Крылья Золотой птицы. Муцянь

10 Лицом к лицу с демоном

В детстве, когда близнецы ссорились, они толкали друг друга, пока один не падал. Отцу нередко приходилось вмешиваться и награждать обоих воспитательными подзатыльниками.

Вот и сейчас что-то ударило Чэнь Ло в грудь с такой силой, что он едва устоял на ногах. Но Чэнь Юй стоял далеко, на расстоянии выстрела, и держал перед собой пустой лук. В лесном воздухе рассеивался звук спущенной тетивы.

«Опять Чэнь Юй дурачится, – подумал Чэнь Ло. – Ничего он не нашёл. Но что это меня ударило?»

Он опустил голову и увидел, что из груди, чуть слева, торчит белая стрела. Она вошла глубоко, на две четверти древка, одежда вокруг неё окровенилась, и тёмное пятно медленно, но неумолимо ширилось. Перед глазами завертелось, вместе с осознанием начала появляться жгучая боль, изломанными молниевыми нитями пронизывая тело, и Чэнь Ло завалился навзничь.

Прошлогодние листья зашуршали. Звук шагов – ближе, ближе… Чэнь Юй идёт к нему. Чэнь Ло потянулся костенеющими пальцами к стреле. Если уж не вытащить, так обломить. И встать, пока Чэнь Юй его не добил. Он сможет, стрела прошла близко к сердцу, но не задела его, оно ещё бьётся. Пальцы замерли у древка. С ума он сошёл – думать, что брат идёт к нему, чтобы добить? Как только такая мысль вообще пришла ему в голову? Чэнь Юй, должно быть, стрелял в птицу, но промахнулся, а Чэнь Ло просто оказался на пути стрелы. Чэнь Юй подойдёт, поможет ему вытащить стрелу и перевязать рану. Они же братья. У Чэнь Юя скверный характер, но он никогда бы…

Чэнь Юй подошёл и небрежно носком сапога оттолкнул руку Чэнь Ло, не давая ему ухватиться за древко.

– Не утруждайся, братец, – сказал он с леденящим душу безразличием в голосе, – не трать силы понапрасну. Стрела отравлена.

Глаза Чэнь Ло широко раскрылись. Да разве отец стал бы дарить сыновьям отравленные стрелы? Или… он хотел избавиться от них обоих? Чэнь Юй, вероятно, догадался о его мыслях и засмеялся, сначала негромко, словно смакуя эту же мысль, потом в полный голос, эхо уродливыми каркающими отголосками разлетелось по округе.

– Это Бай-Ду[12], – сказал он, присаживаясь на корточки рядом с поверженным братом. – Не из ста ядовитых существ, конечно, в нашей округе и дюжины не наберётся. Удалось раздобыть только яд змеи, скорпиона, сколопендры, жабы и паука. А ещё я добавил туда кое-каких растений и грибов. Не взыщи, уж что нашлось. Ты умрёшь в течение часа в страшных муках, братец. Что, не веришь? Посмотри на свою руку.

Чэнь Ло кое-как поднял руку и поглядел на свои пальцы. От ногтей начала распространяться чернота – первый признак отравления. Значит, и жгучая боль в груди тоже была не собственно от раны, а от смешивающегося с кровью и распространяющегося по венам яда. Вот почему вытекающая кровь такая тёмная: она отравлена!..

– Противоядия нет, – продолжал Чэнь Юй, с интересом разглядывая его. Так мальчишки разглядывают раздавленную копытами лошади жабу, пока она нелепо дёргается в последней конвульсии.

Чэнь Ло словно парализовало, он и двинуться не мог. Яд ли сковал его тело? Или ошеломление, что брат, его родной брат говорит ему такие страшные вещи с той же лёгкостью и беззаботностью, как если бы говорил о том, что сапог прохудился и нужно его выбросить.

– За… что… – выговорил Чэнь Ло, едва ворочая языком.

Чэнь Юй уже не смеялся.

– За что? – переспросил он сухо и колюче. – Да разве мало причин? Отец любит тебя больше. Всегда любил! И с самого начала решил сделать наследником тебя. А это испытание для отвода глаз. Я своими ушами слышал! Даже если я принесу с охоты тигра, а ты жалкую крысу, отец всё равно выберет тебя. Вспорет тигру брюхо и по его потрохам нагадает, что это должен быть ты, а не я.

Чэнь Ло потрясённо смотрел на него. Он даже и не подозревал, что брат ему завидует. Да разве ж отец не любит их одинаково? Он всегда и всё делит между ними поровну. Если один получает новую одежду, то точно такая же достаётся и другому. Единственное различие между ними – маски, но так полагается, чтобы у каждого была своя, а во всём остальном…

Чэнь Юй пощёлкал пальцами перед его лицом. Яд постепенно лишает зрения и слуха, но Чэнь Юю хотелось, чтобы брат оставался в сознании. Он обшарил его одежду, забрал нож, кошель – в общем, всё мало-мальски ценное, и спрятал к себе за пазуху. Полупустой сяндай он отшвырнул в сторону.

– Тебе всё равно это уже не нужно, – объяснил он брату.

Чэнь Ло слабыми пальцами попытался его остановить, но Чэнь Юй уже сдёрнул с его лица маску ворона и теперь, небрежно поигрывая ею, разглядывал лицо брата – впервые в жизни видя его без маски. Губы его покривились, и он сказал, как плюнул:

– Мы одинаковые, так почему же ты должен быть лучше меня?

Маски снимают лишь с мертвецов. В Мяньчжао это был непреложный закон. То, что его лицо открыто чужому взору, пусть это и его родной брат… и его убийца… оказалось для Чэнь Ло бóльшим потрясением, чем вероломство Чэнь Юя. Холод заструился по членам, сковывая последние отголоски сознания.

Чэнь Юй вдруг взялся за собственную маску и, помедлив, снял её. Чэнь Ло широко раскрытыми глазами смотрел на него. У юноши, который над ним наклонился, были правильные черты лица: прямой нос, выраженные скулы, изогнутые высокие брови, густые ресницы, фазаний разрез глаз, ровная линия волос надо лбом… Он улыбался, и улыбка его на первый взгляд казалась доброжелательной, но от неё тело пронизывал леденящий холод. В ней не было ничего человеческого. Это была гнусная, циничная ухмылка демона. Демона в обличье человека. Демона, спрятавшего лицо под маской.

Насладившись эффектом, который произвёл на Чэнь Ло его поступок, Чэнь Юй поднялся, швырнул свою маску об землю и припечатал её сапогом. Чэнь Ло подумал, что брат повредился в рассудке. Кто в своём уме стал бы разбивать собственную маску?

– А эта теперь моя, – сказал Чэнь Юй, надевая на себя маску ворона. – Тебе она уже не нужна, а мне пригодится. Понимаешь, о чём я говорю, Ло-Ло?

Чэнь Ло сквозь накатывающую пелену посмертного забвения осознал истинную цель брата – занять его место! Они близнецы, их никто в доме не различает. Но как он объяснит пропажу брата? Скажет, что тот заблудился в бамбуковом лесу?

– Чэнь… Юй… – выдавил он.

– Нет, это ты теперь Чэнь Юй, – сказал Чэнь Юй, ненадолго наклонившись над братом, чтобы в последний раз вглядеться в его лицо.

Дожидаться, пока брат испустит последний вздох, он не собирался. Он знал, что яд сделает своё дело, а наблюдать за предсмертной агонией и портить себе настроение ему не хотелось: он уже предвкушал новую жизнь – под маской брата, которого ненавидел всей душой с самого детства. Напоследок он изломал собственный лук и стрелы и забросил их, а лук и колчан Чэнь Ло повесил себе за спину. Преображение завершилось.

Насвистывая, как охотник, возвращающийся домой с удачной охоты, Чэнь Юй пошёл прочь от поверженного брата. Силуэт его расплывался в задурманенных ядом глазах Чэнь Ло, который силился поднять руку, то ли чтобы потянуться вслед за уходящим убийцей, то ли чтобы положить руку на грудь и обломить стрелу, но не смог сдвинуть её, почерневшую и омертвелую, и на цунь[13]. Изо рта у него хлынула кровь.

Если бы сейчас явились взаправдашние демоны, это было бы хорошо: обменяв собственную душу на исполнение желаний, он смог бы спастись и покарать убийцу…

Но настоящих демонов нет. Есть только демоны в человеческом обличье – как Чэнь Юй.

А значит, и спасения нет.