Крылья Золотой птицы. Муцянь

11 Таинственный спаситель

«Разве ты не должна была принести мне удачу?» – недовольно спросил Чэнь Ло у привидевшейся ему золотой богини. Он не осознавал, сон это или посмертные видения, но если последнее, то он выскажет этой обманщице всё, что о ней думает. Хороша же удача – быть убитым собственным братом из-за какого-то жалкого наследства! Пусть расстарается и устроит так, чтобы следующая его жизнь окончилась в глубокой старости и прожита была достойно, и чтобы похоронили по-человечески, а не оставляли на поругание птицам. Он в небесные похороны[14] не верит, ему хватило бы и деревянного ящика, зарытого на шесть фэней[15] в землю. А до перерождения неплохо было бы явиться призраком к убийце и потребовать возмездия, но если это сложно сделать, то так и быть, он оставит это на откуп карме…

Но золотая дымка развеялась, и Чэнь Ло осознал, что ещё жив: покойники явно ничего не чувствуют, а его тело буквально рвалось на части выжигающей внутренности болью. Видел он не слишком хорошо: глаза заволокло кровавой пеленой, – но над ним явно кто-то наклонился. Чэнь Юй вернулся, чтобы добить его? Чэнь Ло дёрнулся всем телом вверх, раздался глухой стук, чей-то вскрик, а лоб разломила боль, от которой, надо признаться, в мозгах просветлело, и даже зрение прояснилось немного.

Чэнь Ло увидел, что над ним уже не закатное небо, а деревянный потолок, изъеденный древоточцами так, что он скорее похож на сито для муки, чем, собственно, на потолок. Сам он лежал на узкой, плетённой из ивовых прутьев лежанке, раздетый по крайней мере до пояса, остальное было прикрыто лоскутным одеялом, грудь туго стягивала повязка, терпко пахнущая вываренными в кипятке травами.

Схватившись обеими руками за ушибленный лоб, у лежанки корчился мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати, такой худой, что буквально просвечивал, с закрытой мяньшой[16] нижней половиной лица, с волосами, забранными под квадратную шапку аптекаря, с подвязанными рукавами, открывавшими взгляду тощие ручонки. Рядом валялась опрокинутая миска, вода или какой-то отвар расплескался по полу.

– Сдурел, так вскакивать? – простонал мальчишка.

– Ты кто? – сипло спросил Чэнь Ло.

– Сяоцинь, – сказал мальчишка, исподлобья глядя на него жёлтыми, как у фазана, глазами.

Имя это Чэнь Ло ничего не говорило, но из того, что он видел – маски нет, глаза необычного цвета, – следовало, что Сяоцинь этот, кем бы он ни был, не из Мяньчжао.

– Я ученик аптекаря, – уточнил Сяоцинь.

– Какого аптекаря?

– Аптекаря Сяна.

– Никогда о таком не слышал…

Сяоцинь наконец убрал руки ото лба, подобрал миску и прямо локтем протёр расплёсканное по полу варево, нимало не заботясь, что одежда грязнится. Его больше огорчало, что отвар выплеснулся и придётся готовить новый. Он ненадолго исчез из поля зрения Чэнь Ло, громыхнул чем-то, вероятно, снимая крышку с котла, потом послышался выплеск и шипение, какое бывает, если плеснуть воды на раскалённые камни. Видимо, он наполнял миску новой порцией отвара и делал это небрежно.

Чэнь Ло потрогал повязку на груди, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. Это был даже не дом, а какая-то хибара из веток и палок, дурно прилаженных друг к другу. В щели немилосердно задувало. Наискось стояла высокая, в человеческий рост, плетёная ширма, отделявшая лежанку из прутьев, сплошь увешанная пучками трав и извилистыми корешками. За ней, вероятно, был очаг. Окон в хибаре, кажется, не было, но их с успехом заменяли прорехи в стенах. Чэнь Ло разглядел в той, что была ближе к нему, толстый бамбуковый ствол, подпиравший стену, а может, хибара специально была выстроена так, чтобы упереться в бамбук. Больше ничего подметить не удалось.

– Что это за место? – спросил Чэнь Ло, заслышав шаги возвращающегося мальчишки.

– Дом аптекаря Сяна, – сказал тот, придвигая миску с дымящимся отваром к его губам. – Пей.

Чэнь Ло прежде понюхал предлагаемое питьё. Выглядело оно как помои. Сяоцинь усмехнулся и силой заставил его пить.

– На твоём месте я бы не привередничал, – сказал он назидательно. – У тебя каждая минута на счету.

Чэнь Ло раскашлялся. Отвар был так мерзок на вкус, что глаза заслезились.

– Что это за дрянь? – просипел он.

– Почему сразу дрянь? – обиделся Сяоцинь. – Вполне себе удачное лекарство получилось.

– Его ты готовил? – поразился Чэнь Ло.

Мальчишка обиделся ещё больше, задрал нос и с важным видом, как заправский аптекарь, пощупал у Чэнь Ло пульс, а потом осторожно взял его запястье и приподнял так, чтобы Чэнь Ло смог его увидеть.

Чэнь Ло чуть вздрогнул от этого прикосновения. Пальцы у мальчишки были ледяные. Но ведь он только что держал в руках миску с горячим отваром, разве не должны были ладони нагреться?

– Посмотри, – велел Сяоцинь, – что ты видишь?

Чэнь Ло воззрился на него с неприкрытым страхом. А если этот мальчишка – мертвец?

– Не на меня смотри, – покоробленным тоном сказал Сяоцинь, – на руку смотри.

Чэнь Ло с трудом заставил себя посмотреть. Какая бледная кожа у этого мальчишки! Чэнь Ло никогда не был смуглым. Его даже прозвали «драгоценным нефритом, благородной яшмой», но пальцы мальчишки были совсем белые, как древняя слоновая кость.

– На свою руку смотри! – уточнил Сяоцинь недовольно.

Чэнь Ло вспомнил, что ещё там, в лесу, кисти рук его почернели от яда, но сейчас вычерненными остались лишь кончики пальцев.

– Так это противоядие! – осенило Чэнь Ло. – Ты меня вылечил!

Сяоцинь был явно разочарован этими словами, словно ожидал чего-то другого.

– Больше ничего не видишь? – утончил он и вздохнул, увидев недоумение на лице Чэнь Ло. – Что ж, так я и думал…

– А что я должен был увидеть? – беспокойно спросил Чэнь Ло.

– Ничего, – сказал мальчишка, отпуская руку Чэнь Ло. – Но тебе не стоит обманываться. Я не вылечил тебя. Ты по-прежнему умираешь.