Муки Галилея

1

Вдалеке послышался предупреждающий сигнал с железнодорожного переезда. Иначе говоря, приближался поезд. Расположившийся на водительском сиденье минивэна Синъити Фудзимура посмотрел на наручные часы. Они показывали 14:08. Точно по расписанию. Поезд остановится в 14:09 и отправится дальше в 14:10.

Он припарковал машину на площади с круговым движением перед железнодорожной станцией и внимательно следил за выходом. Станционное здание было старым, и по его бетонным стенам тянулись многочисленные трещины.

Вскоре из дверей показался мужчина. Высокий, стройный. Даже наброшенное пальто не могло скрыть подтянутой фигуры, не обременённой лишними килограммами. Со студенческих пор он нисколько не изменился.

Фудзимура вылез из машины, подбежал к мужчине. И окликнул:

— Юкава!

Манабу Юкава обернулся, и его глаза, спрятанные за стёклами очков в золотой оправе, радостно блеснули.

— Привет! — ответил он. — Сколько лет, сколько зим. Рад видеть тебя в добром здравии, — продолжил Юкава, а затем окинул Фудзимуру оценивающим взглядом.

Тот нахмурился:

— Рад видеть меня, но не моё отросшее брюшко? Кусанаги предупреждал, мол, встретишься с Юкавой — и он непременно выскажется по поводу твоей физической формы.

— Вовсе нет. Мы оба стареем и оба меняемся.

— Ты-то как раз почти не изменился.

— Ну почему же. — Юкава показал на собственную голову. — Немного седина пробивается.

— Уж это можешь и потерпеть. У меня вон седых волос хоть отбавляй.

Фудзимура подвёл Юкаву к минивэну. Подождал, пока тот усядется на место пассажира, и завёл мотор.

— В ноябре в этих краях и правда довольно холодно. Вижу, уже снег шёл, — сказал Юкава, глядя в окно. На обочине лежали сугробы.

— Да, дней пять назад. Год выдался холоднее обычного. Совсем не так, как в Токио. Там в ноябре хоть в рубашке ходи.

— Ты уже привык к здешней жизни?

— Трудно сказать. Во всяком случае, встречаю уже вторую зиму.

— Как дела в пансионате?

— Ну, кое-как справляемся.

Машина Фудзимуры катила вверх по узкой горной дороге. Покрытие было хорошим, но ширины, чтобы разъехаться, хватало с трудом. По пути они, не останавливаясь, миновали небольшой посёлок с рядом магазинчиков.

— Как высоко мы забрались, — удивлённо проронил Юкава.

— Уже недолго. Потерпи малость.

Фудзимура вёл машину дальше. Поворот следовал за поворотом. Наконец, когда дорога немного расширилась, он подъехал к ограждению и остановился.

— Приехали? — спросил Юкава.

— Пансионат чуть дальше. Но ты не мог бы ненадолго выйти?

Юкава выглядел растерянным, но сразу же кивнул:

— Хорошо.

За краем дороги вниз уходило ущелье. Со дна доносилось журчание текущей реки. Высота ущелья составляла около тридцати метров. Из воды выступали камни разного вида и размера.

— Очень впечатляющий вид, — вглядываясь вниз, сказал Юкава.

— То происшествие, о котором я говорил… — Фудзимура прикусил губу. — Это случилось здесь.

Юкава обернулся. На его лице не отразилось ни малейшего удивления. Должно быть, он обо всём догадался ещё тогда, когда его попросили выйти из машины.

— Значит, он упал отсюда?

— Да.

— Хм. — Юкава вновь заглянул за ограждение. — При такой высоте, полагаю, это верная смерть.

— Говорят, он погиб мгновенно.

— Ясно. — Юкава кивнул.

— В общем, я решил для начала показать тебе это место. Не знаю, правда, поможет ли это в расследовании.

Последние слова привели Юкаву в явное замешательство.

— Как я уже сказал по телефону, я не имею отношения к полиции. И я не частный сыщик. Со стороны может показаться, что я раскрыл немало преступлений, но я всего лишь помогал Кусанаги и его коллегам советами. Советами, которые может дать учёный-физик. Не жди от меня большего.

— Но Кусанаги направил меня к тебе!

Юкава вздохнул и возмущённо помотал головой:

— Совершенно безответственный тип. Мало ему являться ко мне со своими заковыристыми делами, ещё и тебя спихнул!

— Он служит в управлении полиции Токио. А значит, не может вмешиваться в расследования в других префектурах. К тому же, выслушав меня по телефону, он сказал, что случай по твоей части. Что ты мастер разгадывать загадки.

— Загадки, значит… — Юкава сердито свёл брови к переносице и с некоторым подозрением посмотрел на Фудзимуру. — Запертая комната, как я понял?

— Да, запертая комната, — с совершенно серьёзным видом кивнул тот.

Юкава вновь занял место пассажира, и машина тронулась с места. Через сотню метров Фудзимура свернул на боковую дорогу, и они поднялись ещё на пятьдесят метров в гору. Впереди показался бревенчатый дом. Минивэн остановился на площадке перед парадным входом.

— Отличная дача! — произнёс Юкава, едва выйдя из машины и посмотрев на здание.

— Это не дача! — рассмеялся Фудзимура.

— Да? Прошу прощения.

— Но продавали постройку и правда как дачу.

Юкава держал в руке большую сумку. Фудзимура протянул руку, чтобы её взять. Это был естественный для хозяина гостиницы порыв — помочь донести багаж, и неважно, что вновь прибывший — его друг. Но Юкава отказался:

— Спасибо, я сам. — Видимо, он не считал, что находится здесь на положении постояльца.

Дверь открылась, и на крыльце появилась Кунико — наверное, она заметила, как подъехала машина. На ней были джинсы и свитер. Завидев Юкаву, она улыбнулась и поприветствовала его лёгким поклоном.

— Моя супруга, Кунико, — представил её Фудзимура.

Юкава низко поклонился:

— Премного наслышан. Кусанаги и другие говорили, что Фудзимуре повезло найти себе молодую красавицу жену. Вижу, слухи не врали.

Фудзимура замахал на него руками:

— Притормози. Ей дай только повод — мигом зазнается. И кстати, молодая-то молодая, да уж скоро тридцать. Не такая большая разница по сравнению с жёнами прочих из нашей компании.

— А ну-ка, погоди-ка! Три года — это для тебя скоро? — вдёрнула подбородок Кунико.

— Считай, всего ничего.

— Нет, три года — это много, — твёрдо сказал Юкава. — Жена моложе тридцати! Замечательно.

— Ты, кстати, и сам заглядываешься на молоденьких. Кусанаги мне много чего поведал!

— Что именно? — Юкава нахмурился.

— Ну, об этом давай позже.

Фудзимура пригласил его пройти внутрь. Через парадный вход они попали в длинный коридор. За ближайшей дверью оказался холл, совмещённый со столовой. В дальней его части находилась барная стойка, за ней — кухня.

В центре стоял сделанный из обрезков брёвен стол. Фудзимура и Юкава сели друг напротив друга. Кунико сварила для них кофе.

— Отличный кофе. — Отпив глоток, Юкава довольно улыбнулся. — Полагаю, в таком месте и живётся довольно неплохо.

— Кому-то да, кому-то нет. Но мне подошло. В Токио я задыхался. Лучше вести беседы с постояльцами здесь, чем переговоры с клиентами там. Чувствуешь, что не зря живёшь.

— Нет ничего лучше, чем найти подходящий для себя образ жизни. Это высшее счастье.

— Из твоих уст звучит особенно ободряюще.

— Но меня беспокоит финансовая сторона дела. Честно сказать, даже не представляю, на какой доход тут можно рассчитывать. Впрочем, ты из состоятельной семьи, и, возможно, я тревожусь понапрасну.

Фудзимура криво усмехнулся. Да, этот человек всегда высказывался без обиняков.

— Верно подмечено. Много тут не заработаешь. Летом и зимой ещё туда-сюда, а в другое время на выходные приезжают разве что одна-две компании. Но я с самого начала не рассчитывал на прибыль.

— Твоей жизни можно позавидовать.

— Серьёзно? Тогда ответь: а ты так сможешь? Вставать ни свет ни заря, готовить завтрак для постояльцев, затем мыть за ними посуду, прибираться в номерах, ездить за продуктами, иногда — водить туристов по горным тропам или прокладывать маршрут для сплава на каноэ. Вечером, разумеется, готовить ужин. Зимой — возить гостей кататься на горных лыжах. А ещё надо счищать снег с крыши. Ну как, хочешь заняться?

— Конечно же, нет. Но ты-то захотел? Даже отказался от первоклассной бизнес-карьеры. Ты сумел воплотить в жизнь свою мечту, и этому можно только позавидовать. Вот о чём я говорю.

— Ну, в таком смысле да, судьба мне благоволит.

Отец Фудзимуры, удачно воспользовавшись доставшейся ему по наследству землёй, сколотил немалое состояние. Несколько оставленных им сыну многоквартирных домов до сих пор приносили стабильный доход. Без него это предприятие, больше напоминавшее хобби, долго бы не продержалось.

— Сколько здесь сейчас постояльцев? — спросил Юкава.

— Только ты.

— Вот как? Что ж, не будем тянуть — проводи меня в тот номер. — Он поставил чашку на стол и поднялся.

— Но ты точно на него согласен? Не лучше ли поселить тебя в другом?

В ответ Юкава покачал головой, как будто речь зашла о сущей ерунде:

— К чему лишние сложности? Меня всё устраивает.

— Раз ты так говоришь, возражать не стану.

— Веди.

— Хорошо, — сказал Фудзимура и тоже встал. Когда они выходили из холла, он встретился глазами с Кунико, стоявшей за барной стойкой. Она встревоженно заморгала. Он коротко ей кивнул.

Мужчины прошли в дальний конец коридора, заканчивавшегося дверью. Фудзимуре пришлось перебороть себя, чтобы её открыть. После того происшествия он уже не мог иначе.

В комнате площадью около шести татами[8] стояли две односпальные кровати. Кроме них — маленький столик и стулья, и больше ничего. Окно выходило на южную сторону дома.

Положив пальто и сумку на кровать, Юкава подошёл к окну.

— Совершенно обычная серповидная защёлка.

— И с ней всё в порядке?

— Похоже на то.

Юкава отодвинул защёлку, открыл и закрыл окно, затем снова запер защёлку. После этого подошёл к двери. В неё был врезан обычный английский замок и приделана цепочка.

— Цепочка тоже была заперта?

— Вот именно.

Хмыкнув, Юкава кивнул и сел на кровать. Сложив руки на груди, посмотрел на Фудзимуру снизу вверх.

— Что ж, давай. Излагай подробности твоего таинственного происшествия в запертой комнате.

2

— Всё произошло ровно десять дней назад. Гость приехал около пяти часов вечера. Я буду называть его «господин А». По первой букве алфавита.

Юкава, доставая блокнот, отрицательно покачал головой:

— Используй настоящее имя. Так проще разобраться. Я изучил газетные заметки, и там жертву называли Киётакэ Харагути. Возраст — сорок пять лет, профессия — делопроизводитель.

Фудзимура пожал плечами и присел на вторую кровать.

— Пусть будет настоящее. Как я уже сказал, Харагути приехал около пяти вечера. Я оформил заселение, и он зашёл сюда. Комнаты есть и на втором этаже, но он попросил на первом, ещё когда бронировал номер.

— Почему?

— Не знаю. С ним тогда разговаривала Кунико. Да и спрашивать было незачем.

— Возможно. Продолжай.

— В тот день у нас гостили ещё несколько постояльцев. Один мужчина и отец с сыном. Ужин подаётся в холле с шести до восьми вечера. Время приближалось к восьми, но Харагути всё не появлялся. Я решил сходить проверить, что с ним. Дверь номера оказалась заперта. Я подумал, что он спит, и постучал. Ответа не последовало. Позвал громче — никакой реакции. Тут я немного забеспокоился и отпер дверь своим ключом. Оказалось, она закрыта на цепочку. Иначе говоря, Харагути вроде как находился в номере. Тогда почему же он не отзывался? Я встревожился: вдруг ему стало плохо? Вышел на улицу и завернул к южной стороне дома. Понадеялся увидеть, что происходит в комнате, через окно.

— И окно тоже было заперто? — задал вопрос Юкава, на что Фудзимура кивнул:

— Вот именно. Свет не горел, шторы были задёрнуты, внутри ничего не разглядеть. Я вернулся в холл и решил ещё немного подождать. Но Харагути так и не появился. Терпение у меня иссякло, и я снова пошёл к его номеру. Звал-звал, но, как и прежде, не получил ответа. Опять отпер дверь своим ключом. На этот раз мне показалось, что внутри кто-то есть. Я услышал, как кто-то ворочается в постели. У меня отлегло от сердца, и я вернулся в холл. Ужин обычно заканчивается в восемь, но это не строгое правило. Я решил подождать, пока Харагути не проснётся. Однако ближе к девяти часам с улицы вернулись отец с сыном — они ходили запускать фейерверки — и сказали, что окно в номере Харагути открыто. Я поспешил туда, и действительно так и было. А Харагути исчез. — Фудзимура посмотрел на окно.

— В комнате ничего не показалось тебе странным?

— Я ничего такого не заметил. На полу стояла небольшая дорожная сумка. Здравый смысл подсказывал, что Харагути вылез в окно и куда-то ушёл. Я обыскал окрестности, но здесь всё-таки горы, и было уже очень темно. Я выждал ещё какое-то время, Харагути не возвращался, и в итоге я решил сообщить в полицию. Они начали поиски с рассветом. И нашли тело Харагути — в том месте, которое я тебе показывал.

— Хмм. К каким выводам пришли в полиции? В газете писали, что высока вероятность несчастного случая или самоубийства.

— Точно не знаю, меня в подробности не посвящали, но, похоже, они считают версию самоубийства весьма правдоподобной. Говорят, у Харагути были крупные долги. Он приехал сюда один, что само по себе уже странно, а желание поселиться на первом этаже объясняется тем, что он заранее решил выбраться через окно.

— А в полиции не предполагали, что он мог стать жертвой преступления?

— Не то чтобы не предполагали, но сочли это маловероятным. Вот представь: как можно незаметно для окружающих приехать в горную глушь, чтобы убить Харагути, а после убийства, опять же незаметно, уехать?.. По-моему, никак.

— Здесь есть другие дачи?

— Есть, но по большей части они стоят пустыми. Туда лишь изредка наведываются представители управляющих компаний. Так было и в день происшествия.

— Значит, люди были только в твоей гостинице?

— Именно так. Более того, прочие постояльцы всё время находились вместе с нами. Поэтому убийство можно исключить.

— Ясно. — Юкава перечитал свои записи в блокноте, а затем задумчиво наклонил голову. — Могу я задать ещё один вопрос? Это очень важно.

— Конечно.

— Из твоего рассказа мне непонятно одно — что же здесь таинственного? Да, комната на какое-то время оказалась запертой изнутри, но ведь там находился человек. Обычное дело, удивляться нечему. Этот человек вылез в окно и по какой-то причине свалился на дно ущелья… Только и всего!

Фудзимура призадумался. Юкава привёл вполне резонный довод. Полиция пришла к такому же выводу.

— Меня всё равно кое-что беспокоит.

— Что?

— Когда я подошёл к номеру во второй раз, там определённо кто-то был. Но я уверен, что в первый раз он был пуст.

— Почему ты так считаешь?

— Из-за выключенного обогревателя.

— Из-за обогревателя?

— В тот день особенно похолодало. Даже забравшись под одеяло, любой бы захотел прогреть комнату. Но когда я открыл дверь в первый раз, оттуда потянуло холодным воздухом. Кондиционер не работал. Во второй же раз обогреватель был включён. Потому я и решил поначалу, что в номере никого.

Юкава посмотрел Фудзимуре в лицо, после чего поправил пальцем очки на переносице:

— И полиции ты об этом…

— Не сказал.

— Почему?

— Не придумал, как объяснить. Я засвидетельствовал, что комната была заперта изнутри. Но скажи я: «Мне кажется, в комнате никого не было», меня бы сочли ненормальным.

— Вряд ли. Объяснили бы, что тебе это привиделось, и дело с концом. В худшем случае разуверились бы в твоём свидетельстве.

— Вот видишь. А оно мне надо? Так что при нынешних обстоятельствах полиции об этом рассказывать нельзя.

— И потому ты обратился к Кусанаги. Не удивлён, что он переправил тебя ко мне. Сам-то он не считает твой случай убийством в запертой комнате. Это не убийство, и комната, возможно, вовсе не запертая. С таким ему связываться неохота.

— Я понимаю, сколь обременительна моя просьба. Но мне больше не к кому обратиться. Хотел бы я не вспоминать больше об этой истории, да она никак не идёт из головы. Хотя, возможно, у меня просто разыгралось воображение.

Пряча улыбку, Юкава захлопнул блокнот:

— Хорошо. Подумаю над этим, беззаботно наслаждаясь видом горных пейзажей. Я как раз замотался с одной статьёй, и мне хочется проветрить мозги.

— Ты меня просто спасёшь. Других постояльцев сейчас нет, делай тут всё что пожелаешь. К моему величайшему сожалению, у нас нет горячего источника. Взамен обещаю порадовать отличной стряпнёй. — Фудзимура встал. — И ещё одна просьба.

— Какая?

— Не говори Кунико, что я просил тебя о помощи. Пусть будет так: ты узнал, что я отказался от карьеры бизнесмена, забеспокоился и приехал меня проведать.

На секунду показалось, что Юкаву это не устраивает, но затем он кивнул:

— Если для тебя так лучше, возражать не стану.

— Спасибо. Я очень на тебя рассчитываю.

Подкрепляя просьбу, Фудзимура рубанул воздух ребром ладони.

3

Оставив Юкаву в номере, Фудзимура вернулся в холл. Из кухни вышла одетая в передник Кунико:

— Ты правда поселил господина Юкаву в той комнате?

— Ты же слышала, он сам этого хотел. Сказал, что на первом этаже ему спокойней. Я, разумеется, рассказал о том происшествии. Но он — учёный до мозга костей, и его нисколько не пугает, что прежний постоялец покончил жизнь самоубийством и всё такое прочее. И нам так лучше. Не стоять же тому номеру вечно без дела.

— Тут ты прав… — Кунико потеребила пальцем край передника. — Значит, вы подружились в секции бадминтона?

— Да, в университете. Он был нашей звездой.

— Вы с ним редко виделись в последнее время. С чего он вдруг захотел сюда приехать?

— Я ведь уже говорил. Юкава узнал от наших общих знакомых, чем я теперь занимаюсь. После окончания сложной работы ему как раз хотелось проветриться, а по случаю он заодно решил разведать, как я тут управляюсь.

— Хм… Какой любезный человек.

— Да просто очень любопытный. В любом случае за него беспокоиться точно не стоит. Давай лучше удивим его нашими кушаньями. Он наверняка считает, что мы на кухне дилетанты.

Улыбнувшись, Кунико кивнула. Её взгляд переместился куда-то за спину Фудзимуры. Обернувшись, тот увидел, что у двери стоит Юкава. Он переоделся в тёплую одежду, предназначенную для зимних прогулок.

— Пройдусь по округе.

— Показать дорогу?

— Нет, сперва я сам.

— Ладно. Только вернись до заката. Здесь нет уличного освещения.

— Это я знаю. — Поклонившись Кунико, Юкава направился к выходу.

— Я съезжу за покупками, — сказал Фудзимура жене. — У нас мало вина. А он любит выпить.

— Сомневаюсь, что в том магазине есть вино высокого качества.

— А высокого и не нужно. При всей его эрудиции он напрочь лишён вкуса. — Фудзимура набросил куртку и взял ключи от минивэна.

Спустившись с горы на машине, Фудзимура заскочил в супермаркет, где всегда запасался продуктами, а затем поехал с покупками обратно в пансионат, нигде по пути не останавливаясь. Когда он, держа в каждой руке по виниловому пакету, зашёл в холл, Юкава сидел за барной стойкой и пил кофе. Склонившаяся над раковиной Кунико оторвалась от мытья посуды и подняла голову. Вид у неё был угрюмый.

— С возвращением, — поприветствовал его Юкава.

— Как прогулка по горам? — спросил Фудзимура.

— Получил массу удовольствия. Воздух здесь пахнет иначе. Могу понять, почему в таком месте хочется поселиться навсегда.

— Раз так, живи у нас хоть неделю, хоть две.

— Рад бы, но меня ждут исследования. — Юкава допил кофе и поставил чашку на стол. — Спасибо, — поблагодарил он Кунико и вышел из холла.

— О чём вы с ним разговаривали? — спросил жену Фудзимура.

— Он спрашивал про происшествие. — Голос Кунико звучал немного недовольно.

Фудзимура почувствовал, как щёки свело судорогой.

— А точнее?

— Докапывался, что да как было в тот день. И что за гости у нас тогда жили.

— И ты о них рассказала?

— Не могла же я наврать! Слушай, зачем он меня расспрашивал? Что ты ему наговорил?

— Ничего. Но я же предупреждал: он очень любопытный человек. Узнал о происшествии, вот интерес и проснулся.

— И только?

— А что, по-твоему, может быть ещё? Не обращай внимания! — Фудзимура состроил ободряющую улыбку и поставил пакеты на стойку. — Вот, я купил вино и продукты — пойдут на закуски.

— Ты молодец. — Лицо Кунико смягчилось, она взяла пакеты и исчезла в кухне.

Фудзимура снял куртку и вышел в коридор. Дошёл до дальнего номера, постучал.

— Да, — послышалось в ответ, и дверь открылась. На пороге стоял Юкава.

— Ты задавал Кунико вопросы о происшествии, — заходя в комнату, сказал Фудзимура.

— А что, нельзя? Я же не говорил ей, что ты советовался со мной насчёт запертой комнаты.

— Зачем спрашивать её? Если что-то непонятно — я всё растолкую!

— Ты был в отъезде. К тому же чем больше людей опросить, тем более объективной будет собранная информация. В рассказе одного человека всегда есть место ошибочным представлениям и предубеждениям.

— И всё-таки спрашивать о других гостях необходимости не было. Я прошу тебя разобраться, есть ли способ выйти из комнаты, запертой изнутри, и снова туда войти. Иначе говоря, объяснить простой физический фокус. А кто в тот момент проживал в отеле — неважно.

Заслышав эти слова, Юкава подозрительно нахмурился, встал у окна и посмотрел на Фудзимуру.

— Чего такого тебе напел Кусанаги, что ты решил обратиться ко мне?

— Ну как… Сказал, что ты гений, чьи экспертные познания не раз помогали разгадать неразрешимые загадки.

— Экспертные познания? Действительно, во многих случаях необходимо знание физики. Однако загадок, сводящихся к одной лишь физике, исчезающе мало. Если мы столкнулись не с природным феноменом, а с трюком, подстроенным человеком, нам необходимо знать, с какими людьми мы имеем дело. Для меня крайне важно выяснить, кто находился в гостинице в ту ночь.

— Постояльцы не имеют отношения к происшествию.

— Имеют или нет — решать не тебе, — холодно заявил Юкава. — К тому же ты не был со мной честен.

— Да ну?

— Ты сказал, что здесь жило ещё несколько постояльцев. Мужчина и отец с сыном. Но это не совсем верно. Упомянутый мужчина не снимал у вас номер, он ваш родственник. Я правильно понял, что это младший брат твоей жены и зовут его Юскэ?

Фудзимура поморщился и вздохнул:

— И что с того? Какая разница, родственник у нас поселился или какой-то незнакомец?

— Большая. То, что один из гостей приходится родственником управляющему гостиницей, — сведения существенные.

— Мой шурин не имеет никакого отношения к произошедшему. Я за него ручаюсь.

— Говорю же — не тебе решать.

— Хорошо. В тот день он приехал уже после того, как Харагути зашёл в свой номер. А затем всё время находился рядом с нами. Вплоть до того момента, как нашли тело Харагути. Как ни крути, а он к делу непричастен.

— Что ж, запомним и эту ценную информацию. В любом случае не надо ничего от меня скрывать. Если, конечно, ты всё ещё хочешь разгадать тайну запертой комнаты.

Острый взгляд Юкавы, казалось, пронзал Фудзимуру насквозь. Тот отвёл глаза:

— Я не собираюсь ничего скрывать. Иначе не обратился бы к тебе. Но я прошу: воздержись от расспросов Кунико. Странная смерть постояльца и без того стала для неё тяжёлым потрясением.

— Я постараюсь.

— Спасибо.

Не глядя на Юкаву, Фудзимура вышел из комнаты.

4

В шесть часов вечера начался ужин. Фудзимура и Кунико поочерёдно выставляли на стол приготовленные для этого дня кушанья. Главным образом — овощные блюда в итальянском стиле. Оба были вполне уверены, что получилось вкусно.

— Удивительно, как тушёные овощи хорошо сочетаются с вином! — сказал Юкава, отпивая из бокала.

— Ещё бы! Для японцев овощи — самое то!

— Надо отдать должное твоему поварскому искусству. Ты и раньше так хорошо готовил?

— Я долго жил один, потому и увлёкся стряпнёй.

— Вот как? Кстати, я так и не спросил, как вы познакомились. — Юкава перевёл взгляд с Фудзимуры на Кунико и обратно.

— Да ничего примечательного. Она работала в баре в Уэно[9]. Я туда зашёл. Только и всего.

— Твой родной дом тоже в Токио?

— Нет… — Кунико на секунду опустила глаза, затем снова посмотрела на Юкаву. — Я росла в Хатиодзи[10]. В приюте, вместе с младшим братом.

— О… — негромко проронил Юкава, затем дружелюбно улыбнулся и кивнул. — Вот оно что.

— Их дом разрушил оползень, и родители погибли. Брат с сестрой спаслись, потому что спали в другой комнате.

— Понятно… Мои соболезнования.

— Стихийное бедствие, что тут поделаешь. Лучше скажите, господин Юкава, вы правда не женаты? — спросила Кунико. Вид у неё был вполне раскованный.

— По-моему, это не для меня, — улыбнулся Юкава, сверкнув белыми зубами.

— С давних пор у него вошло в привычку вопрошать: «Кого больше: тех, кто жалеет, что женился рано, или тех, кто жалеет, что женился поздно?» Но знаешь, твоя присказка уже утратила смысл. Женись хоть прямо сейчас — всё равно попадёшь в группу «поздний брак».

— Хорошо сказано, но жениться всё равно не на ком. К тому же в последнее время меня стало занимать другое рассуждение: «Кого больше: тех, кто жалеет, что женился, или тех, кто жалеет, что не женился?»

— Ты мне это брось! — неожиданно выкрикнул Фудзимура, и Кунико с Юкавой громко рассмеялись.

Друзья пустились в воспоминания о студенческих годах, и веселье захватило всю компанию. Под влиянием алкоголя даже Фудзимура превратился в болтуна.

Несмотря на дружескую атмосферу, в воздухе вновь повисло напряжение, когда Юкава стал расспрашивать Кунико о её младшем брате. Например, его заинтересовало, где и кем тот работает.

— С прошлого года Юскэ работает здесь, в городе, в обществе содействия туризму, — сказала Кунико. Её улыбка стала немного натянутой.

— Жить в Токио дорого, и, если перебиваться с подработки на подработку, перспектив никаких. Мы предложили ему приехать сюда. К счастью, нашлись люди, которые помогли с работой.

— Отрадно слышать. И каковы его обязанности в обществе содействия туризму?

— В городе вновь открывают художественный музей, и брат занят подготовкой открытия.

— Он сказал, что грядёт смена эпох в музейном деле, — сообщил Фудзимура. — Количество экспонатов будет на уровне лучших музеев страны, а места для них понадобится на две трети меньше. Даже не знаю, как им это удастся. А ещё коллекции гарантирована абсолютная безопасность.

— Что ж, желаю им успеха. Если в городе появится магнит для туристов, то и пансионат ждёт процветание.

— Я бы на это не рассчитывал, — горько усмехнулся Фудзимура.

После ужина, пока хозяева убирали посуду, Юкава открыл тетрадь, лежащую на видном месте в углу холла. В ней гости оставляли свои впечатления от проживания в гостинице.

— Пишут что-нибудь интересное? — Фудзимура подошёл поближе.

— День происшествия — десятое ноября, так? Стало быть, Кодай Нагасава — это тот мальчик, который жил здесь с отцом. — Юкава указал на раскрытую страницу.

Фудзимура заглянул в тетрадь. Там значилось следующее: «Мне здесь очень понравилось. Нас очень вкусно кормили. В ванной было чисто, а когда я залез в горячую воду, по всему телу побежали маленькие пузырьки — так приятно! Мы приедем снова. Кодай Нагасава».

Фудзимура кивнул:

— Точно. Помнится, он сказал, что учится в четвёртом классе младшей школы. Серьёзный такой паренёк.

— Кто по профессии его отец? Зачем они сюда приезжали?

Попав под град вопросов, Фудзимура скорчил утомлённую гримасу:

— Я не знаю, кто он по профессии. Мне кажется, обычный служащий. Приехал с сыном, чтобы порыбачить в горной речке. Послушай, Юкава, ну какой смысл всё это спрашивать?

— Может, и никакого. Но ты сам сказал: если что-то интересует, спрашивай.

— Сказать-то сказал…

— Не прогуляешься со мной? Хочу ненадолго выйти на улицу.

— Так поздно? — удивлённо распахнул глаза Фудзимура.

— Сейчас как раз восемь вечера. В это же время ты ходил проверять номер Харагути. Хочу посмотреть на него при тех же условиях.

— Хорошо. Идём.

Мужчины направились к выходу. Фудзимура взял карманный фонарик, открыл дверь и вышел первым. Юкава последовал за ним.

— Твоя жена сказала, ты был не один, когда обнаружил, что комната заперта, — сказал он.

— Я ходил вместе с её братом. Вот как мы сейчас.

— Зачем ты взял его с собой?

— Без особой причины. Просто он сказал, что пойдёт со мной, и пошёл.

— Хм.

— Вот охота тебе цепляться к каждой мелочи.

— Иначе не стать исследователем.

Они завернули к южной стороне здания. Из окна номера, в котором остановился Юкава, не пробивалось ни единого луча света. Идти без фонарика было бы затруднительно.

— В ночь происшествия было так же? — спросил Юкава.

— Да.

— Значит, защёлку ты осматривал при свете фонарика.

— Ага. Как-то так. — Фудзимура посветил в окно. Как и в ту ночь, из темноты выступила защёлка. Как и тогда, запертая.

— Уточню на всякий случай: она точно была заперта? Ты не мог обознаться? — спросил Юкава.

Фудзимура мотнул головой:

— Не мог. Мы с шурином оба её проверили.

— Ясно.

— Доволен?

— Обстоятельства мне понятны.

— Тогда пойдём обратно. Я уже замерзаю.

Они вернулись в дом, и Фудзимура запер входную дверь. В это время Юкава взял в руки его карманный фонарик.

— А с ним что не так? По-моему, самый обыкновенный фонарик.

— Когда вы осматривали защёлку на окне, кто его держал? Ты или Юскэ?

— Юскэ… А что?

— Да так, ничего. Просто спросил. — Юкава положил фонарик на место.

— Ванная комната находится на полпути к твоему номеру. Буду признателен, если ты помоешься до одиннадцати вечера. К сожалению, там всего лишь обычная домашняя ванна, а не купальня.

— Неважно. — Судя по виду, Юкава о чём-то глубоко задумался. — В ночь происшествия в котором часу ванной пользовались гости? Если верить записи в тетради, там как минимум побывал Кодай Нагасава.

— А в чём дело?

— Днём ты мне сказал следующее: «Постояльцы всё время находились вместе с нами. Поэтому убийство можно исключить». Так?

— Сказал, не отрицаю…

— Но в ванной ты же за ними не подглядывал? А оттуда можно выбраться через окно.

— Погоди-ка!..

— Я догадываюсь, что ты пытаешься сказать. Но я всего лишь хочу получить от тебя точную информацию.

Фудзимура поднял глаза к потолку и тряхнул головой:

— Извини, Юкава. Мне правда ужасно жаль, что я затащил тебя сюда. Прости меня и забудь о нашем уговоре.

Юкава растерянно заморгал:

— В смысле?

— Я, похоже, спятил. Нет никакой тайны запертой комнаты. После всех наших разговоров я убеждаюсь в этом всё больше и больше. Так что — хватит.

— Хочешь сказать, в комнате всё время кто-то был?

— По-моему, да. Прости, что отнял у тебя время. — Фудзимура поклонился.

— Если тебя такое объяснение устроит, на том и сойдёмся.

— Устроит. У меня помутилось в голове.

— Хорошо. Тогда ответь на последний вопрос. В котором часу твои гости пользовались ванной?

Фудзимура и сам догадался, как помрачнело его лицо.

— Да говорю же тебе: хватит!

— Спрашиваю из личного интереса. Или ты не можешь ответить?

Фудзимура тяжело вздохнул:

— Ту ночь я хорошо помню — меня столько раз допрашивала полиция. После того, как я убедился, что дверь номера Харагути заперта, первым ванной воспользовался мой шурин. Но он пробыл там самое большее десять минут. За ним вошёл Кодай Нагасава со своим отцом. Они задержались там минут на тридцать, но я всё время слышал оттуда их голоса. Когда у нас живут постояльцы, мы с Кунико ванной не пользуемся. Только моемся в душе по утрам. На всякий случай замечу: чтобы дойти от гостиницы до того места, откуда упал Харагути, и вернуться обратно, требуется двадцать минут. Я развеял твои сомнения?

Юкава написал что-то пальцем в воздухе.

— Это точно?

— Точно. Полиции я сказал то же самое.

— Хорошо. Тогда, с твоего позволения, я понежусь в ванне, — сказал Юкава, после чего зашагал дальше по коридору.

5

На следующее утро Юкава равнодушно прикончил завтрак, собрал вещи и к девяти часам вышел в холл.

— Платить за проживание не надо, — сказал Фудзимура, но Юкава, улыбаясь, достал кошелёк:

— Я в кои-то веки отрешился от забот, да ещё удостоился отменного угощения. За удовольствие надо платить, так что выписывай счёт. И разумеется, по прейскуранту.

Фудзимура пожал плечами: об упрямстве этого человека он знал ещё со студенческих времён.

Как и в день приезда, до станции он подвёз приятеля на минивэне.

— Мне бесконечно жаль, что всё так обернулось, — сказал Фудзимура перед тем, как Юкава вышел из машины.

— Тебе незачем извиняться. Надеюсь в скором времени приехать ещё.

— Обязательно приезжай!

Юкава зашагал к зданию станции. Убедившись, что он скрылся за дверью, Фудзимура тронулся с места.

Вечером того же дня, во время ужина, ему позвонил Юскэ.

— У вас ведь останавливался некто Юкава? — оживлённым голосом спросил он.

— А что такое?

— Он заходил сегодня в наш офис. Я поначалу растерялся: «Что тут понадобилось преподавателю из Университета Тэйто?» Но всё прояснилось, когда я узнал, что он твой однокурсник.

— Юкава что, приходил знакомиться с тобой?

— По-моему, его больше интересовал музей. Я рассказал, что мог. Вышло нескладно, но он, похоже, разобрался. Вот что значит профессор физики!

— О чём ещё вы разговаривали?

— О всяких пустяках. Он пожелал нам удачи.

— Даже так?

— И сказал, что вскоре приедет снова. Сообщи мне тогда, ладно? Хочу ещё раз с ним поговорить.

— Ладно. Обязательно позвоню.

Фудзимура повесил трубку и пересказал сидевшей рядом с ним встревоженной Кунико содержание разговора. Он решил, что, если попытается соврать, она всё равно догадается.

— Зачем господин Юкава заходил к Юскэ на работу? — Тень беспокойства на её лице стала гуще.

— Может, оставалось свободное время до отправления поезда. Юскэ же сказал: они болтали о всяких пустяках.

— Мм… — Кунико кивнула, но хмуриться не перестала.

Пока они заканчивали ужинать и убирали посуду, она почти ничего не говорила и часто замирала на месте, словно погружаясь в глубокие размышления. Муж, разумеется, заметил странное поведение жены, но виду не подал.

Покончив с уборкой, Фудзимура достал из буфета бутылку виски.

— Как насчёт стаканчика на сон грядущий? — нарочито бодрым тоном спросил он.

— Нет… Не сегодня. — Кунико слабо покачала головой.

— Странно. Ты же всегда говоришь, пока не выпью — не усну.

— Я очень устала и, кажется, уже засыпаю. А ты пей на здоровье.

— Ладно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Кунико ушла, а Фудзимура принёс с кухни стакан, лёд и принялся за виски. Кубики льда мелодично позвякивали в стакане при каждом движении. Их перезвон мысленно перенёс Фудзимуру на три года назад. В то время, когда он познакомился с Кунико.

В клубе она ничем не выделялась. Без запинки отвечала, когда с ней заговаривали, поддерживала беседу, но умением самой расшевелить гостей, по-видимому, похвастаться не могла. Вместо этого она с потрясающим вниманием относилась к тем посетителям, кто с трудом вписывался в обстановку. Фудзимура бывал в таких заведениях только по случаям деловых встреч в неформальной обстановке, но сюда зачастил из-за неё.

Их отношения начали бурно развиваться после того, как они стали встречаться вне клуба. Когда они переспали в третий раз, Фудзимура сделал Кунико предложение.

Он убедил себя, что она ему не откажет, но ответ его огорчил. В устах молодой, современной женщины такие слова казались чем-то немыслимым.

— Брак будет неравным, — сказала она. — Вам не следует предлагать такое женщине вроде меня. Мы с вами, господин Фудзимура, занимаем слишком уж далёкое друг от друга положение в обществе. Мне хватит и того, что мы продолжим встречаться как сейчас, изредка.

Тут Кунико впервые рассказала, в какой среде воспитывалась. До сих пор она говорила, что родилась и росла в простой семье, но недавно, одного за другим, потеряла обоих родителей.

Фудзимура, разумеется, не мог с этим смириться. Он настаивал, что происхождение и воспитание — не повод для отказа, а разницы в общественном положении и вовсе не существует.

Но девушка оставалась непреклонной. Даже заявила, что принесёт Фудзимуре одни несчастья, если он на ней женится.

Переубедило её лишь предложение уехать из Токио и вместе открыть пансионат в горах.

«Это было бы замечательно», — впервые призналась она, несмотря на своё безразличное отношение к браку.

Не обращая внимания на возражения окружающих, Фудзимура решительно переключился на управление пансионатом. Он всегда предпочитал отдых на природе, у него были хорошие связи, и дело пошло как по маслу.

Доселе сомневавшаяся в необходимости брака Кунико наконец-то ответила согласием. За два года их жизни в горах она не высказала ни малейшего неудовольствия. И повторяла: «Хочу прожить так всю жизнь».

Позвать сюда Юскэ Фудзимура также считал решением правильным. Тот почитал его как старшего брата. Доходило до того, что, напившись, он всякий раз говорил: «Мы твои должники. Мы обязаны тебе жизнью».

«Всё шло как нельзя лучше…» Фудзимура поставил стакан на стол. Глухо стукнули подтаявшие кубики льда.

6

Звонок от Юкавы застал Фудзимуру за прополкой травы вокруг пансионата. Увидев имя, высветившееся на экране мобильного телефона, он почувствовал, как в груди зазмеился зловещий холод.

— Можно я приеду сегодня вечером? — спросил Юкава.

— Конечно. А в чём дело?

— Хочу кое-что тебе показать.

— Что?

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. По телефону объяснить сложно.

— Заинтриговал. А давай лучше я к тебе?

— Не сто́ит. Я уже выезжаю. Иначе затея не имеет смысла.

— Какая затея?

— Говорю же — лучше один раз увидеть. Прибуду около семи. Уеду сразу же, как мы поговорим, так что об ужине не беспокойся. Встречать тоже не надо. До скорого.

— Погоди!.. — возразил было Фудзимура, но на той стороне уже повесили трубку.

После звонка Юкавы у него всё начало валиться из рук. Он уселся в холле и уставился на часы. Хотел разобраться с квитанциями, но дело никак не шло.

В пять минут восьмого послышался звук подъезжающей машины. Фудзимура вышел на крыльцо и увидел, как у пансионата останавливается такси. Оттуда вылез одетый в пальто Юкава. Водитель выключил мотор. Похоже, собрался ждать своего пассажира.

— Прости, что так внезапно, — сказал Юкава.

— Совершенно не представляю, что там творится у тебя в голове!

— Правда? А мне показалось, что ты уже догадался.

— В смысле?

— Давай поговорим в доме. — Юкава направился к двери.

Они прошли в холл, и Фудзимура сварил кофе.

— Где твоя жена? — спросил Юкава.

— Уехала. Вернётся не раньше девяти.

На самом деле Фудзимура не сказал Кунико о приезде друга. Он придумал для неё задание и подстроил так, чтобы они не встретились.

— Ясно… Я зайду в туалет?

— Валяй.

Фудзимура налил две чашки кофе и отнёс их на стол. В этот момент запищал лежавший на барной стойке мобильный телефон. Звонил, судя по надписи на экране, Юкава.

— Это я.

— Вижу. Ты что там делаешь в туалете?

— Я не в туалете. Подойди к тому номеру.

— Что?

— Я жду. — Юкава тут же повесил трубку.

Фудзимура вышел из холла и зашагал по коридору, задумчиво покачивая головой. Постучал в дальнюю дверь, но никто не отозвался. Повернул ручку — замок заперт не был. Вместо этого на дверь была накинута цепочка.

Он опешил. Всё как тогда.

— Юкава, — позвал он.

Никакого ответа.

Сбитый с толку Фудзимура развернулся. Дошёл до входной двери, схватил карманный фонарик и выскочил на улицу. Не сбавляя хода, обогнул дом.

Посветил фонариком в окно. Из темноты показалась защёлка. Закрытая до упора.

— В ту ночь было так же, верно? — раздался голос у него за спиной.

Фудзимура обернулся. Перед ним, спокойно улыбаясь, стоял Юкава.

— Как ты выбрался?

— О, это несложный трюк. Но прежде чем его объяснить, я хочу выслушать тебя. И будь со мной честен.

— Это в чём же я тебе соврал?

— Может, ты и не врал, но кое-что утаил.

Фудзимура отрицательно мотнул головой:

— Ни черта не понимаю!

Юкава разочарованно сдвинул брови. Опустил плечи, вздохнул:

— Что ж, делать нечего. Тогда давай я изложу свои соображения. Будет что возразить — оставь на потом.

— Согласен. Я слушаю.

— Первое, что я хочу отметить, — ты с первой же минуты вёл себя неестественно. Если подумать — какая разница, была ли комната запертой? Но ты настойчиво подчёркивал такую возможность и подталкивал меня к соответствующим рассуждениям. Я ни в коем случае не принижаю твоё личное восприятие. Для тебя это выглядело жутко: комната закрыта изнутри, но, по ощущениям, там никого. Только кто станет из-за такого переживать? По-моему, это не та проблема, ради разрешения которой надо звать на помощь старого друга. Тебя же она не отпускала. Почему? И я подумал: «Вдруг у тебя есть веские основания полагать, что комната была заперта?» Просто о них нельзя говорить. Я не прав?

Фудзимура не ожидал вопроса и потому растерялся. Прежде чем что-то сказать, он притворно закашлялся. Во рту пересохло.

— Я отвечу, но после. А пока продолжай.

Юкава кивнул и заговорил снова:

— Итак, что же заставило тебя так думать? Этого я пока не знал и сперва решил заняться непосредственно фокусом. Однако тут я наткнулся на другую загадку — тебя. Ты попросил меня раскрыть тайну запертой комнаты, но сам при этом пытался скрыть детали происшествия. И тут меня осенило. У этого дела есть оборотная сторона. Скорей всего, это не просто самоубийство или несчастный случай. Следовательно, это убийство. Ты об этом догадался. Но не мог рассказать полиции. У меня есть предположение почему, но я предпочту промолчать.

— После всего сказанного чего стесняться, — произнёс Фудзимура. — Ты намекаешь, что я не хотел выдавать преступника, так как он мой родственник.

— По-моему, точнее не скажешь, — похвалил Юкава. — Харагути убил Юскэ.

7

— Спешишь с выводами, — сказал Фудзимура. Его голос дрожал.

— Правда? Но по крайней мере, ты так думаешь.

— Ты что, умеешь читать мысли?

— Иначе я никак не могу объяснить твои слова и поступки. По какой-то причине ты заподозрил, что преступник — Юскэ. Но вот незадача: у него алиби, и тебе первому об этом известно. Ведь когда Юскэ приехал в гостиницу, Харагути уже заперся в своём номере. А после он всё время находился на виду, исключая десять минут, проведённых в ванной. Поверив этим свидетельствам, полиция сочла, что преступлением здесь не пахнет, но тебе важно было разобраться самому. Поэтому ты спросил моего совета. Но допустил один просчёт. Ты решил, что, раз мне предстоит изучать физическую головоломку, меня незачем посвящать в подробности происшествия. Однако я, расспросив твою жену, узнал о Юскэ, и ты запаниковал. Сказал, что тайну запертой комнаты можно не разгадывать. Ты побоялся, что допустишь ошибку, и тогда я узнаю обо всём.

Фудзимура почувствовал, как учащённо забилось его сердце.

— А как же мои слова о том, что во второй раз я ощутил в комнате чьё-то присутствие?

— Ты это выдумал. Заготовка, которая помогла бы опровергнуть версию убийства, — на случай, если я всё-таки раскрою секрет фокуса. Разве нет?

Фудзимура посмотрел на изящно очерченное лицо Юкавы. Его бывший друг физик держался до отвращения хладнокровно.

— Мне прекрасно известно, какое у тебя богатое воображение. Ну так что, отгадку я услышу? Хорош уже важничать.

— Так у тебя нет возражений?

— Целая куча, сил не хватит разгрести. Но я подожду, пока ты закончишь.

— Хорошо, — сказал Юкава и приблизился к окну. — В день происшествия Харагути ненадолго зашёл в свой номер, а затем вылез в окно. Видимо, он договорился с кем-то встретиться. Вполне вероятно, что этот кто-то и проинструктировал его уйти через окно. Скажем, для того, чтобы их никто не увидел. Местом встречи, скорей всего, назначили тот участок дороги над ущельем, где нашли тело. Неизвестно, пришёл ли преступник туда заранее и устроил засаду или же пришёл позже и застал жертву врасплох. В любом случае толкнуть зазевавшегося Харагути в спину и сбросить вниз было, на мой взгляд, несложно.

— Постой, ты хочешь сказать, что преступник… — Фудзимура проглотил наполнившую рот слюну и продолжил: — Что Юскэ убил Харагути ещё до того, как приехал в пансионат?

— Не вижу другого варианта. Затем он пришёл сюда и забрался в комнату через окно. Запер дверь на ключ, накинул цепочку, проделал кое-какие манипуляции и вылез обратно.

— Что за манипуляции?

— Да так, ерунда. Всего лишь приклеил поверх оконной защёлки приготовленную заранее фотографию.

— Фотографию?

— Защёлка выглядит закрытой, но на самом деле ты смотришь на её изображение.

— Не говори чепухи. — Фудзимура направил свет фонарика на защёлку. При перемещении луча тени на ней тоже двигались. — Какая же это фотография?

— Ну так открой окно и убедись.

— Говори что хочешь, но оно заперто… — произнёс Фудзимура, дёргая створку окна вбок. Та поддалась без малейшего сопротивления. Ошарашенный, Фудзимура вновь посветил на защёлку. Всё по-прежнему выглядело так, будто она заперта.

«Что происходит?» — уже собирался сказать Фудзимура, но тут наконец разглядел, что перед ним находится.

Это и правда была фотография. То, что он принял за настоящую серповидную защёлку, на деле оказалось фотокарточкой чуть большего размера. Но не совсем обычной.

— Это голограмма, — сказал Юкава. — Запись изображения в трёх измерениях. Иначе говоря — объёмная фотография.

Фудзимура оторвал фотографию и попробовал посветить на неё фонариком под разными углами. Изображение то расплывалось, то меняло цвет.

— Где ты её раздобыл?..

— Сделал сегодня в университетской лаборатории. Существуют разные виды голограмм, но я использовал так называемый метод Липпмана. Такие голограммы дают яркое объёмное изображение даже в свете карманного фонарика, хотя обычно для воспроизведения требуется лазерный луч.

— Значит, и Юскэ сделал что-то подобное?

— Ему это было даже проще, чем мне. В конце концов, у него имелось всё необходимое оборудование.

— Откуда?

— Он ведь рассказывал о музее? Экспонатов столько же, сколько в ведущих музеях страны, а места нужно меньше на две трети. К тому же абсолютная безопасность коллекции. Когда я об этом услышал, то подумал: «Уж не голограммы ли они собираются выставлять?» В последнее время идея заменить драгоценные произведения искусства их голограммами привлекает определённое внимание. Они не занимают много места — это ведь фотографии. Красть их нет никакого смысла. А так как их не отличить от настоящих предметов, то и посетители останутся довольны. Сплошные плюсы. Тогда я встретился с Юскэ и поинтересовался подробностями. Он всё мне старательно объяснил. И правда, приятный молодой человек. Ему и во сне не могло присниться, что я пытаюсь разгадать тайну запертой комнаты. Как подумаю об этом — на душе больно.

Фудзимура вновь посмотрел на голограмму у себя в руке. Он знал, что это фотография, — и всё равно создавалась иллюзия, что перед ним настоящая оконная защёлка.

— Чтобы воспроизвести более яркое и чёткое изображение, нужно соблюсти несколько условий. Очень важно отсутствие лишней засветки. Луч фонарика в полной темноте — идеальный вариант. Не менее важен угол, под которым падает свет. Поэтому фонарик держал сам Юскэ.

— Вот как?..

— Чтобы окно не открывалось, он, полагаю, чем-то заклинил раму в направляющих. Вот и вся махинация, создающая запертую комнату.

— Но позже окно нашли открытым. Как ему удалось… — начал было Фудзимура, но сам пришёл к ответу: — Те десять минут, пока Юскэ был в ванной?

— Он вылез из ванной комнаты через окно, убрал помеху для рамы и забрал голограмму. От десяти минут ещё и время осталось. Но мокнуть в ванне было некогда, поэтому он ограничился душем.

— А это ты как понял?

— Если помнишь, твой гость, Кодай Нагасава, написал в тетради для отзывов следующее: «Когда я залез в горячую воду, по всему телу побежали маленькие пузырьки — так приятно!» Воздух растворяется в воде, и тем больше, чем ниже её температура. В это время года вода холодная, а значит, воздуха в ней много. При её нагреве растворённый воздух стремится выделиться в виде пузырьков. Такое состояние называется пересыщенным. Погружаясь в ванну, ты заставляешь с трудом удерживающийся в воде избыток воздуха высвободиться разом, и тело облепляют мелкие пузырьки. Когда я прочитал запись в тетради, то не придал ей значения, но, выслушав тебя, понял, что это странно. Ведь если бы Юскэ принял ванну раньше Кодая Нагасавы, вода перестала бы быть пересыщенной, и никаких пузырьков мальчик бы не увидел.

Пока Фудзимура слушал голос Юкавы, равнодушно излагавшего свои соображения, его губы растянулись в улыбке. Он смеялся над самим собой. Он осознал, какую огромную ошибку допустил, пытаясь заставить этого человека заниматься одной только тайной запертой комнаты.

— Возражения? — спросил Юкава.

Фудзимура покачал головой. Даже это движение далось ему с трудом: тело отяжелело, да и на сердце лежал камень.

— Сдаюсь! Идеально сработано. Не ожидал, что ты и это разъяснишь.

— Но предупреждаю: у меня нет никаких доказательств. Что-то я мог попросту выдумать, а что-то — пропустить.

— Нет, боюсь, твои рассуждения верны. Теперь я в этом убедился. Я предложу им обоим явиться с повинной.

— Обоим?.. Юскэ и твоей жене?

Фудзимура кивнул:

— Я подслушал, как они советовались по телефону. Точнее, я услышал только слова Кунико: «Харагути сказал, что едет сюда. Что мне делать?» Но этого хватило, чтобы осознать ситуацию. Харагути — бывший клиент Кунико и едет сюда отнюдь не с добрыми намерениями.

— Бывший клиент из того питейного заведения в Уэно?

— Нет. Раньше Кунико встречалась с несколькими мужчинами в обмен на деньги. Говоря прямо — торговала собой. Молодой девушке, оставшейся без семьи, надо было как-то кормить маленького брата. Нетрудно представить, что способы выбирать не приходилось. Так что бывший клиент — он из тех времён. Впрочем, Кунико считает, что мне об этом неизвестно.

— И как же ты узнал?

— Везде найдутся любители сунуть нос в чужие дела. Мне по секрету сообщила одна хостес, работавшая вместе с Кунико. Она же сказала, что несколько мужчин увиваются вокруг неё до сих пор.

— Неужели ты поэтому бросил карьеру и уехал подальше от Токио?..

— Кунико не соглашалась на брак, потому что боялась, что тем самым испортит мне жизнь. Я подумал, ей станет спокойней, если мы покинем столицу. Впрочем, заведовать пансионатом я тоже давно мечтал.

Юкава с печальным видом кивнул.

— Когда Харагути исчез из номера и не вернулся, меня как ударило: это они его убили. Думал сообщить в полицию, но не смог себя заставить. Я хотел, чтобы они сдались сами. К тому же какая-то часть меня отказывалась их подозревать.

— Из-за запертой комнаты.

— Да. На этом держалось алиби Юскэ, и я лично его засвидетельствовал. Честно сказать, мне стоило многих мучений осознать этот факт. Но теперь я могу вздохнуть свободно. Сомнений больше нет. Преступники — они.

— Почему они так поступили?

— Наверное, Харагути угрожал Кунико: «Дай денег, а не то все узнают о твоём прошлом». Говорили же, что у него большие долги. Может статься, он шантажировал её уже не в первый раз.

Юкава болезненно скривился:

— Вполне вероятно. Понятный мотив для убийства.

— И всё же убивать нельзя, — отрезал Фудзимура. — Я так им и скажу. А ещё скажу, что, пока они отбывают свой срок, я буду их ждать.

Юкава стиснул зубы и склонил голову. Затем посмотрел на наручные часы:

— Мне пора.

— Что ж…

Они вернулись к ожидавшему такси. Занявший заднее сиденье Юкава посмотрел на Фудзимуру сквозь открытое окно:

— Я ещё приеду. И Кусанаги позову.

— Двое мужиков? Как-то не возбуждает.

— В подчинении Кусанаги есть девушка-следователь, очень волевая. Попробую с ней поговорить.

— Хоть что-то приятное.

— Пока, — сказал Юкава и закрыл окно.

Фудзимура подождал, пока такси отъедет. Убедившись, что габаритные огни канули в темноту, он вернулся в дом.

Прошёл на кухню, достал из буфета бутылку красного вина. Той марки, что любила Кунико. Поставил на поднос вместе с двумя бокалами, перешёл в холл. Аккуратно вытащил пробку карманным штопором, наполнил один бокал.

В этот момент послышался гул мотора. Кунико вернулась на их минивэне.

Фудзимура наполнил второй бокал.