На твоей стороне

Глава 3

— Юленька, ты сейчас выдохни, хорошо? Здесь пресса, не будем привлекать внимание, лучше водички выпей, — Виктория подвинула Юлину руку со стаканом к ее губам и выждала, когда та сделает хотя бы один глоток.

Жаров же, не понимая, что происходит, подождал, пока она успокоится, и только тогда сделал жест рукой, давая понять журналистам, что можно задавать вопросы, а о причинах поведения Юлии он узнает позже. Ему не понравилось выражение лица его новой знакомой, и хотелось узнать, что произошло, поэтому он поспешил произнести торжественную речь и ответить на вопросы.

А вот сама Юля по-прежнему чувствовала себя неважно, и на вопросы отвечала невпопад, мыслями находясь далеко отсюда. От раздумий ее неожиданно отвлек голос нянечки над ухом, и полученная информация заставила буквально вскочить с места и, бросив короткое «извините», отправиться в сторону здания.

Господи, это происходило так часто, но она всегда воспринимала такую новость с болью, и никогда не могла наплевать на чужие проблемы, спеша всем помочь. А учитывая, где она работала, и с кем, все воспринималось гораздо тяжелее.

Спеша в здание, и находясь в своих мыслях, Юлия даже не успела ничего понять, как оказалась прижата к прохладной стене, да еще и кем — Дмитрием Жаровым, собственной персоной. Она с непониманием посмотрела мужчине в глаза, а потом повернула голову и поняла, что они уже находятся в коридоре и, слава Богу, камер здесь не было.

— Это неуважение ко мне, Юлия Викторовна, — проговорил он строго и рукой повернул ее лицо за подбородок.

Но Юля не могла произнести и слова, открывая и закрывая рот, словно рыба.

— Что, нечего сказать?

— Там… — она рукой показала в сторону палаты, пытаясь донести до него суть ее побега. — Там ребенок.

Дмитрий, словно ошпаренный, мгновенно схватил ее за руку и потащил в ту сторону, куда она указывала, его безумно волновало все, что касалось детей. Не мог мужчина смотреть на бездомных, брошенных и ненужных детей со спокойным сердцем, все внутри него взрывалось от боли за них и ненависти к так называемым «родителям», посмевшим предать свое дитя.

Оказавшись около нужной палаты, Юля тут же схватила халат, продевая руки в рукава, и надевая маску и шапочку уже по пути к ожидающим нянечкам и медсестре. Жаров надел только халат и поспешил за Никольской, чтобы понять, что произошло, и чем вызвана такая спешка.

— Что? — тревожно спросила Юлия и перевела взгляд в сторону стола для пеленания. — Господи, — прошептала, прикрывая рот рукой, и по ее щекам тут же заструились слезы.

— У нас девочка, Юлия Викторовна, — проинформировала одна из нянь, и рукой убрала пеленку с животика малышки.

— Так она же даже…

— Да, — перебила медсестра, понимая состояние начальницы. — Ей от силы полчаса от момента рождения.

— Охренеть, — возмутился Дмитрий и громко выдохнул, ощущая, как внутри все сжалось от боли.

Юля ближе подошла к маленькой девочке и посмотрела на ее личико, испачканное материнской кровью, как почувствовала на своих щеках новый поток слез. Быстро смахнув их, и постаравшись выглядеть как можно строже, распорядилась:

— Мойте ребенка, взвешивайте, обмеряйте и зовите педиатра, пусть осмотрит малышку.

— А в записи?

— Я придумаю, — так же холодно ответила она и, бросив в последний раз взгляд на ребенка, буквально вылетела из палаты, боясь снова расплакаться у всех на глазах.

Спеша к себе, чтобы скорее остаться одной, она на ходу стащила маску и шапочку и, быстро нащупав ключ в кармане, открыла дверь и сразу же вошла в кабинет, плюхаясь в свое кресло. Прикрыв глаза, пальцами сжала переносицу, как тут же услышала, что в кабинет кто-то вошел, а приподняв голову, увидела мужчину, который в принципе не должен был здесь находиться. Жаров. Про него-то она и забыла, но это и неудивительно, сейчас важнее ребенка для нее ничего или никого не существовало.

— Для нее найдется семья? — неожиданно поинтересовался Дмитрий, пройдя к кулеру и наливая воду.

Юле сейчас было все равно, что он делает, а вот в другой ситуации возмутилась бы его наглостью и, может быть, наорала бы.

— У нас три этажа и сто пятьдесят палат, а в каждой палате по трое — пятеро детей, — пояснила она и кивнула в знак благодарности, когда он протянул ей тот самый стакан с водой.

— Значит, шансов один на миллион…

— Практически так, — отчаянно ответила девушка, делая глоток воды.

— Юленька, что случилось? — едва ли не влетев в кабинет, спросила Виктория, бросая взгляды то на Жарова, то на Юльку.

— У нас подкидыш, новорожденный, — пояснила она, вертя в руках бумажный стаканчик.

— Вот суки! — зло выпалила Вика и, сжав кулаки, притопнула ногой.

— Вика! — прикрикнула Никольская, бросая взгляд на их спонсора.

— Выражайтесь, Виктория, я бы и не такое сказал, — дал согласие Жаров, и для убедительности кивнул головой.

— Вот видишь, — победно произнесла она, мечтая еще агрессивнее высказаться в адрес недоразвитых родителей, которые недостойны называться таковыми. — Так кто там у нас? — уточнила Загорская, смотря в глаза подруге.

— Девочка, ей нет и получаса.

— Бл*ть.

— Ви-ка!

— Что Вика? Это я по-хорошему еще! Вика. На кой хер они рожают, твари, чтобы потом выбросить ребенка, как ненужного котенка? Да о чем это я? Они выбрасывают детей, как мусор! И я должна на это нормально реагировать? Да я бы закон издала, чтобы таким уродам все внутренности вырезали, чтобы ни одна такая баба больше не смогла забеременеть. А мужикам, бросившим свое чадо, член бы отрезала, своими же руками! Да чтобы они посдыхали, твари! — громко выплюнула Вика, закончив свою речь и смахнув рукой с лица прядь волос.

В кабинете наступила долгожданная тишина, и все были согласны с монологом Вики, и не смели оспаривать, ведь человек с добрым сердцем никогда не бросит своего ребенка, в особенности мать. Дети рождены для того, чтобы их любили, ценили, заботились о них, но как Юля, так и Дмитрий с Викторией понимали, что именно ждет кроху, которая только-только появилась на этот грешный свет.

— Что с запиской? — выдохнув, спросила Вика, и тут же отметила, как сильно побледнела Никольская от упоминания о записке.

Девушка, медленно поднявшись из кресла, неуверенными шагами подошла к окну и рукой уперлась на подоконник, при этом делая глубокий вдох.

— Я тоже хочу знать, что было в записке, — оповестил Жаров, убирая руки в карманы дорогих брюк.

— Вот, можете прочесть, — Вика передала ему записку, которая до сих пор лежала в папке, брошенной на стол, стоило ей только войти в кабинет.

Он с удивлением пробежался глазами по буквам и хмыкнул, вовсе не радостно, понимая, что найти того, кто это сделал, будет не так просто.

— Вырезали буквы из различных газет, неплохо поработали, — подметил он, откладывая записку. — Но почему такая реакция? — посмотрев на Юлю, решил уточнить Дмитрий, но в ответ получил лишь молчание.

— Просто… — начала Вика, решив все-таки рассказать мужчине о происходящем, но подруга ее перебила.

— Мне кажется, Дмитрию Александровичу пора. Вика, журналисты разошлись?

— Разошлись твои журналисты, — бросила она в ответ и тут же повернулась к мужчине. — Юльке постоянно снятся сны, точь-в-точь с теми же словами, что и в записке.

— Вика!

— Ой, не Викай, здесь серьезный мужик стоит, между прочим, пусть поможет, — словно отчитывая, ответила она, и вернулась взглядом к мужчине.

— Юля, я действительно могу помочь, — подтвердил он, указывая на послание.

Сама Никольская только качнула головой, но ничего не ответила, бросая взгляд на снова заговорившую девушку.

— Так вот, ей едва ли не каждую ночь сняться такие сны, после чего она ходит грустная и бледная, а уж после этой записки…

— Записка не первая, — неожиданно произносит Юлия, и оба взгляда обращаются к ней.

— Ты мне не говорила.

— Нет, я не хотела, чтобы ты не переживала из-за меня.

— Нет, ну это вообще, — возмутилась белокурая красавица, хлопнув в ладоши.

— И что было в первой записке? — поинтересовался Дмитрий, смотря пронизывающим взглядом.

— То же самое. Собственно, после нее мне и начали сниться сны, возможно, я просто себя очень накрутила, но ведь и записка — не плод моего воображения. А сны всегда очень явные. Темнота вокруг, и детский голос, словно девочка плачет и просит моего тепла, объятий, и мамой меня называет. А я у нее спрашиваю «кто ты»? Она отвечает — «чудо». И после этих слов я всегда просыпаюсь в холодном поту.

— Жесть, так же нельзя жить…

— А где первая записка?

— Я ее сожгла, испугалась, и сожгла.

— Очень плохо, она бы нам наверняка помогла. Ну, да ладно, я эту возьму с собой, покажу своему специалисту, и как будет что-то известно, я вам сообщу, — отчитался Дмитрий, убирая в карман пиджака квадратную бумажку.

— Дмитрий Александрович, вы же нам поможете? — снова влезла Вика, которой не нужно было подбирать слова, она всегда говорила то, что думала и считала правильным.

— Я постараюсь сделать все возможное, — ответил мужчина и добавил, смотря на нервничающую девушку: — Юля, вас подвезти домой? Думаю, стоит отдохнуть после такого тяжелого дня.

— У меня полно работы, благодарю.

— Да, конечно, подвезти, Дмитрий Саныч, не слушайте ее, а то она может и до полуночи здесь сидеть, а отдых еще никто не отменял.

— Согласен. Так что, поехали.

— У меня подкидыш, и мне нужно посылать запросы, делать записи, — стояла на своем Никольская, не желая оставаться наедине с Дмитрием, и уж тем более — ехать с ним в машине.

— Ничего, дорогая, мы тебе поможем, а что не в наших силах, сделаешь завтра.

Вика, словно заведенная, впихнула подруге сумочку и буквально выперла ту в коридор, чтобы не услышать очередные отговорки. И жестом показав мужчине, что он может сопроводить Юлю домой, наконец-то осталась в кабинете одна. Усевшись за компьютер, принялась за работу, по крайней мере, за ту, которую имела право выполнить, в большей степени, как подруга.

— Юля, не надо меня воспринимать в штыки, я ничего плохого тебе не сделал, — подметил Жаров, когда они вдвоем шли к его машине.

— Мы не переходили на «ты».

— Вне работы ты можешь называть меня, как угодно.

— Мне это без надобности.

— Юля, — произнес мужчина, оказавшись около авто и повернув ее к себе лицом. — Давай договоримся, что ссориться не будем.

— Знаете, Дмитрий Александрович, — она осознанно выделила его имя, после чего продолжила обыденным голосом. — Вчера вы мне показались куда приятнее, — и, не дожидаясь ответа, развернулась, и направилась в сторону дома.

Жаров тут же поспешил за ней, не желая отпускать девушку в таком состоянии одну, и, догнав в два шага, снова повернул ее к себе.

— Я нагрубил, признаю, и прошу за это прощения. В действительности и мысли не было, что ты много пьешь, или вообще ведешь разгульный образ жизни. Извини меня, — серьезно произнес он, и по голосу было понятно, что Дмитрий действительно раскаивается в своем глупом поступке, и даже готов понести наказание.

— Хорошо, — сжалилась Юлька, и даже немного улыбнулась ему. Выдохнув, девушка словно расслабилась, не заметив, что все это время находилась в напряжении.

— Не откажешь в моем желании подвезти тебя до дома?

— Ладно, я не против, — согласилась она, понимая, что нет ничего страшного в том, что ее подвезет домой женатый мужчина, к тому же, как Юля успела подметить, с ним был водитель, что очень упрощало ситуацию.

Отвезя новую знакомую, Жаров велел Павлу направляться в сторону дома, ему самому уже хотелось отдохнуть после насыщенного дня. Но вот что не покидало его мысли, так это записка с интересным посланием, которое не может оставить равнодушным нормального человека. Дмитрий обязательно должен разобраться в случившемся, и узнать о Юле как можно больше, ведь она не просто понравившаяся девушка.

— Паша, мне завтра понадобится Леонид, сможешь организовать встречу? — спросил Дмитрий Александрович, когда они подъезжали к его дому.

— Конечно. Во сколько вам будет удобно?

— Желательно до обеда, и хорошо, если это будет у меня в кабинете.

— Понял. Я вам сегодня еще понадоблюсь? — решил уточнить Павел, чтобы зря не сидеть под окнами шефа.

— Нет, можешь отдыхать. Если вдруг захочу куда-то поехать, возьму другую машину.

— Спасибо.

Дмитрий вышел из авто, и прежде чем подняться на нужный этаж, закурил, снова возвращаясь мыслями в девушке, которая со вчерашнего вечера завладела его разумом. А также в голове всплыл образ той маленькой крохи, которая даже не успела появиться на свет, а уже была предана своей же матерью. Маленький комочек, еще не успевший ничего сделать, буквально только-только начавший дышать, а уже был никому не нужен. Почему судьба-злодейка распорядилась именно так, никто не мог сказать, но то, что ребенок оказался подброшенным именно в этот дом малютки, имело огромное значение.

Выкинув окурок, Дмитрий поднялся на нужный этаж, желая серьезно поговорить с женой, и поэтому, оказавшись в квартире, быстро скинул туфли и пиджак и, пройдя в гостиную, довольно произнес:

— Васька, я хочу ребенка.