Музей Квартира Пушкина на Арбате

ОКРУЖНОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ ТЕАТР

После Великой Октябрьской революции дом переходит в ведомство муниципального фонда, оба его этажа отводятся под жилье. Начинается новый этап в жизни старинного здания: оно превращается в обычный московский дом с густонаселенными коммунальными квартирами. Однако на самом пороге этого нового своего существования арбатский особняк вновь переживает короткий взлет.

В 1921 году здесь, тоже на втором этаже, несколько месяцев работает Окружной самодеятельный театр Красной Армии (ОСТКА). Этот театральный коллектив возник в 1919 году в Рязани. Осенью 1920 года он переезжает в Москву. Программа молодого революционного театра была авангардистской, ультралевой. Его руководитель, театральный деятель В. Л. Жемчужный, ратуя «за обновление обветшалых форм академического искусства», провозгласил - совершенно в духе времени, - что «старый репертуар, Островский, в частности, не может помочь. Революцию в театре нужно начинать не с этого». Мечтой режиссера была романтическая революционная драма. Экспериментаторские устремления театра, поиски новых сценических форм поддерживал А. В. Луначарский. В художественный совет ОСТКА вошли В. В. Маяковский, В. Э. Мейерхольд, В. Л. Жемчужный.

Долгое время труппа не имела ни постоянной сцены, ни постоянного жилья. «Кое-как разместившись в холодной и голодной Москве 1920 года, - читаем в статье А. Гришиной об этом коллективе (Театральная жизнь, 1987, № 4), - студийцы стали искать помещение для своего театра… В конце года ОСТКА обосновался в доме № 53 по Арбату, где жили, играли и учились актеры, режиссеры, педагоги и все работники первого самодеятельного театра Красной Армии…»

Сначала театр задумал поставить ни больше ни меньше как «коллективное действо на тему борьбы и победы труда». Сценарий был написан актерами-красногвардейцами. Литературную обработку его поручили Маяковскому. Однако поэту туманно-символистский замысел этот не понравился.

Тогда решили «в порядке учебной программы» поставить комедию драматурга XVIII века Я. Б. Княжнина «Сбитенщик». Спектакль, вышедший летом 1921 года, назывался «Продавец сбитня (забавное представление в 3-х действиях и 7-ми картинах…)».

Среди актеров самодеятельного театра выделялся совсем молодой Эраст Гарин - впоследствии один из оригинальнейших наших мастеров. В своей книге «С Мейерхольдом» (М., 1974) он вспоминает об этом времени: «В доме 53 по Арбату, в котором жил А. С. Пушкин после женитьбы (об этом мы тогда еще не знали), был оборудован чистый и уютный зал мест на 250. В этом зале и состоялось первое представление «Сбитенщика». «Вид у сцены, - продолжает Гарин, - был очень «богатый» и торжественный. Удалось добыть несколько мешков ситцевого лоскута. Весь женский состав принялся нашивать по указаниям художников эти лоскуты на мешковину. Задник представлял собою две арки, многоцветные стены были похожи на крестьянские лоскутные одеяла, занавесы в арках занимали буквы, нашитые из лоскутов другого цвета. «Театр Петрушки» - было написано на них. Порталы украшены разноцветными листами бумаги. На порталах огромные бумажные фонари».

На одно из первых представлений «Сбитенщика» пришел - к ужасу и восторгу молодых актеров - В. Э. Мейерхольд, которому этот спектакль в стиле народного балагана очень понравился. Понравился ему и худой, странный, эксцентрический юноша, игравший отставного офицера Болтая. «Надо учиться», - внушительно заметил ему мастер. Через несколько лет Э. П. Гарин занял ведущее место в Театре Мейерхольда.

Одобрил спектакль и Маяковский. Он даже написал о нем рецензию для журнала «Вестник театра»: «…представление смотрится с неослабевающим интересом, оно рождено на радости, радостно играется, и эта радость передается зрителю».

Кроме «Сбитенщика» театр ставил «живые газеты» - маленькие сценки на злободневные темы.

Осенью 1921 года ОСТКА расформировали. Кончалась гражданская война, шла демобилизация красноармейцев. Были демобилизованы и актеры самодеятельного театра Красной Армии. Гарин пишет: «И вот все собрались в зрительном зале нашего театра на Арбате. В зале, к которому так привыкли, так его полюбили. Все сделано в нем своими руками. Расселись вдоль стен, как на похоронах. Прочитали приказ. Да, театр расформировывается… После прочтения приказа - пауза. У некоторых на глазах слезы». «Сцену, на которой мы играли, стали быстро ломать, новые жильцы переделывали ее на комнаты для жилья».

Теперь весь второй, пушкинский этаж стал именоваться коммунальной квартирой № 5. Кто же в ней поселился?

Первым ее жильцом был Виталий Леонидович Жемчужный. После закрытия ОСТКА он продолжал жить там, где жил, будучи руководителем театра: в одной из маленьких комнатушек второго этажа. Он стал работать у Мейерхольда - играл и ставил спектакли. И сам писал пьесы, театральные статьи, рецензии. Жемчужный дружил и сотрудничал с Маяковским, с семейством Бриков. (Одно время О. М. Брик тоже занимал комнату в пушкинской квартире.) Существуют фотографии, на которых они сняты вместе. Сохранился рисунок Маяковского, изображающий Жемчужного. Начальник первого красноармейского театра прожил на Арбате почти до самой Великой Отечественной войны.

А с 1921 года в квартиру въезжают М. И. Гришин и Н. С. Банкин - политработники Красной Армии, приехавшие в Москву с Западного (Польского) фронта гражданской войны. Они получили от жилищно-земельного отдела Хамовнического Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов «Разрешение № 8535» (оно сохранилось) «на право занятия квартиры № 5 по Арбату ул., д. № 53».

Н. С. Банкин в квартире почти не жил: он работал сотрудником советского торгпредства в Германии, в Москву вернулся лишь в середине 1930-х годов, а в 1936 - 1937 годах был арестован и погиб.

Михаил Иосифович Гришин, член партии с 1919 года, ставший историком, преподавателем, потом профессором московских вузов, прожил здесь до 1964 года. У него в гостях бывали многие замечательные люди советской культуры, в частности известный литературовед Н. К. Гудзий.

Рассказывает дочь Михаила Иосифовича кандидат исторических наук Анна Михайловна Гришина, жившая в доме с раннего детства до 1970 года:

«В феврале 1937 года, в день, когда на доме была открыта мемориальная доска, некоторые участники этой церемонии (в их числе М. А. Цявловский) поднялись в квартиру моих родителей, где мама устроила «литературный завтрак» с шампанским. Это было своеобразной данью пушкинской эпохе. В этот же день Цявловский подарил маме книгу «Пушкин в Москве».

С этого времени в дом стали приходить люди. К Пушкину. Мои родители, а потом и я, и другие жильцы [На втором этаже кроме квартиры Гришиных было еще несколько небольших коммунальных квартир] водили их по нашим комнатам (кабинет отца занимал половину центральной пушкинской гостиной; во второй половине жил его брат) и по всей квартире, показывали остатки полукруглых печей, высокие двери, лепнину на потолке, лестницу на антресоли - все, что осталось от пушкинского прошлого нашего дома.

Во время войны, летом и осенью 1941 года, когда бомбили Москву, жильцы дома несли ночное дежурство в подъездах, дворах и особенно на крыше: большими брезентовыми рукавицами хватали падавшие «зажигалки» и бросали их в ящики с песком. Мощный взрыв потряс наш дом и весь Арбат, когда большая фугасная бомба упала на Театр Вахтангова.

После войны число людей, шедших к Пушкину, все росло: одиночки, семьи, группы, а потом и целые экскурсии приходили и просили показать пушкинскую квартиру.

В 1958 году одним из ее жильцов стал мой муж, музыковед и литератор М. Г. Харлап, автор нескольких работ о творчестве Пушкина. Он был дружен с замечательным пушкинистом, профессором С. М. Бонди, который часто приходил в гости к нам, в пушкинскую квартиру.

Наша семья выехала из дома № 53 в конце 1970 года. Мы были первыми, кто с радостью смог передать ключи от наших бывших комнат не жэку, не новым жильцам, а А. 3. Крейну, директору пушкинского музея на Кропоткинской: уже было ясно, что дом на Арбате вскоре станет мемориальным музеем».

15 лет спустя мечта москвичей осуществилась: старый дом близ Смоленской площади распахнул свои двери для новых гостей.

…Оживленно, шумно и торопливо бежит жизнь Арбата - «как в реке вода». Но есть теперь на этой пестрой улице духовный центр, «теплая точка» - бирюзовый дом с балкончиком и узорной решеткой.