Муц-Великан

Нечистая сила

Густые серые сумерки ложились на Замок Веселья, когда Муц, Буц и Тонкогуд подлетали к парку. Птичка пела в кустах вечернюю песенку, из Беличьего Бора доносился одинокий крик совы.

Все трое тихонько опустились на дерн. Муц так устал, что беспрестанно зевал. Затем он повернул нос к замку, сложил ноги кренделем и спросил:

— Итак, здесь бродит нечистая сила? Где? Как? Настоящие привидения?

Тонкогуд прижался к великану, покосился на подвал и боязливо начал:

«Да, да. Настоящие привидения. Представьте себе, как раз на третий день… после освобождения Лилипутии… прохожие услыхали какой-то треск и шум, выходивший из этого подвала. Они бросились в замок, зажгли свет — и что же представилось их глазам? Сломанные стены, развороченные полы, и несколько таинственных существ, которые быстро скрылись в темноте, словно их поглотила ночь.

Можете себе представить, как после этого пожимал плечами каждый лилипут, глядя на Замок Веселья. О пряниках и других лакомствах толстосумов никто из нас и знать не хотел. Мы все объелись ими еще в День Освобождения. Но Совет Двенадцати постановил, чтобы все здания из лакомств были сохранены в целости как исторические памятники. А теперь вдруг начинается разрушение Замка Веселья…

Итак, мы все были, сильно возмущены. В ближайший вечер в гостиной замка спрятались трое вооруженных часовых. Они просидели до полуночи, как вдруг из подвала послышался шум и грохот. Послышался шорох, чьи-то шаги на лестнице и замогильные голоса:

— Бегите, лилипуты! горе вам! Мы грозные мстители! Мы тени толстосумов!

А когда трое караульных зажгли факелы, распахнулась тяжелая дверь, и в зал вошли восемь призраков, облаченных с ног до головы в белые саваны. Из верхних прорезов саванов высовывались оскаленные черепа, а в костлявых руках торчали зажженные свечи. Стуча костями, они приблизились к трем караульным и снова зазвучали замогильные голоса:

— Горе вам! Горе вам! Бегите, лилипуты! Мы грозные мстители! Мы тени толстосумов!

Ух, какой мороз пробрал караульных! Они хотели, было, выхватить сабли, но от страха у них отнялись руки и только ноги могли двигаться.

Они мигом очутились у окон, выскочили в темноту и бежали без передышки, пока не достигли домов фабричного поселка.

И что ж обнаружилось? На утро снова не хватало двух стен.

На другой вечер я пошел караулить вместе с другой стражей… и ровно в полночь…»

Голос его оборвался. Воспоминание о жуткой ночи, видимо, сдавило ему грудь, и он еще крепче прижался к великану, у которого начало играть воображение.

Муц ясно представил себе призраков, слышал их глухие голоса и стук их костей.

Что же будет, если призраки опять появятся сегодня ночью? У него пронеслись в голове все рассказы про призраков, которые он когда-либо читал или слышал. Он стал ежиться, чтобы почувствовать, как мороз проходит по коже, но ничего не получалось. Муц познал за последние несколько дней столько опасностей, что никак не мог заставить себя бояться. Кроме того, глаза его слипались, он сильно устал от первого полета. Он успел только пролепетать:

— Разбудите меня, когда придут привидения, — и свалился на траву.

Буц привык к лишениям. Он не свалился и выглядел, по своему обыкновению, молодцом. В ушах его звучали слова Всезная: «Их нужно переловить!»

Не проронив ни слова, он снял со спины крылья и пропеллер, поднял один из валявшихся на земле факелов, зажег его и вошел в замок. Осмотрев разбитые пряничные стены, он внимательно, как индеец, исследовал пол и, действительно, нашел на нем следы лилипутьих ног, которые вели к подвалу и там, у стены, попросту, исчезали.

— Муц, Тонкогуд, идите сюда! — раздался голос Буца из подвала, но ответа не было.

Когда Буц снова выбрался в сад, он застал Муца спящим на траве, а второго и след простыл. Страх погнал его домой.

На башенных часах пробило девять. Стояла теплая летняя ночь. На голубом небе появились полчища звезд, месяц широко улыбался земле.

Буц стоял около спящего Муца и обдумывал тонкую военную хитрость. Затем он вернулся обратно в замок, забежал в старинный оружейный зал Сыра-в-Масле, взломал один шкап, отобрал себе саблю, схватил в охапку груду ружей и выбежал с ними в сад. Там он расставил ружья по всем окнам подвала с таким хитрым расчетом, чтобы из каждого окна внутрь подвала было направлено по два дула. Отточив свою саблю о гранитную ограду, он снова спустился в подвал, уселся на пряничную плиту и стал поджидать гостей…

На башне пробило десять, глаза Буца давно уже свыклись с темнотой своей засады, но, привидения не показывались…

Пробило одиннадцать — никаких призраков…

Часы мерно пробили двенадцать, и Буц уже переставал верить в нечистую силу. Как вдруг он услышал глухой шопот, беготню, шорохи, заметил, как кусок стены сдвинулся с места и открыл темный зияющий ход. Из мрака показалось восемь белых призраков, с черепами вместо голов и с горящими свечами в руках. Буц, замахнувшись саблей, выскочил из своей засады, с такой быстротой, что призраки сначала, было, смешались, но затем вытянули свои черепа над саванами, двинулись на смельчака и заговорили замогильными голосами:

— Горе! Горе! Бегите, лилипуты! Мы — грозные мстители! Мы — тени толстосумов!

Но Буц не бежал, даже не сдвинулся ни на шаг. Указав саблей на сверкавшие в окнах ружейные дула, он засмеялся в лицо страшным фигурам и приказал:

— Ни с места! Иначе вся рота откроет стрельбу!

Тут со всеми восемью призраками произошло забавное превращение. Они повернули черепа, и неподвижно уставились на грозные ружейные дула. Свечи у них заколебались в руках, глухие звуки застряли в глотках, а ноги так задрожали, что саваны зашуршали и заколыхались.

— Скиньте саваны, — или я прикажу стрелять!

Упали наземь полотняные наряды — и… кто предстал при свете свечей?

Восемь самых обыкновенных лилипутов.

Они были одеты в обычные костюмы толстосумов, а на головах торчали выдолбленные тыквы, в которых были вырезаны отверстия для глаз, носа и рта, делавшие их похожими на черепа.

— Долой тыквы! — приказал неумолимый Буц, и перед ним появились восемь лилипутьих голов с взъерошенными волосами, восемь бледных, как-будто знакомых Буцу лиц. Не были ли это Фриц Сыр-в-Масле, Алекс Сыр-в-Масле, Эдди Полная-Чаша, Хуц Полная-Чаша, Бим Без-Забот, Жжж Золотой-Чурбан, Бум Кругопуз, Мац Клади-в-Банк? Ну, конечно, они, сынки толстосумов, бывшие офицеры, еще несколько недель тому назад гарцовавшие перед рядами лилипутских войск.

Эти восемь бывших сиятельных особ были похожи теперь на самых несчастных воришек. Они стояли перед Буцом с самым жалким видом — трусливые, потные, грязные, с блуждающими глазками и в измазанных глиною платьях. Трудно было узнать в них представителей некогда блиставшей знати.

Буц устремил суровый взгляд на жалких грешников.

— Вы явились сюда из Беличьего бора? — спросил он после продолжительного и тягостного молчания.

Они смущенно кивнули головами.

— Подземным ходом?

Они кивнули головами.

— Вы еще не забыли про пряники?

Они кивнули головами:

— Вы хотели запугать стражу и каждую ночь, таскать пряники в Беличий бор?

Они кивнули головами.

Буц приказал им повернуть назад, загнал их ударами сабли плашмя туда, откуда они появились и задвинул за ними тяжелую каменную стену… Затем он поднялся по ступенькам во двор, стащил в сером утреннем сумраке ружья с окон, разбудил спавшего глубоким сном великана, показал ему тыквы и саваны и рассказал всю историю с привидениями.