Муниципальная ведьма - 2

— Вы хрен когда-нибудь попадёте на его место, товарищ полковник. Нынешняя должность — ваш потолок, — похоже Нежный обиделся на своего начальника.

— Не твоё дело! Возвращайтесь все в управление, и забудьте, что вы вообще там были!

— Приказы не обсуждаются, а выполняются, — зло сообщил Нежный мне, пряча телефон в карман.

— Товарищ майор, разрешите обратиться! — к нему подошёл один из полицейских, которых его шеф назвал полудурками, и дождавшись кивка, продолжил: — Мы тут одного типа взяли, кажется, он из той же компании. Пытался похитить сестру вашей потерпевшей. Можно, мы его вам отдадим?

— Давай. Какая разница, двое или трое? Семь бед — один ответ. Где он?

— В нашей машине, сзади под сиденьем, в наручниках.

Нежный ушёл, а я смотрела, как два бойца группы захвата ведут в свой автобус нашего пленника, уже пришедшего в себя.

— Ребята, я свой, — пытался заявить он.

— Нам по барабану. На допросе рассказывай всё, что хочешь, а сейчас помолчи, не то лишний раз схватишь по балде.

Задержанный не внял доброму совету и продолжал что-то говорить. Один из бойцов нехотя вытащил дубинку и ударил несчастного по голове. Дальше его уже не вели, а тащили.

— А с женщинами что? — крикнула я Нежному.

— Ничего, — мрачно ответил он. — Пусть делают, что хотят. Я отстранён, значит, никакого отношения к ним не имею.

Майор последним сел в микроавтобус и, уезжая, даже помахал мне на прощание. Немного растерявшаяся Карина подбежала ко мне и попросила денег на такси, чтобы вернуться домой. Я уже собралась предложить отвезти их на машине Мешка, но тут вмешался Бубновый.

— Никак нельзя вам сейчас домой, Карина Георгиевна, — категорически заявил он. — Они же хотели вас похитить, наверно, и сейчас хотят. Откуда нам знать, что у гастролёров в бригаде только трое торпед?

— Это не гастролёры, — возразил ему Мешок. — Одного из них я знаю. То есть, не знаком с ним, а просто часто вижу. Он живёт в том же дворе, только дом другой.

— Всё правильно, — решила я. — Девушки, приглашаю в гости. У меня свободных комнат хватит. А завтра подумаем, как быть дальше. Может, к тому времени всё уже и прояснится.

Я хотела расспросить Карину и её сестру по пути, но Юра категорически отказался ехать в полицейской машине, а Мешок — везти пять пассажиров. Пришлось в ‘наружку’ усадить сестёр. Можно было и мне составить им компанию и вволю поговорить, да только сообразила я это аж когда мы уже подъехали к дому.

Охранник немного подозрительно посмотрел на необычно одетую Светлану, но промолчал. Понимал, что неосторожное слово в адрес чьих-нибудь гостей может оказаться последним перед увольнением. Светлана рвалась под душ, но я не пустила.

— Сначала — подробный рассказ и ответы на вопросы, — потребовала я. — Душ и всё остальное — потом.

Но увы, из её рассказа я не узнала ничего ни полезного, ни интересного. Однажды она познакомилась с приятной женщиной, очень интересной собеседницей, умной и начитанной. Новая знакомая знала наизусть чуть ли не всего Шекспира, а декламировала его, как настоящая актриса. Потом подруга пригласила в кафе, они там выпили по мартини, но Светлану почему-то ужасно развезло. Домой она ехала на такси, а может, на частнике. Такая белая машина, немного похожая на маршрутку. Но всё же меньше. Светлана помнила только самое начало поездки. Как ей потом заявили, произошла авария, и она потеряла сознание.

Очнулась она в одноместной палате, привязанная к кровати ремнями. Санитар, который за ней ухаживал, сказал, что она несколько дней была не в себе и нападала на людей. Одну санитарку почти загрызла, поэтому к ней прикрепили единственного на всю клинику санитара-мужчину. Впрочем, он тоже побаивается пациентку. Светлана ему не поверила, но возражать не стала.

Иногда приходил врач, осматривал её, говорил ‘м-да’, и уходил. Санитар её кормил, поил и водил в туалет и ванную, расположенные тут же, в палате. Потом снова привязывал. Светлана решила, что клиника психиатрическая, и её больше никогда отсюда не выпустят, поэтому надумала сбежать.

Удалось ей почти сразу. Она очень много спала, неестественно много. Значит, таблетки, которые ей дают — снотворное. Как-то раз она не проглотила снадобье, спрятала под языком, а потом выплюнула. Ночью женщина проснулась, и попросилась в туалет. Сонный санитар, недовольно бурча, её развязал и отвёл. А когда она мыла руки в ванной, налила в стаканчик для зубной щётки одеколон, а заодно и духи. Уж чего тут хватало, так это косметики и парфюмерии. Дождавшись удобного момента, плеснула ему в глаза жгучую смесь, и раньше, чем бедняга что-то сообразил, удрала в чём была, то есть, ни в чём.

Когда выскочила в коридор, сразу поняла, что никакая это не клиника. Вот и решила, что попала в лапы чёрных трансплантологов, и её хотят разобрать на органы. Правда, потом, поразмыслив, поняла, что не права, и нужна этим людям для каких-то других целей. Нет смысла так долго держать в заточении человека, предназначенного в доноры.

Выбежав на улицу, она спряталась за деревьями. Днём это не удалось бы, но в темноте санитар, выскочивший следом за Светланой, не заметил даже белую скатерть, в которую она по пути завернулась. И тут появился полицейский. Она хотела броситься к нему и попросить помощи, но осторожность взяла верх. А тот подошёл к санитару, и они обменялись рукопожатием, как давние знакомые. Стало ясно, что полиция на стороне похитителей, и выпутываться придётся самой.

Как Светлана добралась до сестры, я уже знала, а она ничего нового не сообщила. А вот о повторном похищении, уже из квартиры Карины, я слушала внимательно. Там такая мощная дверь, что её не высадить, и есть специальный замок, который снаружи вообще не отпирается, с той стороны даже скважины нет. Но они справились. Зазвонил домашний телефон, и в трубке она услышала голос сестры.

— Светка, я поговорила с Мэрским, он серьёзно отнёсся к этому делу и направил к тебе одного полицейского, который постоянно выполняет его поручения. Говорит, ты можешь ему полностью доверять. Зовут его Юрий Николаевич, а пароль — четыре солёных банана.

Через несколько минут пришёл мужчина в полицейской форме, сказал, что он — Юрий Николаевич, и назвал пароль с бананами. Светлана открыла дверь, и на пороге увидела до боли знакомых врача и санитара. Врач, правда, был не в халате, как обычно, а в полицейской форме. Закрыть дверь ей уже не дали. А во дворе усадили во всё тот же похожий на маршрутку автомобиль модели ‘Мерседес-Вито’.

— Я не звонила! — возмутилась Карина, прерывая рассказ сестры.

— Да понятно, — кивнула Светлана. — Ты никогда не называла своего шефа Мэрским, я этого сразу не сообразила. Но голос был — точь-в-точь твой.

После этого пленницу держали уже в другом месте, в какой-то квартире, и перестали делать вид, что она — пациентка клиники. Через пару дней доктор сделал ей укол, от которого затуманилась голова, и задал множество вопросов, из которых она запомнила только один — о медвежонке Пете. Потом её надолго оставили в покое.

— Вкололи сыворотку правды, — предположил Юра, и ему никто не возразил.

Светлану больше не привязывали к кровати, наоборот, бывшие доктор и санитар заставляли делать зарядку и даже подбирали для неё упражнения. Кормили отлично, позволяли вдоволь смотреть телевизор и всё такое прочее. Вторая часть заточения стала напоминать не самый худший отпуск по эконом-классу.

— Мужчины и голая женщина фактически заперты в одном помещении на целый месяц, — отметила я. — Как насчёт любви или, если угодно, простого секса? Доктор, а он действительно доктор, не прописывал таких упражнений для зарядки?

— Два негра и блондинка по эконом-классу, — фыркнул Юра, но его никто не понял, кроме меня.

— Нет, — Светлана решительно замотала головой. — Они презирали меня, понятия не имею, за что. Смотрели, как на мокрицу. Противна, но зачем-то нужна. Какая уж там любовь…

— Вы работали в фонде ‘Остановим рак!’, - напомнила я. — У них есть претензии к этому фонду.

— Но я была обычным наёмным работником!

— Они не видели особой разницы. Кстати, в чём состояли ваши обязанности?

— Сам фонд был в соседнем городе, у нас — филиал, весь персонал — три женщины. Мы только помогали желающим перевести деньги на нужный счёт. Всё по безналу, налички и в глаза не видели, кроме зарплаты. Когда фонд лопнул, мы сами пострадали, остались без работы.

— Для них вы тоже были частью фонда, — повторила я другими словами. — Ладно, это нас не касается. Рассказывайте дальше.

А дальше рассказывать нечего. Сбежать я больше не пыталась, да и чувствовала, что вот-вот всё кончится так или иначе. Ну, а сегодня вдруг распахивается дверь, заскакивают четыре человека, и запросто скручивают врача и санитара. У тех было оружие, так они его даже достать не успели. Пара секунд, и они в наручниках. А меня кое-как одели, вывели во двор, а там…

— Что было там, мы видели собственными глазами. Можете принять душ, обе.

Арина Родионовна, как всегда, появилась вовремя. Я была уверена, что она постоянно подслушивает, иначе это ничем не объяснить, но когда же она, в таком случае, успевает заниматься хозяйством? Так или иначе, она повела сестёр в ванную для гостей, а по пути ещё и заказала в каком-то магазине одежду для Светланы. И то верно, не ходить же ей в этой мужской одёжке не по размеру. Я вот как-то не догадалась.

В квартире несколько ванных комнат, так что мы с Юрой тоже помылись и переоделись. Вскоре в гостиной появились сёстры. Светлана уже избавилась от чужой одежды и щеголяла в новеньком длинном халате и вьетнамках. И то, и другое было чуть больше, чем надо бы.

— Интересно, нянька и с бельём размер прошибла? — поинтересовался Юра, но никто его интерес не удовлетворил.

Я хотела ещё порасспрашивать Светлану. Может, она что-то видела или слышала, а может, просто почувствовала или догадалась. Мы ведь до сих пор не знали, как именно они собираются убивать, и зачем им, собственно, для этого понадобилась Светлана? Но тут Карина вдруг вспомнила, что я вернула ей сестру, и принялась меня благодарить. Я пыталась остановить её словесный поток, но он оказался неудержимым. Юра покатывался со смеху, усталая и изрядно перенервничавшая Светлана засыпала сидя, и я, не выдержав, позвала няньку и попросила развести гостей по комнатам. Та вернулась, огорошив меня неожиданным сообщением.

— Я их отвела. А в прихожей стоят двое.

— Какие двое? — не поняла я.

— Ваш супруг, и с ним ещё один товарищ.

— Какой товарищ?

— Просто товарищ. Он тут и раньше бывал. Всё бы ничего, но оба в стельку пьяные.

В прихожей мы с Юрой увидели, что Арина Родионовна изрядно преувеличила степень опьянения пришедших. Да, они явно выпили, но до стельки далеко не дотягивали. И они не просто стояли. Они спорили, и так увлеклись, что дальше никуда не пошли. Речь у них шла о магии. Муж утверждал, что никакой магии не существует, а ‘просто товарищ’ доказывал ему, что сам видел магов и их колдовство, а уж его обдурить никому не удастся.

Это был мужчина лет сорока-пятидесяти, точнее не определить, стройный, ни капли жира, я бы даже сказала, с военной выправкой. И седые волосы подстрижены по-армейски, бобрик, кажется, эту стрижку называют. А лицо, будто высеченное из гранита, красивое, мужественное, тоже вполне подходило воину. Говорил он короткими фразами, очень понятно и убедительно.

— Милый, что-то случилось? — ангельским голосом поинтересовалась я, выждав момент, когда они одновременно набирали воздух.

— Неприятности, — ответил он. — То есть, я думал, что неприятности, а потом поговорил с этим товарищем, и понял, что неприятности у него, а у меня — так, легкое неудобство. Понимаешь, сегодня на городском портале вывесили сообщение, что я зарегистрирован на порнографическом сайте. Поначалу подумал, что клевета, а оказалось, что всё так и есть. Даже номер паспорта совпадает. Убил бы мерзавца, который это сделал!

— Это, наверно, кто-то из твоих политических противников, — неуверенно предположил Юра.

— Ну, а кто же ещё? Ты бы видел, какой мерзкий фильм я там якобы смотрел! Два негра сначала с блондинкой, а потом — между собой. Это просто позор какой-то! Народ же разбираться не будет! Решат, что это я смотрел, и плевать им на все опровержения!

— Папа, но ты же в самом деле смотрел, причём до конца. Потому что между собой они в самом конце.

— Не смотрел! Почитал описание, этого достаточно. А ты, Юрочка, откуда содержание знаешь?

— Тоже из описания, — растерялся мальчишка.

— Из описания чего? Я ведь не говорил, как называется фильм.

— Мне в Англии приятель рассказывал, — вдохновенно врал Юра. — Он видел такой фильм, и мне предлагал, но я отказался.

— Знаешь, сынок, я даже на пару минут подумал, что это ты зарегистрировался по моему паспорту, чтобы посмотреть эту мерзость до конца. Но потом понял — нет, не ты. Во-первых, в интернете полно сайтов, где такое можно посмотреть без регистрации. Во-вторых, имя и номер паспорта можно набирать любые, никакой проверки нет. Только идиот стал бы регистрироваться, да ещё и с реальными данными. Юра, ты же не идиот, правда?

— Милый, ты же понял, что это всего лишь мелкое неудобство. Так что лучше скажи, кто твой друг и какие у него неприятности?

— Не друг! Товарищ. Товарищ подполковник. Начальник отдела по борьбе с терроризмом, или как-то так. Федерал, короче.

— Мэрский, держи язык на привязи! Моё звание — секретная информация, — заявил подполковник. — Нечего болтать в присутствии возможного агента английской разведки.

— Британской, — поправил Юра, довольный, что вопрос с фильмом замяли. — В Англии нет своей отдельной разведки. Она там одна на всё Объединённое Королевство.

— Тем более! — федерал назидательно поднял указательный палец. — Но ближе к делу!

— Может, обсудим дело в гостиной? — предложила я. — Возле двери неудобно, к тому же через замочные скважины могут подслушать вражеские агенты.

— Всё шутите, Елена Михайловна. Не понимаете всей серьёзности момента, — вздохнул подполковник, но в гостиную пройти не отказался.

Там нас уже ждал кофе, Арина Родионовна всегда подавала его вовремя и в нужном количестве. Юра получил свой традиционный чай и даже кивнул нянюшке в знак благодарности. Раньше я такого никогда не видела.

— А дело у меня вот какое, — покончив с одной чашкой кофе, подполковник получил следующую, и только тогда начал рассказывать. — Убийство государственного деятеля у нас считается терроризмом, а значит, непосредственно относится к компетенции моего отдела.

— А депутат — государственный деятель? — уточнила я.

— Да, приравнен к таковому. Как только мы узнали, на кого готовится покушение, сразу же подключились к расследованию, которое проводил майор полиции Нежный с вашей помощью. Или наоборот, вы с его помощью, не имеет значения. Поначалу мы ограничивались наблюдением. Террористы в нашем случае необычные, опыт работы с ними у нас отсутствует. Товарищу майору и вам мы могли только помешать. Но иногда выполняли просьбы товарища Нежного, например, плотно проверили мужчину из Саратова.

— Это ещё кто такой?

— Забыли? Это курортный любовник женщины с внешностью Светланы. Было подозрение, что он как-то связан с террористической группой, по-вашему — бандой. Наши саратовские коллеги надёжно установили, что не связан. Ещё мы тайно обыскали помещение коммуны ‘Красный Октябрь’ и убедились, что похищенной женщины там нет и никогда не было. И так по многим рутинным вопросам. Нас не видно, но мы действуем, и действуем эффективно. Нужно перечислять все подобные случаи?

— Нет, если без этого можно обойтись.

— Тогда перейдём сразу к последнему. Товарищ Нежный попросил нас составить список всех возможных врагов предполагаемой жертвы теракта, и проверить их на предмет вхождения в террористическую группу.

— Да, Юрий Николаевич говорил. Вы нашли, то есть, установили личность санитара.

— У нас он проходил под кодовым именем Фармацевт. Но мы и после этого проверку не прекратили. Понимаете, товарищ Нежный в работе полагается на чутьё, вы — на магию. И добиваетесь отличных результатов. Мне и раньше приходилось работать с Юрием Николаевичем, и я о нём очень высокого мнения. Ваши достижения — это вообще фантастика.

— Спасибо, — я была польщена, впрочем, допускала, что подполковник это говорит только потому, что ему от меня что-то нужно.

— Я же, чтобы получить приемлемый результат, вынужден работать методично. И потому все действия довожу до конца. Так что даже обнаружив следы Фармацевта, мы не прекратили оперативную отработку списка, хотя, казалось бы, с остальных подозрения должны быть сняты. И сегодня утром обнаружили одного интересного фигуранта. В прошлом он журналист, написал разгромную статью о депутате, который в те времена депутатом ещё не был.

— Не помню таких статей.

— Её не напечатали. Журналист выложил свой текст в интернет, но особого внимания не привлёк. Его уволили, и найти другую работу в нашем городе он не смог. Несколько лет перебивался временными заработками. Жена его тоже зарабатывала немного. Плюс двое детей-школьников.

— Товарищ подполковник — жуткий зануда, — перебил его муж. — Дай ему волю, он всю эту историю будет рассказывать две недели. В общем, Лена, слушай суть. Его люди выяснили, что журналист исчез. Оказалось, что он уже месяц как отдыхает с семьёй не то в Турции, не то в Египте. Федералы проверили и убедились, что они действительно там. Другой бы на этом успокоился, но не таков наш товарищ подполковник!

— А откуда у этой нищей семьи деньги на длинный отпуск, даже если по эконом-классу? — удивилась я, сразу вникая в финансовый вопрос, я ведь в душе до сих пор бухгалтер.

— Вот, Леночка! Он, умнейший человек, тоже задал этот вопрос. И получил ответ…

— Не получил я толкового ответа, — поморщился подполковник. — Даже с помощью сыворотки правды. Он сообщил, что ему поручили написать статью против нашего депутата, но сказали, что делать это нужно не здесь, а на зарубежном курорте, там безопаснее. И оплатили поездку для всей семьи. Жена взяла отпуск, а детям разрешили досрочно сдать экзамены, и уладили все остальные школьные дела. Верите в такую благотворительность? Вот и я — нет.

— И вы посмотрели, что творится в его освободившейся квартире? — я уже начинала догадываться, чем закончится его рассказ.

— Да. Мои подчинённые открыли входную дверь, и убедились, что квартира отнюдь не пуста. Члены террористической группы, условные имена Москвич и Фармацевт, попытались оказать сопротивление.

— Догадываюсь, чем это для них кончилось.

— Разумеется, оба были задержаны. Кроме них, там был в обнажённом виде обнаружен объект, который сразу опознать не удалось. Предполагалось, что это Светлана, но могло оказаться, что объект Дублёрша. Для проведения опознания один из оперативников направился к сестре Светланы. Ехать на опознание она категорически не желала, ему пришлось применить меры принуждения, — подполковник замолчал.

— Нежный был в курсе происходящего? — уточнила я.

— Нет. Более того, мы запретили полиции находиться в окрестностях квартиры журналиста и сестры Светланы. Так всегда делается, если проводится операция с применением силы. Мы бы только мешали друг другу.

— Понятно. И что было дальше?

— Оперативник, поехавший за сестрой Светланы, исчез. Сестра — тоже. Возле подъезда — следы крови. А его машина там и стоит, будто ничего не случилось. И это не всё. Светлана попросилась на свежий воздух, её слегка приодели и вывели во двор два оперативника. Снова все трое пропали, а у подъезда уже не следы крови, а целые лужи. Вот такая обстановка сложилась на текущий момент.

— А при чём тут я?

— Мы не можем найти ни этих двух женщин, ни своих пропавших оперативников. По инструкции, я обязан сообщить об инциденте наверх. Но я бы хотел решить вопрос на местном уровне, — он снова выжидательно уставился на меня.

— Товарищ подполковник хочет, чтобы ты отыскала пропавших с помощью магии. Я ему говорил, что ты на самом деле никакая не ведьма, но он больше доверяет своим осведомителям, а не мне.

Конечно, я могла просто позвать сестёр в гостиную, и этим обрадовать подполковника. Но ведь его люди допросили хирурга и санитара, и мне хотелось знать, что они выяснили. Так что я решила не идти простыми путями.

— Хорошо, я найду вам женщин, это мне по силам, и попытаюсь найти пропавших оперативников, с мужчинами я не так уверена. Но взамен мне от вас кое-что нужно.

— Деньги?

— Ты решил, что моя жена нуждается в деньгах? — удивился мой супруг.

— Тогда что?

— Расскажите всё, что вы и ваши люди узнали от захваченных бандитов, — потребовала я.

— Террористов, — поправил подполковник. — К сожалению, Елена Михайловна, это абсолютно невозможно. Информация высшего уровня секретности.

— Очень жаль, — я изобразила огорчение. — Мне казалось, что раз вы надумали воспользоваться магией, то все более реалистические способы к успеху не привели.

— Вы обязаны помочь офицеру спецслужбы! — рассердился федерал. — И без всяких условий! Мэрский, повлияй на неё!

— Я не могу кого-то искать в астрале, не обладая полной информацией! Иначе большой риск деформировать ноосферу.

Юра с огромным трудом сдерживал смех. Муж невозмутимо пил кофе мелкими глотками. Подполковник злился, но все понимали, что деваться ему некуда.

— Ладно, слушайте, — тяжко вздохнул он.

— Подождите, нужно распорядиться насчёт ужина.

Я позвала Арину Родионовну, и она немного обиженно сообщила, что стол на шесть персон давно накрыт, и можно подавать первое блюдо, когда нам будет удобно. Я попросила её сделать так, чтобы пятая и шестая персоны обязательно присутствовали за столом, и она кивнула, подтвердив, что поняла.

— Опять колдовать будете? — поинтересовалась она, но ушла, не дождавшись ответа.

— Вот теперь я готова вас выслушать, товарищ подполковник, — сообщила я.

Он снова тяжко вздохнул, и приступил к рассказу. Увы, рассказ получился короткий. Ни Москвич, ни Фармацевт никогда не видели главаря. Приказы от него получали по телефону, причём звонил всегда он, и почти всегда с разных номеров. Говорил он с сильным кавказским акцентом, но Москвич уверен, что акцент не настоящий, и главарь — не кавказец. Технические спецы федералов пытаются что-нибудь выяснить по звонкам через мобильных операторов, но никто не верит, что у них получится, даже они сами.

План убийства ни одному из задержанных не известен. Они только знают, что должен взорваться пояс шахида, замаскированный под женский лифчик. Москвич показал, где спрятан пояс, и с этим делом разбирались сапёры. В лифчике обнаружилась пластиковая взрывчатка с детонатором, к которому подходили провода от батарейки. Стандартная схема: нажал кнопку — и ‘Аллах акбар!’. Но оказалось, что батарейка разряжена, кнопка неисправна, провода внутри разорваны, детонатор на самом деле не детонатор, а только похож, и даже взрывчатка — не взрывчатка, а обычный пластилин.

Эксперт по взрывным устройствам сумел определить, что судя по стилю исполнения, бомбу изготовил некий террорист по прозвищу Пиротехник, известный федералам по одному давнему делу. Но подполковник и так давно знал от Нежного и о необычном лифчике, и о Пиротехнике, осведомителе майора.

— Вот, собственно, и всё, — завершил рассказ подполковник. — Теперь выполните свою часть сделки.

— Вы кое-что утаили, — уверенно заявила я. — Если Нежный знал, что Пиротехник изготовил фальшивый пояс шахида, он не мог не попытаться выследить, кому пояс предназначен. Но сам он не стал бы следить, а поручить было некому. Не сомневаюсь, что следили ваши люди. Но лифчик попал по назначению, а федералы явно по пути потерялись. Мне непонятно, как это получилось. Расскажите, пожалуйста.

Подполковник побагровел, набрал воздуха и уже собрался на меня наорать, но остановился и взял себя в руки. Наверно, вспомнил, что я обещала ему найти Карину и Светлану.

— О том, что Пиротехнику поручили изготовить бомбу, мне сообщил товарищ Нежный. По моему совету он приказал вместо бомбы сделать муляж, то есть, имитацию. Пиротехник согласился. Когда он закончил, наш специалист вставил в бомбу радиомаяк, чтобы проследить, кому она будет передана.

— И кому её передали?

— Никому. Если не считать курьерской фирмы. Они забрали пакет у Пиротехника. Муляж бомбы до сих пор там, вот уже больше двух недель. Мы проверили.

— Вы сказали, что муляж нашли в квартире, где держали Светлану.

— Да. Но это другой. Наверно, Пиротехник изготовил два экземпляра, но он клянётся, что сделал только одну такую бомбу, и Нежный ему верит.

— А как передали хирургу этот второй муляж?

— Принёс курьер, из другой фирмы. Был он низкий, толстый и бородатый, но не Фармацевт. Да и Фармацевт мог бы сам принести, зачем ему курьер?

История с двумя фальшивыми бомбами выглядела бредом сумасшедшего. Я даже представить себе не могла, зачем кому-то понадобилась даже одна из них. А возникновение ниоткуда второй, тоже изготовленной Берендеем, выглядело совсем уж неправдоподобным. Ну, а вере большого чина федералов в магию я вообще затруднялась подобрать объяснение. Единственное, что приходило в голову — подполковник пьян сильнее, чем выглядит.

— Ладно, пора колдовать, — заявила я. — Вам сказать, где они, или призвать их сюда?

— Сюда, — выбрал подполковник.

— Как скажете, — я закатила глаза и начала вещать потусторонним голосом: — Кто на ужин к нам придёт, нужных женщин тут найдёт. Это вовсе и не сон, а обед на шесть персон!

— Так обед или ужин? — злокозненно уточнил супруг.

— Мэрский, какая разница? — отмахнулся подполковник. — Хоть завтрак, лишь бы эти бабы нашлись, — он встал, заглянул в столовую и удовлетворённо кивнул. — Они обе там. Ждут. А как насчёт моих оперативников?

— Сейчас, — я снова закатила глаза. — Чувствую их через астрал. Но где они, не вижу. Это место они мысленно называют обезьянником.

— Зоопарк, что ли?

— Нет! Ещё это место они называют ментовкой.

— Ах, вот о каком обезьяннике речь! А они точно там?

— Не знаю. Астрал непредсказуем. Запросто может показать вместо настоящего прошлое.

Он достал телефон и куда-то позвонил. Обменявшись парой фраз вполголоса, он стал громко ругаться, употребляя такие слова, что я покраснела. Видимо, собеседник понял его правильно, так что подполковник успокоился и спрятал телефон в карман.

— Блестяще, Елена Михайловна! Вы спасли мне если не жизнь, то карьеру! — заявил он.

— Слушай, товарищ, она же тебя дурит, — засмеялся муж, и я подумала, что Мэрский — очень подходящее для него прозвище. — Мне доложили ребята из полицейской наружки, что Карину и её сестру они отвезли ко мне, а трёх очень крутых торпед, я так понимаю, это твои оперативники, отправили в обезьянник.

— Я хотел их найти, обратился к Елене Михайловне, и они нашлись. Остальное не имеет значения. Мэрский, идём лучше ужинать. Или обедать, мне безразлично.

К моему удивлению, подполковник не задал Светлане ни единого вопроса, только сообщил, что приставит к ней охрану, аж до тех пор, пока дорогой депутат не уберётся обратно к себе, в столицу. Или пока не удастся обезвредить всю террористическую группу, но это вряд ли.

Прямо сейчас одни оперативники пытаются определить, кто изготовил второй муляж бомбы, и будут заниматься этим всю ночь. Другие сотрудники ищут бородатого курьера. Третьи продолжают отрабатывать список людей, имеющих веский мотив для террористического акта. В общем, работа кипит, но он сомневался, что кому-то из них удастся что-то найти, зато был уверен, что если каким-то чудом найдут, это всё равно ничего не даст.

— Столько людей не могут справиться с бандой из четырёх человек? — удивился Юра.

— Во-первых, Юрий Александрович, их необязательно четыре. Кто-то же изготовил второй муляж бомбы, если считать, что это сделал не Пиротехник. А ещё — курьер. Не исключено, что он тоже из их компании, просто Москвич и Фармацевт его не знают. Но даже если курьер настоящий, не думаю, чтобы главарь лично отправлял это устройство. Он держится вдали от остальных, и руководит по телефону.

— Что ‘во-вторых’?

— А во-вторых, мы имеем дело не с бандой, а с террористической группой, как я уже неоднократно говорил. Разница между ними огромна. У террористов отлично отработана конспирация. Мы задержали двоих и освободили заложницу. В случае обычной банды это был бы конец расследования. А что у нас? Мы так и не знаем главаря, и нам неизвестно, где скрывается Дублёрша, которая, скорее всего, и нанесёт удар. Более того, план их операции для нас до сих пор тайна. Плохо, очень плохо.

— И что вы будете делать, товарищ подполковник?

— Этого, Юрий Александрович, я не скажу. Ни вам, ни кому другому. Если я не стану соблюдать меры предосторожности, может нарушиться секретность, и положение из очень плохого станет просто безнадёжным.

Юра ещё несколько раз попытался вытащить из подполковника хоть что-нибудь. Но — не на того напали. Подполковник не молчал, но ничего интересного в его словах не было. Предполагаемое орудие убийства — или взрывчатка, или не взрывчатка, или взрывчатка и не взрывчатка вместе взятые. Финальный удар нанесёт или актриса, или главарь, или кто-то третий, или все трое, или двое из этих троих в любой комбинации. Поняв, что ничего узнать не удастся, Юра сосредоточился на еде.

За ужином немного выпили, наверно, зря. Сестёр развезло от пары рюмок вина, а мужчин коньяк, в боевом союзе с выпитым раньше, добил окончательно. Хотя мне показалось, что подполковник больше притворяется, чем на самом деле пьян. Арина Родионовна, как настоящая нянька, растащила всех гостей по спальням. Когда я легла рядом с мужем, он уже крепко спал. А мне не спалось, и когда зазвонил мой телефон, я даже обрадовалась. Оказалось, что я среди ночи понадобилась Юре. Он просил, чтобы я пришла в гостиную.

— В такое время можно обсуждать только двух негров, — заявила я, надевая халат.

— Ты не бойся, — посоветовал Юра. — Их в темноте почти не видно.

Мгновенно появилась нянюшка с чаем для Юры и яблочным соком для меня. Я давно подозревала, что она никогда не спит, а теперь убедилась в этом почти наверняка. Прежде, чем заговорить, Юра сделал несколько глотков.

— Тётя Лена, ты даже не попыталась ничего выяснить у федерала, — укоризненно произнёс он.

— Ты пытался. Как успехи? — съязвила я.

— Я для него — молокосос, ты — могущественная ведьма. Может, с тобой он бы говорил иначе.

— А зачем мне это, Юрик? Я устала, накопилось огромное количество срочных дел, а ты предлагаешь продолжать расследование?

— Но оно же не окончено!

— Для меня — окончено. Я с самого начала не хотела за это браться, но Карина меня уговорила, манипуляторша чёртова. Всё, что она просила, я сделала. Светлану освободили, и Карина вернётся на работу, ведь у Саши больше нет причин ей не доверять. Чего ещё ты от меня хочешь? Защитить депутата? Он мне отвратителен. Если его убьют, плакать не стану. Меня это вообще не касается. Убийц пусть ловят полицейские и федералы. А я займусь тем, чем занимаются все нормальные женщины — буду ходить по ювелирным салонам, посещать казино, ну и всё остальное в том же духе.

— Нормальные женщины ещё и работают, — обиженный Юра попытался меня уязвить.

— Это в Англии. У нас — только ходят по ювелирным салонам и покупают там бриллианты вёдрами.

— А если серьёзно? Ты же говорила, что боишься взрыва на банкете!

— Уже не боюсь. Подполковник своё дело знает. Взрывчатку в помещение никто не пронесёт. Да и как ты себе это представляешь? Лето, жара, все женщины в вечерних платьях. Где в них можно спрятать пояс шахида? Да и не похожа актриса на смертницу.

— Почему не похожа?

— Она ездила в Анапу. Мы не знаем, зачем. Такой у них план, куда ехать, решал, наверно, главарь. Но она там завела любовника. О чём это говорит? О том, что она из-за смерти дочери не хочет жить?

— Может, она так готовится к смерти. Напоследок, так сказать. Тётя Лена, о таком во многих книжках пишут. Некоторые, готовясь к переходу в мир иной, напоследок пускаются во все тяжкие.

— Во все тяжкие — это с двумя знакомыми тебе неграми, а не с пятидесятилетним мужичком из Саратова. Но это не основная причина. Скажи мне, Юрочка, как главарь может быть уверен, что она в последний момент не передумает отдать жизнь ради мести? Я считаю, что никак. Если ей по плану и назначено взорваться, то она не в курсе, а на кнопку должен нажать кто-то другой. Слишком сложно.

— Но возможно.

— Я готова рискнуть. Так что прощайте, расследования и колдовство, здравствуйте, ювелирные салоны и азартные игры!

— Ты, кроме бриллиантов и рулетки, ничего не знаешь?

— Из жизни нормальных женщин? Пока не знаю. Я же не смотрю кое-какие фильмы, не то что некоторые, не будем показывать пальцем. Хотя мне для этого не нужно вводить номер паспорта отца.

— Ну, нельзя же так! Мне было так интересно, а ты вдруг всё бросаешь!

— Хочешь, чтобы я продолжила ради твоего удовольствия? Не забыл, кто я тебе? Злая мачеха! Моё дело — не развлекать тебя, а сживать со света. И я знаю надёжный способ. Будешь ходить со мной по магазинам. Это любую особь мужского пола кладёт в гроб. Когда мы покупали мне пальто, твой папа чуть коньки не отбросил. И это мы побывали всего в трёх бутиках! Пришлось брать первое попавшееся, вдовой становиться мне ещё рано. Хорошо хоть, по размеру подошло.

— Я тебя очень прошу, хотя бы выслушай, я тут пораскинул мозгами на тему этих фальшивых бомб.

— С удовольствием. Прямо с утра и выслушаю.

— Ну, пожалуйста!

— Нет, среди ночи мне это неинтересно.

— Зато мне интересно, — заявил подполковник, бесшумно войдя в комнату. — Я весь внимание, Юрий Александрович.

Он пододвинул кресло и уселся за столик. В гостиной бесшумно возникла Арина Родионовна и поставила перед ним чашку дымящегося кофе.

Юра изумлённо вытаращил глаза на офицера федеральной спецслужбы. Впрочем, посмотреть было на что. Даже босой и в одних трусах, подполковник всё равно выглядел представителем власти не самого низкого ранга, уж не знаю, как ему это удавалось. Да и женщине было на что взглянуть — его мускулистому торсу могли позавидовать многие спортсмены, и вовсе не шахматисты.

— Итак, фальшивые бомбы и ваши мысли о них, Юрий Александрович, — напомнил подполковник. — Не волнуйтесь, это не допрос, а вы не подозреваемый. Честным людям не нужно бояться спецслужб.

— Точно, точно, — я не удержалась и хихикнула.

— А вы, Елена Михайловна, не хотели среди ночи слушать рассуждения этого достойного юноши, так что вам самое время удалиться в опочивальню и не мешать мужскому разговору.

— Нет! — к его чести, Юра не поддался такому примитивному манипулированию. — Тётя Лена пусть останется.

— Я не против, — пожал плечами подполковник. — Давайте так. Раз вы стесняетесь говорить мне, говорите ей, а я просто послушаю.

— Скажу вам обоим, — заявил Юра. — Не нужно мне этих ролевых игр. Так вот, первое. Я считаю, что нет в природе никакого бородатого курьера.

— Стало быть, борода приклеенная?

— Да. Но курьер и не бритый.

— Как это?

— Не бреется. Потому что женщина. Та, что вы называете Дублёршей. Зачем привлекать посторонних, если у них уже есть актриса?

— А зачем морочить голову своим же людям?

— Не знаю. Но морочит же! Они ведь думали, что бомба настоящая, а она фальшивая. Почему и курьеру не быть фальшивым?

— Всё равно сомнительно. Женщине не так просто изобразить мужчину.

— Почему? Они ждали посылку, они её получили. Зачем им рассматривать курьера? В крайнем случае, подумали, что мужик с бородой, а сиськи как у бабы. К тому же курьер был толстый, а может, казался толстым. Подложила подушку, и грудь не видна.

— Пусть так, — согласился подполковник. — Примем за одну из версий. И что дальше?

— А дальше — раз они уже обратились к Пиротехнику, зачем им другой спец по взрывчатке? Да и разве трудно сделать муляж бомбы? Главарь сделал её сам.

— Логично. Но эксперт говорит, что и второй муляж делал Пиротехник.

— Вот! Отсюда следует, что главарь — Пиротехник.

— Исключено. Эта версия отработана и отвергнута. Окончательно и бесповоротно.

— Как её можно окончательно? — не понял Юра. — В смысле, чтоб наверняка?

— Это секретная информация.

— Очень просто, — вмешалась в мужской разговор я. — Берендей — осведомитель Нежного. Товарищ подполковник это знает, и старика не трогает. Но мог ли он оставить без надзора самого Пиротехника? Не мог. Значит, приставил к нему своего человека.

— Экономку? — ахнул Юра.

— А кого же ещё? Но вряд ли это штатная сотрудница, скорее всего, завербованная проститутка.

Подполковник побагровел, затем некоторое время глубоко и размеренно дышал, и ему удалось вернуть нормальный цвет лица.

— Нет, вы ошиблись, — заявил он. — Экономка — не мой человек.

— Значит, она стучит в какой-то другой отдел вашей конторы. Какая разница? Мы же говорим о бомбах, а не о б…

— Не о проститутках, — поправил меня Юра. — Так вот, о бомбах. Если вторую фальшивую бомбу делал Берендей, а он не главарь, значит, он сделал две бомбы, потом одну выбросил, а кто-то подобрал.

— Вряд ли, — усомнился подполковник. — Стиль изготовления общий, а вот материалы разные. Ну, и плюс к тому всякие микроследы и прочие штучки экспертов. В общем, муляжи делались в разных местах, из разных деталей и в разное время. Но, предположительно, одним человеком.

— Разными, — уверенно заявила я.

— Доказать можете?

— Попробую. Пиротехника попросили сделать бомбу. Естественно, настоящую. Для фальшивки такой спец не нужен, даже я бы её запросто слепила, в интернете полно картинок, а хирург с санитаром подделку не распознают. Или всё же распознали?

— Нет, они считали, что бомба настоящая.

— Видите! Так что бомба изначально задумывалась настоящая. Пиротехник отказаться не мог, боялся почему-то этого клиента. Я думаю, тут всё тот же шантаж давним банковским делом.

— Скорее всего, — кивнул подполковник.

— Делать бомбу он тоже не хотел. После взрыва он будет первым, кому станете задавать вопросы вы или Нежный. Доказывать вам ничего не надо — если что, он пойдёт на зону за взорванные банки. Это ему придётся доказывать вам, что бомба — не его произведение. А это будет трудно. В общем, не в силах решить, как ему поступить, он перебросил выбор на Нежного, а Юрий Николаевич посоветовал сделать муляж. Берендей сделал, и с радиомаяком адская машинка уехала с курьером.

— А второй муляж откуда взялся?

— Его сделал сам главарь. Я же говорила, это несложно. Или в полиции, или в вашей конторе, товарищ подполковник, у кого-то оказался слишком длинный язык. Главарь узнал и о муляже, и о радиомаяке. Он рассвирепел и позвонил Пиротехнику, наобещал сорок казней египетских…

— Десять, — поправил Юра. — Не сорок.

— Неважно, — отмахнулась я. — В общем, напугал старика, как мог. Но тот почему-то решил, что дело не в муляже бомбы, а в актрисе, которая с ним раньше советовалась насчёт грима и пластической операции. А главарь вдруг понял, что для его плана сойдёт и фальшивая бомба, если план немного изменить. И потерял к Пиротехнику интерес. Сделал бомбу и отправил её своим людям, или курьером, или актрисой, этого я не знаю. Вот и всё.

— Это не доказательство, Елена Михайловна, — возразил подполковник. — Это версия, добротная, непротиворечивая и всё такое, но всего лишь версия. Кстати, как вы объясните, что эксперт распознал стиль Пиротехника в обеих фальшивых бомбах?

— Стиль часто подделывают. Эксперт думает, что картина кисти Рембрандта. Стиль якобы его. А потом смотрят в микроскоп, и видят — подделка.

— Чтобы подделать Рембрандта, нужно и самому уметь неплохо рисовать.

— Это если Рембрандта, или другого настоящего художника. А если ‘Чёрный квадрат’, так это любой изобразит. Муляж — это не Рембрандт. Это именно какой-нибудь кубизм. Так что сходство стиля ничего не доказывает.

— Вообще-то, товарищ подполковник, вы собирались выслушать меня, а не её, — немного обиженно напомнил Юра.

— Так куда нам спешить, до утра ещё вагон времени, — улыбнулся подполковник. — Рассказывайте, Юрий Александрович.

— Я так думаю, главарь очень хитрый, — начал свою речь наш доктор Ватсон. — Он ни одной ошибки не сделал. Побег Светланы из гостиницы — это не его ляп, а санитара, то есть, Фармацевта. Я хочу сказать, он знает, что делает, и старается не рисковать. Скорее, постоянно перестраховывается.

— Верно. И что из этого следует?

— Он не мог не знать, что Берендей под вашим контролем.

— Мог не знать, — возразил подполковник. — Мы об этом не кричали на каждом углу. Нежный — тоже.

— Но Михаил Павлович и Марк Леонидович знают. Это значит, что знают все.

— Кто эти люди? Карета и Марио?

— Да, они. Не мог главарь не знать! А раз так, что бы он ни заказал у Берендея, хоть настоящую бомбу, хоть муляж, он не собирался к ней даже близко подходить. Бомба с радиомаяком и не должна была попасть к хирургу или санитару. Но зачем-то было нужно, чтобы Берендей её сделал. Я думаю, для того, чтобы отвлечь ваше внимание. А пока вы следили за муляжом, настоящую бомбу принесли актрисе. И второй муляж — тоже. А она его передала хирургу.

— Зачем Москвичу муляж?

— Не знаю. Но главарь ничего не делает просто так.

— Что ж, Юрий Александрович, ваша версия ничем не хуже, чем у Елены Михайловны.

— И даже гораздо лучше, — поправила я. — В ней нет случайностей, а именно этот тип на случайности не полагается.

— Это потому, тётя Лена, что ты бросила это дело, и думала не в полную силу, — великодушно утешил меня парнишка.

— Спасибо за интересную беседу, — поблагодарил подполковник. — Я иду спать, и рекомендую вам последовать моему примеру. Но напоследок сделаю прогноз, хоть я и не ясновидец. Вы не сможете бросить это дело, Елена Михайловна. Оно вас не отпустит.

Проснулась я, услышав стоны. Открыв глаза, увидела, как муж, стоя у окна, трёт виски. Бедняга явно страдал от похмелья. У нас в аптечке были нужные таблетки, но они действуют хоть и быстро, но не мгновенно. Мне бы молча повернуться на бок и спокойно спать дальше, ведь я с Юрой и подполковником просидела далеко за полночь и к утру не выспалась. Но чёрт дёрнул открыть рот, а зря.

Я всего лишь сказала, что в его возрасте вредно столько пить, а он решил доказать, что похмелье его не мучит, и вообще, он здоров душой и телом. Его доказательство состояло в демонстрации мужской силы. Настроение у меня было вовсе не игривое, но его это совсем не интересовало. Мне даже показалось, что он вместо таблетки от головной боли принял какую-нибудь ‘Виагру’.

В итоге он и позавтракать не успел, и на работу опоздал, хотя начальство не опаздывает, а задерживается. А я, хоть и не выспалась, заснуть уже не могла. С полчаса поворочавшись, поняла, что лучше встать. Душ облегчения не принёс, правда, чашечка кофе помогла немного прийти в себя.

Юра ещё спал, так что в гостиной я пребывала одна. С наслаждением попивая кофе мелкими глотками, я лениво думала о деле, которое вчера собиралась бросить. Но в разговоре с Юрой промелькнула какая-то его фраза, которая меня зацепила, и я пыталась вспомнить, какая именно. Дословно не получилось, но речь шла о том, что главарь банды старается не привлекать лишних людей, потому и бородатый курьер — не курьер, а актриса.

А точно в банде нет лишних? Главарь — понятно, куда же без него? Актриса должна сыграть роль Светланы, а ещё она нанесёт смертельный удар, в смысле, взрыв. Хирург сделал ей пластическую операцию, не выгонять же его потом? А вот зачем понадобился санитар? Неужели хирург сам не мог за ней присмотреть? И даже если изначально хирург не планировался, неужели на роль санитара обязательно было брать иногороднего аптекаря? У этого депутата столько врагов, что из их числа можно набрать квалифицированный персонал на любые должности.

А ведь будь санитар профессиональным, пленница бы из борделя не сбежала. Светлана же не суперагент, а обычная женщина, разменявшая шестой десяток и ведущая сидячий образ жизни. Так зачем? Самой сообразить не получалось, из-за недосыпа в голове вместо умных мыслей кружился липкий туман. Даже крепкий кофе от него не помогал. Пришлось обращаться к Высшим Силам, хотя, если честно, я в них уже почти не верила. Но, может, они действуют, даже если в них не верить?

— Силы Высшие, придите, своей ведьме подскажите, — вполголоса забормотала я. — Чтобы нанести удар, на хрен нужен санитар?

Но вместо Высших Сил пришла Арина Родионовна, принесла завтрак. Святая женщина! Почувствовала, что сейчас у меня нет сил даже перейти в столовую, и накрыла мне в гостиной.

— Стишки так себе, — накладывая мне на тарелку пюре с мясом, заявила она. — Далеко не Пушкин, и даже не Маяковский.

— Это неважно, — отмахнулась я. — Главное, что не подействовали. Подполковник ушёл? А женщины?

— Ушли все трое. Товарищ их утащил оформлять протоколы. А Светлана, уж простите, форменная свинья! Кто бы мог подумать, что у Карины Георгиевны такая сестра!

— Что она натворила?

— В комнате, где она ночевала, накурено так, что можно вешать не только топор, но и гильотину! В двух местах прожгла простыню! Вентиляция у нас отличная, но — не справляется! Я попыталась проветрить, открыв окно — не помогает. А, между прочим, никотин — это яд!

— Вот оно! — вскричала я и вскочила, забыв и о завтраке, и о тяжести в голове.

— Что такое? — поинтересовался Юра, как раз входящий в гостиную.

— Никотин — яд! — пояснила я.

— Это давно известно. Но ты же, вроде, не куришь.

— Не курю. Но это не меняет факта, что он яд.

— И что? — Юра смотрел на меня, как на сумасшедшую, а нянька, пожав плечами, ушла.

— А то, что многие яды могут быть и лекарством. Зависит от дозировки. Это я не о никотине, а вообще.

— Всё равно не понимаю.

— Никто меня не понимает. Может, подполковник поймёт?

Муж долго не хотел давать мне номер подполковника. Минуты три, наверно. Потом нашёл мудрое решение — позвонит ему и сообщит, что я срочно хочу с ним поговорить. Не прошло и минуты, как подполковник связался со мной сам. Выслушал он меня внимательно, не перебивая, хотя я, не выспавшись, пожалуй, была слишком многословна. Юра довольно улыбался, видно, понял, что жена его отца не совсем слетела с катушек, и радовался этому.

— Сами догадались, или подсказал кто? — осведомился подполковник, когда я закончила.

— Подсказали Высшие Силы, — призналась я. — Хотя если бы выспалась как следует, сообразила бы сама.

— А мы вот вынуждены обходиться без помощи потусторонних сущностей. Мои оперативники допрашивали Москвича и Фармацевта всю ночь, но они оба утверждают, что орудие убийства — взрывчатка, а никак не яд. Однако, мы учли, что взрывчатка у них липовая, и поинтересовались ядами, раз уж в террористической группе состоял человек, умеющий их изготавливать. Оказалось, яд он действительно сделал, и передал Дублёрше. Только травить собирались, естественно, не депутата.

— А кого?

— Этого я вам сказать не могу. Нарушение секретности иногда допустимо, если оно на пользу делу, но должно оставаться в приемлемых рамках.

— Да будет так, товарищ подполковник. А что за яд — тоже секретно? Его надо съесть, или вдохнуть, а может, уколоть в кровь?

— Если проглотить — точно подействует. Об остальном не знаю, надо спрашивать экспертов. Кстати, яд не быстродействующий, убивает примерно через сутки, и смерть выглядит естественной. Вскрытие и посмертные анализы тоже ничего не покажут, если заранее не знать, что искать. Название ядовитого вещества, как и его состав, я вам не скажу — чем меньше людей это знают, тем лучше.

— А доза? Актрисе вручили смертельную дозу?

— Да. Тем ядом, что ей дали, можно отправить на тот свет полдесятка людей.

— Понятно. Тот человек, которого собирались отравить…

— Якобы собирались, — поправил подполковник. — Мы не знаем, собирались его убивать или нет на самом деле.

— Согласна. Так он жив?

— Жив, и ему ничего не угрожает. За ним надёжно присматривают наши люди.

Других вопросов я придумать не смогла, а все попытки выяснить, кого же террористы собирались травить, остались безуспешными. От вчерашней болтливости подполковника не осталось и следа, теперь из него не получалось вытянуть и одного лишнего слова. Пришлось попрощаться и нажать кнопку отбоя.

— Его же теперь убьют! — встревожено вскричал Юра, который, похоже, слышал весь разговор, хоть громкую связь я и не включала. — Жалко всё-таки! И никакой особой охраны там нет, плевать им на его смерть!

— Не понимаю, — призналась я. — Говори со мной попроще. Я не выспалась и очень плохо соображаю. Если ты сейчас скажешь, что я и когда высыпаюсь, соображаю не очень, превращу тебя в крысу.

— А почему не в жабу?

— Потому. Кого убьют и почему плевать? Подробнее излагай, юноша.

— Понимаешь, яд на самом деле для депутата. Главарь сказал санитару, что для другого человека, но это фигня. Он хочет, чтобы Юрий Николаевич и товарищ подполковник думали, что депутата убьют взрывчаткой.

— И что?

— Теперь, когда федералы узнали про яд, главарь попытается убедить их, что яд — для другого. А что для этого нужно?

— Что?

— Тётя Лена, ты действительно плохо соображаешь! Нужно этого другого отравить! А что они теряют? Яда много, на пятерых хватит. Если одного отравить, останется достаточно. Но это и федералов устроит. Они попытаются поймать убийцу, а тот человек будет просто приманкой, наживкой, червяком на крючке! Разве рыбака волнует, выживет червяк или нет?

— Юра, скажи мне без всяких выкрутасов: кого попытаются убить?

— Неужели ты не поняла? Они — мстители, невинных людей убивать не будут. Жертва должна быть связана с преступным миром, иначе их совесть остановит.

— Так кого? Меня, что ли? Я связана, мой отец сам знаешь кто, — и только сейчас я поняла, о ком он говорит. — Так, молчи. До меня, наконец, дошло. Если ты прав, мне его тоже жалко. Но это всего лишь догадка, её надо проверить.

Нежный совсем не обрадовался моему звонку. Явно хотел послать меня подальше, но сменил гнев на милость, когда я ему сообщила, что вчера обстоятельно поговорила с подполковником. Правда, не забыл заявить, что от дела отстранён и совершенно им не интересуется. Я ему вкратце изложила всё, что мы с Юрой узнали из ночной беседы, а в конце задала вопрос:

— Он прямо не сказал, что яд предназначен Пиротехнику, но ясно дал это понять. Юрий Николаевич, скажите, это так и есть, или федерал морочил мне голову?

— Не морочил. Яд — для Берендея, с одной поправкой — это санитар так думает. На самом деле, я уверен, травить будут только депутата. Что ж, интересные вещи вы рассказали. Конечно, я почти всё это уже знал, у меня есть свой источник в спецслужбе, но вот, к примеру, о том, что эксперт по манере исполнения второго муляжа приписал и его Берендею, впервые слышу от вас. Лично я в это не верю, считаю, что эксперт лажанулся.

— Я — тоже. А что ещё вы узнали, испив из своего источника?

— Да есть кое-что. Товарищ подполковник вечно сходит с ума из-за секретности, многое скрывает, причём там, где никакой необходимости скрывать нет. А узнал я вот что. Коллеги нашего товарища, которые из соседнего города, раздобыли ‘пальчики’ актрисы. Как вы понимаете, они совпали с ‘пальчиками’ нашей фигурантки. Её личность установлена окончательно. Но интереснее другое. В квартире, где держали Светлану, нашли коробку, в которой предположительно принесли бомбу. Так вот, на ней — те же отпечатки. Ваш юный родственник прав, курьер — очередная роль нашей актрисы.

— Вау! — заорал Юра и пустился в пляс с абсолютно счастливым выражением на лице.

— Что там за обезьяньи вопли? — поинтересовался Нежный.

— Это мой талантливый родственник немного вернулся назад по эволюционной лестнице.

— А, понял. Стал макакой. С подростками это бывает.

— Юрий Николаевич, так что будем делать с Берендеем? Жалко старика, если убьют.

— Если я правильно понимаю, убивать его незачем. Всё что мог, он уже разболтал. А показывать нам, что яд не для депутата — глупо. Всё равно не поверим.

— А если всё-таки главарь решит убрать Берендея?

— Тогда уберёт. Люди подполковника его не остановят.

— Почему? Разве спецслужба не умеет охранять?

— Умеет отдел охраны, а не борьбы с терроризмом. Вы всерьёз думаете, что эта экономка сможет защитить старика? Нет, она не по этой части.

— А почему подполковник не обратится в отдел охраны?

— Елена Михайловна, если Берендея будут охранять профессионалы, к нему даже комар не подлетит с враждебными намерениями. А нашему товарищу нужно совсем другое. Он хочет взять с поличным актрису, а может, и самого главаря. Но, как я уже говорил, у него нет ни единого шанса при любом варианте. Или покушения не будет, или будет удачное и нераскрытое.

Я попросила, чтобы Нежный защитил Берендея, но тот заявил, что против федералов не попрёт. Это, по его словам, иногда вредно для здоровья, а для карьеры вредно всегда. На том и распрощались. Юра продолжал самозабвенно танцевать под звучащую только в его голове музыку, и прерывать его вдохновенные телодвижения я сочла преступлением перед хореографическим искусством.

Немного поразмыслила над мелкой нестыковкой. Нежного отстранили от дела, да ещё и в грубой форме, но он продолжал если не вести расследование, то уж следить за ним — наверняка. То, что у полицейского майора есть осведомитель в федеральной спецслужбе, меня не удивило. Но вот представить, что этот ‘источник’, как называл его Нежный, по своей инициативе поделится новостями, удавалось с трудом. Нет, майор сам поинтересовался, и получил информацию. Но зачем ему это? Профессиональная гордость не позволяет бросить неоконченное расследование, или приказ о его отстранении отменён?

Так или иначе, но Берендея надо хотя бы предупредить. Я позвонила ему, но в трубке долго звучала только мелодия вызова. Я уже собиралась отключиться, как вдруг услышала ‘Алло!’, сказанное бархатным женским голосом, в котором сквозила растерянность. Я предположила, что это экономка, не то, чтобы я её узнала, но кто бы ещё это мог быть? Но почему она отвечает по телефону Берендея? Он что, уже мёртв?

— Доложите обстановку! — рявкнула я.

— Я уже докладывала, — почему-то обиделась экономка.

— Я из другого отдела! Хочешь, чтобы тобой занялся мой шеф?

Я понимала, что если эта девица — штатный сотрудник спецслужбы, она меня просто пошлёт, да ещё и обеспечит неприятностями. Но не верилось, что она в штате, слишком уж задание специфическое. Скорее всего, она — завербованная проститутка, причём завербована наверняка шантажом, а не деньгами, и запугана федералами сверх всякой меры. А раз так, доложит, как миленькая.

— От Пиротехника никаких вестей, так и не знаю, где он, — не разочаровала меня экономка.

— Когда он исчез?

— Я уже говорила…

— Другой отдел! — напомнила я. — Когда?

— Ночью. Ему кто-то позвонил, и он сразу ушёл, не сказал, куда. И телефон оставил, сказал, что по трубе легко выследить.

— Кто ему позвонил?

— Не знаю.

— На мобильный?

— Да.

— Посмотри в списке входящих.

— Как?

Я не очень хорошо разбиралась в мобильниках. Пришлось всё же вырвать Юру из объятий танца и дать трубку ему. Он не только не возражал, но даже был очень рад поработать под прикрытием.

— Так, сейчас соединю тебя с нашим экспертом по электронной технике, капитаном… впрочем, тебе не положено знать его фамилию, — я передала телефон Юре, неимоверно возгордившемуся от присвоения внеочередного звания.

Парень очень быстро разобрался с моделью телефона, которой пользовался Берендей, и даже смог толково объяснить экономке, как посмотреть, кто на этот мобильник звонил последним. Когда он попытался назначить девице свидание, я решительно прервала связь.

— Кто звонил Берендею? — поинтересовалась я, решительно игнорируя протесты парня из-за несостоявшейся интимной встречи.

— Нежный, — сообщил Юра. — Сегодня, в три часа одиннадцать минут. Тётя Лена, скажи, а она могла бы полюбить федерального капитана?

— Конечно, могла бы. Если бы поверила, что ты капитан. А если бы не поверила, всё равно бы полюбила, но за деньги.

— Она красивее тебя, ты ей завидуешь, вот и считаешь проституткой, — заявил паршивец.

— За эту фразу, капитан, ты разжалован до рядового невидимого фронта, — скорбно вздохнула я, изо всех сил сдерживая желание его убить, причём как можно более мучительным способом.

Берендей сбежал, по-видимому, предупреждённый Нежным. Скорее всего, он прятался у своего единственного друга, Серого. Хотя нет, там его легко найдут, раз друг единственный. А может, на то и расчёт, что все так решат, и у Серого никто его искать не будет. И я не буду, ни там, ни в других местах, потому что утратила интерес к его дальнейшей судьбе.

Юра тем временем продолжал радоваться, что угадал в бородатом курьере актрису. Я была бы не против разделить его радость, но парня тянуло на новые интеллектуальные подвиги. А совершить их он мог только при расследовании этого дурацкого дела, которое я собиралась бросить прямо сейчас. Юра, конечно, это знал, но ему на мои желания всегда было глубоко наплевать.

— Тётя Лена, я тут подумал, а зачем им вообще понадобился двойник Светланы? И, кажется, нашёл решение, — вкрадчиво заявил он, глядя на меня с вызовом.

— Расскажи об этом подполковнику, — посоветовала я. — Юрочка, пойми, наше идиотское расследование имело хоть какой-то смысл, когда этим никто другой не занимался. Или занимался, но не всерьёз. Как Нежный в Анапе. А сейчас над делом работают федералы, не меньше сотни человек, как я понимаю. И полиция в стороне не осталась. Зачем туда соваться ещё и нам? Есть идея? Сообщи о ней кому положено, запасись попкорном, и наблюдай за событиями. А мне надоело.

— Ты мне скажи, не глупость ли я какую-нибудь придумал. А то не хотелось бы позорить семью дебильными предположениями.

— Не переживай, этим ты опозоришь только себя. Вот если при регистрации введёшь номер паспорта отца, тогда…

— Тётя Лена, я уже осознал. Больше не буду.

— Вот и позвони отцу, скажи ‘я больше не буду смотреть порнуху так, чтобы все думали на тебя’. Или хочешь, чтобы я ему это сказала? Нет? Тогда не приставай ко мне со всякой ерундой.

— Это не ерунда. Я думаю, Светлана хорошо знакома с депутатом. Актриса под её видом позвонит, договорится о встрече, они выпьют по рюмочке, а может, по стаканчику газировки, повспоминают минувшие дни, и разойдутся каждый по своим делам. А через пару суток депутат тю-тю. И всё! Выглядит как естественная смерть, кому выгодно признать это убийством? Нежному? Товарищу подполковнику?

Мне бы промолчать, но я зачем-то втянулась в спор, бессмысленный и беспощадный.

— Юра, а что, по-твоему, должно было случиться с настоящей Светланой?

— Ничего. Подержали бы до конца операции, а потом отпустили.

— Она видела их лица. Они при ней не носили накладных бород. Нет, отпускать её не собирались.

— Тогда почему сразу не убили?

Мне вдруг стало понятно, и почему Светлану не убили раньше, и зачем её вообще потребовалось похищать. А заодно — почему именно её. И что актрисе понадобилось на рабочем месте Светланы.

— Тебе что-то подсказали Высшие Силы, — обрадовался Юра. — Я по глазам вижу!

— Нет, не они. Сама догадалась. Какая в этом деле может быть польза от трупа Светланы?

— Не знаю.

— Актриса подсунет яд депутату, и он помрёт через пару дней.

— Ну да, я же так и сказал!

— Но для остальных-то яд подсыпала сама Светлана! Искать будут её! А найдут труп, отравленный тем же ядом, и видео, на котором Светлана рассказывает, почему убила депутата. На самом деле, конечно, не она, а её двойник, но это никак не определить даже экспертам.

— Не выйдет. В Анапе Нежный снял у актрисы отпечатки.

— Значит, Светлана умрёт не от яда, а от чего-то другого. Например, разобьётся в машине, машина загорится, и пальцы обгорят. Или ещё что-нибудь такое придумают, с фантазией у главаря всё в порядке.

— Ты это расскажешь товарищу подполковнику?

— Юра, они до этого сами давно додумались. Если не федерал, то Нежный уж точно.

— Ты говоришь о встрече актрисы с депутатом?

— Нет, только о том, что они готовили Светлане, когда сделают главное. А встречи не будет. Они не знакомы.

— Она же работала на него!

— Клерком в далёком филиале. Они, может, пару раз и виделись, но вряд ли он помнит всех рядовых сотрудников своих фирм. Нет, всё будет по-другому. Актриса не зря полезла подменить Светлану на работе. Ей нужно было уволиться и получить на руки трудовую.

— А что это?

— Трудовая книжка? Вроде школьного дневника, туда пишут, где и кем ты работал и почему уволился. Ещё — награды и благодарности, но это редко. Меня, например, никто ни разу официально не поблагодарил, даже твой отец.

— А было за что?

— Конечно. Я спасла город от ужасного наводнения. Скажешь, здесь не бывает наводнений? Так это и есть результат моей работы.

— Так что там с этой книжкой?

— За ней актриса и пришла на фирму Светланы. Ей нужно было уволиться и получить трудовую на руки. Без книжки устроиться на хорошую работу почти невозможно.

— А я думаю, она боялась, что если Светлана исчезнет, её начнут искать.

— И это тоже, — признала я. — Но если бы только это, она бы уволилась сразу, а не брала отпуск. Нет, она ушла в отпуск, договорилась о новой работе, и поехала отдыхать. Потом она, наверно, уволилась бы, и сразу — работать на новом месте.

— На каком?

— Юра, завтра вечером наш дорогой депутат будет на банкете. Там, знаешь ли, пьют и закусывают. А подают всё это официантки. Так вот, для официантки подсыпать яд конкретному клиенту, не зацепив остальных — пара пустяков. Это и было бы новое рабочее место актрисы.

— Всё равно не понял. Зачем отпуск? Почему не уволиться сразу? Ведь на той фирме Светлану знали, какая бы актриса ни была, могла и проколоться. Из-за денег? Как их там называют, отпускных?

— Нет, отпускные выплачиваются в любом случае. Хотя, если часть зарплаты у них в конвертах, то…

— В каких конвертах?

— Долго объяснять, — отмахнулась я. — Короче, всё это не из-за денег. Понимаешь, некоторые фирмы неохотно нанимают безработных. Такая у них кадровая политика, по Карнеги, или как там того чёрта зовут.

— Хлипкое объяснение, — поморщился Юра. — Могло быть так, а могло и по-другому.

— Ладно, давай проверим, — предложила я.

Проверить было несложно. Я позвонила Карине, и угадала — сёстры как раз отмечали воссоединение семьи. Обе были слегка навеселе, но вполне вменяемы. Светлана сообщила мне, что депутата никогда в глаза не видела, он ни разу не посетил филиал своего фонда в нашем городе. Да и зачем? Деньги исправно перечислялись на основной счёт, а может, ещё и куда-нибудь на Кипр, а если вдруг возникали какие-то проблемы, высшее начальство решало их по телефону. В конце она добавила, что уже отвечала на эти вопросы товарищу подполковнику.

Юра заявил, что Светлана врёт. Он меня уже так достал, что я была готова на что угодно, лишь бы хоть немного сбить ему спесь. Пришлось позвонить отцу и уточнить, уж не с нашим ли депутатом он недавно вёл в Москве переговоры? Оказалось, именно с ним. Я ничуть не удивилась — с кем же ещё? Очень немногим в столице есть дело до нашей дыры. Депутат, взамен на некоторое подношение, согласился поддержать назначение Каретникова мэром города. Формально, конечно, мэр избирается народом, но, как сказал папаша, ‘ты же понимаешь, где мы живём’.

Я вежливо поддакивала, дожидаясь, пока он выговорится, а потом попросила номер депутатского телефона. Получила же номер секретаря. По словам отца, чужой личный телефон — святое, и правильные пацаны не дают его даже дочерям. То ли он так пошутил, то ли прямого телефона не было и у него. Пришлось звонить секретарю.

Я знала, что у депутата есть какие-то, мягко говоря, разногласия с моим мужем, потому представилась секретарше как дочь Каретникова. Всего через пару минут женский чувственный голос сменился ещё более чувственным, но мужским. Мужчине, который так разговаривал, хотелось не только доверять, но и отдать всё: и деньги, и любовь, и голос на выборах. Но я уже полгода общалась с политиками, так что на меня его обаяние подействовало совсем чуть-чуть.

— Очень рад с вами познакомиться, Диана Михайловна, — сообщил депутат. — Чем могу быть полезен прекрасной девушке? Надеюсь, с вашим батюшкой ничего не случилось?

— С ним всё в порядке, — объяснять, что я не Диана, а Елена, не хотелось, слишком много времени это может занять, да и какая ему разница? — А вы в курсе, что на вас готовят покушение?

— Предположительно готовят, — поправил он. — Федералы все уши мне этим покушением прожужжали. И что?

— Понимаете, я неофициально участвую в их расследовании. В интересах, в том числе, и папы.

— Вот как! Боевая дочка, значит, подросла у Михаила Павловича! И чем я могу вам помочь?

— Я хотела спросить, знакомы ли вы с сотрудниками филиала своего фонда в нашем городе, ну, вы понимаете, какого фонда.

— Конечно, понимаю. Федералы меня уже спрашивали, знаком ли я с Новиковой Светланой Георгиевной. Вы её имеете в виду?

— Да. И что вы им ответили?

— Что если я с ней и встречался когда-то, то уже не помню.

— А это правда?

— Разумеется.

— В таком случае, если она с вами свяжется…

— Не дать ей меня отравить. Я уже в курсе дела. Большое вам спасибо, Диана Михайловна, только я уже много лет сам занимаюсь собственной безопасностью, и жив, как видите.

— Как слышу, — поправила я.

— Точно, — депутат расхохотался, пообещал мне не кушать и не пить яд, после чего мы распрощались.

— Понял? — победно поинтересовалась я у Юры.

— Он врёт, — снова заявил тот.

— С чего ты взял?

— Все депутаты врут. И в России, и в Англии. В других странах, наверно, тоже.

Меня он не убедил, но я всё же позвонила подполковнику и пересказала ему всё, что мы с Юрой узнали и до чего додумались. Подполковник, как всегда, выслушал меня внимательно.

— Спасибо, Елена Михайловна, — заговорил он после небольшой паузы. — О том, что Светлану Георгиевну собирались использовать как козла отпущения, я и сам догадался. Это, как в народе говорят, и ежу понятно. А вот насчёт официантки-отравительницы, это вы молодец. Я упустил такую возможность. Правда, товарищ Нежный не упустил. Кстати, по моей просьбе приказ о его отстранении отменён, и Юрий Николаевич продолжает работать над этим делом вместе со мной.

— Так что с официантками?

— Всё, как вы с товарищем Нежным предположили. Дублёрша от имени гражданки Новиковой договорилась с директором ресторана о приёме на работу. Поскольку её сестра — секретарша у высокого начальства, он не возражал. Однако новая официантка в оговорённое время в отдел кадров не явилась. Надо полагать, её спугнул в Анапе товарищ Нежный. На всякий случай мои люди негласно сняли отпечатки у всех официантов и поваров, но ничего интересного не нашли. И, конечно же, наши столичные коллеги предупредили депутата, чтобы он не тянул в рот что попало. Кстати, он вот-вот приземлится в нашем городе.

— Не может быть! Я с ним только что разговаривала. Разве в самолётах не запрещено говорить по мобильному?

— Вообще-то да, но некоторым людям и не такое разрешают. Так называемой элите общества. Он прилетит со своей охраной, но всё равно в аэропорту его встретят мои сотрудники. На всякий случай.

Поняв, что драгоценная депутатская жизнь в надёжных руках, я решила пару часов вздремнуть. Обычно я не против поговорить, но после почти бессонной ночи разговоры меня утомили. Увы, мой сладкий сон был грубо прерван мобильником. Звонил всё тот же подполковник.

— Елена Михайловна, срочно требуется ваша магическая помощь. Депутат пропал. Определите, пожалуйста, где он.

— Как пропал?

— В ВИП-зале аэропорта пошёл в туалет и не вернулся. Сбежал. Куда и зачем, не знаю.

— Обязательно нужна магия? Отследите по мобильному телефону, это же просто.

— Это не просто, а очень просто. Но таким способом мы отследим не депутата, а его телефон, который никуда не пропадал, и в данный момент находится у меня в руках. Нет, без магии не обойтись. Кстати, гражданка Новикова тоже сбежала, но это не так важно. И, если можно, Елена Михайловна, найдите депутата поскорее. Пока он ещё жив.

Подполковник сообщил мне массу подробностей исчезновения депутата и Светланы. Похоже, секретность его больше не волновала. Я узнала, что на домашний телефон Карины позвонила женщина, представившаяся секретаршей депутата, и попросила позвать Светлану. Та, поговорив около двух минут, рассказала сестре, что депутат, этот замечательный человек, сочувствует ей, его верной сотруднице в прошлом, и хочет материально скомпенсировать те неприятности, которые она испытала из-за него, хотя и не по его вине. Он готов передать ей некую сумму наличными, как только они смогут встретиться.

Сумму Светлана Карине не назвала, но судя по тому, что она сразу же помчалась на свидание, едва успев накраситься, пообещал депутат немало. Только на самом деле это звонил не депутат, потому что звонок был из нашего города, а депутат вместе со своей секретаршей в это время находился в самолёте.

Сам же депутат исчез из аэропорта вместе с одним из охранников, оставив свой мобильный телефон секретарше. Как именно им удалось улизнуть, пока определить не удалось, но это и не очень важно. Зато выяснили, что вчера депутату звонили из нашего города. Разговор продолжался около пятнадцати минут, можно предположить, что обсуждали что-то серьёзное.

Оба телефона, с которых звонили, якобы принадлежат двум бомжам из Краснодарского края, при этом один из них умер ещё в прошлом году. Похоже, запас незарегистрированных телефонов у этой террористической группы неисчерпаем.

Я поинтересовалась, почему не следили за Светланой. Полковник раздражённо ответил, что штат его отдела не резиновый, но я не поверила, и он признался, что поставил возле подъезда своего оперативника, но женщине удалось скрыться. Помогли соседи с первого этажа, их балкон выходит на другую сторону дома. Карина им объяснила, что сестру преследует муж, и ей нужно уйти незамеченной. Это, естественно, ложь, Светлана давно в разводе.

Чем помочь подполковнику, я не знала, поэтому на всякий обратилась к Высшим Силам за подсказкой и стала ждать. Раз уж выспаться не удалось, оделась и вышла в гостиную. Там за компьютером сидел Юра, как ни странно, ничем неприличным он не занимался, просто изучал конструкцию взрывных устройств небольшой мощности.

— Решил сам податься в террористы? — поинтересовалась я.

— Примерно так, тётя Лена. Смотрю, смог ли бы я по этим чертежам собрать муляж.

— И как?

— Наверно, смог бы. Настоящую бомбу — нет, конечно, а фальшивую, думаю, слепил бы. Тут же главное — внешнее сходство.

— Молодец! А теперь послушай последние новости, — я рассказала ему о звонке подполковника. — Видишь, двое пропали.

— Ошибаешься, не двое, а трое. Для бухгалтера непростительно ошибаться в полтора раза, — ухмыляясь, заявил Юра. — Ты забыла, что пропал ещё и Берендей.

— Снова молодец. Считать умеешь.

— Ну так! У тебя научился.

Я собралась съязвить в ответ, да так и застыла с открытым ртом. Вот оно, вмешательство Высших Сил!

— Юрик, ты дал решающую подсказку. Я теперь знаю, кто главарь.

— Что я такого сказал? — удивился он.

— Что у меня научился считать. Ну, и чертежи бомбы — тоже.

— Я не понимаю! Объясни нормально!

— Некогда! Депутат обречён, да и хрен с ним, если честно. Ни капельки не жалко. А вот Светлану ещё можно спасти. Но здесь торпеды отца не помогут, нужны или федералы, или полиция.

Нежный на вызов ответил, но особой радости не проявил. Когда я попросила его приехать, заявил, что очень занят, но если я объясню, что мне из-под него нужно (он выразился именно так), и он тоже сочтёт это важным, то выкроит полчаса и приедет. Такой подход к делу не устраивал меня, и мы договорились встретиться возле того кафе, где я позировала для городского интернет-портала (тоже его выражение).

Пришлось срочно переодеваться и отправляться в гараж за ‘Матиз’. Хотела поехать одна, но Юра почему-то не слышал, что он остаётся дома, а в машину влез чуть ли не силой. Драться с ним было бы глупо, да и поединок, скорее всего, сложился бы в его пользу. Обозвав его каким-то неприличным словом, я вывела машину на улицу. Юра не только не обиделся, но даже улыбался, демонстрируя полное довольство жизнью.

Возле кафе нас уже ждал майор, крайне возмущённый тем, что мы долго ехали. Не удержавшись, я невинным голосом поинтересовалась, что он тут делает, неужели ему нечем заняться? Но Нежный не был расположен к светской беседе.

— Почему нельзя было сказать по телефону? — рявкнул он.

— Потому что подполковник наверняка мой телефон прослушивает, и…

— А позвонить с другого телефона? У этого британского джентльмена нельзя было одолжить?

— Я не уверена, что он и ваш телефон не прослушивает. А бандиты каким-то образом узнают всё, что по этому делу известно полиции и федералам.

— Да, — поморщился Нежный. — Утечка информации жуткая. Раньше такого не было, особенно в спецслужбах. Ладно, признаю, что серьёзные вещи лучше по телефону не обсуждать. Что вы хотели мне сказать или у меня спросить?

— Мне кажется, я знаю, кто главарь.

— Точно?

— Нет. Я же сказала — ‘кажется’. Ключ ко всему — Берендей. Смотрите, он сделал муляж бомбы, который никому не нужен. Зачем? А кто-то другой сделал настолько похожий муляж, что эксперт по стилю исполнения этого кого-то спутал с Берендеем. Что, если одно связано с другим?

— Как они, по-вашему, связаны?

— Первый муляж сделан для того, чтобы второй, начинающий, пиротехник научился делать фальшивые бомбы. Образец, так сказать. Или наглядный пример. А раз пиротехник начинающий, это может быть только сам главарь. Нанимать неумеху никто не станет.

— Вот же… — Нежный выругался, одновременно хлопнув себя по лбу. — Очевидная же вещь, а я прошляпил!

— Не расстраивайтесь, Юрий Николаевич, — с ехидцей в голосе утешил его Юра. — Не так оно и очевидно. Тётя Лена и то не сразу догадалась, а до меня вообще только сейчас дошло.

— Поехали! — сквозь зубы процедил майор и с решительным видом уселся за руль ‘Матиз’.

Юра забрался на заднее сиденье, я устроилась рядом с водителем. Моя машина рванула вперёд со скоростью, какой никогда не знала раньше.

Поначалу я боялась, что мы с Нежным считаем главарём разных людей, но быстро убедилась, что он едет, куда надо. Майор молчал, сосредоточившись на дороге, а я зажмурилась, чтобы не так остро ощущать сумасшедшую скорость, от которой стонала ‘Матиз’. Мечтала если не заснуть, то хотя бы задремать, и проснуться только когда мы приедем и остановимся. Мне это чуть не удалось, но…

— Тётя Лена, а какой у него мотив убивать депутата? — поинтересовался Юра, тем самым напрочь прогоняя сон.

— Деньги, конечно, — ответила я, не открывая глаз.

— Исключено, — возразил Нежный. — Этот тип — не мокрушник. Такие, как он, за деньги не убивают. Даже за очень большие. Тут что-то другое, уж поверьте моему опыту. Но уверен, свой мотив он нам сам изложит. Я его расколю.

Втянувшись в разговор, майор снизил скорость. Ненамного, но дальше уже стало возможным ехать с открытыми глазами и не впадать в панику, ожидая аварии.

— Мы знаем, что он главарь, а доказательства есть? — уточнила я.

— Он — единственный уголовник, который раньше пересекался с депутатом. Он мог видеть, как Пиротехник делает из настоящего лифчика липовую бомбу, и почти наверняка видел. Для меня этого достаточно, не говоря уже о том, что больше некому.

— Мелентий такие доказательства разобьёт в пух и прах.

— Есть ещё кое-что, — заявил Юра. — Депутата предупредили, что его хотят убить. А он всё равно побежал на свидание со Светланой, то есть, с актрисой. Его можно было вытянуть из-под охраны только шантажом. И дядя Мелентий его уже разок шантажировал. Наверно, пустили в ход тот же самый компромат.

— Скорее всего, — согласился Нежный. — Но это неважно. Колоть я его буду по другому делу. Там ему ничего не светит даже с адвокатом, который лучше Мелентия в тысячу раз. Я тоже умею шантажировать, если того требуют оперативные соображения.

— А мне его жалко.

Я молча призналась сама себе, что и мне его жалко. Особенно если он затеял убийство не из-за денег. А ведь когда его арестуют, пострадает не только он.

— Пирата ещё жальче, — заявила я.

— Какого пирата? — не понял Нежный.

— Собаку дяди Серёжи, — пояснил Юра. — Хороший пёс.

Майор долго не отвечал, и я оцепенела от страшной догадки. Ведь только сейчас впервые прозвучало имя того, кого мы с Юрой считали главарём банды. Что, если Нежный подозревает кого-то другого?

— Нет, не думаю, что Серый натравит пса на нас, — наконец, высказался он, и я вздохнула с облегчением. — Говорю же, он — не мокрушник.

— Но депутата хочет убить, — напомнил Юра.

— Хочет. И скоро мы узнаем, почему. И ещё разберёмся, что он собирался делать со Светланой.

— Как что? Убить и свалить на неё смерть депутата. Как сказал товарищ подполковник, это и ежу понятно.

— Я — не ёж. Мне — непонятно. Я не верю, что Серый пойдёт на мокрое дело, пусть жертва хоть сто раз работала в том проклятом фонде.

Тут Нежный выругался и в сердцах назвал ‘Матиз’ долбанной бабской колымагой — нас обогнал какой-то микроавтобус. Майор пытался не отставать, но тот прибавил газу и умчался вперёд, будто мы стояли на месте.

— Моя машина — не гоночная, — напомнила я. — И зачем вам гоняться за маршруткой?

— Стёкла тонированные! — пояснил майор. — Вы много видели маршруток с тонированными стёклами?

— Разве это запрещено? — удивился Юра. — И даже если да, разве лично вы должны догнать и оштрафовать?

— Ну, тупые! — процитировал Нежный известного комика, и собирался развивать эту мысль, но тут зазвонил его телефон. — Алло! — рявкнул он в трубку, управляя теперь машиной на сумасшедшей скорости одной рукой. — Тоже их заметили? И даже номер записали? Молодцы! Теперь передайте запрос в справочный отдел… Уже? И ответ получили? Чья машина? Может, неправильно номер записали? Точно? Вот же… — майор отключил телефон и очень выразительно выругался.

— Номера фальшивые, — догадался Юра. — А кто это звонил?

— Наружка, кто же ещё? — уверенно заявила я.

— Я их не видел. И даже сейчас не вижу.

— Я — тоже. Но больше просто некому.

— Заткнитесь, оба! — потребовал Нежный. — Не отвлекайте водителя!

Минут через десять мы остановились возле шлагбаума, преграждавшего въезд в посёлок, в котором проживала элита местного общества, например, бывший губернатор и Серый. Майор показал охранникам служебное удостоверение, но оно путь нам не открыло.

— Товарищ майор, вы же из городского управления, а это территория области, — виноватым голосом пояснил один из стражей шлагбаума. — Да и всё равно, без ордера не положено. Свяжитесь с нашим начальством, если нам прикажут — пропустим, конечно. А так…

Нежный, разъярённый непредвиденной задержкой, выскочил из машины, уже достав пистолет. Побледневшие от страха охранники тоже потянулись за оружием. Я крикнула Юре, чтобы он лёг на пол и сама собралась сделать то же самое, но не успела. До стрельбы дело не дошло. Непонятно откуда взявшиеся двое мужчин в масках и камуфляже схватили охранников и легко заломили им руки за спину, хотя те вовсе не выглядели мальчиками для битья. Возникший так же ниоткуда третий боевик поднял шлагбаум и махнул рукой, предлагая проезжать. Майор прыгнул за руль, и мы помчались дальше.

— Спецназ федералов, — пояснил он. — Я так и думал, что та якобы маршрутка — их. Ещё бы понять, что они тут делают. Ох, как мне это не нравится!

Он остановил машину у входа во владения Серого. На знакомой нам с Юрой лавочке сидел подполковник и почёсывал грудь и брюхо Пирату. Тот лежал на спине, расставив задние лапы и поджав передние, и с гордостью поглядывал на нас, хотя я совершенно не понимала, чем гордится пёс.

— Добрый день! — поздоровался с нами подполковник. — Не теряйте времени, товарищ Нежный, принимайтесь сразу за дело. А вот женщине и юноше туда идти не следует, поскольку рискованно.

— Да, останьтесь, — согласился майор. — На моё разумение, риска никакого, но вдруг я ошибся?

— Да, согласна. Юра, останься с товарищем подполковником и Пиратом, а я рискну положиться на разумение Юрия Николаевича.

— Ни за что! Я имею право увидеть концовку.

— Ладно, идите оба, — с досадой разрешил Нежный. — Говорю же, опасности нет.

Действительно, картина, представшая перед нашими глазами, выглядела на редкость мирно. Отец Эпистолярий, стоявший возле мангала, поливал вином шампуры с мясом, время от времени отхлёбывая из бутылки. При этом он что-то тихо приговаривал, не то ругался, не то молился. В паре шагов от него стоял раскладной столик, за которым на табуретах сидели Серый с Берендеем, они с аппетитом уплетали шашлык и запивали его водкой. Беседуя, они оба посмеивались.

Чуть поодаль от них в шезлонге развалилась Светлана, с сигаретой в правой руке и бокалом в левой. Сделав пару глубоких затяжек, она отхлёбывала вина. На коленях у неё лежал шампур, с которого половину мяса и лука она съела, и потеряла к еде интерес. Сочное мясо оставляло на платье жирные пятна, но женщину это не беспокоило. Да её уже вообще ничего не беспокоило. Судя по остекленевшим глазам, бокал был далеко не первым, скорее, десятым.

— Какие гости! — обрадовался Серый, а может, только изобразил радость. — Шашлык будете? Батюшка отлично его готовит, пальчики оближете! А тот мужик на лавочке, к которому ластится Пират — с вами?

— Там посмотрим насчёт шашлыка, — серьёзно ответил Нежный. — Отойдём на пару слов?

— Лень вставать, гражданин начальник. Говори при всех, мне от общества скрывать нечего. Да тут вообще все свои, кроме, быть может, Светланы Георгиевны. Но она нас всё равно не слышит. А так — замечательная женщина!

— Хватит балагурить, Серый. Где будут мочить депутата?

Серый сидел, Нежный стоял, но выражения лиц у них были одинаковые. Оба выглядели бульдогами, готовыми вцепиться друг другу в глотки. Но, наверно, это сравнение было неправильным. Серый не пытался загрызть противника, ему бы свою глотку сохранить…

— Ну и вопросы у тебя, Юр Николаич! Я даже не в курсе, что его будут мочить. Я не мокрушник, ты же знаешь.

— Серый, тот мужик на лавочке — подполковник федералов.

— Ну и фамилия — Федералов! Никогда такой не слышал.

— Он — из отдела по борьбе с терроризмом, или там экстремизмом, то есть, с такими, как ты.

— Нет, Юр Николаич, какой же я террорист? Никакой!

— Серый, я тоже люблю пошутить, но сейчас не время для шуток. По депутатскому делу ничего доказать не удастся, это я понимаю. Слишком уж ты хитёр, а Мелентий — ещё хитрее. Но по банковскому — сядешь надолго, а оно тебе надо? Кстати, при допросе федералы тебе вколют сыворотку правды, и ты выложишь всё, и в том числе то, о чём я тебя сейчас спрашиваю. Сам знаешь, они такие вещи проделывают не задумываясь.

— Какое банковское дело? Я не понимаю, о чём ты говоришь, гражданин начальник!

— Всё ты понимаешь, — процедил сквозь зубы Нежный. — Мне звонить подполковнику и говорить, что по-хорошему ты не хочешь?

— А что будет, если скажу? — Серый как-то сразу перестал быть похожим на бульдога, видно, федералов он боялся гораздо сильнее, чем Нежного.

— Выживет наше солнышко-депутат — получишь условный, если вообще под суд пойдёшь, хоть ты и матёрый рецидивист. Доказательств-то нет, зато есть Мелентий. Ну, я жду!

— Бар ‘Викинг’, время — не знаю, — скороговоркой произнёс Серый.

Я удивилась сразу двум вещам — тому, что Серый так легко сдался, причём на глазах своего друга, дочери Кареты и соседского подростка, и тому, что Нежный даже не сомневался, что именно так всё и произойдёт.

Майор мгновенно выхватил мобильник и кого-то вызвал. Чей-то телефон зазвонил за беседкой, и оттуда вышли сначала Пират, а за ним и подполковник.

— Приятно посмотреть на работу профессионала, — похвалил он Нежного. — Только зря всё это.

— Почему? — удивился тот.

— Во-первых, товарищ Нежный, о баре ‘Викинг’ мне сообщили ещё до того, как мы обогнали вас на шоссе.

— Кто?

— Мои столичные коллеги. Оказывается, они прослушивали разговоры нашего депутата. А может, всех депутатов скопом, такие вещи мне не докладывают.

— Так почему вас не проинформировали раньше?

— Не могу знать, товарищ Нежный.

— А что во-вторых?

— А во-вторых, минут этак за пятнадцать до того, как москвичи передали мне запись разговора депутата с женщиной, представившейся Светой Новиковой, в кафе-баре ‘Викинг’ произошла стрельба из пистолета. Пострадавший внешне удивительно похож на нашего депутата. Личность стрелявшей предварительно установлена по записям камер наблюдения. Это гражданка Новикова Светлана Георгиевна. Она объявлена в розыск, её местонахождение пока не известно, — произнося эту фразу, он демонстративно смотрел на Светлану, впрочем, она этого не замечала. — Возможно, товарищ Нежный, это ответ на ваш вопрос, почему не сообщили раньше.

— Вы говорите, когда вам передали запись, он уже был убит? — уточнил Юра.

— Нет, Юрий Александрович. Он не был убит тогда, и жив до сих пор. Ранен, доставлен в больницу, сейчас его оперируют. Выживет или нет, решать будут там, — подполковник показал пальцем вверх.

— Бог?

— Берите выше, Юрий Александрович. Лубянка, а может, даже Кремль. Это же депутат, а не бомж какой-нибудь. Когда-то, в незапамятные времена, оперировали Михаила Васильевича Фрунзе, и он операцию не пережил, хотя даже ранен не был. Сапиенти сат.

— Разумному — достаточно, — перевёл нам Юра. — Это латынь.

— Всё-то ты знаешь, — одобрительно усмехнулся подполковник. — Молодец! Ладно, тут, я смотрю, пикник с шашлыками. А нас не пригласят?

— Я бы пригласил, — в отличие от него, Серый усмехнулся с горечью. — Да только, чувствую, меня самого сейчас пригласят, и совсем не на пикник.

— Пригласим мы гражданку Новикову, поскольку она объявлена в розыск. Подержим у себя некоторое время, пока дама протрезвеет, а потом отпустим. У неё ведь железное алиби. А с вами, гражданин Серый, мы для начала просто побеседуем, причём здесь, а не у нас. И только если результат беседы меня не устроит, тогда, ну, сами понимаете. Но говорить мы будем втроём, лишние уши нам уж точно ни к чему.

Радостный Серый побежал за табуретками для новых гостей, а Нежный с подполковником передвинули стол метров на десять в сторону от мангала. Когда хозяин вернулся, мы с Юрой занялись шашлыками, Берендей начал рассказывать неимоверно нудную историю о съёмках фильма про десантников, а батюшка поначалу пытался заставить его замолчать, ибо рассказ якобы склоняет его к смертному греху уныния, но потерпел полное поражение.

Светлана немного пришла в себя и вяло принялась соблазнять Юру. Впрочем, получалось у неё настолько плохо, что мальчишка её приставаний даже не заметил. Он за обе щеки наворачивал сочный шашлык, щедро делясь им с Пиратом. Берендей тоже каким-то образом умудрялся не забывать о шашлыке, обильно запивая его водкой. Батюшка время от времени составлял ему компанию, поддерживая тосты, кроме совсем уж богохульных.

— Сценарий был такой, — продолжал бубнить Берендей. — Солдат бежит, наступает на мину, трах, бах, пыль осела, получилась воронка. Второй солдат в неё прыгает и оттуда стреляет по врагам. А возле него торчит оторванная голова первого солдата, для пущего эффекта, так сказать. Потом в неё попадает пуля, и она разлетается. Говорил я режиссёру, что мина отрывает ноги, а не голову, он согласился, но сказал мне, что художественная правда выше реализма. Я всё сделал, как положено, и что же получилось?

— Ничего хорошего, — предположил отец Эпистолярий, принеся новую порцию шашлыков, и разлил водку по стаканам.

— За художественную неправду! — провозгласил Берендей, они чокнулись и выпили. — Так вот, первый солдат во время взрыва должен был завернуться в специально покрашенный брезент, чтобы его не было видно камерам. Этот брезент в кадре выглядит, как груда земли, мы проверили. А получилось, что когда дым развеялся и пыль осела, в воронке лежит второй солдат с автоматом, а рядом с ним — первый, уже без оружия, и возле него — его же ‘оторванная’ голова, которая тут же разлетается на кусочки. Это ещё как-то можно было бы отретушировать, но второго от всего этого пробило на ржач. Всё, дубль безнадёжно испорчен, а для второго дубля у меня нет оторванной головы.

— Ужас! — отреагировала я, просто чтобы не молчать.

— Я вижу, Елена Михайловна, вам это не интересно. Вы бы хотели, чтоб я рассказал про Серёжу. А вот и не расскажу ничего! Потому что он — мой друг!

— За дружбу! — предложил тост подошедший батюшка.

— Да, друг! Я уже понял, что это он меня запугивал по телефону. Тогда я испугался, но сейчас понимаю, что это были пустые угрозы. Серёжа никого не собирался убивать, кроме этого мерзкого депутата, которого совсем не жалко.

— Он и вам чем-то насолил?

— Лично мне — нет. Но он хотел убить Серёжу, моего единственного друга, если не считать экономки из КГБ, или как там эта организация себя сейчас называет.

— Вы знали, что она оттуда?

— Конечно. По-другому и быть не могло. Неужто эти ребята оставили бы меня без присмотра?

— А кто вам сказал, что депутат хочет убить Серого? Сам Серый?

— Нет, мы об этом не говорили. Но это единственная причина, по которой он мог захотеть кого-то грохнуть. Серёжа — хороший человек, добрый, и уж точно не мокрушник.

— А как вы догадались, что звонил вам именно он? Голос узнали?

— Нет, конечно. У него есть такой специальный микрофон, который совершенно меняет голос. Нет, не узнал я. Мне федералы сказали, что вторую фальшивую бомбу делал тоже я. Но я же знаю, что её не делал! Значит, тот, кто её делал, видел, как я работаю с такими устройствами. Или Серёжа, или экономка, больше некому. А она не по этой части, у неё одна извилина, и та прямая. Экономиться умеет отлично, а больше — ничего. Значит, муляж делал он. А раз бомбу — он, то и всё остальное — его работа. Что тут сложного?

Я внимательно слушала Берендея и смотрела на него, но всё же заметила, как Нежный решительно направился к нам. Подошёл он одновременно с батюшкой, взял у него один шампур и мгновенно проглотил и мясо, и лук. Мне даже показалось, что совсем не жевал.

— Хватит сплетничать, — попросил нас майор. — Неосторожно себя ведёте. Игра, как выяснилось, пошла крупная, можно ненароком узнать что-нибудь несовместимое с жизнью. Оставьте в покое Берендея, я вам сам расскажу всё, что разрешил подполковник. Уходим, не прощаясь, по-английски. Если что, малец нас научит, как это делается правильно.

Рядом с ‘Матиз’ стояла машина наружки, двое полицейских стояли в тени дерева и болтали с федералом из группы захвата. Время от времени все трое громко ржали. Нежному такое соседство явно не нравилось, но особого выбора у нас не было, и мы устроились на лавочке. Я уже собралась спрашивать, но он жестом показал, что нужно помолчать.

Вскоре двое спецназовцев вывели из ворот не то арестованную, не то задержанную Светлану. Она громко пела какую-то похабщину и, как ни странно, пела неплохо. Закончив песню, она, не снижая громкости, сделала своим конвоирам очень непристойное предложение, но их это не заинтересовало. Впрочем, ей и так было хорошо. Плохо станет завтра.

Подъехал уже знакомый нам микроавтобус, бойцы аккуратно завели туда продолжавшую петь женщину, и погрузились сами. Уж не знаю как, но подполковник тоже оказался внутри, хотя я не заметила, чтобы он садился. Как только микроавтобус тронулся, полицейские из наружки, повинуясь жесту Нежного, тоже отъехали подальше.

— Вот теперь можем поговорить, — сообщил майор. — Спрашивайте, постараюсь ответить на всё. Такой у меня приказ. Само собой, к вам просьба болтать об этом деле поменьше, но особой секретности нет.

— Мне непонятно одно, — начала я, но Юра меня перебил.

— Депутат выживет? — поинтересовался он.

— Врачи бьются за его жизнь, — ответил Нежный. — Или за его смерть. Мы же все слышали, что сказал подполковник.

— Выживет, — заявила я. — По крайней мере, федералы в этом уверены.

— Высшие Силы подсказали? — ехидно ухмыльнулся Нежный.

— Они самые, — я попыталась отделаться своей обычной отговоркой, но Юра требовал разъяснений, и так настаивал, что я сдалась. — Юра, это же очевидно. Серого арестовали?

— Нет.

— Значит, он чем-то откупился, причём не деньгами.

— Почему?

— Потому что дело на контроле у Москвы. В такой ситуации можно получить взятку, но потерять голову.

— Дело в том, что товарищ подполковник честный офицер, и взяток не берёт, — с той же ехидной улыбочкой изрёк Нежный.

— Не берёт, так не берёт, — не стала спорить я. — А когда дело на контроле, не берёт ещё чаще.

— Так чем откупился? — поторопил Юра.

— Какой-то информацией. Он что-то знает, и федералы тоже хотят узнать.

— Что?

— Без понятия. Но это что-то важное. Актриса сказала депутату пару слов от имени Светланы, и что он сделал? Помчался к ней на свидание, как озабоченный подросток! При этом зная, что она хочет его убить! Скорее всего, это какая-то его давняя бухгалтерия, связанная с фондом. Светлана там работала, и он поверил, что ей многое известно. Но на самом деле всё знал Серый. Разобрался, когда фонд обворовывал. Помнишь, Мелентий этим депутата припугнул, и тот отозвал обвинение? Вот что нужно федералам! На Серого им плевать. Поэтому он и смог купить свободу за компромат. И теперь они будут дёргать этого выдающегося политика за ниточки, он станет их марионеткой! А это всё имеет смысл, только если он выживет. Мёртвые марионетки никому не нужны.

— Елена Михайловна, вы почти не ошиблись. Только в самом конце. Депутаты — и так марионетки, без всякого компромата. Ладно, так и быть, слегка нарушу приказ товарища подполковника, он не хотел, чтоб вы знали именно это. Но, уверен, вы и сами догадаетесь. В общем, в той афёре с фондом замешаны фигуры ещё крупнее, чем рядовой депутат. Когда ему вколют сыворотку правды, он всех сдаст, никуда не денется. Но без того, что Серый передал сейчас федералам, было бы трудно задавать ему правильные вопросы.

— Какая грязь! — расстроилась я. — Ещё хуже, чем я думала.

— На самом деле всё ещё намного грязнее, чем вы думаете сейчас. И, наверно, даже грязнее, чем думаю я, провинциальный мент, слабо представляющий реалии столицы. Всё, хватит об этом. Следующий вопрос.

— Все говорят, что дядя Серёжа не мокрушник, а ведь он собирался убить двух человек — депутата и Светлану. Я не понимаю, как это, — Юра снова меня опередил.

— Депутат хотел убить его, Серый защищался. Так сказать, превышение пределов необходимой самообороны. А вот бабу мочить у него и в мыслях не было. Он так сказал своим подельникам, чтобы актриса не боялась загреметь на зону, но он им постоянно морочил голову. Один лифчик с пластилиновой взрывчаткой чего стоит! А женщина, в роли бородатого курьера?

— Зачем он это делал? — поинтересовался Юра.

— Может, Елена Михайловна ответит?

— Имитировал бурную деятельность. Создавал перед подчинёнными видимость активной работы. Обычно бывает наоборот, но тут главарю нужно было держать своих орлов в тонусе. А то если начальство ничего не делает, персонал тоже охотно валяет дурака. Вот расслабились, и Светлана сбежала. Серый сделал выводы.

— А как вы узнали, что дядя Серёжа участвовал в ограблении банка с Берендеем? — Юра не умолкал, и я всё не могла задать тот единственный вопрос, который меня интересовал.

— И снова я предоставляю право ответить нашей могущественной ведьме, — Нежный от души веселился.

— Помнишь, Юра, он рассказывал, как на него вышли наши городские бандиты?

— Помню. Кто-то из них случайно увидел в спектакле труп гусара, и подумал, что этот трюк им здорово пригодится. И что, тётя Лена?

— Как думаешь, если бы Бубновый это увидел, он бы подумал что-то такое?

— Нет, но Бубновый — торпеда. Может, Шашка или Кошкодёр?

— Кто такой Кошкодёр? — насторожился Нежный.

— Бандит такой. Потом в картотеке посмотрите, если интересно, — отмахнулась я. — Нет, Юрочка, эти ребята тоже ни о чём таком бы не подумали. Не тот уровень. А вот Марио мог. Да только зачем бы он попёрся в этот убогий театр на спектакль, который идёт уже не первый год? Он похож на завзятого театрала?

— Не похож. А при чём тут дядя Серёжа?

— Один из зрителей, глянув на застрелившегося гусара, испытал дежа вю. Он уже видел такие фальшивые трупы. У Пиротехника свой узнаваемый стиль, не забыл? Или думаешь, стиль у него только в бомбах? А где местный бандит мог видеть трупы, сделанные Пиротехником? Только в том банке.

— Пусть так. Но это же мог быть и другой бандит, разве нет?

— Не мог. Берендей боялся, что его раскроют. Узнают, что он — Пиротехник. Единственный человек, которому старик не сможет проболтаться — его подельник.

— Точно! Он и так всё знает!

— Вот именно. Значит, с этим типом можно и дружить, не боясь ляпнуть лишнее. А кто у Берендея единственный друг?

— Надо же! — восхитился Нежный. — Я-то гораздо проще выяснил. Спросил у Берендея, почему возле него постоянно Серый ошивается, он мне ответил. Вот и всё.

— Раз для вас всё так просто, давайте закончим с викториной, — решительно предложила я. — Расскажите нам всю историю, кроме секретных подробностей, а мы потом спросим то, что не поняли. Иначе мы тут до завтра просидим.

— Да будет так, — кивнул Нежный, явно подражая отцу Эпистолярию. — Внимайте мне, ибо истину буду глаголить. Серый внезапно узнал, что депутат с давних времён затаил на него зло, и хочет убить. Киллера нанимать не станет, это дорого, а он жадный. Нашёл другой способ — Каретников рвётся в мэры, а поддержки в столице у него нет. Почему бы не поддержать, в обмен на голову врага? Карета решит вопрос запросто. А чтобы был сговорчивее, можно притормозить утверждение в губернаторской должности его зятя, Мэрского. Точнее, его Мэрского зятя.

— Этого не может быть! Отец не…

— Елена Михайловна, я понимаю, что вы хотите верить в порядочность своего папаши. Мол, в молодости чуток набедокурил, но это не он виноват, время такое было, а сейчас оно другое, и Карета тоже стал белым и пушистым. Законопослушным бизнесменом и начинающим политиком. Вы в курсе, что в девяностые его банда обеспечивала чуть ли не половину работы городских кладбищ?

— Ладно, продолжайте, — я не захотела спорить.

— Подождите, — попросил Юра. — А что, дядя Серёжа не мог уехать туда, где Михаил Павлович не имеет влияния? На Дальний Восток, например?

— Депутат его достал бы где угодно. А спрятаться Серый не мог, слишком приметная личность. То, что он уголовник, легко заметит любой участковый, даже тот, который на службе первый день. Куда ему убегать? В тайгу? На Крайний Север? Нет, это не для него.

— А за границу?

— Не хочет. Говорит, ‘на кого я собаку оставлю?’. Нет, Серый мыслит более конструктивно. Считает, что чем убегать и прятаться, лучше контратаковать. А тут ещё и узнаёт, что депутат сам к нам приедет, как не воспользоваться таким удобным случаем? Составил простенький план, и принялся подбирать под него исполнителей.

— Ничего себе простенький! — удивилась я.

— Да, поначалу ничего сложного не планировалось. Серый был знаком с актрисой и прекрасно знал её ненависть к депутату.

— Она же из другого города, — напомнил Юра.

— Когда Серый готовился обворовать будущего депутата, разведывал обстановку, так сказать, он познакомился и с пострадавшими от фонда, и с сотрудниками фонда, и в головном офисе, и в нашем филиале. Актриса произвела на него впечатление. Она очень яркая женщина, да и работа у неё именно такая — производить нужное впечатление. Может, она и плохая актриса, раз застряла в дерьмовом театре…

— Разве у соседей театр тоже такой?

— Сам я не разбираюсь, а знатоки говорят, что лучше, но совсем ненамного. Но всё же, актриса есть актриса, Серому она тогда запомнилась. А в марте сразу же в памяти и всплыла. Он ей позвонил, представившись пострадавшим от депутатского фонда, и без труда выяснил, что депутат она до сих пор ненавидит, и убила бы собственными руками. Эти слова обычно ничего не значат, но Серый смог убедить женщину, что она должна убить мерзавца. Впрочем, я думаю, тогда она ещё не поняла, что убивать придётся на самом деле.

— А план-то, который простенький, в чём заключался? — поинтересовалась я.

— Фармацевт делает яд и передаёт актрисе. На этом его роль кончается. Серый мог обратиться и к кому-нибудь у нас, химику или врачу, но для её удобства выбрал аптекаря из того же города, что и она. Женщина гримируется под Светлану и устраивается официанткой в ресторан, где готовятся провести банкет в честь приезда нашего дорогого депутата.

— А откуда он знал, в каком ресторане будет банкет?

— Разве это сложно выяснить? Вы же смогли, а он умеет разнюхивать не хуже вас.

— Мне сказал муж, а ему?

— Не знаю. Какая разница?

— Не знаете, и ладно. Продолжайте, очень интересно.

— Пока актриса, загримировавшись под Светлану, травит депутата, сама Светлана, уволившись из фирмы, где она работала, беззаботно отдыхает в Турции за чужой счёт. Через пару дней отравленный отдаёт концы, а официантки уже и след простыл. Если смерть сочтут естественной, отлично. Если нет, заподозрят Светлану, но у неё железное алиби. Кто под с её внешностью и документами подавал на банкете антрекоты, уже не выяснить. Конец пьесы, занавес.

— И почему что-то пошло не так?

— Светлана категорически отказалась увольняться. Точнее, запросила огромную компенсацию, и потребовала заменить Турцию на Карибские острова. Серый охренел, к тому же заподозрил, что список требований этим не ограничивается. Пришлось её похищать.

— Не понимаю. Чего он носился со Светланой, как с писаной торбой? Не смог договориться с ней — что, в городе других женщин нет?

— Подполковник тоже об этом спросил. Серый ответил, что искал другую, но подходящей быстро не нашлось, а времени изначально было немного. Одинокая женщина под пятьдесят, с фигурой, подходящей для актрисы — много ли таких наберётся? Да ещё и с чистой биографией, чтобы служба безопасности ресторана не стала возражать?

— Не знаю. А как он вообще вышел на Светлану?

— Я же говорил, когда Серый готовился обворовать фонд, он бегло проверил всех сотрудников. И Светлана его заинтересовала. Не в смысле амурных отношений, а потому, что она сестра секретарши Мэрского. Вдруг у Мэрского в фонде свои интересы? Депутата Серый не боялся, знал, что тот вот-вот отбудет в Москву, а этот — другое дело, он тут останется, и запросто отомстит. Но оказалось, что у Светланы и Карины отвратительные отношения, живут каждая своей жизнью и друг с другом почти не общаются. Значит, Светлана — не человек Мэрского, фонд можно спокойно обворовать.

— А откуда и зачем появился хирург? — подал голос Юра. — Ведь похищение Светланы Георгиевны — то же самое, что и её отъезд в Турцию. Понятно, что для не неё самой, а для плана.

— Нет, не совсем то же. Когда актриса собиралась изображать Светлану в ресторане, где ту никто не знал, достаточно было поверхностного сходства. Но потом понадобилось играть роль в фирме, где Светлана проработала больше года. Тут сходство должно быть идеальным, простого грима могло и не хватить. Понадобился консультант, и он нашёлся совсем рядом — приятель Серого, Пиротехник. Хоть он и не гримёр, но разбирается в таких вещах. И Пиротехник предложил пластическую операцию.

— Бред! — решительно заявила я. — Оформить увольнение можно было и без участия Светланы, ради одного этого делать операцию — абсурд.

— Тем не менее, всё якобы происходило именно так. Уверен, что Серый не врал, это не в его интересах. Хотя, если пофантазировать, можно придумать и другое объяснение. Например, актриса сама хотела этой операции. Она уже не молода, и подтянуть кожу ей бы не помешало. Но это дорого, а тут — бесплатно. Речь, конечно, не о той операции, когда ей сделали лицо Светланы, а о второй, когда должны были вернуть прежнюю внешность, а заодно и сделать подтяжку. Вот она и подвела Пиротехника и Серого к нужному выводу, все актёры умеют манипулировать зрителями, иначе они полные бездари. Но нам это не очень важно. Хирург понадобился, и Серый его быстро нашёл. Как — я не спрашивал. Наверно, так же, как и вы.

— И что было дальше?

— Дальше прибывший хирург где-то сделал актрисе новое лицо. Подробностей Серый не знает. Сам он в это время подбирал квартиру, где будут держать похищенную Светлану. И подобрал. Ту самую, где вчера сразились наша группа захвата и оперативники федералов. Но кто-то из полицейских его спугнул. Мы уже потихоньку стали проводить зачистку города к предстоящему съезду, это не за пару дней делается. Вот он и решил разместиться в гостинице-борделе, точно зная, что там облав не бывает. Ну, а когда пленница сбежала, хоть её и почти сразу снова поймали, возвращать Светлану назад он не рискнул, всё же решился использовать ту квартиру. В Анапе хоть актриса и смогла заморочить мне голову, всё же запаниковала, и сбежала. После этого я объявил Светлану в розыск, и какое уж тут отравление в ресторане? Без трудовой её туда не примут, а явись она увольняться из фирмы, мы бы её сразу там и взяли.

— А почему в ‘Викинге’ пистолет, а не яд? — поинтересовался Юра. — Разве дядя Серёжа знал, что депутата предупредили?

— Не знал. Но как ты себе представляешь это отравление? Вдруг депутат не захочет ни есть, ни пить на встрече с шантажисткой? И даже если захочет, он же будет постоянно смотреть на неё, как она подкинет ему яд? Тут нужна не актриса, а хороший фокусник, да и то не уверен, что у него получилось бы.

— Так у актрисы и с пистолетом не получилось.

— Это да. Хотя она и тренировалась, ездила за город пострелять по деревьям. Но стрельба по мишеням и убийство — не одно и то же, вот и толком не попала. Даже профессиональные киллеры частенько промахиваются, потому и делают контрольный в голову. Ну, а наша героиня не сделала, растерялась наверное.

— А куда делся охранник? — вспомнила я.

— Какой охранник? — недоумённо огляделся вокруг Нежный.

— Не здесь, в ‘Викинге’. Депутат сбежал из аэропорта с охранником. Куда он делся? Почему ничего не делал, чтобы защитить своего шефа?

— Ах, этот… Не знаю, куда он делся. Думаю, его нейтрализовали федералы. Не люди подполковника, а другие. Но, повторюсь, я не знаю. И вам не надо знать. А то как бы чего не вышло. Всё, пресс-конференция окончена, мне пора заняться своими делами, — он жестом подозвал машину наружки и направился к задней дверце.

— Подождите! — вскричал Юра. — Последний вопрос! Что теперь будет с дядей Серёжей, актрисой, хирургом и санитаром?

— Понятия не имею, да мне и не интересно. Дело ведут федералы, спрашивай у них. Или у своей мачехи-ведьмы. В общем, у кого хочешь, кроме меня, — майор сел в машину и умчался на ней в голубую даль.

— Так что? — Юра требовательно уставился на меня.

— Серый договорился с федералами, — напомнила я. — Так что если будет сидеть тихо, его не тронут. Кстати, нам с тобой неслыханно повезло.

— В чём?

— В том, что Серый по натуре не убийца. Мы ведь были у него в гостях, компотик вкушали. А он легко мог яду подсыпать. Мало того, что знал о нашем участии в расследовании, так я ещё и дочь человека, который якобы собирался его убить. С нами, конечно, были телохранители, но они при отравлении бесполезны.

— А с остальными что будет?

— Ничего. Раз задержали Светлану, отлично зная, что она ни при чём, значит, актрису ловить не собираются. Да и зачем она им? Если судить, выплывет история с фондом, а им это без надобности. С остальными — то же самое.

— А как же похищение Светланы?

— О нём все забудут. Светлану или припугнут, или заставят Серого ей заплатить, чтобы она не возникала, а без её заявления нет никакого дела о похищении. Но это я так думаю, федералы могут решить иначе. Мне, честно говоря, их судьба безразлична. Поехали уже домой, я жутко устала от всего этого.

Я рвалась домой, хотела прилечь и отдохнуть, но Юра пренебрёг моими желаниями. Малолетний эгоист решил навестить своих бабку с дедом, благо жили они напротив Серого. Муж требовал, чтобы каждый такой визит одобрял лично он, но звонить ему сейчас у меня не было никаких моральных сил. Спорить с мальчишкой — тоже. Пришлось убедить себя, что раз его отец недавно разрешил сыну встретиться с бабкой, это разрешение до сих пор в силе.

Барсик, увидев нас, в знак приветствия пару раз громко сказал ‘Гав!’ и повилял хвостиком, и тут же умчался по каким-то своим собачьим делам. Повезло, обычно он прыгает на меня всем своим немалым весом, и валит на землю. Мне не нравится падать, я много раз ему это говорила, но сообразительный пёс именно этого почему-то не понимает. Впрочем, я и без него чуть не упала. Каблук неожиданно застрял между плитками, и если бы не поддержавший меня Юра, я бы на этих плитках и распласталась.

— Ничего. Скоро буду ходить совсем без каблуков, — пробормотала я вполголоса, но Юра услышал.

— Если я верно применил метод дедукции, тётя Лена, то у меня скоро будет братик или сестричка.

— С чего ты взял? — я резко остановилась.

— Ты совсем не пьёшь спиртного…

— Я за рулём, вообще-то.

— Ты не пьёшь, даже когда за руль садиться не надо. Но главное — как ты сейчас сказала о каблуках. Что скоро у тебя будет повод от них избавиться. И что это может быть за повод? Я знаю только один. Так что остался единственный вопрос: когда?

— Месяцев через семь, — призналась я.

— Папа знает?

— Нет. Ни мой папа, ни твой. Скажу после этого дурацкого съезда. Сейчас им не до того, сам видишь не хуже меня. И ты молчи.

— Как скажешь, — самодовольно улыбнулся Юра. — Видишь, как я овладел дедуктивным методом?