Мужчина моих грез

Глава 44

Логика подсказывала Меган, что сразу же после официального объявления о том, что она выходит замуж, ее оставят большинство поклонников. Однако, как выяснилось, логика не имела ко всему этому никакого отношения, так как никто ее не оставил. Наоборот, картина приняла теперь более пикантный оттенок: симпатичные, но безнравственные юнцы и повесы еще плотнее обступили ее, так как решили, что теперь, когда она стала замужней женщиной, как раз и настало самое время для соблазнения.

Меган думала сейчас, что ей очень повезло, что она не наталкивалась на людей такого сорта раньше. И хотя на нее посыпался целый ворох предложений самого разного рода, от любопытных до вульгарных, молодой герцогине удалось удержать себя в руках до самого конца и отклонить все эти предложения, не устраивая громких сцен.

Кроме того, Меган наслаждалась собой больше, чем ожидала, и думала, что в основном обязана этим бурному всплеску чувств, который в начале вечера продемонстрировал ее Девлин. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений относительно причины того, что он хотел утащить ее из залы: просто Девлин горел желанием заниматься с ней любовью. И это в самом разгаре бала! Это грозило бы обернуться мощным скандалом. А сама выходка совершенно была не к лицу ее мужу, как герцогу, но была вполне в стиле Девлина-конюха.

Меган всегда таинственно улыбалась самой себе, когда думала об этом. А думала она об этом всякий раз, когда се ищущий взгляд останавливался на Девлине. Меган любила часами смотреть на Девлина. Особенно по ночам. И ее не заботило то, что, когда он переходил от одной группы гостей к другой, за ним тянулись всегда одни и те же женщины. И она не беспокоилась, когда он танцевал с другими женщинами, и когда они по-девичьи хихикали, флиртуя с ним. И все потому что как-то ей (совершенно случайно) удалось узнать, что герцогу отвратительны хихикающие женщины. Она также знала, что Девлин хочет ее, а вовсе не тех женщин. В течение всего вечера Меган ловила на себе его взгляды, которые лучше всяких слов убеждали ее в смысле его желаний.

Однако молодой герцогине становилось немного не по себе, когда она вспоминала о том, что этим вечером должна наконец сделать ему признание. Она и не ждала от Девлина того, что он сможет сразу ответить на ее чувства столь же горячо, но она готова была подождать, вооружившись надеждой. Относительно же другой части признания, то Меган думала, что герцог воспримет все мягче… Ведь она любит его…

— Да вы весь вечер только и принимаете поздравления, как я погляжу.

Меган повернулась к говорящей и увидела перед собой красивую блондинку со светло-серыми глазами. Меган даже стало немножко неловко перед незнакомкой за то, что у нее самой очень яркий цвет глаз.

— Да, но в такой день принято поздравлять, — проговорила она недоуменно.

— А я хотела бы выразить вам, в отличие от прочих, соболезнование. Самое искреннее.

— Простите, я вас не понимаю…

Женщина засмеялась. Неприятно, как-то ломано…

— Вы не знаете, кто я такая?

— А разве я должна это знать?

— Ну конечно. Меня зовут Марианна Этчисон. Я та самая женщина, которую отверг у алтаря ваш муж. Всего несколько месяцев тому назад.

Меган оцепенела. Она смотрела на незнакомку широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни звука. Наконец к ним подошел какой-то джентльмен.

— Насколько мне известно, графиня, — сказал он прохладно, — вы никогда не приближались к алтарю. Припомните хорошенько: Ротстон расторг отношения с вами, когда дело еще не зашло так далеко.

— Тогда советую и вам припомнить, что он заставил меня ждать десять лет! — Марианна едва не накинулась на мужчину, посмевшего возразить ей. — Десять потерянных лет!

Меган была слишком потрясена для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. Горечь Марианны была для Меган почти осязаемой. Десять лет?! Боже правый! Девлин был обручен с этой женщиной в течение десяти лет?! Почему же никто до сих пор не рассказал ей об этом?! Ведь судя по словам этого джентльмена, данный факт из жизни Девлина ни для кого не был секретом.

— Вам ужасно повезло, моя дорогая, — продолжала Марианна, обращаясь к Меган с меньшей раздражительностью, но с не меньшей горечью. — Вам удалось затащить его к алтарю до того момента, когда он остыл к вам. А он скоро остынет, вы уж не сомневайтесь. Это произойдет скоро, но очень неожиданно и резко. Так что не надейтесь на то, что он и дальше будет объявлять вам о своей любви.

«О какой любви?..» Меган хотела бы узнать об этом в первую очередь, но спросила другое:

— Почему же вы были обручены так долго?

— Потому что он без конца откладывал свадьбу. Снова и снова. А когда мне наконец надоело жить обманутой, он окончательно порвал со мной.

— Но почему? — не удержалась от изумленного восклицания Меган.

— Неужели так трудно догадаться, моя милая? Просто ему не нужна была жена. Но быть обрученным ему нравилось. Вы ведь знаете этих суетливых мамаш, которые охотятся за мужчинами, чтобы всучить им своих миленьких молоденьких дочек. К обрученному не так уж и привяжешься, правильно? Хорошая мера безопасности.

Меган почувствовала дурноту. Вдруг ее охватила уверенность в том, что Девлину действительно не нужна жена. По крайней мере такая, как она. И такая, как эта Марианна Этчисон, тоже. Меган не составило труда посмотреть вдруг на все это исполненными горечи глазами Марианны. Десять лет ждать мужчину и не иметь других предложений (за обрученных никто не сватается!), а если даже и иметь, то отказываться от них и с надеждой продолжать ждать… И наконец оказаться у разбитого корыта. Без мужа. С опытом десятилетнего долготерпения за плечами.

Графиня уже не была молоденькой цветущей девочкой. Про таких говорят, что они «положены на полку». Теперь у нее, возможно, нет никаких перспектив, никакой надежды найти мужа-ровесника — вокруг столько молодых, горящих желанием выскочить замуж красавиц! Девлин, можно сказать, обрек ее на одиночество… Подписал ей приговор — до конца жизни оставаться старой девой.

Меган не знала, что сказать Марианне Этчисон. Она прониклась ее болью и горечью, прекрасно поняла их, но было бы бессмысленно говорить ей об этом. Пусто, банально, избито… Ей было жаль Марианну, и она чувствовала в себе поднимающуюся ярость против Девлина и его бессердечности, и…

— И опять, дорогая Марианна, я становлюсь свидетелем того, как вы разбрызгиваете повсюду свой яд? — осведомился у Этчисон неожиданно появившийся за спиной Меган Фредди.

— Просто хочу развеять кое у кого опасные иллюзии, — жестко, но все-таки с некоторой долей смущения ответила Марианна.

— Великолепная идея и похвальное стремление, — улыбнулся маркиз. — Но не угодно ли посмотреть на все это немножечко в другом ракурсе…

— Не надо, не вступайся, Фредди, — сказал незаметно подошедший Девлин.

— Видишь ли, старик… Я просто чувствую потребность загладить свою вину… Для меня это актуально особенно сейчас, когда ты стал думать, что я влюблен в твою жену. — Перед тем, как заметить Меган в обществе Марианны, Фредди как раз начинал оправдываться перед Девлином по этому поводу. — Кстати, попутно должен заметить: я не ручаюсь за то, что никогда не был влюблен в герцогиню. Особенно это касается тех времен, когда она еще не была твоей женой.

Девлин только поморщился, глядя на своего друга, а затем крепко взял Меган за руку и повел ее прочь от Марианны. В течение первых нескольких секунд девушка никак не реагировала, так как муж застал ее врасплох, но затем она вырвала руку и яростно прошипела:

— Сэр! Вы человек, достойный презрения!

Девлин не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Приговор объявлен без суда и следствия, так понимать? Но прежде чем проследовать на эшафот, хотел бы заметить, что Марианна обладает чудным даром пробуждать в людях сочувствие к своей персоне. И это в то время, когда на деле она ничем не заслужила такого сочувствия.

— То, что ты сделал с этой женщиной…

— Брось, Меган! — резко прервал ее герцог. — Ничего я с ней не сделал! Если не считать того, что явился однажды в очень неудобное для нее время. А именно, когда она занималась любовью с другим.

Меган будто холодной водой окатили.

— Так, значит, ты разорвал с ней отношения вовсе не из-за того, что она не позволила тебе в один прекрасный день в очередной раз отложить вашу свадьбу?

— В очередной раз отложить нашу свадьбу?! К твоему сведению, наша свадьба должна была состояться восемь лет назад! И за все это время я лишь раз просил ее об отсрочке! Тогда умирал мой дед. Но зато я потерял счет тем отсрочкам, на которых под тем или иным предлогом настаивала сама Марианна!

— Но тогда выходит… Она вовсе не хотела выходить за тебя замуж?

— Я этого не говорил. Более того, я уверен, что она как раз планировала выйти за меня замуж… Только не сразу. Кстати, ни капли любви мы друг к другу не испытывали. Наш союз был устроен без нашего согласия — работа моего деда. Он был старомоден в вопросах брака. Просто ей подольше хотелось оставаться обрученной почти-герцогиней и не принимать на себя ответственности жены. Сам факт моего с ней обручения уже был достаточно престижен, чтобы этим можно было достаточно долго довольствоваться. Все и так уже считали ее герцогиней.

— А тот факт, что у нее были любовники, являлся еще одной причиной того, что она не спешила с браком, — задумчиво произнесла Меган.

— Охотно это допускаю.

Меган не могла понять, почему муж не сердится на нее. Она сама ужаснулась своему поведению минуту назад. Это же надо! Продемонстрировать перед ним свое недоверие, предубеждение! А ведь на этот вечер она назначила себе признаться ему в любви! Как же, поверит теперь Девлин в ее любовь! Ждите!

Меган жестоко корила себя, но гораздо больше корила она Марианну Этчисон, и Марианна была избрана мишенью гнева, ибо себя Меган по складу своего характера могла обвинять лишь после того, как все другие виновники уже получали по заслугам.

Для начала следовало укорить кое в чем и самого Девлина. За его молчание и непротивление несправедливости с ее стороны. Он не воспрепятствовал тому поступку, за который она теперь чувствовала горчайший стыд.

— Почему же ты не пожелал опровергнуть ее, защититься?! Почему ты молчал?!

— Многие люди предпочли бы ей поверить, — ответил он просто. — Не поверят никогда те, кто знает меня.

Ясно было, что он подразумевал. Пусть даже и неосознанно. Как скверно! Меган должна была быть во второй категории людей, а показала, что находится в первой…

— Прости меня, — пролепетала она. Меган выглядела жалко.

Герцог вздохнул.

— Меган, не убивайся. Разумеется, ты пока еще не знаешь меня в такой степени, чтобы безоглядно доверять. Кроме того, я, наверное, сам не раз давал тебе повод воздерживаться от слепого доверия ко мне.

— Нет, не успокаивай… Я поверила какой-то незнакомке и даже не дала себе труда сначала попытаться все выяснить у тебя. И вообще, какое она имеет право обвинять, если сама…

Меган не закончила фразу. Краска бросилась ей в лицо. Она поняла, что начала описывать свою собственную привычку сваливать вину на другого.

Девлин без труда угадал причину ее душевных мук.

— Не будь же дурочкой! — нахмурившись, с упреком сказал он. — Ты совсем на нее не похожа. Ты не шляешься везде, где только можно облить меня грязью. И ты не делаешь этого перед всяким, кому есть охота тебя послушать. Когда ты кого-нибудь несправедливо в чем-то обвиняешь, то делаешь это в душе, а не вслух. Кроме того, я прекрасно понимаю, что на самом деле ты не имеешь в виду и половины того, что порой говоришь. Нервы. Со всяким бывает.

Эти слова были произнесены не очень добрым тоном, а выражение лица мужа говорило: «Я тебе это еще припомню». Впрочем, извиняющийся тон был и неуместен: ведь Девлин был оклеветан.

Это раздразнило Меган, и она недовольно буркнула:

— И все же я повторю, что тебе следовало вмешаться в разговор и опровергнуть ее ложь. Не только для меня.

— Но правда просто уничтожила бы ее. Как джентльмен, я не мог пойти на такой шаг.

После недолгого раздумья Меган проговорила:

— Да, ты, пожалуй, не мог.

С этими словами она вдруг резко развернулась лицом к зале и, прежде чем он смог остановить ее или понять ее намерение, громко воскликнула:

— Леди Этчисон! То, что вы наговорили, — гнусная ложь!

За спиной Меган раздался сдавленный стон Девлина. Люди быстро расступились, и образовался узкий коридор, на одном конце которого стояла Меган, а на другом — Марианна. Последняя не только прекрасно слышала обвинение, но и получила возможность увидеть свою обвинительницу. Разговоры смолкли как по команде, и по зале разлилась напряженная тишина. Две или три танцующие пары столкнулись между собой, остальные остановились. Это так смутило оркестрантов, что музыка быстро захлебнулась.

В гнетущей тишине голос стоявшей в другом конце залы старой герцогини был удивительно отчетлив:

— Боже всемилостивый! Ну что на этот раз?!

Кто-то хихикнул, кто-то кашлянул. По полированному полу раздалось многочисленное шарканье ног; люди смыкались и подходили ближе, чтобы не пропустить ни одного слова.

В этой ситуации Девлину было бы просто губительно попытаться зажать Меган рот и оттащить ее куда-нибудь из залы, а именно таково было его первое и сильное желание. Вместо этого он просто положил ей руку на плечо и едва слышно произнес:

— Не делай этого.

Девушка взглянула на своего мужа и поразила его улыбкой, как будто она совсем не осознавала того, что совершает в эту минуту отчаянный и пугающий последствиями шаг. А может, это была усмешка?

— Ты знаешь, Девлин, я не умею легко сносить потрясения, — совершенно спокойным голосом сказала она. — Ты знаешь и то, что если в лицо человеку брошено клеветническое обвинение, его необходимо тем или иным способом опровергнуть. По крайней мере, я считаю это необходимым. То, что леди Этчисон попыталась лишить тебя доброго имени посредством клеветы… Для меня это настоящее потрясение. Если бы я сразу поняла, что она лжет… Ты знаешь мой темперамент. Даже не знаю, что я сделала бы.

Вдруг Девлин хмыкнул. Он не смог удержаться от смеха. Дико неуместного в такой обстановке. Но причина была понятна. Меган говорила свои слова, обращаясь только к Девлину, и они предназначались только для его внимания… Она, казалось, совершенно не осознавала, что ее речь жадно схватывается всеми присутствующими в зале. Но Девлин се хорошо знал. И он знал, что она нарочно говорит громко, нарочно говорит именно такими жесткими словами… Значит, клевета на него, Девлина, была не столько причиной, сколько поводом для ее возбуждения. Значит, она в тот вечер испытала еще какое-то потрясение. Герцог решил, что во чтобы то ни стало дознается до этого позже, но в ту минуту он не мог удержаться от улыбки. Ведь он участвовал в драме, сюжет которой теперь уже не казался таким страшным, как минуту назад. Правда, рано было еще вздыхать с облегчением: драма была не закончена и о занавесе никто пока не думал.

— Мне кажется, ты уже добилась нужного результата, моя дорогая, — проговорил он.

— Не совсем! — быстро ответила Меган. Гнев, слышавшийся в ее голосе (настоящий гнев!), давал ему знать, что сцена еще не окончена и что жена во что бы то ни стало доскажет то, что хочет. — Ты слишком джентльмен, чтобы пресечь се клевету, но я не джентльмен.

После этой реплики в толпе гостей послышались смешки, но сама Меган не обратила никакого внимания на гостей. Девушка вновь обратилась к подавленной Марианне и сказала:

— Говорят, что в конце концов всегда торжествует истина. Говорят, что кара постоянно преследует лжеца. Что вы предпочтете, графиня… Рассказать нам сейчас об истинной причине, которая побудила моего мужа в свое время разорвать с вами отношения, или… уйти?

Марианне потребовалось две-три секунды, чтобы понять, что ей предоставили шанс избежать полного уничтожения. Она не ответила, но быстро направилась навстречу своему спасению, любезно предоставленному ей Меган. Марианна ушла из залы униженная, с клеймом клеветницы на лбу, но ушла и тем спаслась, избежала окончательного разгрома.

— Ты закончила? — раздался за спиной Меган тихий голос Девлина.

Герцогиня оглянулась и одарила мужа очаровательной улыбкой.

— Да. Похоже, что закончила. Господа, а где же музыка?