать в постели и видеть сладкие сны. Просто сегодня ей еще предстояло немало потрудиться, и Эрритен не хотел, чтобы она раньше времени окончательно выдохлась. – Ты когда-нибудь… бывала… в доме Бруно?