На балу грёз

Глава восьмая

— Senior Бомонт? — Челита постучалась и вошла в кабинет.

— Да? — Раф оторвал взгляд от бумаг. — В чем дело?

— Los hombres malos son aqui[31].

Раф вздохнул, надел на ручку колпачок и вставил ее в подставку.

— Коли люди заинтересованы в покупке поместья, это не значит, что они плохие.

— Это значит, что они очень плохие, — поправилась Челита. — Мы все потеряем работу, если la flnca купят. А потом и кров — не умирать же с голоду. И кончим, выпрашивая милостыню в Сан-Хосе. — Челита негодующе посмотрела на Рафа. — Или что похуже.

— Сколько можно твердить, — Раф боролся с раздражением, — новые владельцы ничего менять не будут. Все как есть, так и останется.

— Как скажете, Senor. Вам виднее. Впустить их?

— Ты не впустила моих гостей в дом? — Брови Рафа грозно сошлись.

— Я что-то не то сделала? — кротко осведомилась Челита.

Ну, это ни в какие ворота не лезет. Открытое неповиновение — такого еще не бывало.

— А ты не знаешь?! — Раф с трудом понизил голос. — Будь добра, впусти гостей и попроси Эллу присоединиться.

— Э-э-э… как? — Челита непонимающе захлопала глазами, словно по-английски не разумела.

— La Estrella. Помнишь? Предвестница счастья и процветания? Где она? Я хочу ее представить.

На Челиту было жалко смотреть.

— Э-э-э…

— Mi esposa, — рявкнул Раф. — Donde estd[32]?

— А… гости. Совсем забыла. Я сейчас же их впущу. — Экономка выкатилась из комнаты.

— Челита!!

— Si, Senor. — Ее голова испуганно вынырнула из-за дверного косяка.

— Где… она?

— В поле, — ломая руки, сдалась Челита.

— В поле?.. — Забинтованной рукой Раф пытался нашарить сигареты, не сразу вспомнив, что давно их выкинул. Как можно быть таким идиотом?! Да очень просто: один взгляд умоляющих медовых глазок, и весь его здравый смысл улетучивается. Dios! Так и за бутылку взяться недолго! — Челита, скажи, что моя жена делает в поле?

— Собирает кофе, — промямлила она.

Стиснув кулаки, он вскочил. Челита попятилась к двери, глаза округлились от недоброго предчувствия.

— Куда идет Senor?..

— За женой. А ты пригласи гостей и угости чашкой кофе. Слышишь меня?

— Cafe. Si, Senor. Я угощу их нашим, особым. И буду обходительной. Очень.

— Что-то новенькое.

Раф выскочил на заднее крыльцо и зашагал к кофейным полям. Невероятно, там кипела работа: сборщики, смеясь и перебрасываясь шутками, собирали кофе. Они смолкли, и он спиной чувствовал, какими взглядами его провожают, пока отыскивал, пробираясь среди рядов ветвистых деревьев, свою женушку.

— Раф? Привет. Чудесное утро, не находишь?

Элла встретила его с завидным спокойствием.

— Хочу с тобой поговорить.

— Да, я слушаю.

— Не здесь, тут слишком людно.

— О’кей. Но предупреждаю…

— Еще успеешь.

Раф отвязал лукошко от талии Эллы, схватил ее за руку и потащил через строй зорко наблюдавших сборщиков. Завидев, что она уходит, они тоже сняли лукошки и опустились на землю.

— Я же предупреждала, — запыхавшись, сообщила Элла. — Без меня никто работать не будет.

— Меня волнует не это. А то, что моя жена собирает кофе, как…

— Как простая деревенщина? — любезно подсказала Элла.

Раф стиснул зубы, выжидая, пока уляжется гнев.

— Тебе здесь не место. Это понятно даже крестьянам, раз они пошли за тобой.

— На это я и рассчитывала. — Элла сверкнула улыбкой из-под соломенной панамы. — Вчера вечером ты сам сказал, что люди пойдут за мной хоть в огонь, хоть в воду. — Ее улыбка стала лукавой. — Хоть в поле.

Вся выдержка потребовалась Рафу, чтобы не схватить ее за плечи и хорошенько не встряхнуть.

— Но это ничего не меняет.

— Меняет. Тебе хочется, чтобы я ушла с поля? Тогда уговор: ты берешь назад Мануэля…

— Нет. — Раф закрутил головой, предугадав ход ее мысли. — Не могу. Вопрос чести. Ценю твое усердие, amada, но ничего не выйдет.

— Ты сам вставляешь палки в колеса! — взорвалась Элла.

— Довольно споров. — Раф раздраженно почесал затылок. — Тем более на поле. И уж не в присутствии всего населения Милагро.

— Да и твоих покупателей, — добавила она, посматривая через его плечо.

Раф пересилил порыв обернуться. «Madre de Dios! Что там еще?»

— Ты заплатишь за это, любовь моя, — прошипел он над самым ее ухом. — Я позабочусь об этом. Лично.

— Жду не дождусь, — был дерзкий ответ. — А сейчас твоей жене пора собирать кофе. Вопрос чести.

Раф остановился у двери в комнату Эллы. Тихо. Постучал по деревянной панели, ответа нет, и открыл.

— Элла? — окликнул он. — Пора ужинать. Умаявшись за день в поле, Элла крепко спала посередине кровати, укутанная лишь коротким халатиком. Ее спутанные кудри — губы Рафа дрогнули в улыбке: ну и намучается она с ними, когда проснется, — разметались веером вокруг головы и казались иссиня-черными на фоне крахмально-белой подушки.

Поддаваясь искушению, Раф приблизился, не сводя с нее глаз. Она лежала, свернувшись уютным клубочком. Тонкий шелк халата натянут на соблазнительно округлых ягодицах и стройных бедрах. Руки покоятся на груди. Ногти поблескивают прозрачным лаком.

Улыбка Рафа стала шире.

Марвин рассказал, как она раскусывала кофейные ягоды, выискивая, догадался он, «петушка» среди «курочек». Судя по алым губам, немало сладкой мякоти попало ей в рот.

Раф подошел к комоду и, выдвигая ящик за ящиком, нашел шелковую кружевную рубашку. Облокотившись на кровать, он осторожно перекатил Эллу на себя. Ее ресницы затрепетали, вздох, и она прижалась к его груди.

Впитывая тепло и душистый запах ее кожи, Раф замер, потом распустил поясок и стянул халатик. Элла была так же прекрасна, как ему помнилось: полные груди, тонкий стан, кожа — нежнее лебяжьего пуха. Превозмогая растущую боль в паху, он пропустил ночную рубашку через ее голову, уже продел руки в проймы, и тут веки Эллы дрогнули, и она заморгала.

— С добрым утром. — Девушка широко зевнула.

— Buenas noches[33], amada. — К счастью, лимонно-желтый шелк скользнул вниз, закрыв от него то, что сводило с ума.

— Покупатели ушли? — спросонья спросила Элла.

— Давно.

— Как им понравилось, что твоя жена работает в поле?

— Были заинтригованы. Интересовались, не заставляю ли я тебя работать, чтобы добиться послушания.

— Блестящее объяснение. — Элла рассмеялась низким, грудным, необычайно волнующим смехом. — Ты ухватился за него?

— Нет, как бы мне это ни льстило.

— Что ты им сказал? — полюбопытствовала она.

— Правду.

— И как это восприняли?

— Без восторга. Кому понравятся забастовки! — Раф устроил Эллу на коленях так, чтобы ее голове было удобно. — Потребовали от меня нанять для уборки урожая поденщиков из Никарагуа.

— Ты согласился? — Элла вскинула на Рафа встревоженные золотистые глаза.

— Нет. Милагрские крестьяне издавна собирают кофе в поместье «Esperanto», и, пока я хозяин la finca, так тому и быть.

— И сколько еще ты намерен быть хозяином?

— Трудно сказать. — Он пожал плечами. — Но жителей Милагро я в обиду не дам.

— Рада слышать. — Элла, не удержавшись, зевнула. — Пора одеваться к ужину.

— Одеваться? А я только что тебя раздел.

Элла осмотрела себя. Ночная рубашка явно ее озадачила. Облизнув сухие со сна губы, она взглянула на Рафа.

— Ты раздел?

— Думаешь, — Раф обвел ее откровенным взглядом, — это удовольствие я уступлю кому-нибудь еще?

— А ужин?

— Челита принесет что-нибудь на подносе.

— Лучше я спущусь, — возразила она.

— Не стоит. А то уснешь прямо за столом. — Но…

— Ты и завтра пойдешь в поле? — Элла упрямо кивнула, и Раф, откинув покрывало, переложил ее под простыни. — Тогда дай себе отдых. Утром не забудь хорошенько укрыться от солнца. В эту пору легко сгореть. Крем, если нужен, спроси у Челиты, когда принесет поесть.

Элла остервенело взбила подушку.

— Почему я чувствую себя как капризный ребенок, которого укладывают спать пораньше?

— Понятия не имею, — сказал он бесстрастно, — а ты?

— Нет, — буркнула она и опять свернулась калачиком. Ее веки закрылись сами собой.

Раф убрал прядь с ее щеки и легонько коснулся губами виска.

— Спи сладко, amada, — прошептал он. — Мечтай обо мне.

Когда Раф вышел, Элла уже спала. С хмурым видом он направился на кухню. Нужно срочно найти выход из этого тупика, иначе от La Estrella останутся кожа да кости. Он раздраженно вздохнул, не желая признавать неизбежного.

Пришло время серьезно поговорить с Мануэлем.

Наутро Элла с трудом заставила себя встать и сразу, пока не нашла отговорки, поплелась на плантацию. Тело ломило. Каждый мускул отзывался болью. Кто бы мог подумать, что собирать кофе — такой нелегкий труд. Но отступиться из-за предательски ноющих мускулов — никогда. И раз взялась за это чудо, она доведет его до конца. Крестьяне уже ждали ее на краю поля. Стоило Элле сорвать первую ягоду, как они немедля последовали ее примеру. Но не прошло и пяти минут, как пробежавший заговорщический шепот возвестил, что прибыл Раф.

Элла обернулась с беспечной улыбкой, молясь, чтобы следы усталости не слишком бросались в глаза. Ее мольбы не были услышаны. Лицо Рафа стало чернее тучи.

— Ты страшна как смерть, amada.

— И тебя с добрым утром.

— Предупреждаю сразу, — Раф навис над ней, — все кончено. — И громко объявил: — Я увожу свою жену.

Элла и рта не успела открыть, как явился знакомый складной нож. Блеснуло лезвие. Завязки опали. Лукошко вывернулось и полетело вниз. Ягоды посыпались в грязь.

— Раф! — завопила она, когда он взвалил ее на спину и, встряхивая, как мешок картошки, обменялся с крестьянами испанскими фразами. Ну и ну: в ответ ему грянули возгласы одобрения.

Элла извивалась в его руках. Ее шляпа, зацепившись за ближнюю ветку, съехала набекрень, и волосы каскадом обрушились на лицо, закрывая весь обзор. На руках, упираясь в его каменную спину, Элла кое-как пыталась выпрямиться.

— Что? Что происходит? — разъяренно вопрошала она, откидывая волосы.

Вместо ответа Раф еще крепче обхватил ее за лодыжки и подбросил на плече. От возмущения Элла потеряла дар речи. Ей ничего не оставалось, как держаться за его ремень и мерно покачиваться в такт его шагам. Вот крестьяне скрылись из виду, и Раф поставил ее на землю. Эллу шатало. Он поддержал ее за локоть, пока она не пришла в себя.

— Что ты делаешь? — воскликнула она, пытаясь хоть как-то собрать волосы, но быстро бросила это неблагодарное занятие.

— Спасаю твое лицо.

— Оно и видно. — Элла посмотрела на поле. — Чему они так радуются?

— Я прекратил забастовку.

Элла, как ужаленная, обернулась к Рафу.

— Ты… ты не продал la fined — с надеждой спросила она. — Передумал?

Раф покачал головой.

— Я предупреждал, будут проблемы. И Мануэль был уволен не просто так. Нанять его лишь по твоей указке я не могу.

— Тогда как ты прекратил забастовку?

— Откровенно говоря, это ты подала мне идею. — Раф скупо улыбнулся.

— Я?

— Ты сказала, что наймешь Челиту, если я ее уволю. — Раф любезно поклонился, заметив, что Элла вспомнила. — Как видишь, я не остался в долгу. Мне не пристало нанимать Мануэля, поскольку я сам его уволил. Но ты — другое дело. Для жителей Милагро разницы никакой. Наоборот, это вселит в них энтузиазм, и они с удвоенными силами возьмутся за сбор урожая.

— И ты в грязь лицом не ударил, — Элла уныло кивнула. Это было не совсем то, чего ей хотелось, но дело сдвинулось с мертвой точки. — И что прикажешь делать с Мануэлем?

— Придумаешь. Но наперед по-хорошему прошу — не лезь в мои дела. Твои чудачества мне вот где. Ясно?

— Не совсем. — Элла нахмурилась.

— В двух словах: через час я еду в Сан-Хосе — возникли сложности с продажей «Esperanza». Их нужно срочно решить. Элла, ты расцветаешь прямо на глазах. — Раф абсолютно точно описал выражение ее лица. — Пару дней переговоров, и дело в шляпе.

— Как тяжко это слышать. — Элла сладко улыбнулась.

— По тебе не скажешь. — Его лицо окаменело. — Добрый совет: пока меня нет, поразмысли о будущем, выбрось из головы то, что ты не властна изменить, займись тем, что тебе по силам.

— Конкретнее.

— Элла, ты балансируешь на краю обрыва и рискуешь даже больше, чем местные жители, потому что они под моим покровительством, а ты, как убедилась вчера вечером, нет. Настоятельно советую, подумай, как все изменить.

— Опять намекаешь на договор с родителями?

— Да.

— Это легко уладить, — заверила она.

— Похвально. — Раф помедлил. — Тогда сочтемся, когда вернусь. Теперь ясно?

— Кристально.

Раф развернулся и, как всегда, оставил ее одну.

Прошло несколько дней, а советы Рафа не шли у Эллы из головы. От своего она не отступилась, но ей еще отчаяннее захотелось подобрать ключ к душе Рафа, узнать, почему он так одержим продажей поместья. Зная разгадку, она наверняка сможет предотвратить продажу и помочь жителям Милагро. А есть еще Шейн. Хотя у нее и нет волшебной палочки, чтобы вернуть Чаза Макинтайра, остается еще кое-что. Мозаики.

Мануэль как-то упомянул о галерее искусств в Сан-Хосе, где выставляются известные работы местных мастеров. Очень кстати для того, что она задумала. Стоит показать образцы владельцу, и, быть может, эксперт красноречивее всего убедит Шейн, что нельзя зарывать талант в землю. Но вот незадача: надо попасть в город до того, как вернется Раф.

Несколько часов ушло на то, чтобы сломить оборону Мануэля.

— Как вы не понимаете, — талдычил он, — я останусь в университете и не смогу отвезти вас назад.

— Назад я доеду сама. Я запомню дорогу, пока мы…

— Вы не представляете, как опасны горные дороги. — Мануэль отчаянно качал головой. — Петля на петле. Оползни. Внезапные ливни смывают целые участки. А ухабы… Если с вами что-нибудь случится…

— Ничего не случится, если ты нарисуешь для меня карту и если я буду внимательной. Прошу тебя, Мануэль. Не ради себя. Ради Шейн. Скажи, ты хочешь, чтобы до конца своих дней она прозябала в бухгалтерах?

— Чем плохо быть бухгалтером?

— Ничем, будь это ее призванием. Положа руку на сердце, ты можешь так сказать?

— Нет. Мозаики захватили ее целиком, еще когда она была девчонкой. Уже и заказы были. — Мануэль помолчал. — Вчера — Шейн думала, никто не видит, — она сделала новый набросок в папку для эскизов.

— Ну как, поможешь? Мануэль вздохнул.

— Делать нечего. Но случись что, можете не разгибать спину на кофейном поле хоть до второго пришествия — еще раз вам мое место не выпросить.

Элла спохватилась. Нельзя допустить, чтобы это как-то сказалось на будущем Мануэля. Даже если напрямую оно и не имеет отношения к сбору кофе, все равно у Рафа длинные руки. Не говоря уж о такой черте, как мстительность.

— Обещаю, я буду очень осторожной.

Все следующее утро она примечала дорогу до Сан-Хосе. Уже в городе она перво-наперво изучила с Мануэлем его карту, мысленно расставляя на ней свои приметы. Затем они направились в галерею искусств.

— К сожалению, владелец сейчас в отъезде. Уехал за заказом, — объяснила помощница — приветливая молодая женщина с очаровательной улыбкой. — Но когда вернется, я с большим удовольствием покажу ему ваши мозаики.

— Могу я их оставить у вас? — спросила Элла. — Это вас не обременит?

— Нисколько. — Женщина восторженно рассматривала их. — Великолепные работы. Уверяю, на сеньора Хименеса они произведут огромное впечатление.

Они дали номер телефона и точный адрес, где и как найти Шейн, и поехали к университету. Мануэль еще раз заставил Эллу пройтись по карте — лишний раз убедиться, что она найдет обратную дорогу в Милагро.

— Я сразу поеду, — заверила она. — Не беспокойся. Вернусь засветло.

— Все равно не сносить мне головы, — мрачно заключил он. — Даже во имя благого дела.

Элла улыбнулась.

— Если не Раф, то Челита уж точно оценит твой подвиг.

Опять краска выступила на его щеках.

— Hasta luego, La Estrella. Vaya con Dios[34].

— И тебе. И… еще раз спасибо, Мануэль. Глубоко вздохнув, Элла завела мотор и влилась в дорожный поток. Поездка оказалась не такой уж и страшной. Элла методично объезжала рытвины и пропускала встречные машины, которые неслись с такой скоростью, словно им был ведом лишь один путь с гор: сорвался с утеса — и ты уже внизу. К ее радости, поток камикадзе иссяк, когда она свернула на проселок в сторону Милагро.

Две трети пути было позади, когда перед ее машиной вырос барьер из сваленного поперек дороги валежника. Элла и не подозревала, что за следующим поворотом ее ждут неприятности.

Большие неприятности.