Мы для нас

Пурга над Диксоном

Вернувшись с кустового совещания, директор завода железобетонных конструкций Петр Иванович Казарцев обнаружил на своем столе анонимку:

— Экая же чушь! — воскликнул, поморщившись, директор и выглянул в приемную: — Верочка, тут без меня Котов заходил?

— Заходил, Петр Иванович, — ответила секретарша. — Ненадолго. Ремонт, говорит, пора в кабинете вашем делать. Косметический. Потолок смотрел.

— Потолок. Ясно, — пробормотал Казарцев и почесал бровь. Прикрыв дверь, он перечитал письмо и задумался. Потом посмотрел на часы.

— Пятнадцать пятьдесят пять пополудни. Пойду проверю. Хоть и глупо.

Однако сигнал Ясного Глаза, патриота Котова, к крайнему удивлению директора, подтвердился: обойдя внушительный корпус пятого цеха, он уперся в могучего белого медведя. Медведь полулежал в холодке, выставив палевое брюхо и уютно подперев лапой щеку. Глаза его были зажмурены.

— Наваждение, — сказал Казарцев и ткнул медведя ногой, чтобы убедиться: живой ли? Медведь открыл вишневый глаз и покосился на блестящую туфлю директора.

— Нет, это черт-те что! — закипел Казарцев. — Полное разложенчество. Докатились, дальше некуда. Надо писать приказ, по всей строгости закона.

За спиной директора заерзало. Он резко обернулся. Виновато помаргивая, перед ним стоял начальник отдела снабжения Буслаев, в обнимку с большим полиэтиленовым пакетом с рыбой. Медведь оживился и сел, нюхая воздух.

Казарцев бросил взгляд на часы: шестнадцать ноль-ноль, время кормления.

— Объяснись, Буслаев, — сказал он, играя желваками.

— Вот, Петр Иванович, — жалобно сказал Буслаев, — я их прошу двутавр для реконструкции первого цеха и швеллера восемьдесят штук, а они мне — его.

Он подбородком указал на зверя.

— Они мне его, — повторил Казарцев. — Ты меня местоимениями не обволакивай. Кто это они?

— Шут их знает, кто! Я-то даю заявки, как всегда, через наше управление, чтобы оно через ихние главки выбило с поставщика требуемое. И заявку дал за квартал, как положено, — вы же утвердили, — и по накладным проверял — все правильно. А только вместо двутавра, вместо швеллера— бугая этого прислали. Медведя, я хочу сказать. Неделю уж с ним маюсь. У них там какой-то растяпа напутал, а Буслаев крутись!

— Чего ж не доложил сразу?

— А чего я доложу? Сам понять ничего не могу. Хотел сам сначала разобраться, а потом уж вам докладывать. Отказывался от него, мол, не просил никто медведя, так железная дорога санкциями пугнула: дескать, вы получатели, согласно документам. Вот и взял. Ну что теперь?

— А отправитель-то кто, ты проверил?

— Неужели! Диксон, ЦБЩУ.

— Это что — ЦБЩУ?

— Да никто не знает. Я даже с Северным пароходством связался, просил радировать. И они первый раз слышат об этом ЦБЩУ. И вообще, говорят, четвертый день пурга над Диксоном. Все население на расчистке дорог.

Медведь рявкнул.

— Да даю, даю, — сказал Буслаев. — Утроба ненасытная.

Он вывалил рыбу на землю. Чавкая и облизываясь, зверь торопливо принялся за трапезу.

— Рыба откуда? — грозно спросил директор.

— Из магазина. На свои кровные покупаю, — запальчиво ответил Буслаев. — Пять кило с ходу молотит. Спасибо еще, с шефом нашей столовой договорился, отходами делится. Ну ведь не подыхать же зверю, он-то чем виноват?

— А Котов пишет— кормишь за государственный счет.

— Уже пишет? А вы что, Котова не знаете? Потому и не подписывается, ясноглазый, что врет.

— Котова-то я знаю, — задумчиво сказал Казарцев. — А вот как действительно с медведем-то быть? Вот что, пожертвуй-ка ты его в зоопарк.

— Я уж жертвовал, — уныло ответил начальник снабжения, — не берут. Не еж, говорят. Ежа возьмем, а белого медведя без документации — ни за что. Дорогой зверь, из Красной книги. Отвечать никому неохота.

— Бюрократы, — проворчал Казарцев. — Ничего, мы их тоже оплетем. Значит, действовать будем так: зверя первым делом оприходуем и будем давить на главк, чтобы кормами обеспечили. Учтем его как оборотное средство, согласно положению. Там, я помню, есть статья такая подходящая, 15-г называется — о животных на откорме. Включим его в план четвертого квартала особым пунктом, а там уж всучить зоопарку ничего не стоит — по передаточному балансу. А? Ну и куда они денутся?

— Вам виднее, — сказал повеселевший Буслаев.

...Медведя удалось провести как дополнительную продукцию завода, включить в квартальный план. Из главка выбили даже дефицитный рыбий жир, по триста граммов в день, включая выходные. Правда, жир был разрешен только на летний период — с осени, по расчетам главка, медведь должен был впасть в спячку. Казарцев, уверенный, что белые медведи зимой так же активны, мрачнел, на глазах тощал. Писал докладные.

Медведь же, наоборот, лоснился, тучнел на госхарчах: теперь хека и минтая ему поставляла централизованно продуктовая база. Да еще Буслаев, прикипев душой к своему питомцу, подкидывал ему мясного фарша и рыбных палочек, купленных на свои кровные.

Комсомольцы пятого цеха в порядке шефства выстроили зверю просторный вольер из нержавейки. Ясный Глаз пытался проинформировать общественность о том, что профком якобы показывает медведя посторонним туристам за деньги, которые, естественно, прикарманивает, но поклеп общественностью был отметен.

В бухгалтерских отчетах вольер стал значиться «Цехом БМ». Директору удалось утвердить полставки на обслуживание медведя. Постепенно зверь вплыл в спокойные бумажные реки, замелькал во всех сводках, узаконился. К нему приспособились. И срок передачи его в зоопарк нагрянул как-то неожиданно.

Провожали его торжественно, с оркестром, с фотокорами. Клетку загрузили краном на мощный «БелАЗ», который величаво выехал с заводского двора. Вслед ему раздавались напутственные крики шефствующих комсомольцев и откровенные всхлипывания Буслаева.

А через две недели директору был спущен производственный план на следующий год. В графе по выпуску дополнительной продукции стояло:

«Медведи белые — две штуки».