Мы победим! / Тайные тюрьмы Сальвадора

Шафик Хорхе Хандаль МЫ ПОБЕДИМ!

После 40 лет одинокого существования Коммунистической партии Сальвадора в 1970 году в рамках левого движения страны возникли две революционные организации, также поставившие своей целью вооруженную борьбу: Народные силы освобождения (НСО), созданные группой руководящих и рядовых членов коммунистической партии, вышедших из ее состава, и Революционная армия народа (РАН), организованная радикально настроенными студентами, придерживавшимися социал-христианских взглядов, и несколькими бывшими членами Союза молодых патриотов (так называлась организация, предшествовавшая ему — Союзу коммунистической молодежи). В течение последующих пяти лет образовались еще две организации: Лиги освобождения, ставшие затем Революционной партией трудящихся Центральной Америки (РПЦАТ), основанной студентами и преподавателями университета, часть из которых первоначально была связана с Революционной армией народа; и Национальное сопротивление, появившееся в 1975 году в результате раскола РАН. Попытки других групп сформировать новые организации не увенчались успехом, и они вошли в состав той или иной из вышеназванных. Эти четыре организации сосредоточили свои усилия на вооруженной борьбе, а позднее, начиная с 1974 года, также и на массовом движении: профсоюзы рабочих, крестьянские организации, общества учителей, служащих, жителей бедняцких районов, учащихся средних и высших учебных заведений.

В свою очередь компартия приложила немало сил к созданию демократического фронта и его борьбе на выборах (Национальный оппозиционный союз — НОС, образованный в 1971 году). В то же время она продолжала проводить активную работу в профсоюзах, среди населения села, студентов, городской бедноты и в Национальном университете, где с 1963 года выступала за осуществление реформы и демократизацию образования, что в большой степени способствовало значительному росту интеллигенции и распространению среди нее прогрессивных идей, в том числе марксизма-ленинизма.

Позднее я подробнее остановлюсь на анализе причин возникновения других революционных организаций вне Коммунистической партии Сальвадора, на разногласиях в левом движении и последующем процессе объединения всех революционных сил и их союзе с другими демократическими силами. Сейчас же я коротко представлю исторический период, во время которого пути коммунистической партии и вновь созданных революционных организаций временно разошлись.

Победа кубинской революции в январе 1959 года и быстрое проявление ее социалистического характера оказали огромное воздействие на Латинскую Америку. Широкий отклик она нашла в Сальвадоре, и в феврале 1961 года компартия, решив избрать путь вооруженной борьбы, начала готовиться к ней. На протяжении двух с половиной лет компартия широко пропагандировала необходимость этого пути, занималась распространением элементарных знаний ведения партизанских действий среди своих членов и симпатизирующих ей народных масс. Несмотря на то, что в мае 1963 года Компартия Сальвадора изменила свое отношение к этому вопросу (решение было принято Центральным Комитетом и утверждено в марте 1964 года V съездом), идеи революционной вооруженной борьбы продолжали жить, особенно среди студенчества.

В те годы в нашей стране нарастал структурный кризис зависимой капиталистической экономики, переживавшей этап индустриализации, которая благодаря опоре на Центральноамериканский общий рынок с таким успехом развивалась в Сальвадоре до 1967–1968 годов. Острые противоречия, вызванные этой моделью капиталистического развития, осуществляемого при господстве транснациональных монополий и под эгидой Вашингтона, привели в июле 1969 года к «сточасовой войне» между Сальвадором и Гондурасом. Центральноамериканский общий рынок лопнул, индустриализация прекратилась, возрос уровень организованности рабочего класса и активность стачечного движения. Новые формы развития капитализма в сельском хозяйстве, появившиеся в начале десятилетия и еще более распространившиеся после войны с Гондурасом, привели к новой волне пролетаризации огромных масс крестьянства и как следствие к их радикализации и росту боевитости.

Католическая церковь, обладающая сильным влиянием среди крестьян, переживала в те времена этап «обновления», начатый папами Иоанном XXIII и Павлом VI на Втором Ватиканском соборе и в их энцикликах «Пасем ин террис» и «Популерум прогресио», положительные стороны которых получили дальнейшее развитие на конференции Латиноамериканского епископального совета в Медильине (Колумбия) в 1968 году. Многие священники сельских приходов Сальвадора, воодушевленные решениями собора и конференции, а, также папскими энцикликами, начали соответствующим образом настраивать крестьян и проводить среди них организационную работу. Компартия приветствовала эти положительные сдвиги в деятельности церкви с 1967 года. Начиная с 1974–1975 годов наиболее передовые священники вступают на путь поддержки и даже непосредственного участия в революционной вооруженной борьбе[3].

В течение более пяти лет компартия вела активную публичную полемику с левыми вооруженными организациями относительно их политической платформы и выдвигаемых лозунгов. Главная особенность нашей полемики в том, что касается ее стиля и метода, заключалась в отказе подменять эпитетами возможно более глубокий, четкий и убедительный анализ главных аспектов наших политических и идеологических разногласий.

Мы старались изложить и разъяснить нашу политику союзов, нашу оценку характера революции, нашу тактику на выборах, наше мнение о возможности реального претворения в жизнь марксизма в условиях Латинской Америки (возможности, отрицавшейся в то время некоторыми организациями) и о процессе фашизации правившей в нашей стране военной диктатуры. Мы вели полемику, высказываясь за единство левых сил, со всей определенностью добиваясь этого единства. Заслуга компартии именно в том, что она первой подняла и последовательно защищала знамя единства левых сил.

При всем значении нашей полемики, несомненно способствовавшей уяснению ряда вопросов теории и политики, с которыми сталкивалось революционно-демократическое движение, у нее была одна слабость: не затрагивался вопрос о путях революции, диалектическое соотношение борьбы за власть и социально-экономической программы. Это было сделано только после победы Сандинистской народной революции в Никарагуа.

С 1964 года, когда индустриализация была в разгаре, и после изменений, внесенных в избирательный закон, которые позволяли не получившим большинства голосов силам иметь своих представителей в Законодательной ассамблее, начался период следовавших одни за другими выборов, продолжавшийся 13 лет. В начале этого периода сальвадорский народ проявил большой интерес к избирательной борьбе, особенно после того, как депутаты оппозиции вошли в состав Законодательной ассамблеи и в результате выборов значительное количество муниципалитетов и муниципальных советов оказались под контролем оппозиции. Таким образом возникло мощное движение избирателей: именно в нем набрала силу Демохристианская партия. Образованная в 1960 году, она начала принимать участие в выборах после реформ, внесенных в избирательный закон, и стала партией, собиравшей большое количество голосов. Мы включились в это движение в 1966 году прежде всего и главным образом для того, чтобы воспрепятствовать попаданию народных масс под сильное влияние буржуазии и расширить легальные возможности пропаганды нашей борьбы за демократические, антиимпериалистические преобразования. В 1966–1967 годах, когда модель развития, опиравшаяся на Центрально-американский общий рынок, переставала себя оправдывать, мы совместно с другими силами, не организационно, но фактически сформировавшими прогрессивный Демократический фронт, поддержали одного кандидата на пост президента.

Ввиду того что Коммунистической партии Сальвадора приходилось работать в нелегальных условиях и она подвергалась гонениям с 1932 года, для участия в выборах мы договорились с руководителями Партии обновляющего действия (ПОД) и выступили под ее легальной «крышей». Эта партия выдвинула кандидатом в президенты доктора Фавио Кастильо Фигерса, до того времени бывшего ректором Университета Сальвадора.

Действительно, участие в выборной кампании показало нам ее положительные стороны: нам удалось установить довольно тесную связь с народными массами города и деревни, привлечь на свою сторону рабочий класс Сан-Сальвадора, Санта-Аны и других городов, который на выборах 1964 года, первых выборах, осуществлявшихся под знаком избирательной реформы, попал под влияние зажигательного лозунга «Революция бедняков», ставшего девизом Демохристианской партии. Как следствие этой политической активности усилилась борьба трудящихся за свои права, было развернуто забастовочное движение, отсутствовавшее из-за репрессий с 1946 года. Так на практике подтвердилась правильность принятого нами решения.

Немедленно вслед за теми президентскими выборами Партия обновляющего действия была запрещена, но наша партия, опираясь на волю масс, самоотверженно участвовавших в недавней избирательной кампании, сумела остаться в сфере легальной политики: она не распустила комитеты, созданные по всей стране, пытаясь легализовать свою деятельность через другую партию. Эти попытки не увенчались успехом, но в конце концов в 1971 году мы пришли к соглашению с руководителями недавно зарегистрированной партии, Национальный демократический союз (НДС), и вновь получили возможность действовать легально, причем не только мы, но и некоторые другие демократические группы и политические деятели. Тогда и стало возможным создание Национального оппозиционного союза за счет политической договоренности с Демохристианской партией и Национальным революционным движением (НРД), партией, уже тогда возглавляемой доктором Гильермо Мануэлем Унго, нынешним президентом Революционного демократического фронта (РДФ).

Военная диктатура, встревоженная результатами президентских выборов 1967 года и растущим забастовочным движением, вновь прибегла к практике репрессий. Так начал стираться демократический образ, возникший после реформы выборов. Стали частыми и все более ожесточавшимися столкновения народных масс с карательными органами. Все более нагло и откровенно осуществлялись подтасовки на выборах. Эта обстановка отразилась на ХДП: среди членов ее низовых организаций появились более радикальные настроения; равно как и коммунисты, демохристиане сделались объектом гонений и репрессий. Появилось левое течение в первичных организациях и среди части руководителей Демохристианской партий, и особенно в ее молодежной организации, представители которой вошли в состав руководства партии. Все это в конечном счете побудило их пойти на союз с КПС, несмотря на сопротивление части демохристианского руководства.

Образование НОС придало движению народа гигантский размах. Уже в ходе своего первого участия в выборах в феврале 1972 года (президентские выборы того года) он добился большинства, но последовал грубый подлог при подсчете голосов, повлекший неудавшийся переворот, организованный группой демократически настроенных военных (25 марта). Было объявлено осадное положение, развязаны репрессии, и на пост президента вступил официальный кандидат. Тем не менее, мы продолжали участвовать в выборах: в парламентских и муниципальных 1974 года, таких же 1976 года, хотя в самый последний момент, когда стала очевидной подготовка очередного фарса, мы были вынуждены от них отказаться. Несмотря на это, мы продолжали вести пропаганду и агитацию, разоблачать махинации правительства, разъяснять народу опасность процесса фашизации военной хунты, начавшегося в конце 1974 года и все более усилившегося. У диктатуры был практически один выход: если бы она в той или иной степени признала результаты выборов, то потеряла бы контроль над Законодательной ассамблеей и некоторыми другими органами власти. Таким образом, она могла удержаться, только безгранично ужесточив репрессии и реорганизовав государственный аппарат, превратившись в фашистскую диктатуру. А так как военное командование не могло отделаться от процедуры выборов, ее необходимо было извратить, создав иллюзию соблюдения закона. Именно так и произошло: репрессии все более и более принимали характер массового побоища, политических убийств, незаконные аресты и похищения стали обычным делом. Национальный союз оппозиции решил принять участие в президентских выборах февраля 1977 года. Предвыборная кампания началась в последние месяцы 1976 года, и кандидатом на этот раз был выдвинут демократически настроенный отставной военный. Мы одержали еще более убедительную победу, чем в 1972 году, но диктатура вновь подтасовала результаты выборов.

Подводя итог, делаю следующий вывод: участие компартии в избирательной борьбе было в основном оправдано, хотя также было сопряжено с опасностью для нее подпасть под влияние реформизма. С 1964 года выборы стали в центре политической борьбы в стране. Не участвовать в выборах означало отойти в сторону от нее и позволить буржуазии осуществлять идеологическую обработку масс. Участие коммунистов в выборах способствовало подготовке масс к революции.

Мы знали, что выборы не могли быть единственным путем к власти для демократических и тем более для революционных, антиимпериалистических сил, и именно в этом мы убеждали массы в ходе избирательных кампаний, особенно последней. Мы призывали их не заблуждаться относительно выборов, а понять, что этот процесс исчерпает себя и будет необходимо перейти к высшим формам борьбы. Мы руководствовались ленинским учением о том, что массам нужен собственный опыт: на протяжении уже десятков лет мы убеждались в том, что этот путь не приведет к власти, но требовалось убедить в этом массы, для чего они должны были приобрести собственный опыт.

Выборы 1977 года действительно продемонстрировали широким массам трудящихся города и деревни и значительной части средних слоев, что возможности этого процесса исчерпаны. За таким финалом последовал резкий поворот масс в сторону поддержки и непосредственного участия в вооруженной борьбе. Как я уже говорил, с 1970 года в стране существовали вооруженные организации; одной из них удалось создать массовое движение, которое к 1977 году приобрело значительные размеры, но в целом вооруженная борьба еще не являлась движением, охватывавшим широкие массы народа. Национальный оппозиционный союз продолжал оставаться организацией, за которой шло большинство. Компартия приложила немало усилий, чтобы в течение недели после выборов (с 21 по 28 февраля) активизировать повстанческие действия масс: в Сан-Сальвадоре и других городах нами были проведены многочисленные вооруженные и повстанческие акции, нашедшие поддержку в массах. Десятки тысяч людей последовали призыву Национального оппозиционного союза занять центр города — площадь Свободы; были сооружены баррикады, заняты и удерживались в течение нескольких дней примерно 16 кварталов. Люди оставались там, несмотря на то, что их действия носили скорее стихийный характер. На постоянно действующей трибуне один выступающий сменял другого, среди них был сам кандидат в президенты полковник Кларамоунт, руководители союза и просто ораторы из народа. В своих речах они поднимали боевой дух масс, руководили их действиями. Тогда же в других районах города и в других городах небольшие вооруженные группы, главным образом состоявшие из членов Союза коммунистической молодежи и компартии, провели многочисленные вооруженные акции, пользовавшиеся широкой поддержкой народа. На рассвете 28 февраля 1977 года части армии ворвались в центр города, устроили настоящее побоище и очистили площадь Свободы, но боевой дух масс уже был довольно высок и в течение того дня и части следующего, руководимые членами нашей партии и нашего союза молодежи, они провели много акций. Имели место повстанческие действия и ожесточенные столкновения с войсками диктатуры, но они не вылились во всеобщее восстание потому, что среди прочих причин мы не смогли его организовать. Когда партия исчерпала свои возможности конкретного руководства, повстанческое движение начало затухать, но перед народом уже открылась широкая дорога к развертыванию вооруженной борьбы.

В этой обстановке в апреле 1977 года Политическая комиссия Коммунистической партии Сальвадора решила осуществить поворот в деятельности партии в сторону вооруженной борьбы.

Данное решение явилось претворением в жизнь генеральной линии партии, утвержденной на предыдущих съездах, согласно которой вооруженный путь признавался наиболее вероятным для взятия власти в нашей стране. Однако оно сопровождалось рядом оговорок и страдало неопределенностью, что не позволило нам быстро совершить этот поворот. На это ушло два года. На два очень ценных года было отодвинуто непосредственное вступление партии на путь вооруженной борьбы, что отрицательно сказалось на ее ходе. Это имело свои скрытые причины, и Политическая комиссия, начиная со второй половины 1978 года, в процессе подготовки VII съезда провела большую работу по их выявлению. Казалось, что речь шла лишь о недостаточной эффективности наших действий, о некоторых «оплошностях» и т. д. Организационные установки, как, например, о создании групп революционного действия (ГРД) вокруг ячеек партии и Союза молодежи, в течение этих двух лет выполнялись недостаточно энергично. Мы думали, что все сводилось к отсутствию понимания новых организационных форм, однако была вскрыта целая группа причин, действительно затруднявших перевод партии на рельсы вооруженной борьбы.

Если подход партии к вооруженному пути революции и был верен и она четко осознавала, что выборы не могли привести к власти, и убеждала в этом массы, также верным оказалось то, что за 11 лет участия в выборах она приобрела определенный опыт, даже стиль, отдалявшие возможность крутого поворота, который нам было необходимо совершить. За это время как руководство партии, так и ее рядовые члены неоднократно поддавались иллюзиям относительно возможности достижения более значительных результатов посредством выборов. Таковы были серьезные идеологические преграды, которые нам надлежало устранить.

В рамках Национального союза оппозиции партии принадлежала очень важная роль в разработке его программы, его тактики и в осуществлении намеченной линии. В ходе выборных кампаний партия разворачивала очень активную работу, и как результат этого мы оказали немалое влияние на своих союзников, но, как показывают факты, наши союзники также оказали влияние на нас.

Наша партия никогда не высказывала отрицательного отношения к вооруженной борьбе, напротив, она всегда формально придерживалась этого пути революции, но другие идеи и стиль накладывали отпечаток, воздействовали на нас и отрицательно сказались на нашей работе в военной области. В годы, предшествовавшие нашему участию в выборах, как я уже говорил раньше, партия проводила работу в военной области; с начала 1961 года до середины 1963 года нами было положено немало сил на активизацию вооруженной борьбы. Наша позиция пользовалась большой поддержкой масс, но на V съезде партии, состоявшемся в марте 1964 года, в нее были внесены коррективы, и предпочтение было отдано массовому движению. В то время мы усматривали противоречие между массовым движением и вооруженной борьбой.

Необходимо напомнить, что тогда в Латинской Америке имела хождение концепция «партизанского очага», согласно которой по крайней мере в начале партизанских действий не принимались в расчет массы и объективные условия революции, каковые признавались назревшими почти во всей Латинской Америке или, во всяком случае, могли быть «созданы» боевыми действиями в горах вооруженной группой.

Несмотря на то, что наше движение в тот период действительно опиралось на наиболее передовые слои трудящихся, часть товарищей, отвечавших за работу в профсоюзах и поддержанных некоторыми членами руководства, начали рассматривать слабость профсоюзов, причины которой были самыми различными и состояли совсем в другом, как следствие «замешательства», вызываемого в массах нашей агитацией за вооруженную борьбу, и того, что члены партии «поглощены» задачами военной подготовки. Те из нас, кто выступал за вооруженную борьбу, не понимали тогда сложной и тесной связи ее с борьбой политической, — связи, существующей между различными формами невооруженной и вооруженной борьбы масс. Кончилось это тем, что под влиянием подобных доводов мы допустили односторонний подход, и V съезд партии совершил поворот, хотя и записал в своих документах, что «в обозримом будущем наиболее вероятным путем революции представляется вооруженная борьба». Данное положение дополнялось замечаниями о необходимости быть готовым к переходу от одной формы борьбы к другим и уметь «сочетать различные формы борьбы» и т. д. На деле же после V съезда наступил период поворота в сторону экономизма и отказа от политической борьбы во всех ее формах, продолжавшийся три года вплоть до начала нашего участия в выборах. Почти полностью предпочтение отдавалось классовой борьбе в области экономических отношений, — отношений между рабочими и хозяевами. Профсоюзное движение стало главным направлением нашей деятельности, за исключением тех кратковременных моментов, когда на переднем плане было движение за реформу и демократизацию университета. Как уже было сказано, в 1966–1967 годах мы включились в избирательную кампанию и таким образом вновь вернулись в лоно политической борьбы против военной диктатуры олигархии и империализма янки, — борьбы, которая имела уже упоминавшиеся черты, недостатки и последствия.

Эти идеологические проблемы служили препятствием для решительного перехода к вооруженной борьбе в 1977–1978 годах. Прежде всего необходимо было осознать это и, более того, осознать ответственность за ошибки, которая лежала на руководстве партии. И именно то, что руководство партии начало корректировать линию с самокритики, определяющим образом способствовало скорейшему осуществлению процесса исправления ошибок, не вызвав какого-либо раскола в партии и Союзе коммунистической молодежи.

Восстание 1932 года в Сальвадоре, возглавленное нашей совсем юной коммунистической партией, потерпело сокрушительное поражение. Самые выдающиеся руководители коммунистического движения того времени с Фарабундо Марти во главе погибли во время восстания. Только мощное потрясение, вызванное кубинской революцией, приглушило порожденные этим поражением настроения, правда, лишь частично и временно. Победа Сандинистской народной революции, подъем революционного движения в нашей собственной стране наряду с нашей мужественной самокритикой позволили нам через двадцать лет осуществить крутой поворот, сохранив единство партии.

Опыт Коммунистической партии Сальвадора, ее ошибки, а по некоторым основным направлениям не столько ошибки, сколько теоретические и идеологические слабости, связанные с вопросами о власти, характере и путях революции, а также влияние взглядов наших демократических союзников за одиннадцать лет совместной выборной борьбы привели к появлению в наших рядах ложных представлений и иллюзий. Для того чтобы избавиться от них, было необходимо осуществить искреннюю и глубокую самокритику, провести смелые и трудные мероприятия. Успех был достигнут главным образом потому, что нам удалось избежать метода, нередко практикуемого в подобных ситуациях и заключающегося в сваливании вины с одного на другого внутри партии или в обвинении других организаций. Этот способ не только не помогает выявить истинные причины, но, наоборот, приводит к расколу. Раскол мог бы уничтожить нас как партию.

Нами были вскрыты и другие трудности. Главная заключалась в том, что у национального руководства, промежуточного звена, у членов партии, работающих в массовых организациях, — словом, у всех коммунистов, за исключением очень немногих, не было ни малейшего представления о том, как организовать переход к вооруженной борьбе. Мы имеем в виду не столько технические аспекты военной области, сколько представление о правильной военно-политической концепции и конкретных шагах, от простого к сложному, но организации вооруженных действий масс и перестройки партии. Так или иначе, по этой причине в умах членов партии продолжало присутствовать, хоть и не в открытой форме, мнение о несовместимости вооруженной борьбы с массовым движением. Это выражалось, например, в том, что часть руководителей противилась решению перевести активистов партии из различных массовых организаций на подготовку вооруженной борьбы, ссылаясь на то, что это «являлось, по сути дела, отказом от выполнения жизненно важной задачи», и т. д. Эти мнения продолжали иметь место, несмотря на то, что мы уже приступили к разработке некоторых идей, правда, еще элементарных, но правильных, о том, как сочетать одну форму борьбы с другой, как сама партия, от ячейки до руководства, должна вести за собой массы, организовывать и сочетать различные формы вооруженной и политической борьбы. Таким образом, вставала проблема подготовленности наших кадров, уровень их подготовки не позволял выполнить ленинское положение, согласно которому партия должна уметь быстро переходить от одной формы борьбы к другой и сочетать их. Мы столько раз повторяли этот урок, что считали его усвоенным, но жизнь показала, что мы его не поняли и не могли справиться с возникшей задачей. Односторонняя подготовка членов нашей партии затрудняла ее скорейшую перестройку.

Мы осуществили данный переход, потому что смогли решить эти проблемы, внесли изменения в нашу линию, подвергли критике и самокритике реформизм, провели перестройку партии, вооружили ее кадры вплоть до руководящих военными знаниями, довели до их сознания военно-политические концепции, подтвержденные международным историческим опытом. Несколько членов Центрального Комитета, Политической комиссии партии и Союза коммунистической молодежи даже прошли офицерскую подготовку. Все это повысило уровень подготовленности руководства партии, его умения довести до конца сложный поворот и возглавить вооруженную борьбу, создать свои вооруженные силы, участвовать в политической и дипломатической борьбе, короче говоря, принять активное участие в уже начавшейся, но еще не получившей широкого размаха народно-революционной войне в Сальвадоре.

Со всем этим тесно связан вопрос единства левых революционных сил, взаимоотношения коммунистов и революционных организаций, возникших вне партии.

Среди причин, которые привели к появлению революционных организаций вне партии, важное место занимали реформистские наслоения в ее политике, непонимание проблем и практических возможностей организации и осуществления вооруженной борьбы в условиях нашей маленькой, но густонаселенной страны. Но ошибки и слабости коммунистической партии не являются единственной причиной, как утверждают некоторые, возникновения данных организаций. Даже если бы партия и не допустила таких ошибок, все равно появились бы одна или несколько левых и левацких организаций. Об этом свидетельствует и опыт других партий. Дело в том, что, кроме субъективных причин, имеются определяющие объективные причины, проистекающие из классовой структуры и социальных явлений, присущих капитализму среднего уровня развития, и, в частности, зависимому капитализму, когда способ производства и государственная надстройка сохраняют черты докапиталистических общественных формаций, либо капитализму в начальной стадии развития. В Сальвадоре в 50-х и особенно в 60-х годах происходили процессы, способствовавшие быстрому развитию зависимого капитализма. Эти процессы повлекли за собой появление новых социальных слоев, без анализа которых невозможно понять структуру политических сил, действующих сегодня в Сальвадоре.

Рассмотрим же эти социальные слои, хотя бы те из них, которые пополнили ряды трудовых классов. В ходе индустриализации тех лет возник новый рабочий класс, более квалифицированный в техническом отношении, но в силу своего крестьянского и мелкобуржуазного происхождения со значительно более низким уровнем сознания по сравнению со старым ремесленным рабочим классом; сельский пролетариат и полупролетариат, огромная масса городской бедноты, появившаяся как следствие миграции сельского населения, вызванной развитием капитализма в сельском хозяйстве; значительная прослойка мелкой буржуазии, занятая умственным трудом, возникшая в результате роста системы высшего и среднего образования без учета возможностей обеспечения работой, предоставляемых национальной экономикой.

В ходе подготовки и обсуждения «Основ генеральной линии КПС» и Отчетного доклада Центрального Комитета, вынесенных на рассмотрение VII съезда, и в рамках самокритики при осуществлении поворота в сторону вооруженной борьбы мы разработали более глубокую и полную концепцию единства левых сил.

В январе 1979 года, когда нами еще не было проведено встреч с некоторыми из левых вооруженных организаций и когда практически еще не было видно прямого пути к единству, ЦК передал для обсуждения в первичных организациях, включая первичные организации Союза коммунистической молодежи, «Тезисы о партийном строительстве». Приведу абзацы, в которых определяется наша линия на единство левых революционных сил.

«…Перспектива развития революционного процесса в нашей стране настоятельно требует пусть нелегкого, но последовательного, поступательного сближения этих организаций и нашей партии. Это открывает возможность образования в более или менее отдаленном будущем единого революционного руководства и даже слияния части левых революционных организаций в единую марксистско-ленинскую партию.

Наша партия, борясь за единство левых сил, считает эту перспективу единого руководства революцией и единой марксистско-ленинской партией самым логичным, желательным и полезным завершением объединительного процесса. Она рассматривает этот процесс как часть создания и совершенствования марксистско-ленинского пролетарского авангарда революции.

Процесс объединения является и будет сложным. Он предполагает одновременно: сближение, товарищеский диалог и идеологическую полемику, усилия, направленные на достижение единства действий, обсуждение разногласий, устранение неприязни в спорах, заключение каждый раз все более важных соглашений, практическое сотрудничество и соревнование в работе по развитию каждой организации, желание преодолеть сектантский, вредный для дела гегемонизм…

Речь идет, таким образом, о процессе, в котором переплетаются стремление к единству и борьба, то есть необходимо постоянно делать шаги по направлению к единству и вести борьбу, рассматривая ее как борьбу за единство. Такова установка КПС по этому вопросу.

КПС считает, что строительство и развитие марксистско-ленинской партии может успешно происходить только при условии, если:

а) достигнуто прочное политико-идеологическое и организационное единство, а также единство действий;

б) имеется тесная связь с широкими народными массами, и прежде всего с рабочими и трудящимися вообще;

в) сохраняется ее классовая пролетарская сущность, революционный характер и авангардная роль;

г) она превращается в высокоорганизованную силу;

д) удается установить и поддерживать железную дисциплину в ее рядах».

Процесс объединения происходил затем быстро: в середине декабря 1979 года три организации (НСО, КПС и НС) впервые достигли соглашения, дабы координировать свою политику и действия, способствовать процессу установления единства революционных сил вплоть до их полного охвата и развивать союз с демократическими силами.

На основе декабрьского соглашения возник трехпартийный руководящий орган, в одном из первых решений которого говорилось о необходимости основать Революционный координационный комитет массовых организаций (РККМО). Этот орган и был создан 11 января 1980 года. Он охватил массовые организации, находившиеся под влиянием пяти военно-политических организаций страны (сначала четырех, а затем пяти). РККМО дал мощный толчок народной борьбе в Сальвадоре, особенно в столице. Его создание означало шаг вперед на пути к единству всех революционных сил.

В феврале 1980 года был основан Демократический фронт (ДФ), объединивший партии и другие демократические организации: Национальное революционное движение (НРД), входящее в Социалистический интернационал, Социально-христианское народное движение (СХНД), образовавшееся после раскола Христианско-демократической партии, Федерацию мелких сальвадорских предпринимателей, Университет Сальвадора, Центральноамериканский католический университет и несколько профсоюзных федераций. Затем, в начале марта того же года, в результате объединения РККМО с ДФ был образован Революционный демократический фронт (РДФ), принявший программу, под флагом которой и происходит сейчас революционная борьба сальвадорского народа.

15 мая 1980 года в революционное объединение — до тех пор трехпартийное — вошла РАН и было образовано Объединенное революционное руководство (ОРР), которое 10 октября основало и возглавило Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ). В качестве его исполнительного органа было учреждено Общее командование, куда вошли первые лица от четырех организаций, образовывавших тогда ФНОФМ. В ноябре во Фронт вступила РПЦАТ, увеличив тем самым число составляющих его военно-политических организаций (а также количество членов Общего командования) до пяти.

Таким образом, процесс объединения охватил все левые революционные организации, существующие в Сальвадоре. Упрочился их союз с демократическими силами в рамках РДФ.

10 января 1981 года одновременно на территории всей страны ФНОФМ начал первое наступление, развертывая революционную войну народа.

С момента своего образования ФНОФМ прошел трудный, но отмеченный многочисленными победами путь. Взгляды его пяти организаций на войну и их политические линии имели немало различий, частью даже стратегического характера. С другой стороны, сектантство и гегемонизм порождали иногда напряженные, прямо-таки критические ситуации, но руководство всех организаций, за исключением отдельных случаев, проявляло зрелость и понимание того решающего значения, которое имеет революционное единство. И мы умели выходить из трудных положений сплоченными, сближая наши взгляды и точки зрения, по мере того как живая практика революционного процесса указывала нам на наши ошибки и иллюзии и давала хороший урок как в военной, так и в политической и дипломатической областях.

Перед лицом эскалации интервенционистских и агрессивных действий американского империализма ФНОФМ предстает сегодня еще более сплоченным и окрепшим. Без этой высокой степени единства было бы невозможно выполнять современные задачи по нейтрализации новой стратегии, которую пытается проводить противник, и бороться против его армии, получающей растущую помощь Соединенных Штатов. Единство ФНОФМ имеет жизненное, решающее значение не только для того, чтобы сражаться против более сильного и лучше оснащенного врага, но главным образом для того, чтобы в возможно более короткий срок довести нашу революционную борьбу до победы.

Хотя в 1977–1978 годах мы и достигли кое-каких успехов в вопросах организации самозащиты и подготовки военных кадров, наше участие в вооруженной борьбе стало приобретать быстро растущие масштабы главным образом после VII съезда партии, состоявшегося нелегально в апреле 1979 года. В июне того же года мы направили группу членов партии и Союза коммунистической молодежи в Никарагуа для оказания интернационалистской помощи Сандинистскому фронту; ускорили подготовку бойцов и командиров; казнили нескольких вызывавших всеобщую ненависть полицейских — среди них одного из главарей тайных банд убийц, состоящих на службе в полиции; реквизировали некоторое количество оружия и средств, необходимых для борьбы. Члены руководства партии и Союза коммунистической молодежи прошли военную подготовку. Партия организационно перестроилась в соответствии с новыми задачами, а на основе выработанного плана началось строительство ее вооруженного крыла, названного впоследствии Вооруженными силами освобождения (ВСО). Постепенно, но в относительно короткий срок, нам удалось наладить участие в войне всей партии. Во время генерального наступления 10 января 1981 года ВСО выполняли свои боевые задачи наряду с другими четырьмя братскими организациями, объединенными в ФНОФМ.

По достижении определенного уровня в строительстве Вооруженных сил освобождения стало необходимым образование партийных органов в их частях и подразделениях.

Каковы были этапы этого процесса?

Рост и обострение классовой борьбы достигли момента, когда возникли или должны были возникнуть начальные формы вооруженной борьбы. В условиях фашизации военной диктатуры в нашей стране наступил момент, когда трудящиеся уже не могли продолжать борьбу за экономические и демократические требования без защиты от репрессивных органов, действия которых приобретали все более кровавый характер. Так возникла осознанная массами необходимость иметь новую форму борьбы — вооруженную. Партия должна была откликнуться на эту необходимость и организовать вооруженную борьбу таким образом, чтобы массы могли обеспечить самозащиту. И мы это сделали, хотя несколько позже, чем другие организации, которые уже с начала 70-х годов проводили казни наиболее одиозных лиц, реквизицию оружия и средств, нападения на полицию. Организации, которые связали свою деятельность с борьбой масс, также наладили — и весьма успешно — их самозащиту.

Для выполнения этой задачи партия могла рассчитывать прежде всего на свои первичные организации — да и кто, если не они — живые частицы партии в сердце масс, на заводах и фабриках, в городах и селах, на фермах, ранчо и плантациях, кто, если не они, партийные ячейки, в состоянии выполнить эту задачу по организации и руководству самозащитой масс? Ячейка должна была проявить себя умелым организатором и руководителем военно-политической борьбы. Учитывая международный опыт, мы ориентировали наши первичные организации на создание при них закрытых групп, которые в то время были названы группами революционного действия (ГРД). Данные группы состояли из лучших представителей народных масс: наиболее решительных, боевитых и честных товарищей, пусть даже еще и не достаточно зрелых для вступления в ряды нашей партии. Собственно группы революционного действия не представляют собой воинские подразделения как таковые; они являлись и являются лишь первым звеном в строительстве вооруженных сил партии и выполняют задачи политического и военного характера, не прерывая связи с массовыми организациями, к которым они принадлежат.

Рассмотрим вопрос, связанный с возникновением и задачами групп революционного действия, например, в профсоюзах. Партийная ячейка работает над укреплением профсоюза, подготавливает его выступления, скажем, забастовки, доводит до масс цели, которые ставит партия, а также работает над организацией самозащиты, начиная с ее самых простых, соответствующих случаю форм: всякий раз, когда принимается решение о забастовке, назначаются пикеты. В случае демонстрации — охрана для обеспечения безопасности манифестантов на пути следования, группы наблюдения для охраны собраний и митингов, организуемых профсоюзом, и т. д. Все это примеры так называемой временной самозащиты, которая, кстати говоря, практикуется во всех странах, где профсоюзы — орудия классовой борьбы. Но с ее развитием скоро становится очевидным, что временной самозащиты недостаточно, ибо противник реагирует с каждым разом все более для нас чувствительно: преследует, избивает, убивает, прибегает к пыткам, политическим преступлениям, похищениям и т. д. Поэтому возникает необходимость в более специализированных и постоянных органах, которые, оставаясь связанными с массами, лучше бы владели методами самозащиты. Итак, переходим к новому звену: постоянной самозащите, примером которой и являются группы революционного действия. С точки зрения задач вооруженной борьбы, они представляют организованную форму постоянной самозащиты и должны готовиться для выполнения этой миссии. Но эти группы не перестают быть политическим органом самих масс, организатором, на которого опирается партийная ячейка в своем стремлении усилить профсоюз, сплотить его ряды организационно и политически, совершенствовать его борьбу. В то же время группы революционного действия выступают школой, где их члены проходят революционную политическую подготовку. Они являются каналом для распространения линии партии и источником для подбора новых членов.

Организуя вокруг себя эти группы, первичные организации должны научиться осуществлять над ними политическое и военное руководство, для чего требуется подготовка на необходимом уровне. Постепенно, не утрачивая своей природы, партячейки приобретают знания в военных вопросах и овладевают наукой политического и военного руководства.

Развитие событий приводит к необходимости перейти к высшим звеньям — так возникают воинские подразделения и части, предназначенные исключительно для боевых действий. Создание боеспособных воинских частей и подразделений не должно приостанавливать работу на уровне предыдущего звена — широкой организации самозащиты, как временной, так и постоянной. Напротив, данная работа должна усиливаться, ибо именно от нее зависит возможность создать армию, которая рождается из масс, прочно с ними связана и поднимает их на вооруженную борьбу, — армию, состоящую из испытанных бойцов.

Наконец, стоит отметить, что война способствовала развитию наступательного характера и повышению военно-технического уровня групп революционного действия. Сегодня они на деле выполняют боевые задачи, сходные с задачами партизанского движения. Это фактически тайные партизанские отряды, бойцы которых сражаются и работают, сражаются и учатся, то есть не заняты в боевых действиях все время и не нуждаются в тыле с его территорией или сложной городской инфраструктуре.

Как известно, наша партия включилась в вооруженную борьбу на этапе превращения ее в настоящую войну. По этой причине мы вынуждены были действовать ускоренными темпами, что не всегда позволяло готовить наших бойцов, соблюдая очередность и обязательность описанных выше звеньев. Значительная часть бойцов, командиров и специалистов Вооруженных сил освобождения вышла непосредственно из рядов партии и Союза коммунистической молодежи, другая — из групп революционного действия и прочих отрядов ополчения (на настоящем этапе войны это более подходящее, чем самозащита, название), которое мы пытаемся создать на селе и в городе.

Партячейка является звеном, непосредственно связывающим партию с массами, и можно ясно видеть, что включение партии в вооруженную борьбу не подразумевает превращения этой первичной организации в воинское подразделение, а сама она не прекращает выполнять жизненно важную партийную работу. Вопрос заключается в том, чтобы ячейки и другие организации партии — от низовых до руководства — выполняли свою авангардную роль в новой ситуации, на новом уровне развития классовой борьбы.

Как сочетается вооруженная борьба масс с действиями революционной армии, если та уже существует? Есть несколько форм: при создании революционной армии ополчение, являясь широкой массовой организацией, не распускается. Напротив, оно должно увеличиваться, расширяться, ибо от этого зависит рост, качество и эффективность армии — чем больше ополчение, тем лучше сражается, быстрее пополняется и развивается армия.

Вторую форму представляет сама армия. Мы считаем, что революционная армия есть форма включения масс в вооруженную борьбу, и поэтому необходимо рассматривать ее как массовую организацию. Революционная армия — передовой, сознательный отряд народных масс, и, чем она больше, тем заметнее эта роль. Армия возникает из масс, является массовой организацией и прочно с массами связана. Процент военных задач в этой массовой организации, называемой революционной армией, высок — они составляют ее основную функцию. Военные вопросы достигают такого объема, что членам революционной армии уже невозможно продолжать работать в учреждениях, институтах, школах. Теперь они являются бойцами постоянно существующих воинских частей и подразделений и живут в условиях воинской дисциплины, располагают своей тыловой территорией, военными лагерями на ней или же тыловой инфраструктурой в городах. Однако все это не означает, что политические задачи армии и ее подразделений исчезают. Армия — массовая организация, осуществляющая и политические задачи: занимается политической подготовкой своих бойцов, поддерживает политически ориентированные отношения с населением и преследует при этом определенные политические цели. Среди населения армия занимается агитацией и пропагандой, организационными вопросами и даже выполняет, правда, в меньшей степени, производственную работу. Все это связывает армию с массами прочными узами.

Развитие революционной армии выражается, помимо всего прочего, в том, что она ведет боевые действия вдалеке от границы своего тыла. Начиная с марта 1982 года силы ФНОФМ, например, часто перемещались от соответствующих опорных баз к районам многодневных боев на расстояние, превышающее 50 километров. Создание и использование сети опорных баз на территории страны подготовили условия для формирования более крупных воинских подразделений и частей, которые могли бы вести подвижную войну. Наиболее подготовленные подразделения революционной армии могут перемещаться из одного пункта в другой вне своих баз и вести боевые действия вдалеке от них, ибо, как правило, везде, куда они приходят, есть продовольствие, источники информации и снабжения. Таким образом, происходит переход к следующему этапу ведения войны, основанному на более высокой ступени развития революционных вооруженных сил и их тыла.

Противник, получающий растущую помощь Соединенных Штатов и использующий военных советников, пытается препятствовать передвижениям сил ФНОФМ, старается ограничить их рамками тыла.

Большинство бойцов Вооруженных сил освобождения не является членами компартии. Но в каждом взводе имеется партячейка, которая осуществляет политическую ориентацию, подбирает новых членов и всемерно способствует упрочению руководства вооруженными силами со стороны партии. На уровне лагерей партийное руководство осуществляется через так называемые промежуточные комитеты, подчиненными райкомам, Политкомиссии и ЦК. Так возникла новая ветвь КПС — партийная организация в вооруженных силах.

Как известно, воинская дисциплина отличается от партийной: она основывается на единоначалии и вертикальном подчинении. Этот принцип не может быть изменен без нарушения самой природы армии и снижения ее эффективности. В партии же действует принцип демократического централизма и коллективного руководства. Но это не противоречит воинской дисциплине, ибо созданная структура партийного руководства соответствует уровням военного командования. Политическая комиссия вырабатывает военно-политическую концепцию войны, в которой мы участвуем, военно-стратегические замыслы, главную тактическую ориентацию для Вооруженных сил освобождения и даже рассматривает в общих чертах планы их кампаний и участия в наиболее важных боевых операциях Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти. Райкомы партии делают то же самое на своем уровне. Как только эти решения выходят из сферы партии и становятся компетенцией Вооруженных сил освобождения, их выполнение основывается на принципах единоначалия и не может быть приостановлено никем. Когда собирается партячейка взвода, коммунисты подчиняются не воинской дисциплине, а партийной; на таких собраниях можно критиковать и начальников, которые также являются членами этой первичной организации, хотя, конечно, ячейка не должна быть препятствием для военного командования и превращаться в дискуссионный клуб, что лишает армию ее боевитости. Вполне понятно, что ячейки не могут собираться во время боев и тем более никоим образом не могут обсуждать и ставить на голосование военные приказы. Наши первичные организации в Вооруженных силах освобождения делают все возможное, чтобы поддерживать и повышать моральный дух бойцов, их боевую и политическую подготовку.

В последнее время по решению Политкомиссии начали проводиться собрания бойцов, в которых участвуют все, коммунисты и беспартийные, а также командиры и соответствующие партийные руководители. Эти собрания не имеют твердо установленной периодичности и устраиваются по мере необходимости. На них также разрешается выступать с критикой.

Во всех частях и подразделениях, от самых малых до самого крупного, имеются также политкомиссары. Комиссары принадлежат к военной структуре, а не партийной, но они — коммунисты и в этом качестве проводят линию партии, способствуют выполнению ее решений на порученном им участке. В своей деятельности политкомиссары опираются на ячейки, а те — на комиссаров. Они совместно проводят линию партии и идут по указанному ею пути. Все военачальники — члены партии и, как правило, входят в ее руководящие органы на соответствующем уровне.

Мы говорили о включении масс в вооруженную борьбу, но массы поддерживают ее не только своим непосредственным участием, но и используя все доступные им невооруженные формы. Стратегия революционной народной войны, если свести ее к основному аспекту, есть сочетание вооруженной борьбы и борьбы политической, причем под последней надо понимать все невооруженные формы, которые вписываются в общий революционный процесс, хотя их политическую направленность и не всегда целесообразно раскрывать. Степень такого сочетания изменяется в зависимости от конкретных условий развития военных действий в каждом из районов страны. Дело в том, что есть зоны, такие, как, например, столица и основные города, где противник осуществляет жесткий контроль, и там в первую очередь необходимо использовать невооруженные формы, начиная от политически не окрашенных и кончая политической борьбой как таковой, тогда как к вооруженной борьбе там прибегают в меньшей степени и осуществляется это посредством небольших тайных групп, приспособленных для ведения боевых действий в условиях города. Партийная организация в этом случае должна быть глубоко законспирирована и не выставлять напоказ свои связи с массовыми организациями. Ошибки, допущенные в каждом из этих моментов, стоили нам жизни ценных кадровых работников. В районах, находящихся под нашим контролем, народные массы активно включаются в создание и развитие зарождающихся органов народной власти. После уничтожения старой власти в этих зонах, даже в маленьких, встают связанные с жизнью населения задачи, которые мы должны решать: отправлять правосудие, поддерживать общественный порядок (правонарушители рассчитывают на отсутствие власти), обеспечивать подъем общеобразовательного и культурного уровня масс, налаживать здравоохранение, организовывать и развертывать производство и т. д. Но главное состоит в обеспечении обороны района — задача, в решении которой принимают участие сами массы. Существуют и другие зоны, которые можно назвать переходными: районы, за которые идет борьба между противником и нами. Как можно заметить, борьба масс становится намного сложнее. Может даже показаться, что война заглушает ее, и некоторые думают, что работа нашей партии среди масс сведена на нет, коль скоро она поглощена действиями военными. Это не так. Дело в том, что старые формы и методы борьбы народных масс утратили свою эффективность и в очень трудном и полном риска процессе должны быть заменены новыми. И эта смена форм не может считаться законченной.

Снижение накала борьбы народных масс в 1981 и частично 1982 году касалось столицы и основных городов, но отнюдь не всей страны. Уже со второй половины 1980 года наблюдалась тенденция к снижению уровня боевой активности городских масс, но особенно это усилилось после неудачной попытки всеобщей политической забастовки и восстания, к которым 10 января 1981 года призвал Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти. Правительство прибегло к широкомасштабным кровавым расправам и арестам. Сказалась и отправка сотен кадровых работников и активистов на военный фронт в сельскую местность.

Сейчас в столице движение масс, которое приспосабливается к условиям, продиктованным войной, успешно возрождается. Несмотря на жестокие репрессии, уже достигнута и продолжает развиваться высокая степень единства действий вокруг общих демократических и экономических требований.

Если бы было правдой то, что борьба масс в Сальвадоре исчезла, как утверждают некоторые, то как можно объяснить тот факт, что в стране, имеющей более 20 тыс. квадратных километров и 5 миллионов жителей, где плотность населения равна 250 человек на один квадратный километр, где насчитывается несколько тысяч деревень и хуторов, где нет ни необитаемых гор, ни непроходимых лесов, происходит самая настоящая революционная народная война? Чем объяснить, что там имеются обширные зоны, находящиеся под нашим контролем, что у нас есть там прочный тыл, уже достаточно надежный на севере и востоке, а также важные, хотя и менее развитые, базы в центре и на юге? Их существование и развитие были бы невозможны без поддержки масс. Революционная народная война является не борьбой от имени масс, от имени народа, а борьбой самого народа против диктатуры, за свободу, демократию и социальный прогресс.

В рамках нашего конкретного опыта по сочетанию политической и вооруженной борьбы у нас возникали сомнения и вопросы по поводу взаимосвязи между революционной войны с всеобщим восстанием. Между ними существует большая разница, но никоим образом войну и восстание нельзя противопоставлять друг другу. Нужно заметить, что нам не удалось избежать однобокого взгляда на восстание. В одном из положений VII съезда при изложении точки зрения партии на пути революции говорится в основном о восстании, а возможности народной войны принижаются. Опыт лет, прошедших после съезда, показывает, что мы должны изменить данное положение — речь идет уже не о теоретической гипотезе, а о том, что партия все эти годы участвует в войне, Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти за этот период безуспешно пытался поднять массы на восстание по крайней мере два раза: 10 января 1981 года наряду с наступлением на фронтах он призвал к всеобщей политической забастовке и всеобщему вооруженному восстанию, но последнее так и не произошло. В марте 1982 года в противовес выборам, организованным демохристианской военной хунтой, мы также попытались поднять восстание на окраинах Сан-Сальвадора. Чтобы дать толчок восстанию, мы перебросили с горы Гуасапа объединенные партизанские отряды, представлявшие несколько организаций. Был среди них и отряд Вооруженных сил освобождения. Но восстание и на этот раз не удалось.

Дело в том, что восстание имеет свои законы. В соответствии с главным из них восстание может начаться только при зрелой революционной ситуации, когда активность народных масс высока, и будет успешным лишь в том случае, если оно опирается на широкое движение народных масс, особенно трудящихся, и активную, возросшую во много раз деятельность их авангарда. Это — ленинское положение.

В Сальвадоре существует революционная ситуация, но движение народных масс — один из аспектов закона — переживает период спада, хотя в последнее время, как было сказано, вновь начинает обретать силу. Был момент, когда с точки зрения зрелости объективных условий восстание могло бы осуществиться. Это произошло в первые месяцы 1980 года, на которые пришлись крупные демонстрации народных масс и пик забастовочного движения рабочего класса и государственных служащих в столице и основных городах, что сочеталось с разгаром борьбы сельскохозяйственных рабочих за удовлетворение их социально-экономических и политических требований, захватом земель крестьянами, а также с другими массовыми выступлениями, такими, как движение жителей трущоб, которые занимали земельные участки для строительства жилищ и оказывали сопротивление при выселении. Еще в июне 1980 года мы смогли успешно провести всеобщую забастовку, однако под жестокими ударами репрессивных органов волна выступлений народных масс уже схлынула — кровавые расправы происходили одна за другой. Но тогда отсутствовал субъективный фактор — начало единству революционных сил было положено лишь в декабре 1979 года, когда объединились только три из пяти организаций, образующих ныне Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти. Линии этих трех организаций в главных вопросах, таких, как восстание, еще не совпадали. Следовательно, организовать и руководить восстанием мы не имели возможности, и благоприятный момент был нами упущен.

Вместе с тем мы ясно видим, что в революционной народной войне, сочетающей вооруженную борьбу с борьбой политической и дипломатической, можно победить, даже если не появится возможность поднять всеобщее восстание.

Сочетание вооруженной борьбы с борьбой политической подразумевает развертывание интенсивной работы на международной арене, особенно на дипломатическом фронте, дабы завоевать солидарность моральную, политическую и материальную поддержку и способствовать изоляции интервенционистской политики Соединенных Штатов.

Успехи международной политики Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти и Революционно-демократического фронта отражаются в широко развернувшемся по всему миру движении солидарности с сальвадорским народом, в их признании рядом стран в качестве представительной политической силы, в нескольких резолюциях Генеральной Ассамблеи, других органов ООН, а также Движения неприсоединившихся стран и прочих международных организаций. За последние три года на огромном большинстве региональных и всемирных форумов так или иначе были выражены чувства солидарности, которые испытывает все человечество к героической революционной борьбе нашего народа.

В самих Соединенных Штатах значительно выросла оппозиция интервенционистской политике Рейгана по отношению к Сальвадору и его контрреволюционной агрессии против Никарагуа.

Наша деятельность в международном плане достигла принципиальных и решительных успехов благодаря тому, что мы ведем справедливую войну. К этому необходимо добавить нашу готовность к диалогу и переговорам на пути к политическому решению, в целях обеспечения справедливого мира, сохранения многих жизней, избежания лишних разрушений, предотвращения опасности регионализации войны и прямой военной интервенции США в эту зону мира.

Итак, наша политика решения проблемы путем переговоров свидетельствует не о нашей слабости, а, напротив, о достигнутых успехах и укреплении позиций в ходе революционной войны, причем жизненная заинтересованность нашего народа в справедливом мире согласуется со стремлением человечества обеспечить мир во всем мире.

Мы боремся против врага, действующего по указке безжалостного и могущественного империализма США, хотя, конечно, даже Вашингтон не всегда может действовать так, как ему того хотелось бы. В 1981 году, например, мы сорвали его план нашего уничтожения за несколько месяцев (в Белом доме называли срок от 4 до 6 месяцев), в 1982 году — покончить с нами во второй половине года силами так называемых противоповстанческих батальонов (в действительности — бригад), подготовленных в Соединенных Штатах, на американских базах в Панаме и в самом Сальвадоре американскими специалистами. Вопреки этим расчетам, Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти достиг в тот период наибольших военных успехов, чем вызвал глубокую деморализацию армии противника и поставил ее на грань поражения. В марте — апреле 1983 года Рейган взял под личный контроль проведение военно-политической акции против сальвадорского народа, направив антинародной диктатуре дополнительную финансовую и военную помощь и приступив к реализации широкой программы подготовки новых противоповстанческих батальонов в США, Панаме и Гондурасе. Начиная с июня 1983 года, США применяют новую стратегическую и тактическую схему, установили агрессивную морскую блокаду вокруг Никарагуа, а с конца июля — жесткий контроль над побережьем Сальвадора.

Сейчас американские империалисты пытаются выиграть время и затянуть войну. Назначение специального представителя по вопросам Центральной Америки Ричарда Стоуна и учреждение Двухпартийной комиссии под руководством Генри Киссинджера являются частью маневра, дабы ввести в заблуждение конгресс и избирателей своей страны, и не свидетельствуют о серьезном намерении достичь мирного реалистического решения проблемы, по крайней мере, в ближайшее время.

В то же время наши успехи на фронтах и готовность к переговорам, проявляемые одновременно и скоординированно, вдохновляют миролюбивые силы в Соединенных Штатах и во всем мире на выступления против военной интервенции в Центральной Америке, за политическое урегулирование проблемы. Иначе говоря, наша линия способствует появлению факторов, благоприятствующих окончанию войны.

Заканчивая рассмотрение этого вопроса, необходимо заметить, что было бы ошибкой считать, что мы готовы на любое урегулирование. Для нас переговоры не означают сдачу или капитуляцию. 9 июня 1983 года Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти и Революционно-демократический фронт обнародовали в Мексике пять пунктов, составляющих основу нашей политики по отношению к переговорам. Первый из них гласит: «Главной целью является обеспечение национального суверенитета и достижение справедливого решения, которое позволило бы преодолеть нынешнее навязанное стране состояние войны и гарантировало бы всем сальвадорцам независимое, демократическое и справедливое общество, а также достойное место среди центральноамериканских народов».

Цель политики администрации США в Центральной Америке состоит в том, чтобы задушить революцию, ликвидировать достигнутые ею в этом регионе успехи, повернуть колесо истории вспять.

В настоящее время по отношению к Сальвадору эта политика состоит из двух частей: военной и собственно политической. Что касается первой, то, как известно, Рейган просил конгресс увеличить военную помощь Сальвадору до 110 миллионов долларов. С военной точки зрения, эта просьба свидетельствует о признании того, что Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти не только не ослаб или близок к своему поражению, но и превратился за последние два года в военную силу, которая становится все более мощной, эффективной и в военном отношение боеспособной. Резкое по сравнению с предыдущими годами увеличение военной помощи рассчитано на то, чтобы не допустить поражения сальвадорской армии в войне, по крайней мере, в ближайшее время, пока готовятся до 50 батальонов по борьбе с партизанами, при помощи которых США надеются изменить соотношение сил в пользу реакции и создать условия для военной победы над революцией.

Что касается численности каждого из этих 50 батальонов, то она колеблется от 800 до 900 человек, хотя иногда называют цифру в 350 солдат и офицеров.

В этой связи уместно вспомнить, что планы увеличения вооруженных сил, выработанные верховным командованием Сальвадора, не выполнялись из года в год ввиду трудностей, связанных с мобилизацией. Юноши и их родители противятся набору в армию, и поэтому его проводят насильно на улицах, в кино, на стадионах и прочих общественных местах, задерживая парней 15–16 лет, ибо армия противника состоит в своем большинстве из молодых людей такого возраста. По этой причине эмиграция молодежи, в основном в Соединенные Штаты, приобрела большой размах.

Маловероятно, что противник сможет увеличить ряды своей армии, и причина не только в сопротивлении набору, но и в страхе верховного командования перед проникновением в вооруженные силы революционно настроенных элементов. Ибо внедрение в армию представителей народных масс, поддерживающих революцию, представляло бы для нашего врага серьезную опасность. Кроме того, он оказывается и в другом затруднительном положении: где обучать стольких новобранцев? Хотя, как известно, вынашиваются планы их подготовки в Гондурасе, что является лишним подтверждением регионализации конфликтов в Центральной Америке.

В политическом же плане тактика строится вокруг выборов. Фактически правительство в стране не правит. Единственно, кто принимает решения, — это верховное командование, да и то порой с большим трудом. И если режиму удается поддерживать какую-то видимость единства, то это результат активной деятельности посла Соединенных Штатов Хинтона, который заменяет правительственных чиновников и даже диктует правительству, какие решения оно должно принять, так как в «правительстве национального единства» нет единства и оно не обладает способностью принимать самостоятельные решения. Министры этого разложившегося правительства недобросовестны, а перспектива поражения лишь увеличивает степень их продажности. Коррупция носит столь откровенный характер, что вызвала большой шум, связанный с должностными многомиллионными взятками и многочисленными грязными делами. Радио и телевидение начали целую кампанию в связи с этим.

Поскольку администрация США не отказывается от идеи не допустить победы революции и, более того, подавить ее, спасая сальвадорский режим, она хочет иметь наготове соответствующие средства.

Ясно, что администрация Рейгана рассчитывает прибегнуть в конечном итоге к интервенции. Для этого она нуждается в новом «узаконенном» правительстве Сальвадора, которое возникло бы, мол, как проявление воли нации, и в новой конституции, которая также якобы выражает волю народа.

По замыслам Рейгана, такое правительство было бы правомочно обратиться к американскому и другим правительствам с просьбой о помощи, включая прямое военное вмешательство. Таким образом, он нуждается в подобном правительстве, разуверившись в том, что его военные планы принесут желаемые результаты — все попытки осуществить их в последние годы давали обратный эффект. Именно по этой причине проведение выборов в Сальвадоре подчинено военным планам, чтобы не допустить победы революции как в нашей стране, так и в других странах Центральной Америки и Карибского бассейна вообще, подавить революционное движение во что бы то ни стало.

В Центральной Америке революционные движения каждой страны независимы при выработке своей политики, а планы их претворяются в жизнь без помощи какого-нибудь другого движения или политической организации. Однако в силу природы наших революционных движений, а также того, что мы противостоим общему врагу, выражаем общие интересы народов и проводим военно-политические операции по пресечению конкретных планов Соединенных Штатов, стремящихся дестабилизировать ситуацию во всем регионе, наблюдается тенденция к координации этих движений.

Не существует и вряд ли может быть единый центр, руководящий революционным процессом в Центральной Америке, но под давлением американских угроз эта координация, равно как и активная, взаимная, боевая солидарность революционных центральноамериканских движений, постоянно растет и усиливается.

В Центральной Америке инициатива находится в руках революционных сил, и в этом кроется проблема для Соединенных Штатов, которые после абсолютного господства там посредством «домашних» и «марионеточных» режимов, возглавлявшихся такими, как Сомоса, не могут с этим смириться.

В Сальвадоре продолжает существовать опасность новых военных переворотов. Вашингтон окончательно ее не пресекает, но рычаги управления ею держит в своих руках, он воодушевляет путчистские группы и всегда имеет возможность выбирать из них лица, более подходящие для того или иного политического момента. Если же некоторые из этих групп пытаются перейти к реализации своих планов, не согласовывая свои действия с американским посольством, то последнее действует в роли пожарника, дабы погасить огонь и утихомирить заговорщиков, однако строго следя, чтобы они были всегда наготове.

Большинство этих путчистов, особенно занимающие высокие командные посты, связаны с американцами, хотя у последних с некоторыми из них существуют разногласия. Например, определенные расхождения в области политики реформ имеются с группами, идущими за партией АРЕНА. Но этот вопрос уже практически снят с повестки дня, ибо процесс реформ был негласно приостановлен, а администрация Рейгана недвусмысленно заявила, что главное для нее — вопросы безопасности и поражение революции. Так что решение проблем, связанных с реформами и правами человека, застряло на этапе пропагандистской болтовни, бюрократической волокиты, образования разных комиссий и т. д.

Наращивание американской военной помощи сальвадорской диктатуре требует от революции максимума усилий, чтобы не потерпеть поражения, продолжать развиваться и быть в состоянии успешно противостоять увеличению военной мощи своего противника.

В течение всего февраля и части марта 1983 года военно-воздушные силы противника осуществляли нечто вроде пролога того, что американское правительство планирует провести в будущем: сбрасывали тонны, сотни тонн бомб на обширные районы Сальвадора. Я был свидетелем этому, когда находился в центре страны, в районе Гуасапы. С рассвета до заката самолеты непрерывно бомбили 500- и 250-фунтовыми бомбами, обстреливали ракетами (до семи за один залп).

Вертолеты в боях стали использоваться чаще, хотя до сих пор без особой эффективности из-за растущего количества потерь, которые мы наносили войскам противника. Это вынуждает его использовать их главным образом для транспортировки раненых в госпитали по всей стране, которые иногда оказываются переполненными. Некоторое время назад в сальвадорских газетах появились фотографии, рассказывающие о недавних боях в районах Сан-Висенте и Сакатеколука. На некоторых из них были изображены раненые солдаты, лежащие под открытым небом в до отказа забитом дворе госпиталя Сакатеколуки.

Новый размах, который американское правительство придает войне в такой маленькой стране, как наша, вынуждает нас сделать соответствующие ответные шаги.

В то же время, однако, мы вновь заявляем о нашей готовности к диалогу без предварительных условий для поиска политического решения. Всему миру ясно, что эта политика, постоянно и неизменно проводимая Фронтом национального освобождения имени Фарабундо Марти, основана не на его слабости, а именно на его силе и возросшей боеспособности. Сегодня, когда мы стали сильнее, когда владеем инициативой в военной области, мы повторяем, что готовы к политическому урегулированию, дабы преградить путь к пожару в центральноамериканском регионе и найти решение, которое обеспечило бы наконец нашим народам свершение заветной мечты — самим строить свои судьбу.

К сожалению, в высших военных кругах противника не видно каких-либо сил, склонных к диалогу. В октябре 1983 года, после того как мы публично заявили о готовности начать диалог, среди офицеров и солдат противника создалась такая благоприятная для этого атмосфера, что верховное командование, дабы справиться с этими настроениями, было вынуждено подыскать какую-нибудь отговорку. Она выражалась в следующем тезисе, представленном на собраниях офицеров: «Верховное командование выступает за диалог, но предварительно мы должны добиться двух-трех важных побед, чтобы прийти к столу переговоров сильными и с преимуществом». Верховное командование хотело тем самым поднять упавший моральный дух офицеров и стимулировать их на военные победы, обещая затем пойти на переговоры. Результаты оказались для верховного командования некоторым образом неожиданными: одни говорят, что 60 % офицеров, другие — 55 или 40 % (хотя эта последняя цифра занижена) высказались за диалог без предварительных условий и каких-либо побед, придя к выводу, что они невозможны. Большинство офицеров батальона «Рамон Бельосо», сформированного в Соединенных Штатах, высказалось именно в этом смысле. Другая значительная часть — от 20 до 25 % — была за диалог на условиях, предложенных верховным командованием, и лишь небольшое меньшинство выступило против.

Это одна из причин, которые вынудили противника на глазах всего мира маневрировать, чтобы ускорить сроки выборов, нарочно сваливая все в одну бесформенную кучу: и выборы, и увеличение военной помощи, и переговоры, и диалог. Все чаще раздаются голоса правительственных чиновников Соединенных Штатов, заявляющих о необходимости «вести переговоры или диалог с партизанами для обеспечения их участия в выборах». Есть и другие заявления: «Сначала — выборы, а потом — переговоры». Уместно вспомнить, что с помощью именно такой уловки удалось увеличить количество избирателей в марте 1982 года.

Тогда большинство сальвадорских граждан были по-настоящему обмануты обещаниями того, что после выборов начнутся переговоры и мир. Помощник государственного секретаря по Латинской Америке Томас Эндерс в то время так и заявлял: «Сначала — выборы, потом — переговоры». Сейчас он снова начинает говорить то же самое. Этот лозунг в избирательной кампании поднимает по указке своих вашингтонских хозяев и Христианско-демократическая партия. Она является козырной картой правительства Соединенных Штатов, которое делает все возможное, чтобы эту партию поддерживали другие политические организации, с целью создать правительство, зависимое от президента — христианского демократа, конкретно — Наполеона Дуарте, любимца США, хотя они поладили бы и с Фиделем Чавесом Меной.

Таков первый вывод, который мы хотели бы сделать из новой ситуации, складывающейся в результате увеличения военной помощи и ее политического приложения — президентских выборов. Второй состоит в следующем: если дебаты в конгрессе Соединенных Штатов и принятые им решения, ограничивающие военную помощь антинародной сальвадорской диктатуре, и имеют большое политическое значение, эффективность их незначительна, ибо администрация прибегает к другим каналам для увеличения этой помощи. Рейган так и заявил, что имеет дополнительные фонды, которыми может распоряжаться без согласования с конгрессом, что он и делает. Существует воздушный мост между аэропортами Гондураса и военно-воздушной базой Илопанго в Сан-Сальвадоре, по которому ежедневно транспортные самолеты «Геркулес» перебрасывают от 17 до 19 тонн груза каждый за один рейс.

Этот груз поступает с военной базы Южного командования Соединенных Штатов в зоне Панамского канала и передается в рамках официально одобренной помощи. Недавнее наступление противника на Гуасапу, включая воздушные бомбардировки и артиллерийскую поддержку, по самым скромным подсчетам, обошлось США в десять миллионов долларов. Перед этим противник пытался провести наступление — также неудачно — в Морасане, которое стоило и того больше: 15 миллионов долларов. То есть в сравнении с этими огромными затратами официальные цифры военной помощи оказываются меньше.

Несмотря на вмешательство США в дела нашей страны, рост военной помощи сальвадорской армии, использование химического и бактериологического оружия, действия гондурасской армии на стороне правительственных войск на севере департаментов Чалатенанго, Морасан и Сан-Мигель с использованием пехоты, артиллерии и авиации, — несмотря на все это, начиная с середины 1982 года, революционная народная война ведется на значительно более высоком качественном уровне и с большей эффективностью.

Это связано с крупными успехами в области строительства революционных вооруженных сил и их концентрации. Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти перешел от создания маленьких, чисто партизанских подразделений к формированию больших частей, конечно, также нерегулярных, ибо, в конце концов, мы не можем вести обычную войну со всеми ее сложными атрибутами. Тем не менее, мы перешли к созданию крупных частей и соединений — вплоть до бригад — на востоке страны, батальонов и рот в других районах. В сущности, речь идет о строительстве подвижных стратегических сил, которые формируются из наиболее способных и бывалых наших бойцов и командиров, с многолетним боевым опытом, обладающих прекрасными моральными качествами, основанными на высокой революционной сознательности.

Это позволяет нам использовать новую тактику, маневрировать на местности, обращать наступление противника на партизанскую территорию в его все более крупные поражения, наносить удары по отборным войскам, что приближает его окончательное поражение, ибо разгром армии достигается не столько ее полным физическим уничтожением, сколько главным образом поражением его оперативных, отборных войск. В США весьма озабочены именно тем, что удары, наносимые по сальвадорской армии, приходятся в основном по таким войскам наряду с уничтожением небольших и средних по численности частей и подразделений местного значения.

Верховное командование противника приняло решение оставить обширные районы на севере страны именно из-за того, что его войска там представляли удобную мишень. Ибо боеспособность наших частей выросла настолько, что уничтожить или захватить в плен вражеский гарнизон численностью до роты уже не представляет большого труда. Однако мы не считаем эти районы «освобожденной территорией». Когда мы говорим о зоне, находящейся под нашим абсолютным контролем, мы имеем в виду территорию в полторы тысячи квадратных километров, где расположены наши лагеря, войска и т. д. Но территория, оставленная противником и находящаяся под нашим непосредственным влиянием и растущей властью, намного больше и включает десятки небольших городов и населенных пунктов.

В течение февраля и марта я лично вместе с другими товарищами прошел около двухсот километров вдоль северной и центральной границ района, где расположен Центральный фронт, не встретив абсолютно никаких сил противника.

А в восточном районе наш контроль еще сильнее: можно обойти вдоль и поперек обширные районы, контролируемые ФНОФМ, так и не столкнувшись с противником, хотя иногда его позиции находятся довольно близко, но входить с нами в соприкосновение он не осмеливается.

С другой стороны, в армии противника участились случаи дезертирства, и сейчас это явление распространяется среди военизированных групп ОРДЕН, «Гражданской обороны» и т. д. Постепенно все поняли, что мы не считаем за врагов членов военизированных групп или солдат, насильно мобилизованных из народа. Убедившись также практически в серьезности нашего обещания (хорошо обращаться с пленными и освобождать их), солдаты, унтер-офицеры и офицеры противника стали сдаваться чаще, а в последнее время целые военизированные группы в некоторых населенных пунктах начали сдавать оружие офицерам и отказываться его носить. В ответ против них были развязаны репрессии.

Далее. Так называемые «стратегические деревни» теряют свое значение; это порочный метод. Речь идет о маленьких деревнях и хуторах (в некоторых случаях могут быть и большие поселки), превращенных в настоящие бастионы и охраняемых военизированными группами «Гражданской обороны». В сущности, это оборудованные в инженерном отношении населенные пункты, многие из которых окружены бетонными стенами, окопами и бетонными каземататами с толстыми, до метра, стенами. И вот в таких населенных пунктах и происходит сейчас добровольное разоружение военизированных групп, о котором я говорил.

В 1981–1982 годах население покинуло районы наиболее упорных боев. И остались поселки-«призраки», покинутые, разрушенные бомбардировками и разграбленные врагом. Сейчас же, по мере роста веры населения в силу Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти и распространения его контроля над той или иной территорией, происходит обратное явление: жители возвращаются, причем отношения между бойцами Фронта и различными слоями населения, включая местные гражданские власти (мэров, судей и т. д.), хорошие, нормальные. Кроме того, регулирование дорожного движения внутри районов, контролируемых или находящихся под влиянием партизан, производит большое впечатление, и каждый, кто проезжает по этой зоне, чувствует себя в безопасности. В некоторых случаях партизаны по просьбе населения проводят ремонтные работы, налаживают подачу электроэнергии в населенные пункты. То есть ФНОФМ превращается в реальную власть, и не только военную, но и политическую, административную, которая завоевала авторитет и доверие населения в обширных районах страны. Это позволяет жителям вернуться в покинутые места, что идет вразрез со стратегией империалистов, в которой опустошение является одним из ключевых моментов. Среди причин нынешней тенденции к усилению воздушных бомбежек можно отметить именно попытку не допустить возвращения жителей и вызвать новую волну эвакуации. Только этим объясняется тот факт, что авиация бомбит обширные районы, где, как прекрасно знает вражеское командование, партизан нет и где наши силы никаких операций не проводят.

Таким образом, усиление действий авиации несет с собой угрозу, главным образом для гражданского населения, и является своего рода компенсацией за потерю территории. Противник не может войти в эти районы, не сконцентрировав предварительно от трех до четырех тысяч пехотинцев, но если он все же туда вторгается, то не в состоянии вести там продолжительные боевые действия и, получив чувствительные удары, уходит, а районы продолжают оставаться в наших руках. Но чтобы не допустить нормализации жизни на данной территории под нашим контролем, противник прибегает к интенсивным бомбежкам, обстрелу с воздуха и использованию токсических веществ.

В настоящее время американские интервенты и их прислужники готовы начать осуществление второй фазы плена «стратегических деревень» под названием «возврат территории», для чего создана целая система органов на национальном, департаментском, муниципальном и кантональном уровнях. Сюда входят четыре министерства, включая министерство обороны. В общих чертах этот план направлен на то, чтобы вслед за крупными выступлениями армии, усиленной помощью США в 1983 году (оружием, новыми батальонами по борьбе с партизанами, новой техникой), проводились крупные операции по восстановлению военно-полицейского контроля над напуганным населением.

С другой стороны, противник собирает силы для защиты центральной и южной частей страны, где сконцентрирована большая часть населения, наиболее важные города, включая столицу, крупнейшие промышленные центры, основные сельскохозяйственные зоны, важнейшие шоссе и железные дороги.

Ясно, что свой уход из северных районов противник пытается оправдать именно этим аргументом, заявляя, что данная зона по сравнению с центральной и южной стратегического значения не имеет. В действительности же она была оставлена после ряда понесенных поражений, в том числе поистине сокрушительных.

Всем известно, что регулярная армия ушла из тех районов под натиском партизан, а не по собственной воле. Эту истину нельзя прикрыть ничем.

Некоторые мелкие и средние буржуа начинают задумываться над тем, что у крупных предпринимателей есть достаточно причин для поддержания войны и что если диктатура будет сброшена, те уедут в другие страны, где у них огромные банковские счета и крупные капиталовложения, и по-прежнему будут богатыми в любом месте, куда им придется эмигрировать. А мелкие и средние предприниматели рассуждают примерно так: «Для нас проблема заключается в следующем: если нам придется уехать, мы превратимся в посудомоек или лифтеров, потому что богатств за границей у нас нет. Поэтому мы решимся эмигрировать только в случае, если будем видеть, что нашей жизни в Сальвадоре грозит опасность. Но факты говорят о том, что революционеры не покушаются на нашу жизнь, честь и благополучие наших семей, не выгоняют нас из наших домов, как об этом трубит реакционная пресса. А раз так, мы останемся здесь».

Так, возникают новые настроения, которые, разрастаясь, порождают конфликты в среде тех предпринимателей, что находятся под железной пятой крупной буржуазии.

Подавляющее большинство католических священников и верующих продолжают сохранять верность церковным постулатам справедливости и мира. Однако среди высшей иерархии католической церкви есть правые элементы, которые сотрудничают с режимом. Империализм нашел подходящую формулу, предложив им «приличное» место в свой политической игре, особенно при создании так называемых комиссий по правам человека и «Комиссии мира».

Мы отвергаем маневры этой «Комиссии мира» и, конечно, не соглашаемся, чтобы диалог или переговоры крутились вокруг того, каким должно быть наше участие в будущих президентских выборах — условие, выдвинутое Рейганом и подхваченное сальвадорским правительством. И по этому вопросу мы выработали свою позицию: «Диалог без предварительных условий», что ставит стороны в равное положение.

Кроме того, мы выработали свою позицию и по отношению к выборам: мы готовы обсудить проблему выборов в рамках переговоров как часть всестороннего решения и рассмотреть ее должным образом, как и любой другой вопрос, который захочет включить в повестку дня наш партнер по переговорам. Диалог без предварительных условий предполагает, что, если встреча уже состоялась, каждая из сторон может поставить на обсуждение любой вопрос, который считает необходимым. Мы готовы обсудить проблему выборов, но никогда не согласимся на выборы под контролем самой диктатуры. Как известно, войне в Сальвадоре предшествовали выборы. Война же разразилась именно потому, что избирательный путь к решению был закрыт самим режимом. Это хорошо известно. Но тот же аппарат коррупции, с помощью которого столько раз совершались подлоги, приведен в готовность вновь. Чтобы привлечь нас к участию в выборах, нам обещают гарантии, что поистине смешно. Мы никогда не поверим в гарантии, которые дают закоренелые палачи нашего народа. Мы не отдадим сотни тысяч активистов и членов наших организаций «эскадронам смерти», которых правительство и военное командование, как они цинично заявляют, не могут контролировать.

Расколоть нас — вот идея, которую постоянно вынашивает противник. Но до сих пор подобные попытки проваливались, и можно сказать с абсолютной уверенностью, что сегодня достичь этого намного труднее, чем раньше.

Итак, наша позиция гибка, и, несмотря на то, что нам известны намерения противника, мы не препятствуем его контактам с некоторыми группами или лицами того и другого фронтов; мы не боимся этого.

В своей контрреволюционной борьбе империалисты и местная реакция не пренебрегают антикоммунизмом и антисоветизмом как идеологическим оружием. Антикоммунизм, выступающий главным орудием в попытках расколоть революционные и демократические силы, изрядно обветшал. Но это не значит, что различные организации, входящие в наши фронты, занимают единую, прокоммунистическую, позицию. Просто никто уже не позволяет, чтобы к нему подходили с антикоммунистическими и антисоветскими мерками, никто в наших фронтах этого не допускает, ибо это находится в противоречии с объективным и практическим ходом вещей.

Наша партия всегда была твердым сторонником единства, даже тогда, когда с другими организациями, входящими ныне во Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти, у нас имелись существенные разногласия, происходила борьба и открытая полемика.

В национальной политике мы участвуем уже более полувека. И за это время ни одно важное движение за демократию и социальную справедливость не проходило без участия коммунистов. На протяжении этих десятилетий коммунистическая партия играла важную роль в формировании общественного сознания и политики. Под влиянием борьбы и связей с широкими массами развивалась и сама партия. Мы всегда были организацией, проводящей большую работу с массами. Всегда, даже в самых трудных условиях. Итак, мы являемся — и это признают все — цементом единства, а не яблоком раздора.

Когда мы, сальвадорские коммунисты, поднимаемся на вооруженную борьбу, то множим свои усилия, направленные на достижение единства революционного процесса. Несомненно, наше участие в народной революционной борьбе изменило партию и наложило на нее отпечаток, которым будет характеризоваться вся ее будущая история.

Все организации Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти прошли длинный путь в своем развитии, и не только в военном аспекте, но и политическом. Как следствие войны, многие из рядовых его членов стали видными политиками, военачальниками, дипломатами, деятелями культуры, которые оставят свой след в истории нашей страны.