Мы сделаны из слов

8

В понедельник отменили последнюю пару. Хотя девчонки предложили потратить с пользой неожиданно выдавшееся свободным время, то есть завалиться куда-нибудь всей компанией, Вера их идею не оценила и в одиночестве отправилась домой. Ну да, ошибиться в выборе – это для неё дело обычное, пойти против устремления толпы, проявить индивидуальность и гордо угодить в лужу. Вот реально, лучше бы сидела с ними в кафешке и беззаботно трепалась ни о чём, но умные мысли приходят с опозданием, глупым всегда удаётся их обогнать.

Ветер резкими порывами стряхивал с деревьев последние листья, те кружились, падали вниз, под ноги прохожим, чтобы быть затоптанными, смягчали тяжёлые усталые шаги и тихо шептались, видимо, о том, что жизнь – тлен, и скоро зима, холод и снег.

Несмотря на раннее возвращение, дома Вера оказалась не первой. Судя по одежде на вешалке и обуви, Рита была уже здесь, и не одна. С парнем. Видимо, с тем самым тёмненьким, к которому они с Данкой мотались на свидание.

Ну, понятно. Вместо того, чтобы сидеть на занятиях, они тут ловят момент, пока в квартире никого нет, и прочим присутствующим остаётся только надеяться, что влюблённые ограничатся одной комнатой, а не решат испробовать везде и по-всякому. Специально уходить и пережидать где-нибудь Вере совсем не хочется. Обойдутся.

Она нарочно посильнее хлопнула дверью, подала сигнал, что в доме ещё кто-то есть, прошла в туалет, потом на кухню, щёлкнула кнопкой на электрическом чайнике. Тот несколько секунд сдержанно молчал, а потом возмущённо забухтел, всё громче и громче.

Вера плеснула в кружку заварки, долила кипятком, вытащила из шкафчика упаковку мягких венских вафель с йогуртовой прослойкой, неторопливо сжевала парочку. Дальнейшее сидение на кухне не имело смысла, тем более от чая и сладкого потеплело даже на душе и вообще захотелось упасть на кровать, раскинуться свободно, отрешиться от всего сущего. Но реальность она такая, любит доводить задуманное до конца, и уж если начал выбирать моменты неудачно, то и дальше будешь это делать с завидным постоянством, раз за разом, пока всё окончательно не сложится и не завершится полным провалом.

Именно в ту секунду, когда Вера проходила мимо родительской комнаты, дверь той бесшумно распахнулась, и за ней обрисовалась Рита. Наверное, рассчитывала осторожно выглянуть наружу, оценить обстановку, но тут же наткнулась на чужой взгляд.

Вообще-то Вера не собиралась специально её рассматривать, автоматически среагировала – на ходу повернула голову в сторону неожиданного движения, да так бы и проскочила равнодушно мимо, но… Получилось наоборот: резко остановилась, и даже сделала шаг назад. Тоже неосознанно. В полной прострации. Ибо в здравом уме она бы стремительней рванула дальше.

– Вер, привет! – вкрадчиво проворковала Рита и скромно потупила глазки.

Ответного приветствия она не дождалась. Вера просто не расслышала, что она там лепечет и с каким выражением на лице, потому что взгляд зацепился за то, что находилось у Риты за спиной. Точнее, за того.

Значит, это он? Серёжа, жгучий брюнет, четвёртый курс.

Когда больше двух недель назад утром на кухне Рита перечисляла всё это, Веру не торкнуло, вот совсем, даже где-то глубоко в сознании не возникло никаких подозрительных ассоциаций. Мало ли в городе парней, подходящих под это описание. Тем более в Вериных воспоминаниях он был второкурсником. Да и возможно ли в принципе подобное совпадение? Конечно, невозможно. По всем разумным рассуждениям. Но когда это в жизни всё происходило логично и разумно? Не в случае Веры – точно. Как сейчас, так и тогда, когда она тоже училась на втором курсе и встречалась… с парнем.

Конечно, она прекрасно помнила его имя, просто произносить не желала, даже мысленно. К чему? Это в тот момент ей казалось, что между ними всё искренне, по-настоящему, серьёзно и значимо. Даже вечные её сомнения и чрезмерная рассудительность отступили, и он стал у Веры первым – первым мужчиной, первым опытом, первым, кого она подпустила к себе слишком близко, с кем решилась на то, на что так и не решилась с другими.

Хотя и не сразу, раздумывала долго. Видимо, слишком долго. А он не торопил – и это подкупало – пусть и не забывал при первом же подходящем случае повторять, что любит её, и поэтому она может ему полностью довериться, подразумевая, что телесная близость является непременной составляющей взаимного доверия и любви.

Только потом выяснилось, что помогло ему оставаться столь терпеливым. Всё просто: пока Вера дозревала, он спал с другой, которая была безотказной, опытной и вообще без комплексов. Но любил-то он Веру, а прочее – «ну, так… несерьёзно… только секс и ничего кроме». И, конечно же, это должно было сойти за убедительное оправдание.

Не сошло. Ни за оправдание, ни за лекарство от разочарования и боли. А последующие звонки, покаянные монологи и попытки заслужить прощение только раздражали, бередили и без того никак незаживающую рану, делали только хуже.

Хорошо, что на этот раз он не оказался настолько терпеливым, долго не ждал. Наверное, опять нашёл утешение на стороне, воспользовался самым надёжно работающим средством от всех жизненных проблем. А потом и Вера его попробовала. Сама она вряд ли бы решилась, но на выручку пришла однокурсница Алина.

Та поначалу просто с пониманием помалкивала или озабоченно выспрашивала о самочувствии, но, стойко продержавшись несколько дней, поняла, что не в силах и дальше смотреть на застывшее лицо подруги. На одной из перемен, когда без дела торчали в коридоре возле нужного кабинета, дожидаясь начала пары, Алина проникновенно выдохнула:

– Ве-ер. – И уверенно добавила: – Да хватит уже страдать! Было бы из-за кого. Наплюй.

На словах-то легко.

– Ну, слушай, – не унималась Алина. – Какой самый проверенный метод? Клин клином вышибают. Вот!

– Что «вот»? – бесцветно уточнила Вера, без всякого интереса, исключительно на автомате поддерживая разговор.

– Забудь про этого урода! – с напором отчеканила Алина. – Лучше пойдём в субботу со мной.

– Куда?

– У моего Коли днюха. Отметим. Он зовёт. В общагу.

– Почему в общагу?

Однокурсница показательно закатила глаза, но вовремя одумалась, опять приняла сочувствующий вид и произнесла с точно рассчитанной пропорцией негодования и сострадания:

– Вер, ты пока все вопросы не переберёшь, не успокоишься? Да какая разница: в кино, в кафе, в общагу. Развеемся, повеселимся.

– А народу много будет?

– Без понятия. И не всё ли равно?

– Всё равно, – легко согласилась Вера.

Ведь на самом деле – достаточно. Алина права: плюнуть, забыть, спокойно жить дальше, развлекаться и веселиться.

Ему начхать, а она мучается. А почему она мучается? Она! Когда ни в чём не виновата, когда ничего предосудительного не сделала, когда не обманула и не предала. А плохо – ей. Это же глупо, наказывать себя за чужую подлость, отказываться от жизни, если что-то пошло не так. Он-то наверняка расслабляется в чужих объятиях, получает удовольствие, вот и она больше не станет терзаться и тосковать.

– Так, значит, идём? – радостно, но всё ещё чуть недоверчиво уточнила Алина, обратившись вслух и внимательно всматриваясь, чтобы определённо не ошибиться в ответе, и Вера в подтверждение кивнула и отчётливо произнесла:

– Угу.