На глазах у сорока миллионов

Глава 4

Доктор Карл Нелсон появился на террасе всего пару минут спустя после упоминания его имени, он поцеловал в щеку Милейни, поздоровался за руку с Мейером, которого уже видел накануне. Его представили Карелле, он крепко пожал его руку, повторив имя.

– Детектив Карелла, – произнес он, кивнув и улыбнувшись, словно пытался навсегда запечатлеть это имя в своей памяти. Потом повернулся к Милейни и спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, Карл, – сказала она. – Я тебе еще вчера вечером сказала.

– Ты хорошо спала?

– Да.

– Это было ужасно, – сказал Нелсон. – Вы, джентльмены, надеюсь, понимаете.

Карелла кивнул. Он наблюдал за тем, какое впечатление на Милейни произвело появление Нелсона. С первого момента, как он появился на террасе, она как бы убралась в себя, скрестила руки на груди, словно защищаясь от сильного ветра. Поза была, конечно, театральной, но, тем не менее, вполне искренней. Если она и не боялась этого высокого человека с глубоким голосом и проницательными карими глазами, то уж наверняка относилась к нему с подозрением; и подозрение это заставляло ее пассивно отгораживаться от окружающих.

– Вы провели вскрытие? – спросил Нелсон у Мейера.

– Да, сэр.

– Могу я узнать о результатах? Или же вы их держите в секрете?

– Мистера Джиффорда убили большой дозой строфантина, – сказал Карелла.

– Строфантина? – Нелсон был искренне удивлен. – Весьма необычно, а?

– Вам знакомо это лекарство, доктор Нелсон?

– Да, конечно. Вернее, я знаю о нем. Но, насколько я помню, я никогда его не прописывал своим пациентам. Оно очень редко используется.

– Доктор Нелсон, мистер Джиффорд ведь не страдал сердечным заболеванием?

– Нет. Кажется, я уже говорил это вчера вечером детективу Мейеру. Совершенно точно, нет.

– Значит, он не принимал дигиталиса или какого-нибудь другого глюкозида?

– Нет, сэр.

– А что он принимал?

– Что вы имеете в виду?

– Он вообще принимал какие-нибудь лекарства?

Нелсон пожал плечами.

– Нет, насколько я знаю.

– Вы были его личным врачом. Кому же знать, как не вам?

– Это верно. Нет, Стэн лекарств не принимал. Если, конечно, не учитывать таблеток от головной боли и витаминов.

– Что он принимал от головной боли?

– Смесь эмпирина и кодеина.

– А витамины?

– Все виды В и С.

– Сколько времени он принимал витамины?

– Несколько месяцев. Он переутомился, и я порекомендовал ему витамины.

– Вы их прописали ему?

– Прописал? Нет, – Нелсон покачал головой. – Он принимал “Плексин”, мистер Карелла. Его можно купить в любой аптеке без рецепта. Но я рекомендовал ему эти витамины.

– Вы рекомендовали именно эту разновидность?

– Да. Ее производит весьма солидная фирма, и я считал это средство совершенно безо...

– Доктор Нелсон, в каком виде производятся эти витамины?

– В капсулах. Как и большинство витаминов.

– Какого размера капсула?

– Нуль. Или двойной “О”.

– Доктор Нелсон, имел ли мистер Джиффорд привычку принимать витамины во время съемок шоу?

– Видите ли, нет, я... – Нелсон замолчал. Он взглянул на Кареллу, потом повернулся к Милейни, потом снова пожал плечами. – Но тогда вообще все возможно.

– О чем вы, доктор Нелсон?

– О том, что кто-то, может быть, заменил витамины строфантином.

– А такое возможно?

– Ну, а почему нет? – сказал Нелсон. – Капсула “Плексина” делается из непрозрачного желатина и состоит из двух половинок. Думаю, что вполне возможно открыть капсулу и заменить витамин строфантином. Он снова пожал плечами. – Но это, кажется, ужасно сложный способ... – Он замолчал.

– Способ чего, доктор Нелсон?

– Ну... убийства человека.

На террасе снова повисла тишина.

– Он каждый день принимал эти витаминные капсулы? – спросил Карелла.

– Да, – ответил Нелсон.

– А вы не знаете, когда он принимал их вчера?

– Нет, я...

– Я знаю, когда, – сказала Милейни.

Карелла повернулся к ней. Она по-прежнему сидела на низкой табуретке, сложив руки, – потерянная, одинокая, замерзшая.

– Когда? – спросил Карелла.

– Он проглотил одну капсулу вчера после завтрака. – Милейни помолчала. – Мы встретились с ним вчера днем в городе и поели вместе. Он тогда принял еще одну.

– В какое время это было?

– Сразу после еды. Около двух часов.

Карелла вздохнул.

– В чем дело, мистер Карелла? – спросила Милейни.

– Мой коллега начинает ненавидеть время, – сказал Мейер.

– Что это значит?

– Видите ли, миссис Джиффорд, желатиновая капсула растворяется за шесть минут, высвобождая содержимое. А строфантин действует моментально.

– Значит, в капсуле, которую он проглотил днем, яда не было?

– Это верно, миссис Джиффорд. Он проглотил ее в два часа, а приступ начался не раньше восьми сорока пяти. Это почти семь часов разницы. Нет, яд он должен был принять на студии.

Нелсон задумчиво молчал.

– Тогда, может быть, надо допросить... – начал он и резко замолчал, поскольку в доме громко зазвонил телефон.

Дейвид Крэнтц был деловит и краток. Голос его потрескивал в телефонной трубке.

– Вы мне звонили?

– Да.

– Как Милейни?

– Кажется, нормально.

– Вы, я смотрю, даром время не теряете.

– Мы пытаемся выполнять свои обязанности, – сухо сказал Карелла, вспомнив, как Мейер описывал свою встречу с Крэнтцем. Интересно, думал он про себя, неужели у всех телевизионных работников такие противные голоса?

– Что вы хотите? – спросил Крэнтц. – Мой телефон не замолкает все утро. Каждая газета в городе, каждый журнал, каждый кретин хочет в точности знать, что произошло вчера вечером. А откуда я знаю, что произошло?

– А разве вас там не было?

– Я был наверху, в комнате спонсоров. И видел все только по монитору. Что вы хотите от меня? Я очень занят.

– Я хочу в точности знать, где вчера вечером был Стэн Джиффорд перед тем, как последний раз выйти в эфир.

– Откуда я знаю, где он был? Я же сказал вам, что сидел наверху, в спонсорской комнате.

– Куда обычно он уходит во время съемки, когда спускается со сцены, мистер Крэнтц?

– Это зависит от того, сколько у него времени.

– Предположим, что у него было столько времени, сколько требуется фольклорным певцам, чтобы спеть две песни.

– Тогда, я думаю, он ушел в свою уборную.

– Вы можете проверить это для меня?

– У кого я должен, по-вашему, это проверить? Стэн умер.

– Послушайте, мистер Крэнтц, не хотите ли вы мне сказать, что в вашей хорошо отлаженной организации никто не знает, где был Стэн Джиффорд, пока певцы исполняли свой номер?

– Я этого не говорил.

– А что же вы сказали? Боюсь, я вас неправильно понял.

– Я сказал, что я не знаю. Я был наверху. Я поднялся туда за пятнадцать минут до эфира.

– Хорошо, мистер Крэнтц, спасибо. Вы успешно доказали свое алиби. Я так понимаю, что Джиффорд к вам ни разу наверх не поднимался в тот вечер?

– Совершенно верно.

– Значит, вы не могли отравить его, вы ведь это имеете в виду?

– Я не пытался доказать свое собственное алиби. Я только...

– Мистер Крэнтц, кто может знать, где был Джиффорд? Кто-нибудь знает? Хоть кто-нибудь в вашей организации знает?

– Я выясню. Вы можете позвонить мне позднее?

– Я лучше заеду. Скажите, вы весь день будете у себя?

– Да, но...

– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– О чем?

– О Джиффорде.

– Вы что, подозреваете меня?

– Разве я говорил это, мистер Крэнтц?

– Нет, это я сказал. Так как?

– Да, мистер Крэнтц, я подозреваю вас, – сказал Карелла и повесил трубку.

По дороге в город Мейер молчал. Карелла, заменивший его за рулем, бросил на него взгляд и спросил:

– Сейчас поедем к Крэнтцу или после обеда?

– После обеда, – сказал Мейер.

– У тебя вид усталый. В чем дело?

– Кажется, заболеваю. В голове вата.

– В этом чистом свежем загородном воздухе немудрено, – сказал Карелла.

– Нет, я, должно быть, простудился.

– Я могу и один съездить к Крэнтцу, – предложил Карелла. – Может, домой поедешь?

– Нет, пустяки.

– Честно. Я справлюсь...

– Хватит об этом, – сказал Мейер. – Ты действуешь мне на нервы. Так моя мать со мной разговаривала. Скоро ты начнешь спрашивать, не забыл ли я дома чистый носовой платок.

– Кстати, ты чистый носовой платок взял? – спросил Карелла.

Мейер рассмеялся, но среди смеха вдруг чихнул. Он полез в карман, помедлил, а потом повернулся к Карелле.

– Ты видишь? – сказал он. – У меня нет чистого носового платка.

– Мама учила меня вытирать нос рукавами, – сказал Карелла.

– Ясно, а можно мне рукавом? – спросил Мейер.

– Что ты думаешь о нашем почтенном медике?

– У тебя есть в машине салфетки?

– Посмотри. Что ты думаешь о докторе Нелсоне?

Мейер пошарил в перчаточном ящике, нашел бинт и шумно высморкался. Он снова чихнул и затем ответил:

– Ты знаешь, как я отношусь к врачам. Но этот мне особенно противен.

– Почему?

– Он выглядит, как холеный киношный негодяй, – сказал Мейер.

– Из чего следует, что мы спокойно можем исключить его из подозреваемых, верно?

– Чтобы исключить его из подозреваемых, есть и более веские основания. Он был дома вчера вечером, когда транслировали шоу. – Мейер помолчал. – С другой стороны, он врач, а значит, имеет доступ к такому редкому лекарству, как строфантин.

– Но помнишь, вскрытие предложил именно он?

– Точно. Еще одна причина, чтобы забыть о нем окончательно. Если уж ты отравил кого-нибудь, то не бегаешь за полицией, подсказывая, где найти яд, верно?

– Красивый киношный негодяй именно так и сделал бы.

– Разумеется, но тогда красивый киношный полицейский тут же догадался бы, что красивый киношный негодяй пытается отвести от себя подозрения.

– Мудрая Милейни думает, что это он отравил ее мужа, – сказал Карелла.

– Милейни Печальная, ты хотел сказать. Интересно, почему?

– Нам надо спросить ее об этом.

– Я хотел, но Карл Тяжелый не отходил от нее ни на секунду.

– Мы позвоним ей в другой раз. Возьми на заметку.

– Да, сэр, – сказал Мейер. Помолчав немного, он добавил: – Это дело воняет.

– Где привычные старомодные убийства топором?

– Яд, как правило, женское оружие, согласен? – спросил Мейер.

– Еще бы, – сказал Карелла. – Вспомни историю. Вспомни знаменитых отравителей. Вспомни Нейла Крима и Карлайла Харриса. Вспомни Ротлэнда Б. Молино. Вспомни Хенри Ландру, вспомни...

– Ладно, понял, – сказал Мейер.

ОТЧЕТ О ПРОВЕРКЕ ЗАЯВЛЕНИЯ

Полицейское управление

Вид преступления: Нападение Участок: 87-й

Следственный отдел: 87-й Номер заявления: 306 В-41-11 Дата написания отчета: 14 октября Имя заявителя: Воллнер Майлс С. Адрес заявителя: 1116, Шеферд-стрит

Место происшествия: то же самое

Дата происшествия: 13 октября

Дата и время получения заявления: 13 октября, 2 часа 30 мин. пополудни

Имя детектива: Бертрам Клинг

ДОПРОС МАЙЛСА ВОЛЛНЕРА И СИНТИИ ФОРРЕСТ

Майлс Воллнер является президентом компании “Аудио-визуальные компоненты Воллнера”, находящейся по адресу: Шеферд-стрит, 1116. Он утверждает, что 13 октября, вернувшись с обеда примерно без четверти два, обнаружил у себя в приемной незнакомого мужчину. Мужчина отказался назвать себя и объяснить, зачем он пришел, а когда Джанис Ди Санто, секретарь Воллнера, по его просьбе попыталась дозвониться в полицию, он стал ей угрожать. Воллнер тут же спустился на улицу и обратился к дежурному Рональду Фэарчайлду, номер жетона 36-104, 87-й участок, который и поднялся в его офис. На вопросы Фэарчайлда мужчина ответил, что пришел повидать девушку. На вопрос “какую?”, ответил: “Синди”. (Синди – это уменьшительное от мисс Синтия Форрест, которая работает в компании помощником психолога).

Воллнер послал за мисс Форрест, которая, посмотрев на мужчину, сказала, что не знает его. Когда она попыталась уйти, мужчина схватил ее за руку, и в этот момент Фэарчайлд предупредил его, чтобы он оставил девушку в покое, потом двинулся к нему, подняв дубинку. Мужчина набросился на Фэарчайлда и нанес ему несколько ударов по голове, и когда Фэарчайлд упал, то и по груди. Позднее Фэарчайлда доставили в больницу “Буэна Виста”. У него оказались выбиты четыре зуба и сломаны три ребра. Воллнер утверждает, что никогда ранее мужчину не видел, мисс Форрест – тоже.

Мисс Форрест является дочерью погибшего Энтони Форреста (отчеты следственного отдела от 201А-46-01 до 201 А-46-31), первой жертвы серии снайперских убийств, случившихся два с половиной года назад. Проверка досье выявила, что Льюис Редфилд был приговорен к смерти на электрическом стуле и что приговор приведен в исполнение в тюрьме Каслвью в марте прошлого года. Кажется, связи между этим преступлением и снайперскими убийствами нет, но я распорядился, чтобы мисс Форрест показали фотографии тех, кто сидел в Каслвью (во время пребывания там Редфилда), а затем был освобожден. Сомнительно, чтобы это к чему-нибудь привело, поскольку Редфилд находился в камере смертников все время до приведения приговора в исполнение, хотя, конечно, у него были контакты с другими заключенными, и он мог организовать преследование мисс Форрест и других родственников своих жертв.

Мои предшествующие контакты с мисс Форрест по снайперскому делу вызвали у нее крайнюю неприязнь к моей персоне. Если потребуется дальнейшее расследование, я бы просил, чтобы его поручили кому-нибудь другому из детективов.

Бертрам Клинг, детектив 3-й категории

Лейтенант Питер Бернс прочитал отчет Клинга днем в четверг, а затем позвонил в следственный отдел и пригласил Клинга к себе. Когда Клинг пришел, Бернс закурил сигару, выпустил клуб дыма и спросил:

– Что это еще за “крайняя неприязнь к моей персоне”?

Клинг пожал плечами.

– Я ей не нравлюсь, Пит. Не хочу все сваливать на нее. У меня тогда были нелегкие времена. Впрочем, зачем я тебе все это рассказываю?

– М-м-да, – сказал Бернс. – А что ты думаешь о тюремном следе?

– Ничего серьезного. Но проверить стоит, что мы теряем? – Он посмотрел на часы. – Она именно сейчас должна быть в архиве, где ей покажут фотографии.

– Может, что-нибудь и получится.

– Может быть. Чтобы совсем закрыть эту версию, я позвонил в некоторые семьи жертв Редфилда. Пока не во все. Но те, с кем я говорил, утверждали, что никаких происшествий, никаких угроз, ничего похожего не было. Я все делал очень осторожно, Пит, не беспокойся. Я говорил им, что мы проводим рутинную проверку. Я не хотел их волновать.

– Хорошо, – сказал Бернс. – Значит, ты не чувствуешь, что здесь присутствуют мотивы мести?

– Если они есть, то связаны с кем-то, кого Редфилд знал еще до того, как мы поймали его, или же встретил в тюрьме. В любом случае, зачем кому-то рисковать своей головой ради мертвого человека?

– Да, – сказал Бернс, задумчиво попыхивая сигарой, а затем снова взглянул на отчет. – Четыре выбитых зуба и три сломанных ребра – суровый клиент.

– Да, но Фэарчайлд – новичок.

– Я знаю. И все равно, клиент, кажется, особого уважения к закону не испытывает.

– Мягко выражаясь, – подтвердил с улыбкой Клинг.

– В твоем отчете сказано, что он схватил девицу Форрест за руку.

– Это так.

– Мне не нравится это, Берт. Если этот тип так легко избивает полицейского, то что он способен сделать с девушкой, застав ее где-нибудь одну?

– В том-то и дело.

– Нам надо его поймать.

– Конечно, но кто он?

– Может, в архиве выяснится по фотоснимкам.

– Оба обещала позвонить сразу после просмотра.

– Может, нам и повезет.

– Может.

– А если нет, то надо выкурить этого типа. Я не люблю, когда бьют полицейских, это во-первых. И мне не нравится, что этот тип может где-нибудь подкараулить девушку. Он выбил у Фэарчайлда четыре зуба и сломал три ребра. Кто знает, что он сделает с беспомощной маленькой девушкой?

– Она высокая. Пит. Я имею в виду, для девушки.

– И все же. Если мы все не продумаем, то можем получить убийство.

– Ну, зачем же заходить так далеко. Пит?

– Все может быть. Нам надо его выкурить.

– Как?

– Еще не знаю. Чем ты сейчас занимаешься?

– Грабежами военных магазинов. А еще нападением.

– Когда был последний налет?

– Три дня назад.

– И что ты собираешься делать?

– Он, похоже, грабит их по очереди на Калвер-авеню. Я, пожалуй, устрою засаду в следующем за ограбленным.

– Ты думаешь, что он так скоро снова пойдет на дело?

– До сих пор промежутки составляли что-то около двух недель.

– Тогда почему такая спешка?

– Ну, он может изменить свое расписание.

– Он может изменить и порядок грабежей тоже. В этом случае ты устроишь засаду не там, где надо.

– Верно. Я просто думал...

– Это подождет. А что за нападение?

– Пострадавший – парень по имени Ванни Марино, он мелкий сбытчик наркотиков, живет на Эйнели-авеню. Около недели назад к нему подъехали двое парней на машине и избили его бейсбольными битами, сломав ему обе ноги. Соседи поговаривают, что он таскался за женой одного из этих двоих. Вот почему, дескать, ему и ноги поломали – чтобы больше за женщинами не мог бегать. А то, что он еще и сбытчик, чистая случайность.

– Что касается меня, то пусть бы они его убили, – сказал Бернс. Он вынул носовой платок из заднего кармана, высморкался, а потом продолжил: – Дело мистера Марино может подождать. Я хочу, чтобы ты занялся девушкой, Берт.

– Я думаю, что этим лучше заняться кому-нибудь другому. Сомневаюсь, что мне хоть что-то удастся из нее вытащить.

– А кому я могу его поручить? – спросил Бернс. – Уиллис и Браун занимаются ножевыми убийствами. Хейз сидит в засаде, Мейер и Карелла расследуют эту проклятую телевизионную штуку. Энди Паркер...

– А, может, я могу с кем-нибудь из них поменяться?

– Я не люблю, когда дела меняют сыщиков после начала расследования.

– Я сделаю все, что ты скажешь, Пит, но...

– Я очень ценю это, – сказал Бернс.

– Слушаюсь, сэр.

– Ты можешь, конечно, продолжать версию вендетты, но я здесь с тобой согласен. Это, скорее всего, приведет тебя в тупик.

– Знаю. Мне просто показалось...

– Конечно, попытаться стоит. Посмотрим. Свяжись с остальными родственниками погибших и послушай, что расскажет девчонка Форрест после визита в архив. Но я бы на многое здесь не рассчитывал. – Бернс помолчал, попыхивая сигарой, и наконец произнес: – Значит, говоришь, она его не знает, а?

– Точно?

– А, может, это ее старый друг?

– Нет.

– Отвергнутый, знаешь, как это бывает.

– Нет, если верить ей.

– А, может, он просто в трусы к ней залезть хочет?

– Может.

– Она красивая?

– Привлекательная. Не красавица, но, по-моему, очень привлекательная.

– Тогда, не исключено, что в этом все дело.

– Возможно, но почему он тогда столь странно ухаживает за ней?

– Может, он никаких других способов не знает. Похоже, это хулиган. А хулиганы просто берут то, что хотят. Они понятия не имеют о цветах и конфетах. Они видят хорошенькую девушку и идут за ней – если потребуется, изобьют ее, но получат то, что хотят. Такова моя версия.

– Возможно.

– И это тебе на пользу. Посмотри, что случилось с Фэарчайлдом, когда он встал поперек дороги этому типу. Он выбил ему зубы и поломал ребра. Что бы он ни хотел от этой девицы – а я думаю, что его желание самое банальное, – он не потерпит никаких препятствий, будь то со стороны закона или еще что-нибудь. Вот здесь-то ты и появляешься.

– Что ты имеешь в виду?

– Так мы его и выкурим. Я не хочу делать хоть что-то, что может создать угрозу этой девушке. Я хочу, чтобы этот негодяй напал на тебя, Берт.

– На меня?

– На тебя. Он знает, где она работает, и, весьма возможно, где она живет, так что, держу пари, он постоянно следит за ней. Давай дадим ему объект для наблюдения.

– Меня?

– Верно, тебя. Не отходи от девушки ни днем, ни ночью. Давай...

– Ни днем, ни ночью?

– В разумных пределах, конечно. Пусть этот тип разозлится настолько, чтобы напасть на тебя и попытается сделать с тобой то, что он сделал с Фэарчайлдом.

Клинг улыбнулся.

– А если у него получится? – сказал он.

– Фэарчайлд – новичок в полиции. Ты сам мне об этом сказал.

– Ладно, Пит, но ты забываешь одну вещь.

– Какую?

– Девушка не переносит меня. Вряд ли она будет в восторге от идеи проводить все время со мной.

– Спроси ее: может, ей больше нравится, чтобы этот тип изнасиловал ее как-нибудь вечером в лифте, предварительно выбив зубы и поломав ребра? Спроси ее об этом.

Клинг снова улыбнулся.

– Она может предпочесть именно такой выход.

– Сомневаюсь.

– Пит, она ненавидит меня. Она действительно...

Бернс улыбнулся.

– Завоюй ее, парень, – сказал он. – Завоюй ее, и дело с концом.

Дейвид Крэнтц работал в компании “Мейджор бродкастинг ассошиэйтс”, конторы которой находились на Джефферсон-стрит. “Мейджор бродкастинг”, или МБА, как ее чаще называли на телевидении, занималась главным образом телевизионными кинопрограммами, но время от времени она решалась и на создание прямого телешоу. Шоу Стэна Джиффорда было одним из трех шоу, которые компания транслировала из города каждую неделю. Четвертое прямое шоу снималось два раза в месяц на побережье. МБА была гигантом телевизионного бизнеса, а поскольку успех всегда рождает зависть, неблагодарные телевизионные острословы придумали для нее много оскорбительных прозвищ, например “Мошенники Безмозглые Алчные”. Но как бы ни называли компанию, как бы ни ругали ее, она оставалась крупнейшей в стране и обеспечивала более чем шестьдесят процентов доходов от телевидения.

Здание на Джефферсон-стрит, принадлежащее МБА, представляло собой этажи отделанных деревом кабинетов с роскошными секретаршами и серьезными молодыми людьми в темных костюмах и галстуках, белых сорочках, черных носках и туфлях. Дейвид Крэнтц был серьезным молодым человеком в униформе компании, но расцвет его молодости был позади. Секретарь проводила Мейера и Кареллу в его кабинет и осторожно закрыла за ними дверь.

– Мы уже встречались с мистером Мейером, – сказал Крэнтц с ноткой сарказма в голосе, – но с вами, мистер Каретта, я имел счастье беседовать только по телефону.

– Меня зовут Карелла.

– Простите меня, мистер Карелла. Садитесь, пожалуйста. Я жду звонка с побережья и заранее прошу извинить меня, если придется прервать нашу беседу.

– О чем речь, – сказал Карелла.

Крэнтц разгладил усы.

– Так что же вы хотите знать?

– Прежде всего, сумели ли вы выяснить, где был Джиффорд перед последним появлением в эфире?

– Я не смог пока найти Джорджа Купера. Он наш помреж, ему это и положено знать.

– Что такое помреж? – спросил Карелла.

– Помощник режиссера, – сказал Мейер. – Я говорил с ним вчера вечером, Стив. Это тот, кто отхронометрировал ленту для меня.

– А-а.

– Я попытался застать его дома, – сказал Крэнтц, – но трубку там никто не берет. Я снова попытаюсь, если вы хотите.

– Где он живет? – спросил Карелла.

– В центре, в районе Квартер. Это его обязанность следить, чтобы все были вовремя на месте. Я уверен, что он знает, где был Стэн, когда на сцене пели фольклорные певцы. Может, мне попросить секретаря позвонить ему еще раз?

– Будьте добры, – сказал Карелла.

Крэнтц вызвал звонком секретаря. В соответствии с традициями компании, она была высокой красивой рыжеволосой девушкой в плотно облегающем зеленом свитере и юбке. Она внимательно выслушала просьбу Крэнтца снова набрать номер Купера, а затем сказала:

– Мы готовы связать вас с побережьем, мистер Крэнтц. – Спасибо, – сказал Крэнтц. – Прошу прощения, – извинился он перед Кареллой и Мейером и поднял трубку. – Алло, это Крэнтц. Привет, Фрэнк, что там у тебя? Кто? Писатель? Что ты хочешь этим сказать? Писателю не нравятся сделанные изменения? А кто, черт побери, спрашивал его мнение? Я знаю, что он написал сценарий, но что это меняет? Минуточку, повтори все с самого начала. Кто сделал поправки? Ну, он очень способный продюсер, с чего бы это писателю на него жаловаться? Что он говорит? Он говорит, что это его сценарий и он не позволит идиоту-продюсеру калечить его? Слушай, кто он такой, этот тип? Кто? Я о нем никогда не слышал. Что он раньше делал? Кто о нем так пишет? “Сатердей Ревью”? Слушай, что общего у журнала литературной интеллигенции с теми, кто смотрит телевизор? Мне плевать, что он романист, мне важно, как он пишет телевизионные сценарии. Кто его нанял? Мы давали согласие, или вы на побережье сами решили? Не мели ерунду, Фрэнк, романисты идут сейчас по доллару за десяток. Да, даже хорошие романисты. А вот хорошего телевизионного сценариста днем с огнем не сыщешь. Ты говоришь, что он может писать прилично и телевизионные сценарии? Тогда в чем проблема? А, понимаю. Ему не нравятся переделки. Так что же изменили в сценарии, Фрэнк? Понимаю, проститутку превратили в монахиню, ага, и она не умирает и конце, а совершает чудо, ага, а что с героем? Он уже больше не водитель грузовика? Понятно, он теперь футбольный тренер. Работает в колледже рядом с церковью. И все это по-прежнему происходит в Лондоне? А, понятно. В Лос-Анджелесе, что гораздо ближе к студии. Слушай, Фрэнк, мне кажется переделки улучшили сценарий, не понимаю, чего взбесился писатель. Объясни ему, что изменения минимальны, все его диалоги остались нетронутыми, в том виде, как он их написал. Скажи ему, что нас жмут телевизионные компании, которые и вынудили компетентного продюсера сделать небольшие изменения, а времени на переговоры нет. Передай ему, что мы уважаем его и знаем, как высоко его работа оценена в “Сатардей Ревью”, и объясни, что у нас гонка – компании, спонсоры, конкуренты. Попроси его не возникать, Фрэнк. Он должен понять, о’кей, Фрэнк. Пока.

Он повесил трубку. Дверь его кабинета открылась, и снова появилась хорошенькая головка.

– Я не могу найти мистера Купера.

– Продолжайте поиски, – сказал Крэнтц, и девушка скрылась. – Прошу прощения за задержку, джентльмены. Продолжим?

– Да, – сказал Карелла. – Можете мне сказать, кто был с вами наверху вчера вечером?

– Вам нужны фамилии?

– Я был бы вам признателен.

– Я предполагал такую просьбу, – сказал Крэнтц, – и попросил мою секретаршу напечатать такой список сразу же после вашего звонка утром.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – заметил Карелла.

– В своем бизнесе я пытаюсь предусмотреть все.

– Какая жалость, что вам не удалось предусмотреть смерть Джиффорда, – сказал Карелла.

– Да, это предусмотреть не удалось, – произнес Крэнтц совершенно невозмутимо и покачал головой. – Я попрошу моего секретаря принести тот список. – Он нажал кнопку на своем телефоне. – Она раньше работала у нашего шефа по производству. Вы когда-нибудь такие сиськи видели?

– Никогда, – откликнулся Карелла.

– Фантастические, – сказал Крэнтц.

Девушка вошла в кабинет.

– Да, сэр?

– Принесите список, который вы напечатали для меня, ладно? Как продвигаются дела с мистером Купером?

– Я еще раз попытаюсь.

– Спасибо.

– Хорошо, сэр. – Секретарша вышла.

– Фантастические, – произнес Крэнтц.

– Пока она ходит за списком, – сказал Карелла, – почему бы вам не начать рассказ, мистер Крэнтц?

– Конечно. Со мной наверху была Глэдин, обычно она там ведет записи...

– Глэдин?

– Мой секретарь. Сисястая, – сказал Крэнтц. Он изобразил ее бюст руками.

– А, ясно.

– Мой компаньон-продюсер тоже был там. Его зовут Дэн Холлис, он работает в МБА уже около пятнадцати лет.

– Так кто же руководил лавочкой? – спросил Мейер.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы и ваш компаньон были наверху, в комнате спонсоров...

– А. Ну, внизу был управляющий студией, наш режиссер находился в контрольной будке, а помреж следил за...

– Мне ясно, – сказал Мейер. – Кто еще был в комнате спонсоров с вами?

– Остальные – гости. Двое – представители спонсора; еще один – голливудский режиссер, который снимает сюжет для нашей студии и пришел посмотреть, не подойдет ли Джиффорд на роль в его сюжете; еще двое...

Открылась дверь.

– Вот список, сэр, – сказала Глэдин. – Мы снова пытаемся дозвониться до мистера Купера.

– Спасибо, Глэдин.

Секретарь вышла. Крэнтц протянул Карелле машинописный список. Карелла бросил взгляд на список и протянул его Мейеру.

– Кто такие мистер и миссис Фельдензер? – спросил Мейер.

– Друзья Картера Бентли, управляющего нашей студии. Он пригласил их посмотреть шоу.

– И это все, да? Вы и ваш секретарь, ваш компаньон Дэн Холлис... Кто такой Натан Крэбб?

– Голливудский режиссер. Я говорил вам...

– Да, прекрасно, значит, мистер и миссис Фельдензер, а эти двое последние – люди спонсора?

– Верно.

– Всего восемь человек, – сказал Карелла. – И пятеро из них гости.

– Верно.

– Вы нам сказали, что гостей было шестеро, мистер Крэнтц.

– Нет, я сказал пять.

– Мистер Крэнтц, – вмешался Мейер, – вчера вечером вы мне сказали, что гостей было шесть.

– Я, должно быть, имел в виду Глэдин.

– Вашего секретаря? – спросил Карелла.

– Я, должно быть, включил ее в число гостей.

– Вам не кажется, мистер Крэнтц, что это несколько необычно – включить сотрудника компании в число гостей?

– Ну...

Наступила долгая пауза.

– Итак? – сказал Карелла.

– Ну...

Снова повисло тягостное молчание.

– Возможно, речь идет об убийстве, мистер Крэнтц, – тихо сказал Мейер. – Не думаю, что мудро скрывать от нас что-либо в таком случае, согласны?

– Я надеюсь... джентльмены, на ваше понимание.

– Разумеется, – сказал Карелла.

– Режиссер Натан Крэбб, который пришел, чтобы посмотреть на Стэна, видите ли...

– Да?

– С ним была девушка, которую он собирается снимать в следующем своем фильме. Я специально не включил ее в список.

– Почему?

– Видите ли, Крэбб женат, у него двое детей. Мне показалось, что упоминать эту девушку нехорошо.

– Понятно.

– Я могу вписать ее туда, если вы хотите.

– Да, мы хотим, – сказал Карелла.

– Когда вы поднялись в комнату спонсоров? – неожиданно спросил Мейер.

– За пятнадцать минут до начала шоу, – ответил Крэнтц.

– В семь сорок пять?

– Да. И оставался там до того момента, когда Стэну стало плохо.

– Кто был там, когда вы пришли?

– Все, кроме Крэбба и девушки.

– А они когда пожаловали?

– Пять минут спустя. Без десяти восемь, что-то вроде этого.

Дверь в кабинет Крэнтца неожиданно открылась. Глэдин с улыбкой сказала:

– Мы нашли мистера Купера, сэр. Он на третьей линии.

– Спасибо, Глэдин.

– Не за что, сэр, – ответила девушка, выходя из кабинета.

Крэнтц взял трубку.

– Алло, это Крэнтц. Привет, Джордж, у меня в кабинете полицейские, они расследуют смерть Стэна. Они хотят задать тебе несколько вопросов о вчерашнем вечере. Не вешай трубку, я передаю телефон одному из них. Его зовут Капелла.

– Карелла.

– Карелла, прошу прощения. Передаю ему трубку, Джордж.

Крэнтц передал телефон Карелле.

– Здравствуйте, мистер Купер, – сказал Карелла. – Вы сейчас дома? И сколько еще пробудете? Я интересуюсь этим, чтобы выяснить, не можем ли мы с моим коллегой заехать к вам. Как только закончим здесь. Прекрасно. Вы не продиктуете мне свой адрес? – Он вынул шариковую ручку из внутреннего кармана и начал писать на фирменном листке бумаги МБА. – Спасибо, мистер Купер, мы будем у вас через полчаса или около того. Всего доброго. – Карелла протянул трубку Крэнтцу, который положил ее на место.

– Что еще я могу для вас сделать? – спросил Крэнтц.

– Попросите вашего секретаря передать нам адреса и телефоны всех, кто был с вами в комнате спонсоров в тот вечер, – сказал Мейер.

– Зачем? Вы собираетесь проверять, действительно ли я поднялся туда без четверти восемь?

– И оставались там до смерти Джиффорда, верно?

– Верно, – сказал Крэнтц и пожал плечами. – Валяйте, проверяйте. Я говорю сущую правду. Мне нечего скрывать.

– Мы в этом не сомневаемся, – вежливо заметил Карелла. – Попросите ее подготовить для нас эту информацию, ладно? – Он протянул руку, поблагодарив Крэнтца за то, что тот нашел для них время, и, пройдя мимо стола секретарши вышел вместе с Мейером из офиса. Войдя в лифт, Мейер воскликнул:

– Фантастические!

Район Квартер находился в самом центре города. Народ на улицах толпился, как на базаре. Ювелирные лавочки, балконы, книжные магазинчики, кафе на открытом воздухе, пиццерии, художники на тротуарах, бары, театры в подвалах, кинотеатры – все это придавало Квартеру вид богемный. Джордж Купер жил на втором этаже небольшого жилого дома на маленькой извилистой улице. Пожарные лестницы были заставлены цветочными горшками с причудливыми цветами, двери выкрашены светло-оранжевой и зеленой краской, медь сияла. Вся улица была задумана и исполнена самими жителями с каким-то неправдоподобным и несколько сумасшедшим изыском.

Постучав в дверь Купера, они подождали. Он вышел к ним с той же гримасой, которую Мейер так полюбил еще накануне.

– Вы помните меня, мистер Купер? – спросил Мейер.

– Да, входите, – сказал Купер. Он ухмыльнулся уже знакомому Мейеру и точно так же – незнакомому Карелле.

– Это детектив Карелла.

Купер кивнул и пригласил их в комнату. Гостиная была обставлена очень скромно: у одной стены стояла узкая черная кушетка, у другой – два легких кресла. Такая скромность обстановки должна была подчеркивать современную живопись, развешанную по двум остальным стенам. Детективы сели на кушетку. Купер устроился в кресле напротив.

– Мы бы хотели знать, мистер Купер, где был Стэн Джиффорд вчера вечером, когда выступали фольклорные певцы, – сказал Карелла.

– Он ушел в свою уборную, – без колебаний ответил Купер.

– Откуда вы это знаете?

– Потому что именно оттуда я и позвал его на сцену.

– Ясно. Он был один в уборной?

– Нет, – ответил Купер.

– Кто находился с ним?

– Арт Уэзерли и Мария Вальехо.

– Уэзерли – это писатель, – пояснил Мейер Карелле. – А кто такая Мария... как ее фамилия?

– Вальехо. Она наша кастелянша.

– И они оба были с мистером Джиффордом, когда вы пришли за ним?

– Да.

– А сколько времени они пробыли с ним?

– Не знаю.

– А сколько времени вы провели в уборной, мистер Купер?

– Я постучался в дверь, и Стэн сказал: “Войдите”. Я открыл дверь, сунул голову и сказал: “Две минуты, Стэн”, а он сказал: “О’кей”, и я подождал, пока он выйдет.

– Он тут же вышел?

– Ну, почти тут же. Через несколько секунд. С телевидением шутки плохи. Все расписано по секундам. Когда его вызывали, он выходил немедленно.

– Значит, в уборной вас вообще, считай, не было, верно, мистер Купер?

– Верно. Я внутрь даже не заходил, я просто просунул голову.

– Когда вы заглянули, они говорили между собой?

– Кажется, да.

– Может, спорили или ругались?

– Нет, но... – Купер покачал головой.

– Что но, мистер Купер?

– Ничего. Вы не хотите выпить?

– Спасибо, не хотим, – сказал Мейер. – Вы уверены, что не слышали спора?

– Не слышал.

– И голоса никто не повышал?

– Нет. – Купер встал. – Если вы не возражаете, я выпью. Хоть время и раннее...

– Ничего страшного, валяйте, – сказал Карелла. Купер ушел в другую комнату. Они слышали, как он наливает себе выпивку, а потом он вернулся в гостиную с обычным стаканом, в котором кубики льда плавали в тройной порции виски. – Ненавижу пить так рано, – сказал он. – Я год плавал на кораблях. Как вы думаете, сколько мне лет?

– Не знаю, – сказал Карелла.

– Двадцать восемь. А я ведь старше выгляжу, верно?

– Нет, я бы так не сказал, – откликнулся Карелла.

– Я раньше много пил, – объяснил Купер, а затем глотнул из стакана. Гримаса тут же исчезла с его лица. – Теперь почти не пью.

– Когда мистер Джиффорд вышел из уборной, вы ведь были с ним? – спросил Мейер.

– Да.

– Вам встретился кто-нибудь на пути из уборной на сцену?

– Насколько я помню, нет. А в чем дело?

– Но вы бы запомнили, если бы встретили кого-нибудь?

– Думаю, что да.

– Значит, последними с Джиффордом были Арт Уэзерли, Мария Вальехо и вы. А если быть совсем точными, то последним, мистер Купер, были вы.

– Похоже, да. Впрочем, подождите минутку. Кажется, он перебросился парой слов с оператором перед тем, как подняться на сцену. Что-то о крупном плане. Да, точно, так оно и было.

– Мистер Джиффорд ел что-нибудь в вашем присутствии?

– Нет.

– Пил?

– Нет.

– Хоть что-нибудь клал в рот?

– Нет.

– А когда вы вошли в уборную, он ничего не ел и не пил?

– Я не входил в уборную, я только заглянул. Кажется, там стояли чашки с кофе. Точно не помню.

– Они пили кофе?

– Я же сказал вам, что точно не помню.

Карелла кивнул, взглянул на Мейера, затем снова перевел взгляд на Купера, а потом очень медленно и спокойно сказал:

– Что вы хотели нам сказать, мистер Купер?

Купер пожал плечами.

– Все, что вас интересует.

– Да, а специально?

– Я никому не хочу доставлять неприятностей.

– Так в чем дело, мистер Купер?

– Видите ли... Стэн вчера поругался с Артом Уэзерли. Перед самым эфиром. Даже не поругался, а просто поспорил. И... я сказал что-то вроде того, что, надеюсь, Стэн перед эфиром успокоится. Арт... Слушайте, я совсем не хочу, чтобы у него были неприятности. Он хороший парень, и я бы даже не вспомнил об этом, если бы Стэна не отравили... в общем я не знаю.

– Что он сказал, мистер Купер?

– Он сказал, чтобы Стэн сдох.

Карелла заговорил не сразу. Он сначала поднялся на ноги, а потом спросил:

– Вы не дадите нам адрес мистера Уэзерли?

Купер сказал им, где живет Уэзерли, но это им не помогло, Уэзерли дома не было. Они спросили у консьержки, где Уэзерли, консьержка ответила, что видела, как он уходил утром. Нет, багажа с ним не было, зачем ему носить с собой багаж в десять часов утра? Карелла и Мейер заявили консьержке, что человек может выйти и с багажом, если он собирается уехать из города. Консьержка ответила, что он никогда не уезжает из города по четвергам. Именно в четверг МБА прокручивает запись передачи, прошедшей накануне, так что писатели могут проверить, какие шутки вызвали смех у аудитории, а какие нет, а это очень важно в работе мистера Уэзерли. Карелла и Мейер объяснили, что после вчерашнего происшествия ленту могут и не прокручивать. Но консьержка настаивала, что компания, может, найдет замену умершему, а тогда мистер Уэзерли должен будет снова писать, поэтому все равно важно знать, над чем смеялись зрители накануне, а над чем нет. Они поблагодарили консьержку, а затем позвонили в МБА, где им сообщили, что сегодня пленка не воспроизводилась и что Уэзерли там нет.

Они выпили кофе с печеньем в столовой неподалеку от дома Уэзерли, обсудили необходимость его ареста и решили, что это будет слишком, учитывая только одно свидетельское показание, которое, к тому же, может оказаться и неправдой. Они были опытные и знающие полицейские и прекрасно понимали, какую банду пауков представляют собой телевизионные работники, готовые вцепиться друг другу в глотку или всадить коллеге в спину нож. Ведь весьма возможно, что Купер лгал. Совсем не исключено, что лгут все. Поэтому они позвонили в свой следственный отдел и попросили Боба О’Брайена установить подобие телефонного наблюдения за квартирой Уэзерли, то есть звонить ему каждые полчаса, и в случае успеха попросить его не покидать своего дома до прихода полиции. О’Брайену не оставалось ничего другого, как звонить каждые полчаса в квартиру Уэзерли, поскольку это было намного приятнее, чем участвовать в раскрытии трех, похоже, связанных между собой ограблений в Гровер-парке.

Двое детективов обсудили размер чаевых официантке и, принимая во внимание скорость обслуживания и ее хорошие ножки, остановились на пятнадцати процентах.

Выйдя на улицу, они вдохнули свежий колючий воздух. Город дрожал в струях чистого воздуха, улицы казались длиннее, чем обычно, и шли до почти видимого горизонта. Все знакомые места стали еще ближе и понятнее. Казалось, только протяни руку и дотронешься до каменного глаза горгульи на двенадцатом этаже соседнего здания. Люди, задающие темп и характер городу, шли с расстегнутыми плащами и явно наслаждались прекрасным осенним деньком, вдыхая неожиданно сладкий воздух. Карелла и Мейер перешли улицу, не переставая улыбаться. Город, словно девушка, молча шел с ними.

На какое-то время они забыли, что расследуют дело, весьма похожее на убийство.