Мягкое сердце

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Почему ты на меня так смотришь? — тихо спросила Тэсс.

Его руки крепко вцепились в ее плечи, и тут он понял, как безнадежна и неосуществима его мечта. Каг прикрыл глаза, медленно и глубоко вздохнул, и у него восстановилось совсем было утраченное самообладание.

С невыразимой нежностью он отстранил от себя Тэсс.

— Ты так молода, — сказал он, — я только хотел утешить тебя. Просто… как-то так вышло. Извини меня.

Она посмотрела ему в глаза и поняла: в их отношениях ничего не изменится. Может, он действительно считает ее слишком молодой для постоянных отношений или только ссылается на ее молодость, а

сам просто боится еще раз связаться с женщиной. Кто его знает!

Она опустила взгляд и с интересом смотрела, как прерывисто он дышит. Он оказался неравнодушен к ее взгляду, и, как ни странно, это ее немного успокоило.

— Надеюсь, я помогла тебе хоть ненадолго избавиться от неприятных воспоминаний, — сказала она приглушенным голосом.

Каг медлил с ответом, осторожно подбирая слова.

— Дело не только в этом, Тэсс, — мягко произнес он. — Ты должна понять: я долго был одинок и позволил тебе вскружить мне голову. — Он протяжно и резко вздохнул. — Я не из тех, кого удалось бы женить. Это позади. Но ты еще можешь выйти замуж.

Тэсс стиснула зубы. Что ж, сказано без обиняков. Она подняла к нему раскрасневшееся лицо.

— А я и не делала тебе предложения. И не надейся. Никогда. Вот так.

Он наклонил голову, и что-то мелькнуло в глубине его глаз.

— Никогда? Ну, я убит.

Неожиданно шутливый тон несколько смягчил неловкость ситуации. Она покосилась на него.

— Ты, конечно, привлекательный, — продолжала она, — но для брака одной внешности мало. Ты не умеешь готовить, не знаешь, с какого конца взяться за метлу. Да еще ты швыряешься тортами.

Он не стал оправдываться. Уголки его жестких губ, припухших от поцелуев, дрогнули.

— Я промахнулся на целую милю. А если быть совсем точным, — напомнил он ей, — тебя даже в помещении не было, когда я швырял его. Она подняла руку.

— Извини, поздно оправдываться. Я тебя вычеркнула из списка женихов. Надеюсь, сумеешь оправиться от такого удара.

Он тихо рассмеялся.

— И я надеюсь.

Тэсс опять покраснела, но выглядела уже бодрее.

— Теперь ты в порядке? — мягко спросил он. Она кивнула.

— Спасибо, — это прозвучало тише, чем ей бы хотелось. Каг молча улыбнулся.

— А этот здесь больше не появится. Я уволил его.

Тэсс вздохнула.

— Не скажу, чтобы меня это сильно огорчило. Он оказался совсем не таким, как я думала.

— Это касается большинства мужчин. Если еще раз примешь чье-либо приглашение, я хочу, чтобы ты меня предупредила.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Это еще почему?

— Ты слышала. Если я, по-твоему, и неперспективен как жених, — пробормотал он, — я все же буду печься о твоих интересах. — Каг серьезно глядел на нее. — Если мне не дано совратить тебя, пусть это не удастся и другому.

— Прямо как собака на сене, — осуждающе произнесла она.

— Да уж, никуда не денешься, — подтвердил он.

— А если мне будет угодно совратиться? — не унималась Тэсс.

— Только не на этой неделе, — сухо парировал он. — Мне надо справиться в календаре.

— Я не тебя имела в виду!

Его глаза опять забегали по ее телу, по изорванному платью, прикрытому его рубашкой.

— А только что имела, — прошептал он с нежной улыбкой. — Я тоже хотел этого.

Тэсс вздохнула.

— И я хотела. Но предложения делать не буду, и не проси.

Каг пожал могучими плечами.

— Мое сердце обливается кровью. Она невольно хихикнула:

— Да уж, — и повернулась к двери своей комнаты.

— Тэсс.

Она оглянулась.

— Да?

Лицо у Kaгa было серьезным. Он больше не шутил.

— Они тебе рассказывали о ней, да?

Он имел в виду свою неверную невесту. Тэсс не стала скрывать.

— Да, рассказывали.

— Это было давно, но я много лет не мог прийти в себя. Она тоже была молода. Ей казалось, что я тот, кто ей нужен. Но стоило мне отлучиться, как она нашла себе другого.

— И ты считаешь, что я поступила бы так же, потому что недостаточно взрослая, чтобы быть серьезной, — предположила она.

Его широкая грудь поднялась и опала.

— Что-то в этом роде. Ты ведь совсем еще котенок. То, что с тобой происходит, может оказаться всего лишь подавленной похотью.

— А что тогда происходит с тобой? — поинтересовалась она.

— Это моя версия, и на том стою.

Тэсс тихо рассмеялась.

— Трус ты.

Он приподнял бровь.

— В этом не сомневайся. Я обжегся и в доказательство ношу шрамы.

— А я слишком молода, чтобы любить тебя.

У него на мгновение остановилось сердце от мысли, что Тэсс способна любить его. Но он должен был держать себя в руках.

— Так точно.

Его взгляд вернулся к ее губам, и Каг вспомнил их вкус. Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее открыто, без усмешки и без издевки.

— Тебе еще расти и расти.

— Ладно. Просто уточнить хотелось. — Она открыла дверь. Тишину разорвал внезапный раскат грома. Спустя мгновение под натиском ветра кусты за окном стали царапать стекла.

— Ты боишься грозы? — спросил он. Тэсс отрицательно качнула головой.

— А ты?

— Завтра скажу.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Скотина может взбелениться. Гроза способна довести ее до безумия. Если так будет продолжаться, придется выехать посмотреть. Так что вы, сеньорита, сможете почивать в сухой, мягкой постельке, пока мы все будем мокнуть под дождем.

Тэсс вспомнила, какими тяжелыми бывают летние простуды.

— Надень плащ, — невольно вырвалось у нее. Такая забота вызвала у него улыбку.

— Есть, шеф. Она засмеялась.

— Ну да, дождешься от вас. Каг приподнял бровь.

— Это, по-моему, из какой-то песни. Кажется, Бадди Холли. Хочешь, спою?

Она не сразу поняла.

— Спасибо, не надо. Соседские собаки переполошатся.

Он нахмурил брови.

— У меня приятный голос.

— Ну еще бы! Если не петь, — согласилась она. — Спокойной ночи, Каллаган. Еще раз спасибо, что спас меня.

— Я не могу позволить, чтоб что-нибудь случилось с нашим семейным пекарем, — непринужденно произнес он. — Мы же все просто помрем с голоду.

Она простила ему и это. Что бы он там ни говорил, но их жаркие поцелуи даром не прошли. Раньше он никогда не подшучивал над ней, как и она над ним: не осмеливалась. Теперь это все в прошлом. Она бросила на него последний несмелый, улыбающийся взгляд и вышла.

Каг стоял неподвижно. Прикрыв глаза, он всем существом вновь переживал полученное удовольствие. Рассудок говорил, что Тэсс слишком молода. Если б еще и тело было с ним согласно.

Удивительно, но Тэсс всю ночь спала, хотя гроза бушевала непрерывно. Живое и острое воспоминание о нежной страсти Kaгa почти стерло из памяти злоключение с Гейнсом. Если бы только Каг захотел, чтобы она осталась с ним навсегда… По крайней мере они благополучно преодолели неловкость, последовавшую за их эротическими играми. Дальше будет легче.

На следующее утро она приготовила завтрак, но есть его было некому. Один из ковбоев, промокший и перепачканный, подъехал к заднему крыльцу и объяснил, в чем дело.

Ветер и проливной дождь повалили несколько огромных дубов и разрушили заборы. Пока она крепко спала, на окраинных пастбищах скот разбежался, и надо было снова согнать его, а изгородь восстановить. Братья приползли с рассветом и рухнули в постель, им было не до булочек.

На кухню они приплелись только к полудню. Завтрак уже достался собакам и курам, но Тэсс приготовила говядину с картошкой и густое рагу с домашними булочками. Все это их ждало.

Рэй и Лео улыбнулись ей, Каг посмотрел на нее с теплом. Он сел во главе стола и потянулся за кофейником.

— Просто удивительно, как тебе всегда удается сохранить еду горячей, — заметил Лео. — Спасибо, Тэсс. Утром мы вернулись еле живыми.

— Да-а, тяжелая была ночка, — бормотала она, бегая взад и вперед и ставя на стол то масло, то джем.

Лео с интересом следил за ней.

— До нас дошло, что и у тебя была нелегкая ночь, — сказал он и тут же раскаялся, увидев, как она вспыхнула. — Жаль, мы не добрались до Гейнса, прежде чем он проскочил через границу, — добавил он, и этот знакомый забавный мужчина вдруг показался ей совсем другим.

— Присоединяюсь к сказанному, — угрюмо добавил Рэй.

— Ну, ему и без вас досталось, — заметил Каг. — До меня дошли сведения, что следы его покрышек удалялись отсюда еще до рассвета. Хорек паршивый…

— Удивительно, что Гейнсу еще удалось уйти на своих двоих, — обратился Лео к Рэю.

Тот кивнул.

— А то мы тут тратим время, годами спасая людей от него, — и он кивнул на Kaгa.

— От меня никого спасать не нужно, — вставил Каг. — Я не маньяк убийца. Я умею держать себя в руках.

Лео вытянул губы трубочкой.

— Скажи-ка, Тэсс, тебе удалось оттереть то шоколадное пятно на стене?

Тэсс возилась с консервной банкой, и этот разговор выводил ее из равновесия. Ей хотелось провалиться сквозь пол.

— Дай-ка сюда, — тихо сказал Каг.

Она протянула банку. Их руки соприкоснулись, взгляды встретились и задержались на секунду. Братья не упустили ни единого жеста.

Каг вскрыл банку и поставил на стол, Тэсс пошла за ложками.

— Хоть перестал тортами швыряться, — заметил Рэй.

Каг занес над головой банку с яблочным повидлом и внушительно посмотрел на брата.

Рэй с виноватой улыбкой заслонился рукой и взялся за рагу.

— Если нет возражений, я думаю подать заявление в местное училище, — выпалила Тэсс, пока храбрость не покинула ее. — Чтоб осенью заняться садоводством.

— Конечно, — сказал Лео, — давай.

Каг поднял взгляд на тонкую фигурку и вспомнил, как сладко было обнимать ее в тишине кабинета. Он снова опустил глаза в тарелку: не в его власти воспрепятствовать — она не его собственность. Тэсс нужна профессия, заработок. Ему не хотелось, чтобы она стала экономкой у кого-нибудь другого. Здесь она в безопасности, чего в другом месте может не быть. А если поступить без общежития, она осталась бы работать у братьев.

— Я могла бы… жить в общежитии, если хотите, — вдруг решительно произнесла Тэсс.

Каг вскинул голову.

— В общежитии? Какого черта? — вскрикнул он. Это отчасти развеяло ее тоску.

— Но ты сказал, что мне можно остаться до лета, так уже лето.

Каг чувствовал, что изнемогает.

— Осенью будет трудно найти работу, когда налетят выпускники средних школ, — заявил он и перевел взгляд обратно в тарелку. — Оставайся до зимы.

Тэсс заметила, что Рэй и Лео почему-то дружно поперхнулись кофе.

— Слишком крепкий? — с беспокойством поинтересовалась Тэсс, указывая головой на чашки.

— В самый… раз, — давился Лео. — Я, кажется, простудился ночью. Извини, платочек…

— И мне! — крякнул Рэй.

Они чуть не опрокинули стулья, бросившись вон из кухни. Их сдавленный смех был слышен сквозь закрытую дверь.

— Идиоты, — прорычал Каг. Он посмотрел на Тэсс, и легкое дуновение, как от крылышка бабочки, коснулось его сердца. У него перехватило горло.

Тэсс смотрела на него влюбленными глазами, ненавидя свою слабость. Ведь он хочет, чтобы она ушла, но откладывает из жалости. Как ей надоела эта его жалость!

— Я не против жить в общежитии, если ты хочешь, чтобы я ушла отсюда, — тихо настаивала она.

Каг встал и подошел к ней. Его большие жилистые руки легли ей на плечи, и он опустил на нее мягкий, удивленный взгляд. Тэсс уже стала ему бесконечно близкой, она была почти частицей его.

— И на что же ты собираешься жить, оставшись без работы? — резонно поинтересовался он.

— Я могла бы подрабатывать в училище, пару часов в день.

— А кто тогда будет печь нам булочки? А беспокоиться, если мы перетрудимся? Кто будет заводить будильники и напоминать мне убрать за Германом? Кто станет отчитывать меня, если я выйду без плаща? — проговорил он мягко.

Каг приподнял ей подбородок и пристально посмотрел в глаза. Внутри, в самой глубине, тлеющий уголь опять начинал разгораться. Но он не мог этого позволить. Тем более на кухне, куда в любое время могли зайти братья.

Однако руки сами поднялись и обхватили ее лицо. Он наклонился, чтобы нежно провести губами по ее мягким губам.

— Тебе нельзя позволять мне этого, — шепнул он.

— Я и не позволяю, — слабо возразила она. — Я же изо всех сил сопротивляюсь. — Она потянулась вверх и обхватила его за шею.

— Правда? — Он улыбнулся и, мягко обхватив ее губы, надолго приник к ним.

Наконец губы у нее растянулись в улыбке и она оторвалась от поцелуя.

— Да, сопротивляюсь что есть мочи. Не видишь, что ли?

— Обожаю, когда ты так отбиваешься!

Его поцелуй становился все более жадным, настойчивым, судорожным. Каг прижал ее к себе, оторвал ее ноги от пола. Тэсс разжигала в нем страсть без малейших усилий.

Топот сапог в коридоре заставил их разжать объятия. Он бережно опустил ее и еле успел вернуться за стол и отдышаться.

Тэсс стояла спиной к двери, чтоб восстановить самообладание. Она не замечала, как у нее распухли губы, а взгляд светился нежностью.

Каг проклинал себя. Если она останется, это будет нестерпимым искушением. Почему он не отпустил ее в общежитие?

Да потому, что до боли желал ее. Она вывела его из семилетней спячки, и он не мог и не хотел возвращаться в свою скорлупу.

Он смотрел на Тэсс и думал, что не сумеет прожить и дня, не увидев ее. Весь мир для него сейчас сошелся на рыжих кудряшках и белой в конопушках коже. Каг не знал, что делать.

На следующее утро Тэсс села за руль грузовика и поехала в джекобсвиллское училище. Помещение приемной комиссии легко было отыскать. Ей выдали анкеты, расписание занятий и сведения о стипендиях. В бухгалтерии она заполнила еще несколько формуляров, закончила только к обеду, но уехала с чувством полного удовлетворения.

На обратном пути она остановилась в кафе и за чашкой кофе с сандвичем стала обдумывать свое положение.

Каг сказал, что не хочет, чтобы она переезжала. Ему приятно целовать ее, он как будто не может остановиться. Наверно, подумала она, в этом вся загвоздка: когда он ее видит, то просто про все забывает.

Ее любимый сандвич с ростбифом показался ей безвкусным. Она положила его и уставилась на него невидящим взглядом.

— Думаешь, не отпустить ли его на волю? — широко улыбаясь, напротив нее сел Лео. Он снял шляпу, положил на соседний стул и указал на сандвич. — Увы, наука еще не открыла способ омоложения сандвича с ростбифом. — Он заговорщически подался вперед. — Поверь эксперту говяжьего дела.

Тэсс невесело усмехнулась.

— Ты просто несносный.

— Это фамильная черта. — Лео поманил официантку и заказал кофе.

— Без обеда? — спросила Тэсс. Он покачал головой.

— Некогда. Через сорок пять минут меня ждут на обед у Брустеров для деловых переговоров. Опять будет резиновая курица с пережаренной картошкой. — Он взглянул на нее. — Хорошо бы тебе, а не Брустеровой дочке приготовить этот обед. Сама она как картинка; говорят, собиралась петь в опере, но ей и из консервов ничего не выжать.

Глядя на его недовольное лицо, Тэсс улыбнулась.

— Один поедешь или с братьями?

— Только мы с Кагом. Рэй улетел утренним рейсом в Талсу, заключать сделку о недвижимости.

Она опустила глаза на недоеденный сандвич.

— Она нравится Кагу… эта мисс Брустер?

Лео замялся.

— Кагу вообще не нравятся женщины, ты же знаешь.

— Ты сказал, что она красива.

— Так же, как и еще полдюжины дочерей скотоводов, — сказал он. — Некоторые из них даже умеют готовить. Но Каг на женщинах поставил крест, когда его бросили ради более молодого. И моложе-то он был всего на какие-то три года. Не в возрасте дело. Просто она замуж не хотела, а у того парня еще и деньги были, вот она и упорхнула.

— Понятно.

Лео отпил кофе и задумчиво поджал губы.

— Я тебе говорил, какая у Kaгa чаще всего реакция на женщин, — напомнил он. — Он бежит. И с самого Рождества силится убежать от тебя.

Ее взгляд был откровеннее любых слов.

— В самом деле?

— А как же! Он хочет спровадить тебя в училище, чтобы убрать с глаз искушение. Но одновременно

хочет, чтобы ты все-таки осталась на ранчо, пока учишься. А то вдруг ты там повстречаешь красивых холостяков. Думаю, он намерен спасать тебя от этого.

Тэсс была в явной растерянности.

— Он говорил, — рассказывал Лео, — что нельзя бросать тебя на произвол потенциальных совратителей, что мы должны защищать тебя.

Она не знала, смеяться ей или плакать. Лео остановил ее жестом, когда она хотела заговорить.

— Он считает, что тебе надо ездить на занятия из дома.

— Но ведь он же не хочет, чтобы я осталась на ранчо, неужели не ясно? — Тэсс запустила пальцы в волосы. — И его вечно нет дома. И, оказывается, все это, чтобы не видеть меня!

— А с чего бы ему уходить, если б ты его не волновала? — резонно задал вопрос Лео.

— И все равно, это не жизнь, — решительно заявила она. — Может, хоть в училище найдется кто-нибудь, кто не подумает, что я слишком молода.

— Просто тебя это задело, — сухо пробормотал он.

— Если б ты знал, до чего, — ответила она. — Ну его. Не могу же я до конца жизни ждать, когда он наконец передумает. Год прошел, а он совсем не изменился.

— Он перестал швыряться тортами, — заметил Лео.

— Это потому, что я перестала их печь!

Лео посмотрел на часы и скорчил гримасу.

— Я с удовольствием остался бы еще поговорить с тобой, но — опаздываю. — Он встал и улыбнулся ей. — Только не вешай носа, идет? Чует мое сердце, все уладится.

Ей так не казалось, но, прежде чем она успела открыть рот, он уже ушел.