Мысли быстрого реагирования

ОБЩЕСТВО

12.08.2013

К любой проблеме, которая раскалывает наше общество, можно подбираться с разных сторон. Чем больше сторон мы рассмотрим, тем надежнее вывод. При этом во многих случаях противостоящие стороны еще сильнее разойдутся, но разойдутся с пониманием друг друга. А значит, у них в запасе будет вариант компромисса, и кто-то в каждом лагере начнет думать о формуле соглашения. Это лучше, чем культивировать иррациональную ненависть (часто вообще «не к тем»).

Мне пришлось копаться в одном срезе одной широкой проблемы. В срезе — проще и нагляднее, а в целом я бы назвал ее расколом нашего культурного слоя (условно — интеллигенции) по основаниям познания и понимания нашего общества и государства. Эта беда у нас случилась в ходе русской революции, даже затолкала нас в Гражданскую войну. Потом она назревала в 1920-е гг. и разрядилась в 1930-е — эту историю я осваивал по рассказам родных, а будучи студентом — по стенограммам съездов и пленумов ЦК, изданным в те моменты, еще без цензуры. В 1950-е гг. уже пришлось вести дебаты с друзьями и оппонентами — в школе. Потом — на факультете, и в 1960-е — в лаборатории, походах и экспедициях. Тут уж, как писал Брюсов, «знаю, не окончен веков упорный спор, и где-то близко рыщет, прикрыв зрачки, раздор». И ведь это — между близкими друзьями. Потом я получил практику — поехал в 1966 г. работать на Кубу. Врос в их жизнь, в самых разных слоях и группах — тут и старые профессора, вернувшиеся из Калифорнии, и те, которых, наоборот, перехватили в лодке курсом на Флориду и вернули в университет, и студенты, отсидевшие четыре года за контрреволюционную деятельность, а оттуда — в университет, а рядом с ними — бойцы Че Гевары. И все говорят с жаром — о государстве, обществе и будущем, и требуют объяснить, как все это было в России и СССР. Тут приходилось задуматься.

Более того, меня, помимо работы в лаборатории и аудитории, втянули в проблемы организации науки на всех уровнях — от академии наук до завода и даже поля. Тут были дебаты не только с кубинцами, но и с экспертами — немцы из ГДР, чехи, поляки, молодые французы из Сорбонны (сразу после Красного Мая), левые ученые из Италии и США, да и наши специалисты — крепкий орешек. У всех были свои модели — и внутреннего уклада науки, и ее отношений с обществом и властью.

Чтобы все это утрясти в голове, я, вернувшись домой, покинул химию и занялся методологией. Давило разнообразие форм общественной организации, с которыми столкнулся, и та страсть, с которой люди отстаивали привычные им формы и трудно принимали иные. Потом были аспиранты из разных стран, с Востока и Запада, у всех самобытные типы общественных институтов — хоть в связи с наукой, но за ними видно было много необычного. Все это складывалось исторически, под какую-то абстрактную модель подогнать было трудно. Абстракции полезны, но нельзя им слишком верить, в жизни чистых моделей нет.

И вот вопрос, на который, по-моему, не так просто ответить: как получилось, что в 1980-1990-е гг. значительная часть нашей интеллигенции поверила в абстрактные и даже фантастические модели жизнеустройства, стала их с энтузиазмом пропагандировать и даже внедрять в жизнь. Совокупность этих моделей назвали «Западом», хотя множество западных же авторитетных ученых предупреждали, что на реальном Западе ничего похожего нет.

Дж. Гэлбрейт, побывав в декабре 1990 г. в Москве и побеседовав с нашими учеными-«рыночниками», так сказал об их планах: «Говорящие — а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь — о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить».

Ну, впали в утопию, наломали дров; но ведь уже 24 года прошло, а «отклонение клинического характера» все продолжается. И разговор о нем заводить считается неприличным. У разных частей общества как будто сложились разные картины мира, должна же интеллигенция как-то с этой аномалией разобраться.

Сейчас у меня возник такой повод завести этот разговор — при всем уважении и пр. Я четыре месяца погружаюсь в изучение учебников политологии. Товарищи собрали мне лучшие учебники. Есть в политологии такой постулат: «Искусство управлять является разумным при условии, что оно соблюдает природу того, что управляется». Эта мысль считается настолько очевидной, что М. Фуко называет ее пошлостью.

Государство управляет обществом — изучение этого процесса и есть предмет политологии. В этой науке общества грубо разделяют на два типа — современное (или гражданское, западного типа) и традиционное (т. е. незападное, разновидностей их много). Сказано и припечатано, что в России гражданского общества не было и нет. Значит, мы попадаем в категорию «традиционных» (хотя и в процессе модернизации). Ничего — назови хоть горшком… Так же и японцы, китайцы, сербы и пр. — живут себе и не переживают из-за ярлыка; главное, что у них есть и общество, и граждане.

Но чему же учат студентов-политологов? Ведь они должны ставить диагноз политике и даже лечить ее своими припарками. Как им объясняют «природу того, что управляется»? Причем управляется именно в России, а не в Англии или Зимбабве. Что нам говорят учебники о так называемых «традиционных» обществах, хотя бы обобщенно?

В прекрасном во многих отношениях учебнике «Политология» (М.: МГИМО, 2009; рук. авторского коллектива А.Ю. Мельвиль) о традиционном обществе сказано: «Характеристиками традиционного общества с подачи Спенсера, Дюркгейма и Фердинанда Тенниса принято считать его основанность на механизмах простого воспроизводства, слабую заинтересованность в обмене результатами экономической активности с другими хозяйственными единицами по типу горизонтальных связей, преимущественную ориентированность на замкнутую жизнедеятельность и на самообеспечение» (с. 337). Помянуты и «перевес труда доиндустриального над индустриальным,… явное преобладание автократических приемов властвования» и т. п.

Это туманное определение прилагается к обществам и культурам, в которых проживает 80 % человечества. Но главное, это определение ошибочно, оно — продукт евроцентризма, который в XIX в. был метаидеологией Запада, занятого проектом империалистической глобализации. Влияния этого евроцентризма не избежали ни Спенсер и Дюркгейм с Теннисом, ни сам Маркс, который описывал общество Индии, исходя из докладов Ост-Индской компании. Все эти авторы обладали лишь скудным знанием о традиционных обществах, и привлекать их как авторитетных ученых по этому вопросу нельзя.

Почему берут для учебника их устаревшие представления, а не современные?

Широкое исследование традиционных обществ началось в 1940-1950-е гг., когда прошла мировая волна революций («не по Марксу») именно в этих обществах — в крестьянских странах от России и Китая до Мексики. А за ними поднялась волна антиколониальных национальных движений. Тогда и кинулись антропологи изучать традиционные общества.

В «Структурной антропологии» (1958) К. Леви-Стросс так определил суть контактов Запада с традиционными обществами: «Запад построил себя из материала колоний». Именно тогда в части (!) традиционных обществ на время возникли формы жизнеустройства, которые в цитированном учебнике политологии представлены как главные и вечные характеристики незападного общества. Эти формы были способом выживания при длительном изъятии метрополией ресурсов производства и развития.

Это прекрасно разобрано антропологами и культурологами. Примечательно, что в учебнике даже не упомянуты главные политологические выводы Леви-Стросса, одинаково важные для понимания и западного, и традиционных обществ.

Дотошный историк XX в. Ф. Бродель, изучавший потоки ресурсов на Западе, писал: «Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики… Он вовсе не смог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда». В середине XVIII в. Англия только из Индии извлекала ежегодно доход, равный трети всех инвестиций в Англии. Если учесть доход от всех ее обширных колоний, то выйдет, что за их счет и делались все инвестиции, и поддерживался уровень жизни англичан, включая образование, культуру, науку, спорт и т. д.

Как можно это не учитывать в политологии!

Уже в XIX в. земельная собственность в Африке, Полинезии и Австралии была присвоена западными колониальными державами практически полностью, а в Азии — на 57 % (в Америке было круче). Без земельной собственности там и не могло возникнуть промышленности. К началу XX в. всякая возможность индустриализации и модернизации для тех стран, которые попали в периферию Запада, была утрачена. Их уделом стала слаборазвитость.

Более того, уже на первой стадии колониальных захватов Запад пресекал развитие «туземной» рыночной экономики (в Индии она была процветающей — и разрушена). Запад стремился вывезти из колоний тот «материал», из которого могла быть построена местная экономика.

И ведь не во всех промышленно развитых странах сложилось современное общество, это очевидно. Япония — развитая промышленная страна — сохранила главные черты традиционного общества, сумев «закрыться» от Запада. Степень индустриализации не служит критерием для отнесения общества к тому или иному типу.

Вопреки установкам евроцентризма, традиционное общество вовсе не является косным, застойным. В особых условиях (прежде всего при достаточной независимости от Запада) оно выполняет проекты быстрого и мощного развития с высоким уровнем инновационной активности (это видно на примере России, Японии, сегодня — Китая, многих других стран). Как можно назвать косным российское общество в XIX-XX вв. — политологи забыли о русской революции?

И гражданское общество может быть духовно больным и выхолощенным; и традиционное, даже тоталитарное, может быть одухотворенным и возвышающим человека. Сам по себе тип общества не предопределяет, будет ли оно в тот или иной исторический момент жестоким или терпимым, деспотическим или свободным. Не будем забывать, что именно гражданское общество развязывало беспрецедентные по жестокости войны, породило философию и идеологию расизма, проводило геноцид на огромных территориях, колонизовало и эксплуатировало большую часть мира, в том числе изымая из нее большую массу населения как рабов для вполне современной (для XIX в.) капиталистической экономики. И ведь многие элементы этих структур возрождаются!

Уж не говорим о том, что и на Западе гражданское общество становится преданием. Все их политические институты после краха СССР быстро изменяются — в сторону авторитаризма, если не хуже.

Но этот раздел о традиционном обществе — лишь пример. Зачем наши уважаемые гуманитарии и обществоведы излагают устаревшие штампы, когда перед их глазами происходят величественные и драматические сдвиги? — Вот проблема! Ведь даже на социальный заказ перестройки и реформы уже нельзя сослаться.

9.04.2013

В системе угроз для России особое место занимают мировоззренческие срывы, которые поражают общество в целом или большие его части. Если по какой-то причине люди начинают видеть реальность в ложных формах, их решения становятся ошибочными в целом. Любое общество «собрано» и воспроизводится на определенной матрице. Важным ее срезом является система средств познания реальности. Ее можно выявить методами социодинамики культуры и представить в виде «карты», что позволяет следить за состоянием общества. На этой карте мы видим провалы. Вот один из них.

Жизнь семьи, общества, страны требует деятельности, в которой неразрывно связаны два разных вида — создание и сохранение. Усилия того и другого рода по-разному осмысливаются и организуются. В сознании они выражаются двумя разными категориями. За годы перестройки и в 1990-е гг. каким-то образом из нашего сознания была изъята категория сохранения. Много и конкретно говорилось о разрушении, туманно и красиво — о созидании. Ничего — о сохранении. Что имеем — не храним! И даже, потеряв, не плачем.

Этот провал — тяжелое поражение сознания. Вызревало оно постепенно, но реформа 90-х гг. его закрепила и усугубила, дала импульс.

Оно стало общим состоянием, потому-то его не замечают. И касается оно, в общем, всех классов объектов, которые общество создает, а ныне действующее поколение обязано сохранять. Возьмем объект высшего уровня — сам народ России. Разве когда-нибудь мы задумывались о том, что его надо сохранять? Разве говорилось нам в школе, вузе, в СМИ, что для этого необходимы такие-то и такие-то усилия и средства? Нет, мы его как будто получили от предков как данность и даже не думали, что народ нуждается в охране, уходе, «ремонте».

На деле жизнь народа сама по себе вовсе не гарантирована, нужны непрерывные усилия по ее осмыслению и сохранению. Это — особый труд, требующий ума, памяти, навыков и упорства. Как только этот труд перестают выполнять, народ рассыпается. Он жив, пока все его части непрерывно трудятся ради его сохранения, берегут и ремонтируют центральную мировоззренческую матрицу, хозяйство, тип человеческих отношений. Эту работу надо вести как непрерывное строительство, как постоянное созидание и сохранение национальных связей между людьми. Но созидание и сохранение — задачи во многом разные, выполняются они разными средствами.

С 1991 г. народ стал таять количественно. Объявили о демографической катастрофе, но речь шла не о народе как сообществе, а о «населении». Из заявлений на демографическую тему вовсе не следовало признания того факта, что существование народа может быть под угрозой, даже если население, как совокупность индивидов, прирастает. А ведь это именно так — население может сохраниться и увеличиться, но при этом лишиться качества народа как субъекта истории. Возможно, народ — слишком сложная система для обсуждения, многие считают его Божьим даром или явлением природы, и мысль о необходимости «ухода и ремонта» принимается с трудом. Возьмем для начала примеры попроще.

За 90-е гг. из всех больших систем были изъяты средства, предназначенные для их содержания и ремонта. Разрушается наше культурное пространство. Изъято из оборота 42 млн га посевных площадей. Треть земли, которую возделывали много поколений наших предков, продукт нашей культуры, на глазах дичает. Год за годом превращается в пустырь культурное поле, с необъяснимым равнодушием смотрят на это государство и общество.

Как же объяснить тот странный факт, что причины деградации культурного пространства не выявляются, не устраняются и даже не становятся предметом обсуждения? Более того, говорится, что кризис позади и Россия вступила в период быстрого развития. Это вызвало бы удивление, если бы общество видело темп деградации основных фондов. Но никто не удивляется, поскольку проблема их сохранения стерта из общественного сознания.

В рамках национального проекта фермерам дали кредиты на покупку телят. За два года продали в рассрочку 100 тыс. телят. Это 5 % от ежегодной убыли крупного рогатого скота в РФ. Реформа создала условия, не позволявшие содержать скот. Скот — одна из главных составляющих основных фондов, огромное национальное достояние. Надо же разобраться в причинах его неуклонного разрушения! Это же бездонная бочка — 100 тыс. телят закупили, миллион потеряли. Полное равнодушие.

За годы реформы Россия утратила свой золотой капитал — 7 млн организованных в колхозы и совхозы квалифицированных работников сельского хозяйства. Их осталось менее 2 млн и еще 0,3 млн фермеров. И темп сокращения этой общности не снижается (как и темп сокращения тракторного парка, потребления электричества в сельском производстве и т.п.). На что мы надеемся?

В советское время сохранение основных фондов было предписано законом (планом). Техническое обслуживание следовало нормативам, средства на него планировались — вплоть до списания объекта. Эти нормы были отменены после приватизации. Рынок как будто отключил здравый смысл, чувство опасности и дар предвидения.

Перед нами — национальная проблема. Утрата важных блоков общественного сознания подкреплена ликвидацией административных механизмов, которые заставляли эти блоки действовать. Это было уже столь привычно, что сохранение и ремонт основных фондов выполнялись как бы сами собой, без усилий разума и памяти. Теперь нужно тренировать разум и память, заставить людей задуматься об ответственности за сохранение технических и культурных условий жизни общества. Сейчас нам всем нужна большая программа реабилитации, как после контузии. Нужно создавать хотя бы временные, «шунтирующие» механизмы, не позволяющие людям уклоняться от выполнения этой функции. Само собой это не произойдет, и основной груз по разработке и выполнению этой программы ложится на государство. Больше нет организованной силы для такого дела. Но государство без общества бессильно, как будто его и не видно.

26.08.2013

Один уважаемый человек, большой знаток Китая, говоря о наших проблемах, сослался на такую китайскую мудрость: надо время от времени производить «исправление имен». Это значит вспоминать и обдумывать главный, исходный смысл важных слов. Со временем слова ржавеют, покрываются всякими наслоениями, им придаются новые смыслы. От текста к тексту, от разговора к разговору смыслы эти расходятся. Часто люди, особенно в разных культурах, начинают понимать эти слова по-разному, а уж если кто-то заинтересован в том, чтобы их смысл исказить, то дело еще больше усложняется. Тут-то и надо «выправлять имена», чтобы понимать друг друга.

Конечно, язык развивается, слова приобретают новый смысл, который принимается молодежью, и требовать от нее, чтобы она вернулась к исходному смыслу, бесполезно. Но тогда надо договориться об употреблении таких слов в разных смыслах и как-то уточнять, что ты имеешь в виду, когда произносишь или пишешь это слово. Обычно бывает достаточно пояснить это контекстом. А можно договориться исходный смысл забыть и использовать слово в его новом значении. Но это рискованно — кто-то будет манипулировать смыслами и создавать недоразумения. Это обычное дело.

Суть в том, что наше официальное обществоведение, в основном идущее в фарватере западного, не только ложно представляет свойства незападных обществ («традиционного общества», о котором мы уже говорили56), но и создает неверный образ альтернативного общества — «гражданского» (т.е. западного).

Сейчас в одном из лучших учебников политологии сказано: «Гражданское общество — совокупность множества межличностных отношений, семейных, социальных, экономических, культурных, религиозных и других ассоциаций и структур, которые развиваются в данном сообществе вне рамок государства и без его непосредственного вмешательства или помощи».57

Это — для наших студентов, образ гражданского общества привлекательный. От нас уже 25 лет требуют, чтобы мы свое «неправильное» общество заменили на это, гражданское. На Западе же студентам сообщают исходный смысл этого термина, и он совсем иной. Думаю, что нам тут в любом случае надо этот исходный смысл знать, потому что он никуда не делся, лишь маскируется современным привлекательным образом.

Исходный смысл понятия гражданское общество таков. В Новое время, по мере того как складывались современная западная цивилизация («Запад») и колониальные империи, в западной общественной мысли возникло различение двух образов жизни человека — цивилизованного и дикого. В пределах западной культуры человек живет в цивильном (гражданском) обществе, а вне этих пределов — в состоянии «природы». Представление о гражданском (цивильном) обществе возникло в так называемой натуралистической школе политической мысли, которая противопоставляла «естественное» общество (societas naturalis) «цивилизованному» или гражданскому (societas civilis).

Нам в России не повезло с переводом: в русский язык вошел неудачный синоним из тех, которыми переводится латинское слово. Вышло так, будто речь идет об обществе граждан (от слова город). На деле же в точном переводе «гражданское общество» — это общество цивильное, цивилизованное. С самого возникновения понятия оно означало оппозицию «цивилизация — Природа» и «цивилизация — дикость». Иногда выражаются мягче: «цивилизация — варварство».

Чтобы понять смысл, надо посмотреть, из кого состоит это цивильное гражданское общество и каковы отношения «граждан» к тем, кто находится вне его, вне этой «зоны цивилизации». Прежде всего, для возникновения «гражданского общества» понадобилась переделка человека — Реформация в Европе, в XVI-XVII вв., освобождение человека от всяких уз с ближними, его превращение в индивида (атом). Возникла совершенно новая антропология, нигде кроме Запада не существующая.

Разрабатывая понятие человека-атома и его взаимоотношений с обществом, английские философы Гоббс и Локк дали представление о частной собственности. Она и стала осью гражданского общества. Жан-Жак Руссо в «Рассуждениях о происхождении неравенства» (1755) так писал о возникновении гражданского общества: «Первый, кто расчистил участок земли и сказал: „это мое“ — стал подлинным основателем гражданского общества». Он добавил далее, что в основании гражданского общества — непрерывная война, «хищничество богачей, разбой бедняков».

Те, кто признают частную собственность, но не имеют ничего, кроме своего тела и потомства (пролетарии), живут в состоянии, близком к природному (нецивилизованному); те кто имеют капитал и арендуют по контракту рабочую силу, объединяются в гражданское общество, которое Локк называл Республикой собственников. Вот слова Локка: «Главная и основная цель, ради которой люди объединяются в республики и подчиняются правительствам, — сохранение их собственности» (слово «республика», т.е. «общее дело», изначально применялось к любому государству, в том числе и монархии).

В норме государство гражданского общества должно поддерживать условия для конкуренции (которая есть введенная государством в рамки права война всех против всех), а периодически — испытывать революции. В фундаментальной «Истории идеологии», по которой учатся в западных университетах, читаем: «Гражданские войны и революции присущи либерализму так же, как наемный труд и зарплата — собственности и капиталу. Демократическое государство — исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией… Гражданская война является условием существования либеральной демократии. Через войну утверждается власть государства так же, как “народ” утверждается через революцию, а политическое право — собственностью… Таким образом, эта демократия есть ничто иное, как холодная гражданская война, ведущаяся государством».58

Борьба гражданского общества с пролетариатом — это на Западе. А за морями жили люди, не признающие частной собственности. Согласно теории гражданского общества, эти люди находились в состоянии дикости. Западная философия создала образ дикаря, которого надо было завоевать, а то и уничтожить. Колонизация заставила отойти от христианского представления о человеке. Западу пришлось позаимствовать идею избранного народа (культ «британского Израиля»), а затем дойти до расовой теории.

Основатель теории гражданского общества Джон Локк был автором Конституции рабовладельческого штата Каролина, одна из статей которой гласила: «Каждый свободный человек Каролины обладает абсолютной властью над своими черными рабами». Локк вложил свои сбережения в акции Королевской Африканской компании, которая занималась работорговлей. Он же создал теорию стоимости, узаконившую захват земли индейцев в Северной Америке.

Оправдания рабству, сформулированные Локком, были настолько жесткими и абсолютными, что, как пишут, «оправдание рабству, которое за две тысячи лет до Локка давал Аристотель, кажутся отеческим напутствием». Локк считал, что «гражданское общество» имеет естественное право вести войну против тех, кто «не обладает разумом», обращать их в рабство и экспроприировать их богатство в уплату за военные расходы. Эти рассуждения вызвали полемику в последние годы потому, что ими буквально оправдывалась война против Ирака.

Таким образом, гражданское общество основано на конфронтации с неимущими. Фундаментальный смысл понятия гражданского общества основан на двух концепциях — антропологической (человек как индивид, атом) и политэкономической (частная собственность). Следовательно, это понятие в его главном смысле неприложимо к незападным культурам, которые стоят на иных антропологических и политэкономических представлениях.

Однако в XX в., когда «политика канонерок» стала дополняться и даже замещаться культурным империализмом, важными инструментами западной международной политики стали идеологические концепции общечеловеческих ценностей и прав человека. Исходные смыслы понятия гражданского общества были выведены в тень, но не утратили своей консолидирующей Запад силы. Отношение к «дикарям и неимущим» не изменилось ни в реальной политике, ни в риторике.

Вот заголовок обзорной статьи в New York Times (4 апреля 1999 г.) о войне в Югославии: «Новое столкновение Востока и Запада». Далее в статье сказано: «Демократический Запад, его гуманистические инстинкты коробит варварская жестокость православных сербов».

Однако в западном политическом языке уже фигурируют понятия типа «транснациональное гражданское общество» и даже «глобальное гражданское общество», т.е. принадлежность к нему любой ассоциации не ограничено никаким критерием, за исключением одного — чтобы эта ассоциация действовала в русле политики Запада.

Поэтому, например, общество Российской империи начала XX в., хорошо структурированное в множество экономических, социокультурных и политических ассоциаций (достаточно сказать, что 85 % населения было организовано в общины), не считается гражданским обществом, как и вполне развитое индустриальное общество СССР и даже общество современной России.

Конечно, мы вынуждены признать, что понятия обществоведения приняли от Запада, и придется ими пользоваться: надо и ЕГЭ сдавать, и экзамены в вузе. Но никто не запретит нам знать их главный смысл, а не политкорректную шелуху. Нам действительно необходимо общество, способное к самоорганизации, — истинное общество граждан, а не Республика собственников, она и так сидит у нас на шее. Но строя такое общество, надо непрерывно оговаривать, в каком смысле наше общество будет гражданским. Пусть оно будет Республикой трудящихся. Думаю, в эту республику войдут и будут приняты многие собственники и предприниматели. Далеко не все из них хищники и воры.

3.06.2013

Меня попросили дать комментарий о возможных последствиях применения поправок, внесенных в декабре прошлого года в закон «О некоммерческих организациях» (НКО). Они предписывают НКО, получающим деньги от иностранных источников и участвующим в политической деятельности, зарегистрироваться в качестве выполняющих функции иностранного агента.

Это, конечно, малая деталь нашей жизни, но рассмотреть ее стоит.

Понятно, что любое государство старается пресечь финансирование подрывной деятельности из-за рубежа. Такие деньги необходимы для организации первого эшелона «перестройщиков», пока сама власть не решается на «революцию сверху», а внутри страны денег собрать не удается. Это мы видели и при Горбачеве, и в «оранжевой» революции при Кучме. Потом пришедшая к власти «новая элита» открыто питалась из госбюджета. Понятно, что закон об НКО подразумевает под «политической деятельностью» ту, которая наносит ущерб государству. Так все это и поняли — в российских законах много недомолвок, самим соображать надо.

В символическом плане закон сказал сильное слово — «иностранные агенты». Это в России — черная метка. С таким клеймом трудно повлиять на массовое сознание. Такие символические жесты в политике важны, даже если за ними не следует дело.

Закон направлен не на реальную оппозицию (ее пока не существует, хотя ростки проклевываются), а на элитарную фронду, которая слегка подкармливается на Западе — реальной оппозиции никто там денег не даст. Большого вреда этой «фронде сытых» буква закона не нанесет, но окрик суровый, неявная угроза в нем есть. Придется нашим «оранжевым» из буйных слегка посуетиться. Например, преобразоваться в ООО и продавать на мировой рынок рога и копыта. Назвать иностранными агентами все коммерческие организации — это было бы слишком.

На практике закон трудно выполним. Вот, «Сколково» заплатил за лекции Ильи Пономарева огромные деньги, которые, видимо, и пошли на политическую деятельность. А поскольку «Сколково» получает еще более огромные деньги из-за границы — то надо ли считать этот инновационный центр «агентом» или нет? Занимается ли он политической деятельностью, финансируя Илью?

Но главное — большие деньги на подрывную антигосударственную деятельность пока что выделяются у нас прямо из госбюджета.

Гранты от какого-нибудь фонда Макартура — на карманные расходы активистам не хватит. Фильмы «Штрафбат» или «Сволочи» — наглядные примеры.

Менее очевидное, но намного более важное средство воздействия на общественное сознание (а это и есть политическое действие) — реклама, формирующая ложную картину мира и массовые потребности. И таких «подрывных» факторов еще множество, но Госдума, включая «оппозицию», их не замечает.

Теперь о жалобах тех деятелей, которые чувствуют себя ущемленными законом. Они настолько неискренни, что удивляют. Чаще всего звучит такой мотив: «Мы же не занимаемся политической деятельностью! Мы только проводим опросы в разных местах России. Мы только запечатлеваем на кинокамеру истинную реальность нашей Родины» и т. п. Не уважают они своих читателей, считают их такими же доверчивыми, как в годы перестройки.

Сейчас в России каждый кусочек пространства и времени насыщен политикой.

В каждом квартале и селе можно так провести «социологический» опрос, что из него будет следовать вывод: «Долой власть плутократов!» Эти опросы — средство формировать мнение, а не узнавать его. Это банальная истина. Их и к социологии не причисляют. А уж о том, как снимают на кинокамеру «нашу реальность», эти имиджмейкеры, мы, опять же, насмотрелись в перестройку.

Что поразительно — тогда они создавали для иностранного телевидения за гранты отвращающий образ СССР, при Ельцине стали гнать на Запад отвратительные клипы уже о «демократической России», иногда прямо из банд боевиков, а теперь опять стараются разделить и стравить еле-еле собранное государство.

Казалось, что государство это терпит потому, что все эти «ужасы и разоблачения» отвлекают общество от главных процессов и факторов, которые нас затягивают в болото.

С точки зрения политиков-временщиков, эта служба манипуляторов была неприятна, но полезна. Но во всем нужна мера. Перебрали…

Восстановительная программа стала очевидной необходимостью почти для всех слоев общества, и профессиональным злопыхателям велели умерить пыл. Если это подействует, у нас останется чуть больше времени и сил заняться главными проблемами.

4.02.2014

За исключением небольшого числа идеологизированных специалистов, пропагандирующих «рыночную» реформу, обществоведы сходятся в том, что Россия втянулась в демографическую катастрофу. Достаточно взглянуть на данные о рождаемости, смертности и естественном приросте населения, которые мы публикуем59 в «Белой книге России». Демографическая картина в стране оказалась хуже, чем самые катастрофические прогнозы специалистов. При этом объяснять спад рождаемости тем, что Россия якобы находится в демографическом тренде западных развитых стран, ошибочно. Как ошибочно и объяснять эту катастрофу исключительно обнищанием населения в ходе реформ.

В 1993 г. в издательстве «Наука» вышла книга «Население Советского Союза. 1922-1991». Написана она была в конце 1991-го. Это максимально полное изложение динамики демографических процессов в нашей стране, хотя и с сильным антисоветским идеологическим флером — время было такое.

Для нас здесь важна гл. 11 — «Взгляд в будущее». В главе даны три варианта прогноза на 2000 г. — «оптимистический», «пессимистический» и «демографическая катастрофа». Последний вариант считался маловероятным. Более того, оптимистическим был и прогноз ООН для СССР. В докладе World Population Prospects. 1988 (N.Y., 1989, р. 555) продолжительность жизни в 2005-2009 гг. должна была составлять у нас 70,4 года для мужчин и 78,2 года — для женщин.

Что авторы обозначили термином «катастрофа»? Снижение ожидаемой продолжительности жизни мужчин-горожан в 1995 г. до 63,1 года (с 65,4 года в 1988-м). А что же произошло в результате реформы? Уже в 1994 г. этот показатель упал до 57,9 лет! На 4,2 года жизни ниже того, что считалось катастрофой.

Всего прошло два с половиной года после написания книги — но такая катастрофа даже в воображении не могла привидеться ученым-демографам. Так что катастрофа — научное и подтвержденное опытом определение нашего состояния.

Это же ощущение катастрофы разлито и в широких слоях общества — среди людей, далеких от точного знания, которые судят просто по числу детских колясок на улицах и в скверах и по числу беременных женщин в метро и автобусе. В упомянутой книге демографы в прогнозе «демографическая катастрофа» считали катастрофой снижение рождаемости в городе с 15,4 (на 1 тыс. населения) в 1988 г. до 10,8 — в 1995 г. На деле же рождаемость упала до 8,6! (Рис. 1).

Рис. 1. Рождаемость на 1000 жителей в РСФСР и РФ

Поскольку в мышлении нашей интеллигенции силен евроцентризм и считается, что Россия после 1991 г. наконец-то пошла «правильной дорогой» вслед за Западом, естественно, возник интерес к тому, что происходит с рождаемостью на Западе. Этот интерес подогревается и рядом российских и западных демографов, которые как раз и отвергают тезис о демографической катастрофе в России на основании того, что и на Западе наблюдается спад рождаемости. Мол, верным путем идете, господа-товарищи! Низкая рождаемость — признак богатства, и этот признак Россия в ходе реформы уже приобрела. Ну, само богатство слегка задерживается, но объективные законы общественного развития ему не обмануть — придет как миленькое.

Просто отбросить эти утверждения как пропаганду идеологов-«реформаторов» невозможно. Нам действительно необходимо осмыслить опыт Запада, ибо в нынешнем реформировании России у Запада заимствовано очень многое, причем гораздо более фундаментальное, нежели «богатство».

Ложным в этой пропаганде является необоснованное придание «богатству» статуса причины сокращения рождаемости. Да, корреляция может быть, а причинно-следственной связи нет. Правильнее рассуждать так: в ходе реформы мы, очевидно, не переняли у Запада его умения «быть богатыми», но переняли нечто такое, что на Западе привело к падению рождаемости.

Вот это «нечто» и надо искать. Ведь вдвойне обидно будет нам в поисках этого западного умения вымереть, богатством даже не насладившись, — просто оттого, что глотнули из западного котла какой-то дряни, не разобравшись.

Это — общее предположение, и в этом смысле наша катастрофа может иметь общие с Западом причины. Если же говорить о конкретном историческом моменте, о реформе в России, то, конечно, надо отвергнуть успокаивающие заверения демографов-«рыночников». То, что происходит в России, по своему типу никак не напоминает процесс, происходящий на Западе. Уже по форме кривой, отражающей эти процессы, видно, что мы переживаем именно катастрофу — резкий разрыв непрерывности; перелом демографической ситуации в течение одного года — явление уникальное в истории.

Авторы упомянутой книги пишут: «Можно с уверенностью сказать, что дальнейшее углубление социально-политического и экономического кризиса, падение жизненного уровня населения, дезинтеграция страны, утрата опоры на социальные структуры, воцарение незащищенности индивидуума в наступающем социально-политическом и экономическом хаосе, утрата надежд на нормализацию ситуации повлекут за собой демографическую катастрофу… Грозные признаки такой катастрофы уже различимы в демографической динамике последних двух лет… Несомненно, динамика рождаемости за последние 2,5 года есть реакция на социально-экономический кризис… Прошлое пока не дает нам аналогичных примеров. Еще ни одна страна, ни одно общество, в котором деторождение хорошо регулируется на уровне семьи, не переживало в мирное время такого кризиса» (с. 109-110).

Так что слом произошел у нас вследствие реформы, а не вследствие постепенного снижения рождаемости от «благополучной жизни», как на Западе. Результаты реформы известны — резкое обеднение большинства, разрушение важнейших систем жизнеобеспечения, острая нестабильность и страх перед социальными бедствиями.

Все это важные факторы, и все же я бы сказал уклончивее: да, наша демографическая катастрофа вызвана реформой. Но нельзя же закрывать глаза на то, что в результате развала СССР и реформ жители Узбекистана и Таджикистана обеднели гораздо сильнее, чем жители РФ, и больнее ударила по ним политическая нестабильность, — а уровень рождаемости там заметно вырос.

Почему же? Потому, что они не глотнули из «западного котла» то, что глотнули народы Европейской части страны, — или сумели эту дрянь выплюнуть. По ним и видно, что крайняя бедность и нехватка средств к жизни определяют не столько рождаемость, сколько выживаемость детей.

Так что не непосредственно социальными бедствиями реформы вызвана наша демографическая катастрофа, а тем, что реформа перенесла на нашу почву нечто такое, прямо не связанное с богатством или бедностью, что вызвало взрывное падение рождаемости. И этот взрывной, катастрофический характер означает «сжатие» во времени того процесса, который на Западе растянулся на полвека. Нас просто обязали пробежать, догоняя Запад, этот путь за десять лет.

Вот об этом «нечто» и поговорим.

Итак, демография регистрирует убыль коренного населения в развитых странах Запада по причине резкого сокращения рождаемости. В настоящее время рождаемость (суммарный коэффициент рождаемости) здесь снизилась до отметки 1,5 ребенка на женщину, а в Европе — до отметки 1,34. В некоторых странах Европы — в частности, в Италии — суммарный коэффициент рождаемости снизился до 1,1. Уровень рождаемости, необходимый для простого воспроизводства населения, составляет 2,1 рождения на женщину.

В прессе можно прочитать такие прогнозы: «Европа исчезает как социокультурный организм, к 2050 году она сократится на 100 млн человек» (без учета иммиграции — на 120 млн). В США дело несколько лучше, но тенденция та же самая. Все страны Запада пытаются восполнить спад рождаемости «импортом людей» — допуском иммигрантов. Европейский рекорд держит Швейцария, где каждый пятый житель — иностранец. В ФРГ живет 10 млн турок, но, по расчетам демографов ООН, к 2050 г. население страны сократится с 82 до 58,8 млн человек. Всего в странах Западной Европы в 1999 году родились около 4 млн детей, причем 3 млн — у иммигрантов.

Что же вызывает у людей удивление? Тот факт, что на Западе, в общем, достигнут высокий уровень личного благосостояния («потребления»). Казалось бы, заводи детей — ведь всех их можешь прокормить, обеспечить им хорошее образование, здравоохранение и прочие блага. Так нет, не рожают… А в это время в бедных странах семьи охотно производят новую жизнь, радуются детям, даже живя впроголодь, даже переживая горе смерти ребенка.

И на Западе становится чуть ли не общепризнанным вывод, что материальное благополучие подавляет материнский «инстинкт». Мол, бедному-то все равно, у него дети — единственная утеха. А перед женщиной современного Запада все дороги открыты — эмансипация, карьера, свободная любовь, сплошной постиндустриализм. И кажется даже благоразумным решением, что женщина стала откладывать материнство на более поздний возраст или даже вовсе отказываться от рождения детей. Как говорят, «западная семья сегодня — это 3 автомобиля и 1 ребенок».

Мне кажется, весь этот ход рассуждений неверен. Известно, например, что население богатых исламских стран (Саудовской Аравии и т. п.) вовсе не следует примеру Запада.

Более того, и на самом Западе небольшое богатое меньшинство вовсе не собирается «вымирать»: многодетные семьи там — обычное дело. Утрата «материнского инстинкта» — болезнь именно среднего класса буржуазного общества. И болезнь эта является болезнью духа, прямо не предопределяемой уровнем материального благосостояния.

Эта болезнь среднего класса является «заразной», в ходе вестернизации она распространяется и среди тех слоев населения бедных стран, которые возомнили себя средним классом и приняли его мировоззренческие установки — даже если по западным меркам их можно было бы причислить к бедноте.

В декабре 2000 г. я был в Уругвае на совещании экспертов ООН, и как раз в те дни в стране произошло событие, которое очень взволновало общество. Уругвай — небольшое государство, оазис благополучия в Латинской Америке. Там почти изжита бедность, чем гордятся и либералы, и социал-демократы, по очереди меняющиеся у власти. И вдруг был опубликован доклад, согласно которому более 50 % детей в Уругвае проживали ниже уровня бедности. Это всех просто потрясло, возникли жаркие дебаты. Выяснилось, что рождаемость в семьях среднего класса упала настолько, что основная масса детей оказалась в семьях бедного меньшинства. Благополучная («европейская») часть населения Уругвая вымирает, а бедная часть быстро растет — при отсутствии экономического кризиса.

Средний класс — основа буржуазного общества, генератор и носитель «духа капитализма». Очень богатое меньшинство давно приобрело характер замкнутого сословия, почти аристократии, оно утратило «буржуазность» и протестантскую этику.

Что же характерно для мироощущения среднего класса, основы буржуазного общества? Для нашей темы самая важная его черта — пессимизм. На Западе даже говорят антропологический пессимизм, и в этом определении много смысла. Это — неверие в человека, в его благое предназначение, в его причастность Добру.

Ницше сказал западному обывателю: «Бог умер! Вы его убийцы, но дело в том, что вы даже не отдаете себе в этом отчета». Причины этого пессимизма многообразны, но на Западе в момент становления буржуазного общества они ударили по человеку одновременно — чего не произошло в других культурах. На мышление человека Запада наложились несколько «волн страха»: страх перед Страшным судом и адом раннего Средневековья, страх перед чумой XIV в., а затем «страх Лютера» времен Реформации и последующий за ним страх, вызванный разрушением общины. На источник этого «страха индивида» указывает психолог Э. Фромм: «Человек, освободившийся от пут средневековой общинной жизни, страшился новой свободы, превратившей его в изолированный атом».

Разрушение общины совпало на Западе со сменой картины мира. За двадцать тысяч лет цивилизации человек остался существом с сильным космическим чувством, с ощущением себя в центре Вселенной как родного дома. Он воспринимал Природу как целое, а себя — как часть Природы. Все было наполнено смыслом, все связано невидимыми струнами. Наш поэт-философ Державин так определил место человека в Космосе:

Научная революция разрушила этот образ: мир предстал как бездушная машина Ньютона, а человек — как чуждый и даже враждебный Природе субъект. Это было тяжелое потрясение, из которого родились европейский нигилизм и пессимизм (не знакомый Востоку). Когда читаешь Ницше и Шопенгауэра, поражаешься: откуда столько грусти? Шопенгауэр сравнивал человечество с плесенным налетом на одной из планет одного из бесчисленных миров Вселенной. Эту мысль продолжил Ницше: «В каком-то заброшенном уголке Вселенной, изливающей сияние бесчисленных солнечных систем, существовало однажды небесное тело, на котором разумное животное изобрело познание. Это была самая напыщенная и самая лживая минута «всемирной истории» — но только минута. Через несколько мгновений природа заморозила это небесное тело и разумные животные должны были погибнуть».

Реформация не только разъединила людей и превратила человека в атом (индивида), но в своем радикальном выражении (кальвинизм) прямо отняла у людей веру в спасение души — для вечного блаженства предназначены лишь «избранные».

Вот фундаментальное утверждение кальвинистов (1609 г.): «Хотя и говорят, что Бог послал Сына своего для того, чтобы искупить грехи рода человеческого, но не такова была Его цель: Он хотел спасти от гибели лишь немногих. И я говорю вам, что Бог умер лишь для спасения избранных».

Макс Вебер в своем главном труде «Протестантская этика и дух капитализма» пишет: «Это учение в своей патетической бесчеловечности должно было иметь для поколений, покорившихся его грандиозной последовательности, прежде всего один результат: ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида… Вместе с тем эта отъединенность является одним из корней того лишенного каких-либо иллюзий пессимистически окрашенного индивидуализма, который мы наблюдем по сей день в “национальном характере” и в институтах народов с пуританским прошлым» (М., 1990, с. 142, 144).

Понятно, что решение родить ребенка — это акт любви, желания человеческой близости, веры в счастливое будущее этого ребенка и в спасение его души. «Пессимистически окрашенный индивидуализм» сильнейшим образом подавлял этот порыв, и как только во второй половине XX в. появились простые и эффективные противозачаточные средства, число рождений пошло на убыль.

Этот индивидуализм был и прямо направлен против семьи. Вот, в изложении Вебера, такое место из самой распространенной книги пуритан: «В ней описывается, как некий “христианин”, осознав, что он находится в “городе, осужденном на гибель”, услышал голос, призывающий его немедля совершить паломничество в град небесный. Жена и дети цеплялись за него, но он мчался, зажав уши, не разбирая дороги и восклицая: “Life, eternal life!”…60 И только после того, как паломник почувствовал себя в безопасности, у него возникла мысль, что неплохо бы соединиться со своей семьей» (с. 145).

Нам трудно понять, но в спорах с католиками протестанты отстаивали тезис об изначальной порочности детей, и это сказалось на светской социальной практике. Шотландские пуритане даже не допускали к крещению детей тех, кто «отвергнут Богом» (например, детей пьяниц). Даже в XX в. приютских детей Амстердама вели по праздникам в церковь в шутовском двухцветном наряде. Как пишет Вебер, это «назидательное зрелище… служило во славу Божью именно в той мере, в какой оно должно было оскорблять “человеческое чувство”».

Трудно нам понять, что кальвинизм с его учением о предопределенности (делении людей на избранных и отверженных) привел, как говорят, к внутреннему освобождению индивида от «естественных» уз. Вебер пишет о знаменитом письме герцогини Ренаты д’Эсте Кальвину, где она признается, что возненавидела бы отца или мужа, если бы узнала, что они принадлежат к числу отверженных. Но, поскольку узнать это невозможно, приходится подозревать и отца, и мужа, и будущих детей.

Мы видим, что этот пессимистический духовный фон жизни на Западе стараются подавить различными способами.

Иногда этому способствуют периоды процветания, иногда, наоборот, кризисы и даже бедствия типа войн. Иногда массу людей увлекают приступы фанатизма, как во времена фашизма, в благополучное время — сексуальные революции или приступы потребительской лихорадки. Но за всем этим Э. Фромм видит нарастающую некрофилию — так он называет то проявление антропологического пессимизма, которое выражается в неприязни к живым структурам, к зарождению и пестованию жизни. И, напротив, тягу к разрушению или хотя бы к зрелищу и вообще образу разрушения, что красноречиво отразилось в культуре (кино, телевидение, музыка, мода).

Известно, что православное общинное мироощущение было жизнерадостным. Оно было наполнено верой в лучшее будущее. И дело тут не в классовых корнях — очень важно наблюдение А.В. Чаянова: в русском крестьянстве совершенно не было мальтузианства, запрета на «размножение бедных», а в сознании крестьянства Франции оно было очень сильно. Еще более жизнерадостным было космическое чувство советского человека — мы именно обладали «уверенностью в завтрашнем дне», что никак не сводилось к сытости.

Исследователь фашизма Л. Люкс пишет по этому поводу: «Коммунисты не поняли европейского пессимизма, они считали его явлением, присущим одной лишь буржуазии… Теоретики Коминтерна закрывали глаза на то, что европейский пролетариат был охвачен пессимизмом почти в такой же мере, как и все другие слои общества. Ошибочная оценка европейского пессимизма большевистской идеологией коренилась как в марксистской, так и в национально-русской традиции».

На короткий период и в сознании народов Центральной Европы, втянутых в орбиту «советского лагеря», были ослаблены страхи, и возобладал антропологический оптимизм. Инерция его велика, ее не могут подавить даже «рыночные реформы» и демонтаж структур солидарного общества.

С 1988 г. по 1999 г. в 24 странах мира проходило так называемое «Обследование рождаемости и семьи в странах, входящих в зону Европейской экономической комиссии». Вот вывод: «Распределение женщин по числу рожденных детей показало заметные различия в репродуктивном поведении всех изучаемых возрастных когорт между странами с традиционно рыночной экономикой и бывшими “социалистическими” странами Восточной Европы».

Но там, где население радикально вырвали из «полусоветского» состояния и вернули в лоно «среднего класса», в отношении к рождению детей произошла духовная катастрофа. Это показал опыт ГДР. Ежегодно в бывшую ГДР в виде помощи «осей» вкладывалось по 100 млрд марок. Вот счастье! Но в 1994 г. был опубликован важный доклад: за четыре года после поглощения ГДР рождаемость на этих землях упала более чем вдвое! Как сказано в сообщении агентства «Эфе», излагающем данные доклада, «социальная нестабильность и отсутствие будущего привели к головокружительному росту добровольной стерилизации восточных немок — более чем на 2000 % за четыре года».

Формулировка неверна — социальная стабильность и сытость как раз были обеспечены этими миллиардами марок. Вернулся западный страх, страх перед бытием, антропологический пессимизм. Именно глотнув этого страха и этого пессимизма перестали рожать и русские женщины — реформаторам на время удалось подавить в нашей молодежи веру в будущее.

Если мы соберемся с силами и стряхнем с себя это наваждение, жизнь снова зацветет на нашей земле. Первый удар мы выдержали, духовное выздоровление начинается. Укрепимся духом — наладим и хозяйство. И все прогнозы ЦРУ о глубоком вымирании русского народа пойдут насмарку.

26.01.2015

Сейчас, когда мы входим в кризис, возрос интерес к причинам краха СССР, к которому непосредственно привела перестройка. В СМИ часто проводится аналогия между нынешним кризисом и падением цен на нефть в 1986 г. Эта аналогия — фальшивка. Не существует никакого подобия между процессом уничтожения СССР и актуальными процессами в мировой системе и на постсоветском пространстве. Это две совершенно разные системы.

Однако разобраться в системе «крах СССР» нам необходимо: те сдвиги в сознании, которые разрушили духовную основу СССР, не были скорректированы после его гибели и теперь делают беспомощными уже граждан постсоветской России.

На мой взгляд, будет полезен разбор частной и простой методологической диверсии 1980-х, чтобы затем показать, что структура этой диверсии используется и в подрыве фундаментальных основ нашего мировоззрения.

Итак, вводная наглядная часть.

Одной из важных «глав» пропаганды реформы (деиндустриализации России) была и остается дискредитация политики ускоренного развития металлургии и металлического фонда страны. Успех этой пропаганды имел большие политические и даже геополитические последствия. Главное — принципиальные изменения в мировоззрении населения, и особенно молодежи.

В частности, в 1980-е гг. в массовое сознание была внедрена психология «общества потребления». Доводы были таковы: раз СССР по годовому объему производства приблизился к уровню Запада, то мы можем и имеем право перейти к показателям потребления, как на Западе. А.Н. Яковлев в 1988 г. призывал: «Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления». Очевидно, для этого надо было изменить экономику и социальный строй по типу западного, а также ликвидировать СССР.

Эти доводы оказались сильнее, чем довод гораздо более очевидный: «железо — фундамент цивилизации». Издавна показателем развития страны является накопленный в ней металлический фонд. С.Г. Струмилин писал в 1975 г.: «С полным основанием можно констатировать, что современная мировая материальная культура строится на этой базе, достигающей 5,5 млрд т накопленного металлического фонда».

Каково же было положение СССР со сталью? Напомним, что в России в 1913 г. было произведено 4,2 млн т стали, в 1940 г. в СССР — 18,3 млн т стали, в 1960-м — 65 млн т, в 1970-м — 116 млн т, а к середине 1980-х гг. металлургия вышла на стабильный уровень — около 160 млн т. Действительно ли надо было так наращивать производство стали?

Ведущие экономисты-реформаторы (включая академиков РАН) утверждали: «Мы производим и потребляем стали в 1,5-2 раза больше, чем США». Это подлог, элемент методологической диверсии.

В экономической науке уже с середины XIX в. четко различались понятия «потока» ресурсов и «фонда» или «запаса» ресурсов (stock). (Подробнее об этом мы уже писали на примере ситуации в рыболовной отрасли http://centero.ru/ digest/ryba-rybe-rozn). Их ввел У.С. Джевонс в книге «Угольный вопрос» (1865), в которой он дал прогноз запасов и потребления угля в Великобритании до конца XIX в.

Даже в рамках простого здравого смысла очевидно, что годовое производство стали — это «поток», прирост запаса, а «потребляем» мы весь действующий в хозяйстве металл. Точно так же, как живем мы в домах, построенных за многие десятилетия, а не только за последний год. Может ли экономист не различать две категории — жилищный фонд в 1990 г. и ввод в действие жилья в 1990 г.?

Каков же был металлический фонд Российской империи, а затем СССР? В 1911 г. он был равен 35 млн т. Прирастать он начал с 1924 г. и достиг к концу 1932-го 55-60 млн т. К началу 1941-го в СССР было 118-124 млн т. За время войны металлический фонд СССР понес большой ущерб, но разруху преодолели быстро, и к концу 1950 г. металла в СССР было в 1,5 раза больше, чем до войны. С конца 1960-х гг. СССР обогнал США по приросту металлического фонда, в 1973 г. металлический фонд СССР достиг 1 млрд т.

Таким образом, металлический фонд на душу населения СССР вырос с 300 кг в 1920 г. до 3700 кг на 1 января 1972 г. С этой базы и началось развитие тех трех пятилеток, программу которых во время перестройки высмеивали как абсурдную и ненужную, сравнивая СССР и США. Каков же был металлический фонд у США?

В 1920 г. металлический фонд СССР составлял 40 млн т, а США — 476 млн т — металла у нас было в 12 раз меньше, чем в США! В 1970 г. металлический фонд США составлял 1639 млн т, а в СССР 857 млн т. На душу населения в СССР приходилось 3,7 т металла, а в США — 8,0 т.

К 1980 г. СССР приблизился к размерам того фонда, которым США располагали в 1970 г. Этот процесс сорвали реформой. При этом в СССР металлоемкость основных фондов объективно должна была быть существенно выше, чем в США — из-за больших расстояний, климатических условий (как в сельском хозяйстве и строительстве), из-за геологических условий залегания главных полезных ископаемых.

Таким образом, в 1950 г. СССР имел металлический фонд в размере 160-180 млн т, и чтобы к 1970 г. стать по этому показателю развитой промышленной страной, пришлось осуществить форсированную программу развития металлургии.

Чтобы устроить «общество потребления», треть населения должна была буквально вырвать кусок хлеба у остальных соотечественников. Неужели это было трудно понять в 1980-е гг.? Но и сейчас мало кто думает, какой ценой оплачен «достойный уровень потребления» для 40 % населения.

5.02.2015

Широкий доступ к иностранной литературе, а также волна исследований истории дореволюционной России позволяют шаг за шагом создавать картину принципиальных различий исторической России (включая СССР) и Запада. Противопоставление социализма капитализму в советской идеологии, по сравнению с этой картиной (хотя она, скорее, еще набросок), кажется тусклой схемой. Но тогда нам и этого хватало, хотя формационный подход явно был недостаточным.

На важные и неожиданные срезы двух наших культур указал Чаянов, которого мы читаем61 с 1989 г. Добавляем к нему другие источники, и возникают содержательные образы.

Я много раз перечитывал его работу «К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства» (1924). Там много важных мыслей, он торопился и разработать их не успел — задача огромная. Здесь затрону одну тему. Он изучал в сравнении структуры античного рабовладельческого и российского крепостного хозяйства и пришел к выводу, что эти структуры принципиально различны: рабовладельческое хозяйство — гомолог (звено одного ряда) капиталистического хозяйства; крепостное хозяйство (особенно оброчное) — гомолог семейного трудового (некапиталистического) хозяйства.

Чаянов писал: «В теории рабовладельческого хозяйства могут сохраняться все социально-экономические категории капиталистического хозяйства с той только разницей, что категория наемного труда заменяется рабовладельческой рентой. Эта последняя присваивается рабовладельцем, и ее капитализированная стоимость дает цену на раба, которая является объективным рыночным феноменом…

Русское крепостное право в форме оброка является полной противоположностью описанной выше системе рабовладения… Хозяйство крепостного оброчного крестьянина ни в чем не отличается по своей внутренней частно-хозяйственной структуре… от обычной и уже семейной формы трудового хозяйства».

Барщину и зарождающееся советское хозяйство Чаянов разбирал отдельно. Это были разные и особые системы.

Что мне кажется интересным: то, что на Западе после падения Римской империи эволюция общин варваров, где земля была в личной собственности, порождала буржуазное сословие, которое возрождало рабовладельческие структуры. В России этого не происходило — ни в поместьях, ни в общине.

В Лондоне рабство и работорговля были запрещены в 1102 г., а во всей Англии — в 1215-м («Великая хартия вольностей»). Но в ходе Реформации идея о разделении людей на «избранных» и «отверженных» потеснила христианскую антропологию и породила расизм. И Европа, начавшая колониальные захваты, вновь стала рабовладельческой. Но наша официальная история нам ничего об этом не сказала. А мне это кажется важным для понимания дальнейшего хода событий.

Бродель писал о Средиземноморье конца XVI в.: «Особенность средиземноморских обществ: несмотря на их продвинутость, они остаются рабовладельческими как на востоке, так и на западе… Рабовладение было одной из реалий средиземноморского общества с его беспощадностью к бедным… В первой половине XVI века в Сицилии или Неаполе раба можно было купить в среднем за тридцать дукатов; после 1550 года цена удваивается» [в марте 1556 г. инженер на государственной службе в Венеции получал жалованье в размере 20 дукатов в месяц.]. В Лиссабоне в 1633 г., при общей численности населения около 100 тыс. человек, только черных рабов насчитывалось более 15 тыс.

И уже в век Просвещения и Великой французской революции в хозяйственной системе Запада рабство было одним из важнейших элементов. Мы как-то не представляли себе масштабы рабства и его влияния на человеческие отношения в целом. Между тем вот данные, опубликованные в 1803 г.: в 1790 г. в английской Вест-Индии на одного свободного приходилось 10 рабов, во французской — 14, в голландской — 23.

Маркс в «Капитале» пишет: «Ливерпуль вырос на торговле рабами. Последняя является его методом первоначального накопления… В 1730 г. Ливерпуль использовал для торговли рабами 15 кораблей, в 1751 г. — 53 корабля, в 1760 г. — 74, в 1770 г. — 96 и в 1792 г. — 132 корабля. Хлопчатобумажная промышленность, введя в Англии рабство детей, в то же время дала толчок к превращению рабского хозяйства Соединенных Штатов, раньше более или менее патриархального, в коммерческую систему эксплуатации. Вообще для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом свете».

В США рабство было запрещено в 1865 г. Но некоторые штаты тянули более ста лет. Так, в Кентукки рабство было запрещено в 1976 г. Это, конечно, бюрократические уловки, чисто символические, но любопытно. Более того, в штате Миссисипи формально рабство не было отменено до 7 февраля 2013 г. — якобы из-за бюрократической ошибки.

Но это курьезы. А серьезно можно выдвинуть гипотезу, что структурное сходство рабовладельческого хозяйства Рима со структурой хозяйства раннего капитализма сильно облегчило легитимацию идеи возродить на Западе рабство и долго использовать этот не знакомый нам уклад. Более того, это отношение к человеку не забыто и периодически актуализируется. После ликвидации СССР на Западе все чаще говорят о «неоантичности» — мировом порядке, при котором к человеку, живущему на периферии метрополии, снова относятся как к «говорящему орудию» (instrumentum vocale), одушевленной собственности. Иначе трудно понять жестокость многих действий и мыслей современного Запада по отношению к целым странам и народам.

3.01.2014

Консерваторы времен раннего капитализма требовали, чтобы государство посредством своего патернализма поставило заслон против разрушительного «перетекания рыночной экономики в рыночное общество». Потому что в любой культуре есть жизненные блага, наделение которыми не может регулироваться рынком, — их распределяет государство, как отец семьи.

Как известно, подобных советов наши реформаторы не слушали. Они уповали на невидимую руку рынка, но эта рука дала России такой оплеухи, что вся наша жизнь пошла кувырком. Масса людей обеднела так, что норовит урвать некоторые жизненные блага даром — конечно, блага скромные и не в таких масштабах, как гребут олигархи или коррумпированные чиновники, но ведь дело не в масштабе. Олигархи и коррумпированные чиновники — в своем праве, писаном и неписаном. Они решают, кто на что может рассчитывать — и в целом, и, в частности, в ЖКХ.

Даже авторы весьма «социального» справочника «Социально-экономические проблемы России» были возмущены иждивенческими поползновениями отдельных граждан: «Предстоит разработать и законодательно утвердить действенные меры к неплательщикам. Согласно закону “Об основах федеральной жилищной политики”, те, кто не платит за жилье и коммунальные услуги свыше 6 месяцев, должны выселяться из квартир в общежития. Но этот закон нигде не действует, в частности потому, что неплательщиков некуда выселять. Правда, в Москве и некоторых других городах началось строительство такого жилья. Кроме того, власти должны иметь возможность тем или иным способом “отключать” неплательщиков от жилищно-коммунальных услуг» (2001).

Это уже после «эпохи Ельцина».

Вот официальные сведения, приведенные в национальном докладе «Теплоснабжение Российской Федерации. Пути выхода из кризиса» (2001). Сведения о первых шагах на этом пути.

Череповец: «С 1 июля в городе введена 100 % оплата услуг ЖКХ, ранее жители оплачивали 40 % от тарифа. Резкий переход на 100 % оплату не вызвал особых потрясений в городе… Наработана практика взимания платежей с жителей. Уже проведено 4000 судов. Выявлено 1500 семей, которые не платят, с помощью судебных приставов их количество уменьшилось до 1050».

Тут много неясного. Не платят 1500 семей, а судов проведено 4000 — кого же судили? «С помощью судебных приставов уменьшилось число семей…» — но почему так незначительно? Уж если «наработана практика», надо было осветить ее яснее — исторические прецеденты закладываются.

Хабаровск: «По неплатежам юридическая служба Дальэнерго возбуждает судебные иски. Если не помогает, то обрезается горячее водоснабжение… Массовое воровство теплоизоляции с теплосетей надземной прокладки и люков с камер». Здесь тоже остаются неясности. Что значит «судебный иск не помог» — суд не удовлетворил претензию Дальэнерго? И тогда спецслужба Дальэнерго без всяких юридических тонкостей проникла в подъезд и расправилась с неплательщиком сама, обрезая трубы?

Иваново: «От полного развала система удерживается только за счет организации Ивгортеплосетью постоянного контроля за подвалами жилых домов, так как жители научились рассверливать сопла элеваторов даже без снятия пломб. В морозы увеличивается несанкционированный слив, что приводит к еще большему уменьшению перепадов давлений и некоторым домам приходится давать разрешение на постоянный слив, иначе дома размораживаются».

Эти лаконичные сообщения создавали страшную картину наступающего на Россию абсурда. Жители Иванова, «города невест», по ночам спускаются в подвалы, чтобы украсть немного тепла — «даже без снятия пломб». Для борьбы с этими расхитителями Ивгортеплосеть создает армию подвальных надзирателей. Но вот наступают морозы, и люди начинают воровать горячую воду прямо из батарей в своих собственных квартирах — «несанкционированный слив»!

Надо бы в каждую квартиру послать надзирателя с отмычкой.

Омск (по сообщению местной газеты, 2002 г.): «Энергосбытом подготовлен список, где фигурируют 88 самых злостных должников… В ближайшее время специальные бригады Тепловых сетей начнут работы по отключению от теплоснабжения таких недобросовестных потребителей. Причем работы будут производиться по самой сложной схеме — с нарушением целостности трубопровода… Информация к размышлению: стоимость работы бригады — 3225 рублей из расчета на одного должника. Но пока должник рассчитается, дополнительные затраты ложатся тяжким бременем на Тепловые сети, к тому же приходится отвлекать специалистов в самый горячий сезон, когда их и так не хватает для выполнения полного объема капитальных и текущих ремонтов магистральных тепловых сетей». На наказаниях экономить нельзя, дело принципа!

Чита: «Созданы структуры по работе с физическими лицами. На каждом участке для этого выделено 5 человек: инженер, 2 техника и 2 инспектора (примерно 100 домов на участке). Работа заключается в разъяснительной работе с жильцами, обходе квартир, подготовке судебных исков и, по решению суда, в демонтаже приборов отопления. В среднем за неделю демонтируются батареи в 16 квартирах. Обратная установка платная».

Вот и есть чем занять теперь в Читинской области инженеров и прочих специалистов интеллигентных профессий — пусть работают с «физическими лицами». И производительность труда выше мирового уровня — по 3,2 батареи на каждого ИТР за неделю удается отрезать.

В Читинской области расположен город Борзя с населением 42 тыс. жителей. В него входят два военных городка. Вот какое положение там сложилось: «Некоторые дома в городе не отапливаются по 2-3 года; в январе 2001 г. из-за отключения котельных было разморожено 42 дома с населением 13 тыс. человек. Теплоснабжение до конца зимы восстановить не удалось… Накопился опыт судебной практики по взиманию просроченных платежей. 5 семей за неплатежи переселены из своих квартир в размороженные дома».

Вдумаемся: правительство, в чьем ведении находилось теплоснабжение, может по 2-3 года не отапливать дома — без всяких для себя неприятностей. Оно может всю зиму не восстанавливать отопление в домах, где проживает треть населения города, но 5 семей за неуплату копеечных сумм выселяют из их квартир в брошенные неотапливаемые дома. Кстати, выселяют с нарушением закона, предусматривающего выселение лишь в общежития, «соответствующие санитарным нормам».

И ведь надо сравнить урон для обоих «субъектов-неплателыциков»! Правительство за 12 лет недоплатило жилищно-коммунальному хозяйству России амортизационные отчисления в размере 5 трлн руб. Но никто из граждан, чье отопление фактически уничтожило это правительство, не может ни возбудить против Гайдара или Черномырдина судебный иск, ни поработать с их физическими лицами, ни отрезать в их резиденциях хотя бы батареи отопления.

А дальше инновационный потенциал наших креативных чиновников вышел из берегов. По какому пути пошли власти, «отключая неплательщиков от жилищно-коммунальных услуг», мы увидели в холодную зиму 2003 г. по телевидению. Например, власти города Ангарска ходили по домам и на лестничных площадках кувалдой пробивали дыры в стенах квартир неплательщиков. Обнаженные трубы водопровода и отопления сварщики разрезали автогеном, а затем заваривали наглухо. Перед телекамерой представитель мэрии простодушно объяснил действия властей: «Закон не запрещает заваривать трубы отопления». Видно, наслушался речей А.Д. Сахарова — «разрешено все, что не запрещено законом».

Академик Сахаров, поднявшись во власть, решил умолчать о важной вещи: согласно принципам Просвещения, именно гражданам разрешается все, что не запрещено законом, а власти разрешается только то, что разрешено законом. Указанные действия местных властей по наказанию неплательщиков посредством разрушения систем их жизнеобеспечения не просто незаконны, а и преступны. Но, как известно, «с диктатурой закона» наши власти обращаются диалектически.

Помимо заваривания труб нашлись и другие подходы. По сообщениям прессы, в ту зиму «в Кемерове одному неплательщику работники коммунальных служб заварили дверь в квартиру. При попытке выбраться из нее через окно, мужчина погиб». Детальнее этот инновационный подход осветил ведущий телепередачи «Момент истины» А. Караулов (09.03.2003): «Вслед за Кемерово, где коммунальщики заварили заживо за неуплату платежей в своей комнате в общежитии 50-летнего гражданина Плотникова и довели его тем самым до самоубийства, сегодня в нашей стране происходит череда новых кровавых коммунальных драм… Заваренный заживо гражданин Плотников, как самый современный, самый наглядный метод выбивания из народа долгов за ЖКХ, — не единственная жилищно-коммунальная драма. В Омске компания Горгаз отключает потребителей, поставив на трубы заглушки. Результат, на улице Крупской взорван жилой дом. Погибло 5 человек. Понижение давления в системе подачи газа — и еще один взрыв в Омске на улице Барнаульской. И тоже 5 трупов».

Но по масштабу и накалу инновационной фантазии (теперь уже ТСЖ и управляющих компаний нашего приватизированного ЖКХ) все это меркнет перед инициативой 2012-2013 гг., которая ширится с поразительной скоростью и уже покрыла почти всю территорию России и ряд других постсоветских республик Евразии. Железная пята инновационно-криминального рыночного общества вытаптывает остатки заповедников нашей культуры. Надежда лишь на то, что наша культура научилась быстро убегать и прятаться. Наверняка что-то потом вылезет на свет.

Об этом в следующей колонке.

15.01.2014

Публикую обещанное продолжение колонки о российских сумерках (первая часть здесь62). Наш креативный класс наконец-то перевел стрелку нашего уклада на колею инновационного развития. Вот сообщение из Новосибирского Академгородка (рубрика «Инновации России»):

Заглушка для неплательщиков «ГЛОТ» оборудование для локального ограничения водоотведения, блокирования канализации

Назначение

Заглушка для неплательщиков — устройство многократного применения, предназначено для локального ограничения площади сечения канализационных канальных отводов (блокирования) путем его размещения на заданной высоте канализационного канала.

Применяется для стимулирования выплат задолженности потребителями услуг ЖКХ.

Фирма — резидент «Академпарка» (Технопарка Новосибирского Академгородка).

Видеоролик на Youtube 63.

***

Разработка и производство высокотехнологичных роботов для установки оригинальных заглушек на унитазы граждан, не заплативших за услугу по водоотведению, а также заключение трудовых договоров по приведению в исполнение этих наказаний приобрели в Российской Федерации характер эпидемии. Каких только гаджетов, вдохновленных рыночной идеологией, не создали наши юные конструкторы, шагнувшие в постиндустриализм! Это чуда современной микроэлектроники и информационных технологий: «ГЛОТ» и «Терминатор», «Спрут» и «Таракан», «Кит» и «Питон», «Ихтиандр»… Одни творцы дают своим детищам страшные имена, другие — ласковые.

Можно над всем этим пошутить, но мы уже слишком долго шутим над происходящим у нас на глазах, и уже перешли границу.

Вот еще одна реклама фирмы, в сдержанных тонах:

Эффективная и надежная система сокращения задолженности жителей за услуги ЖКХ!

Комплекс «Терминатор» — это простой способ стимулирования жителей многоквартирных домов к погашению задолженности за жилищно-коммунальные услуги путем блокировки водоотвода канализации.

Оформить заявку

Блокировка канализации в квартире должника — новый, законный и самый эффективный способ борьбы с неплательщиками за жилищно-коммунальные услуги.

Начиная с 2010 года специалистами нашей компании была освоена, опробована и запатентована (Патент на Полезную модель № 129124) новая технология, позволяющая производить блокирование отводов водоотведения в зданиях практически любой этажности без проникновения в квартиру.

С момента выхода на рынок каждый день к нам в компанию обращаются организации, имеющие дебиторскую задолженность из-за неплательщиков за жилищно-коммунальные услуги.

***

Некоторые фирмы стараются успокоить сомнения клиентов и убеждают их, что отлучить от канализации человека, не оплатившего услугу, — законное право продавца услуги или общности собственников квартир, честно рассчитавшихся с Водоканалом. Тем более, заглушка удостоена Золотой медали.

К рекламам иногда приложена такая информация:

Мера по отключению канализации (водоотведения) должникам за коммунальные услуги вполне законна, и законность эта закреплена в Постановлении Правительства РФ от 06.05.2011 № 354 «О предоставлении коммунальных услуг собственникам и пользователям помещений в многоквартирных домах и жилых домов», cm. 119: «Если иное не установлено федеральными законами, указами Президента Российской Федерации, постановлениями Правительства Российской Федерации или договором, содержащим положения о предоставлении коммунальных услуг, исполнитель в случае неполной оплаты потребителем коммунальной услуги вправе после письменного предупреждения (уведомления) потребителя-должника ограничить или приостановить предоставление такой коммунальной услуги».

Это не так уж важно для нашей темы, но в ответ на приведенные заверения на форумах, посвященных этой проблеме, юристы дали опровержения. Например: «Исходя из технологии отключения канализации для отдельно взятой квартиры, ограничение (или приостановление) ее предоставления сопряжено с вмешательством либо в общее имущество многоквартирного дома, либо в индивидуальное имущество собственника… А Постановление № 354 не содержит норм, разрешающих ограничивать права собственника отдельного помещения в доме по использованию общего имущества многоквартирного дома, и вмешиваться в работу санитарно-технического оборудования способами, не предусмотренными проектом многоквартирного дома».

Другие просто приводят выдержки из законов и нормативных актов:

Жилищный кодекс РФ:

Ст. 3, п. 12. Жилое помещение должно быть обеспечено инженерными системами (электроосвещение, хозяйственно-питьевое и горячее водоснабжение, водоотведение, отопление и вентиляция, а в газифицированных районах также и газоснабжение).

Ст. 36, ч. 3. Уменьшение размера общего имущества в многоквартирном доме возможно только с согласия всех собственников помещений в данном доме путем его реконструкции.

П. 122 Постановления № 354: «Действия по ограничению или приостановлению предоставления коммунальных услуг не должны приводить к:

… в) нарушению установленных требований пригодности жилого помещения для постоянного проживания граждан.

Видно, что в этих нормах забота о жилых помещениях и об общем имуществе, в работу которого запрещено вмешиваться, нарушая проект, косвенно защищает и жильцов от уголовного произвола, с которым управляющие компании принялись наказывать должников. Но мы говорим не о правах, а о культурных установках верхушки ТСЖ и УК, конструкторов «орудий наказания», бизнесменов, обрадованных новым рынком услуг.

Пресса в большинстве случаев гордится этим прогрессом, охотно описывает устройства и их поразительную эффективность, берет интервью у фирм. Чистый бизнес, ничего личного!

Вот обычное сообщение: «Как уже отмечалось экспертами, отечественное ЖКХ из подсистемы жизнеобеспечения переродилось сферу бизнеса. А бизнес не переваривает тех, кто не желает оплачивать его услуги. Оригинальный способ понуждения злостных неплательщиков к оплате его услуг применяет МУЛ “Ангарский Водоканал”. Это искусственный запор. Делается он с помощью специального оборудования, блокирующего канализацию».

А вот пара интервью Н. Радуловой, автора статьи «В несмываемом долгу» в популярном журнале («Огонек, № 44 от 11.11.2013).

Рассказывает председатель ТСЖ: «Я сразу выступил на общем собрании жильцов. Рассказал, что вот, мол, появился в нашем городе такой агрегат, который может перекрыть унитаз неплательщику и тем самым вынудить его погасить свои долги. Человек ведь без туалета долго не продержится. Соседям идея понравилась, и мы заключили договор на установку этих систем… Из 215 квартировладельцев почти половина задерживала оплату за коммунальные услуги — кто на месяц, кто на два. Но долги этих, незлостных, даже не считали и “Спрутом” решили их не атаковать… Пятерым таким упертым и было решено ограничить канализационный отвод. Двое из них побежали с квитанциями в сторону сберкассы уже через пару дней… Одна женщина сопротивлялась месяца два… Короче, поставили мы ей заглушку. Она терпела это неудобство на протяжении двух месяцев. Как справлялась — не знаю. Меня это не волнует. Моя проблема — истребовать с нее задолженность. И на третий месяц это удалось».

27-летний генеральный директор ООО «Спрут» на чердаке показывает журналистам свой робот в действии и поясняет: «Канализационные трубы современных домов выведены на крышу или технический этаж, в том числе и для того, чтобы в случае крупного засора их можно было легко прочистить сверху. А мы сейчас воспользуемся этими трубами с противоположной целью — будем засорять канализацию должнику… Заглушка стоит тысячу рублей. Установка и снятие ее обойдется примерно в 7 тысяч, если это разовая акция. Деньги потом заплатит товариществу сам должник».

В конце статьи автор напоминает: «Наши люди вообще просто так не сдаются. Демонтируют сантехнику, долбят стены, чтобы добраться до “Спрутов” и “Тараканов”, разбирают стояки. В Елабуге эти кулибины уже столько домов разбомбили…».

С другой стороны, на форумах, открытых для обсуждения этой проблемы, большинство реплик полны возмущением и меткими суждениями. Вот несколько примеров:

«Заглушки надо ставить не в системе водоотведения, а в одном месте местных чиновников. Делая это пожизненно, без уведомления и росписи. А если серьезно, любителей запоров должна останавливать прокуратура, немедленно и радикально!»

«Погрузившись в капитализм, Россия стала громадным Зазеркальем, зоной “Ч”, где не действуют привычные нормы закона и правила поведения, формальная логика, последовательность действий. Регресс во всем искажает пространство и время».

«Насколько мне известно, системы жизнеобеспечения, а канализация относится к таким системам, отключать без решения суда нельзя. Думаю, что коммунальщикам не стоит останавливаться на достигнутом. Они, не ограничиваясь запором канализации, через систему вентиляции в квартиры злостных неплательщиков могут вводить боевые ОВ. Что самым радикальным образом снизит их количество».

«Все технические специалисты борются за работоспособность системы, за предоставление качественной услуги, за повышение благоустройства своего родного города. Но НЕТ!!! Подключаются менеджера и поехала — перекрыть что-либо, отрезать, заварить, заткнуть».

«Ощущение сюрреализма, маразм. Похоже, доиграются в жмурки с народом…».

«А может, это просто утка с целью запугать неплательщиков?.. Как-то слишком тухло и незаконно даже для ЖКХ».

Теперь к выводам. Во всей этой программе — в самой идее вышибать долги таким образом, в работе менеджеров, конструкторов и мастеров с их роботами, в рассуждениях председателей «товариществ собственников жилья» и журналистов, которые это пропагандируют, — что я лично вижу? Я вижу, наконец-то, действительно страшный симптом такой деградации нашей культуры, о характере которой мы и не думали, и поверить в нее не могли бы.

Мы многое повидали за последнюю четверть века — и хищную жадность, и порок с цинизмом, и массовую преступность с насилием, и даже танковые залпы по горящему парламенту, битком набитому людьми. Но все это воспринималось как признаки хаоса — бедствия, но временного, как короткая гражданская война нового типа. Пройдет — и снова начнем отстраиваться и воспитывать детей. А теперь дохнуло необратимостью.

Оказалось, что деформации в сознании, вещь временная, произвели мутации в культурном генотипе — и у существенной части новых поколений возникли устойчивые духовные конструкции, которые создают принципиальную некоммуникабельность с другими группами — по немногим, но важным вопросам. Это уже не аномия и не девиантное поведение, это — культурная несовместимость, угроза фундаментальная. Часть наших образованных людей «отвязались» от норм Просвещения. Им и в голову не приходит, что эта вроде безобидная идея — вышибать долги, отрезав человека от канализации, — идея предельно низкая и по сути преступная. Трудно объяснить, но в чем-то она более низкая, чем жестокие средства, применяемые к должникам (типа утюга). Бандит есть бандит, а тут — «два мастера» и высокая норма прибыли.

В чем суть культурного разрыва? Я вижу его так. В Европе в XVIII в. усилиями Просвещения сложилось новое представление о человеке — его тело стали считать его частной собственностью, и на нее нельзя было посягать. Неотчуждаемое право на целостность человека!

На этой основе стали запрещаться пытки (в России они были отменены секретным указом Екатерины II в 1774 г., официально — Александром I в 1801 г.). Под защиту этого представления подпадали и те физиологические процессы, без которых тело не может существовать. В городских условиях человеческое тело пришлось снабжать некоторыми техническими устройствами — в частности, унитаз и канализация есть необходимое «продолжение» кишечного тракта человека. Это устройство важнее электричества, газа и отопления (даже по соображениям безопасности — летом город без канализации не проживет и трех дней).

Каково становится положение человека, которого отключили от этого «продолжения его тела», поставили на унитаз заглушку? Его не убивают — он может отправить свои надобности прямо в комнате или в подъезде. Но это причинит ему сильное нравственное страдание (возможно, невыносимое). Согласно Конвенции ООН 1984 г. (Россия к ней присоединилась), «перекрыть унитаз неплательщику и тем самым вынудить его погасить свои долги» есть пытка — прямо и безусловно. Выберем из ст. 1 Конвенции то, что касается нашего случая. Там сказано: пытка — любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется страдание, физическое или нравственное, чтобы запугать или принудить его [к чему-то].

Вернемся в Россию. Статья 21 Конституции РФ гласит:

1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.

2. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию.

Это — однозначная квалификация той программы, которая под аплодисменты и с Золотой медалью шагает по стране. Человек не заплатил за услугу ЖКХ, нарушил договор. Должностное лицо нанимает «двух мастеров», и они «подвергают его унижающему человеческое достоинство обращению». Умаляется ли при этом достоинство его личности? Безусловно. Оправдывается ли это тем, что он задолжал ЖКХ? Нет, не оправдывается, в Конституции прямо сказано: ничто не может быть основанием для умаления достоинства.

Об этом как будто никто и не вспоминает — вот в чем провал культуры! Наше государство и общество XXI в. не ищут способа обязать граждан оплатить сравнительно недорогую услугу, каким-то другим образом возместить расходы или, в конце концов, простить им эту недоимку — нет, первым делом изобретают меру унизительную и гнусную! Они этого не понимают!

Судя по публикациям, этих «злостных неплательщиков» — раз-два и обчелся. Пятеро жильцов на 215 квартир. Разложить их долг на 200 квартир — и дело с концом, ТСЖ этой издержки и не заметит. Нет, лучше поставить им заглушки за 40 тыс. руб. А ведь всем известно, что почти все эти неплательщики — обедневшие и пьющие люди. Они уже почти выдавлены из общества, и все к ним бегут: «падающего — подтолкни!»

Надо еще вспомнить примечательное обстоятельство. Первыми эту систему блокировки канализации придумали инженеры полтавского областного предприятия «Полтававодоканал», еще в 2005 г. «Огонек» пишет: «В Полтаве коммунальщики сначала нарадоваться не могли на свое ноу-хау — до тех пор, пока горожане не начали, будто в каком-то средневековом городе, выплескивать содержимое ночных горшков из окон и справлять нужду на лестничных площадках… Власти всерьез заговорили о возможности общегородской эпидемии инфекционных болезней… Крымчане держали на балконах ведра “со всем этим”, выливали нечистоты в мусоропровод. Соседи пытались силой образумить “вонючек”, милиция протоколировала десятки “туалетных” драк, а дворники отказывались убирать придомовые территории».

Там неплательщики поступили просто и наивно, а окружающие отвергли эту инновацию. Там еще теплится здравый смысл в таких земных делах.

Думаю, в России этот процесс «пойдет другим путем».

15.01.2014

Довольно активную дискуссию в соцсетях вызвала проблема, изложенная в прошлой колонке64 (напомню, речь шла о том, что работники ЖКХ взяли на вооружение для борьбы с неплательщиками новые отечественные гаджеты — локальные заглушки канализации). Были высказаны и принципиальные идеи общего характера. Мы приводим здесь фрагмент одной из дискуссий, который, думаем, будет интересен посетителям нашего сайта.

Разговор шел об одном «мягком» способе найти хоть временный компромисс между таким противоречием. 1) Надо оплатить Водоканалу его услугу по «отводу воды» из квартир. 2) Большинству претит применение к неплательщикам драконовой санкции — «перекрытия» им возможности пользоваться канализацией.

Этот способ был упомянут вскользь как пример. Очевидно, что есть и другие, более общие и стабильные способы — ведь в СССР никому бы и в голову не пришло заваривать людям входную дверь, отрезать трубы водоснабжения и пускать по дому робот, затыкающий неплательщикам вход в канализацию. Все это можно было устроить без революции и при нынешней системе, как и много другого хорошего, чего не сделали. Но что-то в голове чиновников и предпринимателей мешает. В этом и надо осторожно разобраться, голова — дело тонкое. Поэтому и пример приведен «мягкий».

Суть этого примера, как сказано в колонке, такова:

«Судя по публикациям, этих “злостных неплательщиков” — раз-два и обчелся. Пятеро жильцов на 215 квартир. Разложить их долг на 200 квартир — и дело с концом, ТСЖ этой издержки и не заметит. Нет, лучше поставить им заглушки за 40 тыс. руб. А ведь всем известно, что почти все эти неплательщики — обедневшие и пьющие люди. Они уже почти выдавлены из общества, и все к ним бегут: ’’падающего — подтолкни!”».

Это вызвало такой обмен репликами:

Александр

При всем уважении к интеллектуальным качествам его работ, в плане моральном и юридическом Сергей Георгиевич порой говорит вещи, слегка вгоняющие в ступор.

С какой вдруг радости долг злостных должны оплачивать соседи? Простите, но что за дичь вроде как живем не в деревне во времена крепостного права и круговой поруки.

Имхо, злостных асоциалов (алкоголиков, тунеядцев, бомжей, наркоманов, воров, попрошаек и т.д.) просто необходимо изолировать от общества и помещать в такие дисциплинарные учреждения, в которых они будут вынуждены обеспечивать себя и все меры по их изоляции сами.

Денис

Александр, мы все постоянно платим за других, сначала нам говорили — поставьте счетчики и будете платить сами за себя. Итог — все поставили счетчики, платят за себя и плюс некие ОБЩЕДОМОВЫЕ нужды, а по сути за кого-то другого, так как эту воду они не видели и не расходовали. То же самое с теплом. Теперь вводится плата за капремонт, где мы будем оплачивать ремонт чужого имущества из своего кармана. Забудьте эту идею — платить только за себя. Она отменена в РФ.

Александр

Денис, я с Вами абсолютно согласен. В РФ любые разговоры о “справедливости” ведутся для прикрытия грабежа. Тут и спорить не о чем. Это еще с перестройки повелось, когда под разговоры о том, как бы нам ликвидировать уравниловку и сбросить балласт бездельников и паразитов, нас попросту развели и ограбили.

Ильдар

Александр, а я согласен по главному вопросу с Кара-Мурзой, что перекрывать канализацию неплательщика это низко и подло и что это недопустимо в нормальном обществе.

Александр

Ильдар, да с тем, что перекрывать канализацию это сущая дикость, я и не спорю (и не потому, что жалко алкашей, а потому, что они загадят весь дом и прилегающую к нему территорию). Я не согласен с СГКМ по другому вопросу, по поводу его идеи перекладывать долги неплательщиков на других жильцов. Это просто вызовет массовую десоциализацию и вообще окончательный правовой нигилизм. Вместо осознанной коллективной борьбы за восстановление правовой системы начнется всеобщий индивидуальный саботаж и погружение целых кварталов в режим трущоб со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле последствиями. Тут коллектив собственников жилья должен на оба фронта бороться одинаково жестко — и против ЖКХшников, и против асоциалов.

Ильдар

Александр, конечно же вопрос с неплательщиками сложная проблема. Виновата реформа жкх, которая вынудила людям делать такой похабный выбор: либо платить за «асоциалов», либо выкидывать их из общества самым диким образом.

Александр

Ильдар, это процесс разрушения правовой системы. Если само государство нарушает свои же законы, то каждый рано или поздно осознает, что соблюдать уже нечего и вынужден учиться жить в состоянии “естественного права”, т. е. по закону джунглей. Вопрос в том, как из этого выруливать обратно в цивилизацию. И вот здесь как раз точка моего фундаментального несогласия с СГКМ.

Он предлагает принцип “пытаться спасать всех”. Я убежден, что в такой ситуации нужно объединяться тем, кто коллективно может спасти себя. Безо всякой жалости избавляясь от захребетников и паразитов, т. е. тех, кто пытается спастись за чужой счет. Коллективизм — да (как высшая осознанная форма индивидуализма, достигшая осознания того, что выжить самому можно только объединившись с другими), но отнюдь не безвозмездный альтруизм. Нужно честное товарищество и предельно жесткое отсечение паразитов. Потому что стоит только одного паразита приголубить, вместо того, чтобы показательно отторгнуть, и в категорию паразитов тут же перейдут десять прежде нормальных и адекватных. Потому что это тактически выгоднее. А в конечном итоге погибнут все.

Дмитрий

Александр, а может, мы погибнем, если начнем отторгать, да еще показательно?

Мало ли что может быть. Человек попал в некую катастрофу, на время лишился трудоспособности и стал иждивенцем на шее общества. Возможно, ему надо помочь, а не сталкивать дальше в пропасть.

Думаю, в русской традиции Спасение может быть только Общим.

Александр

Дмитрий, тут сложно спорить, потому что это скорее вопрос ценностных позиций, чем логических доказательств. Мой жизненный опыт и моя позиция состоят в том, что одно гнилое звено всю цепь погубит. Я не сторонник моралистической максимы о всеобщем спасении. Да, без товарищества в одиночку выжить сложно, но прежде, чем кого-то взять в товарищи, я очень внимательно отнесусь к выбору. Я совершенно не против, если у кого-то другая моральная позиция, но при одном условии: если гуманисты занимаются благотворительностью за свой счет, а не пытаются ее вменить в обязанность мне. Как говорили в советские времена, колхоз — дело хорошее, но добровольное. Имхо это справедливо.

Что можно сказать на это?

Во-первых, все участники этого разговора согласны с тем, что «перекрывать канализацию — это сущая дикость». Это уже важный вывод, ведь часть общества не воспринимает этот способ воздействия на должников сущей дикостью. Раз об этом спорить нет необходимости, нам легче подобраться к главному.

1. Александр верно и уместно заметил, что суть этого спора — «скорее вопрос ценностных позиций, чем логических доказательств». Но это и важно! Вопрос именно не в деньгах и не в технологиях — этот казус обнажает раскол в ценностях, который и рассыпал наше общество. Нам, пока не поздно, надо обязательно его выявить, очистить и обдумать.

В важной работе Питирим Сорокин писал: «Гражданские войны возникали от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противоположном направлении. Фактически все гражданские войны в прошлом происходили от резкого несоответствия высших ценностей у революционеров и контрреволюционеров».

Поэтому осторожно!

Александр подчеркивает, что считает перекрытие канализации дикостью «не потому, что жалко алкашей, а потому, что они загадят весь дом и прилегающую к нему территорию». Ясно.

Ценностная позиция Ильдара иная: «Перекрывать канализацию неплательщика это низко и подло, это недопустимо в нормальном обществе». Тоже ясно — дело не в неприятностях для жильцов, а в том, что это «низко и подло, недопустимо в нормальном обществе». Так нельзя поступать с людьми, как бы они не были виноваты.

Сошлюсь на другую, давнюю дискуссию об алкашах. Она случилась в начале 1960-х гг. в лаборатории, где я работал. Как-то зимой зашел спор: если ты вечером идешь и видишь пьяного, спящего в сугробе, должен ли ты оттащить его в ближайший подъезд и прислонить к теплой стенке? Таков был обычай, так и делали. И вдруг несколько наших товарищей заявили, что не надо их спасать — нация будет здоровее. Думаю, остальные про себя ахнули и как-то все увяли. Было сказано что-то важное. Как будто нас поставили на счетчик — и вот он дотикал до 1991 г.

Точно сказал Александр: «под разговоры о том, как бы нам ликвидировать уравниловку и сбросить балласт бездельников и паразитов, нас попросту развели и ограбили». Для меня этот путь в объятья мошенников и грабителей был обозначен, когда мой друг в лаборатории сказал, что не надо «жалеть алкашей». Оздоровили нацию!

Не забудем, что сказал Дмитрий: «Александр, а может, мы погибнем, если начнем отторгать, да еще показательно? Думаю, в русской традиции Спасение может быть только Общим».

2. Кажется очевидным, что основная вина за покрывшее Россию (и почти все постсоветские пространства) лежит на всем населении — прежде всего на той его части, которая обладала правами гражданства с середины 1980-х гг. Ведь именно этих граждан «под разговоры о том, как бы нам ликвидировать уравниловку и сбросить балласт бездельников и паразитов, попросту развели и ограбили».

Были и такие, которые предупреждали: захотели «ликвидировать уравниловку и сбросить балласт» — хлебнете горя, и поделом. Уж к такому случаю годится фраза Маркса: «Нации, как и женщине, не прощается, если она отдалась мошеннику».

Теперь задача — извлечь урок.

Но, похоже, очень большая часть не признает своей ответственности и не признает наличия именно социального бедствия, т. е. такого удара, последствия которого практически не зависели от личных усилий отдельного человека.

Александр считает, что «злостных асоциалов (алкоголиков, тунеядцев, бомжей, наркоманов, воров, попрошаек и т.д.) просто необходимо изолировать от общества и помещать в такие дисциплинарные учреждения, в которых они будут вынуждены обеспечивать себя и все меры по их изоляции сами». Интересно, учел ли он при этом, что такие «дисциплинарные учреждения» должны иметь емкость, примерно в 20 раз большую, чем ГУЛАГ в годы его расцвета. А для обеспечения их охраной не хватит ни призывников, ни контрактников.

Кого он предлагает запереть в эти лагеря и заставить работать? Алкоголики и наркоманы — люди больные, их надо лечить. Половина тунеядцев и бомжей — бывшие промышленные рабочие, в основном квалифицированные: большинство нищих и бездомных имеют среднее и среднее специальное образование, а 6 % — высшее. Бездомным фактически отказано в праве на медицинскую помощь, при этом практически все они больны, их надо прежде всего лечить, класть в больницы. Больны и 70 % беспризорников. Эти люди в массе своей — жертвы социального процесса, асоциалами их сделало общество. К ним приходится применять санитарные меры — но как можно их не жалеть!

3. Александр проявил антропологический пессимизм, думаю, под давлением своей позиции. Он пишет:

«Если само государство нарушает свои же законы, то каждый рано или поздно осознает, что соблюдать уже нечего и вынужден учиться жить в состоянии “естественного права”, т. е. по закону джунглей. Вопрос в том, как из этого выруливать обратно в цивилизацию… Если сегодня за пятерых неплательщиков-алкашей заставить заплатить нормальных адекватных людей, то на следующий месяц уже как минимум половина жильцов перейдут в разряд неплательщиков, а через два месяца — все сто процентов. Нужно честное товарищество и предельно жесткое отсечение паразитов. Потому что стоит только одного паразита приголубить, вместо того, чтобы показательно отторгнуть, и в категорию паразитов тут же перейдут десять прежде нормальных и адекватных. Потому что это тактически выгоднее. А в конечном итоге погибнут все».

Это ошибочное представление о человеке, Гоббс ошибся фактически, это известно антропологам. Его модель человека в «природном состоянии» — идеологическая концепция. В примитивных обществах, без государства и законов, люди вовсе не живут по закону джунглей. Сильные едят в последнюю очередь и при голоде умирают первыми. «Потому что это тактически выгоднее!». Общество, в котором искоренили безвозмездный альтруизм и патернализм (государства, предприятия, помещика, соседа и пр.), утрачивает черты цивилизации.

В своем пессимизме Александр обронил: «В РФ любые разговоры о “справедливости” ведутся для прикрытия грабежа. Тут и спорить не о чем». Это для красного словца.

Я даже думаю, что если бы к пятерым неплательщикам пришли и сказали: «Иван Иванович! Ты сейчас на мели, так мы скинулись всем товариществом и покрыли твой долг. Пользуйся на здоровье своим санузлом», — то многие бы наскребли денег и заплатили бы за услугу. И вряд ли кто-то при этом из благополучных перешел в армию «асоциалов».

4. В этом разговоре неявно, но упорно проходила утопия искоренить (в идеале) коммунальный характер ЖКХ. Похоже, многих точит подозрение, что его обирают, каким-то образом заставляют платить за других.

Денис пишет: «Александр, мы все постоянно платим за других. Сначала нам говорили — поставьте счетчики и будете платить сами за себя. Итог — все поставили счетчики, платят за себя и плюс на некие ОБЩЕДОМОВЫЕ нужды, а по сути за кого-то другого, так как эту воду они не видели и не расходовали. То же самое с теплом. Теперь вводится плата за капремонт, где мы будем оплачивать ремонт чужого имущества из своего кармана».

На деле именно коммунальная система выгоднее каждому, доведение контроля до совершенства — так, чтобы никто не потратился на какие-то «общедомовые нужды», — намного увеличит стоимость содержания жилья. Это все равно что поставить задачу поймать в автобусе всех до одного зайцев. Уже только счетчики — шаг в этом направлении — обошлись обывателям в большую копеечку, но нисколько не сократили потери воды в водопроводе. А если бы эти обыватели организовались и судами довели водопровод до банкротства, то остались бы без воды и, главное, без канализации — и никаких роботов не потребовалось бы.

11.04.2014

Попалось на глаза интервью о «пятой колонне». Записано оно было осенью 2011-го, еще до Болотной и до Евромайдана. Какие суждения в свете последних событий требуют корректировки, а какие остались актуальными — судить вам.

— «Пятая колонна» была использована в «оранжевых революциях» в Сербии и Грузии. Кто ее формирует в России?

— Не уверен, что термин «пятая колонна» тут годится. Ведь она действует, когда на «город» наступают «четыре колонны» регулярной армии врага, и его тайные союзники («пятая колонна») без этого наступления не осмелились бы выйти из подполья. В случае «оранжевых революций» эти враги существующей власти действуют в ситуации неустойчивого равновесия сил практически открыто, но без помощи «четырех колонн». Скорее, сама власть отступает под давлением шантажа извне — но не противника (хотя бы и в холодной войне), а теневого хозяина, спонсора или заимодавца. Милошевич, возможно, и стал бы сопротивляться, но госаппарат и элита его «сдали». А о Шеварднадзе и этого нельзя сказать, он сам служил внешним хозяевам верой и правдой.

А в России можно говорить не о «пятой колонне», а об открытой оппозиции «справа», организованной еще в 1990-е гг. Ни Касьянов, ни Немцов никогда не были в подполье, имеют деньги, подконтрольные СМИ и открытую поддержку за рубежом. Термин «пятая колонна» приложим к ним только как ругательство. Другое дело, что без поддержки Запада их вряд ли стали бы терпеть в России, но это — плата за «открытость» и «демократию».

— Какие у нее цели и задачи?

— Удалить от власти «силовиков», которые слегка оттеснили эту «оппозицию» от кормушки. Тут никаких тайн нет, да и ее идейные расхождения с властью невелики. В государственности того типа, который сложился в России, такие свары группировок — обычное дело.

— Какие слои населения входят в нее? Кто еще может войти в ближайшем будущем?

— Понемногу из всех слоев, хотя и в разных пропорциях. Вряд ли ожидается массовый наплыв новых энтузиастов. В этих революциях важно качество массовки и художественного оформления спектакля, информационная поддержка, а не численность контингента.

— Когда и при каких условиях она может проявить себя?

— Скорее, ближе к выборам — при условии, что власть РФ не найдет компромисса с «мировым сообществом».

— Какие общественные круги могут поддержать «пятую колонну»?

— Общественными кругами назвать это нельзя, будут действовать группировки элиты, СМИ и подготовленная массовка — в основном молодежная. Какова будет интенсивность гвалта за рубежом — сказать трудно. Тут надо торговаться.

— Есть ли «пятая колонна» в регионах РФ или она сосредоточена только в столицах и еще паре крупных городов?

— За двадцать лет реформаторы ухитрились озлобить множество общностей практически из всех социальных и этнических групп, всех возрастов. Более того, оскорбление больших общностей и натравливание их на государство усиливается. Никаких стабилизирующих и примиряющих действий власть не предпринимает (вероятно, бездеятельность считается в верхах меньшим злом — нам трудно судить). Это значит, и в регионах, и в столицах есть социальная база, которая может быть политизирована и на краткосрочной основе соединена в неустойчивый альянс. Массовых «движений» организовать, думаю, не удастся, но этого для современных политтехнологий и не требуется. Достаточно посмотреть на ту массовку, которую снимали «на мобильные телефоны» в Ливии.

— Была ли «пятая колонна» в СССР перед его распадом?

— Да, здесь этот термин уместен, так как эта «колонна» действовала в момент последней ударной операции холодной войны. Уникальным моментом было то, что эту «пятую колонну» возглавило высшее руководство КПСС и государства, но это детали. Сама «колонна» была достаточно массовой, зрелой, интеллектуальной и с большим символическим капиталом.

— Если она была, то что надо было делать тогда, чтобы не дать ей возможности участия в развале СССР?

— Делали то, для чего имелись личный состав и материальная часть. Уже в 1970-е гг. силы были неравны и «советские части» отступали, успев хотя бы заложить в страну запас прочности (основные фонды, кадры, культуру), который и позволил нам двадцать лет жить при заглохшей экономике — и еще лет десять потянуть.

— Есть ли примеры успешной борьбы в 2000-х гг. с «пятой колонной» и в каких странах?

— По-разному, но пока что держат в приемлемых рамках эти свои «колонны» и Китай с КНДР, и Иран, и Куба с Венесуэлой, да и с Сирией еще не определилось. На всех сразу сил не хватает, да и сценарии надо обновлять — на каждом конкретном случае все учатся. Да и на самом Западе положение не ахти. Начали блефовать с риском на грани допустимого.

— Что может российское общество противопоставить угрозам «оранжевой революции»?

— Надо говорить о государстве, а общество находится в полуразобранном состоянии и само пока ничего никому не может противопоставить. Если государство решится оказать хотя бы небольшую помощь, с современными информационными средствами патриотическая часть могла бы быстро собрать свои незрелые ячейки в сеть, которая стала бы политической силой. Но власть на это вряд ли пойдет — она в ней видит угрозу опаснее «оранжевых».