На поиски исчезнувшего племени

Глава двадцатая. Культпоход и его последствия. Несостоявшееся знакомство

В одну из последующих суббот наше начальство и Александр Степанович уехали в Алчедар к председателю сельсовета. Все оставшиеся мирно сидели у вечернего костра, вдруг Володя воскликнул:

— Давайте устроим культпоход в клуб! Сегодня там кино и танцы!

— Да, правда, давайте устроим! Сегодня ведь субботний вечер! — присоединился к нему Юра.

— Пойдём, пойдём! — громче всех завопил Лёва. — Валентина Львовна, и вы с нами! А Мультика я с собой возьму. В кино мы, наверное, опоздали, а на танцы мы с ним будем смотреть через окно.

— Правда, пойдёмте, пожалуйста, тогда Гэбэ ничего не скажет, — попросили меня и Юра с Володей.

— Я не могу, — вздохнул Павел, — я ведь дежурю. Но вы, конечно, идите. Я не боюсь.

— Вряд ли Гэбэ понравится наш поход! — улыбнулась я настойчивости ребят. — Вы же знаете, что без разрешения из лагеря никто не должен уходить. Почему Гэбэ днём об этом не сказали? Да и Павла жаль оставить одного в лагере.

— Да что он, маленький, что ли? — возмутился Володя. — Тем более, что мы ненадолго. И начальство скоро вернётся.

Я подумала и решила, что раз и Лёва собрался, то мне уж лучше пойти с ними.

Пока ребята сменили свои рабочие костюмы и причесались, пока мы дошли до села, было уже девять часов.

Вот и клуб. Из открытых освещённых дверей выходит народ.

— Привет! — говорит Володя. — Ну, а теперь что же нам делать? Кино кончилось, танцы будут завтра. Вот объявление.

— Как — что? Искать начальство и получить от него выговор! — смеюсь я.

— Значит, они ещё в сельсовете, разминуться мы не могли, — говорит Юра. — Пошли за мной!

Не успели мы пройти несколько домов, как вдруг из какой-то подворотни выскочила огромная свирепая собака и с угрожающим рычанием кинулась на Мультика, которого Лёва вёл на поводке.

Но, к счастью, Юра, не растерявшись, бросился вперёд и сунул ей под нос электрический фонарик. Собака испугалась и скрылась под воротами.

Мультик, опомнившись, прорычал ей вслед какую-то длинную фразу, на которую из всех подворотней отозвались другие собаки.

— Знаешь, дружище, иди-ка лучше ко мне! — сказал Лёва и взял Мультика на руки. — Здесь вражеская зона!

Вот и сельсовет. Он окружён палисадником. В нижнем этаже светятся два окна. Под деревьями с противоположной стороны темнеет наша машина. Фары погашены, в кабине никого нет.

— Знаете что?.. — закричал вдруг Лёва. — Давайте будем тихо сидеть в машине. Они придут, сядут на свои места и ничего не заметят. А когда приедем в лагерь, вылезем в одно время вместе с ними. Вот смеху-то будет!

— Лёвка молодец! — захохотал Володя. — Иногда и в твоей младенческой башке мелькает гениальная идея!

Чтобы не портить ребятам настроения, я согласилась, тем более что, честно говоря, мне эта затея тоже показалась смешной.

— Вот что: вы все садитесь, а я пойду подежурю. Как из дому выйдут, я прибегу. Они ведь должны ещё пройти через палисадник, — сказал Юра и убежал.

На дне машины, как всегда, лежало сено. Мы поудобнее на нём устроились. Мультик уселся рядом со мной.

Прошло около получаса. Мы начали терять терпение.

— Идут, идут! — примчался наконец Юра.

Он тихонько влез в машину и задвинул брезент.

— Молчать! — прошептала я строго Мультику.

Через минуту Ростислав, Гэбэ и Александр Степанович заняли свои места в кабине. Нам сразу захотелось смеяться. Но никто не издал ни звука. Александр Степанович заводил застоявшийся мотор, а Гэбэ продолжал начатый ранее разговор с Ростиславом:

— Да, значит, отсюда снова в Екимауцы… Вот только селище, о котором говорил председатель, надо найти.

Мотор наконец завёлся. Машина рванулась вперёд и загрохотала по опустевшим улицам села, вызывая взрыв ярости у собак. Одна из них долго бежала за нами, рискуя попасть под колёса, и надрывно лаяла. А я сжимала рукой длинную морду Мультика — боялась, как бы он не ответил.

Машина выехала на дорогу и прибавила скорость. Мы с трудом сдерживали смех, подпрыгивая на ухабах, за спинами нашего начальства.

— Товарищи, — снова из опущенных окон кабины донёсся к нам голос Гэбэ, — вам не кажется, что откуда-то пахнет духами?

Мы услышали эти слова и повалились от смеха на сено, чуть не задушив при этом Мультика.

— Всё ты! — сердито шептал Лёва на ухо Юре. — Наверное, полбутылки одеколону вылил на волосы!

— Какие там духи! По второму разу косили. Вот с поля и доносит запах, — помолчав, ответил Александр Степанович.

Мы снова беззвучно покатились от смеха.

— А что, если закричать сейчас кукареку? — уже не выдерживая, сказал Лёва, садясь на сено.

— Тише! Ложись, молчи — ты всё испортишь! — чуть слышно зашикали все на него.

Лёва лег на место и придавил при этом локтем хвост Мультику. Бедный пёс зарычал от боли. Мы все обмерли. Всё пропало!

— Послушайте, друзья! — закричал Ростислав. — В машине кто-то зарычал!

— Да что это с вами сегодня? — удивился рассудительный Александр Степанович. — Одному духами пахнет, другому — какое-то рычание слышится! Может, у кого из вас в животе забурчало?!

Это было уже слишком. Мы за их спинами умирали от смеха, затыкая друг другу рты. Вдруг машина остановилась. Наши сердца тоже…

— Вон сколько сена лежит! Пойду добавлю немного в машину, наше уже свалялось, — сказал Александр Степанович, открывая дверь кабины. — А председателю при встрече покаюсь…

Мы не дышали. Через минуту Александр Степанович раздвинул брезент позади нас, поднял с земли принесённую огромную охапку сена и забросил её прямо в машину. Точнее, прямо на нас!

Но вот машина свернула вправо на нашу полянку и осветила её фарами. Всё тихо, костёр погашен, на фоне леса чуть светлеют наши палатки…

— Орлы наши спят, даже дежурный. Но они сегодня здо́рово устали! — растроганно сказал начальник, выходя из кабины.

Ростислав вышел за ним. И в ту же секунду Юра, Володя и Лёва с дикими криками краснокожих, снимающих скальп с белого, с всклокоченными волосами, из которых торчало сено, повыскакивали из машины. За ними с восторженным лаем вылетел Мультик, а за ним спустилась и я, отнюдь не в лучшем виде, нежели ребята.

Гэбэ и Ростислав застыли на месте возле машины. Александр Степанович успел вынуть только одну ногу из кабины и так и остался в этой позе. В это время из палатки вылетел Павел с вытаращенными глазами, в одних трусах, с Юриным ружьём в руках…

Первым пришёл в себя Гэбэ. Его лицо стало непроницаемым, но глаза при свете фар метали молнии. Наше веселье тут же прекратилось, один Мультик не мог остановиться и принялся растаскивать приготовленный на утро хворост.

После длительной паузы Гэбэ спокойно начал говорить:

— За нарушение дисциплины — самовольный уход из лагеря и сон во время дежурства в отсутствие остальных — вы все будете по очереди нести подряд двухдневное дежурство по лагерю. А если что-либо подобное повторится, то можете заранее получить у Ростислава Леонидовича деньги на обратный проезд в Москву и Кишинёв…

Через два дня началось моё штрафное дежурство. Пересмотрев все запасы, я выяснила, что у нас кончилась мука. А ребята просили сварить давно обещанный им суп с клёцками. И я решила пойти за нею в село Алчедар. Завернула в бумагу мешок, в котором раньше хранилась мука, взяла кошелёк с деньгами, свистнула Мультику, и мы отправились.

Время было послеобеденное. День выдался не очень жаркий. Высокая пшеница колосилась и шумела по левую сторону дороги. Идти было хорошо. Мультик всё по пути обнюхивал, забегал вперёд и возвращался ко мне.

Вдруг послышался топот копыт, и мимо нас, поднимая за собой пыль, проскакал на серой небольшой крепкой лошадке загорелый паренёк лет десяти, сжимая босыми ногами её плотные бока.

Увидев Мультика, паренёк крикнул ему что-то по-молдавски и озорно свистнул. Мультик в ответ залился громким лаем и помчался вслед за лошадью. Но тут же, наглотавшись пыли, расчихался и вернулся…

Вот уже видна зелень колхозных садов. Начинается село. Из него навстречу нам идёт компания больших серых гусей. Впереди их — вожак, старый, серо-белый гусь с потемневшим от времени клювом и большими перепончатыми лапами.

Мультик, обрадовавшись возможности завязать новое знакомство, приветливо размахивая хвостом, весело мчится к гусям. Но их вожаку это не нравится. Он вытягивает и без того длинную шею, пригибает её к земле и, громко хлопая огромными крыльями, бежит прямо на Мультика. И не успел мой пёс опомниться, как гусь налетел на него и выщипнул большой клок шерсти. Мультик взвизгнул и, поджав хвост, отскочил в сторону. Потом ужасно обозлился, шерсть у него на спине поднялась дыбом. Он одним прыжком перескочил через гуся и вцепился ему в хвост. Гусь с гоготом рванулся — и в зубах Мультика осталось большое серое перо.

Гусь зашипел и снова кинулся на Мультика, и они закружились друг за другом. Гусь старался щипнуть, Мультик — куснуть. Чёрная шерсть и белые перья полетели по воздуху. Остальные три гуся тоже начали шипеть на Мультика и вытягивать длинные шеи.

Но я уже успела добежать и, развернув на ходу мешок, стала разгонять им гусей. Попало в суматохе и Мультику. На стенках мешка оказалось ещё порядочно муки. Она смешалась с поднятой дорожной пылью и покрыла всех нас серо-белым облаком. Я закашлялась и закрыла рукой глаза. Когда облако из муки и пыли рассеялось, я увидела Мультика. Он уселся на краю дороги и, тяжело дыша, принялся зализывать взлохмаченную гусями шерсть. А они, отбежав подальше, снова собрались вокруг своего вожака и, не переставая гоготать, тревожно посматривали на нас.

Я вспомнила, как Мультик и гусак прыгали друг на друга, и невольно рассмеялась. Мультик перестал себя вылизывать и укоризненно посмотрел на меня, «Тебе хорошо смеяться, а мне-то каково?» — наверное, подумал он и обиженно отвернулся.

Я подошла к нему, потрепала по лохматой голове и сказала:

— Ты, Мультик, молодчина, смелый пёс!

Мультик сразу повеселел, лизнул мою руку, и мы отправились в село.

А к вечеру следующего дня Мультик чуть не поплатился жизнью за любовь к новым знакомствам.

Приготовив ужин, я ждала товарищей, находящихся на городище. Солнце уже садилось. Сидя у палатки, я пришивала лопнувший ремешок от футляра фотоаппарата. Мультик с ожесточением пытался закопать найденный им наконец теннисный мячик — он затерялся в первые дни приезда.

Мимо лагеря по просёлочной дороге, поднимая облако пыли, молодой пастух в большой соломенной шляпе, как всегда к вечеру, гнал пёстрое стадо коров. Одна из них — большая, чёрная, с кривыми рогами, на которых болтался обрывок цепи, — вдруг остановилась и с любопытством стала смотреть в нашу сторону. Видимо, её заинтересовали палатки. Она медленно пошла по направлению к нам. Мультик увидел корову, идущую в гости, и помчался ей навстречу, приветливо размахивая хвостом.

Корове это не понравилось. Она остановилась и угрожающе замотала головой. А это почему-то не понравилось уже Мультику, и он принялся громко лаять на неё.

— Мультик, назад! — позвала я.

Но было уже поздно: корова нагнула страшную голову и стала наступать на Мультика, Он отскочил в сторону и помчался ко мне. Корова — за ним. Я закричала. К счастью, молодой пастух услышал мой крик и обернулся.

— Куда, окаянная? Назад! — заорал он, громко щёлкая своим длинным бичом, и отогнал корову.

Мультик очень обиделся и с тех пор каждый раз, когда стадо проходило мимо лагеря, лаял и рычал на него. Но навстречу уже не выбегал.