Муниципальная ведьма - 2

Пока мы все усаживались за стол, я всё думала об этом неумелом кавказском киллере, и вдруг поняла, кого испугался Берендей. Под покровительством Кареты и Марио он чувствовал себя в безопасности, но банда, похитившая Светлану, заручилась поддержкой одной из кавказских группировок. Те подослали своих людей и ко мне, и к Берендею. В итоге я напугана, он — тоже. Чем им не угодил Берендей, даже нет смысла гадать. Вариантов — тьма. Вплоть до вовсе не связанных со мной. Если они покушаются на дочь Каретникова, что им какой-то Берендей, кто бы ни был его крышей?

— Выходит, Лена, если бы не кавказец, ты бы думала, что я готовлю убийство? — прервал мои размышления муж.

— Что можешь этим заниматься, — поправила я. — Ничего прямо на тебя не указывает, но ты подходишь на роль лидера этой банды лучше всех.

— Я на любую роль подхожу, — улыбнулся он. — Такой уж я талантливый. Значит, по-твоему, я способен на убийство?

— На убийство чужими руками — наверняка да. Ты много лет руководил городом, тебе не раз приходилось принимать непростые решения. Недавно дед Юры вспоминал убийцу студенток. Так вот, тогда говорили, что Мэрский приказал с ним не церемониться. Если будет удирать, не стараться брать живым.

— Было дело, правда, не приказывал, а требовал. И что?

— Наш дорогой депутат — не меньшая сволочь, чем тот убийца.

— Я бы даже сказал, намного большая. Маньяк четырёх девушек на тот свет спровадил, а депутат — несколько сотен. И его афёра с фондом ‘Остановим рак!’ — всего лишь одна из многих. Человек напряжённо работал, собирая себе избирательный фонд. Что он творит в Москве, не знаю, но уверен, такие же мерзости. Ведь люди не меняются. Я имею в виду, такие люди. Ты права, его смерть меня совсем не огорчит. Но тут ведь дело не только в нём. Пострадала Светлана — сестра моей верной секретарши. Как быть с ней?

— Все её моральные страдания можно скомпенсировать деньгами. Если, конечно, в итоге её не убьют и не покалечат.

— Ладно, допустим. Будем считать, что для политика моего ранга похищение посторонней женщины — такая мелочь, о которой не стоит и упоминать. Но рассмотрим мой мотив. Предполагается, что я собираюсь прикончить этого депутата из соображений мести. Что ж, жертву вы определили правильно. Из всех, кого мы ждём на съезде, он единственный, кого имеет смысл убивать, да ещё и таким сложным способом. Остальные того не стоят. Но за что мне ему мстить? Он не виноват в смерти матери моего сына. Его жульнический фонд создан через несколько лет после того, как она умерла.

— С мотивом промахнулась, — признала я. — Но ты мне вот что скажи. Насколько помню, милый, ты считал, что твоё утверждение в должности — вопрос пары недель. Но прошло уже полгода, а ты всё ещё исполняющий обязанности. Кто-то ставит тебе палки в колёса. Я не вникала в подробности, но мне кажется, что этот кто-то — не здесь, а в Москве. Ошибаюсь?

— Нет.

— А кому в столице есть дело до нашего города? Я знаю только одного такого. Это он тебе мешает?

— Я как раз собирался обсудить с ним наши разногласия, раз уж он приезжает.

— А если договориться не удастся?

— Этот мотив гораздо лучше, — признал муж. — Нет человека — нет проблемы. Хорошо, что появился кавказский киллер, который доказал мою невиновность. Очень неприятно, когда жена считает тебя убийцей, да и сын — тоже, хоть и делает вид, что его папа вне подозрений, как жена Цезаря. Что ж, да здравствуют горцы!

— Я тоже рада, что это не ты. Следующий претендент на роль атамана — майор Нежный, — сообщила я. — Он тоже неплохо подходит, хотя и хуже, чем ты.

— Нет, Леночка, Юрий Николаевич — совсем неподходящая кандидатура, — уверенно заявил муж. — Он — милиционер до мозга костей, даже после переименования в полицейского. Я бы ещё поверил, если бы он кого-то застрелил при задержании или попытке к бегству, да и похищение тоже возможно, но то, что он умышленно не распознал двойника Светланы или не выяснил, кто её подвёз — это исключено. Для него профессиональная репутация — чуть ли не самое важное в жизни, и сознательно ею рисковать майор не станет. Я знаю двух таких людей, это Нежный и Мелентий. Мелентий на своей репутации очень неплохо зарабатывает, Нежный — нет, но отношение к ней у них одинаковое.

Я поверила мужу. Говорят, он никогда не ошибается в людях, само собой, в тех, кого хорошо знает. Что поделать, выходит, Нежный — не главарь банды. Увы, других кандидатур на эту должность у меня не было. И вряд ли появятся до начала съезда. Может, эта банда — из Москвы? Гастролёры, как иногда говорит отец? Наверняка наш депутат успел и там проявить своё нутро. Почему бы каким-нибудь москвичам его и не грохнуть где-то за пределами столицы, чтобы заподозрили не их, а местных провинциалов?

Внезапно оказалось, что трапеза окончена. Я, напрочь забыв о диете, съела всё без остатка, но за разговором даже не заметила, что именно ем. Как ни пыталась вспомнить, мне не удалось. Колян тем временем попрощался и ушёл. Пистолет, который нашёл Юра, он оставил на столе, сообщив при этом, что оружие на предохранителе, но всё равно нужно соблюдать крайнюю осторожность.

Я собралась пойти в ванную и принять, наконец, душ. Даже встала из-за стола и сделала пару шагов в нужную сторону. Но тут в моей сумочке заверещал мобильник. Достав его, прочитала на экране ‘Бубновый’, и ответила на вызов.

— Я не слишком поздно, Елена Михайловна? — заботливо поинтересовался мой бравый телохранитель. — А то дело важное, а может, даже срочное.

— Что случилось, Бубновый?

— Помните того кавказского сопляка, которого срисовал Мешок возле вашего дома, а потом его менты свинтили?

— Помню. Это был киллер. Мы нашли брошенный пистолет рядом с тем местом, где он прятался.

— Во как! Что значит магия! А менты даже не подумали поискать. Но дело не в том. Мы с Мешком шефу позвонили и доложили о кавказце. Карета нам сказал разобраться, чего он возле вас ошивается.

— И как, разобрались?

— Елена Михайловна, давайте я всё по порядку расскажу, чтоб ничего не упустить. Это не так и долго получится. В общем, поехали мы за ним в ментовку. Его ещё и оформить не успели, но по морде уже пару раз кто-то приложился. Ну, я им и говорю, мол, что ж вы, ироды некрещёные, делаете? Схватили на улице законопослушного россиянина, и в участок поволокли, избивая по дороге! Это что за безобразие такое? Сейчас Мелентия сюда вызовем, если Карета, конечно, не захочет решить вопрос сам, без всяких там адвокатов.

— И что они? Отпустили парнишку?

— А куда им деваться? Шеф, то есть, ваш батюшка, в нашем городе сила. Отпустили, ясен пень. Кавказец не хотел отпускаться, орал, что он ваххабит и расскажет о готовящемся взрыве, только менты его не слушали. Выпроводили из участка, да ещё и на прощание сапогом по сами знаете какому месту немного ускорили.

— Бубновый, ты уверен, что мне нужны такие подробности?

— Ну, как хотите. Расскажу вкратце. Поначалу он говорить отказывался. Мы с Мешком его чуток помяли — всё едино молчит. Пришлось паяльник доставать, тогда только признался. Нет, паяльник даже не включали, только показали ему, и он сразу всё выложил.

— Что выложил?

— Он — не киллер и не торпеда. Обычный студент. Он даже на самом деле не с Кавказа, здесь родился. Это сынок одного базарного валютчика, Ахмеда, вы его знаете. Ахмед уже нам подтвердил, что сопляк — из его потомства. Кстати, когда хочет, говорит совсем без акцента, не хуже нас с вами.

— Так что ему от меня нужно?

— На такой вопрос надо отвечать подробно, иначе ничего не понять. Этому Саиду ни в чём не везёт…

— Его зовут Саид?

— Не помню я, как его зовут. Но не называть же его всё время студентом, верно? А Саид и студент — на одну и ту же букву начитаются, на одну и ту же кончаются. Так что пусть будет Саидом.

— Пусть будет, — согласилась я. — Ему не везёт, поэтому он решил меня убить?

— Не убить. Ему амулет нужен. Был он вчера в ‘Че Геваре’, и услыхал там от кого-то про ведьму, которая торгует защитными амулетами. Ну, он сразу к ней пошёл и купил. Ведьма недалеко от клуба живёт, он и решил — чего тянуть? Когда шёл обратно, на него какие-то собаки напали. Мы с Мешком так и не просекли, что за собаки — настоящие, или он так русских называет. Короче, порвали на нём штаны. В общем, Саид понял, что везения ему не добавилось. Видать, ведьма ему попалась слабенькая, с её заклинаниями против судьбы не попрёшь. Но он вспомнил, что папаша ему когда-то рассказывал про могущественную ведьму, которая не то, что судьбу, а саму Генеральную прокуратуру переломить может.

— И он захотел, чтобы я перезарядила ему амулет?

— В цвет, Елена Михайловна! Именно перезарядить надо! Вот он к вам и пошёл. Внутрь его, понятно, охранники не пустили, кто ж такого пустит? Вот он и ждал, бедняга, пока вы приедете. Да только не везёт ему — сначала его менты помяли, потом мы с Мешком. Так что он понял: амулет ему впарили фуфловый, без вас парнишке не выкарабкаться. Это всё, что я хотел вам рассказать.

— Спасибо, Бубновый. Если бы ещё не так долго рассказывал, было бы в самый раз.

— Без подробностей вы могли не всё понять, — заржал он и прервал связь.

Я вернулась к столу, на котором лежал пистолет. Взяла оружие и выщелкнула из рукоятки обойму, как мне показывал отец. Муж сдавленным голосом попросил меня не трогать опасную штуку, но я его просьбу проигнорировала. Рассмотрела внимательно обойму, вернула её на место, прицелилась в угол комнаты и нажала на курок. Мужчины закрыли уши руками, но зря — выстрел не прозвучал. Я вспомнила о рычажке предохранителя, поставила его в боевое положение, но и это не помогло.

И тут не то внутренний голос, не то Высшие Силы дали мне подсказку. Повинуясь им, я дёрнула на себя верхнюю часть пистолета. Лязгнул затвор, и сразу же прозвучал выстрел. Из ствола вырвался тонкий красный луч и упёрся аккуратно в угол комнаты, в место, где сходились две стены. Именно туда я и целилась. Сделав ещё десяток таких выстрелов, я снизошла к просьбе мужа и вернула оружие на стол.

— Это не пистолет, а бластер, — пояснила я немного перепуганным окружающим. — Оружие будущего. Стреляет лазерными лучами.

— Какой бластер? — уточнил Юра.

— Китайский. Вот смотри: ‘Мэйд ин Чайна’, - показала я. — Китайцы уже и бластеры делают, и летающие тарелки, и всё, что хочешь.

— Это игрушка! — догадался муж.

— Точно. Недавно Анжела купила у одной шарлатанки магический пугач, и та уже успела торговлю игрушечным волшебным оружием поставить на поток. У этой штуки в обойме вместо патронов — батарейки. Сын Ахмеда хотел попросить меня зарядить амулет, то есть, бластер, как следует, но не успел — раньше попал в лапы полиции.

— Ладно, пошли спать, — предложил муж. — Бластер, так бластер. Всё хорошо, что хорошо кончается.

Но я не была уверена, что с этим проклятым бластером всё кончилось хорошо. Киллер оказался вовсе не киллером, а обычным невезучим студентом, не желающим мне зла. Никто его ко мне не подсылал. А ведь охотящийся на меня киллер-кавказец — единственный аргумент за то, что мой муж — не главарь банды убийц и похитителей. Всё, аргументы кончились. Я приняла душ и улеглась рядом с предполагаемым главарём. Он уже похрапывал, я тоже быстро заснула.

За завтраком Юра выглядел ужасно. Вряд ли этой ночью он спал, и наверняка плакал. Красные глаза и слегка распухшее лицо не оставляли в этом и тени сомнения. Утром он долго умывался, но смыть удалось далеко не всё.

— Юра, ты похож на Дантеса, — сообщила я ему. — Не того, который застрелил Пушкина, а того, который просидел двадцать лет в замке Иф.

— Не двадцать, а всего четырнадцать, — поправил меня Юра, даже без тени улыбки.

— Пусть будет четырнадцать. Всё равно краше в гроб кладут.

— Тётя Лена, раз тот кавказец безобидный, выходит, папа — преступник?

— Не обязательно. Но очень на то похоже.

— Но папа — не такой!

— Мой отец — бандит. Юра, ты чем-то настолько лучше меня, что твой отец не может заниматься чем-нибудь подобным?

— При чём тут мы с тобой и Михаил Павлович? Речь о папе. Я хорошо его знаю, он не бандит!

— Хочешь сказать, что я знаю его хуже? Готова поспорить. Последние полгода ты его не видел, а он за это время, между прочим, успел даже в тюрьме побывать. Конечно, не четырнадцать лет и не в замке Иф, но тоже здорово влияет на мировоззрение.

— Пусть так. Что ты собираешься делать дальше?

— Позавтракаю, потом позвоню маме. Она мне подробно расскажет, как ей отдыхается, может, попросит денег, хотя вроде рановато, ей отправляли совсем недавно. Если останется время, схожу в ювелирный. На этом съезде мне тоже предстоит блистать, я же как-никак супруга великого политика местного масштаба, нужно срочно пополнить арсенал дорогих побрякушек.

— Не изображай дурочку! Ты прекрасно поняла, что я спрашиваю о расследовании!

— Мальчик, прежде чем что-то спрашивать, научись вежливо разговаривать со взрослыми.

Юра уже готов был сорваться в истерику, чего я и добивалась, но, наверно, разгадал мои планы и хоть и с огромным трудом, но взял себя в руки.

— Значит, ты хочешь бросить это дело?

— Да, Юра, и уже давно. Сама не знаю, почему не бросила раньше.

— Но если мы всё так и оставим, получится, что папа — преступник.

— Он преступник или не преступник независимо от того, продолжим мы расследование или нет.

— Но папа останется под подозрением!

— Он это спокойно переживёт. Я — тоже.

— А я — нет!

— Что ж, ты вернёшься в Англию и будешь там жестоко страдать. Недели две примерно. Потом новые заботы вытеснят старые, оставшиеся где-то далеко за морем. Так всегда бывает. А если ещё и влюбишься в какую-нибудь девушку, или, не доведи Господь, в юношу, вообще о нас забудешь.

— Я не согласен, чтобы папа…

— Юра, Высшим Силам наплевать на наши желания. Я вот хотела бы, чтобы мой отец был королём Франции, но вместо этого он бандит, и вдобавок скоро станет мэром нашего города. Твой — наоборот, мэром уже побывал, а через несколько дней может стать убийцей.

— Во Франции нет короля. Там республика.

— Может, именно поэтому мой отец и не французский король. Причина, я бы сказала, уважительная. Понимаешь, о чём я говорю? Даже если твой отец, он же мой муж, убийца, я всё равно на его стороне. И уж мешать ему даже не подумаю. Он знает, что делает.

— Нет, тётя Лена, ты ошибаешься! Он не замешан в этом деле, я точно знаю!

- ‘Мне так хочется’ и ‘я точно знаю’ — совершенно разные вещи.

— Я тебе сейчас докажу. Вот смотри. Ты его не предашь, верно?

— Пока не собираюсь. Но гарантировать не могу. Есть такие предложения, от которых невозможно отказаться.

— Да, я знаю. Но сейчас у него нет причин не доверять тебе?

— Пожалуй, нет.

— Вот! А он отлично разбирается в людях, это все говорят. Значит, тебе он доверяет.

— И что?

— Раз доверяет, рассказал бы тебе, что готовит убийство. Хотя бы намекнул. Зачем ему скрывать от тебя, если ты его всё равно поддержишь?

— Ну, допустим, — не то чтобы Юра меня убедил, я просто устала спорить. — Тогда почему он постоянно просит меня прекратить расследование?

— Беспокоится за тебя. Это же опасно!

— Ладно, будем считать, что уговорил. Но вот в чём беда — я не знаю, что делать дальше. Мы выяснили всё, что могли. Для продолжения нужна серьёзная помощь полиции, а мы её не получим.

— Мы выяснили не всё, — торжествующе заявил Юра. — Ты заметила, что дядя Берендей кого-то боится…

— Или чего-то.

— Да, или чего-то. И решила, что он боится кавказцев, которые ни с того, ни с сего вмешались в происходящее и подослали к тебе киллера. Но ведь киллер нам только почудился! Он не настоящий! Никто его не подсылал, кавказцы никуда не влезли, и дядя Берендей боится не их! А кого?

Похоже, парень думал об этом всю ночь, хотя нормальные парни по ночам, если не могут заснуть, думают о девушках. По крайней мере, мне так рассказывали.

— Юра, ему есть чего бояться. Его до сих пор ищут федералы. И плевать им, что срок давности истёк. Им не нужен суд, и ещё им не нужен живой Пиротехник. Он выставил их идиотами, такое не прощается.

— Зачем гадать? Спроси у него, вдруг ответит, кого он испугался.

Пришлось после завтрака звонить не маме, а отцу. Я попросила его выяснить у Берендея, кого или чего боится старик. Но Каретников ответил решительным отказом, а потом долго объяснял мне, что интересоваться такими вещами — не по понятиям, а если ещё и менты узнают ответ — вообще западло. Братва такое может не понять, а без поддержки братвы его в политике мигом сожрут, он и моргнуть не успеет. Телефон Берендея отец мне очень неохотно, но всё же дал, предоставив действовать не по понятиям самой.

Берендей испуганным голосом категорически заявил, что никого и ничего в мире не боится, и прервал связь, вместо прощания послав меня по известному адресу. Вообще-то, приличной женщине, особенно замужней, вовсе не зазорно иногда там бывать, но вряд ли старик имел в виду буквальное значение слов.

Как только я отложила телефон, Юра поинтересовался, что мне сказал Берендей, и я с удовольствием повторила для него последнюю фразу. Мальчишка растерялся, не зная, как реагировать, а я уже думала над тем, как вытянуть из вредного старикашки его тайну. Отца просить бесполезно, от Марио я вообще старалась держаться подальше, к кому же обратиться?

Я задала этот вопрос Юре, он, ещё не придя в чувство, порекомендовал Нежного. Но майор отпадал, с полицейским Берендей откровенничать уж точно не станет. Тут я вспомнила, что у него есть друг — Серый, он же дядя Серёжа, хозяин весёлого и умного пса Пирата. Вот кто может помочь!

Телефон Серого узнал Юра. Он позвонил своей бабушке, и та, обрадовавшись звонку внука, продиктовала номер соседа, не задавая лишних вопросов. Пока внук отвечал на бесконечные вопросы бабушки, в основном говоря ей ‘угу’, ‘ага’ и ‘не’, я связалась с Серым, который совершенно не удивился моему звонку.

Он сказал мне, что Берендей действительно кого-то очень сильно боится, но ото всех скрывает, кого именно. Даже своему единственному другу не намекнул хотя бы словечком. Но нетрудно догадаться, кто внушает старику такой ужас. Это федералы, с которыми у него старые счёты. На прощание Серый меня не только никуда не послал, но даже пригласил в гости. Я пообещала, что при случае, когда-нибудь, обязательно.

Дожидаясь, пока Юра закончит свой разговор, я мысленно просила Высшие Силы подбросить мне какую-нибудь идейку, как продолжить расследование, но они вели себя так, будто вовсе не существовали. Поэтому, как только Юра убрал телефон, я сразу заявила ему, что без Нежного у нас ничего не получится, а майор помогать не желает. И Высшие Силы молчат, наверно, тоже не желают помогать. Так что несмотря на моё жгучее желание продолжить, наше расследование окончено, и оно оказалось безрезультатным. Что ж, в жизни иногда бывает и так.

Юра в ответ состроил зверскую рожу и сжал кулаки, будто собираясь драться. Но он понимал, что поединок предстоит словесный, и за несколько секунд успокоился, выровнял дыхание и придал себе более-менее нормальный вид.

— Тётя Лена, тебе нужна помощь именно Юрия Николаевича? — уточнил он. — Какой-нибудь другой полицейский тебе не подойдёт?

— Других не знаю, а этот считается лучшим из них.

— Но ведь ты в сыске круче него. Он искал Анжелу месяц, и без толку, а ты нашла за пару дней. А ещё он не распознал двойника Светланы, а ты бы запросто распознала. Тебе же нужны не его таланты, у тебя своих хватает, а его полномочия.

Ого! Мальчишка воспользовался грубой лестью. Чуть бы потоньше, и я бы приняла его слова за чистую монету. Нужно с ним повнимательнее, дети в пятнадцать лет уже не совсем дети.

— Ну, и какого другого мента ты хочешь? — поинтересовалась я, сделав вид, что его лесть достигла цели, а может, она и в самом деле достигла. — Одного из тех, кто за нами вчера следил? Или начальника областного управления? У него полномочий уж точно выше крыши. Нет, нужен именно Нежный. Долго объяснять, почему.

— Значит, нужно его уговорить, — решил Юра. — А кто у нас лучше всех уговаривает?

— Бубновый с паяльником, — буркнула я. — Или паяльник с Бубновым.

— Это не тот случай, когда паяльник эффективен, — с серьёзным видом возразил парнишка. — А без паяльника лучше всех получается у Мелентия.

Величайший из всех великих адвокатов сообщил мне, что занят очень важными делами, и попросил перезвонить позже. Я дала ему ценный совет, куда засунуть его важные дела, и выложила, что он должен немедленно сделать. Ошарашенный Мелентий тут же с другого телефона связался с Нежным и включил громкую связь, чтобы я слышала их разговор.

Майор, как только понял, о чём идёт речь, немедленно заявил, что некая тупая курица, считающая себя ведьмой и сыщиком, надоела ему хуже горькой редьки, а у него, Нежного, в преддверии некоего долбанного съезда полно работы и помимо развлечения скучающих дур из числа жён крупных городских чиновников. Когда Мелентий попытался возразить, Нежный послал его туда же, куда чуть ранее отправил меня Берендей, и прервал связь. Мелентий принёс мне свои извинения за то, что не может ничем помочь, и тоже отключился.

— У Бубнового точно не могло бы получиться хуже, — признал Юра. — Хоть с паяльником, хоть без. Потому что хуже некуда. Теперь ты сама ещё раз попробуй.

— После Мелентия это не имеет смысла. Если не вышло у него, какой смысл соваться мне?

— Хотя бы сделать ему замечание за дуру и за тупую курицу. Нельзя же такое терпеть!

— Он говорил это не мне, так что моя репутация не пострадала, — тут мне в голову пришла одна идея, показавшаяся гениальной.

— Понимаешь, добрым словом и паяльником можно добиться большего, чем одним только добрым словом.

— Пистолетом, а не паяльником, — поправил Юра.

— Неважно. Паяльник — просто символ. У каждого человека есть слабое место, как правило, не одно. Когда человеку вставляют туда паяльник, допрос идёт лучше. Вот и вставим кое-что Нежному в его слабое место, — я тут же, пока не пропало боевое настроение, набрала номер бравого майора.

Ещё немного, и я по телефонным разговорам займу второе место в мире, сразу после мамы. Я вспомнила, что мама в Сочи, на пляже, а не в жарком пыльном городе, и немного загрустила. Решительно тряхнув головой, прогоняя ненужные мысли, я принялась ждать, когда Нежный соизволит ответить на мой вызов. Зря он надеется, что ожидание мне надоест, и я оставлю его в покое. Наконец, в трубке зазвучал раздражённый голос Юрия Николаевича.

— Елена Михайловна, перестаньте мне звонить, — попросил он. — У меня совершенно нет времени, и я не могу вам помочь с вашим делом.

— А я к вам по другому делу.

— У меня нет времени ни на какие ваши дела.

— Видите ли, Юрий Николаевич, без вас я вынуждена бросить дело о похищении Светланы, мне самой её не найти.

— Очень рад, что вы это понимаете.

— В связи с этим я хочу дать интервью какой-нибудь городской газете. Я расскажу, как один полицейский офицер с неплохой репутацией оказался полным лохом. Целый месяц этот дурачок искал, кто же подвёз несчастную женщину, но из-за своей феноменальной глупости так и не смог найти. А это было элементарно, одна тупая курица нашла Анжелу за пару дней.

— Мелентий пересказал вам наш разговор? Я очень извиняюсь, что не сдержался и употребил оскорбительные выражения в ваш адрес. Вы удовлетворены? Ваша идея с интервью — глупость. Всё равно никто этого не напечатает.

— Да? А я уверена, что те две газеты, что принадлежат моему мужу, непременно опубликуют. Так вот, в своём интервью я ещё расскажу, как этот клоун в офицерском звании купился на медвежонка Петю и не распознал двойника похищенной женщины. Ну, просто феерический идиот. Если бы распознал — всё, дело закрыто. Но для этого нужно иметь хоть каплю ума. Я бы наверняка распознала.

— Ну, ошибся, — неуверенно признал Нежный. — С кем не бывает?

— А ещё я выложу всё это на городском портале. Я там на фото сверкаю сиськами, а вы засверкаете феноменальной глупостью. Но и это не всё.

— Да? — вяло произнёс майор.

— Конечно! О вашем подвиге в Анапе я расскажу людям Кареты и Марио. Они станут вас называть или медвежонком Петей, или петушком Мишей, даже не знаю, какой вариант им больше понравится. А как будут ржать ваши коллеги! Им же так смешно, когда у человека неприятности.

— Короче, чего вы от меня хотите?

— Приезжайте ко мне, я всё вам подробно расскажу.

— Но я действительно занят!

— Я понимаю, что у вас много дел. Отложите их на потом. Уверена, что когда что-то нужно лично вам, вы всегда находите достаточно времени. Вот и сейчас найдите.

— Хорошо, я приеду. Шантаж вам удался. Но вы об этом когда-нибудь пожалеете! — злобно пообещал майор и прервал связь.

Может, и пожалею. Такие враги никому не нужны. Но разве у меня был другой выход? Если и был, я его не видела.

— Как тебе мой паяльник? — подмигнула я Юре. — У каждого есть слабой место. У Нежного это репутация, он на ней помешан. Прав был Александр, ох, как прав!

— Какой ещё Александр? — не понял Юра.

— Я говорю о Мэрском, если так тебе привычнее.

Пока Нежный не приехал, я собиралась подобрать платье, обувь и драгоценности для банкета в честь открытия съезда. Давно пора было это сделать, но всё как-то руки не доходили. Не дошли и сейчас. На этот раз помешал Юра. Он явно порывался что-то мне сказать, но почему-то не решался. Не сомневаясь, что созреет он аккурат в тот момент, когда я буду примерять платья, я решила, что лучше дать ему высказаться до того, как я этим займусь.

— Ну, говори, — предложила я ему. — Внимательно тебя слушаю.

— Тётя Лена, мне ночью не спалось, и я кое о чём подумал.

— Молодец, — похвалила я. — Ты хочешь поделиться со мной своими размышлениями?

— Да. Не могу понять этого пластического хирурга. Он сделал маленькую операцию деду с гаражом, ты сказала, это потому, что он скучает по свей работе.

— Я не вижу другой причины. Есть такая старая песня лётчика: ‘если б ты знала, если б ты знала, как тоскуют руки по штурвалу’. Руки лётчика — по штурвалу, руки хирурга — по скальпелю. Что не так?

— Но если он помешан на своей работе, почему её бросил? Что ему мешало продолжать делать операции, пусть даже меньше, чем раньше?

— Наверно, он не местный, — предположила я. — Иначе никак не объяснить. Клиника, где он оперировал, в другом городе.

— Я тоже так решил. Но всё равно не понимаю, как он мог бросить любимую работу ради мести? Один мой одноклассник подрабатывает в какой-то фирме, вырезает из дерева шкатулки и фигурки всякие. У него отлично получается, между прочим. Эти штуки сдаёт на продажу, их хорошо раскупают, а если кто попросит, может и подарить. Деньги ему не нужны, вообще. Его родители очень богаты, и дают ему на карманные расходы гораздо больше, чем он тратит. У него на карточке за два года скопился едва ли не миллион в фунтах. То есть, парень работает чисто ради удовольствия. Так вот, он говорил, если неделю этим не занимается, ни о чём другом думать не может. Как увидит какую-нибудь деревяшку, сразу начинает прикидывать, что из неё можно сделать.

— Это — хобби. Профессия — совсем другое.

— А что, не бывает, когда профессия и хобби совпадают? Этот парень запросто прожил бы на своих фигурках, просто оно ему не надо. Может, тот хирург такой же?

— Был бы такой же, не бросил бы свою работу. Разве что…

— Что, тётя Лена?

— Уволили его, вот что.

— Но он же хороший хирург.

— Срезать бородавку сможет любой студент-медик.

— А сделать другой женщине лицо Светланы — тоже любой?

— Ты прав, — признала я. — Ну, хороший, и что?

— Он же мог устроиться в какую-нибудь нашу клинику на пару часов через день, к примеру. Я так понял, что хирург к Светлане приходил редко, с ней больше санитар занимался. Время у него было. Вот и не могу его понять.

Забыв о платьях, я задумалась над вопросом Юры. И очень быстро нашла ответ, наверно, его подсказали Высшие Силы.

— Скажи, Юра, как ты думаешь, можно ли этого твоего одноклассника нанять на работу?

— Нет, конечно, он же из богатой семьи, зачем ему на кого-то работать?

— Дело не только в том, что он богатый. Главное, он привык заниматься своим делом так, как ему нравится. Это тебе понятно?

— Конечно, что тут понимать?

— Вот! Наш хирург тоже не пойдёт работать на дядю. Привык к самостоятельности.

— Нет, тётя Лена. Хирург — это же не кустарь, ему клиника нужна.

— Согласна. Нужна клиника. А раз он привык работать самостоятельно, эта клиника принадлежит ему. Но свою клинику он бы тем более не бросил. Значит, не принадлежит, а принадлежала. Потерял он клинику, понятно? Потому и мается, бедняга. И готов заняться чем угодно. Юра, а можно как-нибудь найти этого деятеля? Вряд ли у нас много клиник меняет хозяев.

— А как это узнать?

— Ну, я думаю, эта клиника или в Москве, или в Питере. В маленьком городе никто не станет её отбирать. Если её владелец — сам хирург, то без него она просто здание. У нас кем можно заменить такого хирурга? Да никем. Москва и Питер — другое дело. Там замена найдётся.

Юра с головой погрузился в джунгли интернета, и с четверть часа сосредоточенно клацал мышкой и стучал клавишами. И вдруг стены потряс его громкий торжествующий вопль, на который из кухни прибежала Арина Родионовна, осуждающе покачала головой и ушла.

— Это доктор Рязанцев из Москвы, — сообщил мне Юра, немного успокоившись.

— Уверен? — на всякий случай уточнила я.

— А то! Это элементарно! Я подумал, что если в клинике вдруг сменился хирург, это заметят клиенты.

— Пациенты, — поправила я.

— Неважно. Короче, у них возникнут проблемы. А проблемами многие люди делятся в соцсетях. Вот я и глянул некоторые из них. И нашёл, что в одной очень хорошей московской клинике вдруг стало твориться не пойми что. Вместо доктора Рязанцева стал оперировать кто-то другой. Ну, я поискал там же страничку этого доктора. Нашёл. У него статус знаешь как звучит? ‘Отобрали клинику. Будьте вы прокляты, твари!’.

— Может, это другая клиника и другой хирург?

— Может быть. Но я посмотрел его фотографии. Он высокий и худой. А на одном из фото он за рулём машины. Угадай, какой марки?

— Что тут гадать? ‘Мерседес-Вито’. Только я думала, что это машина санитара.

— С маркой машины угадала. И ещё у него одна интересная штучка есть, демотиватор называется. Знаешь, что это? Картинка с подписью.

— Знаю.

— Так вот, там фото того самого депутата, а подпись — ‘Ты скоро сдохнешь, мразь!’. Картинка вставлена полгода назад.

Я не знала, когда приедет Нежный, так что выбором нарядов заниматься не стала, а позвонила маме. Она мне сообщила, что отдыхается ей в Сочи очень хорошо. Правда, рассказывала это минут двадцать. Готова была и продолжать, но тут нянюшка ввела в гостиную майора, и я, объяснив маме ситуацию, попрощалась и прервала связь.

Юрий Николаевич выглядел совсем не нежно, а очень даже зло. Предложенный мной кофе он с презрением отверг, и предложил немедленно приступить к делу. Мне показалось, что он хочет кого-нибудь убить, чтобы немного успокоиться, и я понадеялась, что именно показалось.

— Ну, вот я приехал, — сообщил он, как будто кто-то этого не заметил. — Что, по-вашему, я должен делать дальше?

— Мы нашли того пластического хирурга, — заявила в ответ я. — Без полиции нам не обойтись.

— Нашли? — удивился майор. — И где он сейчас? Я немедленно отправлю туда группу захвата.

— Мы не знаем, где он находится, зато выяснили, кто он.

— Вот как, — майор соизволил усесться в кресло. — Значит, не знаете, но говорите, что нашли. Неплохо для начала. Если я правильно понял, вы установили его личность, а от этого до ‘нашли’ — дистанция огромного размера. Теперь доктора Рязанцева нужно объявить в розыск, как и его автомобиль марки ‘Мерседес-Вито’. Впрочем, я это давно сделал. К сожалению, такой розыск даёт результат, только если разыскиваемый совершает грубую ошибку, на это, конечно, можно надеяться, но никак не рассчитывать.

— Вы его нашли! — не удержавшись, воскликнула я.

— Повторяю: не нашёл, а всего лишь установил личность.

— Но как?

— А вы?

— Мы нашли в интернете, что у этого Рязанцева отобрали клинику. Юра нашёл. А на страничке доктора — угрозы в адрес депутата. Ну, и марка машины совпала.

— Слишком сложно. Как в каком-нибудь дурацком сериале. Вот я просто позвонил московским коллегам и спросил, не было ли у нашего дорогого депутата конфликтов с медиками. Оказалось, были. Рязанцев был владельцем клиники пластической хирургии, использовал какую-то хитрую систему ухода от налогов, и за счёт неё мог себе позволить низкие цены. Да и хирург он отличный, никаких претензий к его работе ни разу не предъявлялось. Но чем-то перешёл дорогу нашему герою-депутату. Итог: клинику закошмарили через налоговую, а потом отобрали.

— Разве депутаты командуют налоговой?

— Без понятия. Я не вникал в тонкости столичного бизнеса и столичной же политики, мне это без надобности. Отобрали у доброго доктора, и ладно, подробности не важны. Рязанцев пошёл работать в другую клинику, но быстро оттуда вылетел, не сработался с начальством, бывает. Запил, жена его бросила. Тоже бывает. Потом пытался зарезать депутата скальпелем. Был задержан охраной, слегка избит и препровождён за решётку. Но кто-то из благодарных пациентов, якобы одна очень известная певица, замолвила за него словечко, и Рязанцеву поменяли статью. Было покушение на убийство, стало мелкое хулиганство. Отсидел свои пятнадцать суток и ушёл домой. Он тогда запил ещё сильнее, а с полгода назад вдруг исчез.

— Здорово вы всё выяснили! — восхитился Юра.

— Ничего особенного. Люди знают почти всё, нужно только найти человека, способного ответить на интересующие тебя вопросы, — Нежный впал в самодовольство и, похоже, больше не злился. — Ещё вопросы есть?

— Есть, — кивнула я. — Та дамочка в Анапе как-то смогла правильно ответить на вопросы Карины. Думаю, ответы ей диктовала Светлана, причём по телефону. Может, под пытками, может, обманом выманили. Можно ли определить, кто в тот день звонил из Анапы сюда?

— Легко. Когда я понял, что ошибся с той анапской бабой, сразу же проверил звонки с телефона Светланы, ну, и на него тоже. Очень мало звонков, кстати. Светлана почти ни с кем не общалась. Но в тот день, когда я позорно провалил допрос, с её телефона вёлся сорокаминутный разговор с абонентом в нашем городе. Время идеально совпадает.

— Телефон стационарный?

— Нет, конечно. Мобильник. Если вам интересно, номер зарегистрирован на одного бомжа из города-героя Курска. Тамошние коллеги найти бомжа не смогли, думаю, не сильно и напрягались в поисках. Других номеров на нём не числится. Как только тот или другой телефон появится в сети, мне сразу сообщат. Лично я уверен, что ждать нечего. Ведь оба вне сети со времени того самого допроса в Анапе.

— Ясно. С этой стороны к ним тоже не подобраться. Что ж, самое время объяснить, почему мне нужна именно ваша помощь, Юрий Николаевич, а не любого другого полицейского. Вы ведь знаете Берендея?

— Да, слышал о таком, и что? — насторожился Нежный.

— Когда я ему первый раз рассказала о Светлане и её двойнике…

— Зачем?

— Просто так. Захотелось, и рассказала. Так вот, тогда ему было плевать на всю эту историю. А вчера, когда я спросила его о гриме хирурга и санитара, Берендей был настолько испуган, что это заметили все. Я пыталась у него узнать, кого он боится. Не ответил, только обматерил, и всё. Отец на него надавить не захотел. Остаётесь только вы, Юрий Николаевич. Вам он скажет.

— С чего вдруг?

— С того. Берендей ваш осведомитель, или, говоря проще, стукач. Кому же он ещё скажет, если не вам?

— Что? Кто чей стукач?

— Перестаньте. Глупо спорить с ясновидицей. Спросите у него, что он знает по этому делу с двойниками, и кого боится. Я даже не против, чтобы вы сами воспользовались тем, что он скажет, и взяли эту банду. Мне слава не нужна.

— Одно вам на это скажу, Елена Михайловна. В старые добрые времена ведьм не зря сжигали на кострах. И мне очень жаль, что такой чудесный обычай теперь считается устаревшим.

Я думала, что Нежный поедет допрашивать Берендея лично, но майор заявил, что предпочитает поговорить по телефону. Встречу старика-домоседа с полицейским очень трудно организовать втайне от тех, кому о ней знать совсем необязательно. Этот риск, по мнению майора, значительно выше опасности того, что бандиты прослушают телефонный разговор. Может, Юрий Николаевич и был прав, но мне показалось, что ему просто лень опять куда-то ехать по такой жаре.

Он резким движением встал с кресла, одновременно достав телефон, и направился в дальний угол, на ходу набирая номер. Нам он буркнул, что желает поговорить с Берендеем без лишних свидетелей в нашем лице. При этом ни разу не подтвердил и не опроверг, что старик — его стукач.

— Тётя Лена, а как ты узнала, что дядя Берендей работает на полицию? — поинтересовался Юра.

— Да, я тоже хотел бы это знать, — мрачно сообщил Нежный, остановившись и сбрасывая набор номера.

— Ясновидение, — пояснила я. — Высшие Силы подсказали.

— Елена Михайловна, ещё одно слово о колдовстве, и я, клянусь, обеспечу вам персональную инквизицию, — пригрозил майор без тени улыбки. — Невзирая на последствия.

— О том, что Берендей и Пиротехник — одно и то же лицо, знает мой муж, а ему это не сильно-то и нужно. Значит, знаете и вы, Юрий Николаевич, вы же профессионал. Да и сам Берендей фактически признал это в разговоре со мной. Кстати, Бубновый предупредил его, что я не из блатных, несмотря на отца, и могу всё передать вам. Но Берендея это совсем не волновало! Выходит, ему известно, что вы в курсе его банковских подвигов. Кстати, как вы об этом узнали?

— Кто-то из бандитов Марио непонятно как попал в театр, и там увидел на сцене очень натурально застрелившегося гусара. Доложил своему шефу. Тот разузнал, кто постановщик трюка, и его люди притащили Берендея к нему. Марио попросил старика кое-чем ему помочь, а таким, как он, очень трудно отказать. У него есть люди, орудующие паяльником не хуже вашего Бубнового.

— Откуда вы знаете, что происходило в банде Марио? — удивился Юра.

— От верблюда, — признался Нежный. — Это такой магический артефакт.

— Не в банде, а бригаде. И не от верблюда, а от осведомителя, — поправила я сразу обоих.

— Короче, когда Марио провернул ограбление одного казино, не пожелавшего идти под крышу местных сильных банд, я заинтересовался, кто же такой этот старик Авдеич, который сделал им два трупа ну совсем как настоящие. Потом эти трупы скрылись с деньгами, потому что за покойниками никто толком не присматривает. Как выяснилось, зря. В общем, проверил я его, и оказалось, что у старика фальшивые документы. Итак, пред нами очень профессиональный постановщик трюков, скрывающийся от правосудия. Смотрю по базе, нет ли в розыске подходящего типа? И вижу — есть, это Пиротехник. Дальше всё было просто.

— Конечно, — согласилась я. — Против шантажа не попрёшь. Вот я добилась, чтобы вы приехали сюда, так я в этом дилетантка, и компромату моему далеко до вашего. Вы ему пригрозили, и получили всё, что хотели.

— Другой полицейский взял бы деньгами, — предположил Юра.

— Думаю, товарищ майор от денег тоже не отказался. Но не забыл и завербовать старика. Впрочем, их финансовые взаимоотношения нам до лампочки. Вот уж не думала, что у меня, потомственного бухгалтера, когда-нибудь повернётся язык такое сказать.

— Вы уже поделились своим предположением с отцом, Елена Михайловна? — поджав губы, мрачно осведомился Нежный. — Может, Карету он теперь и боится?

— Ничего ему не говорила. Зачем? С его-то опытом не распознать очевидного стукача? Исключено!

Юрий Николаевич, похоже, был немного потрясён. Он передумал идти в дальний угол, и вернулся в кресло, решив звонить оттуда. Ему вдруг стало безразлично, услышим мы разговор или нет.

— Добрый день, дорогой Пиротехник, — поздоровался он. — Как жизнь? Как здоровье?

Нежный не включил громкую связь, может, в его телефоне такой функции и не было, поэтому речь Берендея я слышала невнятно, могла разобрать только отдельные слова, но смысл вполне угадывался. Старик говорил о своей скорой смерти, и даже почти не различая интонации, я чувствовала его ужас. Мне пришло в голову, что страх наигранный, слишком уж театрально проявляется. Но если так, Берендей — неплохой артист.

— Ничего, ничего, поправишься. Ты мне, Пиротехник, вот что скажи. Дошли до меня слухи, что в городе затевается что-то очень громкое. Хочу услышать от тебя, что именно.

Берендей в ответ разразился длинной тирадой, смысл которой вполне передавался тремя словами: ‘Ничего не знаю!’.

— Так уж и ничего? А если лучше подумать?

В этот раз тирада была другая, и звучала дольше, но смысл не изменился.

— Ладно, не знаешь, и хрен с ним, — продолжал майор. — Тогда скажи, почему у тебя голос перепуганной мартышки? Что на тебя такое страшное обрушилось?

Берендей пространно заверил, что во всём мире не найдётся никого и ничего, способного его напугать. Нежный долго настаивал, и старик, наконец, признался, что действительно кое-чего немного побаивается.

— И что же это такое страшное? — поинтересовался Юрий Николаевич. — Неужели оно страшнее сифилиса у твоей экономки? Да какие тут шутки? Я абсолютно серьёзен.

— Федералы, — выдавил из себя старик.

— Глупости! Я же обещал, что от них тебя прикрою!

— Тогда мне бояться нечего, — изобразил радость Берендей, но даже нам с Юрой, слушающим разговор издали, было понятно, что он врёт.

— Вот и хорошо. Раз тебе больше не страшно, скажи мне что-нибудь по тому громкому делу.

Берендей не хотел ничего говорить, Нежный угрожал сдать его федералам, а я перестала слушать, потому что поняла: старик ничего не скажет, сколько на него ни дави. Кого-то он боится сильнее, чем Нежного, а может, и Нежного с федералами вместе взятых.

От нечего делать я стала угадывать, почему Юра ненавидит Арину Родионовну. Ладно, меня, привыкшую спокойно обходиться без всяких экономок, она изрядно раздражала, при ней я не чувствовала себя хозяйкой в доме. По крайней мере, полной хозяйкой. Но откуда такие сильные чувства к ней у Юры? Так и не найдя ответа, я бросила эти бесплодные размышления, потому что Нежный, заорав ‘Ну, сволочь, я тебя всё равно достану!’, прервал связь.

— Ничего он мне не сказал, мерзавец, — сообщил майор, цедя слова сквозь зубы. — Врёт он! Наверняка что-то знает!

— Очень плохо, — расстроилась я.

— Вам-то что за дело? Разве Светлана Георгиевна Новикова — ваша лучшая подруга? Или её сестра?

— Юрий Николаевич, не имеет значения, как я к ним отношусь. У меня личный интерес, понимаете?

— Не понимаю. Какой?

— На съезде будет банкет, и не один. Там будем присутствовать и мы с мужем, этого не избежать. Так вот, мне будет очень неуютно рядом с человеком, которого хотят убить, причём убийцам помогает профессиональный пиротехник, одним взрывом напрочь разваливший здание банка.

Некоторое время Нежный молчал, беззвучно шевеля губами, а потом смачно выругался. Я догадалась, что он тоже будет присутствовать на банкете, а то и на самом съезде.

Майор предположил, что Берендею угрожали не лично, а по телефону, и запросил у мобильного оператора список тех, кому в последнее время звонил он, и кто — ему. Я знала, что ему не имели права этого сообщать без решения суда, но на самом деле даже Карина, тогда ещё секретарша мэра, без труда получала подобную информацию по первой же просьбе. Нежному тоже не отказали. Потом он звонил ещё кому-то, распорядился пробить номера, что бы это ни значило, выслушал результат и уставился на меня жалобным взглядом.

— Не так и много людей с ним говорили, — сообщил он. — Вы, Карета, Марио, Серый, причём Серому Пиротехник сам звонил, я — только что, и ещё кто-то.

— Что значит ‘кто-то’?

— Один старичок из Ростова, только он помер пять лет назад. Звонок с того света, так сказать. Короче, очередной левый номер. Первым звонил Марио, потом — Серый, в смысле, Берендей ему звонил. Дальше — покойник, Карета, и вы. Наверняка говорящий труп и напугал старика, причём вовсе не тем, что он мёртвый. Я склоняюсь к тому, чтобы сдать Пиротехника федералам. Им проще — вкололи сыворотку правды, и всё узнали. Конечно, незаконно, но им плевать.

— А почему спецслужба до него до сих пор не добралась? Чуть ли не весь город знает, что он — тот самый Пиротехник, а они — нет? — поинтересовался Юра.

— Малец, оно тебе надо?

— Юрий Николаевич, вы провалили допрос, и теперь срываете зло на мне? Вам что, трудно ответить?

— Что тебе непонятно? Федералы — это не единое целое. У них есть центральная контора, и куча региональных. Дело о банковских взрывах может интересовать тех, кто провалил расследование банковских взрывов, а они — далеко отсюда. Центральных давние дела интересуют намного меньше, у них и с новыми работы выше крыши. Нашим — вообще плевать. Конечно, они знают о Пиротехнике. Почему скрывают от коллег, тебя не касается.

— Потому что он и им стучит, — догадался Юра.

— Глупости! Если бы он был осведомителем федералов, как бы я его завербовал?

— А он не знает, что стучит федералам, — предположила я. — Зачем им его вербовать, если он уже завербован вами? Если им нужно что-то у него спросить, спрашивают через вас.

— Конечно. Это же элементарно, азы оперативной работы. И ещё, малец. Допрос я не провалил. Злиться мне не на что, Пиротехника сейчас никто бы не расколол. Разве что сывороткой правды, но с ней вот в чём беда — эти препараты плохо действуют на сердце, и пожилых людей обычно укладывают в гроб раньше, чем те успевают что-нибудь рассказать.

- ‘Никто бы не расколол’ — это предположение, — указал Юра. — Провал допроса — факт. Подумать только, полицейский не смог получить информацию у собственного осведомителя! Если это не позор, у нас с вами разные представления о позоре.

С первой нашей встречи Нежный пренебрежительно относился к Юре, не считая нужным это скрывать. Тот, конечно же, затаил зло, и только ждал удобного случая, чтобы отыграться. И вот удобный случай ему предоставили, а язвить он умел отменно, пару раз и я испытала это на своей шкуре.

— Ты, что ли, лучше бы провёл допрос? — взревел Нежный, и я удивилась, что он поддался на такую детскую провокацию. — Да ты, сопляк, вообще ничего не знаешь о жизни!

— Вот именно! — охотно согласился Юра. — Если бы дядя Берендей был моим осведомителем, я бы тоже позорно облажался. Но неужели вы гордитесь тем, что ваша профессиональная квалификация точно такая же, как у сопляка, вообще ничего не знающего о жизни?

Нежный ответил ему колкостью о мальчиках-мажорах, Юра тоже не промолчал, и я перестала слушать их пикировку. Вместо этого попыталась определить, где майор ошибся. Как и Юра, я не сомневалась, что если бы всё было сделано правильно, стукач непременно выложил бы всё, что от него хотели узнать. На то он и стукач. А ведь это не первый допрос, проваленный Нежным. Он не распознал двойника Светланы, а потом не смог узнать, где именно настоящая Светлана села в машину Анжелы.

Все признавали его мастером допроса, почему же именно в этом деле у него сплошные неудачи? На Берендея он очень сильно давил, но ничего не добился. Может, дело в том, что майор привык иметь дело с бандитами, а Берендей, хоть и тесно связан с криминальным миром, всё же не бандит? Как, кстати, и Анжела, и, возможно, лже-Светлана. На них угрозы не подействовали. Не поискать ли к Берендею другой подход?

В фильмах я видела штампованный приём, добрый и злой полицейские. Злой запугивает, добрый жалеет, и подозреваемый раскалывается перед добрым. С тем же Бубновым это наверняка не подействует, но у Берендея нет того опыта, его, вроде бы, даже ни разу не арестовывали. А майору это в голову не пришло, потому что он привык работать один. Даже если всё так, шансы невелики, но что я теряю?

— А ну, заткнулись оба! — прикрикнула я и набрала номер старика.

— Елена Михайловна, вы зря теряете время, — всё тем же испуганным голосом заявил Берендей. — Я вам ничего не скажу.

— Заткнитесь и не перебивайте, — потребовала я. — Не собираюсь ничего спрашивать, наоборот, кое-что расскажу, но нас в любой момент могут прервать. В городе готовится убийство, в жертву якобы намечен депутат Думы.

— Я знаю. Редкостная сволочь.

— Плевать на его моральный облик! Нежный узнал о подготовке. По его мнению, вы заложили куда-то бомбу, и будет взрыв. Да, уже заложили, потому что съезд вот-вот начнётся. Сапёры здания осмотрели, но ничего не нашли. Неудивительно, ведь вы — профессионал высшего класса.

— Я не закладывал никакую бомбу! — взвизгнул Берендей.

— Неважно, кто конкретно её заложил.

— Я её и не делал! Клянусь Богом!

— Меня убеждать не надо. Нежный будет на некоторых мероприятиях съезда, и не хочет, чтобы его взрывали, так что его личный интерес налицо.

— Никто ничего не будет взрывать! Это же, считайте, самоубийство для пиротехника! За такое из-под земли достанут!

— Это почти безопасно, — возразила я. — Взорвут, на заборе напишут ‘Аллах акбар!’, и свалят взрыв на кавказцев. Следствие будут вести федералы, а насколько они мастера в этом деле, вы сами знаете. Да и Нежного уже не будет. Короче, майор решил любой ценой предотвратить это безобразие.

— Как?

— Сывороткой правды. У федералов она есть. По делу о похищении женщины они бы палец о палец не ударили, но вас будут допрашивать по тем банковским взрывам. Ну, а о бомбе на нашем съезде спросят неофициально.

— Но сыворотка правды меня убьёт!

— Необязательно. Если у вас крепкое сердце, то ничего страшного, даже в пожилом возрасте. В любом случае, Нежному плевать, умрёте вы или нет. Его гораздо сильнее волнует, взорвут ли его. Федералам — тем более плевать.

— Говорю же вам: не делал я никакой бомбы!

— Простите, Берендей, не верю. И Нежный не поверит. Зачем ещё бандиты могли обратиться к вам? И зачем они вас запугивают, если вы к готовящемуся взрыву никаким краем?

— Сколько можно повторять? Никто не готовит никакого взрыва! Ко мне обращались не как к пиротехнику!

— Не думаю, что Нежный в это поверит. Если не за бомбой, то за чем?

— Ко мне пришла одна женщина, и спросила, могу ли я её загримировать под ту, которая на фото.

— На каком фото?

— Она с собой принесла. Я сказал, что могу, но грим продержится недолго, хотя дольше чем летом. Когда жара, пот всё смывает. Так или иначе, грим постоянно надо обновлять. Тогда она спросила, можно ли сделать маску. Мне пришлось объяснять ей самые азы театрального искусства. Маска, даже сделанная мастером, очень плохо передаёт мимику. Жизнь — не кино с Фантомасом или Джимом Кэрри! Всегда может получиться, как в одном фильме, что в самый ответственный момент ус отклеился.

— И что дальше?

— Она спросила, как же ей поменять внешность, и я посоветовал пластическую операцию. Она ушла, и всё!

— Когда это было?

— Число точно не скажу, но где-то в конце марта.

— А потом что было? Вчера?

— Позвонил мне Марио, попросил глянуть несколько видео, и сказать ему, грим там на людях, или просто бороды отпустили. Видео он мне по электронной почте прислал. Я глянул. Что увидел, вы знаете, я вам вчера сказал.

— А чего не сказали?

— Что в ролике дамочка — та самая. Только уже с новым лицом. А потом мне позвонил какой-то мужик, и сказал, что если я хоть слово об этом деле вякну, меня сдадут федералам. Он всё обо мне знал, понимаете?

— Голос незнакомый?

— Нет. Никогда не слышал.

— Ладно, я попробую уговорить Нежного не впутывать сюда федералов. Но он, может, захочет с вами сам поговорить.

— А как быть с тем мужиком? Какая разница, кто их впутает?

— Я могу в некоторых пределах повлиять на Нежного. На неизвестного мужика — не могу.

Я не знала, что спросить ещё, так что попрощалась, прервала связь и торжествующе улыбнулась майору, мол, знай наших.

— Тётя Лена, как тебе удалось расколоть дядю Берендея, хотя один великий сыщик уверял, что это невозможно? — не отказал себе в удовольствии задать вопрос Юра.

Мне показалось неуместным при Нежном рассказывать о приёме с добрым и злым полицейскими, поэтому я изложила примерно то же самое, но немного другими словами.

— Тёмные потоки вокруг Берендея сплелись в двойной узел страха, мешающий ему обо всём рассказать. Товарищ майор пытался запугать его ещё сильнее, но двойной узел так не разрушить, он всегда пребывает в полном равновесии. Я капелькой сострадания ослабила одну из петель, а потом снова толкнула страхом. И вот результат.

— Теперь всё понятно! — обрадовался Юра. — Ты слегка разинвольтировала отрицательный эгрегор страха, и после этого смогла модифицировать его личный тоннель реальности. Ну, а дальше — дело техники. В новом тоннеле создать сингулярность любой бы смог, даже Юрий Николаевич, это ведь совсем легко.

И где это он таких слов набрался, подумала я. Нежный промолчал, так что я не узнала, о чём подумал он.

Оказалось, я не задала Берендею целую кучу вопросов. Например, как к нему попала та женщина, которой хотелось приобрести внешность Светланы. Ведь Берендей не рекламирует себя в интернете и городских газетах. Кто-то её навёл, и старик наверняка поинтересовался, кто именно. К тому же он видел дамочку до пластической операции, можно или сделать фоторобот, или, в крайнем случае, получить словесный портрет. И многое, многое другое…

Майор умчался получать у Берендея целую кучу ответов, а нам с Юрой поручил составить график событий, относящихся к делу. Заодно слегка пожурил, что мы, якобы ведя расследование, до сих пор этого не сделали.

Мы честно попытались, но у нас ничего не получилось. Нам так и не удалось определить, какое событие было первым. Мы не знали, какая идея возникла раньше — убить депутата или организовать съезд. Как же всё происходило? Кто-то, обуреваемый жаждой мести, решил вытянуть свою будущую жертву сюда? Или он просто узнал, что съезд состоится, и решил этим воспользоваться? Оказалось, что мы не знаем ни точной даты, когда было принято решение провести съезд, ни кто был автором этой идеи. Очень вероятно, что этот автор и есть будущий убийца.

А вот мой муж знал и кто, и когда. Но не захотел сообщить по телефону, якобы опасался прослушивания. Я решительно не понимала, что в этом секретного, и стала требовать. Он мялся, говорить не хотел, но мне внезапно пришла в голову гениальная идея, он выслушал и охотно согласился.

Уже через пять минут мы с Юрой мчались на ‘Матиз’ по тающему от жары асфальту городских улиц. Ну, может, не мчались, а просто ехали. Вот Дина, та бы наверняка мчалась. В зеркале я постоянно видела полицейскую ‘наружку’, как сказал бы Бубновый, висящую у меня на хвосте. Я бы прекрасно без неё обошлась, но оторваться не могла — не тот уровень водительского мастерства. Пришлось смириться.

Вскоре я подъехала к высокому забору с воротами, погудела, но нам не открыли. Из калитки вышел охранник и с решительным видом направился ко мне. На его лице легко читалось, что он собирается нас прогнать. Неудивительно, сюда не пускали кого попало, а мою ‘Матиз’ здесь видели впервые. Но как только он меня рассмотрел, сразу же расплылся в улыбке, махнул рукой кому-то невидимому, и ворота распахнулись. Я тут уже несколько раз была, а постоянных клиентов принято встречать приветливо.

В следующий раз я остановилась рядом с отлично знакомой машиной, выключила мотор и, выйдя наружу, уткнулась в собственного супруга, одетого в одни плавки. У него за спиной виднелся пруд, размерами примерно сто на двадцать метров. Там плыл саженками какой-то мужчина, солнце мешало его рассмотреть, но это наверняка был Колян, сейчас никого другого здесь быть не могло.

Кристально чистая вода, тщательно просеянный песок, и вокруг почти никого — о чём ещё может мечтать изнывающий от зноя житель нашего города, расположенного вдали от рек, озёр и, тем более, морей?

— Папа, так что со съездом? — поинтересовался Юра, тоже выбравшийся из ‘Матиз’.

— Сначала нужно окунуться, — возразил его отец. — О делах — потом, за обедом.

Сам он уже в пруду побывал, судя по мокрым плавкам. Что ж, я не возражала. Я знала, что кабинок для переодевания здесь не было, по мнению менеджера пляжа, они бы нарушили естественность природного пейзажа. Чтобы переодеться, пришлось зайти в небольшую густую рощицу, подозреваю, что именно для этого и предназначенную.

Пока я надевала купальник, Юра тоже успел облачиться в плавки, уж не знаю, где. Втроём мы побежали к пруду и с удовольствием плюхнулись в прохладную воду. Я умею плавать только по-собачьи, муж — тоже, а вот Юра, обученный в английских бассейнах, поплыл аристократическим брассом, или, говоря проще, по-лягушачьи. Бултыхаясь в пруду, я краем глаза увидела, как две официантки в бикини накрывают для нас — нет, не стол, а лежащую на земле, в тени деревьев, скатерть.

Минут через пятнадцать мы все вылезли из воды и приступили к обеду. На первое у нас был суп с каким-то длинным и непонятным французским названием, но всё равно вкусный, а на второе — тушёная баранина с картошкой. Запивалось всё это ледяным яблочным соком. Блюда не очень изысканные, но ведь сюда ходят купаться, а не ради еды.

— Ну-с, дорогие родственнички, вы хотели узнать, кто инициатор этого проклятого съезда, и когда он это безобразие инициировал? — на всякий случай уточнил муж, приступив к обеду. — Я вам скажу. Вы предполагаете, что он и есть организатор пока не состоявшегося убийства нашего сволочного депутата?

— Скорее всего, так и есть, — подтвердила я.

— Сами-то на кого думаете?

— Мероприятие областного масштаба, значит, затеять его мог только тогдашний губернатор. Твой дедушка, Юра. Мотив у него был — его дочь, твоя мама, умерла от рака. Твою бабушку тоже вытащили с того света. Вряд ли они одобрили афёру будущего депутата с онкологическим фондом.

— Он вложил в этот фонд немалую сумму, — согласился мой супруг. — И эти денежки — тю-тю. Так что мотив у него ещё лучше, чем вы думали. Но съезд затеял не он. Признаться, удивлён, Лена, что ты так ошиблась. Ведьма могла ошибиться в этом вопросе, сыщик-любитель — тем более, но бухгалтер?

— Ты о чём, папа?

Юра его не понимал, но мне уже всё стало ясно. Я упустила из виду, что миром правят деньги. В данном случае — очень большие деньги.

— Тут финансовый вопрос, Юра, — пояснила я. — В город съедется уйма народу, всех нужно где-то поселить, несколько раз накормить и чем-то развлечь. Наверняка нам споют какие-нибудь эстрадные звёзды, пусть даже далеко не первой величины. За всё это надо платить, а ни в городе, ни в области лишних денег нет и не предвидится. У нас не добывают нефть, газ, золото или алмазы, мы или на дотации, или еле сводим концы с концами.

— На дотации, — подтвердил муж.

— А раз так, съезд может состояться только за счёт госбюджета. А госбюджетом рулят в Москве, а не отсюда. Вывод — идея пришла из столицы.

— Вот теперь узнаю свою ведьму! Автор идеи, как вы понимаете, тот самый депутат. Ему нужна реклама, чтобы выделиться из рядовых депутатов, съезд для этой цели подходит как нельзя лучше. Тем более, за бюджетные деньги. Этот тип не любит платить свои, если можно не платить. Нет, я, конечно, понимаю, что его убийство — отличная пиар-акция, об этом будут говорить ещё очень долго, но не думаю, что у него такие планы.

— С организатором ясно, — признала я. — Он — не убийца, если мы правильно определили жертву. Хорошо, а когда здесь узнали о предстоящем съезде?

— Второго марта депутат поделился мыслями на эту тему с губернатором. Семнадцатого правительство приняло решение выделить деньги. Оставались ещё мелкие детали, но уже тогда стало ясно — съезд состоится. Я был в курсе, но меня оно особо не волновало — я руководил городом, а мероприятие, как ты верно заметила, областное.

— В конце марта Берендея уже просили загримировать какую-то женщину под Светлану. Меньше месяца прошло!

— Да, кто-то очень быстро соображает. Думаешь, это один из тех, кто узнал о съезде в первые несколько дней? Пожалуй соглашусь, но таких людей около тысячи.

— Сколько? — не поверила я.

— Тысяча. А что тут удивительного? Информация не секретная. И мэрия, и люди губернатора постоянно звонили в Москву, согласовывали детали. Федералов и полицию запрашивали, реально ли здесь обеспечить надёжную охрану. Полицейские наверняка неофициально переговорили с криминальными авторитетами. К семнадцатому всё со всеми согласовали, без этого денег никто бы не дал. При этом многие из них сплетничали в курилках. И ты бы узнала, если бы посещала курилку.

— В столовой тоже обсуждали, — вспомнила я. — Просто тогда мне это было не интересно.

— Вот видишь! Мэрия, белый дом, полиция, федералы, бандиты, персонал нашей ВИП-гостиницы и неведомо кто ещё. И у всех есть подруги, родственники и просто знакомые. Вряд ли ты сможешь определить, кто из них тебе нужен.

Я слегка расстроилась. За те несколько дней, что прошли после моего разговора с Кариной, я узнала очень много. Но почему-то эти знания никак не помогали найти ни убийцу, ни похищенную Светлану.

— Папа, я давно хотел поговорить с тобой на одну деликатную тему, — воспользовался моим молчанием Юра. — Ты можешь уволить Арину Родионовну?

— Конечно, — ни капли не удивился муж. — Неужели ты думаешь, что у неё пожизненный контракт с гигантской неустойкой в случае досрочного расторжения?

— Тогда очень тебя прошу — замени её на кого-нибудь другого.

— Ты имеешь в виду кого-нибудь конкретного или тебя не устраивает именно нянюшка? Мне рассказывали, что у Берендея очень своеобразная экономка. Хочешь, чтобы она работала у нас?

— Не устраивает нянюшка.

— Чем не устраивает?

— Не нравится, и всё.

— Понятно. Но заменить её не так просто.

— Почему? Я уверен, что в городе достаточно женщин, которые за деньги способны делать её работу не хуже неё.

— Юрочка, на её зарплату можно и мужчин немало отыскать. Но есть одна закавыка. Как ты думаешь, почему я отстранил от работы Карину?

— Ты считал, что она сошла с ума, — неуверенно предположил Юра.

— Никогда так не считал. А теперь уже всем очевидно, что вторая Светлана — не галлюцинация. Но Карина всё равно в вынужденном отпуске. А причина проста. Её сестра в руках бандитов. Угрожая Светлане, они могут заставить Карину делать то, что им нужно. То есть, в сложившихся обстоятельствах я не могу доверять Карине. Теперь понятно?

— Да, но при чём тут нянюшка? Она же Арина, а не Карина, и то имя не настоящее.

— При том, что я ей доверяю. Она знает, как часто мы ссоримся и почему, что едим и чем запиваем, кто приходит к нам в гости и зачем, в общем, список очень длинный. Я бы предпочёл, чтобы наша экономка держала это при себе.

— Шеф, я тоже много знаю, — неожиданно заявил Колян.

— Да, Коля, ты — тоже. И я тебе полностью доверяю, иначе бы ты у меня не работал. Так вот, сынок, и нянюшке я доверяю, за годы работы на меня она ничего не сболтнула кому не надо. Но это не так важно, главное другое. Экономка, тем более, если она ещё и повариха, запросто может накормить нас цианидом. Ты любишь цианид? Я — нет, хотя ни разу не пробовал. И не хочу. Кто-нибудь наивный может подумать, что ей невыгодно убивать своего работодателя. Но убийство иногда оплачивается гораздо лучше, чем кулинария, стирка и уборка. Так что причина для увольнения нянюшки должна быть более весомой, чем ‘не нравится, и всё’. Назови её, и мы вместе решим, как тут быть. Если не найдём другого выхода, что ж, уволю.

— Она шпионит за мной, — насупился Юра.

— И кому, по-твоему, докладывает? Мне?

— Да.

— Что ж, примем это как гипотезу. Если она моя шпионка, то действует по моему поручению, и наказывать за это глупо. С другой стороны, раз ты заметил слежку, шпионила она неквалифицированно, и за это уволить можно. Однако в таком случае новую экономку я подберу такую, чтобы она могла вести разведку незаметно. Тебя это больше устроит?

Юра молчал, надувшись. Его это явно не устраивало, но признаваться было не с руки.

— А ты ей поручал шпионить? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно. И раз так, у меня возникает вопрос, для кого она шпионит за моим сыном, а может, и за всеми нами? Юра, ты должен рассказать подробнее.

Парень долго собирался с духом и, наконец, решился.

— Она подглядывала, что я делал на компьютере. На следующий день я не смог зайти на половину сайтов. Пишет, что заблокировано родительским контролем. Как ни пытался, не удалось зайти даже через прокси.

— Вот оно что! Да, я как-то взглянул на историю твоих блужданий по интернету, и ужаснулся. Названия сайтов: ‘Огромные сиськи’, ‘Увеличение члена в полтора раза’, ‘Гей-экспансия’ и другие, которые не решусь произнести вслух, потому что мы с Коляном недостаточно взрослые, чтобы такое слышать. Сделал это я сам, без всяких докладов нянюшки. Понимаешь, может, для Англии нормально, когда подросток изучает подобные темы, но у нас это не приветствуется. Вот я и закрыл доступ с наших компьютеров на эти ресурсы. Не сам, конечно, попросил специалиста. Считаешь, что я не прав?

— Папа, я не лазил на порносайты!

— Хочешь сказать, что сайт ‘Огромные сиськи’ — животноводческий, и посвящён доению коров?

— Папа, я смотрю разные форумы, по автомобилям и по туризму. Разве я виноват, что некоторые из этих ресурсов автоматически открывают дополнительные окна с порнографией? Вот и блокировал бы эти окна, а не основные сайты!

Какое-то время они спорили, но уже без огонька. Кончилось тем, что муж пообещал ещё раз поговорить с тем самым специалистом. На этом наш обед и закончился. После него мы ещё раз искупались, потом переоделись, и поехали обратно, мы с Юрой — домой, Колян со своим шефом — в белый дом. Его машина умчалась вдаль, и я вдруг почувствовала лёгкую тревогу, оставшись одна на пустом шоссе. Но увидела в зеркальце машину ‘наружки’, и успокоилась.

В гостиной нас ждал Нежный, причём не один. Он сосредоточенно играл в шахматы с молодым кавказцем, возможно, с тем самым, который вчера обронил возле дома игрушечный пистолет, и которого Бубновый называл Саидом. Полной уверенности всё же не было, пол-лица юноши закрывали огромные тёмные очки. В шахматы я играю слабенько, но тут было ясно видно, что Нежный проигрывает. У него оставались только король, королева и пара пешек, а у его противника — и пешек побольше, и ладья с конём лишние.

— Шах! — внезапно радостно заорал Нежный и поставил свою королеву вплотную к чужому королю.

— Ай! — возопил кавказец и в отчаянии схватился за голову.

— Почему он просто не побьёт королеву? — поинтересовалась я у Юры.

— Нельзя. Пешки Нежного подпёрты, а королю ходить некуда. Если парень собьёт ферзя — пат, а это ничья. Если не собьёт — получается так называемый бешеный ферзь, и вечный шах, тоже ничья.

— Точно, — согласилась я. — Вспомнила про пат.

— Вот же не повезло, — начал ныть кавказец. — Ничья!

Он хлопнул себя ладонью по лбу, и большие тёмные очки от сотрясения соскочили с его носа и ушей, упав на пол. Они не разбились — у нас почти везде лежат мягкие ковры. Мне стало понятно, зачем ему понадобились очки в совсем не ярко освещённой комнате — левый глаз юноши украшал великолепный фонарь, тёмно-синий, почти чёрный.

— Кто тебя так? — поинтересовалась я. — Люди Кареты или менты?

— Не менты, а полицейские, — с преувеличенной обидой поправил меня Нежный.

— Менты, — ответил Саид. — Бубновый и Мешок — вообще приятные ребята, почти не били, только угрожали паяльник кое-куда засунуть.

— Слова к делу не пришьёшь, — сообщил майор.

— Только я вот чего не понял: они меня Саидом называли, а меня зовут не Саид.

— Это потому, что ты студент, — пояснила я. — На первый взгляд связи не видно, но она есть.

— Связь посредством паяльника, — уточнил Нежный. — Елена Михайловна, наколдуйте поскорее удачу этому юному горцу, который родился и живёт на равнине, и мы вернёмся к своим делам. У меня, между прочим, есть новости.

Саид потянулся за своими лежащими на полу очками, кресло, в котором он сидел, при этом наклонилось и перевернулось. Удар тяжёлого подлокотника пришёлся точно по стёклам, которые, конечно же, разлетелись вдребезги. Нежный заорал ‘Лежи, не двигайся!’, но парень попытался встать и, опёршись ладонью в пол, порезался осколком.

— Ничего, бывало и хуже, — успокоил нас он.

— Я же просил: поскорее! — напомнил майор. — Хотелось бы, чтобы это дитя природы ушло отсюда своими ногами, а не вперёд ногами.

Он поставил на место кресло вместе с Саидом, а примчавшаяся нянюшка мгновенно убрала стекло. Я положила игрушечный пистолет возле шахматной доски и начала колдовские манипуляции. Нужно же было что-то делать с парнем, олицетворяющим тридцать три несчастья!

Юра зашторил окна и включил свет, наверно, для создания в комнате мистической атмосферы. Я выдернула из причёски Саида три волосины, связала их каким-то узлом, какой получился, затем скатала их в комок и подожгла зажигалкой, любезно одолженной Нежным. Пора было читать заклинание. Строчки, как всегда, сложились сами.

— Этот парень попросил снисхожденья Высших Сил, — заунывным голосом продекламировала я. — Сделайте, чтоб всем назло ему чуточку везло!

Произнося заклинание, я медленно поднимала руки, а на последнем слове резко их опустила. Одновременно с моим жестом раздался громкий треск, откуда-то полетели искры, и свет погас. Саид охнул, Нежный вполголоса выругался и приказал ему сидеть в кресле и не шевелиться. Майор, шагнув к окну, раздвинул шторы. Почти сразу в комнате загорелся свет, а потом возникла нянюшка и сообщила, что выбило пробки, но она уже снова их включила.

— Тётя Лена поколдовала, и мощные магические потоки перегрузили электросеть, — пояснил Юра. — Если бы не предохранители, загорелась бы проводка.

— Всё, пляски с бубном на сегодня закончены, — решительно заявил майор. — Саид ты там, или не Саид, мне до одного места. Забирай свой заколдованный бластер и вали отсюда.

— Вы говорили, у вас есть новости, Юрий Николаевич, — напомнила я, когда злополучный кавказец ушёл, причём ничего по пути не опрокинув.

— Есть, — кивнул Нежный. — Но сначала нужно прояснить один вопрос. Не люблю, когда остаются непонятки.

Только что он сидел, развалившись, в кресле, и вдруг одним движением переместился к Юре и схватил его за руку. Мальчишка охнул и разжал кулак. Оттуда что-то выпало, но на пол не упало — майор поймал на лету.

— Вот они, магические потоки, перегрузившие сеть! — он торжествующе продемонстрировал разогнутую скрепку с закопченными кончиками. — Вставил в розетку, негодяй малолетний, пока все смотрели на колдующую ведьму. Да вы, граждане, сущие мошенники! Скрепку где взял? С собой носишь, что ли?

— Нет. Вот тут, возле бара, их полно, — показал Юра. — Видите? Их дядя Мелентий приносит. Он ими бар открывает, когда приходит в гости, а папы дома нет.

— О, да тут не только мошенничество, а ещё и кража со взломом, — с серьёзным видом заявил Нежный. — Но Мелентия за соучастие не привлечь. Вывернется, гад. И не из такого выворачивался. Ладно, шутки в сторону, ближе к делу.

Он мгновенно вновь оказался в кресле, а я устроилась напротив него, там, где раньше сидел Саид. Юра остался стоять, подпирая стену.

— Не уверен, что Пиротехник был полностью откровенным, но кое-что узнать удалось. Начали мы с ним с того, что установили личность лже-Светланы. Это оказалось не очень сложно. Старик дал приблизительное описание, по нему можно арестовывать половину женщин города, если не две трети. Но я прикинул, кем же она должна быть, если ей легко удалось заменить Светлану на работе так, что этого никто из начальства и сотрудников не заметил.

— У неё та же профессия? — предположила я.

— Этого мало. В каждой фирме свои порядки, и новый сотрудник всегда выделяется. А если давний работник ведёт себя, как новичок, это сразу бросается в глаза. Вот, например, к нам прикомандировывают полицейских из других управлений, так сразу видно, что это чужаки, будь они хоть какими опытными. Понимаете, о чём я?

— Нет.

— Она умеет мгновенно вживаться в роль, и корректировать своё поведение по реакции окружающих, причём раньше, чем окружающие заметят, что они отреагировали.

— Вы описываете шпионку?

— Почти. Эта женщина — профессиональная актриса. Я поговорил с кадровичкой нашего театра, и она сразу сказала, что никакие актрисы там не пропадали и пластических операций не делали. Тогда я связался с соседним городом, ведь наш дорогой депутат в основном орудовал там. В середине января у них исчезла актриса. Взяла отпуск без содержания, и где она сейчас, неизвестно. Отпуск ей понадобился, потому что её дочь умирала от рака. Смерть наступила пятого марта. Не будь тот фонд мошенническим, она могла бы и выжить. Фотографий любой актрисы в интернете пруд пруди, я показал фото Пиротехнику, и он уверенно её опознал, выбрал одну из пяти. Но это нам ничего не даёт. Поиски легче не становятся.

— Почему?

— А что нам даёт её старое фото? Вы не забыли, Елена Михайловна, что после пластической операции она выглядит совсем по-другому?

— Но ведь теперь есть её адрес, телефон…

— Есть, конечно. Квартиру обыщут, списки телефонных звонков составят, и всё такое прочее. Получим её отпечатки пальцев, больше ничего. Всё будет, как с доктором Рязанцевым, можете не сомневаться. Эта банда ошибок не допускает.

— Может, их консультирует полицейский?

— Не знаю. Но я тут ещё вот о чём подумал. Мотив — явно месть. Но мстители редко втягивают в разборки посторонних людей, которые совсем ни при чём. А эти — похитили Светлану. Почему?

— Она как-то связана с депутатом? — предположила я.

— Ещё как! Она работала в том самом благотворительном фонде, чёрт бы его побрал. А раз так, я бы не дал за её жизнь даже пять рублей. При любом исходе покушения на депутата её грохнут. Ладно, чем раньше до них доберёмся, тем больше шансов застать её в живых. Вы составили график событий?

Мы с Юрой отвели глаза.

— Понимаете, тут вот какое дело, Юрий Николаевич, — начала оправдываться я. — Мы не знали, когда стало известно, что съезд состоится, а это очень важная дата.

— Второго марта, — сообщил Нежный то, что мы уже знали и без него. — А семнадцатого состоялось решение правительства. Трудно было спросить? В крайнем случае, неужто нельзя оставить на бумаге пустое место, а дату вписать позже?

— На какой бумаге? — удивился Юра. — Мы график составляется на компьютере, а там пустое место само появляется, когда нужно.

— В мозгах у вас пустое место! Только оно появляется, когда не нужно. Включай, малец, свой компьютер, сделаем то, что давно пора было сделать. Наша задача — разгадать их план, хотя бы в общих чертах.

Они сели за компьютер. Я, наивная, думала, что они составляют пресловутый график, но через несколько минут глянула на экран, и ужаснулась. Нежный с помощью какой-то непонятной программы пытался снять родительский контроль. Через полчаса ему это удалось.

Он был очень доволен собой, а Юра был ещё больше доволен им. Отдыхая от трудов праведных, майор кому-то позвонил, судя по всему, жене. Разговор долго не продлился. Он вдруг вскрикнул ‘Ох, чёрт, забыл!’, прервал связь, попрощался с нами и куда-то убежал. График так и остался не составленным.

— Здорово я его раскрутил подобрать пароль? — похвастался мальчишка. — У ментов крутой генератор паролей, они запросто любую защиту взламывают. Говорят, у спецслужб — ещё круче, но куда ж круче, а?

Юра взялся составить график сам, а мне дать на проверку. Наверно, его мучила совесть за то, что вместо полезного дела они с Нежным занялись уничтожением родительского контроля. Его пальцы на клавиатуре выбивали пулемётные очереди, правда, время от времени он прекращал огонь и спрашивал у меня какую-нибудь дату. Я же попробовала определить, кто руководит операцией против всенародно любимого депутата. Я и раньше пробовала, но без всякого успеха. Теперь мы знаем больше, может, получится?

Мужчину, изображавшего санитара при Светлане, я отбросила сразу. Если она долго лежала, привязанная к кровати, а к Карине пришла чистая, этот самый санитар предметно занимался её гигиеной. Кормить, поить и даже мыть — ещё ладно, но станет ли главарь несколько недель регулярно выносить за пленницей ночные горшки? Я решила, что нет. Из оставшихся двоих на роль предводителя лучше подходил доктор Рязанцев. Всё-таки он в прошлом главврач, а не актриса, начальством побывал, причём, судя по отзывам, успешно, ведь клиника под его руководством процветала. С другой стороны, само понятие ‘роль’ тесно связано с актёрской, а не медицинской профессией. Ещё с одной стороны, убийство можно назвать военной операцией, а ‘операция’ ближе хирургу. Что важнее?

Казалось бы, доктор Рязанцев появился позже женщины, и это исключает малейшую возможность, что главарь — он. Но я, работая бухгалтером, оформляла задним числом огромное количество сделок, которые моё начальство проводило с довольно неожиданными целями, в основном, конечно, для ухода от налогов. Так что легко смогла представить хирурга, который с самого начала руководит всей операцией.

Когда у Рязанцева отобрали клинику, доктор решил отомстить обидчику, и наверняка первым делом попытался нанять киллера. К кому обращаться, он знал — к бандиту, который крышевал его клинику. Вопрос только в финансах. Я, конечно, не в курсе расценок на эти услуги, но можно не сомневаться, что убить такого типа стоит недёшево. Денег, надо полагать, не хватило, и доктор смирился с тем, что месть не состоялась.

Но потом он как-то узнал о предстоящем съезде. Наше городское и областное начальство поставили в известность второго марта, но ведь депутат наверняка задумал это гораздо раньше, так что у хирурга было много времени, чтобы составить план убийства. Наверно, по плану должен был умереть кто-то ещё, помимо депутата. О мошенническом фонде доктор знал, в интернете эту афёру обсуждали. На каком-то форуме он и познакомился с тем, которого мы сейчас условно называем санитаром.

Женщину, которая должна умереть, санитар нашёл быстро — ту, которая помогала проворачивать афёру. Подыскал и подходящего двойника — актрису, потерявшую дочь. Как только правительство утвердило решение о проведении съезда, эта не святая троица начала действовать. Но женщина заартачилась, не желая делать пластическую операцию. Неудивительно, я бы тоже заартачилась. Она хотела обойтись гримом, для актрисы это естественное решение.

Сама загримироваться она не смогла, и обратилась в наш театр. Или, может, сначала в свой, а потом уже в наш. Но и там, и там гримёры ей сказали, что ничего не получится. Или попробовали, и она сама поняла — не получилось. А потом кто-то при ней упомянул Берендея, и она отправилась к нему. Найти его не так и сложно. Если о нём знают торпеды моего отца, то может узнать кто угодно. Тем более, сам старик язык за зубами не держит.

Когда Берендей подтвердил, что без пластической операции не обойтись, дамочка смирилась и поехала в Москву, а вернулась уже в облике Светланы. Операцию делали там, а не здесь, потому что Рязанцеву гораздо проще проделать это в столице, где у него полно знакомых, чем в нашем городе, где он чужак. Так что всё прекрасно сходится.

Ладно, а если главарь — актриса? О намечающемся съезде она могла узнать от кого угодно, например, от знакомых из нашего театра. Вряд ли она составила сложный план, это незачем. Всё просто — принять облик депутатской знакомой, подобраться к мерзавцу вплотную, и нанести удар. Что будет дальше, для убитой горем женщины не имеет значения. К тому же в том городе среди женщин свирепствует рак, если она неизлечимо больна, ей незачем бежать с места преступления. Ей ли, стоящей на пороге вечности, бояться полиции, прокуратуры и федералов?

И ничья помощь поначалу ей не требовалась. Загримируется под Светлану, позвонит депутату, тот уж наверняка не откажет во встрече бывшей сообщнице. Затем несколько выстрелов, и дело сделано. Пули не принимают во внимание депутатскую неприкосновенность.

Но с гримом не получилось, пришлось обращаться за помощью к пластическому хирургу. Именно к этому — скорее всего, потому, что другому пришлось бы платить, а с деньгами у неё явно не густо. А доктор Рязанцев, узнав, зачем нужна операция, задал простой вопрос: а что, если депутат заранее позвонит Светлане? Вдруг они до сих поддерживают какие-то, пусть даже минимальные, отношения? И тогда всё сорвётся, а другого шанса добраться до мерзавца уже не будет.

Доктор, наверно, и нашёл санитара, медику это проще. Светлану похитили, но пока не убили, на всякий непредвиденный случай. И он случился — без живой Светланы её двойник не смогла бы правильно ответить на вопросы Карины. Да, в этом варианте всё сходится ещё лучше, чем с главарём-доктором.

Я позвонила Нежному и подробно изложила ему, до чего додумалась. Майор тяжело вздохнул, видно, был занят чем-то важным и не очень хотел со мной говорить, но всё же заставил себя и снизошёл до обсуждения моих рассуждений.

— Елена Михайловна, у этих людей есть несколько незарегистрированных телефонов, могут быть и фальшивые документы. Они позаботились о замене номеров на своём автомобиле, и провернули это просто великолепно. Кроме того, они знали о борделе, замаскированном под гостиницу. Откуда бы такие вещи знать хирургу-москвичу и актрисе из другого города?

— Значит, санитар — местный.

— А вот хрен, простите за выражение. Десять минут назад мне сообщили, что его личность установлена. Федералы очень кстати подсуетились. Кстати, их начальник просил передать, что вы чудесно ведёте расследование. И ещё, если вас не устраивает полицейская охрана, он охотно предоставит свою. Это настоящие профессионалы.

— Спасибо, обойдусь как-нибудь. Так кто такой санитар?

— Аптекарь, из того же города, что и актриса. Имел неосторожность подставить зад одной девице. Я говорю в автомобильном смысле — она врезалась в него сзади. Он стоял на светофоре, там, к несчастью, ему светил красный. Девица была накачана героином по самое не балуйся.

— Так он же не виноват ни в чём! — вырвалось у меня. — И при чём тут депутат?

— Девица — любовница депутата, который тогда ещё не был депутатом. И это, как вы понимаете, изменило всю картину дорожного происшествия. Виновник на два года отправился в места, не столь отдалённые. Угадайте с трёх раз, кто это был?

— За что два года? Я так поняла, никто не погиб.

— Не за аварию. Он якобы украл у девицы кольцо. Он ведь потеряла сознание, не то от удара, не то от героина. В общем, обычное дело.

— А что адвокат?

— А ничего. Не каждый же может нанять Мелентия или хотя бы кого-то в половину его мощи.

— Но этот, владелец аптеки…

— Ха! Вот что значит удачно выйти замуж! Этот тип — аптекарь, а не владелец аптеки. Вы там, наверху, уже позабыли, что некоторые люди в нашей стране работают по найму, на предприятиях, которые им не принадлежат. Страшно далеки вы от народа, только Герцена, пожалуйста, не будите. А то федералы займутся вами.

— Хорошо, не буду. А как они вышли на санитара?

— Я их поставил в известность, что не исключено покушение на депутата. Впрочем, оказалось, что они и без меня это уже знали. Охрана этой достойной личности поручена им, так что они очень против, чтобы его убивали именно здесь. Вот и поискали, кто его здорово ненавидит, и не пропал ли этот возможный мститель из поля зрения. Таких людей очень много, но у федералов практически неограниченные ресурсы. С полицией смешно даже сравнивать.

— Скромные у них успехи при таких ресурсах.

— Да. С санитаром они меня опередили, но хирурга я нашёл раньше их, а выйти на актрису они просто не могли — зевнули афёру с фондом. Знали о ней, конечно, но не подумали, что среди пострадавших найдутся готовые убивать. Но вернёмся к нашей банде как единому целому. Эти трое — иногородние, стало быть, где-то в тени притаился четвёртый, местный. По моим соображениям, он и есть главарь. И он здорово разбирается в незарегистрированных телефонах и прочем подобном. Почему они, по-вашему, остановились в этой мерзкой гостинице, а не сняли квартиру или дом?

— Боялись, что она будет кричать?

— Не думаю. Скорее всего, боялись, что мы прочешем всё сдаваемое жильё, и уберём подальше всех подозрительных приезжих. А может, не только мы, а ещё и федералы. Это стандартная процедура перед любым масштабным мероприятием. И вот тут привязанная к кровати Светлана им совсем ни к чему. А гостиницу ту никто проверять бы не стал. Мы же отлично знаем, что она совсем не гостиница, и приезжих там нет.

— Значит, главарь — всё-таки полицейский?

— Может быть, но вряд ли, Елена Михайловна. Я думаю, это уголовник, причём матёрый тип! Всё, мерзавец, просчитал, всё предусмотрел. Трудно будет его взять, ох как трудно! Кстати, вы уже составили график, что я просил? Если да, сбросьте мне на электронную почту.

Не прощаясь, Нежный прервал связь. Я спросила у Юры, как у него дела с графиком, но он ничего не ответил. Я заглянула ему через плечо, и увидела на экране его компьютера вовсе не текстовый файл, а фильм. Два огромных негра творили всякие непристойности с хрупкой блондинкой, которой эти непристойности очень нравились. Негры говорили между собой почему-то по-немецки, а блондинка только стонала, выражая восторг и наслаждение. Пока я стояла с отвисшей челюстью, не в силах вымолвить ни слова, негры переключились друг на друга, предоставив бывшую партнёршу самой себе.

— Юра, чем ты, по-твоему, занят? — наконец, смогла произнести я. — Это что, туризм или автомобили? Немедленно выключи!

— Тётя Лена, график я, как мог, составил. Ты болтала с Юрием Николаевичем, а мне чем в это время заняться? Да и должен же я знать, что именно мне запретил смотреть папа?

Отругав как следует пасынка, я предложила ему выбор: рассказать отцу или отвесить подзатыльник? Юра выбрал подзатыльник, но получив его, наверно, решил, что выбрал неправильно.

— Были бы мозги, все б вылетели, — сдерживая слёзы, попытался пошутить он. — У тебя очень тяжёлая рука, тётя Лена.

— Терпи, — посоветовала я. — Вырастешь, женишься, супруга тебе ещё не так наваляет за подобные фильмы. Ладно, забыли, Ватсон. Инцидент исчерпан. Показывай график. Так, читаем. Второго марта у нас в городе узнали о съезде. Семнадцатого — у нас в городе узнали о съезде точно. Ты в Англии сочинения пишешь в таком же стиле?

— График составляется ради содержания, а не стиля. Это документ, а не литературное произведение.

— Начало мая. Трое поселяются в борделе. Погоди, а где визит доктора к дедку, которому он срезал бородавку? А его запись в блоге, или где там, ‘Мразь скоро сдохнет’?

— Забыл, — расстроился Юра.

— А остальное? Ты же стучал по клавиатуре, как ненормальный! И спрашивал, когда ко мне обратилась Карина! И когда двойник Светланы уехала в Анапу! Где эти записи?

— Ты же мне не сказала, когда она уехала.

— Я не знаю, когда.

— А у Нежного спросить забыла? Вот и я что-то забыл. Все забывают.

— Где остальное? Ты говорил, что график составил. Где?

— Я сказал, что составил, как мог. Мог — вот так.

— Понятно. Пришли немецкие негры, и какой после этого график?

— Ты сказала, что про негров забыли.

— Теперь снова вспомнили. Что я Нежному сброшу на почту? Фильм, который ты смотрел?

— Так нечестно! Ты меня наказала, и этим я искупил вину! А ты продолжаешь подвергать меня моральным страданиям. Я на тебя в суд подам! В английский.

— Вину будем считать искупленной, когда ты составишь график. Только сначала скажи мне одну вещь. Что ты там печатал в огромном количестве, если результат — с гулькин нос?

— Регистрировался на сайте, — покраснел Юра. — Без регистрации там можно смотреть только начало.

— Ясно. Ну, займись, наконец, делом! А я проверю одну идею. Пришла, понимаешь, в мою бедную голову, как два могучих негра — в твою.

Юра вновь застучал клавишами, теперь гораздо медленнее, а я принялась ещё раз обдумывать то, что сказал мне Нежный. Обязательно ли хоть кто-то из банды местный? Казалось бы, да, ведь откуда чужакам знать о борделе, замаскированном под гостиницу? Но я всё равно сомневалась. Нужен был чей-то совет, и раз майор утверждал, что этот местный — уголовник, глупо было бы не обратиться к признанному специалисту в этой области, моему отцу. Папаша ответил на мой звонок сразу же и внимательно выслушал, а потом надолго задумался.

— Вот что, дочка, я тебе скажу, — наконец, заговорил он. — Ты хочешь знать, мог ли кто-нибудь из моей бригады замешаться в это дело? Ни за что. Идти на дело с тремя фраерами, хоть одного из которых менты рано или поздно зацапают, и он сдаст остальных? Нужно быть полным идиотом. Да и зачем нашим убивать депутата? Мотив какой-то должен быть. Чем он может нам помешать?

— А если месть за что-нибудь?

— За что ему мстить? Он, пока тут мельтешил, братве не мешал. Попробовал бы хвост поднять — мигом бы в землю лёг. А как отбыл в столицу, мы о нём и думать забыли. Теперь он крут стал, ясное дело. Может и наехать. Только зачем ему? Здесь ему не нужно ничего такого, что стоило бы ссоры с братвой.

— Папа, Нежный говорит, что в этой банде есть уголовник, и он у них главный.

— Чушь! Ни один браток не пойдёт на дело с тремя фраерами. Кто-то из них обязательно засыпется, и всем дорога одна — на кичу. Исключено, Леночка.

— А кто тогда, если не уголовник?

— Да кто угодно. Мент все эти штучки знает не хуже братка. А федерал — тем более. К тому же их всегда свои прикроют. Я тут вот что подумал, дочка. Может, эти три клоуна, которые на виду — просто для отвода глаз? Пока ты с Нежным их вылавливаешь, настоящие киллеры без помех нанесут удар. Хотя, нет. Замочить кого-нибудь — это ведь несложно. Никакая охрана не спасёт. Что, у Никсона слабая охрана была? Хрен там! И что, это его спасло?

— Папа, ты его с Кеннеди не спутал?

— О, точно! Кеннеди! Так спасло или нет?

— Кеннеди — нет.

— Вот видишь! Главная задача охраны — не дать киллеру уйти. Они, киллеры, за деньги работают. Разменивать свою жизнь за чужую не станут. Это тебе не шахиды, которые за идею.

Я хотела задать отцу ещё много вопросов, но он вдруг быстро попрощался и прервал связь. Наверно, его зачем-то позвала Дина, ради неё он готов был бросить любое дело. Дина мне даже рассказывала, что когда была маленькой, один раз… Впрочем, это неважно. Чего я вообще вдруг вспомнила о её непристойном рассказе? Видно, на мою память повлияли нехорошие негры…

Итак, по мнению отца, никто из местных бандитов связываться с убийством депутата не станет. И опасно, и незачем. Хорошо, а если бандит из Москвы? Тогда у него могут быть какие-то претензии к депутату, обладающему бесспорным талантом наживать врагов. Столичный уголовник перенес разборку сюда, чтобы свалить убийство на местных.

Но если он — москвич, откуда ему было знать, что Светлана работала в том пресловутом фонде? И как он нашёл актрису с настолько похожей фигурой, что их можно спутать? Причём такую, которая люто ненавидит депутата? А потом ещё, вдобавок к ней, аптекаря из того же города?

В нашем городе в театр почти никто не ходит, так что актрис на улицах не узнают, и подробности их личной жизни никого не интересуют. Можно не сомневаться, что в соседнем городе театральные дела обстоят примерно так же. Тогда откуда в банде взялась актриса? Местный бандит ещё может быть с ней знаком, например, как с соседкой или даже родственницей, но москвич — исключено.

Я попыталась составить в уме список всего, что известно о главаре. Он умён или, по крайней мере, хитёр, раз смог составить сложный план с двойниками, причём надёжный — полиция уже знает почти всю банду, но помешать ей не может. Ещё он знает многое из того, что известно бандитам — и как раздобыть незарегистрированные телефоны, и когда от них пора избавляться, и даже где расположена гостиница-бордель. То есть, он близок к криминальному миру, но не входит в него, тут отец не мог ошибиться.

Удар должна нанести актриса, это понятно, иначе зачем ей менять внешность, маскируясь под Светлану? Но каким оружием? Ножом? Это ненадёжно. Пистолетом? А сможет ли она подойти к своей жертве с оружием, да ещё и потом воспользоваться им? Это не так просто. Отец научил меня стрелять, но стрельба в тире по мишеням — это одно, а выхватить оружие и выстрелить в человека — совсем другое. Я не уверена, что смогла бы, откуда тогда уверенность у актрисы? А ведь малейшее колебание может сорвать всё, пустив коту под хвост долгие месяцы тщательной подготовки.

После убийства ей всё равно не уйти, так, может, она и не собирается уходить? Тогда зачем ей пистолет? Взрывчатка — надёжнее! Подошла, спокойно нажала кнопку, и дело сделано. А может, взрывать будет даже не она, а кто-то другой, по радио, например? Ни хирург, ни аптекарь, ни актриса во взрывчатке не разбираются, значит, разбирается главарь. Итак, местный, связан с театром и преступным миром, разбирается во взрывчатке. Кто это? У меня был только один подходящий кандидат.

— Что там у вас ещё, Елена Михайловна? — Нежный явно был не в восторге от моего звонка, и когда я изложила ему свои соображения, своего отношения не изменил. — Я точно знаю, что это не он. Ну, скажите мне, какой у него может быть мотив?

— Мало ли, может, между ними было что-то, — о мотиве я почему-то забыла, и потому немного растерялась.

— Нет, Пиротехник — не лидер преступной группировки, можете не сомневаться. Хотя к делу некоторое отношение имеет.

— Я помню, это он посоветовал актрисе сделать пластическую операцию.

— Это ещё не всё. Им изготовлено взрывное устройство в виде лифчика, из пластиковой взрывчатки. Этакий лифчик шахида. Точнее сказать, шахидки. Оригинальная идея, надо сказать. На ощупь — обычная упругая грудь в бюстгальтере. Это орудие убийства было им передано высокому патлатому бородачу, предположительно хирургу.

— Вы так спокойно об этом говорите! — возмутилась я.

— Потому что беспокоиться не о чем. Именно в этом вопросе всё под контролем.

— Как это понимать?

— Как хотите. Главарь банды — не Пиротехник, взрыв изготовленного им лифчика я легко предотвращу. Лучше скажите, вы составили, наконец, график?

— Юра, мы составили график? — поинтересовалась я. — Или нам снова помешали негры?

— Какие негры? — не понял майор.

— Большие. Особенно в некоторых местах. Юра, так что сказать товарищу майору?

— Тётя Лена, скажи ему, что я выяснил, где прячут Светлану.

— Что? Как тебе удалось? Если удалось, конечно.

— Я посмотрел фото нашего хирурга. Он, оказывается, служил в армии. На одной фотографии он в краповом берете.

— Что это значит?

— Что он — десантник, причём очень крутой. Краповые береты кто попало не носит. Это как чёрный пояс в карате, поняла? Видишь, что получается? Один бывший десантник содержит коммуну, а другой — рядом с его коммуной прячет Светлану. Ну, и куда же он, по-твоему, перебрался, когда срочно пришлось драпать из гостиницы?

— Я вам больше скажу, — вмешался Нежный. — Сегодня утром нашли их машину, ‘Мерседес-Вито’. На одной платной стоянке. Машину осмотрели, сняли ‘пальчики’, полный набор от всей банды, плюс Светлана. А в бардачке лежал листок бумаги, где почерком хирурга написано несколько циферок, похожих на телефонный номер. Но таких номеров не бывает. Впрочем, наши эксперты мгновенно разобрались, что к чему. Если набирать справа налево, получим номер телефона некоего Степана Алексеевича, бывшего десантника, а ныне руководителя коммуны ‘Красный октябрь’. Но это ничего не значит.

— Почему?

— Потому что я говорил со Стёпой. Он честный человек, при всех его тараканах в голове. Знаете, ему изменила жена, так он теперь утверждает, что не женился никогда. И запросто морду набьёт тому, кто возражает. А так — честный. Прикончить депутата — это он мог бы. Но похитить женщину, пусть даже она работала в том фонде — исключено. Окончательно и абсолютно. И всё-таки, что там за негры?

— Они очень бедные, — пояснила я. — У них даже штанов нет. Но там, где они обитают, тепло. Иногда даже жарко.

Я обиделась на Нежного. То, что он отверг моё предположение о Берендее, не приведя ни единого стоящего возражения — как раз ерунда. Я уже и сама поняла, что старик — ничему не главарь. Если человек дожил до преклонных лет, ни разу не проявив задатков лидера, он не сможет самостоятельно организовать сложную афёру. Выйдя замуж, я познакомилась со многими людьми из так называемой элиты. Поверьте, очень быстро становится понятно, что мой отец, Марио, муж и бывший губернатор способны руководить, а Мелентий, Нежный, Бубновый и я — нет. Так вот, Берендей — не способен. Странно только, что я сразу об этом не подумала.

И насчёт десантника Степана я была полностью согласна с майором. Я тоже считала вожака коммуны неспособным на откровенную подлость. А вот то, что Юрий Николаевич скрывал от меня важную информацию по делу, злило неимоверно. Он или кто-то другой нашёл машину, обыскали её, нашли номер телефона Степана, с ним Нежный наверняка говорил сам, а мне обо всём сообщил значительно позже и только потому, что к слову пришлось — как ещё к этому относиться? А со взрывчаткой — вообще что-то с чем-то! Берендей изготовил пояс шахида, актриса, ставшая террористкой, может подорвать себя рядом со мной, и единственное, что говорит мне майор — не беспокоиться, у него всё под контролем?

Пока я переживала обиду и боролась со злостью, Юра, видимо, под воздействием проснувшейся совести, возился со всем уже надоевшим графиком. Он настойчиво приглашал меня присоединиться, но я успешно отбивалась. Меня уже тошнило от самого слова ‘график’. Звонок моего мобильного пришёлся как нельзя кстати.

Понадобилась я Карине. С ней, по её словам, происходило что-то неимоверное. Сначала зазвонил домашний телефон, но в трубке она услышала только гудки отбоя. Примерно через четверть часа позвонили уже в дверь. Увидев в глазок незнакомого парня, похожего на бандита, открыть она побоялась. Парень попытался объяснить цель визита, но железная дверь плохо пропускала звук, так что ему с первого раза не удалось. Вновь ожил телефон, и Карина узнала, что Светлана нашлась, только нужно поехать и подтвердить, что это именно она.

Звучало всё это неубедительно, так что дверь осталась закрытой. Парень ушёл, но теперь кто-то пытается отпереть замок отмычкой. Карина позвонила в полицию, они пообещали приехать при первой возможности, но что-то не едут, первая возможность всё никак не появляется. Карине страшно, и она не знает, что делать.

Я позвонила Нежному, но майор заявил, что он очень занят, и времени разбираться в глюках сумасшедшей бабы у него нет, после чего прервал связь и на мои звонки больше не отвечал. Мчаться на выручку сама я не собиралась. Драться с незнакомыми бандитами — вовсе не моё любимое занятие. Пришлось звонить Бубновому. Оказалось, что мои телохранители расположились возле дома. Все четверо, и Мешок с Бубновым, и полицейская наружка.

Поначалу я захотела, чтобы полицейские, раз уж они поблизости, поехали к Карине и разобрались, что там происходит. Но стражи порядка категорически отказались. Видите ли, их задание — следить за мной, а если отвлекутся на что-то другое, начальство по головке не погладит. Как была, в халате и тапочках, я помчалась вниз. Бубновый открыл мне заднюю дверцу, я плюхнулась на сидение, и тут же в салон ворвался Юра.

— Я тоже поеду, — категорически заявил он.

— Как же без тебя, малец? — согласился Мешок. — Куда едем, Елена Михайловна?

— К Карине. Помнишь, где это?

— На память не жалуюсь.

‘БМВ’ рванула с места, полицейские пристроились сзади, не отставая. Я рассказала папиным торпедам, зачем мне понадобилась бывшая секретарша мужа, да ещё и так срочно.

— Гастролёры нарисовались? — всполошился Бубновый. — С ними хрен угадаешь. Если сявки, гнать их в три шеи, а вот с авторитетами надо поаккуратнее. Они — обидчивый народ. Мешок, тормозни на минутку. Я с ментами побазарю.

Я не слышала его разговор с полицейскими, но вернулся он в машину довольный.

— Менты согласились глянуть с нами, как там обстановка. Им, служивым, это проще.

Мешок остановил машину у подъезда, полицейские — прямо за ним. Мы все выбрались наружу, и тут дверь подъезда открылась, оттуда вышла Карина с каким-то атлетом, заломившим ей руку за спиной.

— Это она, — сообщил Бубновый полицейским.

— Гражданин, предъявите документы, — грозно потребовал один из них.

— Отвали, — попросил атлет. — Вам же сказали — сюда не соваться!

Полицейский ударил бандита кулаком по лицу. Я думала, тот упадёт без сознания, но он только отпустил Карину и нанёс ответный удар ребром ладони по шее. Полицейский упал, его товарищ бросился на выручку, но получил какой-то невообразимый удар ногой в лицо, и присоединился к товарищу на асфальте. Мешок незаметно достал пистолет, а Бубновый ринулся в рукопашную. Карина тем временем подбежала ко мне и начала орошать мой халат слезами. Она ещё что-то говорила, но невнятно, да я и не слушала, увлечённая схваткой.

Незнакомый бандит наносил град ударов руками и ногами, Бубновый, уже с окровавленным лицом, пятился, пытаясь увернуться. Внезапно он ринулся на противника и схватился с ним вплотную. Тот напряг мышцы, и смог оторвать Бубнового от земли и поднять над головой, явно собираясь с силой бросить. Именно в этот момент подкравшийся Мешок и ударил его сзади по затылку рукояткой пистолета. Атлет, закатив глаза, рухнул на асфальт, Бубновый же каким-то образом умудрился приземлиться на ноги, правда, стоял на них нетвёрдо.

— Вот это торпеда! — восхищённо произнёс он разбитыми губами. — Вчетвером еле увалили!

Полицейские тем временем пришли в себя, поднялись и начали избивать лежащего бандита ногами, говоря при этом слова, которые Юре слышать не следовало бы. Но я не рискнула их остановить. Зато Мешок рискнул.

— Братва, завязывайте с этим, — попросил он. — Парень без сознания, так что вашего усердия всё равно не оценит. Да и зевак вокруг полно. Ещё подумают на нас, что мы тоже пинаем тех, кого увалили другие.

— Ты бы заткнулся, — посоветовал ему кто-то из полицейских, но бить перестал, как и его напарник. — Лучше ствол спрячь, тогда мы сделаем вид, что его не видели.

— А что ствол? У меня на него разрешение есть. Ты лучше у гастролёра ствол забери, а то придёт в себя, пиф-паф, и у ментов две новые вакансии.

Выругавшись, полицейские обыскали лежащего, и действительно нашли пистолет. Тогда они завели ему руки за спину, сковали их наручниками и положили атлета на пол своей машины рядом с задним сиденьем.

— Игорь Валентинович, огромное вам спасибо! — поблагодарила Бубнового Карина. — Вы такой сильный и смелый! Я видела, как мужественно вы сражались. А если честно, я поначалу думала, что вы бандит какой-то, а вы — благородный рыцарь!

— Да я ничего, — смутился тот. — Это Мешок его увалил, сам бы я не справился.

— Как он до тебя добрался? — поинтересовалась я. — У тебя же дверь такая, что её динамитом с первого раза не открыть, не то что отмычкой.

— Ко мне соседка пришла, я открыла, а там — он.

— Подстава, — авторитетно прокомментировал Мешок. — Ладно, куда дальше едем? Или тут стоим?

— В городское управление, — заявил один из полицейских. — Надо это тело сдать, но и Елену Михайловну из вида упускать нам тоже нельзя.

— Он мне адрес сказал, где Светлана нашлась, — вдруг вспомнила Карина. — Давайте на всякий случай туда съездим, это совсем недалеко. А потом — куда этим ребятам надо.

— Нет, сначала сдадим задержанного, — упорствовал полицейский.

— Вы — куда хотите, а мы — сначала за Светланой, — решила я.

Ехать действительно пришлось недолго. И Светлану мы увидели сразу, как только заехали во двор. Женщина сидела на лавочке у подъезда, одетая в мужские брюки и пиджак, явно с чужого плеча. Обувь ей опять раздобыть не удалось. С двух сторон от неё сидели двое мужчин, крепко держа её за руки.

— С меня хватит, — категорически заявил Бубновый. — Пусть менты сами разбираются. Эти гастролёры слишком круты. Если одного валили вчетвером, на двоих человек пятнадцать понадобится.

— Восемь, — подсказал Юра.

— Вот же математик хренов! Вот станут они спина к спине, и кто их со спины достанет? Таблице умножения меня учить надумал, малолетка!

Но полицейские, наученные горьким опытом, тоже не рвались в бой. Они попытались вызвать группу захвата, но им сказали, что группа на задании.

— У вас что, только одна группа? — удивился Мешок.

— Не твоё дело! Нечего сказать — лучше помолчи, — посоветовал полицейский.

Не обращая внимания на их перепалку, я позвонила Нежному. Тот на звонок ответил, но вновь заявил, что очень занят и не может уделить мне ни минуты времени.

— А ну, закрой рот и слушай! — взорвалась я. — Быстро тащи сюда группу захвата, или как оно там у вас называется!

— Тут вот какое дело, — начал оправдываться майор, и я пожалела, что не нахамила ему раньше. — Участковый вдруг вспомнил, что видел одну странно одетую женщину, похожую на Светлану, сидящую на скамейке. С ней были двое вооружённых людей, так что я не рискнул лезть один. Пусть действует спецназ. Да вот только беда — участковый не помнит точно, где это видел. Вот и крутимся по району, осматриваем дворы.

— Я прямо сейчас вижу этих троих, правда, издали, — похвасталась я и назвала адрес. — Приезжайте, жду.

— Как вы её нашли? — изумился Нежный.

— Высшие Силы подсказали, — объяснила я.

Карина рвалась помочь сестре, мне пришлось пригрозить, что если она не успокоится, превращу в жабу. Только после этого она соизволила сидеть тихо. Покончив с угрозами, я пыталась угадать, кто эта женщина на лавочке — Светлана или её двойник. Наверно, всё-таки оригинал, а не копия, очень уж у неё одежда оригинальная. А вот кто такие двое мужчин, держащих её за руки, я даже предположить не могла. Но уж точно не хирург с санитаром. Оба были среднего роста и спортивного сложения, ничего общего с теми людьми, которых я видела снятых камерами наблюдения в необычной гостинице.

Они явно кого-то или чего-то ждали и, наконец, дождались. За их спинами внезапно возникли двое молодых ребят и попытались ударить их дубинками по голове. Я так поняла, это начала действовать группа захвата. ‘Спортсмены’ по голове получать не хотели, один из них вскочил, одновременно развернувшись, резким движением перехватил руку с дубинкой и тут же сломал её. Второй как-то необычно упал назад, ударив противника ногами по голове, и мгновенно вновь оказался на ногах.

Тут на них одновременно кинулось человек двадцать, все тоже с дубинками, и началась нешуточная потасовка. Рассмотреть, что там происходит, не получалось, да я и не интересовалась особо. Как говорит отец, правда всегда на стороне больших батальонов, и эта битва исключением не стала. Через пару минут оглушённые ‘спортсмены’ лежали на асфальте, и на них надевали наручники. С десяток полицейских группы захвата лёжали на земле и стонали напополам с матерщиной от невыносимой боли. Товарищи по оружию оттаскивали раненых в подъехавший микроавтобус. На асфальте возле подъезда остались кровавые пятна, а кое-где и лужи крови.

Меня немного затошнило, и я перестала смотреть. Вместо этого позвонила Нежному, и он разрешил подъехать поближе. Карина рванулась наружу с новыми силами, но я её решительно остановила.

— Жить надоело? — рявкнула я. — Мы не знаем, кто она — твоя сестра или та, из Анапы! Так что сиди тихо и не отсвечивай! Бубновый, пересядь сюда и проследи, чтобы она и носа не высовывала, пока я не поговорю с Нежным и не разберусь, что тут происходит. Мы же не знаем, кто её сюда позвал и зачем.

Я вышла из машины, и Бубновый мгновенно занял моё место рядом с Кариной. Через пару секунд рядом со мной материализовался Юра.

— Смысл мне там сидеть? — заявил он. — Бубновый и без меня справится.

Спорить не хотелось, я ничего не ответила и зашагала к Нежному. Юра, не отставая, следовал за мной.

— И как определить, актриса это или настоящая Светлана? — пожаловался майор. — Помочь с опознанием может только её сумасшедшая сестричка, но как её найти? Ни домашний, не мобильный не отвечают. Я уже сам посмотрел, вроде на лице следов операции нет, но ведь их и не должно быть видно. Наши эксперты определят точно, но они далеко, а хотелось бы знать прямо сейчас.

— Призвать её сюда? — предложила я.

— Только не надо вашей мошеннической магии. Карина у вас в машине?

Пришлось признаться, что он угадал. Нежный подошёл к ‘БМВ’ и попросил Карину придумать очередной вопрос, ответ на который знает только она и её сестра. Вопрос, разумеется, не из тех, что уже задавались в Анапе. Карина ненадолго задумалась, и предложила спросить, что она украла у Светланы на семидесятый Новый, год. Майор ушёл, буркнув, что с удовольствием кого-нибудь посадит за мелкую кражу, тем более что преступления против человечества срока давности не имеют.

Вскоре он вернулся и доложил, что украдена была конфета ‘Гулливер’, и мама потом очень ругалась. Карина распахнула дверцу и побежала к сестре. Та, увидев её, встала и покачнулась, но кто-то из полицейских её поддержал. Вскоре обе женщины заливались слезами радости, обнимались и называли друг друга Ринкой и Светкой. Нежный пытался допросить Светлану, но та не обращала на бравого майора ни малейшего внимания. Бросив это бесполезное дело, Юрий Николаевич достал телефон и позвонил своему начальнику. Тот так орал, что я, стоя рядом, слышала весь разговор.

— Шеф, разрешите доложить…

— Нежный, мерзавец, где тебя черти носят? — доложить шеф не разрешил. — Почему не отвечаешь по мобильному?

— Черти меня носят… — он назвал адрес. — Я тут производил задержание похитителей пропавшей женщины, потому и телефон отключил, согласно инструкции. Женщина тоже обнаружена. Дело раскрыто, но…

— Никаких ‘но’! Ты отстранён от этого дела! Я — тоже! Вся полиция! Тебе понятно?

— Да, шеф. Так что мне делать с потерпевшей и задержанными?

— Ну, идиот! Не отпускать же! У самого ума не хватает? В обезьянник их! Но больше — пока ничего. Не допрашивать, личности не устанавливать. Ими другое ведомство займётся! Понял?

— Так точно, товарищ полковник.

— И убирайся оттуда немедленно! Там сам знаешь кто проводит свою операцию. Кстати, группа захвата, которую ты утащил с собой, срочно понадобилась тем двум полудуркам, которые ездят за чокнутой ведьмой, женой Мэрского. Я бы на его месте на такой, как она, не женился бы.