Мужской взгляд

Глава 6

Ей еще крупно повезло, подумала Джози, что в самый разгар надвигавшегося оргазма она упала, да к тому же еще опрокинула на себя велосипед. Царапина на ноге ныла, но в волнении она этого почти не замечала: лицо Хьюстона дышало подлинной страстью.

Несмотря на ее болтливость, крутые бедра и регулярно выдаваемые глупости, Хьюстона безудержно влекло к ней. Он был заведен до предела, она видела это, и оттого ощущала себя более желанной, чем когда-либо в жизни.

А его губы! Тому, что он мог проделывать ими, следовало бы обучить всех без исключения мужчин по достижении двадцати одного года. Он, безусловно, заслуживал похвальной грамоты от имени всех женщин за подобные трюки, и она готова быть одной из тех, кто вручит ему эту награду.

Хьюстон склонился над ней, пряди его черных волос гнездились как раз у нее между ног, и Джози сообразила, что он намерен удовлетворить ее просьбу. Внезапно она передумала и отскочила назад. Еще одно прикосновение – и она вспыхнет, сгорит в дьявольском пламени вожделения. А ей вовсе не хотелось, чтобы все это завершилось. Завтра, неумолимое, как смерть, наступит слишком скоро. И – всему конец.

– Куда ты рванула? – Он тихо подкрадывался к ней, передвигаясь на карачках, с жесткой решительностью загоняя ее к стене.

Джози прижалась спиной к холодной преграде, скрестила руки на груди и вдруг обратила внимание на то, сколь разнилась степень их обнаженности. Это с какой же стати она стоит перед ним почти голая, а он все еще одет?

Она сдвинула ноги вместе.

– Снимай-ка рубашку, Хьюстон.

Он повиновался без лишних вопросов, откинувшись назад и одним рывком стащив рубашку через голову.

– О Боже… – Влажные трусики облепили ее бедра, она издала стон. Он смотрелся потрясающе, каждый дюйм его ладно скроенного загорелого тела: бицепсы не слишком массивные, но рельефные и сильные, грудь в центре чуть тронута темными волосами.

– Хочу предостеречь тебя, – произнес он, вставая и указывая пальцем на ее голову.

– Да? – Джози задержала дыхание. Он явно собирается поставить ее на колени перед собой, она сунет его торчащий член в рот и будет сосать его как сумасшедшая. – Не двигайся, там полка, прямо у тебя за головой.

– Что? – Она растерялась и позволила ему оттащить себя чуть в сторону. Обернулась и увидела коллекцию фотографий хозяина на двух полках в нескольких сантиметрах от своей головы.

Только этого ей и не хватало – уронить все эти снимки вслед за велосипедом. Но Хьюстона это не волновало. Нетерпение охватило его. Он потащил ее через холл в гостиную, крепко ухватив за запястье. Хьюстон, многогранный и всегда выдержанный, буквально завораживал ее, она раскрывала в нем все больше достоинств. Пока все эти открытия нравились ей, в особенности то, что она влекла его и он видел в ней обнаженную богиню.

Ей вдруг захотелось выяснить, какую еще реакцию она сможет вызвать у него. И потому, когда он остановился у кушетки, на секунду отвернувшись, она нагнулась и потянулась кончиками пальцев к лодыжкам.

– Какого черта ты там выделываешь? – Голос Хьюстона звучал зло и напряженно.

– Я же сказала тебе, что не могу достать до пальцев ног. Вот я и захотела еще раз убедиться в этом. Просто проверяю. Почти достала, но не совсем. – Она чуть запыхалась, ноги напряглись, груди свисали ниже живота.

– На первый взгляд ты кажешься такой милой и наивной, но на самом деле всегда точно знаешь, что делаешь. Верно?

Ухватив ее за талию, он принялся тереться об ее зад.

– Да ничего я не делаю.

– Ты играешь со мной, маленькая задира? – Слегка покусывая ее плечо, он прижимался к ее заду твердым, разгоряченным членом. – Хочешь, чтобы я тебя выпорол?

Она совсем забыла об этом. Ее рука потянулась назад, к недостижимой сейчас попке, ибо он закрывал ее своим телом. Почему-то она без труда представила себе, как он осуществляет эту угрозу. Чуть обеспокоенная и шокированная собственной реакцией, она попыталась оторваться от него, но он держал крепко.

– Нет, Хьюстон. Я только чуть поддразнила тебя.

Подобным испытаниям, полагала она, Хьюстон подвергался не часто, по крайней мере в больнице. А потому не была уверена в его реакции.

Одной рукой удерживая ее грудь, другой подхватив лобок, он притянул ее к себе, крепко прижимаясь джинсами к разгоряченному телу.

– Значит, ты признаешь, что играла со мной в дразнилки? Ладно, я не буду пороть тебя. Но раз уж ты затеяла игры, давай выступать в роли доктора и пациентки.

О Господи! Она замерла, боясь пошевельнуться и разразиться оргазмом, вызванным его пальцами, неустанно теребившими ее вымокшие спереди трусики, и твердокаменным членом, тыкавшимся в ее попку. При этом он самозабвенно ласкал ее соски, а все ее тело пылало от вожделения.

Стетоскоп фантазии заработал у нее в голове.

– Сыграем в доктора? Почему-то мне кажется, что ты будешь хорош в этой роли.

Он поцеловал ее в затылок – неспешным жарким поцелуем, от которого у нее по спине пробежала дрожь.

– Да, в этом мне не откажешь. Итак, вот как мы начнем, раз уж мы с тобой оба врачи. Ты покажешь мне твое тело, я – свое, и мы поочередно будем обследовать друг друга.

Неудовлетворенная Джози в нетерпении корчилась в его руках. Не нагнись она так не вовремя, возможно, он уже был бы в ней.

– А как насчет оплаты моего рвения?

Хьюстон рассмеялся ее неожиданному ответу и лишь крепче прижался грудью к гладкой голой спине Джози. По всему ее телу побежали восхитительные мурашки.

– Поскольку мы будем сменяться, обойдемся без этого. Кроме того, я что-то не помню, чтобы это входило в правила игры. Ты вообще-то в детстве играла в доктора?

Он произносил это беспечным тоном, поглаживая ее живот, опускаясь все ниже и ниже, но сам он прямо-таки сгорал. Мысль о возможности затащить ее в постель, исследовать каждый дюйм манящего тела беспрерывно сверлила его мозг. Он едва не кончил в собственные джинсы, когда она вдруг нагнулась, выставив напоказ те самые трусики с нарисованными губками, обтягивавшими прелестную попку.

Ее голова раскачивалась взад и вперед, мягкие волосы нежно касались его подбородка.

– Нет, я была, как называл меня папа, пышкой и пампушкой. Я всегда любила водиться с мальчишками, но никто из них не захотел поиграть со мной в доктора.

Не такого ответа он ждал. Его злило, что она не сознавала, сколь притягательной была. И если ее называли пампушкой в восьмилетнем возрасте, это ни в коей мере не относилось к ее созревшему женственному телу. Она не худая, это правда, но у нее великолепные формы, а бедра такие, что мужику есть за что самозабвенно ухватиться, не опасаясь ушибиться о кости. А уж полные груди подлинные, настоящие, а не эти декоративные кнопки.

Никаких складок, отвислостей, а лишь дерзкие, соблазнительные, пикантные округлости, так и зовущие испробовать их и насладиться.

– По правде сказать, я тоже никогда еще не играл в доктора, но ведь и тебя не было рядом со мной. Что-то пленительное есть в тебе и твоем зовущем теле, Джози, мне не устоять. – Он сунул руку в ее трусики, сжал лобок, нежно поглаживая большим пальцем курчавые завитки. Якобы случайно, словно не замечая, его палец раздвинул губки и нащупал клитор.

Она увлажнилась. Созрела и была готова ко всему.

– Я люблю твое тело, – тихо сказал он, поглаживая ее, засовывая палец глубже, дразня и заводя ее. Ее плоть обволакивала его, удерживала, влажная и жаждущая. Бедра призывно покачивались.

Он перегнулся через ее плечо, чтобы посмотреть на свою руку, ласкающую ее, увидеть, как набухают ее соски. Прямо ему в ухо из ее губ вырывались тихие хрипы наслаждения.

– Я готов поклоняться твоему телу, покрыть поцелуями каждый его дюйм, показать, насколько я очарован им.

Голос Джози, обычно высокий, жизнерадостный, полный энергии и почти наивной экспансивности, сейчас зазвучал на целую октаву ниже, стал хрипловатым и знойным, хотя все еще был попон той страстности и устремленности, которые так нравились ему.

– Мы можем заняться этим в любое время, – бросила она. – Лучше всего сейчас.

И впрямь теперь было самое время. Он вытащил руку. Она издала недовольный звук, тут же затихший, когда он одним рывком стянул с нее трусики, опустившись на колени, чтобы стащить их сначала с одной ноги, затем с другой, держа ее за гладкие бледные лодыжки. Он ласкал ее нога, отметив про себя, какие маленькие и кругленькие у нее пальчики, такие забавные, какие и могли быть только у Джози.

Схватив трусики, он быстро запихнул их в карман джинсов. Она заметила это и удивленно разинула рот:

– Зачем ты сунул их себе в карман?

– Я оставлю их у себя. – Он снова присел на корточки, обхватив ее ноги чуть ниже колен. Стал целовать ее бедра, поднимаясь все выше, приближаясь к влажным волоскам. Он провел пальцем по блестящей жаркой плоти, затем поднес палец к губам и облизал, зажмурившись, когда его язык ощутил мускусный вкус ее вожделения.

– Зачем тебе мои трусики? – Джози, тяжело дыша, вцепилась в его плечи, пытаясь отступить назад.

Он ухватил ее крепче.

Стараясь не смотреть на Джози, он водил косом по ее бедру, раздумывая, как бы сказать ей правду, но не всю.

Эти пресловутые трусики принадлежали ему по праву. Раз уж он не будет встречаться с ней больше, ему хотелось сохранить какое-нибудь осязаемое, вещественное напоминание о том, чем они тут занимались. Поскольку это одна-единственная ночь, полная жгучего наслаждения, подобного которому он никогда не испытывал прежде. А затем ему придется делать вид, что ничего не было. Она уже и так пробила бреши в его защитных заграждениях, а еще одно подобное свидание сломит их окончательно, он точно знал это. Он влюбится в Джози, и тогда неизбежно либо он причинит ей боль, либо она ему. И он уподобится кораблю, выброшенному на скалы штормом, разбитому и расколовшемуся на мелкие щепки.

Добравшись до шелковистых каштановых завитков, он пробормотал:

– Мой трофей. – Затем облизал языком ее набухший клитор.

И она тут же, тихо заскулив, кончила. Пораженный, он удерживал ее сотрясающееся в судорогах тело, крепко вцепившись в него, чтобы довершить оргазм, который она безуспешно пыталась побороть. Оргазм разразился, бурный и неудержимый, в считанные секунды все было кончено. Ее пальцы ослабили хватку на его плечах, бедра перестали дергаться.

Хьюстон поднял голову. Он улыбался, целуя ее розовую кожу. Дьявольщина, она была просто потрясающа. Ему понравилось, что он так быстро смог довести ее до оргазма, в ней было все, о чем он мог только мечтать, и даже больше. С Джози не приходилось играть и притворяться, не надо было догадываться об ее замыслах и намерениях. Ее мысли были написаны на лице, либо она высказывала их напрямую со свойственным ей простодушием.

Он смотрел на распростертое перед ним тело, на округлый живот и пышную грудь, ожидая, что на ее лице появится робкая, удовлетворенная улыбка и послышится довольное мурлыканье. Так оно и случилось. Но пугающим оказался нежный интимный взгляд, который она послала ему. Он попал ему прямо в сердце, от которого оно сжалось и сморщилось, словно гнилой помидор.

Проклятие! Он знал, что будет потом. Он должен был приказать своему пенису, чтобы тот лежал спокойно и вел себя пристойно, а теперь она смотрела на него, как на любимую собачку, и собиралась даже подкормить.

Он плотно сжал губы, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость, что-нибудь вроде того, чтобы она осталась на всю ночь, делила с ним постель и завтрак, и так день за днем.

– Спасибо, – сказала она с неподдельной благодарностью, которая вызвала у него раздражение.

Как он мог заниматься с ней сексом и даже не оглянуться, когда она благодарила его? У нее подогнулись колени, и она скользнула на пол. Ее соски соблазнительно торчали перед его губами.

– А что теперь, Хьюстон?

Ладно. Он, конечно, мог быть полным болваном и отправить ее домой. Или собрать последние остатки порядочности и устроить утешительный сеанс любви, чтобы хоть отчасти компенсировать предстоящее равнодушие и забвение. Мог бы бросить ее на ковер и войти в нее, быстро и решительно, раз уж она здесь и вполне созрела для этого, а до утра еще долгая ночь. Он собирался избавиться от нее, да что там, просто прогнать. Прежде чем они погрязнут в банальной связи.

– Подожди. – Она нагнулась и расстегнула молнию у него на джинсах, дрожащими холодными пальцами вытащила член из трусов, подрагивающий от неудержимого желания.

Он сглотнул похотливый комок, подкативший к горлу, и снова попытался мягко подтолкнуть ее. Он хотел все сделать правильно. Дать ей спокойно уйти, пока еще не поздно, и защитить ее от поглощения эмоциональным пустырем, каковым он всегда себя помнил.

– Пока ты не натянул презерватив, я хочу попробовать тебя на вкус.

И ее губы сомкнулись вокруг его члена, совершив то, о чем он не смел и мечтать, ее колючие волосы щекотали его живот, плечи округлились. Зубами она нежно прихватывала его кожу, он тихо постанывал, тугие яйца готовы были лопнуть, внутренности сотрясали конвульсии, ноги напряглись, теплые волны агонии накатывались на него.

Дьявольщина, она была просто потрясающа. Вцепившись пальцами в его бедра, двигаясь вверх и вниз, она с такой силой притянула его к себе, что его член глубоко проник в ее глотку.

Вот оно. У него не хватило силы воли оттолкнуть ее в третий раз. Пока еще, на всю сегодняшнюю ночь, она – его и будет принадлежать ему. По-настоящему, всерьез.

Джози облизывала головку, обтянутую гладкой кожицей, стараясь поймать прозрачную липкую каплю, явно наслаждаясь вкусом и ощущением трепещущего члена во рту. Она удовлетворенно вздохнула, когда его руки легли на ее плечи.

Следующим движением она уже оказалась на полу, лежа на спине.

– Раздвинь ноги, – приказал он, и тут же, не дожидаясь исполнения приказа, сам ухватил ее за правое колено и резко отодвинул ее ногу в сторону.

Джози так распалилась, что не ощущала ни малейшего смущения от того, что каждый дюйм ее столь несовершенного тела, распростертого перед ним, был выставлен напоказ, словно ужин наподобие шведского стола.

Хьюстон схватил ее левое колено и подтолкнул его вперед, к бедру, на лице появилось напряженное выражение, голубые глаза потемнели от желания. Разорвав пакетик с презервативом, он пытался с поспешной неловкостью натянуть его, и в его глазах она увидела столь самозабвенное сладострастие, которого она никогда не ожидала от него.

Не долго думая, кончиками больших пальцев она раздвинула губы своего лона, в надежде подстегнуть его.

– О, черт! – воскликнул он.

– Ну, давай же, – прошептала она, закрывая глаза. Он налег на нее всем весом и наконец одним мощным толчком вошел в нее. Джози почувствовала, как у нее все затрепетало внутри. Она стиснула зубы, чтобы не закричать.

– Тебе нравится так? – произнес он, не отрывая глаз от ее лица, откидываясь назад и снова с силой погружаясь в нее.

Она не ответила, дыхание сперло, каждый его толчок подводил ее все ближе к последней грани. Это оказалось самым ярким, волнующим, дотоле неизведанным ощущением, которое она когда-либо испытывала в жизни, – жгучее наслаждение, пронизавшее каждую клеточку ее тела, синхронно отвечавшее на каждый его толчок.

Сквозь плотно сжатые губы он процедил:

– Я не слышу тебя. Скажи мне, нравится ли тебе это. – Отброшенная назад быстрыми сильными толчками, Джози стукнулась головой о ножку кофейного столика и снова застонала. Прижатая к столику, она ощущала еще сильнее каждый дюйм его члена, пронзавшего ее, и без колебаний подтвердила:

– Ода!

Он впился в ее губы, его голубые глаза обволокло туманом страсти, и они потемнели.

– Докажи мне, закричи, что ли, Джози.

Ну, раз он настаивает… Ее руки сомкнулись на поясе его джинсов, ее груди терлись о густую поросль на его груди, так что постонать не составит особого труда. Стонать и вздыхать, всхлипывать и хныкать, тереться и царапаться, а потом возопить, да так, чтобы треснуло зеркало в холле. И тогда уже будет не важно, что у нее неловко подогнута коленка, а голова прижата к столику. Она ощутила напряженность и жар внизу живота и поняла, что может снова кончить в любой момент.

А Хьюстон продолжал без устали сновать туда и обратно, трудясь над ее телом. Это оказалось гораздо большим, чем она могла представить себе, а неистовая напряженность на его лице заставляла ее чувствовать себя неотразимой. На его мощные толчки она отвечала, поддавая бедрами, а спиной протирала дырку в ковре и знала, что права.

В этом-то и заключалась ее ошибка, потому что потом она не сможет смотреть на него, не вспоминая эти моменты, когда он, ухватив ее за колени, настойчиво толкается внутри ее, отбросив в сторону холодную презрительную маску. Дура, дура и еще раз дура. И все равно она наслаждалась каждым прикосновением, каждым толчком, который встречала, прогнувшись дугой, готовая громогласно кончить.

Ему следует знать это, подумала она.

– Хьюстон… о-о-о!.. только не останавливайся. Я сейчас кончу.

Полуприкрытыми глазами она видела его раздувающиеся ноздри, удовлетворенную улыбку, тронувшую уголки губ, пока ее взгляд не затянуло пеленой тумана и она не разразилась грандиозным оргазмом.

Она старалась не исцарапать его, хотя это и не получалось, а он не давал ей подняться. Все ее тело сотрясали сладострастные спазмы, пока он буквально вколачивал ее в ковер.

– Да! – торжествующе взвизгнула она. Последние судороги еще пробегали по телу, мышцы начали расслабляться.

Хьюстон передохнул, затем снова с силой вошел в нее, а его собственный оргазм накрыл остатки ее чувственного взрыва. Джози нашла в себе силы приподняться и поймать губами дрожащий стон, прорвавшийся сквозь его стиснутые зубы. Бурно кончая в ней, он не замечал ее поцелуя, его губы были слишком плотно сжаты. Но затем, без предупреждения, его язык проник в ее рот, жадные властные зубы впивались в ее губы.

Джози упала спиной на ковер, голова наполовину скрылась под кофейным столиком, но он последовал за ней, покрывая поцелуями ложбинку между грудями, спускаясь языком к пупку.

Она тяжело дышала, обессиленная, покорная, но Хьюстон не отпускал ее. Его губы блуждали по ее телу, а оставшийся в ней член продолжал столь неистово двигаться, что у нее мелькнула мысль, а не вообразила ли она себе, что он достиг оргазма.

Властные губы и руки вызывали дрожь во всем теле, ее лоно еще приятно подрагивало от пережитого оргазма. Но ТУТ он извлек из нее свой член, и Джози со вздохом облегчения уронила руки. Возможно, если бы Хьюстон проделывал с ней это каждый день, она бы никогда не упустила ни одной вещицы. Она просто ходила бы вокруг, покуривая сигаретку и мурлыча от удовольствия.

Теперь он легко поглаживал ее тело, она, посмеиваясь, ежилась под его руками. Тогда Хьюстон, подхватив ее под зад, вытащил из-под кофейного столика и тщательно осмотрел.

– Выискиваем новые раны? – поинтересовалась она, сдвигая чуть дрожавшие ноги. Мускулы плохо слушались ее.

– Ты не ушибла голову? – Его пальцы нежно пробежали по ее волосам.

– Я в порядке. – Она улыбнулась, отметив про себя, что на его лице была написана явная озабоченность. Она лениво перебирала пальцами волосы у него на груди. – Мне кажется, я излечилась.

– Неужели? – Он присел, опираясь на руки, и бросил на нее хитрый подозрительный взгляд. – Ты хочешь сказать, что больше никогда ничего не выронишь?

– Ну, я не очень уверена насчет никогда. Разве кто-нибудь излечивался на все сто процентов? – Может, ей удастся убедить его проводить курс лечения ежедневно.

Руки Хьюстона требовательно обследовали ее тело.

– Пошли в мою спальню и посмотрим, может, мне удастся сделать тебя еще более расслабленной и свободной.

Его палец продолжал теребить и дразнить ее клитор, и все, что она могла придумать сейчас, – это продолжать. Использовать предоставившуюся возможность до конца.

Хьюстон встал и схватил ее за руку.

Джози перевела дух.

– Да, доктор, – ответила она тихим, покорным, возбужденным голосом, от которого у Хьюстона все перевернулось внутри.

Нет поводов для беспокойства, встанет ли он снова так скоро. Его член был тверд, хоть зерно молоти.

«Забудь о спальне. До нее футов пятнадцать, это слишком далеко». Джози оказывала на него поразительно возбуждающий, заводящий эффект. И хотя он только что испытал оргазм, ему снова и снова хотелось вкушать и облизывать каждый дюйм ее тела, пока она не согласится никогда не покидать его.

Но ведь это будет длиться дольше, чем одну ночь.

Дьявольщина!

Хьюстон резко потянул вниз свои джинсы. Еще разок. А потом придется отпустить ее. Даже заставить ее уйти, прогнать.

Он потянулся за другим презервативом, пока Джози, явно поняв его намерение, улеглась на ковер, закинув руки за голову, с горящими от предвкушения глазами.

Натянув презерватив, он обхватил ее гладкие колени, лаская теплую кожу. Затем раздвинул ее ноги. Широко. Он так крепко удерживал ее, что, двигая пальцами, мог видеть местами ее розовую плоть. Он уговаривал себя расслабиться, остановиться. Но когда она глубоко и часто дышала в ожидании наслаждения, украдкой поглядывая на него из-под длинных желтовато-коричневых век, а ее соски бурно вздымались и опускались, ни о каком расслаблении не могло быть и речи.

Хотя ее губы были приоткрыты, она не произнесла ни слова, и Хьюстон поразился тому, что он сумел заставить Джози хранить молчание.

У него пересохло во рту, когда он взглянул на широко раскинутые, зовущие бедра, прижатые влажные завитки. Прямо тут, готовая, ждущая его, приглашающая прикоснуться и попробовать на вкус и погрузиться в нее.

– Джози, – с трудом выговорил он, наклоняясь и покрывая ее поцелуями.

– Да, доктор?

О черт, она просто убивала его! Этот тонкий дразнящий голосок звучал совсем не так, как в операционной. Во время операции она была многословна, вечно задавала вопросы и постоянно что-то бормотала себе под нос, чем бесконечно раздражала его. А этот игривый, легкомысленный голосок был полон искушения.

И он сам не понял, что на него нашло, когда его губы сомкнулись вокруг ее клитора.

– О-о-о! – вырвалось у нее, ее бедра оторвались от пола ему навстречу. – О-о-ох, доктор Хейз!

Джози явно продолжала игру.

– Тихо, – прошептал он.

Он провел языком по внутренним губкам, проник внутрь между нежными складками, наслаждаясь тем, как ее тело подергивалось, трепетало под ним, и откинулся назад.

– Все, кончено.

Он усмехнулся, увидев разочарование на ее лице. Она протянула руку и провела по его груди.

– Мне не стало лучше, – заявила она. – А больше ты ничего не сможешь придумать?

Он мог придумать еще массу вещей.

– Ладно, есть еще кое-что, но это может оказаться несколько суровой процедурой. – По ее телу побежали мурашки, она поежилась под ним и поддала бедрами, открыто предлагая себя. – Некоторые случаи требуют агрессивных мер.

Хьюстон мог не отрываясь смотреть на Джози целый день, холить и лелеять ее тело. Ему нравились округлые формы ее живота, ее груди, чуть склонившиеся по сторонам, он наслаждался тем, как она закидывает руки за голову.

Долгие месяцы она влекла его, он фантазировал и мечтал о ней, пытаясь убедить себя, что это не так. И вот сейчас, когда она, раскинув ноги, лежала на полу перед ним, словно воплощение влажной сладкой угрозы, он вдруг обнаружил, что никакие мечты и фантазии не могли подготовить его к подобной реальности.

И он солгал или же был полным болваном, когда сказал ей, что одной ночи им будет достаточно. Едва ли ему когда-нибудь надоест ласкать пальцами эту деликатную плоть и слышать ее удовлетворенные вздохи. Или смотреть, как уголки ее губ поднимаются в улыбке, как высовывается кончик языка и облизывает пухлую нижнюю губу. Он даже не был уверен, что сама Джози знает об этой своей привычке.

– Но ведь это дурно, не так ли? – спросил он, облизывая ее пупок, полностью погруженный в это занятие и возбужденный до предела. Хотя его и раздражало то, до какой степени она смогла завлечь его, заставить совсем потерять голову.

Дурно, но зато как невероятно приятен сам процесс. Джози словно оказалась в теле другой женщины. Которое знало и умело многое, о чем прежде она не смела и мечтать. Как достичь оргазма и кончить за пять секунд или даже меньше – это поразило ее больше всего.

Джози принадлежала к тем чувственно заторможенным женщинам, которым требовалась значительная мануальная терапия и полнейшая концентрация на сексуальных фантазиях, чтобы добиться оргазма. В прошлом ей неоднократно представлялась возможность убедиться в этом, когда она ждала, что ее партнер посмотрит на часы или пожалуется, что у него свело палец.

Она никогда не забывалась, всегда сохраняла ясную голову, ощущала свое тело, знала все его слабые места и недостатки, а также моменты, когда можно просто расслабиться и получить удовольствие.

У нее перед глазами всегда было слишком много белой кожи и трясущейся плоти, чтобы все отбросить в сторону и ни о чем не думать, кроме того, как им с партнером получить взаимное удовлетворение.

Но с Хьюстоном этой проблемы не было. Она была размягчена, ну просто нежнее взбитых сливок.

А готовность Хьюстона поддразнить ее и поиграть с ней только способствовала этому. Она сама была поражена, хотя потом осознала, что не должна удивляться. Одним из качеств Хьюстона, которым она не уставала восхищаться, было его умение сфокусироваться, сконцентрироваться только на одном деле, достигая в нем совершенства.

Она привыкла видеть его во время операций по замене тазобедренного сустава. А сегодня наблюдала, как все его внимание и усилия были направлены на то, чтобы довести ее до безумия. И это срабатывало.

– Доктор, я больше так не выдержу.

И он еще имел наглость смеяться. Он тыкался в нее своим членом, но не входил в нее. Потирал большим пальцем ее сосок, губу, ее нос. Затем совал в нее свой пенис на дюйм и тут же вынимал его.

– Это не смешно.

– А кто смеется?

– Ты.

Ухмылка исчезла с его лица, голова медленно задвигалась взад и вперед.

– Господи, чего только ты не заставишь меня проделывать!

Все слова, что она собиралась произнести, застыли на кончике языка.

Джози зажмурилась, когда он вновь тихо скользнул в нее, нежнее и мягче, чем в прошлый раз, и замер, лишь наполовину войдя в нее. Это было восхитительно – чувствовать, как его член трепещет без движения. И она застонала в знак одобрения, зная, что именно этого он ждал от нее.

– Хьюстон, тебе нравится так? – По правде сказать, она заранее знала ответ, но ей хотелось услышать, как он говорит это.

Но он лишь кивнул и глубже вошел в нее, пока их бедра не соприкоснулись, и она поглотила его член весь без остатка.

Она отбросила последние капли сдержанности, все мысли о своем целлюлите или пухлом животе. Бездумное, всепоглощающее наслаждение заполнило каждую клеточку и сочилось из всех пор ее тела.

– Вот черт, – произнес он сквозь зубы.

– Что? – Джози расслабленно лежала на полу, грудь вздымалась и опускалась, а он снова и снова входил в нее размеренными, ритмичными толчками.

Он покачал головой.

Она не стала допытываться, чувствуя, как приближается кульминация, охватывает и переполняет ее, доводя до полного чувственного удовлетворения, словно ленивая река накатывала на нее, подчиняла себе.

Поток горячего воздуха ударил ей в грудь, она увидела, как у Хьюстона перехватило дыхание. И разразился оргазм, слившийся воедино с ее собственным. Его голова упала на ее плечо, бедра задвигались в учащенном ритме, прижав ее к ковру.

Джози подалась вверх всем телом ему навстречу, желая показать, насколько ей хорошо с ним, надеясь, что он ощутил такое же блаженство и удовлетворение. При всем том, что он хотел услышать ее вопли и стоны, сам он оставался спокойным, сохранял полное самообладание. Впрочем, иного она и не ожидала.

Внезапные судороги и проклятия известили ее, что он бурно кончил, его движения замедлились и вовсе прекратились, а сама Джози испустила удовлетворенный вздох.

Поцелуй, запечатленный на ее плече, оказался полной неожиданностью для нее. Небольшая надежда шевельнулась в ней. Возможно, она небезразлична ему. И даже более того. Это было именно то, о чем она не смела и думать. Но это не должно стать важным для нее.

Она обвила руками его шею, с удовольствием ощущая на себе вес его тела, явно не собиравшегося слезать с нее.

Зарывшись подбородком в ее волосы, он тихо произнес:

– Я ведь хотел показать тебе мою спальню. – Джози помассировала мускулы у него на шее.

– А есть там что-нибудь хорошее, что стоило бы посмотреть?

– Не то слово! Чертовски хорошо сказано.

Она засмеялась, но тут же замолкла, услышав требовательный звонок его больничного пейджера.

– Меня нет на связи. Я не подойду. – Хьюстон извлек нз нее свой пенис.

Джози, поморщившись, сомкнула колени, почувствовав усталые, натертые мускулы бедер. Именно эти мускулы не были готовы напряженно работать, с сожалением должна была признать она. Ни к трем оргазмам подряд, не говоря уж о регулярной сексуальной активности.

Теперь зазвонил мобильник Хьюстона. Он нахмурился, запустив пятерню в волосы:

– Ну вот!

Вздохнув, Джози села. Судя по всему, ей вообще не придется познакомиться со спальней Хьюстона. Кто-то пытался связаться с ним.

Мобильник продолжал трезвонить.

– Черт, – коротко отозвался он, однако поднялся, голышом подошел к столу и схватил телефон.

Джози колебалась между полученным удовлетворением и сожалением, что их ночь завершается преждевременно. Ей хотелось увидеть его спальню и кое-что еще, что он собирался показать ей. Вроде того, например, как можно четвертый раз подряд едва не терять сознание от наслаждения.

– Да, хорошо, – говорил Хьюстон. – Я буду минут через двадцать.

Джози осмотрелась в поисках одежды и поползла по полу на четвереньках за шортами, которые, вывернутые наизнанку, валялись в нескольких футах от нее.

Хьюстон остановил ее продвижение, заставив ее вскрикнуть от испуга, когда ухватил ее за бедра и пристроил ее попку прямо к торчащему члену.

– Больница? – спросила она шепотом в тот самый момент, когда его пенис вновь задвигался взад и вперед, попадая точно между пухлыми щечками ее попки.

– Да. Один из моих пациентов упал и сломал бедро.

– Тебе надо ехать. – Она задохнулась, когда он плотно прижался к ней, дразня и заводя ее своим твердокаменным членом.

– Ладно, секундочку.

Однако секундочка растянулась на добрую минуту, долгую и восхитительную. А Джози, закусив губу, совершенно забыла о натертом бедре.

В конце концов Хьюстон отодвинулся назад, легко шлепнув ее по ягодицам.

– Увы, мне действительно надо ехать.

– Я знаю. – Собравшись с духом, Джози дернулась вперед и присела, пока что на колени.

Хьюстон надел трусы и потянулся за джинсами.

– Я принесу твою одежду.

Джози смотрела, как он сначала достал ее шорты, затем топ. Она неловко зажала колени, желая поскорее прикрыть наготу. Ей не хотелось больше отвлекать Хьюстона. Его пациент страдал, ему требовался хирург, и Джози не могла оправдаться тем, что заставила его ждать.

Хьюстон передал ей смятую одежду и прокашлялся:

– Прости.

– Не стоит. – Отбросив в сторону скромность, она влезла в шорты, стараясь не думать о трусиках, засунутых в его карман, и застегнула молнию. – Это же часть работы. – Она наградила его улыбкой: – Мы оба получили свое, ты же знаешь. – Она залилась краской, залепетала что-то бессвязное.

– У тебя это получилось трижды, – заявил он с нескрываемым удовлетворением.

Легкая краска на ее лице сменилась волной красного жара, охватившей ее целиком. Значит, ему потребовалось подчеркнуть это. Словно она была дешевой девицей, неспособной удержать призыв своего тела.

– Да не смущайся ты, – бросил он, явно не понимая, что процесс уже было не остановить. – Я бы тебе доставил это и в четвертый раз, если бы меня не вызвали.

У нее готово было сорваться с кончика языка, а не предложит ли он ей черта лысого, но она смолчала. Подобрав свой топ, она мрачно сказала ему:

– Ты растянул мою майку.

– Я бы и еще раз повторил.

А она ему это позволила. Подняв вверх руки, чтобы надеть топик, Джози с удовольствием услышала, как он с шумом втянул слюну.

– Повторил бы?

– О да! В любое время.

Джози быстро надела свой топ без лифчика, не желая вертеться и извиваться, натягивая его перед Хьюстоном. Одно лишнее движение – и лифчик может полететь на пол.

Однако его слова заставили ее остановиться. «В любое время»? Вот она, неосторожность. Когда у него срываются с губ двусмысленности, доказывая его намеки на будущее, возможную связь или просто еще один совместный оргазм.

Именно этого она боялась там, в кладовке. К ней вернулось ощущение неловкости.

– Нам придется пройтись пешком и забрать мой джип у ресторана, потом я подброшу тебя по пути в больницу – Хьюстон влез в джинсы и застегнул молнию.

– Отлично. – Нет, совсем не отлично. Оба они ощущали натянутость, подавленность и неловкость, вели себя с напускной небрежностью, которая не могла обмануть ни одного из них. От них обоих просто разило сексом. Отлично? Вовсе даже нет.

– Вот твои тапочки.

Их пальцы соприкоснулись, когда он протянул ей шлепки, и Джози быстро отдернула руку.

– Я захвачу в ресторане воду в бутылках. Взять для тебя тоже?

– Отлично, – повторила она, сознавая, что даже четырехлетний ребенок обладает большим запасом слов, чем она использовала сейчас.

Его руки вновь уткнулись в бока, и Джози заметила, как холодная маска равнодушия и индифферентности вновь заняла свое место. Перед ней уже стоял доктор Хейз, не Хьюстон.

– Итак, у нас есть полное взаимопонимание насчет сегодняшней ночи, верно? Она не отразится на наших служебных отношениях?

– Абсолютно. – Потому что она больше не пойдет на работу. Господи, о чем только она думает? Да она не сможет стоять рядом с этим человеком в операционной и притворяться, что они никогда не играли в неприличную игру в доктора и взмокшую от вожделения пациентку.

Ей хотелось выскочить отсюда и зарыться головой в песок, чтобы только ее зад торчал наружу.

Стоя здесь, растрепанная, без трусиков, но сексуально удовлетворенная, Джози должна была задать один вопрос. Прежде чем они вновь станут доктором Хейзом и доктором Эдкинс, которая избегала встречаться с ним взглядом и практиковала вежливые кивки вместо обсуждения вопросов.

– Почему ты не даешь мне провести операцию самостоятельно? У меня есть опыт, ты же знаешь, а твой отказ выглядит очень нехорошо по отношению ко мне. Мне надо знать твои планы на оставшийся срок моей ординатуры.

Хьюстон замер, натягивая рубашку через голову, глядя на нее через ворот.

– Господи, Джози, не заставляй меня сейчас говорить о работе.

Его упорство раздражало ее. Он мог себе позволить быть загадочным и непроницаемым, когда принимал решения, касающиеся ее дальнейшей работы, но ей-то приходилось доверять ему, полагаться на него, а она просто глупо улыбалась в ответ на любое мнение о ней.

– Все очень просто, Хьюстон. И если завтра мы вернемся в больницу и будем вести себя так, словно между нами ничего не было, я по крайней мере буду понимать, куда и как идет моя карьера и чего мне ждать от тебя в будущем.

Хьюстон смотрел на Джози, стоя в шаге от того ковра в гостиной, на котором он раздел ее и довел до оргазма, и размышлял, что ему сказать.

Вот почему он не имел связей с сотрудницами. Похоже, женщины не способны понять, что работа и любовные игры – это две разные вещи.

Конечно, он приставал к Джози б больнице, нарушив собственные правила. Это было очко в ее пользу, что еще больше злило его.

– Джози. – Он с беспокойством вспомнил о пациенте, ждавшем его в больнице.

Но не мог не думать о том, как еще несколько минут назад выглядела Джози, распростертая под ним, выкрикивая в экстазе его имя. Топ, который она натянула, ничего не скрывал, ее грудь соблазнительно вздымалась, материал обтягивал торчащий сосок, призывно выглядывал голый пупок. Трусики с яркими губами оттопыривали его карман, напоминая о том, что под шортами она тоже была восхитительно голая.

Ему хотелось опять раздвинуть ее ноги, ощутить вкус влажных завитков, открыть ее лоно и вновь испытать обжигающее наслаждение. Если бы она была доступна ему всю ночь напролет, каждую ночь, словно открытый круглые сутки молочный ларек! Дьявольщина! Руки сжались в кулаки, он потянул ее маечку, обнажив соски. Его член вновь затвердел, но он старался не обращать на это внимания.

Напоминая себе, что она еще и его коллега, доктор, и пришла в этот мир вовсе не для удовлетворения его плотских потребностей, он собрался с мыслями и заговорил выдержанным, насколько ему удавалось, тоном:

– Ладно. Сейчас не время для подобных дискуссий, но раз уж ты настаиваешь… Дело в том, что ты не уверена в себе. А я не буду потакать тебе и не разрешу проводить операции без меня, пока не увижу, что ты к этому готова.

Она недоверчиво прищурилась. Ему показалось, что его ответ не слишком пришелся ей по вкусу.

– А как я должна доказать, что готова?

Он прошелся перед ней взад и вперед. Готовность Джози на ощупь не проверишь, и он не был уверен, что сможет дать ей конкретный ответ. Когда она, не колеблясь, возьмется задело. Когда не будет дожидаться его позволения, а сама уверенно придет к больному.

– Я не знаю. Хватит сомневаться и порхать вокруг, словно пташка.

Вот и все, хотя, может, он подобрал не самые удачные выражения.

Брови у нее взлетели вверх.

– Я порхаю? Ты что, считаешь, что мне надо заняться чем-нибудь более завлекательным, чем быть доктором? – Она сердито выплевывала слова.

Гнев Джози испугал его. Он отпрянул от нее, не зная, что сказать, его мозг не работал на полную мощность Слишком большой приток крови за последний час потребовался на обслуживание его пениса.

Она погрозила ему пальчиком:

– Забудь об этом, приятель. Я не брошу это дело, не уйду и не стану нянькой, да и в цирк тоже не пойду.

Она пойдет в цирк? Кем? Дрессировщиком мартышек или забавным клоуном?

– Фу, я вовсе не хотел сказать, что ты смешная. – Джози раздраженно фыркнула и отвела глаза в сторону.

– Мне хочется стать высокой, тощей и без ямочек на щеках, чтобы люди воспринимали меня всерьез.

Хьюстон представил себе Джози такой и решил, что ни на секунду не заинтересовался бы ею, если бы она была холодной и выдержанной и не показывала свои зубки. Ему нравились искорка в ней, ее улыбка, ее энергичность и великодушие. А ее попка была просто произведением искусства. Господи!

Но он не знал, как ободрить ее, он не находил слов, от которых женщина млеет от счастья, и вообще он был трудоголиком. С сексом он справлялся. Секс – это хорошо. Но все остальное было выше его понимания, а сейчас он четко осознал, что, останься он сейчас с Джози, их связи не будет конца.

Единственное, что он мог сделать, – это сказать ей правду.

– Джози, ты невысока ростом, и у тебя прелестные ямочки на щеках, такая уж ты уродилась, чертовски аппетитная. И если ты хочешь, чтобы тебя принимали всерьез, для начала надо самой приложить к этому усилия.

– Что ты хочешь сказать? – спросила она, пнув ногой ковер.

– Надо вести себя как доктор. Входить в операционную, словно это место по праву принадлежит тебе. Твердой, уверенной в себе.

Она не произнесла ни слова, просто ногой собирала в серую кучку выпавшие волоски ковра.

– Когда ты сомневаешься в себе, остальные чувствуют себя так же.

Выражение ее лица просто убивало его – печальное и отрешенное, широко раскрытые и влажные зеленые глаза. Ему следовало бежать к черту отсюда, подальше от нее с ее проблемами, скорее обратно в больницу, где все так просто и правильно. И где он не должен ничего чувствовать, а лишь заниматься работой, хладнокровно, ни на что не отвлекаясь, благодаря чему он и стал отличным хирургом.

– Почему бы нам не обсудить это в понедельник? Мы условимся о встрече у меня в кабинете и спланируем оставшийся срок твоей ординатуры. Мы пригласим доктора Шейнберга на небольшое стратегическое совещание. – Тем самым он сможет увильнуть, ему не придется ничего решать здесь и сейчас, когда он чувствует себя таким уязвимым.

– Хорошо, – кивнула Джози.

Хьюстон разглядывал ее, все округлости ее соблазнительного тела, сознавая, что, возможно, это последний раз, когда он может смотреть на нее столь откровенно оценивающим взглядом.

– Это было прямо-таки невероятно, Джози. Мне очень жаль, что нас прервали.

Но Джози ждала продолжения, которое так и не последовало. Он ничего не сказал об их будущем.

Хьюстон потрепал ее по подбородку. Будто подростка, которому подписал автограф. Словно толстого, не дослужившегося до большего звания сержанта, которому объявил об увольнении со службы.

– Спасибо, – произнес он затем.

Если бы он сказал: «Спасибо, что ты наблевала у меня в гостиной», – вряд ли она могла бы чувствовать себя хуже. Судорожно подыскивая слова, чтобы ответить что-нибудь подобающее или остроумное, она смогла лишь равнодушно пожать плечами:

– Нет проблем. – Вопрос в том, что в ее грушевидном теле не нашлось ни хребта, ни единой твердой косточки. И пока он желал отстраниться от нее, ей вдруг отчаянно захотелось прилипнуть к нему всем своим существом, словно жаждущая крови пиявка. – Если что, звони в любое время, – добавила она. И тут же возненавидела себя за это.

Улыбку словно ветром сдуло с его лица. Губы плотно сжались. В его глазах застыла жалость.

– Мы не можем… – начал было он, но она оборвала его, рванувшись к двери.

Она же умная женщина, с медицинским дипломом, заводная и симпатичная, черт возьми. Ей не нужен его секс из жалости. Она уйдет с широко раскрытыми глазами, точно зная, чего он хотел, она покинет его с высоко поднятой головой, насколько это возможно с учетом ее малого роста.

Она сунула ноги в резиновые шлепки, ее руки почти не Дрожали.

– Не волнуйся, Хьюстон, сегодняшняя ночь больше не повторится, никогда.