Мы идем на Кубу

ПАЛЬМА

По океану пошла зыбь, нас начало качать. Похолодало. Летучие рыбы больше не попадались.

Ночью, выйдя на палубу, посмотрел я в небо и вижу: появились уже наши звёзды. Я вернулся в каюту, закрыл иллюминатор и лёг.

Лежу, и не спится мне что-то, всё о доме вспоминаю. Вдруг слышу шурх-шурх, что-то шуршит под головой. Что бы это такое? Крыс и мышей у нас нет. Наверное, показалось. Подумал я так и уснул.

А ночью меня что-то по лицу защекотало. Проснулся. Го лова с подушки сползла. Действительно, что-то щекочет и шелестит. Встал я и включил свет. Тут Рослый вскочил и зажмурился.

— Ты что это?

Я отшвырнул подушку, а из-за койки выглядывает острый зелёный листочек. Заглянул я под койку, а там прямо из кокосового ореха пальмочка растёт! Выбросила в тепле два стебелька и лезет вверх. Достал я её аккуратно, чтоб не повредить, положил на ладонь, смотрю — настоящая пальма! Покачал я орех возле уха, а внутри уже не булькает. Всё паль-мочка выпила, молоком вспоилась.

— Видишь, — говорю я Рослому, — хорошо, что не съели орех. Пальму бы съели!

Рослый спрыгнул с койки, взял в руки пальму, поставил её аккуратно на стол.

— Вот и Куба плывёт с нами. Только Педро не хватает. Вспомнили мы про Педро, до утра проговорили. Утром я ушёл на вахту, а Рослый остался — ему вахтить в полдень. Сыро было, туман. Продрог я после тропической жары. Вернулся к себе в каюту — и скорей к пальмочке. Смотрю, а под ней стоят пластилиновые барбудо, Педро и маленький Хуанито с мячом в руке. И машут мне на прощание.

ЗА БОРТОМ ЧЁРНОЕ МОРЕ

В тот же вечер по коридору прогромыхал боцман, крикнул: «Аврал!» — и две недели в Атлантике команда спасала сахар от волн. Мы натягивали, крепили брезенты, а ветер поднимал их с трюмов, врывался внутрь, и, казалось, под нами буянила и грызлась свора мокрых передравшихся зверей.

А вошли в Средиземное море, Иваныч придумал нам другую работу: налил в котелки краски, заставил мазать палубу.

И замелькали за бортом земли и острова! Пока красили правую сторону, сквозь дымку желтели африканские страны — Марокко, Алжир, а перебрались на левый борт, там уже заголубели итальянские острова — Сардиния, Сицилия. Когда же мимо Греции двинулись, совсем свернули себе шеи. Один остров минуем в завтрак. Сядем обедать — за иллюминатором уже видится второй. А начнёт Иваныч-кок ужином кормить — третий остров за кормой остаётся. А когда кончили палубу красить, оказались у Турции. Прямо как в кино.

— Ты в Стамбуле никогда не был? — спросил меня Рослый.

— Нет.

— Ну, тогда смотри, запоминай…

Издалека уже виднелись белые стены старой крепости, покрытые зубцами, а над нами поднимались башни — тонкие, как копья, с отверстиями наверху, словно дупла. Вдруг из дупла ближней башни, будто белка, выглянул человек. Выглянул и как закричит. А из соседней башни ещё один выглянул и тоже как закричит, и из третьей так же. И такой переполох поднялся, что, наверное, за Гибралтаром было слышно.

— Это муэдзины, — рассмеялся Рослый. — Молятся. Повыше забрались, чтоб богу послышней было.

Вскоре мы вышли из пролива и оказались, наконец, в Чёрном море. Почти вся команда вышла на палубу. Ни акул вокруг нет, ни летучих рыб, ни диковинных черепах, только вода. А все стоят у борта и смотрят: море-то своё!