Мустанг

Глава 10

Я ждал в темноте с острым ножом в руке, держа его низко, лезвием вверх.

В ручье журчала вода, на легком ветру тихо перешептывались тополя. До меня доносился еле заметный запах костра, тонкий аромат трав и цветов. Кто бы там ни приближался, он двигался умело и осторожно.

Ноги устали, но я не решался изменить положение. Тот, кто так беззвучно крадется в темноте, наверняка тоже настороженно прислушивается, стремясь уловить даже самый слабый треск или шум, звучащий диссонансом в органичном хоре голосов природы. Умение вслушиваться и определять слушающих — качества неразделимые.

Внезапно я заметил тень на земле там, где ее прежде не было. Мне пришлось как следует присмотреться, чтобы понять, что глаза меня не обманывают. Я шагнул вперед и услыхал свое имя, произнесенное шепотом:

— Мистер Сэкетт!

Это была Пенелопа.

Я так обрадовался, что не придумал ничего лучшего, как заорать:

— Где вы были?

Она не ответила, но быстро подошла ко мне.

— Кто там у костра?

— Гарри Мимс. Вы о нем слышали?

— Слышала. Разбудите его. Нам нужно уходить, прежде чем рассветет.

— Что случилось?

— Вы знаете человека по имени Том Фрейер? Или о Нобле Бишопе?

— Они тоже тут?

— Их наняла Сильвия. Не знаю, где она их откопала, но судя по всему, нам нельзя терять времени.

— Феррара с ними?

— Такой худощавый, смуглый? Я не знаю, как его зовут. Они приехали в лагерь прошлым вечером. Вас, похоже, знают.

Еще бы им не знать! Однако дела — хуже не придумаешь. К западу от Миссисипи не было более опасных людей, чем эта троица.

— Вы правы, — сказал я. — Нам лучше уходить.

Мимс сидел. Когда мы подошли к костру, он тяжело поднялся, опираясь на здоровую руку.

— Я все слышал. Давайте убираться отсюда, и поживей. Заберем золото, и ищи ветра в поле.

Чтобы скатать одеяла и привести лошадей, понадобилось несколько минут. Пенелопе предложили запасную лошадь Мимса, так как своей у нее не было.

Мы вывели коней к ручью и отправились. Мимс возглавлял кавалькаду, поскольку был уверен, что знает, как быстрее выйти к тупиковому каньону.

Мне не нравилось даже само название — «тупиковый». Это означало западню — каньон только с одним входом и наверняка отвесными стенами. Он изначально таил в себе опасность. Впрочем, опасностью здесь уже был наполнен воздух. Я снова пожалел, что у меня не хватило здравого смысла унести ноги, пока бешенная гонка за золотом Хьюма не достигла своего апогея.

Пенелопа ехала рядом.

— А вы молодец, — сказал я. — Не каждый смог бы так ловко подобраться к лагерю.

— Я выросла в виргинских лесах и охотилась на оленей с десяти лет.

«Так какого же дьявола она прикидывается беззащитной? — подумал я. — В лесу ориентируется не хуже меня и стреляла неплохо, вытащила меня из беды».

— Вы спасли мою шкуру, мэм, спасибо, — выдавил я из себя смущенно. — Не привык, чтобы мне помогали женщины.

— Не за что, — ответила она.

— Где Лумис? — спросил я.

— Где-то здесь. Я его потеряла.

Мне показалось, что она об этом не жалела. Может, уже разгадала его игру? Но почему она пришла ко мне? Почему уверена, что я не захвачу все золото и не скроюсь с ним? Я встревожено посмотрел на нее. Не исключено, что я вообще ее недооценивал. Однако в одном я был убежден: Пенелопа совсем не похожа на Сильвию Карнс.

Затем я вспомнил о Ферраре, Фрайере и Нобле Бишопе и почувствовал неприятный холодок. Мне не хотелось связываться с любым из них, а со всеми тремя — и подавно.

Нобл Бишоп был ганфайтером. Ходили слухи, что он убил в поединках двадцать человек. Если уменьшить число вдвое, все может оказаться правдой… во всяком случае, человек десять он убил при свидетелях. Сколько уложил выстрелом в спину, сказать трудно, хотя такие штучки скорее в характере Фрайера, чем Бишопа. Что же касается Феррары, то он всегда полагался на нож.

Это были известные наемные убийцы, люди, готовые на любое насилие ради денег. Сильвия, без сомнения, прознала о них через Хукера или его дружков и тут же наняла.

Гарри Мимс быстро вел нас через лес, словно видел в темноте. Когда он остановился около устья каньона, мы подъехали ближе.

— Не нравится мне все это, — сказал он. — Место какое-то странное.

— Ты дрейфишь? — Я удивился. Старик казался мне крепким орешком. В любое другое время за такой вопрос мне пришлось бы отвечать на поединке.

— Суди как знаешь. Может, индейцы правду говорят? Не люблю я бывать в этом каньоне, и никогда не любил.

— Ты приезжал сюда раньше?

— Да… Он усеян костями. Там умерло много людей.

— Ясное дело. В каньоне погиб караван Натана Хьюма, или его большая часть. Их кости там и лежат. Что еще ты хотел увидеть?

— Там есть и другие, — спокойно заметил он. — Повторяю, не нравится мне это место. Неспокойно как-то на душе.

— Ну так давай поскорее выкопаем золото и смотаемся. Если мы не сделаем этого сейчас, потом будет поздно. Сюда заявятся все, кому не лень.

И на мустанга каньон явно произвел плохое впечатление. Он захрапел, попытался развернуться, кусал удила и если бы на нем не было всадника, тотчас удрал бы. Остальные лошади тоже нервничали, но не так, как мой жеребец.

Мы въехали в каньон. Вокруг нас сомкнулась темнота. Впереди закашлялся и остановился Гарри Мимс.

— Хотим мы или нет, придется ждать рассвета. Где-то здесь пруд и в земле полно дыр. Бог знает, что в них, но мне не улыбается переломать ноги.

Мы не стали спешиваться, хотя ни один из нас не мог бы сказать почему. Нас удерживало какое-то тяжелое предчувствие и то, как вели себя лошади. Я понимал, что мустанга можно оставить без седока только крепко-накрепко привязанным.

Через некоторое время заскрипело седло.

— Я слезаю, — сказала Пенелопа. — Хочу осмотреться.

— Подождите! — резко остановил я. — Здесь можно попасть в западню. Оставайтесь в седле.

В ответ я ожидал какой-нибудь резкости, но Пенелопа промолчала. Она села на лошадь и примолкла. Постепенно небо стало сереть. Скоро станет светло.

Осмотревшись, Мимс произнес:

— Если хочешь, можешь считать, что я трушу, но мне не терпится уехать отсюда.

Камни и кусты начали приобретать очертания, постепенно проступали и стены каньона. Выбраться из него, кроме как через устье, наверно, действительно невозможно. Во всяком случае так я тогда думал.

— Мне бы не помешала кружка свежего кофе, — сказал я.

— Не сейчас. Давай заберем золото и поскорее смотаемся.

— Это не так-то легко, — ответил я. — С золотом всегда проблемы.

Теперь мне хотелось выбраться отсюда не меньше, чем Мимсу. Каньон производил гнетущее впечатление. Вокруг белели кости, и не все они были достаточно старыми, чтобы остаться от каравана Натана Хьюма.

Наконец мы увидели пруд — неподвижная, мертвая вода, покрытая зеленой пленкой слизи. Пенелопа наклонилась и сухой веткой взбаламутила поверхность. Вода под пленкой была темной и маслянистой.

— Вы заметили? — вдруг спросил Гарри Мимс. — Здесь нет птиц. Насекомых тоже не видно. Может, индейцы и правы.

От его слов у меня по коже пробежали мурашки.

— Ладно, — сказал я, — по моим сведениям, золото спрятано чуть дальше.

Петляя между обломками скал, мы пробрались к заветному месту. Костей там было еще больше. Побелевший от времени череп мула лежал рядом с продавленной грудной клеткой. Примечательно, что скелеты никто не растащил на части, как бывает, когда над трупами попируют волки и койоты.

Стены каньона круто вздымались к небу. Лошади здесь не подняться, даже для человека они кое-где непроходимы. И вдруг я увидел отпечатки копыт диких лошадей. Совсем недавно прошел небольшой табун. Потом встретились и более старые следы. Они вели к задней стене. Повинуясь внутреннему импульсу, я развернул коня.

— Ищите золото, — сказал я, — мне надо кое-что проверить.

Не дожидаясь ответа, я направил коня по следам диких мустангов, и можете мне поверить, Серый сразу взял с места в карьер. Ему не хотелось стоять в тупиковом каньоне, совсем не хотелось.

Отпечатки копыт уходили в глубь каньона в нагромождение свалившихся со скального откоса валунов. Они извивались между камнями и зарослями кустарника, и внезапно я обнаружил, что нахожусь на тропе, круто поднимающейся по узкой трещине в склоне. По ней с трудом, но мог пройти и всадник на лошади. Тропа вела вверх, затем поворачивала. У меня не осталось сомнений, что она заканчивается на верхнем плато.

Значит, все же есть еще один выход!

Слабый крик заставил меня обернуться. Я не представлял, что заехал так далеко и так высоко. Отсюда машущая мне фигурка Пенелопы казалась совсем маленькой.

Вернувшись, увидел, что Мимс лежит на земле без сознания, а когда перевернул его, заметил, что лицо старика приобрело синюшный оттенок. Сердце немного частило. Я понятия не имел, что с ним, отчего он упал в обморок.

— Его срочно надо вывезти отсюда, — сказал я. — Если появятся остальные, нам несдобровать.

Я взвалил Мимса на седло и привязал, потом повел его лошадь в поводу к входу из каньона. Мы сразу же направились к лагерю. К счастью, не встретив никого по пути, скоро были среди тополей и ив на берегу ручья. Свежий воздух, равномерное покачивание в седле сделали свое дело — Мимс очнулся. Сняв его с коня, я не знал, как ему помочь, однако через минуту он уже мог говорить.

— У тебя часто бывают обмороки? — спросил я. — Что с тобой случилось?

— Не знаю. Ни с того, ни с сего вдруг почувствовал дурноту — и все. Больше я в каньон ни ногой. Думай обо мне что угодно. Не иначе это козни злых духов.

Через некоторое время Гарри сел. Но был он необычайно бледен. Пенелопа дала ему воды, и его тут же вырвало.

— Теперь надо действовать быстро, — обратился я к своим спутникам. — Проваландаемся — кто-нибудь другой найдет золото. Может, мне самому за ним отправиться? Возьму вьючную лошадь, часть погружу на своего коня…

Пенелопа в упор посмотрела на меня:

— Мистер Сэкетт, вы, должно быть, считаете меня совсем дурой, если полагаете, что я позволю вам уехать за золотом одному.

— Нет, мэм. Если хотите, поезжайте за ним сами. Только кто-то должен остаться с мистером Мимсом.

— Со мной ничего не случится, — запротестовал старик. — Можем отправляться все вместе.

Ехать в этот чертов каньон да еще с Пенелопой, за которой пришлось бы постоянно приглядывать, мне никак не улыбалось. Я понимал, что найти и откопать золото и без того будет очень сложно, и мне не хотелось иметь дополнительные трудности. Я так и сказал.

— Приглядывайте лучше за собой, — парировала она резко и вспрыгнула в седло. Я последовал ее примеру.

По нашему виду нельзя было определить, что мы едем за тремястами фунтами золота. И чем ближе мы подъезжали к устью каньона, тем медленнее становился шаг лошадей. Слишком много возникло вопросов, на которые никто из нас не мог ответить.

Гарри Мимс был железный старикан, но что-то вывело его из игры. Мы так и не поняли, почему он упал в обморок. Может, какой-то ядовитый газ?

В западню нас занесло у самого устья каньона.

Для Пенелопы это было бы простительно, но какое оправдание мне? Кто, как не я, должен был это предвидеть? Неожиданно прямо перед нами появилась Сильвия, а когда мы с Пенелопой натянули поводья, из-за камней и кустов начали выходить люди.

Мы оказались у них в руках. Полностью, с потрохами. А на такое сборище бандитов стоило посмотреть. Здесь стояли Бишоп, Ральф Карнс и Стив Хукер с рукой на перевязи. А также Чарли Хэрст, Текс Паркер и парни Бишопа.

— Ну, мистер Сэкетт, — зло улыбаясь, произнесла Сильвия, — кажется, игра окончена, и не в вашу пользу.

— Трудно оказать, — ответил я неопределенно.

Ухмыльнувшись, она перевела взгляд на Пенелопу.

— Наконец-то мы встретились, — в ее голосе прозвучала открытая угроза.

— Где каньон? — спросил Бишоп, которому, видно, надоела уже ее болтовня.

На первый взгляд вопрос был идиотский, поскольку оттуда, где мы стояли, в каньон можно было забросить камень, но именно здесь огромный валун преграждал вход, к которому наш маленький отряд приближался сбоку, и им могло показаться, что мы собирались проехать мимо.

— Они повсюду, Нобл. Выбирай на вкус. — Я махнул рукой в сторону тупикового каньона. — Вот этот, например.

Он усмехнулся.

— Этот вы уже проверили. Мы нашли ваши следы, и если вы уехали отсюда пустыми — золота здесь нет. Покажите на тот каньон.

— Жаль, но нам не известно, какой.

— Тебе будет лучше, если выберешь сам и сейчас, — с угрозой сказал Бишоп.

— Не будь дураком, Нобл. Подумай, мы уже несколько дней кружим возле горки. Сколько нужно времени, чтобы выкопать пару сотен фунтов золота и убраться отсюда? Если бы мы знали, где оно закопано, мы были бы уже далеко. Где-то в этих местах Натан Хьюм спрятал сокровище. Была резня. Говорят, что спаслись двое. А может, и не двое…

— Двое? — переспросила Сильвия. Новость ее удивила.

— Ну да. Один из них мексиканец, он был погонщиком в караване. Губернатор Нью-Мексико приказал арестовать всякого, кто работал на Хьюма. Кто-то донес ему, что Хьюм перевозит контрабандное золото и не платит пошлин правительству или процент от доходов или что-то еще, что они там платили в то время. Этот мексиканец сбежал в Мексику, но сломал спину и не смог вернуться. Однако это не значит, что не вернулся кто-то из его родственников.

— Ты хочешь сказать, что золота нет? — зло и недоверчиво спросил Ральф.

— Да, именно это я и хочу сказать, — ответил я. — Спроси у Фрайера, он работал в шахтерских поселках в Неваде и Колорадо и может тебе подтвердить, что спрятанное золото обычно не находят: либо его вообще не существует, либо кто-то успевает к нему раньше других. Некоторые всю жизнь тратят на поиски закопанных сокровищ, но так и остаются ни с чем.

— Ерунда, — сказал Ральф. — Золото тут. Мы точно знаем.

— Желаю удачи. Меня лишь наняли проводником. Найдете сокровище — оно ваше. Место узнаете по костям.

— По костям? — впервые вступил в разговор Феррара.

— Ну да. Вместе с Хьюмом здесь погибло много народа, а с тех пор умерло еще больше. Команчи и юты говорят, что каньон проклят. Ни один индеец не осмелится заночевать в нем, и ни один без надобности в него не заедет.

— Поняли? — выдвинулся вперед Хукер. — А что я вам говорил!

— Отберите у них оружие, — приказала Сильвия. — Мы развяжем им языки.

— Нобл, — остановил я готовых броситься на нас бандитов, — оружие у меня никто не отберет. Думаешь, я так просто расстанусь с револьвером, зная, что меня ожидает? Хотите попытать счастья — вперед! Но это вам дорого обойдется.

— Не валяй дурака! — завопил Ральф. — Мы разнесем тебя в клочья!

— Возможно. Вот только Нобл меня знает и не станет испытывать судьбу, потому что умру я не один. Однажды мне довелось видеть человека, который продолжал стрелять после того, как в него всадили шестнадцать пуль. На таком расстоянии мне ничего не стоит пристрелить по крайней мере двоих, а вероятнее всего троих или четверых. При первых признаках опасности я скачком пошлю коня прямо на вас, а когда в этой куче все начнут палить, тут уж не разберешь, в кого чья пуля попадет.

Нобл Бишоп был опытен и не глуп. Он всю жизнь пользовался оружием и знал, что убить одним выстрелом почти невозможно. Чтобы остановить противника, который взбешен и лезет на тебя, надо попасть ему в сердце, либо в мозг, либо в большую кость. С другой стороны, как говорится, пуля — дура, — неожиданный выстрел уложит кого-то наповал; любой искушенный человек может поведать немало историй о том, как непредсказуемо ведут себя люди во время перестрелок.

Бишопу было известно, что характер у меня неукротимый и отчаянный, что меня считают быстрым и метким стрелком, но прежде всего он сознавал, что, если начнется заварушка, погибнут многие — это однозначно. А в такой неразберихе, которая намечалась, легко подставиться любому. К тому же золота, как я им намекнул, может и не оказаться.

Бишоп, Фрайер, Феррара и, вероятно, Паркер были достаточно сообразительными, чтобы догадаться: такая перестрелка не в их интересах. В конце концов зачем затевать стрельбу, если они могут убрать нас по одному с минимальным риском для себя? Либо подождать, пока мы отыщем золото, а затем отобрать его? Я знал, что они думали, потому что на их месте думал бы точно так же.

— Он прав, — спокойно произнес Бишоп. Значит, он не собирался устраивать дикую бойню, в которой мог погибнуть сам и в результате которой никто ничего не добился бы.

Численное преимущество безусловно на их стороне. Но и мои спутники, хоть это были девушка и покалеченный старик, могли успеть выпустить кучу свинца, который на таком расстоянии в кого-нибудь обязательно попадет.

— Стрельба ничего не решит, — подвел итог разговора Бишоп. — Поезжайте своей дорогой, а мы — своей.

Сильвия хотела протестовать, но потом заявила:

— Пусть едет. Только убейте девчонку. У нее все права на золото. — Поразительно, что такая красивая нежная девушка столь спокойно могла произнести такие слова.

— Стрельбы не будет, — отрезал Бишоп. — Поворачивайте и валите отсюда.

Мы развернули лошадей и направились на равнину. Проезжая рядом с Бишопом, я тихо ему сказал:

— Нобл, если отыщете золото, не пей кофе, приготовленный этой красоткой.

Когда я через некоторое время оглянулся, то увидел, что Бишоп все еще смотрит нам вслед. Потом он поднял руку и помахал.

— Я была уверена, что без пальбы не обойдется, — сказала Пенелопа.

— Там не было пьяных, — сухо произнес Мимс, — и не было сумасшедших. Мы бы перестреляли друг друга и только.

Итак, все остались при своих. Но придет день, и нам с Бишопом придется встретиться в поединке.

У меня было подозрение, что день этот не так уже и далек.