На трибуне и дома

Любимой портрет написать я решил.

Тетрадку купил

И флакончик чернил.

Уселся,

Тетрадь положил поровней…

Но как рассказать о любимой точней,

Чтоб многие люди узнали о ней?

Про карие очи — Пожалуй, не очень…

Про алые губы —

Получится грубо.

Сказать «черноброва» —

Шаблонное слово,

А «черноволоса» —

Получится проза.

Дам красочный, сочный и точный

портрет,

Как это бы сделал восточный поэт.

Перо предо мною, чернила, тетрадь. —

За дело! —

Сказал я и начал писать.

Портрет предварив, я сказал, что она

Легка, как джейран,

И, как тополь, стройна.

Затем, что она круглолица, бледна

И, значит, с ней может сравняться

луна.

А выгнутой брови ее полукруг

Похож на индейца изогнутый лук.

Ресницы, как стрелы, летящие

вдаль,

Глаза удлиненные, словно миндаль,

А косы, до пояса или длинней.

Свисают, как пара сверкающих

змей.

Я собственным был вдохновеньем

согрет

И точку поставил.

Окончен портрет.

Скорее к любимой!

Уже я в пути.

Но что-то шепнуло мне: «

Сам перечти».

Тогда я творенье свое перечел:

Фигура любимой, как тополя ствол,

И прыгает странно,

Напомнив джейрана.

Лицу ее близко

До лунного диска.

А брови-подруги

Согнулись, как луки.

Ресницы, как стрелы,

Торчали без дела.

В глазах ее черных

Миндальные зерна.

И тут я заметил —

Поверить не смея! —

Свисают с луны

Ядовитые змеи.

Любовь моя больших не знала невзгод,

Стоял предо мною ужасный урод.

Портрет подарю ей,

И с этого дня

Она непременно разлюбит меня.

Хоть создал я сочный и точный портрет,

Как это бы сделал восточный поэт.