На расстоянии любви

ГЛАВА 12 Не уставать любить

Трофим вышел из здания, где работал в одной из фирм. На улице шел снег — мелкий, холодный, противный. Подняв воротник пальто и перехватив сумку, он направился к остановке.

В голове крутилась карусель из мыслей: цифры, планы, графики, диаграммы. Совещания, спешка… Среди всего этого мелькали непрекращаемые мысли о Соне. Она опять плакала всю ночь. Он хотел успокоить ее, потянулся, потом сделал вид, будто переворачивается на другой бок. Ничего не просила, лежала и тихонько всхлипывала в подушку. Значит, опять мимо…

Неудачные попытки забеременеть сводили Соню с ума: она то худела, то полнела из-за приема гормональных лекарств, посещала лекции для желающих забеременеть, будто там ей на самом деле могут помочь. Сначала он сопротивлялся, потом плюнул: если ей так легче, пусть ходит.

Трофим перешел дорогу, подошел к хлебному киоску и купил себе булочку. Дома наверняка поесть нечего: Соня собиралась в женскую консультацию.

Поведение жены вызывало протест, готовый вылиться в открытое раздражение. Чего им торопиться? Они молоды и здоровы, еще успеют нарожать детишек! Но Соня вбила себе в голову, что непременно должна родить, иначе будет поздно. И кто ей внушил такую глупость?!

Он почти с тоской вспоминал прежнюю Соню — хрупкую, легкую, веселую и пугливую. Сейчас она была… никакая. Именно — он подобрал точное слово для описания жены! Он любил по-прежнему. Почти по-прежнему, но на сколько хватит этого запаса любви? Не расходуют ли они его зря?

За мыслями он прошел мимо остановки. Пришлось возвращаться. Или просто не хотелось идти домой? Кое-чего ему все же хотелось: взять Соню и встряхнуть ее как следует, чтобы вытрясти из головы ненужные мысли.

Домой Трофим приехал позднее обычного: гулял в парке, смотрел на веселящуюся молодежь. Он чувствовал себя почти стариком!

Он вернулся поздно, Соня этого словно и не заметила. Она была дома, валялась на кровати, подложив под щеку сложенные ладони.

— Привет.

Трофим вошел в комнату и присел на постель. В одежде. Может, обратит внимание, прикрикнет, оживет?..

— А, ты… Привет. Давно пришел?

Не ожила. Он отвернулся и стал смотреть в окно. Лучше уж видеть противный снег, чем заплаканную физиономию жены.

— Ты почему не раздеваешься, уходишь куда-нибудь?

Так и хотелось ответить, что да!

— Я только вошел. Сейчас разденусь. Ты как?

— Нормально, — она попыталась улыбнуться. — Поесть хочешь?

— А у нас есть? Неужели?..

Он знал, что обидел ее, но остановиться не мог. Соня села, но теперь опять легла.

— Ты прав. Я не успела ничего приготовить. Поищи что-нибудь в холодильнике.

— Что? Он пустой! — крикнул он с раздражением.

Не выдержал и схватил ее за плечо, заставил сесть.

— Соня, прекрати себя так вести!

— Как?

— Так! — закричал он.

Она закрыла уши ладонями. В глазах задрожали слезы. Пусть обижается — так хоть живой выглядит.

Трофим ушел в коридор, снял пальто и ботинки, надел тапочки. Сегодня она явно что-то делала — убиралась, стирала, развесила его рубашки, убрала журналы со стола. Зря он накричал!

Трофим вернулся в комнату: Соня сидела в том положении, в каком он ее оставил.

— Соня…

— Что? — она подняла на него глаза.

— Ты сходишь с ума!

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать!

— Сходишь сама и тащишь за собой меня! — добавил Трофим.

Он сел рядом, взял ее холодную руку и сжал крепко, до боли.

— Нельзя так издеваться над собой и теми, кто тебя любит! Ты перестала следить за собой и превратилась черт знает во что!..

— Я все понимаю… я сегодня была в консультации.

Трофим со вздохом ждал приговора.

— Врач сказал, что я здорова и вполне могу иметь детей.

Они молчали. Трофим осмысливал услышанное, затем вспылил:

— Хочешь сказать, что проблема во мне?! Какой бред!

— Троша, я ничего не утверждаю, но детей у нас до сих пор нет… У Зойки уже двое. Девчонки на работе сделали по несколько абортов, а я ни разу не забеременела!..

Он кинул на нее холодный взгляд:

— Тебе хочется сделать аборт?

— Мне хочется иметь ребенка! Это нормальное желание женщины: ребенок от любимого человека. Разве я хочу луну с неба или осколок метеорита?

— Пожалуй, его достать легче!

Трофим устало откинулся на подушки. Соня легла щекой на его грудь, как раньше. Немедленно напряглось в паху. Он все так же хотел ее! Но не сейчас, сначала нужно расставить все точки над "и".

— Что ты хочешь от меня?

— Пойдем вместе к врачу?

— Никогда! — возмутился Трофим. — Я здоров!

Соня фыркнула, слезла с кровати и ушла на кухню, загремела кастрюлями. Она точно сведет с ума их обоих!..

Трофим закурил. В последнее время он много курил, хотя это ему и не нравилось. Увидела бы мать, расстроилась бы. Не выдержав, он заглянул на кухню: Соня сидела за столом и с отрешенным видом перебирала купленные зачем-то детские вещи. Однажды он чуть не выкинул их, но вовремя остановился — она бы не простила ему этого.

— Соня…

Она не ответила, но глаза на него подняла.

— Пойдем погуляем?

— Не хочу.

— А что ты хочешь?

Подойти бы как раньше, опуститься на колени, вжаться губами в теплое тело, почувствовать непередаваемый аромат женщины!..

— Ты знаешь, что я хочу.

Трофим со злостью затушил сигарету и выбросил окурок.

— Хорошо! Я пойду!.. Но я уверен, что со мной все в порядке.

— Тогда почему у нас нет детей?

Он вытащил ее из-за стола, подхватил на руки, отнес в спальню.

— Потому что ты бесишься! Подожди, потерпи, все произойдет само.

— Ты мне обещаешь это почти четыре года!

— Значит, еще не время! Природа сама разберется, когда нам будет нужен малыш. А пока что…

Трофим рыкнул, изображая зверя на охоте. Наконец-то она улыбнулась, и в глазах что-то зажглось. Кинула в него подушкой. Вот так!.. Он схватил ее за ногу и потащил на себя — Соня завизжала, отбиваясь.

— Троха, отстань!..

Перед ним была его прежняя Соня — красивая, женственная, соблазнительная.

— Иди ко мне!

Он встал на колени, снял и отбросил рубашку. Соня захихикала, закрываясь подушкой.

Они катались по кровати и снова не могли насладиться друг другом. Трофим зарывался лицом в длинные русые волосы, пропускал через пальцы, наматывал на руку. Ему нравилось разглядывать жену с головы до ног, до каждого укромного уголка. Соня чуть поправилась, но это ей шло. Фигура приобрела мягкость, плавность линий, по которым хотелось провести ладонью, как по изгибу скрипки. И Трофим снова сказал без особых усилий:

— Я тебя люблю!

ГЛАВА 13 Мечта из прошлого

К врачу она его отвела. Трофим, переступив гордость, сделал все необходимые процедуры, а потом, слушая перестук взволнованного сердца, ждал приговора врача. Но тот успокоил:

— Вы абсолютно здоровы!

С души упал камень. А если бы он услышал другое?.. Как бы отреагировала Соня, бросила бы его? Ночью, усталые и счастливые, они лежали и целовались. Трофим задал этот вопрос и получил ответ:

— Я боялась, что ты бросишь меня, если я не смогу… Не буду…

— Сонька, да мне все равно! — прошептал он. — Ну, будут у нас дети или нет — люблю-то я тебя не за них! Я просто люблю тебя. Я счастлив, что просыпаюсь рядом с тобой и засыпаю по ночам, что ты есть. У тебя красивые серые глаза и русые волосы, ты улыбаешься так, что у меня немедленно просыпается желание.

Она рассмеялась и спросила:

— Теперь оно тоже проснулось?

— Еще бы!

— Я уверена, у нас все получится! Я чувствую!..

Спорить Трофим не стал. Уж скорее бы это случилось! Ради спокойствия Сони он готов не спать по ночам, вставать к ребенку, кормить, менять памперсы, стирать и бегать на кухню за детским питанием!

Как он был рад снова увидеть расширяющиеся от счастья глаза, услышать ее стоны и почувствовать отклик ее тела!

После изумительной ночи его ждал утром вкусный завтрак: оладьи с клубникой, какао и домашние гамбургеры на работу.

— У меня золотая жена! — чмокнул он ее на прощание.

Трофим едва дождался окончания работы, выбежал и помчался к цветочной палатке за букетом хризантем, чтобы было как в день свадьбы. Соня поймет…

— Троха, это ты?..

Он оглянулся на возглас. Мог бы и не оглядываться, чтобы убедиться в своей правоте: позади стояла роскошная барышня — Анечка.

— Привет! — она была рада его видеть. Подбежала, облобызала щеку и потом долго стирала след жирной помады.

— Здравствуй, — холодно кивнул он. — Не ожидал встретить тебя здесь.

— Да я тоже на встречу не рассчитывала! Смотрю, вроде ты.

Выглядела Аня шикарно: загар, модный макияж, стильная прическа и дорогая одежда. В руке у нее мигала сигналка от машины. Трофиму хватило пары минут, чтобы оценить, на сколько это все тянет!..

— Цветочки? — Аня насмешливо оглядела букет. — Неужели все там же, все с той же?

— С той же, — подтвердил Трофим. — Я однолюб, поэтому выбирал себе жену раз и навсегда.

— Не зарекайся, Троша! — пропела Аня и отмахнулась: — Я тоже так думала, что один и на всю жизнь, а что получилось?.. Борька меня бросил, ты сбежал к Соньке. Кстати, как она?

— Нормально. Работает. Учится. Собираемся завести ребенка.

Трофим не знал, зачем сказал про ребенка. Может, чтобы защититься от Аниного хищного взгляда?

— А у меня детей нет — мне и не надо! Заботы одни, да денег надо горы!

— Ты замужем?

Еще один вопрос, который он не должен был задавать.

— Не замужем, но есть человек, который, как видишь, меня обожает… Борьке назло!

Она медленно повернулась на каблуках.

— Нравлюсь?

— Красивая, — кивнул он и заторопился: — Мне пора. Соня ждет.

— Подождет! Давай посидим где-нибудь, выпьем, поболтаем. Все-таки четыре года не виделись! А потом я тебя подвезу…

Надо было отказаться! Аня открыла дверцу черной иномарки, и Трофим скользнул на сиденье.

— Как, удобно?

Еще бы! О такой машине он пока даже не мечтал. Но наступит день, и у них с Соней все наладится, будет хорошо. Расчудесно!

Аня расположилась рядом. Не спросила, куда его везти, ехала и говорила, а Трофим молчал, понимая, что делает что-то не то.

— Мне домой надо!

— Да ладно, не съем я тебя! — хохотнула она. — Приехали.

Остановились возле отеля. Трофим вылез из машины, оценив грандиозность сооружения.

— Ты здесь живешь?

— У меня тут номер. Пойдем посидим, вспомним нашу дружбу. Недавно Борьку видела.

— Правда?

— У него все хорошо, — Аня взяла его под руку, повела через большие стеклянные двери мимо поклонившегося швейцара и облизнувшегося на нее портье: — Своя фирма. Он счастлив и ни о чем не жалеет. Вот так. И до сих пор обожает твою Сонечку… Господи, почему же все мужчины бегают за этой тихоней? Даже Борька… Вот ты, Троха, почему?

— Потому что люблю ее.

Аня криво усмехнулась — то ли поверила, то ли нет.

— Заходи. Располагайся, как дома.

Трофим переступил порог шикарного номера и замер в раздумье. Надо уйти, пока не поздно.

Аня расхаживала, утопая в коврах с длинным темно-синим ворсом. Она зашла в ванную комнату, вскоре послышался плеск воды. Трофим снял пальто. Никуда он не сможет уйти!

На плечи легли ухоженные женские руки, прошлись по шее. Крепкие зубы уцепили за мочку уха.

— Не сопротивляйся! Тебе хочется этого не меньше, чем мне! От Соньки не убудет. Я ей ничего не скажу…

— Я не могу…

— Тебе надо домой? — захохотала она.

А потом заглянула в глаза и положила руки на плечи. Да, она знала, что делала…

— Ты словно дорвался до секса после голодовки! — после того, как страсти утихли, заметила Аня. — Тебе Сонька не дает, что ли?

— Она болела долго, — отозвался он. — Хочет забеременеть и не может. В последнее время у нас с ней было не очень ладно. Но это ничего не значит, я люблю ее по-прежнему.

Аня очень громко рассмеялась и рухнула лицом ему на грудь.

— Любишь? А со мной что было?

— Обыкновенный перепих.

Она снова рассмеялась. Трофим думал, обиделась, но нет.

— И ладно. Я не жадная. И мне хорошо, и тебе неплохо.

И снова она не спросила, хотел ли этого он. А он хотел!

— Будешь шампанское?

— Угу!

Аня заказала в номер шампанское, фрукты, сыр, шоколад. Они любили друг друга, облизывая сладкие губы и пальцы. Когда Трофим взглянул на часы, те показывали восемь вечера. Он должен был быть дома четыре часа назад! По спине пополз холодок. Только-только с Соней наладилось, а он, идиот, может все испортить!

— Я должен идти.

— Иди.

Она лежала на боку, нагая, соблазнительная, но теперь мысли постепенно возвращались на круги своя, и перед глазами Трофима все чаще мелькали русые волосы и серые глаза, смотревшие на него с упреком.

Он сел на краю постели, обхватил голову руками.

— Я дурак! Идиот! Она меня никогда не простит!

Аня похлопала его по плечам и отмахнулась:

— Откуда она узнает? Я не скажу — все-таки Сонька была моей лучшей подругой. Завтра придешь?

— Да, — обронил он, собирая вещи и одеваясь.

— Буду ждать…

Трофим ушел, не поцеловав ее, не проронив больше ни слова. Внутри все клокотало и билось. Как он мечтал об этом четыре года назад! Зачем он сделал это сейчас, когда принадлежит душой и телом другой женщине? Сонечка… Его милая Сонечка не заслужила измены!..

Трофим открыл дверь и замер, боясь, что Соня устроит скандал из-за его позднего возвращения. Она возилась где-то в комнате и только крикнула ему:

— Троша, это ты?.. Извини, я заделалась и не посмотрела на время! Сейчас умоюсь и сделаю что-нибудь поесть.

Он прошел по коридору и заглянул в спальню: Соня в задранной юбке и старой кофте уничтожала пыль на книгах и полках, махала мокрой тряпкой, ругалась на себя:

— Надо же так все запустить! Как только ты меня из дома еще не выкинул? Но теперь все, я вернулась!

Прижавшись к косяку, Трофим наблюдал за женой и чувствовал, как сильно любит ее! Как в первый день! Как в ту ночь, когда Она стала его женщиной.

— Соня…

— Что? — она подошла поближе — грязная, пыльная, с черными полосками на щеках. — Не трогай ты меня, я пыльная, как поросенок!

Но он притянул ее к себе и поцеловал, чтобы заглушить муки совести. Правда, на большее его не хватило, и, когда ночью Соня потянулась к нему, он сделал вид, что спит.

— Бедный мой! — вздохнула она. — Как я перед тобой виновата! Измучился! Я дура… Прости меня, любимый!

Трофим зажмурился и старался дышать ровно, чтобы не выдать себя. Соня нежно целовала его руки и терлась о них, да так и уснула. А вот он не смог, лежал до утра, бесцельно пялясь в окно. Как бы хотелось обвинить в произошедшем Соню, но не получалось. Ей была нужна помощь, а он только и делал, что искал местечки, где его не достанет ее боль. Нашел! Дурак!..

ГЛАВА 14 Любовь не хочет верить

Два месяца мучительного счастья или счастливого мучения?..

Трофим спешил на встречу с Аней. Удобно устроился! Дома ждет ласковая, надежная жена, в отеле скучает страстная любовница. Обе ему дороги, обе нужны как воздух, и он необходим и той, и другой.

По дороге купил два букета: из роз для Ани, хризантемы — Соне. Продавщица понимающе усмехнулась. Ну и пусть! Ему пока хорошо, а это главное. Конечно, рано или поздно связь с Аней придется прекратить. Он предупредил сразу, что Соню никогда не бросит.

— И не надо! — согласилась Аня, причесывая роскошные локоны ниже плеч. — Живи с ней на здоровье.

Трофим лежал в постели, накрытый простыней по пояс. Закинул руки за голову и наблюдал за ритуалом Ани — она причесывалась, мазалась кремом, что-то втирала, клала на лицо отвратительную маску, которую потом стягивала, как вторую кожу. У него при этом зрелище брови ползли к краю волос.

— Гадость! — заявил он.

— Смешной ты! Чтобы на лице не было морщин, дерьмо положить можно. Впрочем, кто знает, из чего это сделано? — она взяла в руки баночку с кремом, покрутила ее: — Может, оно и есть дерьмо! Но кожа разглаживается. Хочешь, Соньке подарю? У меня их много.

Она наклонилась и достала несколько коробочек с надписями на иностранном языке.

— Бери, эта дурочка будет рада.

— Ладно.

Трофим лениво потянулся. Сегодня он чаще думал о Соне, чем об Ане. И домой тянуло сильнее обычного. Устал, наверное, разрываться на две части. За все в жизни приходится платить, главное, чтоб сохранилась семья. Без Сони он не проживет. Аня — развлечение, без которого скучно. Соня — дыхание, без которого нельзя.

— Думаешь о ней?

Аня пересела на кровать, потянулась к его коленям и пальцами пробежалась вверх.

— Давай отложим на потом. Домой уже пора. Соня слишком часто остается одна. Мне это не нравится.

— Но она не возражает?

Странно, но ни разу жалоб от нее Трофим не услышал. Улыбается, веселая, даже радостная. Что бы это значило?

Откатил Аню с ног, принялся одеваться. На душе скребли кошки. Впервые за эти месяцы.

— Чего всполошился?

— Не знаю. Что-то нехорошее должно случиться. Только бы Соня не узнала…

— А если узнает, что будешь делать?

Трофим взглянул на нее сердито и серьезно проговорил:

— Убью тебя.

— А меня-то за что? — изумилась она.

Он потянулся и ухватил ее за лицо ладонью:

— Чтобы соблазнительниц было на одну меньше!

Аня стала медленно расстегивать блузку. Смотреть на это и не реагировать Трофим еще не научился. Взялся за пряжку ремня.

— Последний раз на сегодня!..

Только бы не поскользнуться и не упасть! Только бы не удариться! Теперь она должна быть осторожной.

Соня летела домой как на крыльях. В руках она держала результаты анализов. Неужели это свершилось?! До сих пор не верилось, что у них с Трохой будет малыш. Долгожданный, выстраданный, выплаканный, вымоленный. Первый!

Останавливаться на этом Соня не собиралась. Ведь хотели минимум двух — вот пусть и будут… трое, четверо! Сколько получится! Они будут любить всех одинаково сильно. Хотя первого — чуть больше.

Дорога казалась невыносимо длинной! Транспорт тащился черепахой, люди словно специально задерживали ее, но Соня рвалась вперед. Так разбежалась, что боднула головой в живот какого-то парня в меховой куртке.

— Осторожней надо быть… Соня?..

— Борька! Как здорово, что тебя встретила! Где пропадаешь? — затараторила она. — Мама писала, что ты пробыл в деревне день и снова уехал.

Они стояли посреди запруженной улицы и болтали. Соню толкнули раз, другой. Борис взял ее за руку и отвел в ближайшее кафе.

— Садись, передохни. Куда ты так бежала, что света белого не видела?

— Домой… У меня радость… вот с тобой тоже хочу поделиться. Пусть все знают, что у нас с Трофимом будет ребенок! Здорово, правда? Я молодец… наконец-то!.. В горле от радости пересохло. Закажи мне что-нибудь, я только умоюсь и руки ополосну.

Она убежала в туалет. Вернулась и нашла на столе апельсиновый сок, кофе и вазочку с мороженым.

— Класс! Спасибо.

Борис улыбнулся своей обворожительной улыбкой, за которую в школе девчонки выдергивали друг другу волосы.

— Мне нравится баловать хорошеньких женщин.

— А я не просто хорошенькая, — Соня отпила сок и облизнулась: — Я хорошенькая беременная женщина, но мне тоже нравится, когда меня балуют. Трофиму сейчас некогда — работы много. Я дома одна, жду его… Но скоро мы будем встречать его у окна вдвоем с малышом!.. Ты за меня не рад?

Она только теперь обратила внимание, что Борис смотрит на нее, как на вчерашний борщ, который пришлось вылить в туалет.

— Рад, конечно. А ты уверена, что Троха тоже пребывает в ожидании радости отцовства?

— Конечно, уверена!

На этот счет у Сони сомнений не возникало. После совместного визита к врачу в их жизни что-то произошло, переломилось, и они снова начали понимать друг друга. Соня увидела себя со стороны и ужаснулась: сколько же Трофиму пришлось вытерпеть рядом с ней!.. Но она сделала все, чтобы исправиться.

— Значит, говоришь, много работает…

Соня облизнула ложечку от мороженого и кивнула. Трофим последние два месяца возвращался с работы очень поздно усталый, сразу шел в душ и спать. Она старалась ни о чем не спрашивать, но однажды он сам рассказал, что гостям из Москвы очень понравился его инвестиционный проект, и, возможно, в будущем его пригласят в их фирму работать.

Все это Соня выложила Борису, но вместо одобрения он хмыкнул:

— Если женщина хочет быть слепой — не мешайте ей!

Она воткнула ложечку в стаканчик с мороженым и отодвинула его.

— Что ты имеешь в виду? Предупреждаю: в гадость о Трофиме я не поверю!

— Зачем тогда говорить? Если ты отдохнула, пошли, а то у меня еще дела.

Соня напряглась.

— Нет, раз уж начал, говори! Что ты молчишь? Нечего сказать?

— Тебе будет больно, Соня.

— Давай!

Она сложила руки, сцепила, чтобы не дрожали.

— Я был у друга и случайно наткнулся на Трофима в ресторане отеля.

Соня проглотила вставший в горле комок — ожидала чего-то более ужасного.

— Ну и что? Он иногда ходит отмечать удачные сделки. Я на такие мероприятия не ходок…

— Ходит с женщиной?

Соня неуверенно кивнула:

— С коллегой…

— Хочешь узнать имя этой коллеги?..

Борис выразительно замолчал. Соня могла бы вытерпеть из его уст любое имя из сотен тысяч, исключая одно.

— Боря, пожалей меня…

Он развел руками.

— Твое решение!

Соня хотела встать, но ноги не держали. Она трусиха, самая настоящая трусиха! Но если она не услышит имени, как поймет, что такое предательство?

— Кто она?

Борис опустил голову и уставился на салфетку, изорванную в клочья Сониной рукой.

— Ты и так уже знаешь.

— Нет, скажи ты! — попросила она. — Чтобы я могла сказать, что ты врешь.

Из-под ресниц закапало на столешницу, но Соня быстро промокнула слезы салфеткой.

— Не плачь, он того не заслуживает! — Борис резко встал и пошел к выходу из кафе.

Соня побежала следом, сбивая на ходу посетителей и извиняясь.

— Боря, подожди! Скажи…

— Да Анька это! — сорвался он на крик. — Шалава! Откуда она опять появилась? Думал, ушла из моей и твоей жизни, так нет!.. И Трофим твой подонок… использует и тебя, и ее!

Соне показалось, ее ударили по губам, чтобы никогда не открылись и не произнесли ни звука.

— Ты… не мог… ошибиться?

— Троха бегает к ней каждый день… Я мог ошибиться?

Она поняла, ему больно. Неужели из-за Аньки? Почему все так нелепо и нескладно у них получилось? Разбрелись по парам, но в правильном ли направлении?

— Отведи меня туда. Сейчас. Я хочу сама увидеть.

— Не надо!

Соня настояла. Борис посадил ее в машину и отвез к роскошному отелю. Вглядываясь в окна, Соня с замиранием сердца думала, что за одним из них рухнет ее вера в людей, в любовь, в надежду и мечту.

— Идем!

— Подожди, я узнаю, здесь они или нет.

— Здесь. Я чувствую.

Пришлось подождать, пока Борис выяснит, в каком номере остановилась Аня.

Соня внимательно наблюдала за его лицом. Вот он непроизвольно втянул воздух носом и сомкнул губы: значит, они здесь. У нее еще есть возможность уйти, сделать вид, что она ничего не знает, что оглохла, ослепла. Борис ждал, и Соня решилась:

— Пойдем. В каком номере?

— Ты уверена?

Развернулась, пошла к лифту. Молоденький лифтер покосился в ее сторону с испугом. Взглянув в зеркало, Соня увидела то ли человека, то ли привидение. Пустые глаза на бледном, почти белом лице. Картину довершали искусанные в кровь губы. А как должна выглядеть женщина, которой муж изменяет с бывшей подругой? Возможно, не так, но у нее это в первый раз!..

Борис поддержал под локоть:

— Ты в порядке?

— Нет. Но я справлюсь.

На память пришли слова тети Вали о терпении. Теперь оно пригодится ей как нельзя кстати. Терпеть боль и обиду, которые причинил любимый человек!

Мягкие ковры на полу заглушали шаги, но Соне казалось, что стук каблуков разносится по всему этажу. Если еще случаются чудеса, то сейчас провалится пол или ее унесет смерчем, чтобы она не дошла до номера, не постучала и ей не открыли дверь.

Борис зашел за угол и остановился у одного из номеров, явно не из дешевых.

— Хочешь, уйдем?

Он хотел этого не меньше ее.

Соня медленно подняла руку, постучала и стала ждать. Ее согревала маленькая надежда, что в номере никого нет…

ГЛАВА 15 Предательство

— Кто там?

— Обслуживание в номерах.

Соня и сама удивилась, как спокойно и буднично прозвучал ее голос. Борис хмыкнул под впечатлением. Он думал, она сразу зальется слезами?.. Только у нее внутри все пересохло.

— Странно, мы ничего не заказывали…

Борис ничего не перепутал: это был голос Ани. Потом на пороге возникла и она сама, одетая в легкую, почти прозрачную тунику, под которой виднелось голое тело, красивое, холеное… Растрепанные волосы, смазанный макияж — остатки "роскоши" недавней близости так и бросались в глаза.

— Ты?..

Сначала она удивилась, потом растерялась. Соне пришлось слегка ее подвинуть, чтобы войти в номер.

— Прикрылась бы, простудишься.

— Ты откуда, как? — Аня нервно терла горло. Взгляд переместился на Бориса. — Отомстил, рад?

— Просто счастлив! — выплюнул тот.

— Кретин!

— Шлюха!

Соню мало интересовало, о чем они там спорили. Каждый шаг давался ей с большим трудом, как будто шла по проволоке над глубокой ямой с горящими угольями. Сносное развлечение для ада, в котором пребывала ее душа.

Номер был, конечно, шикарный — дорогая мебель, все стильно, модно, изящно. И среди изящества — разбросанные мужские и женские вещи. Она отыскала рубашку Трофима и усмехнулась: стоило наглаживать ее утром с такой любовью, чтобы он вечером вот так небрежно бросил под ноги тряпкой?

— Ань, кто там?..

От неожиданности Соня едва не выронила рубашку. Троха!.. Этот голос теперь будет сниться в кошмарах.

В спальне царил полумрак. Горели свечи на столиках возле огромной кровати, на которой раскинулся ее собственный муж. Он лежал на животе, едва прикрытый простыней. Лениво приподнялся, повернул голову и уставился на нее, словно она пришла к нему из кошмаров.

— Соня?..

— Не забыл мое имя? — Соня бросила ему в лицо рубашку. — Оргазм, судя по простыням, был просто мощный! Не пытайся говорить, знаю: это не то, о чем подумала, ты — это не ты, и вообще, я все придумала! Не вставай! — попросила она, когда Трофим принялся лихорадочно искать вещи. — Не одевайся, потом опять придется раздеваться. Я сейчас уйду, не буду мешать, только посмотрю на тебя… Запомнить тебя хочу, такого…

— Соня, дай мне объяснить!..

— Не в этой жизни.

К горлу подкатила тошнота. Пора уходить, пока ее не вывернуло наизнанку.

— Соня, не уходи! — Трофим дотянулся до ее руки и крепко сжал: — Ты ничего не поняла.

— Неужели? — вырваться не получалось. — Что тут понимать? Или вы занимались изобретением новой Камасутры?.. Отпусти, Трофим!

— Пожалуйста, выслушай меня!

Если человека запихнуть в сугроб головой и полить ледяной водой, ему не будет так холодно, как ей было сейчас. Внутри застыла ледяная глыба. А еще нужно добраться домой. И ребенок… Она должна в первую очередь думать о нем, а все остальное уже не важно.

— Отпусти…

— Пожалуйста!..

Он отпустил ее руку. Соня вышла из спальни, словно в тумане. Куда она идет?.. К выходу!

Возле двери застыли в страстном поцелуе Борька с Аней. Почему ее это не удивило?.. Соня постояла возле них и обронила, уходя:

— Желаю счастья в личной жизни!

Лифт долго не приезжал. Из номера, одеваясь уже на ходу, выбежал Трофим.

— Соня, подожди!

Она успела зайти в кабину лифта и закрыть двери. Домой… Впрочем, тот дом вскоре перестанет быть ее. Институт можно закончить заочно. Работу она найдет. А скоро будет не до работы вообще…

Развод… Соня вспомнила отца. Он не даст им развестись, но с Трофимом жить она не будет в любом случае! Она не сможет простить и забыть то, что видела.

— Соня!..

Он нагнал ее на улице, схватил за плечи, вжимая в себя, словно хотел, чтобы она перестала дышать. А разве она дышит?!

— Не смей прикасаться ко мне после того, как трогал ее!

Соню трясло. Трофим вскинул руки:

— Не буду! Давай куда-нибудь пойдем.

— Я и так иду — домой.

Трофим облегченно выдохнул:

— Вот и хорошо.

— Ты не понял: я иду собирать вещи, — охладила она его радость. — Домой поеду. А ты делай, что хочешь — вернись в отель. Впрочем, тебя там тоже, кажется, не ждут.

— Я рад!

Ей было все равно. Обойдя его стороной, Соня направилась к остановке автобуса. Пассажиров в салон набилось столько, что до нужного места она не доехала и дальше добиралась пешком. Трофим шел позади, не приближался, не пытался заговорить и правильно делал — она бы все равно не услышала.

Соня открыла дверь своим ключом и бросила его на тумбочку — за ненадобностью. Ходила по комнатам, собирая в охапку все, что хотела забрать. Вещей было много: четыре года совместной жизни никуда не денешь. Раскрытые чемоданы стояли на кровати, готовые принять жертвы. Она бросала в кучу брюки, туфли, костюмы, платья с вешалками и блузки, а Трофим вытаскивал их и вешал на место в шкаф. Все повторялось заново.

— Соня, постой, что ты делаешь?..

Она небрежно смахнула на пол свадебную фотографию — отлетела рамка, разбилось стекло, осыпая ноги осколками. Разбить счастье легко, склеить его невозможно!

Трофим наклонился, поднял фотографию и бережно очистил от острого крошева. Соня вспыхнула — он бы так раньше о семье думал!..

Внутри все горело, и не было средства, чтобы остановить жар.

— Соня, пожалуйста, успокойся. Ты сейчас сама не понимаешь, что творишь. Завтра все будет по-другому! Не ради меня, Соня, ради себя…

Его голос, нежный и мягкий, рвал остатки натянутых нервов. Соня постаралась отключиться, чтобы не слышать, не видеть, не чувствовать, не понимать ничего.

— Ну скажи, что я подлец! — требовал Трофим. — Накричи на меня! Ударь, только не молчи. Ну же, Соня!.. Ради бога!

Он бил себя по щекам ее ладонями. Соня моталась в его руках безвольной куклой. Остановился Трофим, когда по его губам прокатилась капля крови, по щекам Сони — слезы.

— Я все исправлю, только дай мне шанс!.. Последний раз.

Соня ушла в спальню и закрыла дверь на замок. Трофим не держал ее, но снова и снова подходил, касался пальцами закрытой двери, а Соне казалось, что он гладит ее плечи и грудь. Просто невыносимая боль!

Она села на пол, прислонилась к двери, просидела так почти всю ночь. В постель лечь не смогла — видела раскинувшегося в неге Трофима, его гладкую, потную кожу, ощущала исходивший от него запах любовной страсти.

— Соня, я знаю, ты слышишь меня, — донеслось из-за двери. — Не уходи… ничего не говори, мне будет достаточно, если ты выслушаешь меня. Я дурак!.. Мало, да?

Она закрыла глаза, но отключиться от голоса Трофима так и не смогла — он впитывался через поры кожи.

— Тебе трудно понять, простить меня, я и не жду, что это будет скоро. Но когда-нибудь… Я не хотел, так получилось. Какое-то затмение нашло. Это моя вина, только моя, она ни в чем не виновата.

Соня зажала уши ладонями, но все равно слышала почти все, что он говорил.

— Если хочешь, брошу институт, вернемся в деревню, родим детишек — у нас все будет хорошо. Иначе быть не может: я тебя люблю! Слышишь?.. Ну прости ты меня!

Последние слова он выкрикнул и стукнул кулаком по двери. Соня вздрогнула, словно на голову обрушилась божья длань. Не об этом ли говорила тетя Валя, призывая к терпению? А что еще она должна делать, молча глотать обиду и унижение, прощать измены, стирать из памяти увиденное и услышанное?.. У нее не получится. Правильно отец сказал, что ее вырастили по-другому, она гордая и сильная!

На раздумье у нее была целая ночь. Трофим сказал правду: она успокоилась и теперь смотрела на все иначе, хотя решения не изменила. Она не смогла бы остаться рядом с человеком, предавшим ее. Если бы это была другая женщина!.. Нет, не стоило обманывать себя, и тогда бы не простила, не простила бы боль, что исколола ее сердце насквозь раскаленными спицами.

Она уснула, сидя на полу и привалившись головой к кровати, где они провели столько счастливых ночей, где зачали ребенка.

Ребенок!.. Говорить о нем Трофиму, нет? Вопрос остался без ответа. Задетая гордость истекала желчью и советовала промолчать. Душа просила о снисхождении. В конце концов, в произошедшем была и ее вина: она столько думала о ребенке, забросила мужа, семью, дом, вот и получилось, что получилось.

Соня долго стояла утром перед дверью, не решаясь открыть замок — была уверена, что Трофим ждет ее. Так и получилось.

Он с трудом поднялся с пола — ноги от долгого сидения затекли и не слушались. Под глазами залегли темно-синие тени, на щеках за ночь выросла щетина. Мятый, потрепанный, похожий на побитую собаку и… бесконечно любимый и ненавидимый!..

— Привет…

Соня не ответила на протянутую руку.

— Не простила, — понял он.

Неужели он на это надеялся?

— Я уезжаю к себе домой. Отвезешь меня на вокзал?

— Нет! И не отпущу! Ты моя жена!..

Трофим осекся, потому что Соня рассмеялась ему в лицо.

— Поздно вспомнил!.. Вот…

Ее дрожащие пальцы вложили в его горячую ладонь обручальное кольцо.

— А ну надень обратно немедленно! Ты же потом сама будешь об этом сильно жалеть!

— Ничего, помучаюсь угрызениями совести. Больнее уже не будет.

Трофим сжал ее руку, пытаясь надеть кольцо Соне обратно.

— Я все равно выброшу его! Мне больно… Мне больно, Трофим!

Соня дергалась, теряя последние силы. Он перехватил оба ее запястья и поднял руки вверх.

— Больно…

Она не могла стереть катящиеся по щекам слезы.

— Мне тоже больно! Я тебя не отпущу. Ты моя жена. Сделанного не воротишь, но я готов до конца жизни стоять на коленях, чтобы ты простила меня. Мало?

— Не надо, Трофим. Не хочу, чтоб ты унижался — мне не нужны ни твое унижение, ни твоя жизнь… Ты мне не нужен. Отпусти…

Руки безвольно упали по бокам.

Соня оказалась свободна. Она обошла Трофима, выкинула из чемодана ненужные вещи и защелкнула замки.

— Наша семейная жизнь уместилась в двух чемоданах. Влезли даже мои учебники. На заочное придется переводиться… или вообще брошу институт.

— Не дури.

— Вот такой дурой я уродилась.

В очередной раз мимо себя Трофим пройти не дал, обхватил за плечи и поцеловал. Впервые в жизни Соня дала ему пощечину:

— Никогда больше… не трогай меня! Неужели ты не понимаешь, что после нее я не смогу?..

Тыльной стороной руки она долго терла губы, потом не выдержала и ушла в ванную умываться с мылом.

Трофим курил много и жадно. Он буравил взглядом ее спину, ласкал бедра, добирался до тайников души, но больше не прикасался, за что Соня была ему благодарна.

— Хочешь, я насовсем уйду? — нашел он решение вопроса. — Сниму какую-нибудь комнату… Ты будешь жить одна! Я не буду беспокоить тебя, ты только не уходи!

— Хочу домой. Я по отцу, маме скучаю. Не нужно мне было уезжать. Я не городская, деревенская. В меня впитались запахи поля и хлеба, поспевающих яблок. Мне нужна наша деревня, река, нужен закат.

И еще не нужно было выходить так рано замуж. Она ошиблась, теперь придется все исправлять.

— Тогда мы поедем вместе. Мать давно просила, чтобы мы приехали.

Соня не выдержала и сорвалась на крик:

— Трофим, неужели ты еще не понял: нас нет, больше не будет! Вставай, иди к Ане, Даше, Маше — кому угодно! Ты можешь менять женщин каждый день — ты свободен. Думаю, ты найдешь мне замену очень быстро. Ты жених завидный, с квартирой, перспективами, сексуальными талантами… Ты ей хоть доставил удовольствие?

Он стрельнул в нее острым взглядом, но промолчал.

Соня перешла в прихожую и стала надевать сапоги и куртку.

— Где-то там моя сумочка…

Трофим сдернул сумку с вешалки. На пол упал сложенный пополам листок. Поднять его Соня не успела — Трофим впился глазами в строчки.

— Соня… Это то, о чем я думаю?.. У нас получилось, ты беременна?..

ГЛАВА 16 Любовь рвется больно

Трофим кружил ее по комнате, словно не было размолвки, предательства, не стояли у стены готовые чемоданы.

— Соня, родная моя!.. — он целовал ее губы, лоб, подбородок, а она пыталась выставить вперед ладонь, чтобы оттеснить его.

— Не надо… Перестань! Я не хочу!

Но Трофим не слышал ее.

— Я буду папой! — бормотал, потирая затылок. — Черт, получилось! Папа!..

Получилось. Тогда, когда не должно было получиться.

— Когда ты узнала?

— Вчера. Искала тебя, чтобы сказать, и нашла…

— Не надо, не вспоминай! — Трофим бросился целовать ее руки. — Теперь все будет по-другому. Надо маме позвонить… И твоим!..

Соня отстранилась от него:

— Я сама скажу, когда домой приеду.

Если человек способен перерождаться за секунду, то такое произошло с Трофимом. Она никогда не видела злобу в его глазах.

— Я… никуда… тебя… не отпущу! Ты не увезешь моего ребенка от меня, слышишь? Не веришь? Я привяжу тебя к кровати и никуда не выпущу.

— Спасибо за лестное предложение, но я садомазохизмом не занимаюсь! Ты не посмеешь коснуться меня и пальцем, я тебе не твоя Анечка!..

Он злился, был готов крушить все подряд. Пока на пути попались чемоданы, которые он пнул ногой.

— Забудь про Аню. Соня, я люблю тебя, не надо вынуждать меня быть жестоким.

— Ты сможешь?

— Смогу!

Она протянула руки, как для наручников, и Трофим сдался.

— Хорошо, отпущу тебя к родителям на месяц. Потом приеду и заберу, даже силой! У нашего малыша будет полная семья.

Сложив руки на груди, Соня наблюдала, как Трофим с воодушевлением разглядывает листок с анализами и заключением врача, как бережно разглаживает его. Сколько счастья у них было бы, если бы… Только жизнь не терпит сослагательного "если".

— Трофим, я не вернусь.

— Значит, ты никуда не едешь. Вещи я разберу сам.

— Не надейся!

Ушла в ванную комнату, сбросила одежду, встала под душ. Вода расслабила, смыла пот и слезы, влила новые силы. Они сказали друг другу даже больше, чем нужно при расставании. Не имеет права удерживать ее после того, что сделал! А ребенок… Она вырастит его сама. Если захочет, сможет навещать его — это все, на что она согласится!..

Соня вздрогнула и забилась, ощутив горячие ладони на бедрах.

— Ты зачем?.. Уходи!..

— Почему? Ты моя жена.

— Ты дурак, Трофим, или хочешь казаться им? — Соня развернулась и оказалась прижатой к его груди спиной: — Отпусти! Мне противно думать, что ты трогал этими руками Аньку, тискал ее, а теперь лезешь ко мне!

Трофим снова развернул ее лицом.

— Я тебе на самом деле противен? И это?.. — он поцеловал ее грудь. — И вот это тоже?..

Он знал, где и как дотронуться, чтобы она дрожала осиновым листом на ветру, стонала рябиной под порывом ветра, клонилась гибкой лозой к воде.

— Не надо! Пожалуйста, не надо, прошу тебя!..

Не в силах отбиться, Соня заплакала.

— Я ненавижу тебя!

Трофим нес ее на руках, словно она ничего не весила. Сколько он может так таскать ее?.. Опять терпеть и молчать?

Он бережно положил ее на кровать. Соня вцепилась в спинку и закрыла глаза. Если он хочет так — пожалуйста, пусть пользуется!.. Она не пикнет, даже стонать не будет! Самому противно станет.

— Не отталкивай меня! Я без тебя не смогу жить!

Хотелось съязвить, что Анечка пропасть не даст, но Соня почувствовала, как ее бедра дрогнули и подались ему навстречу. Что она за дура?!

— Не закрывай глаза, смотри на меня!

Она сделала, как он просил, смотрела и взмывала в облака с каждым его движением. Он наполнял ее жизнью, желанием, счастьем быть женщиной — всем тем, без чего теряется смысл существования. Она видела, как вздрагивают капельки пота на его ресницах, как они стекают по его лбу и вискам. Она не променяла бы эти мгновения ни на какие другие!

Соня сдалась. Разве она не женщина? А раз так, ее удел — любить, терпеть, прощать, ждать, верить…

— Я люблю тебя, — тихо прошептала она.

Трофим уткнулся ей в плечо, вздрогнул всем телом и словно взорвался. И тут же застонал и затих. Она поймала его дыхание, вобрала в себя без остатка и замерла, услышав, как он тихо проговорил:

— Прости… Аня…

Разумеется, мать с отцом никак не ожидали увидеть ее с чемоданами и без мужа.

Когда Соня, волоча поклажу, появилась во дворе, отец как раз чистил от снега дорожки да так и замер с поднятой лопатой, словно хотел отмахнуться от собственной дочери.

— Привет, папа. Я вернулась. Ни о чем не спрашивай сейчас, дай мне прийти в себя. Где мама?

Соня выпалила это скороговоркой и испугала отца окончательно.

— Господи, с нами крестная сила, — пробормотал он. — Что случилось? Где Троха? Почему одна тяжести таскаешь?

— Потом, — Соня старалась казаться веселой и беззаботной. — А мама где?

— Да где же ей быть, на ферме.

— Пойду помогу!

— Куда? — только и крикнул отец вдогонку.

Бросив вещи в сенях, Соня сбежала из дома сначала к Зойке, ошеломила ту новостью о возвращении и разводе и побежала дальше, к матери.

До нее она не дошла, забралась в сарай с сеном, повалилась на него и рыдала белугой до тех пор, пока не выплакала все до единой слезинки. На дворе уже повечерело. От холода замерзли руки и ноги. Она не успела одеться как следует, сбегая от Трофима. Стоило представить его физиономию, когда он не нашел ее дома. Даже записки не оставила, чтобы подольше мучился.

Конечно, он быстро найдет ее. Быстрее, чем того хотелось бы. Да и отец уже наверняка позвонил. Мать теперь будет переживать за нее…

Побег — последнее, что она могла предпринять, чтобы избавиться от Трофима. Интересно было узнать, с кем он вчера занимался любовью, с ней — живой — или с виртуальной Анькой?! После того как он назвал ее ненавистным именем, ни о каком примирении не могло быть и речи. Хорошо, что чемоданы не успели разобрать. Подхватить их, вызвать такси и уехать было делом десяти минут.

Она так боялась, что утром поймет что-то по ее глазам. Строила из себя полную дурочку, была веселой, общительной — чуть все дело не испортила. Но Трофим ушел на работу, а она поехала на вокзал.

Соня услышала за сараем перепуганные голоса матери и тети Вали:

— Господи, куда она могла пойти-то?

— Валь, к тебе не могла?

— Нет, мальчишки сказали, что у нас темно. Видели, как она к ферме шла.

— Шла да не дошла.

Это к мамам присоединился отец. Соня закопалась в сено. Только тети Вали ей сейчас и не хватало! Как она сможет посмотреть ей в глаза и рассказать, почему ушла от Трофима?.. Пусть сам и рассказывает!

— Может, в сарае?..

Ну вот ее и нашли.

— Соня, девочка моя, ты здесь?

Ее мать заглянула в сарай. Соня со вздохом отбросила сено.

— Здесь я.

— Слава богу! Отец, нашлась, здесь она. Вале передай, чтобы по деревне не бегала!

Пришлось выходить из сарая с опущенной головой. Мать немедленно бросила обнимать ее и целовать. Затем к ней присоединилась мать Трофима.

— Как же ты нас напугала! Разве так можно? С тобой все хорошо?

Если не считать, что она беременная и без мужа, то да.

— Все хорошо, не волнуйтесь. Просто я хотела побыть одна. Мне нужно было подумать.

— Подумала? — сердито спросил отец. — Хуже ребенка! Девке столько лет, а она выкидывает фортели, что вся деревня сбилась с ног в ее поисках! Пошли домой, тебе еще там достанется.

— Не сомневаюсь! — угрюмо буркнула Соня.

Тетя Валя тронула ее за рукав куртки.

— А Троша?.. Он знает?

За нее ответил отец:

— Еще как знает! Он там искал, по больницам скитался. А мы тут лазили по сараям! Домой!

Тетя Валя пошла с ними — всем не терпелось узнать, что произошло у них с Трофимом.

Дома Соня юркнула в свою бывшую комнату, ее тут же позвал отец.

— Иди-ка сюда, дочка!

— Пап, раздеться хоть можно? Я устала с дороги, хочу есть и спать. Мне нужно много спать.

Она закрыла себе рот ладонью: чуть не ляпнула про беременность! Тут же отправил бы ее к Трофиму.

— И правда, отец. Пусть отдохнет…

— Ничего не пусть! Твоя дочь устроила всем нервный шок. Хочу узнать, что случилось. Отец я или нет?

— Отец, — успокоила его мать.

Соня быстро переоделась, сунула ноги в теплые тапочки. Как же хорошо дома!.. И никакого города не надо.

Ее ждали. Отец поставил к столу табуретку и показал:

— Садись. Рассказывай.

— Пап, хватит со мной обращаться, словно мне пять лет! — вспылила Соня. — Я вернулась домой. Точка.

В доме наступила тишина, которую вполне можно было назвать гробовой. Первой опомнилась тетя Валя.

— Трофим тебе что-то сделал? Обидел?

Соня стиснула губы.

— Я так и поняла. Соня, ты мне как дочь. Если он тебя обидел…

— Пусть сами разбираются! — грохнул по столу отец кулаком. — Она сбежала из дома, как… диверсантка какая-то!

Соня хмыкнула. Диверсантка…

— Ты знаешь, что бедный парень едва умом не тронулся, разыскивая тебя?

— Бедному парню вполне хорошо и без меня! Извините, тетя Валя. Не могу терпеть, когда на меня кричат.

— Что значит ему хорошо? — переспросил отец.

Но мамы, кажется, уже поняли, переглянулись, покачали головами.

— Отец, может, я сама поговорю с ней? Матери-то скажет…

Матери, может, и осмелится сказать. Соня поднялась с табуретки и хотела уйти с матерью в другую комнату, но тут распахнулась дверь. На пороге застыл распаленный и разозленный Трофим. Изо рта у него шел пар, а на волосах лежали снежинки.

— Здесь!.. Ты что же делаешь?.. Как же ты могла?.. Я в полицию заявление относил…

Соне показалось, сейчас он ударит ее. Но тут была тетя Валя, а при ней Трофим не осмелился бы поднять руку.

— Дома, жива, здорова, — подтвердила Соня. — Все?

— Почему? — Трофим шагнул к ней и навис над табуреткой. Соня съежилась. — Ты маленькая… дрянная… девчонка!..

Тетя Валя бросилась к нему, оттаскивая в другой угол.

— Троша, пойдем домой! Завтра поговорите. Успокоишься…

— Не хочу я успокаиваться, мама! — крикнул он. — Она мне всю жизнь испортила!

Соня тут же вскочила с табуретки:

— Это я испортила тебе или ты — мне?

— Я люблю тебя, дуру! — сорвал Трофим голос.

— Любишь, только меня зовут Соня, а не Аня…

— Это какая Аня? — не понял отец.

— Володь, — махнула на него мама. — Пойдем-ка мы к тебе, Валь. Им поговорить нужно.

— Мам, не уходите! — Соня обняла ее, снова почувствовав себя маленький девочкой. — Не о чем нам говорить, не хочу я больше ничего… Спать хочу!

Мать гладила ее по голове, тетя Валя гнала Трофима.

— Или домой. Сначала я с тобой поговорю. Видишь, с девочкой неладно. Вдруг заболела?

— Да нормально все с ней! — Трофим устало опустился на вторую табуретку. — Ребенка мы ждем… Она не сказала вам?

У родителей случился очередной приступ тяжелого молчания, которое отец нарушил взмахом руки:

— О чем тут говорить? У нее есть семья, муж и ребенок будет — пусть едет домой с мужем.

Соня была готова к такому повороту событий. Зная отца и его непреклонность, она на всякий случай договорилась с Зойкой переночевать у нее. В деревне или в центре всегда найдется место жить и работать. Если что — в другую деревню уедет. Но без Трофима!

— Я не поеду, папа.

— Поедешь!

Сложив руки на груди, Соня прижалась к стене.

— Я приехала домой, но если мне здесь не рады, могу и уехать. Решать свою жизнь дальше я буду сама. Мне не нужен муж, называющий меня в постели именем любовницы.

Трофим вспыхнул. Тетя Валя с размаху влепила ему пощечину:

— Как же ты мог?!

Потирая красный след на щеке, он огрызнулся:

— Уже просил прощения, на коленях стоял. Что еще надо?! Не хочет со мной жить — не надо.

— Не хочу, — подтвердила Соня.

Он подошел к ней так близко, что она могла видеть радужку его глаз, переливающуюся всеми цветами. Она будет скучать по его глазам… По их прищуру, длинным пушистым ресницам, по взгляду…

— Ты хорошо подумала?

— У меня было время, — усмехнулась Соня. — Целая бессонная ночь, после того как ты назвал меня Аней.

— Я не называл!

В углу тихо плакала тетя Валя, вытирая глаза платком.

— Стыдно-то как! Только жить начали…

— Ладно тебе, Валь. Все в жизни бывает.

Соня взглянула на свою мать, пытающуюся успокоить мать Трофима. Сами хотели услышать правду, а она никогда не бывает приятной.

Трофим протянул руку:

— Последний раз спрашиваю: ты едешь?

— Нет.

Взглядом можно приласкать, ободрить, поддержать или убить. Соне казалось, что глаза Трофима режут ее на мелкие части. Только больнее, чем есть, уже не будет.

— Как хочешь!

Он развернулся к двери и бросил через плечо:

— Ты мне тоже не нужна!

— Троша, не уезжай! — тетя Валя пыталась удержать его за плечо, но он вырвался. — Нельзя же так, у вас малыш будет!

— Она хочет растить его одна — на здоровье! — кинул он в сердцах. — И ребенок этот тоже не нужен.

— Трофим!..

Очередная пощечина от матери была заслуженной. Если бы Соня смогла добраться до него, ударила бы сама.

— Если ты сейчас уйдешь, то считай, что у тебя нет матери!..

Бедная тетя Валя держалась за сердце.

— Мама, я не останусь с ней! Ненавижу!

— Уходи, Трофим!

Тетя Валя сама почти вытолкала его за калитку и зашлась в плаче. Соня не знала, что ей делать, успокаивать ли мать Трофима или свою, которой тоже стало плохо. Да и ей самой нужно было отдохнуть.

Отец, разводя руками, крутился на одном месте:

— Что ж такое-то? — бубнил он. — Вот елки-палки!.. Валя, Кать… хватит реветь-то, всех слез не выревешь. Сонька, что натворила-то?.. Тащи валерьянку, отпаивать всех будем.

Соня вздохнула и отправилась за коробкой с медикаментами.

ГЛАВА 17 В разные стороны

Зима прошла быстро. И весна пролетела незаметно. Из института Соня все же ушла, хоть родители и были против. Но она вдруг поняла, что не потянет все сразу: себя, ребенка, одиночество.

Только теперь узнала, как скучают по любимому человеку. Она скучала по Трофиму, но не призналась бы в этом. Днем ходила радостная, светлая, ночью сворачивалась в клубок и ревела в подушку, чтобы не было слышно. Конечно, все знали, что ревет, ведь опухших, покрасневших глаз не скроешь за макияжем, но тоже делали вид, что все в порядке. Даже тетя Валя, забегавшая проведать ее почти каждый день, держалась молодцом.

С Трофимом не помирилась. Звонил пару раз, тетя Валя осталась непреклонной: или найдет способ извиниться, или… Трофим выбрал вариант "или".

Через Зойку, служившую "почтальоном Печкиным", Трофим передал: хочет развестись. Согласилась.

— Не бывать этому! — возразил ее отец. — Я вас сразу предупреждал, что развестись в случае чего не позволю! Вот и живите в полубраке как хотите, умники.

Спорить с отцом Соня не стала — пока что отношения у них оставались натянутыми, хотя обоим очень хотелось извиниться друг перед другом.

В начале осени в районной больнице появился новый человечек — Пашка.

— Ой, какой хорошенький! — восхищалась Зойка, носившая уже третьего ребенка. — На Троху похож! Глазенки-то какие!..

Да, глаза у малыша были папины: черные, большие, в обрамлении длинных ресниц. Даже врачи удивились.

— Давненько такого красавца не принимали.

Соня еще не решила для себя, хорошо это или плохо, что сын похож на отца. Но на кого же ему еще быть похожим?..

Укачивая наевшегося сына, она часто смотрела в окно на алый закат, вспоминала те дни, что они проводили вместе с Трохой на реке. Глупые дети были, вот кто. Теперь, держа на руках собственного ребенка, глупой не побудешь.

— Тихо… ш-ш-ш… спи, солнышко. Ты — мамино солнышко, — ворковала она с малышом.

Новоявленные бабушки с обеих сторон и дедушка были счастливы внуку до колик в животе, отмечали его рождение с размахом на всю деревню.

— Хорош пацан, однако. В семью, — заявил дедушка, разглядывая внука со всех сторон. — Как назовешь-то его?

— Павлом.

— Павлом Трофимовичем, стало быть, — вздохнул дед.

— Стало быть.

Отец помолчал, потом признался нехотя:

— Трофиму мы позвонили, но он сказал, что ему все равно… Как же можно так к ребенку-то?..

Соня молча смотрела в окно на желтеющий клен, на наклонившиеся к земле тонкие стволы берез. Не склонится, выпрямится, она гибкая… Ради сына должна быть такой!

— Что же вы наделали-то? — сокрушался отец. — Себя не пожалели, его не пожалели. Кроху-то…

— Папа, что ты от меня хочешь? — вспылила Соня. — Он отказался от ребенка сам! Его никто не заставлял.

— Вы тогда оба виноваты были, не слышали друг друга. Но теперь-то…

А теперь время ушло. Соня свыклась с мыслью, что если так идет, значит все было правильно. Правильно ли?..

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Тяжко?

— Тяжко, папа.

— Терпи.

Она усмехнулась: слышала уже и не раз! Что остается? От терпения еще никто не умирал.

— Папка, ты теперь дед — вот что важно! Остальное приложится. И Пашка вырастет, и у меня все будет хорошо! Вот увидишь.

— Ага… Если доживу.

Соня погрозила пальцем:

— А кто будет растить второго, третьего? На одном не собираюсь останавливаться. Хочу быть мамой…

Раз больше никто из нее не получился.

— Что ж, и второго поднимем, и третьего. От кого?..

— Найду!

В день выписки Соню охватило беспокойство. Она стояла у окна, оглядывая двор. Едва ли Трофим приедет, но сердце щемило, словно чувствовало его где-то рядом.

— Сонь, малыша принесли, — заметила медсестра, помогавшая собираться.

— Иду.

Соня отошла от окна и стала переодеваться. Пашка сладко чмокал в голубом конверте.

— Ну вот, малыш, мы идем с тобой во взрослую жизнь. Не обижайся на меня. Я не хотела так…

Она поцеловала его в лобик.

— Но мы с тобой справимся, правда? У меня теперь есть ты, а у тебя — я. Я так долго ждала тебя, придумывала, каким ты будешь. Ты получился лучше всех! Мой сынуля…

Сердце защемило. Словно почувствовав, что ей плохо, занервничал Пашка.

— Спи, кроха. Мама у тебя сильная. Хоть и глупая. Зато у нее много терпения… Вот увидишь. Ты будешь расти, я буду тебя очень сильно любить… За двоих.

У крыльца собралась делегация во главе с дедом, пришли и Зойка с Митяем, и тетя Валя, первая взявшая внука на руки.

— Ой, ну чисто Троша!

Соня усмехнулась. Кажется, удружила — все довольны!

Спину точно обожгло пламенем. Соня обернулась, никого не увидела. Пожала плечами, полезла в такси.

Зачем он приехал?..

Прячась за большим деревом, Трофим проводил глазами выезжавшее со двора больницы такси. Соня, ставшая еще красивее после рождения сына, сидела на заднем сиденье. Малыша держала его мать. В душе заворочалась зависть. А он даже не представляет, как выглядит его собственный сын! Маленький, наверное…

Почему не слушал, когда Соня твердила ему о детях? Считал, что все впереди. Где теперь это "все"? Где его жена, сын, семья, любовь?

Столько раз хотел вернуться, покаяться, встать на колени. Гордость не позволила. Они выгнали — он ушел! Мать с ним не разговаривает, на звонки и письма не отвечает. Соня рвала все его письма. Хотел развестись с ней, себе назло, но дядя Володя запретил. Может, к лучшему? Вдруг осталось что-то, из чего можно вырастить новое чувство?

Когда такси скрылось, Трофим вскинул на плечо сумку и пошел на остановку автобуса.