Мушкетеры

Глава восьмая
КОНЬ ВЕРНУЛСЯ БЕЗ ВСАДНИКА

Когда Вилли вошёл в палатку, Фернан и Григорий сразу же вскочили на ноги:

— Вам радиограмма!

Фернан протянул Смиту клочок бумаги:

— Принято десять минут назад… Вилли схватил листок и вслух прочёл:

ОАЗИС САММИЛИ УИЛЬЯМУ СМИТУ ТЧК ЛИЗЗИ ТЯЖЕЛО БОЛЬНА ТЧК СРОЧНО ВЫЛЕТАЙ ПАПА.

— Жена? — спросил Тарасюк.

— Невеста, — печально произнес Вилли. — Придется, друзья, расстаться с вами. Не знаю, вернусь ли…

Через полчаса вертолет взмыл в воздух.

Оставшиеся у палатки ещё долго махали руками, пока он не скрылся из виду.

— Толку от него было немного, — проговорил Фернан, — а всё-таки жалко парня. Если доискались нас по радио, значит, дело серьёзное…

Тарасюк не ответил. По правде говоря, Смит не вызывал в нём особой симпатии.

Подошло время ужина. Майи ещё не было, но это мало беспокоило мужчин, привыкших за последние дни к её поздним возвращениям.

Они молча поели.

Григорию не хотелось спать.

Фернан, перенервничавший после получения радиограммы, пока не было Вилли, тоже нарушил привычный распорядок.

Оба молча сидели у приемника, ловя потоки известий, изливаемые всеми радиостанциями мира.

— Подумать только, — тихо промолвил Фернан, — ещё каких-нибудь пятьдесят лет назад человек сумел построить первый радиомостик в два-три километра. Сегодня — радиомостище длиной в миллион миль… Что будет через пятьдесят лет? Доберёмся до какой-нибудь Тау Кита?

— Я не знаю, когда это произойдёт. Но мы с тобой, Фернан, как ни странно, можем ускорить это событие, — отозвался Тарасюк.

Фернан скептически улыбнулся.

Возле палатки раздалось громкое ржание.

— Наконец-то! — воскликнул Тарасюк и откинул брезент.

В кромешной тьме видны были лишь звёзды да неясные очертания какой-то тёмной массы.

— Поздновато для молоденькой девушки! — проворчал Фернан. — Впрочем, я и забыл, что у вас отличный провожатый…

— Где вы? — крикнул Григорий и шагнул в темноту.

Никто не отвечал. Слышалось только тяжёлое дыхание уставшего животного. Тёплые лошадиные губы ткнулись Григорию в руку.

Он быстро провел по шее коня, потом по седлу. Седло было пустым и холодным.

— Что тут творится, чёрт побери? — сонно протянул Фернан.

— Беда! — крикнул Григорий. — Майин конь прискакал один!…

— Спокойней! Спокойней! — прервал его подбежавший Фернан. — Если бы с ними что-нибудь случилось в пути, конь никогда не оставил бы их. Ты не знаешь здешних коней — они не бросят хозяина в беде! Очевидно, Майя с мальчишкой остались в Джаббаре. Вот когда бы нам пригодился вертолет Смита!… Теперь вся надежда на коня. Покорми его… Я к старику Джафару!

На заре мёртвое ущелье было разбужено стуком копыт и гулом голосов. Первым шёл Вороной. Старик ни разу за всю дорогу не натянул повод — конь сам выбирал путь.

Миновав две островерхие вершины в начале ущелья, конь неожиданно перешел на галоп, помчался прямо к невысокой скале с плоской вершиной и как вкопанный остановился у большой груды каменных глыб.

Остановился, запрокинув сухую, тонкую голову, и тревожно заржал.

Всадники спешились и подбежали к камням.

— Здесь был вход в пещеру? — спросил Тарасюк.

— Здесь, — тихо ответил Джафар.

Дотронулся до одной из глыб и так же тихо проговорил:

— Пыли нет. Обвал случился этой ночью.

— Вечером! — раздался откуда-то из-за камней Майин голос.

Через минуту девушка и мальчик стояли рядом со стариком.

— Живы! — воскликнул Тарасюк.

— Где конь? — сурово произнес старик.

— Там! — Майя протянула руку к тому месту, где груда камней смыкалась со сплошной скалой.

Халид замер, не смея поднять глаза.

— Зачем вам понадобилось тащить в пещеру лошадь? — не выдержал Фернан.

Но Майя словно не слышала его вопроса. Впятером они принялись растаскивать камни.

— Странное землетрясение, — заметил Фернан, упираясь плечом в здоровенную глыбу. — Обвалилась только одна скала и только в одном месте! Может быть, Майя все-таки просветит нас?

— А я сама ничего не понимаю… Мы втроём были в пещере — я, Халид и Вилли… И ещё конь Халида… Смит снимал нас.

Потом я смотрю — исчез. Я вышла сюда. Смотрю — он сидит на самой верхотуре и, как всегда, сверлит дырки… Я ещё спросила, не надоело ли. Он сказал, что скоро кончит. Потом позвал Халида и попросил его принести бачок с водой от вертолёта; вертолёт стоял вон там.

Потом Вилли зачем-то вылил всю воду в дырки и сунул туда какие-то провода.

Потом он спустился со скалы, сел в вертолёт и помахал нам рукой. Когда вертолёт улетел, мы с Халидом повернулись — и вместо входа в нашу пещеру…

— Взрыв? — быстро спросил Тарасюк.

Майя помотала головой.

— Даже звука обвала не слышали. Правда, вертолёт трещал над самым ухом… Халид ни за что не соглашался уйти без коня. Пришлось отправить к вам одного Вороного…

Ещё один камень, ещё один — и наверху показался чёрный пролом.

Халид первым вскарабкался наверх, сунул голову в отверстие и, ожесточенно орудуя локтями, протиснулся между потолком пещеры и грудами каменных обломков.

Солнце уже село, когда конь был наконец освобождён из плена. Фонарь, захваченный Фернаном, уже не горел — кончилась батарея. Вёдра, щётки, Майина сумка — всё так и осталось в пещере.

Григорий долго не мог уснуть. Он лежал с закрытыми глазами и мысленно перебирал в памяти события последних месяцев, стараясь отыскать в них какие-нибудь факты, которые помогли бы ему понять то, что случилось сегодня.

Несомненно, странный обвал был делом рук Смита. Значит, и его внезапный отъезд — не случайность.

Но зачем? Зачем понадобилось ему устраивать этот обвал? И что за странный взрыв — без грома, без разлетающихся осколков?

Тарасюк открыл глаза и сел.

Над сплошной чернотой ущелья сверкала золотой россыпью звёзд широкая дорога неба.

…Пирамида в Хирбете. Пещера в Джаббаре. Ещё раньше — вопли иностранной печати по поводу гипотезы Белова…

Через одну точку можно провести сколько угодно прямых в любом направлении. Но то, что он, Тарасюк, не провёл единственно возможной прямой через две точки — шипение газет и кражу пирамиды, — было дурацкой беспечностью. Счастье ещё, что Майя с Халидом оказались во время взрыва не в пещере!

Григорий забылся незадолго перед рассветом, когда на зеленоватом востоке осталось только несколько самых крупных звёзд. Последнее, что он вспомнил, засыпая, были слова непонятной телеграммы: «Ваша пирамида переехала…»

Едва занялась заря, Майя растолкала мушкетеров, взяла их под руки и повела к расчищенному входу в пещеру.

— Сейчас вы увидите гостя из космоса, — предупредила она. — У кого слабые нервы, пусть остается на свежем воздухе.

Фернан усмехнулся, достал сигарету, закурил и присел на камень.

Тогда Майя схватила Григория за рукав и потянула за собой.

С минуту они стояли зажмурившись, чтобы глаза поскорее привыкли к пещерному полумраку.

— Раз! Два! Три! — скомандовала Майя.

Григорий открыл глаза.

Прямо напротив входного проёма стоял по щиколотку ушедший в камень гигант в скафандре. Глубокая свежая трещина пересекала круглый шлем. Огромные беспалые руки были опущены вдоль мощного туловища.

Два круглых отверстия в шлеме не оставляли никаких сомнений в том, кого хотел изобразить художник.

— С ума сойти! — воскликнул Тарасюк. — Фернан! Скорей сюда!

Он выскочил из пещеры, схватил аппарат со вспышкой, мигом примчался обратно и снял шестьдесят четыре кадра — больше катушек с плёнкой у него не было.

Назавтра Григорий направил в Москву краткий отчёт о Майиной находке, фотографию Сошедшего с неба и просьбу о продлении командировки на два месяца для изучения фресок Саммили.

А через два дня лагерь был перенесен в ущелье Джаббар.