На отливе войны

Введение

Синтия Уоктелл

В сентябре 1916 года, на третий кровавый год Первой мировой войны, американка по имени Эллен Ла Мотт опубликовала серию рассказов о своем опыте работы медсестрой в военном госпитале. Сборник назывался «На отливе войны: человеческая катастрофа глазами американской медсестры». Поразительная книга, написанная выдающейся женщиной, была благополучно забыта, несмотря на то что, вероятно, является одним из важнейших произведений этого периода Первой мировой войны.

В книге возникает безжалостная картина искореженных войной людских тел и душ. Связанные между собой рассказы Ла Мотт основаны на ее собственных наблюдениях во время работы во французском полевом госпитале в Бельгии, расположенном в опасной близости от линии фронта. В одном из них она объясняет: «Конечно, довольно найдется людей, чтобы рассказать вам о благородной стороне войны, о ее героизме, величии. Я же должна написать о том, что видела, о другой стороне, о том, что остается „на отливе“»[1](74)[2].

Пациенты, которых описывает Ла Мотт, одновременно гротескны и жалки. Один медленно умирает от газовой гангрены, другой страдает сифилисом, а третий без конца хнычет, потому что очень не хочет умирать. Она пишет о десятилетнем бельгийском мальчике, которому попал в живот осколок немецкого артиллерийского снаряда. Его в явном раздражении оперирует хирург-француз, при этом сидящая тут же родная мать несчастного с нетерпением ждет конца, «слушая вопли и стенания» умирающего.

Ла Мотт создает портреты самых разных пациентов, чьи судьбы пересекаются в полевом госпитале. Она описывает докторов-карьеристов, изнуренных медсестер и ленивых санитаров, которые ухаживают за искалеченными войной пациентами. Она рассказывает о местных женщинах и девочках-подростках, которые продаются солдатам и хирургам. Описывает напыщенных отутюженных генералов, которые приезжают, чтобы повесить на «перебинтованные груды плоти… которые когда-то были мужчинами» (62), ненужные медали.

На протяжении всей книги Ла Мотт мастерски подчеркивает бессмысленность войны и страданий тех, кто попал в ее жернова. Смело отметая застывшие условности военной прозы, она изобретает новый способ описания распада человечности, свидетельницей которого она стала. Отличительная особенность ее тона – отстраненность. Она пишет короткими предложениями. Ее описания безжалостны, а порой и ужасающи. Она рассказывает об операциях – как в буквальном, так и в переносном смысле – военного госпиталя, приправляя свои рассказы едким чувством юмора. Как заметил один читатель: «Горькая ирония, которая пронизывает книгу, красноречиво свидетельствует о ненависти автора к войне»[3].

Книга вышла одновременно в Нью-Йорке и в Лондоне, но ей не удалось избежать цензуры. В воюющих Англии и Франции она была запрещена немедленно, а в Америке свободно продавалась почти два года, получив широкое признание как поразительный и непревзойденный образец антивоенной литературы и выдержав несколько переизданий. Но в конце лета 1918 года ее запретили и в США как «подрывающую моральный дух». За исключением неудачного переиздания книги в конце 1919 года и нового, едва ли замеченного издания 1934 года, «На отливе войны» почти на век пропала из публичного пространства[4].

Пришло время восстановить в правах этот утерянный классический текст и утвердить его в качестве основополагающего образца военной прозы. «На отливе войны» – удивительная книга, даже если оставить в стороне ее литературную ценность. Это одна из первых антивоенных книг, посвященных Первой мировой войне; она вышла на десять с лишним лет раньше классических романов, таких как «На Западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка (1929) и «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя (также 1929). Она написана женщиной, которая рассказывает в ней о собственном опыте, и появилась еще до того, как США вступили в войну. И наконец, это одна из немногих американских книг эпохи Первой мировой войны, которые были запрещены.