На Врангеля. Повесть о перекопских боях. - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора А. Пленков (Как надо писать о гражданской войне) #6

Как надо писать о гражданской войне

Призыв ЦК партии писать историю гражданской войны нашел дружный отклик. Ударники Магнитостроя и Кузнецка, создавая невиданные в мире социалистические гиганты, пишут о боях и победах, одержанных полуголодными, полуодетыми рабочими и крестьянами Урала над армиями, организованными империалистами. Герои труда Днепрогэса в шуме и грохоте величайшей в мире стройки нашли время, чтобы рассказать рабоче-крестьянской молодежи, какой ценой далась возможность строить социализм. Строители Тракторного, одержавшие победу созданием совершенно новой отрасли промышленности, пишут о своих прежних победах, которых добились рабочие и крестьяне в борьбе против специалистов войны, против отлично вооруженных армий. Шахтеры Донбасса рассказывают о героических днях боевой страды гражданской войны.

Со всех концов необъятного Союза, с фабрик и заводов, с новостроек, из колхозов и совхозов — отовсюду, где идет и мощно растет напряженная стройка социализма, текут рукописи и материалы по истории гражданской войны.

В редакцию «Истории гражданской войны» поступило уже около 2000 рукописей, написанных активными участниками гражданской войны: бывшие красногвардейцы и партизаны Урала, повстанцы Украины, герои Сибири, приамурские и дальневосточные партизаны, бойцы и командиры, начальники и политработники Красной армии пишут о победе, одержанной под руководством партии над русскими капиталистами и помещиками, над иностранными империалистами. 50 % наших авторов — рабочие, 30 % — крестьянская беднота и трудящиеся; среди них больше 40 % коммунистов и комсомольцев. Весь этот материал просто, ярко и правдиво говорит о том, какой силой являются массы, когда ими руководит такая партия, как партия Ленина. Словом, массы творили свою историю, массы теперь ее пишут.

Не все рукописи имеют одинаковую ценность. Многие из них чрезвычайно ярко передают запах эпохи, восстанавливают такие детали, о которых принято говорить, что они делаю картину, вспоминают забытых бойцов гражданской войны и вспоминают изумительную выдержку и преданность делу социализма широких масс рабочих и крестьян.

Есть и целые труды, составленные на основании архивных изысканий и документов, проверенных рядом участников описываемых событий.

Большая часть рукописей представляет несомненный вклад в дело создания истории гражданской войны. Без этих рукописей не обойдется теперь ни историк, работающий над документами, ни художник, пытающийся восстановить героические дни гражданской войны, обеспечившей нам возможность догнать и перегнать капиталистический мир.

Есть однако и ряд недостатков, мешающих полностью использовать этот большой коллективный труд в десятки тысяч листов.

Прежде всего отозвались не все авторы. В нашем авторском коллективе мало женщин: всего немного более 3 %. Сколько страниц было написано о женщинах — участницах великих буржуазных революций! А между тем трудно даже сравнить героизм, проявленный работницами и крестьянками, верными помощницами своих мужей и братьев, в неравной борьбе с империалистами и их русскими лакеями, — с героизмом участников прежних буржуазных революций. Там большей частью герои-одиночки, яркие, сильные образы, но образы отдельных лиц, а здесь масса, многие тысячи героинь. История гражданской войны знает бесчисленные драматические случаи, в которых героями выступали пулеметчицы, санитарки, бойцы и политработники-женщины на всех фронтах Республики. Надо разыскать этих героинь, надо восстановить их имена, надо показать, что их участием в борьбе, их выдержкой, их страданиями, их героизмом было положено начало новой истории, новой эпохи, новой, социалистической формы трудовой жизни.

Мало написано воспоминаний и работ командирами и политработниками, особенно старшим комсоставом. Конечно они — те же рабочие и крестьяне, участники тех же боев и побед, но они наблюдали войну с другой вышки и видели многое из того, что осталось незаметным для рядовых участников. Надо подтолкнуть их к участию в большой и трудной работе по созданию истории гражданской войны.

Есть и другие трудности и недостатки.

Почти пятнадцать лет, прошедшие со времени войны, — срок большой. Многие события выветрились из памяти, а то, что осталось, часто так переплетено со всей сегодняшней работой, так опутано интересами сегодняшнего дня, что автор часто передаст не то, что было, а то, что ему хотелось видеть; автор рассказывает не то, что он делал, а что сделал бы, если бы сейчас попал в то же положение.

Мало того. Все мы воспитаны на определенной литературе. У многих составилось готовое представление о боевых днях гражданской войны по прочитанной литературе. И авторы часто стараются рассказать не о тех простых вещах, которые имели место, а непременно подгоняют их под литературные впечатления и образы. Один из героев Толстого, Николенька Ростов, передавал Бергу о кавалерийской атаке, в которой он участвовал, и сам поймал себя на том, что рассказал не простой скромный факт, имевший место, а то, что принято было рассказывать, и то, что раньше читал в литературе. Так и ряд наших авторов.

В таких случаях лучше писать или рассказывать вместе с сотоварищами по боевой операции: один другого подправит, один другого пополнит, а, главное, не даст автору на себе сконцентрировать все внимание, заставит его передать действие массы, действие коллектива, действие отряда.

Многие из наших авторов в своих воспоминаниях чрезвычайно подробно рассказывают, какого цвета было небо во время сражения, как «дрожал бледный свет месяца на серебристых листах березы» (а дело происходило зимой!), как «судорожно сжимались губы противника и зло насупились брови» (как это автор заметил в темноте и на расстоянии двухсот шагов?), но очень мало говорят о том, что делали его сотоварищи по оружию, что переживали они и он сам в момент боя. Молодое поколение может и не знать, под синим ли или серым небом развертывалась героическая атака Перекопа, но обязано знать, как развертывалась эта грандиозная атака и сколько героизма проявили бойцы, атаковавшие неприступную крепость.

Очень часто авторы в качестве своих воспоминаний присылают обыкновенные автобиографии. Добро бы было о чем рассказать — автобиография иного героя стоит больше, чем целая куча воспоминаний, — но часто это просто выписка из послужного списка, и притом весьма скромная по своему содержанию: вступил в армию в 21 году, служил и работал, а в 24 году демобилизовался. Маловато.

Есть группа авторов, которые в одном воспоминании хотят охватить всю свою жизнь. Один товарищ родился в 70-х годах — правда, родился в бурной обстановке: на сенокосе, в бурю, под свет молнии и грохот грома; потом много десятков лет вел обычную трудовую жизнь, а во время советско-польской войны попал на фронт делопроизводителем обоза второго разряда. Нет спора, и делопроизводители вели нужную работу во время войны и нередко выступали в роли героев, но нужно ли исписать триста страниц о всей жизни автора (долгая жизнь!) и только пять страниц оставить на гражданскую войну.

Ряд авторов вместо предельной простоты и правдивости в рассказе о героике гражданской войны распевают «гром победы, раздавайся» и тем самым превращают драматический эпизод в фарс. Вот к примеру рассказ об одном кустанайском герое.

«Отправляясь в опасный путь, Плахотник из предосторожности вырядился в бравого атамана, нацепив на грудь какие-то неправдоподобные, нигде не виданные знаки отличия.

По пути в Тогузак Плахотник напоролся на казачью сотню.

Ничтоже сумняшеся он небрежно подозвал командира сотни. Офицер, увидев перед собой по меньшей мере полковника генерального штаба, от неожиданности скомандовал: „Смирно!“

— Разрешите узнать, с кем имею честь?..

Плахотник, небрежно взбросив к виску два пальца, назвал такую должность, что окончательно опешившему офицеру, прежде чем расшифровать ее, потребовалось бы окончить военную академию.

— Очень, очень рад, ваше превосходительство! — закозырял он, молодцевато гарцуя перед казаками: дескать, видали, с кем разговоры ведет ваш начальник?

Очевидно офицеру хотелось продлить это удовольствие. Спешившись, он кинул уздечку вестовому и доложил, почесывая рябоватый подбородок:

— Мы, ваше превосходительство, разыскиваем одну сволочь, большевистского организатора Плахотника.

Рука Ивана Васильевича невидимо дрогнула.

— О-о!.. Этот мерзавец? Слыхал о нем, как же! Но… — Плахотник усмехнулся, — вы опоздали, господин офицер! Я сам принял меры. Его банда разогнана. — В голосе Плахотника зазвучали гневные нотки. — Я обращаю внимание вашего атамана на то, что он соизволил поздно спохватиться. Это недопустимо. А сейчас — сейчас не время заниматься каким-то Плахотником, когда под напором красных наши доблестные части бегут, мать их… извините! Вам, надеюсь, известно это, господин офицер?

— Никак нет! — растерянно проговорил он. — Как прикажете быть дальше, ваше превосходительства?

Игра была выиграна. Плахотник почувствовал это, и легкое, приятное изнеможение охватило его на секунду»[1].

Что может почерпнуть из этого бахвальства наша молодежь?

Один из авторов, тов. Лихачев, кстати, написавший недурной очерк о борьбе броневых частей, пишет:

«Алексей Максимович Горький, обращаясь к участникам гражданской войны, просил описывать, кто как сможет, отдельные эпизоды из своей боевой жизни для того, чтобы из них сложить целый очерк гражданской войны — очерк борьбы рабочего класса за октябрьские завоевания.

После этого призыва я повстречался с рядом товарищей, которые в один голос заявили о том, что призыв тов. Горького разбудил в них энергию и они обязательно напишут странички из своей боевой жизни. К такому убеждению пришел и я. Писать надо, но что и как писать — это для нашего брата самая тяжелая задача. Я, как очевидно и многие другие, не раз брался за это дело, но, как только доходил до 2–3-й страницы, летопись сразу же прерывалась. В самом деле, легко и хорошо получается тогда, когда делаешь эти воспоминания на каком-либо собрании или в кругу своих товарищей, — но когда начинаешь описывать их на бумаге, это скоро надоедает, и карандаш оказывается настолько тяжел, что мне по своей прошлой профессии легче было бы перебросать тысячу пудов угля в топку паровоза, чем заниматься этой писаниной. Да и кроме того не знаешь, насколько окажутся полезными эти труды».

В том-то и штука, что не нужно ворочать пуды при писании истории, а просто записать то, что вы рассказали своим товарищам. Только и всего. Вот, к примеру, как сделал это бывший красноармеец 34-й дивизии тов. Лазарев П., рассказавший о положении красноармейцев в плену у генерала Фостикова. Автор малограмотный, действительно еле пишет, а между тем как просто и ярко приведен следующий факт:

«…собрали нас и погнали в штаб Фостикова. Генерал Фостиков собрал нас, выстроил в 2 ряда и скомандовал: „Великое донское войско, 2 шага вперед“; те отошли, он их дальше увел и также отобрал, кто был кубанцы, казаки, отвел дальше от нас и чего-то митинговал, мы только слышали: „постараемся“. Те сволочи, с которыми мы бились 4 года и угнали к Черному морю, которых наша милостивая рука пустила по домам, вторично пошли на нас.

Дальше генерал к нам обращается: „ваньки“, — это он нас, старых красноармейцев, называет ваньками, — „не стесняясь говорите, кто из вас коммунист. Если вы умолчите, я сейчас же вас расстреляю, а я все равно знаю, кто коммунист, вот у меня в кармане документ“, — стуча себя по кармашку. Все молчали. Потом он подходит к правому флангу, начинает считать до пяти и пятого расстреливать, говоря: „если вы не скажете“. И один, не знаю фамилии, дрогнул, затрясся, как старая баба, и сказал: „Два, говорит, Лазарева“ — другой был мой двоюродный брат, тоже Лазарев».

Как видите, автор не гнался за готовой формой, автор не мучился неверной мыслью, что писать надо как-то иначе, чем говорить, а правдиво записал то, что было, а в этом и весь смысл предпринятой нами работы. Писать просто и правдиво, не выдумывая.

Вот еще недурной пример такого правдивого и простого описания — рассказ красноармейца 253 полка о гибели пулеметчика Гусева на колчаковском фронте:

«Гусев Никита — молодой доброволец из села Покровского Свердловского округа, ложась спать, опять, как и всегда, возле себя кладет бомбу, говоря: вот эта закуска у меня не для белых, а для самого себя, так как живым в плен никогда не сдамся, а если только попаду в плен, то этой бомбой себя взорву. Так оно и вышло… Время около 11 часов ночи, уже все замолкают, некоторые начинают засыпать. Выстрел, второй, мы все соскакиваем за винтовки и за пулеметы. Выскакиваем на улицу, со стороны противника уже стрельба во-всю. Деревенька Новоселки очень маленькая, не больше 10 домов, в лесу. В Новоселках нас стояло около трех рот… Пробежав шагов пятьдесят вперед, наша цепь начала редеть — белые строчат по нас во-всю из пулеметов и винтовок. Ложимся. Мы также в свою очередь строчим. По цепи передают: командный состав у нас выбит, некому руководить боем. Попадает пуля в кожух нашего пулемета. Ранены и убиты пулеметчики. Ствол у пулемета сильно разгорелся, пулемет перестал работать. В тот момент по цепи передают: отступать в старые окопы к изгороди. Отступаем. Нет возможности тяжело раненых взять с собой, белые засыпают пулями. Не прошло десяти минут после отступления, как слышим взрыв бомб на том месте, где стоял наш пулемет. Это раненый — наш герой пулеметчик Гусев Никита — тот, который говорил, что живой в плен не дамся, думая, что мы отступили навсегда, а он остался у белых, — взорвал себя».

А сколько у нас таких безвестных героев, творивших без шума свою работу, сколько таких бойцов, в массе своей давших победу нашей стране. Об этих тысячах и надо рассказать нашей молодежи правдиво и просто. Едва ли не лучшим образцом такого рассказа являются письма красноармейцев 268 полка, бравших Сивашский мост, воспроизводимые в этой книге. Жаль конечно, что полк в период боя шел во втором эшелоне, — герои первых рядов видимо в значительной степени погибли, — но и эти заметки, написанные просто и живо, с изумительной яркостью передают картину знаменитых боев. Вот например, что пишет о себе красноармеец Гусаров:

«…Придя в расположение 2-го батальона, занимавшего караул около моста, мы постояли, покуда батальон собрался, очистили халупы и пошли в наступление. Тогда мы зашли в эти халупы около железной дороги. Тут мне пришла в голову мысль: „Надо, думаю, съесть свой хлеб, который у меня в сумке, а то убьют и хлеб пропадет, да еще белый“. Я принялся за хлеб и с большим аппетитом его съел…

…Пролежавши таким образом около двух часов, вдруг прибегает батальонный командир и говорит, что получили приказание вернуться назад и через деревянный мост итти в обход. Мы моментально двинулись обратно и пришли на место своего расположения, где нас ждал суп. Тут для меня было очень неприятно, что, идя в наступление, я съел хлеб, я думал, что он пропадет, а теперь приходилось есть суп без хлеба».

Так безыскусственно надо писать в нашу «Историю».

Мы публикуем письма и рассказы красноармейцев, бравших Сивашский мост, не потому, что они являются лучшим образцом — среди тысяч присланных рукописей найдется еще немало блестящих поэм о героических днях гражданской войны, сколько с целью показать, как просто, правдиво и безыскусственно надо писать об истории гражданской войны.

Дело писания истории гражданской войны большое и ответственное. Силами одних историков и литераторов, изучающих этот период, даже и лучших, не поднять его, — только с помощью активных участников гражданской войны, только с помощью творивших историю можно ее написать. Активные участники гражданской войны сейчас являются в большинстве случаев и активными участниками нашей социалистической стройки. С большевистской настойчивостью борясь под руководством партии во главе с вождем мирового пролетариата т. Сталиным за построение социализма, в железном грохоте строительства, в непрерывном напряжении труда, в настойчивом стремлении поскорее и получше выполнить задания партии и правительства многие из них думают: нам не до истории. Этим товарищам надо напомнить то, что говорил великий руководитель нашей революции — Ленин, когда опубликовал свои тезисы о Брестском мире;

«Теперь не до истории, могут сказать, пожалуй. Да, если неразрывной, непосредственной практической связи прошлого с настоящим по известному вопросу нет, тогда допустимо утверждение подобного рода» (Ленин, XXII том, изд. 2-е, 289 стр.).

Именно такая неразрывная, непосредственная практическая связь существует между историей старой интервенции и тем, что готовят сейчас империалисты против нас. Империализм гниет под ударами углубляющегося кризиса и расползается по швам. Десятки миллионов людей обречены на голод и вымирание. Все достижения многовековой человеческой культуры поставлены под сомнение. Наука, техника объявлены одной из причин зла. Мракобесы церкви снова пытаются вернуть мрачные времена средневековья, а империалисты, ища выхода из кризиса и от наступающей на пятки революции, готовят новый поход против страны социализма. Организаторы старой интервенции подводят итоги прежним неудачам и открыто предлагают свои услуги для новой интервенции тем чаще, чем выше, шире, глубже и успешнее строится социализм в СССР.

«История показывает, что война — удел человеческой расы. За исключением только кратких и случайных перерывов, на земле никогда не было мира», так закончил свой пятитомный труд о войне и интервенции Винстон Черчилль, руководитель и вдохновитель недавней интервенции.

Над Страной Советов снова нависают тучи войны.

Участвовать в писании истории гражданской войны, подытожить героический опыт миллионов борцов, поделиться опытом с новыми миллионами молодых защитников Советской страны — значит и готовиться к борьбе с новой интервенцией.

СЕКРЕТАРИАТ РЕДАКЦИИ «ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ».