На моих условиях (СИ)

Глава 4

— Что ты думаешь о Максиме Андрееве? — интересуется отец, когда гости, наконец, покидают наш дом.

— Почему я должна о нем что-то думать? — настороженно отвечаю я, отставляя в сторону чашку с недопитым кофе.

— Он привлекательный молодой человек. Мне показалось, вы нашли общий язык.

Знал бы ты папа, насколько далек от истины, думаю про себя, но вслух произношу:

— Он наш гость. Разумеется, я должна была найти с ним общий язык. Это ведь важно для тебя.

Встаю со стула и, сократив расстояние между нами, обнимаю отца за плечи. Весь день он выглядел крайне напряженным и сосредоточенным, поэтому мне хочется поддержать его. Что бы там ни было, уверена, он справится — если подумать, я не знаю более сильного человека, чем папа.

— Такие парни как он нравятся девушкам, — продолжает он, будто не замечая моего порыва. — Максим умный, образованный и очень хорош собой, а ты ни с кем не встречаешься.

Слова отца вызывают у меня недоумение — даже не вспомню, когда он в последний раз так живо интересовался моей личной жизнью. Да и нервное напряжение, в котором я нахожусь весь день, берет свое. Я устала и хочу вернуться в свою квартиру, чтобы спокойно провести остаток дня перед завтрашней съемкой, а не обсуждать сомнительные достоинства Максима Андреева.

— Пап, — говорю мягко, делая вид, что не расслышала завуалированного смысла его слов. — Я поеду домой, ладно?

— Андреев — выгодная партия, — не унимается он.

— Партия? — я хмурюсь, сбитая с толку его настойчивостью. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Отец поднимается с кресла, в котором сидел все это время, и подходит к окну. Теперь он стоит ко мне вполоборота, но я вижу, насколько бледным и осунувшимся он выглядит.

— У нас серьезные финансовые затруднения, Влада, — говорит он голосом, лишенным всяческих эмоций. — Брак с Максимом Андреевым их решит.

Что-то внутри меня болезненно сжимается, но я почти уверена, что просто неправильно все поняла.

— Пап, какой брак с Андреевым? — восклицаю я. — Я его едва знаю! И я Костю люблю, ты же знаешь. Да, мы пока не встречаемся, но…

— Ты, должно быть, шутишь! — одним взглядом отец заставляет меня замолчать. По мрачному выражению его лица понятно, что смеяться он не намерен. — Любовь, Владлена? Это сказка! В реальной жизни существуют только долг и ответственность.

— Но ты любил маму, — напоминаю я. — А я люблю Костю. Ты ведь знаешь, какой он хороший, и ты дружен с его родителями.

— Послушай меня, — отец даже не повышает голоса, но в нем появляются металлические нотки. Когда он так говорит, громкость не имеет значения. — Мы с твоей матерью были из влиятельных семей с хорошим достатком. Это всегда было первоочередным. Нам просто повезло, что у нас возникли взаимные чувства. А у твоего Кости отец едва наскребает денег на отдых на Сейшелах для жены.

— Причем тут это?

— Чушь не пори! — велит он. — Андреевы решат все наши финансовые проблемы. И ты ни в чем нуждаться не будешь.

— Мне это не нужно, — говорю я, мотая головой. — Нам это не нужно. Скажи мне, сколько денег необходимо. У меня есть сбережения. И ты же знаешь, работа у меня тоже есть.

Отец подходит к столу и зажигает сигару, пуская в воздух клуб дыма.

— Очевидно, масштабы бедствия ты не улавливаешь, — мрачно констатирует он. — Если ты не выйдешь замуж за младшего Андреева, мы лишимся всего. Этот дом, дом на побережье, машины, даже твоя квартира в залоге у банка.

Потрясенная его словами, я опускаюсь на диван. Я всегда считала себя миролюбивым человеком, но сейчас впервые хочу причинить боль другому существу. Хуже всего, своему отцу.

— Но как все зашло так далеко? — бормочу я, пытаясь прийти в себя от шока. — У нас же все было, ты работал все время?..

Лицо отца напрягается. Он отводит глаза, и на мгновение мне кажется, что ему стыдно.

— Что ты сделал папа? — требовательно спрашиваю я. — Я хочу знать.

— Несколько невыгодных вложений, — отмахивается он. — Бизнес — это всегда риск.

— Но ты на госслужбе! — восклицаю я.

— Ты в этом ничего не смыслишь, Влада! — отрезает он, явно не желая продолжать эту тему.

Я часто дышу, стараясь найти выход.

— Мне предлагали хороший контракт в Париже, — говорю я, наконец. — Из-за мамы я отказалась, но, если это необходимо, я его подпишу. Мама под присмотром и…

Отец смотрит на меня почти со злостью. На его щеках вздуваются желваки. И хотя внешне он держится спокойно, яростный блеск в глазах выдает его истинные чувства.

— За содержание матери в клинике мы платить не можем. Не осталось ничего, понимаешь? — чеканит он. — Ты можешь уехать, но тогда она окажется на улице. И я тоже. У нас долги перед клиникой за три месяца. Ты хоть представляешь, какая это сумма? Я договорился с главврачом, но дольше ждать он не готов. Мои кредиторы ждать тоже не будут. Если правда о нашем финансовом положении станет известна, я, вероятно, лишусь места в министерстве.

Я закрываю глаза и прячу лицо в ладонях. Не верю. Отказываюсь верить в эту чудовищную правду. И тут вдруг вспоминаю о Максиме Андрееве — его образ живо возникает перед глазами, затмевая все остальное.

— Зачем это Андреевым? — спрашиваю бесцветным голосом. — Что им от этого брака? Вряд ли у Максима есть недостаток в поклонницах.

— У меня есть определенное влияние, — говорит отец с совершенно неуместной в этой ситуации гордостью. — Я помогу Игорю Андрееву провернуть несколько крупных сделок. В итоге, в выигрыше окажемся мы оба.

— Если ты можешь обменять свое влияние на деньги, зачем впутывать меня? — спрашиваю я растерянно. — Пусть они заплатят твои долги, а ты помоги им.

Отец недоуменно вскидывает брови.

— Мне нужны гарантии.

О, Господи! Я бледнею. В одно мгновение я испытываю шок, отчаяние, гнев — просто отказываюсь верить в то, что сказал отец.

— Чья это была идея? — требовательно спрашиваю я. — С браком?

— Ты будешь в безопасности с Андреевыми, — отвечает он уклончиво. — Все наши договоренности будут в безопасности. Ваш союз объединит две семьи, две хорошо известные фамилии.

— Не моя безопасность тебя волнует! — кричу я, вскакивая на ноги. Я не представляю, как достучаться до отца, но не могу не попытаться: — И речь идет не о нас, а обо мне! Ведь не нас, а меня ты хочешь выдать замуж за человека, которого я не люблю. Как ты мог допустить такое, пап, что тебе приходится продавать собственную дочь, чтобы расплатиться по счетам? И главное, что ты будешь делать, если я откажусь? Сейчас не средние века, и я не обязана беспрекословно тебе подчиняться!

Похоже, я зашла слишком далеко — глаза отца гневно вспыхивают, губы сжимаются в тонкую линию. Я никогда не позволяла себе разговаривать ни с кем из родителей в таком тоне, даже в непростой подростковый период, но ведь и отец ни разу не делал ничего столь ужасного, поэтому я бесстрашно встречаю его взгляд и гордо вздергиваю подбородок. По его лицу бежит темная тень, и я почти хочу забрать свои слова обратно. Но разве я могу? Разве я должна? Он не думал обо мне, когда продавал меня Андрееву, почему я должна беречь его чувства?

— Мы с матерью дали тебе все — ты ни в чем не нуждалась, — от нервного напряжения его лицо краснеет и местами покрывается белесыми пятнами. — Теперь это лишь вопрос к твоей совести — как ты захочешь нам отплатить. Выбор за тобой.

Хотя в груди все так сдавило, что кажется не вздохнуть, я слышу собственное резкое и порывистое дыхание. Не в силах смотреть на отца, я перевожу взгляд на окно. Солнце все так же ярко сияет в голубом небе, от дуновения ветра шелестят листья на деревьях, если прислушаться, можно различить журчащее пение птиц в саду. Мой мир перевернулся с ног на голову, но все остальное осталось неизменным.

— Выбор, папа? — спрашиваю я глухим голосом, который с трудом узнаю. — Разве ты мне его оставил?