Мы такие же люди

2. Рассказы Куки

Я сидел на носу "Тани" - кеча {Кеч - небольшое двухмачтовое судно.}, на котором солдаты-аборигены с различных островов Торресова пролива ехали на побывку домой. У солдат, нагруженных вещевыми мешками, туго набитыми подарками для жен и детей, был довольный вид. Некоторые из них не виделись с семьями по два года.

"Тани" зарывался носом в волны, поднимая фонтаны брызг. Большинство белых на борту страдали морской болезнью, аборигены же, расположившиеся на носу, словно наслаждались качкой. Они не обращали внимания на обдававшие их брызги.

Я сидел между Наггетом и Куки {Наггет (nugget) по-английски означает "самородок": Куки (cookie) - "повар".}, двумя матросами-островитянами, и наблюдал за летучими рыбами. Эти изящные рыбки, преследуемые муренами и королевскими рыбами, пытались ускользнуть, выпрыгивая из воды; казалось, они исполняют какой-то фантастический танец под яркими лучами солнца.

Куки - худощавый, гибкий человек - встал и пошел на корму, чтобы проверить удочку, которую он привязал к поручням. По-видимому, он служил мишенью для шуток своих приятелей. К нам присоединилось четверо солдат-островитян. Я заметил, что стоило Куки заговорить, как на их лицах появлялась улыбка.

Когда Куки вернулся, Наггет, наблюдавший, за ним с усмешкой, громко сказал мне:

- Наш Куки - замечательный рыбак. В ответ Куки состроил гримасу.

- Скоро мне попадется рыба, - ответил он, - И крупная.

- Ты женат, Куки? - спросил я. Мне захотелось побольше узнать об этом веселом человеке.

- Да, женат.

- Он удачно женился, - многозначительно вставил Наггет.

Стоявшие позади меня солдаты рассмеялись, а один из них заметил:

- Куки - очень хороший муж.

Куки усмехнулся и промолчал.

- С какого острова ты родом, Куки? - поинтересовался я.

- С Дарнли.

- С Дарнли? - повторил я. - Слыхал о таком. Это красивый остров?

- Самый красивый, - подхватил Куки.

- Остров Муррей лучше, - возразил Наггет.

- Мне помнится, жители Муррея были отважные воины, - сказал я.

- Лучше их в Торресовом проливе не было, - подтвердил Наггет.

- Ребята с Дарнли были лучше, - решительно возразил Куки.

Наггет усмехнулся и, вытянув босую ногу, ткнул Куки в спину.

- Ребята с Дарнли ничего не стоят, - сказал он.

- Расскажи мне о Дарнли, Куки, - попросил я. - Кто был первый белый человек, побывавший там?

- Доктор Макфарлен.

- Макфарлен... Кажется, я уже слышал это имя. А где был ты, когда он к вам приехал?

Куки удивленно посмотрел на меня, проверяя, серьезно ли я спрашиваю. Затем он ухмыльнулся и показал пальцем вниз.

- Я был далеко, в сердце земли, - ответил он.

Аборигены так и покатились со смеху. На глазах у них выступили слезы, они повторяли: "Вот это да - в сердце земли!"

Позднее я выяснил, что достопочтенный доктор Макфарлен написал книгу о Новой Гвинее и островах Торресова пролива. Он побывал там в семидесятых годах прошлого века.

- Ты знаешь что-нибудь о докторе Макфарлене? - спросил я.

- Да, - ответил Куки. - Отец мне рассказывал.

- Пожалуйста, повтори то, что тебе рассказывал отец.

- Ладно, - согласился Куки.

Я вытащил записную книжку. Куки посмотрел на нее с заметным беспокойством. Остальные рассмеялись.

- Не обращай внимания, - успокоил я Куки. - Это для того, чтобы мне не забыть твой рассказ.

- Жители моего острова, - начал Куки, - никогда не видели белых. Однажды приехали к нам восемь темнокожих, а за ними доктор Макфарлен. Макфарлен послал их вперед. Он сказал им: "Не убивайте темнокожих на острове. Обращайтесь с ними хорошо!" Так они и поступили. А потом приехал на Дарили и он сам.

Тогда Даббард, вождь Дарнли, сказал своим людям: "Послушайте белого, он хочет что-то сказать. Не надо убивать белых. Они пришли с добрым словом. Когда-нибудь мы будем вместе жить в мире".

Тут люди с Дарили побросали луки и стрелы. Они сказали старику Даббарду: "Мы тебе верим. Пускай белые приходят, когда хотят".

- Ну и кто же из белых пришел к вам? - спросил я Куки, когда он умолк.

- Тут же появились вербовщики, - ответил он.

- А мистер Макфарлен был на острове, когда они появились? поинтересовался я после паузы.

- Нет. Он оставил на Дарнли своих людей, темнокожих, чтобы они помогали нам. Один из них теперь живет на острове. У него голова работает лучше, чем у всех жителей Дарнли.

- А вы все были плохими до того, как он приехал? - спросил я.

- Да, - ответил он просто.

- Должно быть, в те времена тут была уйма плохих людей, - сказал я с улыбкой.

Куки уставился на меня, пытаясь понять смысл моих слов. Присутствующие молчали. Вдруг Куки расхохотался, а за ним и мы. Аборигены, стоявшие позади меня, подошли ближе и опустились на палубу рядом со мной. Мы сразу прониклись симпатией друг к другу.

- Куда поехал доктор Макфарлен после Дарнли? - спросил я, когда смех умолк.

- Доктор Макфарлен поехал на другие острова и оставил одного из своих на Баду, другого - на Саибаи. Больше я ничего не знаю.

- Спасибо, Куки. Мне понравился твой рассказ. Что еще ты знаешь о своем народе?

Куки сосредоточенно сдвинул брови. Он посмотрел сначала на небо, потом на море, продолжая напряженно думать. Наконец он призвал на помощь окружающих:

- Что же еще я могу рассказать, а?

Наггет внезапно оживился, наклонился к Куки и стал ему что-то скороговоркой объяснять на родном языке. Его возбуждение передалось Куки, и он жестами выразил свое одобрение. К разговору присоединились и остальные четверо мужчин.

Куки повернулся ко мне и объявил:

- Я расскажу тебе, откуда взялись скалы в море возле Брамбл-Ки.

- Должно быть, это интересно, - сказал я.

- Да, очень интересно, - подтвердил Наггет. Брамбл-Ки - островок, расположенный к северу от Дарнли. Рядом с островком из моря выступают скалы.

- Старые Люди, - начал Куки, - поклонялись солнцу. А некоторые верили, что, когда человек умирает, его дух спускается в подземный мир. Это так рассказывают, - добавил он застенчиво, словно опасаясь, как бы я не подумал, будто он сам разделяет верования Старых Людей.

- Понимаю, - сказал я. - Ты рассказываешь сказку.

Куки был удовлетворен. Кивнув головой, он продолжал:

- И вот однажды на Дарнли приплыли люди с острова Муррей. Они хотели затеять ссору. На Дарнли был вождь, звали его Реббес. Он сказал людям, которые хотели затеять ссору: "Давайте возьмем часть острова и перенесем на другое место - в Брамбл-Ки". И они взяли с холма камни, чтобы сложить Брамбл-Ки.

- Ну, как, нравится вам рассказ? - вдруг осведомился Куки.

- Очень нравится! Что же было дальше?

- Люди его послушались. Того, кто больше всех старался, звали Пайвари. И вот люди взяли камни и понесли их. Но камни были очень тяжелые, и они сложили их слишком близко. Реббес закричал: "Несите камни дальше!". Он стоял на Дарили и распоряжался оттуда. Люди снова подняли камни и отнесли дальше, но Реббес сказал: "Нет, несите еще дальше!" Они снова подняли камни и отнесли еще дальше, но Реббес опять сказал: "Еще дальше!"

Куки подождал, пока я все записал, а потом спросил, сколько раз у меня получилось "Несите дальше".

- Три раза, - ответил я.

- Надо, чтобы было четыре.

- Хорошо, - сказал я, записывая. - Теперь четыре.

- Потом Пайвари закричал с Брамбл-Ки: "Сложить их здесь!" И Реббес ответил: "Хорошо!" Сложив Брамбл-Ки, они поплыли в лодке назад к Дарнли. Но ветер был слишком сильный. Пришлось им повернуть лодку, и все они, как один, превратились в камни.

- Эй, Наггет, - обратился Куки к своему напарнику. - Ведь правда, эти люди тут же превратились в камни?

- Правда, - ответил Наггет.

- Они не смогли добраться до Дарнли, - продолжал. Куки. - Эти камни и теперь лежат возле Брамбл-Ки - около мили от Дарнли. Когда Реббес и его родичи на Дарнли увидели, что произошло, они вошли в море и тоже превратились в камни. Камни до сих пор лежат там.

- И эти камни похожи на людей? - спросил я.

- Совсем как люди!

- Один человек, - сказал Наггет, - нес на спине ребеночка. Ребеночек тоже превратился в камень.

- Хотелось бы мне посмотреть на эти камни, - сказал я.

- Видишь, на Дарнли знают много историй.

- Наверное, люди твоего племени были замечательными рассказчиками.

- Да, было время, - ответил Куки. - А пришли белые, и все кончилось.

- Что вы думаете о белых? - спросил я.

Присутствующие смущенно молчали.

- Говорите же, - попросил я. - Можете не стесняться!

Я объяснил, почему мне хочется узнать их мнение: я понимаю, что мой народ плохо обошелся с ними, но, хотя я белый, сердце у меня, как у темнокожих, и, по всей вероятности, я соглашусь с тем, что они скажут.

Как мне позднее объяснил один белый, сделав это последнее, весьма туманное, заявление, я сразу совершил несколько оплошностей. Во-первых, я подорвал престиж белого человека в тропиках; во-вторых, я потерял уважение аборигенов, с которыми разговаривал; в-третьих, я дал им повод задуматься над условиями их жизни; в-четвертых, я навел их на мысль о том, что есть белые, которые считают их равными себе; в-пятых, я обнаружил перед ними свою глупость, они этим воспользуются и ничего не станут делать для меня бесплатно. Итак, я взвалил на себя "тяжелую ответственность", но в то время это было мне еще неведомо.

Аборигены молча слушали меня, продолжая дружелюбно, хотя и настороженно, улыбаться. Когда я сказал, что необходимо создать лучшие условия для того, чтобы они могли учиться, они подняли головы, стараясь не пропустить ни одного слова.

Из разговоров с аборигенами на острове Четверга я узнал, что они жадно рвутся к знаниям. На этом острове солдат-аборигенов обучают основам английского языка и арифметики. Общепризнано, что у солдат из коренного населения желания учиться гораздо больше, чем у белых.

Вдруг Наггет, который одобрительно поддакивал, положил мне на плечо широкую ладонь и серьезно сказал:

- Белые думают, что если они дадут нам образование, то сравняются с нами. Они не думают, что, наоборот, мы станем такими, как они. "Нет, говорят белые, - обучив их тому, что мы знаем сами, мы сравняемся с черными, будем жить так, как живут черные, будем думать так, как черные". Но мы так не считаем. Мы говорим: "Дайте нам образование, и мы будем такими, как белые. Мы будем жить, как живут белые; мы будем думать так, как белые".

Он прав, решил я, следя глазами за вереницей морских птиц, пересекавших путь корабля. Белые боятся дать образование аборигенам. "Не поднимайте черных до своего уровня, - говорят они. - Стараясь поднять их до себя, мы сами опустимся до их уровня". Белые считают свою культуру чем-то вроде тепличного цветка, который следует холить и оберегать. В темнокожем, приобщившемся к западной культуре, они видят угрозу всему тому, чего они силятся достигнуть. "Носителем нашей культуры может быть только белый человек", - кричат они, возомнив, что белая кожа сама по себе добродетель и залог прогресса.

"Стоит вам дать черному образование, и вы его погубите, - сказал мне один лавочник. - Он обнаглеет и захочет слишком многого". По его мнению, следует опасаться "наглости" темнокожих (у белых это зовется "независимостью" и "защитой своих прав"). К тому же дать образование аборигенам - значит поставить под угрозу материальное благополучие белых: "Темнокожие должны знать свое место. Лучший способ обращения с черным - не жалеть плетей".

- Некоторые белые говорят, - сказал я, - что вы не уважаете тех* кто хорошо обращается с вами. Они говорят, что вы хорошо работаете только на тех, кто с вами груб.

Эти слова произвели на присутствующих поразительное впечатление. Казалось, они вдруг перестали дышать. Их тела словно одеревенели от напряжения.

- Неужели так говорят? - недоверчиво спросил Наггет.

- Да, - ответил я.

Отвращение, которое отразилось на его лице, было убедительнее любого самого страстного словесного опровержения...

Мы наблюдали за косяком рыбы, плывшим в прозрачной воде. Над ним проносились чайки, то опускаясь на воду, то взмывая вверх. Ветер доносил до нас их крики.

Наггет сказал:

- Армия пошла нам, черным, на пользу. В армии мы познакомились с хорошими белыми людьми. Они разговаривали с нами, мы стали друзьями. Среди белых есть хорошие люди. Офицер, который обучает солдат на 'острове Четверга, оказал нам немалую помощь. В армии мы могли брать и читать любые книги, с нами обращались так же, как с белыми. В армии белые люди не думают так, как вы сказали. Так думают только люди, которые ищут наживы...

Куки пошел проверить свою удочку. Наггет указал на зеленую полоску, показавшуюся на горизонте,

- Нагир, - сказал он.

На этом острове мы должны были высадить одного из солдат. Временами волны скрывали Нагир от нашего взора, но остров все приближался. Наконец я разглядел группу аборигенов, приветливо махавших нам с берега.

Я поднялся и пошел на корму. Идти по мокрой палубе было скользко, но мои костыли были подбиты резиной. Наггет шел рядом со мной. Он делал вид, что разглядывает остров, медленно надвигавшийся на нас, но его большие загрубелые ступни как бы случайно переступали одновременно с моими костылями. Так он шел рядом со мной до тех пор, пока я не вышел на сухое, защищенное тентом место.