Музей неприятностей

Глава 1. Наследство

Некоторые родители оставляют детям наследство, а некоторые долги. Мне же досталось и то, и другое. Наследство со шлейфом долговых обязательств.

Только я справила свое двадцатидвухлетие, как мама с папой с разницей в один день ушли в мир иной. Нет, не было никаких катастроф или затяжных болезней. Просто я поздний ребенок. Так что ушли они тихо, по причине старости.

Через несколько дней после похорон в почтовом ящике обнаружился конверт из нотариальной конторы. Вложенное в конверт письмо было составлено на официальном бланке. И согласно его содержанию, к нужному часу я прибыла в офис нотариуса. Кругленький мужчина в старомодном твидовом пиджаке провел меня в тесный кабинет, где зачитал завещание моих родителей. Затем вежливо предложил поставить росчерк в учетном журнале об ознакомлении родственников с последней волей усопших.

− Поздравляю, Аглая Евгеньевна, − галантно распахнул он передо мной дверь. − Вы теперь законная владелица музея «Фортуна».

До последней минуты, до самого росчерка в журнале я надеялась, что родители передадут музей в дар городу, продадут частному лицу. Все, что угодно, только бы не оставляли его мне. Конечно, я и сама могла заняться дарением или продажей. Но родители, предвидя подобный шаг с моей стороны, внесли соответствующий пункт в завещание: «Без права дарения и продажи».

− Спасибо, − поблагодарила услужливого нотариуса и без всякой радости отправилась в теперь уже мой музей.

Я не была там несколько дней, так как лелеяла надежду, что больше и не придется переступать порога здания с вывеской «Музей мира фэнтези «Фортуна»». Фортуна. Как бы не так. Музей неприятностей – вот, что досталось мне в наследство.

С виду – симпатичная постройка в стиле средневековья, расположенная в тихом и живописном уголке большого мегаполиса. Внутри – несколько помещений с постоянной экспозицией и временными выставками. На деле – полностью убыточный проект, пожиравший все доходы нашей семьи и подчинивший себе мою жизнь.

Безусловно, в детские годы мне безумно нравилось проводить время среди макетов и инсталляций, созданных по сюжетам фильмов, мультфильмов, книг и комиксов. Но стоило подрасти, родители стали активно привлекать дочку ко всем музейным делам. Тогда-то я и поняла, что нахожусь совсем не в сказке. Наличие времени и денег здесь требовало буквально все. Прорванные трубы чинились за свой счет, новые поступления в коллекцию приобретались на свои кровные, оплата за электричество и содержание здания с каждым месяцем казалась все более неподъемной. Рассчитывать на поддержку государственного музейного фонда не приходилось, так как «Музей мира фэнтези «Фортуна»» являлся частной коллекцией.

− Мама, папа, давайте продадим здание? Или хотя бы пустим арендаторов, − не раз заводила я подобный разговор.

А они, всегда оптимистично настроенные, неизменно отвечали:

− Аглая, как такое могло прийти тебе в голову?

Не удивительно, что семья залезла в колоссальные долги, которые не могли покрыть школьные экскурсии и разовые посещения. Какого-то большого людского потока здесь никогда и не было, хотя я старательно печатала рекламные буклеты и вела сайт музея. Тоже, кстати, дополнительный расход. Реклама и веб-хостинг нынче стоят недешево.

На плаву помогали держаться детские праздники. Я придумывала вечеринки в стиле фэнтези, и находилось достаточно много желающих отпраздновать таким образом день рождения или даже целый выпускной вечер. Еще сильно выручало сотрудничество с детскими летне-оздоровительными лагерями. Маме как-то удалось заключить договор с несколькими такими организациями. Мы поставляли им костюмы фэнтезийных персонажей и волшебный инвентарь любимых всеми киношных героев.

− Ну как, Аглаюшка, сходила? – встретила меня в небольшом холле Степанида Леонидовна.

Сколько себя помню, эта женщина всегда работала в музее. Степанида Леонидовна являлась одновременно и билетером, и гардеробщицей, и экскурсоводом, и уборщицей, и той, кто помогал шить реквизит для вечеринок. Уж не знаю, где и как удалось моим родителям раздобыть такую золотую помощницу, но ее участие и вклад в общее дело были действительно неоценимы.

− Сходила, − ответила я, прекрасно зная, о чем она спрашивает.

− И как?

− Теперь я единоличная владелица музея неприятностей.

− Аглаюшка, не говори так.

− А как еще говорить? – отреагировала немного резче, чем следовало. – У каменных драконов, что при входе стоят, чешуя отваливается, со стороны башни эльфов крыша протекает, сигнализация сломалась, и вывеску пора подновлять.

− Ничего, милая, все наладится. Вчера о нашем музее в новостях упоминали. А после репортажа почти сразу одна писательница звонила, хочет у нас разместить выставку-продажу своих книг в жанре фэнтези, готова за два месяца аренды стенда заплатить. И еще руководитель какой-то художественной школы звонил, не запомнила какой. Спрашивал о возможности проведения мастер-классов в стенах музея. Я ему прейскурант озвучила. Обещал подумать.

− Хорошо. А как с посещаемостью сегодня?

− Пока только группа подростков приходила. Боялась, сломают чего-нибудь. Больно шебутные. Но ничего, обошлось. Даже сувениров купили.

− Ясно, − вздохнула я. – Буду в административном кабинете. Займусь поиском рабочей бригады для починки крыши. Если что, зовите.

− Не волнуйся, Аглаюшка, я тут с посетителями и звонками управлюсь. А ты не воспринимала бы уж так горестно свое наследство. Кто знает, может оно тебе еще счастье принесет.

У меня невольно вырвался смешок.

− Счастье? Степанида Леонидовна, да у меня никакой жизни нет из-за забот об этом музее. Я провожу здесь практически двадцать четыре часа в сутки. Ни подруг, ни любимого человека. У меня на них попросту нет времени.

Я прекрасно понимала, что женщина никак не виновата в моих печалях. Кого и винить, то только себя. Ведь мечтала же стать зоологом! Нет бы уехать после школы в другой город и поступить в Аграрный университет. Но я послушалась родителей и подала документы в университет Культуры на факультет музейного дела, тем самым связав себя с семейным бизнесом. Да и во время учебы, вместо того, чтобы после лекций тусоваться со студентами, мчалась в музей шить костюмы или проводить экскурсии.

И вот теперь, имею то, что имею. Я зашла в кабинет, включила компьютер и приступила к решению бытовых и коммерческих вопросов.

− Аглаюшка, попьем чайку? – заглянула ко мне через пару часов Степанида Леонидовна. – Смотрю, личико у тебя довольное. Так-то лучше, чем смурной ходить.

Улыбнулась верной помощнице.

− Да я тут подумала, что, несмотря на все наши сложности, люблю я этот музей. И не поехала бы поступать ни в какой Аграрный, не бросила бы родителей.

− Вот и умница, − захлопотала Степанида, организовывая нам двоим чай с булочками.

А ночью случился пожар. Не в музее. В одной из квартир пятиэтажного дома, где я жила в маленькой двушке раньше с родителями, теперь одна.

Меня разбудил настойчивый и громкий звук. Открыла глаза, мысленно посылая проклятия тому, кто упорно жал на кнопку дверного звонка. Но тотчас почувствовала запах гари. Соскочила с кровати. Думала горит в квартире, поэтому побежала проверять, где пожар. Возгорания не обнаружила и в одной ночной рубашке помчалась открывать входную дверь.

− Аглая, пожар в доме! – закричала Марина Николаевна, соседка по лестничной площадке, – У Никаноровых с третьего полыхает. Уже дым на весь подъезд. Приложи тряпку мокрую к лицу и вниз беги!

Я испугалась. Ее и моя квартиры располагались на пятом этаже. Если огонь на третьем этаже перекроет лестничный пролет, нам не выбраться. Сказала севшим от страха голосом:

− Сейчас, я сейчас.

− Поторопись! – дико крикнула Марина Николаевна и побежала вниз, закрывая лицо полотенцем.

Я же метнулась в ванную, сдернула с крючка полотенце, бросила его под холодную струю воды. Пока ткань намокала, схватила с еще одного крючка шелковый халат. Хорошо, здесь перед сном его оставила, а то так и побежала бы сейчас в ночь в одной тонкой рубашке.

На улице толпился народ со всей улицы, а в окнах близлежащих домов горел свет. Жильцов из нашего подъезда отличить было несложно. Все несуразно одетые. Некоторые успели прихватить кое-что из вещей. Зачем только сосед со второго этажа вынес с собой стул с истертой обивкой, непонятно. Наверное, взял то, что первое попалось под руку.

− Пожарные машины уже выехали, − сообщил председатель дома.

− Пока они доедут, у нас все сгорит! – нервно взвизгнула бабулька из квартиры напротив той, что горела.

Кто-то вдруг закричал:

− А сами Никаноровы где?

Все заозирались. Но ни тети Поли, ни ее мужа, ни их сына видно не было.

− Поля с мужем на дачу уехали, − сказала бабулька, та самая, которая беспокоилась, что все сгорит до приезда пожарных. – А Колька непутевый в квартире остался. Я его с вечера видела. Пьяный пришел. Небось с непотушенной папироской уснул. Поля говорила, водится за ним такое.

Вспомнила неопрятного, всегда небритого мужчину лет сорока. Николай нигде не работал и жил с родителями. Иногда он подкатывал ко мне с дешевыми шуточками. Противный мужик, но сгореть заживо, конечно, я ему не желала.

Приехали три пожарные машины. В одной почему-то не было воды.

− Где у вас тут пожарный гидрант? – крикнул водитель этой машины.

Я даже не поняла, о чем он спрашивает. Но председатель дома понял.

− За мной, − стал показывать он направление.

Две другие машины искали место, как им лучше встать и откуда начать тушение. К этому времени языки пламени с третьего этажа перекинулись на четвертый. Летние ночи стояли теплые, многие жильцы не закрывали окон. Так что огонь легко занимался по шторам и проникал внутрь помещений.

− Гидрант оказался в нерабочем состоянии, − оповестил всех председатель.

Он опять присоединился к толпе и теперь докладывал состояние дел.

− Гидрант на специально для таких случаев организованном противопожарном водопроводе открыть не смогли. Машина к речке уехала. Там воду наберут и сразу сюда.

Пожар затушили в четвертом часу утра. На лавочке у подъезда, накрытый простыней, лежал обгоревший труп пьяницы Кольки Никанорова.

− Граждане, в квартиры сегодня возвращаться нельзя, − сообщил один из пожарных. – У кого есть, куда пойти, отправляйтесь. Предварительно запишитесь в список. Кому идти некуда, отвезем в гостиницу. Властям о чрезвычайном происшествии уже сообщили. Завтра в полдень сбор всех погорельцев в актовом зале здания администрации.

Список составлял наш председатель. Я продиктовала свои данные и сказала, что мне есть, где переночевать.

Не знаю, как так получилось, видимо так же, как у соседа, который вынес из пожара стул, я вынесла ключи от музея. Обнаружила в кармане халата, хотя и не помнила, как прихватила их в панике.

В музее вполне можно пожить какое-то время. В административном кабинете есть диван и даже одежда. На небольшой кухоньке – холодильник, плитка, чайник. Все не так плохо.

Решила пройтись пешком. Идти недалеко, минут пятнадцать, если дворами. Я сильно пропахла гарью и рассчитывала, что ночной воздух и легкий ветерок хотя бы немного избавят меня от запаха.

Так и пошла, в тапках и халате.

Музей встретил меня темнотой, тишиной и котом Филимоном. Пушистый серо-черный кот приблудился к нам много лет назад. Даже не знаю, сколько ему лет, но старым и больным он не выглядит. Филимон впервые появился на пороге музея зимой, и родители тогда решили забрать его в квартиру, чтобы не мерз. Но кот в уюте и тепле жить не пожелал, сбежал на улицу. А через некоторое время опять возник на ступеньках «Фортуны». С тех пор, он приходит и уходит, когда пожелает. Еще мой папа проделал для пушистика в стене небольшой лаз. Так что кота можно обнаружить как в кухоньке, где для него всегда стоят миски с едой и водой, так и среди музейных экспонатов.

Филя не особенно ласковый, но и когти не выпускает. Любит наблюдать за посетителями. А те принимают его за музейный экспонат, настолько здорово кот умеет замирать и притворяться неживым.

− Хорошо, что ты здесь, − погладила я кота за ухом. – Хотя и светает, но все равно как-то неуютно.

Филимон спрыгнул с драконьей статуи и проследовал за мной в здание.

Уснуть я уже не смогла, потому засела за компьютер разбираться со счетами.

− А ты чего так рано, Аглаюшка? – удивилась Степанида Леонидовна, пришедшая к восьми утра.

Рассказала о пожаре, трупе, накрытом простыней. И как будто заново ощутила страх, неизбежность беды, запах гари.

− Пожарные сказали, квартиры на пятом этаже от огня не пострадали, но там все водой залито. С их слов, выгорели две квартиры на третьем и одна на четвертом, та, что прямо над Никаноровыми. Сегодня после собрания пойду, посмотрю, что там.

− Беда-то какая, − заохала Степанида. – Если у погорельцев квартиры не застрахованы, так ущерб обяжут родителей погибшего уплачивать.

− Это, если докажут, что Николай с папиросой уснул, − вспомнила я слова председателя нашего дома. – Может быть, возгорание от неисправной проводки произошло или еще отчего, тогда государство обязано помочь.

− Ты зови, если помощь в квартире понадобится, − предложила Степанида. – Сырость в доме тоже нельзя оставлять, а то обзаведешься насекомыми всякими.

− Аглаюшка, − спустя какое-то время, вновь заглянула в кабинет помощница. – Ты колесо предсказаний крутила сегодня?

− Нет, я вообще в зал магических пророчеств ни вчера, ни сегодня не заходила.

− Странно, − заволновалась женщина. − Неужели я забыла закрутить? Второй день подряд, как утром залы проверяю, на начальной точке дракон вместо лисы стоит. Совсем старая я стала. Вот и склероз настиг.

− Не переживайте, Степанида Леонидовна. Ничего страшного в том нет, что Вы колесо утром закрутите, а не вечером.

Колесом предсказаний мы называли старейший экспонат нашего музея. Будучи маленькой, я часами рассматривала искусную резьбу деревянного колеса и необыкновенно реалистичные фигурки, расположенные по его кругу. Это были персонажи из фэнтезийных, да и просто сказочных миров – русалки, драконы, вороны, тигры – всего тридцать разных изображений.

В движение колесо приводилось с помощью специального рычага и запускалось только из положения, когда в верхней, так называемой начальной точке круговорота, стояла лиса. Оно вращалось с невероятной скоростью, картинки начинали буквально мельтешить перед глазами. Постепенно вращение останавливалось. Происходил щелчок, закрепляя какую-либо фигурку на начальном векторе. К восторгу зрителей, деревянная фигурка выдвигалась вперед и произносила коротенькое предсказание для того, кто запустил колесо.

Я знала все тридцать предсказаний наизусть, так как в школьные годы ежедневно сама крутила это колесо и верила, что все сказанное деревянными истуканами сбудется. В студенческие годы я прекратила этим заниматься, но красивым чудо-механизмом восхищалась по сей день. Колесо являлось яркой изюминкой музея, у которого одинаково подолгу зависали и дети, и взрослые. Все хотели услышать шуточное пророчество.

− Для расследования причин пожара сформирована комиссия, − сообщил нам заместитель губернатора, когда все жильцы из моего подъезда собрались в актовом зале здания администрации.

Были здесь и тетя Поля с мужем, родители погибшего. Старалась на них не глядеть. Я сама недавно пережила потерю, мне своего горя хватало.

− Граждане, чьи квартиры не пострадали или пострадали относительно, могут вернуться домой. К вам сегодня же зайдут произвести оценку ущерба. Просьба оказывать содействие и не приписывать свои недоделанные ремонты последствиям пожара. Остальным временно предоставляется гостиница за счет средств города.

− Как там дела, Аглаюшка? – спросила Степанида, когда ближе к вечеру я вернулась в музей.

− Все залито. Стены мокрые. Ковер даже за целый день не впитал воду. Не представляю, как его сушить. Диван промок насквозь. И запах гари до сих пор стоит, вся одежда теперь пахнет. Я окна оставила открытыми настежь. Пока в музее ночевать буду.

− И правильно, − согласилась помощница.

Этой ночью я хорошо выспалась. Спала без сновидений. Один раз только проснулась от какого-то знакомого звука. Прислушалась.

− Показалось, − пробормотала сонно и почти сразу вновь заснула.

Поутру я быстро позавтракала и поспешила встречать группу. Сегодня у меня сразу три экскурсии, потом встреча с писательницей, забронировавшей стенд для своих романов, а после приедут рабочие чинить крышу.

Степанида Леонидовна чопорно выписывала билеты группе туристов. Что это с ней? – мимоходом подумала я. Обычно женщина с утра находилась в добром расположении духа, всегда улыбалась гостям и являлась для меня образчиком никогда неунывающей леди.

Поговорить с ней удалось лишь ближе к часу закрытия музея. Причина ее дурного настроения стала мне быстро понятна.

− Аглаюшка, у меня точно склероз, − виновато сказала Степанида. – Я была уверена, что с вечера установила колесо как надо. Но утром опять дракон стоял вместо лисы.

− А не мог наш Филимон баловаться? – припомнила я звук, разбудивший меня ночью.

Точно, это ведь был звук раскрученного колеса! Вот почему во сне он показался мне знакомым.

− Думаешь, Филя смог на рычаг сам нажать? – с сомнением посмотрела Степанида Леонидовна на кота, примостившегося на гардеробной стойке.

− Он мог повиснуть на нем, рычаг и опустился, − предположила я.

− А ведь точно, − заулыбалась женщина.

Было видно, что ее очень беспокоила своя забывчивость, а версия с участием Филимона вполне реабилитировала ее.

− Я могу сама колесо сегодня закрутить, чтобы Вы совсем не переживали. Или, давайте, вместе зал магических пророчеств проверим, и дверь плотно закроем, чтобы кот ночью там не шастал.

Каждый вечер в обязательном порядке, все залы музея проверялись на сохранность экспонатов, наличие забытых вещей и брошенного мусора.

Я закрутила колесо, вместе со Степанидой мы убедились, что в начальном векторе установлена лиса и со спокойной душой захлопнули дверь зала.

Наутро на месте лисы сидел дракон.

− Что за чертовщина? – удивлялась я. – Неужели Филимон открыл дверь?

Степанида топталась рядом. На этот раз женщина уже не была так расстроена, ведь стало очевидным, что она не страдает забывчивостью.

− Аглаюшка, а что, если, кто чужой ночью в музей пробирается?

− Чтобы колесо покрутить?

− Да, как-то нелепо.

− Это начинает выглядеть странно. Пожалуй, надо подежурить ночью. Я спрячусь между муляжами фей и посмотрю, кто колесо запускает и зачем.

Страшно не было. Музей для меня, словно дом родной. И я должна знать обо всем, что в нем происходит.

− Хочешь, я с тобой в засаде посижу? – предложила Степанида. – Вдвоем-то сподручнее будет гостя караулить.

Отказываться не стала.

И вот, после закрытия музея, мы устроились за широкими юбками фей. Юбки скрывали и нас, и стулья, на которых мы сидели. Филимон с самого начала был с нами. Развалился на гадальном столике и оттуда с любопытством поглядывал на нас. Но на колесо кот вроде бы не претендовал.

Так мы и заснули со Степанидой, сидя на стульях и прикорнув к муляжам фей.

Разбудило меня мяуканье. С трудом сообразила, где нахожусь и почему сплю не в кровати. Спина так затекла, что я забыла о всякой конспирации, шумно отодвинула стул и выбралась из укрытия.

Сквозь большие окна проникал лунный свет. Огляделась. Ничего подозрительного не заметила. Только Филя сидел на полу и не отводил взгляда желто-зеленых глаз от колеса. Я тоже посмотрела. Лиса сидела в начальном векторе.

− Все чисто, − сказала я вслух и только собралась разбудить Степаниду Леонидовну, как конструкция дрогнула.

Филимон опять замяукал.

− Что за ерунда? – уставилась я на колесо, которое начало приходить в движение.

Рычаг оставался на месте, а лиса уже съехала вниз, уступив место следующей фигурке.

Так оно само крутится. Но как? – все смотрела я на набирающий обороты круг. Сделав положенное количество вращений, чудо-механизм остановился с драконом в начальной точке. Дракон выдвинулся вперед. Зазвучал механический голос:

− Пятый день набор идет, герцог ждет всех вас давно.

− Что? – обалдела я и подошла к колесу поближе. – Твоя фраза ведь совсем другая.

Дракон пророчил всегда незабываемую встречу. А вот сейчас, что он такое сказал?

Обдумать происходящее не получилось, серединная часть деревянной конструкции разъехалась, и против своей воли я влетела в ее почему-то пустое нутро. До меня донесся далекий голос Степаниды.

− Аглаюшка! – испуганно кричала помощница.