ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТИ

В самой гуще Липенского леса, у развесистого дуба, собралась группа молодых энтузиастов. Сходились они сюда по одному, насторожённо озираясь по сторонам-нет ли слежки.

Среди прибывших выделялся девятнадцатилетний белокурый парень с серыми проницательными глазами — Зигмунд Гальчук. Собравшиеся знали молодого человека. Всего три зимы ходил он в детстве в школу. Летом помогал родителям в хозяйстве, пас чужих коров. Так и рос в нужде… Несмотря на молодость и малограмотность, честный, правдивый Зигмунд пользовался среди друзей авторитетом.

На нелегальной встрече Зигмунд проявлял присущую ему настойчивость. Он не мог дальше мириться с пассивностью некоторых единомышленников.

— Друзья! Почему мы сложили руки? — В его голосе звучало не только недовольство — Зигмунд глубоко переживал. -Не для того нам вручили оружие, добытое с таким риском! Или передадим его в другие руки?

Товарищи переглянулись: Зигмунд прав.

— Оружие передавать не будем, надо действовать! — решительно заявил Станислав Броновицкий.

Станислава поддержали его братья Ян и Грациян, Ремигюш Курята.

— Что же предлагаете?

— Разгромить Вовкошевский спиртзавод!

— Дельное предложение! — одобрил Зигмунд. — На спирт выменяем в сёлах винтовки, боеприпасы. Но поджигать завод не стоит. Это мы всегда успеем.

На следующий день к спиртзаводу подкатила пароконная подвода. Ехавшие на ней вооружённые люди обстреляли полицейских, ворвались на территорию завода. Зигмунд и Ремигюш преследовали отстреливавшихся предателей, а братья Броновицкие подкатили двухсотлитровую бочку со спиртом и погрузили её на подводу. Перестрелка утихла, но Зигмунд и Ремигюш все не появлялись.

— Ян, езжай, — сказал Станислав брату.

— Подождём Зигмунда и Ремигюша, — возразил Ян.

В сарайчике, возле которого братья разговаривали, притаился полицейский. Он хорошо запомнил имена: Ян, Зигмунд, Ремигюш…

К рассвету бочку спрятали в кустах.

К месту происшествия прибыли каратели из Межирич. Гестаповцы и полицейские кинулись по следу, освещая карманными фонариками тянувшиеся по пыльной дороге две ленточки — следы колёс. Они привели фашистов к лесопильному заводу. Каратели предположили: налёт совершила «банда» Струтинских.

— Нет, господин комендант, — выслуживался полицейский, — на сей раз грабили Ян, Ремигюш и Зигмунд.

— Откуда тебе известно?

— Сам слышал, господин комендант.

— И поляк с партизанами?

— Да. Ремигюш — польское имя.

— Весьма интересно! Но такого не помню. В списках бандитов он не значится.


В Ровно готовилась карательная экспедиция, которая должна была покончить с партизанскими наскоками, беспокоившими хозяев «нового порядка» в этой местности.

Молодой гестаповский офицер вошёл в кабинет шефа.

— Хайль Гитлер! — выбросил он вперёд правую руку.

— Прошу, штурмфюрер Кашенцев, проходите сюда! — с наигранной вежливостью пригласил шеф, указав на кресло возле приставного столика.

— Вы знаете, Кашенцев, — сказал шеф после короткой паузы, — в районе, где проживает ваш отец, орудует банда большевистских преступников.

— Как же, знаю! — Кашенцев скорчил гримасу сожаления. — Я вам докладывал об этом.

— Помню, помню! — подтвердил гитлеровец. — Они ужас но обнаглели и сами, конечно, не успокоятся. Я поручаю вам ликвидацию банды. Оправдаете доверие?

— О, господин шеф, — подскочил Кашенцев, — всегда готов выполнить ваше задание. Это, прежде всего, в наших интересах. Я сделаю все от меня зависящее, можете в этом не сомневаться!

— В таком случае не будем терять дорогого времени. Готовьтесь в дорогу! В помощь выделим группы из Межирич, Людвиполя, Тучина. О ходе операции докладывайте лично мне.


Не подозревая о подлом предательстве, патриоты в селе Озирцы выменивали на спирт винтовки и патроны. Прятали их в лесу.

Ночью в имение Кашенцева прибыл большой отряд карателей во главе с сыном помещика. Сюда стекались также гестаповцы из соседних районов. Главарь местной бандитской боевки, ранее служивший в полиции, Григорий Юсенко вместе со своим братом Николаем, ровенским щуцполицейским, занялся слежкой за «подозрительными». Предатели располагались вблизи тропинок, ведущих к лесу, и наблюдали за каждым прохожим. Таким образом они узнали место хранения бочки со спиртом и оружия.

В донесении на имя шефа Кашенцев сообщал:


«Благодаря упорной работе мы выявили группу, ограбившую спиртзавод. Членами её являются: братья Ян, Станислав и Грациян Броновицкие, Курята Ремигюш и Зигмунд Гальчук. Последний возглавляет преступников. Все они проживают легально. Мы обнаружили место хранения оружия и бочки похищенного спирта. Все члены группы дружили со Струтинскими. Наши сведения точны. Жду с нетерпением дальнейших указаний».


…Зигмунд тайком добрался до места, где спрятал винтовку, и тут его внезапно окружили.

— Ни с места!

Зигмунд оторопел. Со всех сторон на него глядели дула автоматов. Фашистские холуи в ненавистных чёрных шинелях плотно сомкнули кольцо и связали руки патриоту.

Предатели ликовали. Юсенко и Косолапый хвастались «редкой удачей».

— Мне удалось узнать, — лебезил Юсенко перед Кашенцевым, — что друг Струтинских — Никифор Янчук — скрывается с семьёй в соседнем селе Гута, в доме или сарае Петра Трофимчука. Их надо захватить, тогда наверняка узнаем, где находятся Струтинские.

— Идея! — оживился Кашенцев.

— Даже очень интересная, -пресмыкался Юсенко. -Медлить нельзя, иначе они уйдут в лес, а потом ищи ветра в поле.

— Хорошо, я прикажу полицейским собраться.

Над степью повисла тёмная ночь, и под её покровом шуцманы подкрались к селу Гута. Окружив его, они схватили Ольгу и Ульяну Трофимчук, Филюна и его жену Ольгу с малолетним сыном Игорем, Федора Мельничука, его жену Харитину, жену Сергея — Анну и четверых её детей… Всех погрузили в машину и под усиленным конвоем отправили в Ровно.

Через несколько дней схваченных в Буде и в Гуте вывели на улицу Белую. Здесь их поставили у свежевырытой ямы. Два рослых гестаповца извлекли из кобур парабеллумы.

Избитый, еле державшийся на ногах Зигмунд шагнул навстречу палачам.

— За что детей убиваете, сволочи?…

Выстрел заглушил слова патриота.

Безжизненное тело Зигмунда рухнуло наземь. Палачи подходили к голосившим женщинам и малышам и, словно считая их, целились жертвам в голову, равнодушно нажимали спусковой крючок…

… Мать Ольги Конончук разыскивала дочь, зятя и детей целую неделю. Наконец она обратилась в гестапо. Упала на колени перед фашистом:

— Дети мои ни в чём не виновны, отпусти их. Всю жизнь молиться всевышнему за твоё благополучие буду. Спаси моих дорогих…

— Опоздала, вчера их расстреляли, -улыбнулся убийца. — С каждым так будет, кто восстанет против великой Германии. Слышишь?!

Женщина всплеснула руками, и её бесчувственное тело глухо ударилось о пол…

Когда очнулась, простонала:

— Будьте вы прокляты богом и людьми! Звери!… Будьте прокляты!…


Семья Янчуков ютилась в шалаше, сложенном из сосновых веток. Отец — Никифор Яковлевич, сын Коля и дочь Тамара поочерёдно несли боевую вахту под дождём.

Тамара сообщила:

— Папа, со стороны Костополя доносился шум моторов. Они заглохли в селе Озирцы. Наверное, готовится облава.

— А ты, дочка, не ослышалась?

— Нет.

— Плохо… Надо менять место.

— В такую погоду?

— Другого выхода не вижу. Давайте, пока не рассвело, перейдём в порубь, а оттуда — в Пустомытовский лес.

Где-то близко прогремели одиночные выстрелы.

Собравшись наспех, Янчуки пробирались к большаку. Наперерез им двигались автомашины с карателями. Притаившись в зарослях, отец с детьми переждали тревожные минуты.

— Мешкать нельзя. Пошли! — трое быстро зашагали открытым полем к кустарнику.

Тамара шла сзади, прикрывая отход. В стороне замелькали силуэты карателей. Они неумолимо приближались. Тамара решила отвлечь на себя фашистов и с отчаянием стала стрелять из винтовки по вражеской цепи.

Мужественная патриотка сковала действия преследователей, что дало возможность отцу и брату пересечь поле и скрыться в поруби. Тамара также убежала от карателей.

Когда Кашенцев узнал о случившемся, он в бешенстве набросился на шуцманов:

— Разини! Дармоеды! Головой отвечать будете!

Загрузка...