На краю бездны

Сейчас 9

Мы с Моникой допиваем чай, и я возвращаюсь в Хоуп-коттедж. Я знаю, что теперь выгляжу совсем не так, как тогда, но меня все равно потряхивает. Я сбросила лишний вес, и немалый. Волосы крашу в черный цвет – вместе с чересчур кустистыми бровями, которые старательно выщипываю – и коротко стригу. Нужда в очках, без которых я раньше не могла выйти из дома, после лазерной коррекции зрения отпала. Щель между передними резцами закрылась сама собой, к тому же я выровняла и отбелила зубы. Часть денег, полученных за «Черную зиму», я потратила на пластику: пришпилила к голове торчащие уши и укоротила нос, а подбородок нашпиговала филлерами, чтоб был повыразительнее.

Но есть и другие, более существенные отличия. Все изменилось, когда я стала Алекс, нашла в себе силы уйти с улицы и устроилась на работу; когда начала воспринимать свою съемочную деятельность всерьез. Абсолютно все: мой гардероб, манера держаться, ходить и говорить. Появилась уверенность в себе. Даже родная мать меня сейчас едва ли узнала бы, хотя не могу сказать, что горю желанием это проверить. А люди из прошлой жизни? Да, возможно, они уловили бы мимолетное сходство, как если бы мы с Сэди были сестрами. Но не более, в этом я совершенно уверена, иначе ни за что не рискнула бы появиться так близко к Молби. Ни за что не уступила бы Дэну и не вернулась бы в Блэквуд-Бей. Ни за что не стала бы говорить с Моникой.

Я тянусь за стаканом с водой. На столе передо мной стоит ноутбук с открытым браузером. «Гугл» к моим услугам. Я вспоминаю слова Моники – о том, что мой побег мог стать для Дейзи последней каплей. Но это не так. Память подвела ее, а может, она заблуждается. Мы с Дейзи никогда не дружили, мы были едва знакомы. Не уверена, что я вообще узнала бы ее, появись она сейчас прямо передо мной. Хотя это, конечно, невозможно. Значит, нет никакой моей вины в том, что она решила спрыгнуть со скалы. Или есть?

И что за слухи, будто меня видели в Лондоне? Неужели это правда? Я набираю свое имя и нажимаю «Найти». Машина на мгновение задумывается, но потом на экране появляется список результатов. Ни на первой, ни на второй странице меня нет. Я делаю еще одну попытку, на этот раз добавив к имени «Блэквуд-Бей».

И пожалуйста, я на самом верху. «Пропала местная девочка-подросток». Моя рука зависает над трекпадом. Я могу перейти по ссылке, углубиться в эту тему, выяснить, что они там понаписали про меня, связали ли мое исчезновение с гибелью Дейзи, а могу закрыть браузер и сосредоточиться на фильме. Некоторое время я раздумываю. Кто знает, на что я там наткнусь, куда все это может завести? Я прошла весь длинный путь, ни разу не оглянувшись назад. Нужно сосредоточиться на своем фильме, а не на себе.

Но вдруг исчезновения как-то связаны? Я перехожу по ссылке.

Статья с местного новостного сайта. В ней нет ничего такого, чего бы я не знала. Я просто исчезла. В один прекрасный день вышла из дома – из нашего дома неподалеку от Молби, – намереваясь отправиться в гости к подруге, и, по словам моей матери, больше меня не видели.

Открываю следующие пару ссылок, надеясь отыскать что-нибудь еще, но, хотя и нахожу несколько материалов, эта история, судя по всему, очень быстро заглохла. Пробежав глазами пару статей, понимаю, что везде написано плюс-минус одно и то же. Меня видели на дороге с сумкой, я пыталась поймать попутку. Подробностей там негусто – да и понятно, откуда им знать, что меня занесло сначала в Шеффилд, потом в Лондон. А дальше, после всего того, что произошло со мной там, как именно я очутилась без сознания на пляже в Диле? И все-таки я ожидала чего-то большего.

Я перехожу по следующей ссылке. В статье обнаруживается коротенькое интервью с моей матерью. Нет, совершенно не в ее характере, утверждает она, ее малышка никогда бы не сбежала из дома. Она обращается ко мне с призывом выйти на связь. «Что бы ни произошло, мы вместе со всем разберемся». Угу, думаю я. Точно так же, как ты разобралась и с остальным, приняв сторону своего хахаля и заявив, что мое мнение никого не интересует, а если мне что-то не нравится, я могу выметаться из дома.

В сети только одна моя фотография, и она кочует из статьи в статью. Черно-белый школьный снимок, обрезанный под горло. Это радует. Я бегло скольжу по нему взглядом: узнать меня практически невозможно. Та девочка, которой я когда-то была, обладала абсолютно невыразительной внешностью, под ее приметы легко подгоняется кто угодно. Единственное, за что цепляется взгляд, – это щель между передними зубами. Волосы у меня темно-русые, цвета кофе с молоком, аккуратно заправленные за уши, а глаза хоть и живые, но кожа вся в прыщах, лицо одутловатое, подбородок практически отсутствует. Пухленькая, говорили про меня – это если выражались мягко. А такое случалось нечасто.

Быстро закрываю браузер, будто меня вдруг пристыдили. Что я сделала? Почему кто-то считает, что я имею отношение к гибели Дейзи? Правда в том, что я не помню; судя по всему, произошло нечто ужасное, от чего я сбежала аж в Лондон и поклялась никогда не возвращаться, никогда не использовать мое настоящее имя. Но, как ни стараюсь, я не могу этого вспомнить.

Я снова открываю «Гугл» и теперь ищу «Дейзи Уиллис». Выпадают новые статьи, хотя это уже давно дело прошлое, подробностей еще меньше, и вообще во всей истории до сих пор так и не удалось установить ничего определенного. Упоминается предсмертная записка, которая нигде раньше не фигурировала, но больше ничего. Ни слова обо мне – ничто не наводит на мысль, что мы с Дейзи были близки или что мой побег имел какое-то отношение к ее гибели.

И все же кое-что там было, я в этом уверена. Где-то в мозгу всколыхивается смутное воспоминание, готовое, кажется, вот-вот вынырнуть на поверхность, но никак не дающее себя рассмотреть, и, блеснув на свету, вновь ускользает в глубины памяти. Я принимаюсь рыть «Гугл», пытаюсь даже искать по изображениям, а потом вдруг в голове что-то щелкает: мы с Дейзи стоим на лодочном спуске в окружении ребятишек. Кто-то фотографирует.

Я отыскиваю фото на стене над лестницей. Я обратила на него внимание в самый первый вечер, но не придала значения. Моника с компанией, две девочки, стоящие чуть на отшибе, не обращая внимания на камеру. Вид у них заговорщицкий, они явно что-то затевают. Я протягиваю руку и касаюсь холодного стекла, мои пальцы оставляют жирный след. Я наклоняюсь поближе, хотя это лишнее. Теперь мне совершенно очевидно, кто они такие, и я шепотом произношу имена.

Дейзи. Сэди. Дейзи. Я.

Значит, это все-таки правда. Мы общались ближе, чем я думала. Я отворачиваюсь от фотографии и спускаюсь обратно на первый этаж. Мне вспоминаются слова Гэвина: кое-кто считает, будто исчезновение Зои связано с пропажей Дейзи. Она тоже часть головоломки, даже если и сгинула несколько лет спустя. Я совершенно в этом уверена.

Я беру в руки телефон. Он отвечает с третьего гудка.

– Гэвин?

До меня не сразу доходит, что он не узнал мой голос. Настроение падает, но что с того? Чего я ожидала?

– Это Алекс, – говорю я. – Мы позавчера познако…

– А, привет! – не дает он договорить. – Как вы? Все в порядке?

Я пропускаю его вопрос мимо ушей:

– Послушайте, я тут все размышляю о том, что вы сказали. Про Зои Персон и самоубийство Дейзи.

– Да?

– Вот и решила, может, у вас есть что еще мне рассказать.

– Вы все-таки будете это расследовать!

– Только в качестве фона для фильма. Я подумала… Вдруг есть кто-нибудь, с кем можно об этом поговорить? Вы не знаете, у Зои были друзья, которые до сих пор здесь живут?

– Ну, – отзывается он в конце концов, – я слышал, у нее был парень, но они расстались. И вроде бы кто-то говорил, что она общалась с Софи Стедман. Думаю, можно попробовать пообщаться с ней.

Я торопливо записываю имя в блокнот.

– А где я могу ее найти?

– Она работает в тату-салоне. «Игла и чернила». – Пауза. – Хотите, я схожу с вами?

Некоторое время я едва не всерьез обдумываю его предложение, но проще будет, если я пойду одна.

– Не надо, я справлюсь.