Наблюдая за корейцами. Страна утренней свежести

1. Вулкан корейского характера

В 2002 году в Южной Корее, а вместе с ней и в Японии проводился Чемпионат мира по футболу, и это было поистине незабываемое зрелище. Создавалось ощущение, что вся страна болела за свою сборную. На главных площадях городов собирались по несколько десятков тысяч человек, все одетые в цвета «красных дьяволов» – так называли корейцы свою национальную футбольную команду. Надпись «Будь красным!» была видна везде: на растяжках, висящих на высотных зданиях, на футболках, на банданах, в конце концов, даже на лицах болельщиков! Страна действительно жила футболом, в том числе и те, кто поклонником этой игры никогда не был. Футбольная лихорадка захлестнула всех. Интересно было наблюдать за обычными домохозяйками, многие из которых и правил-то игры не знали, но раньше других шли в спортивные бары и с кружками пива в руках вопили во всю мочь, поддерживая национальную сборную. В результате корейские футболисты, хотя, как многие могут сказать, не без помощи в одной из ключевых игр судей, добились беспрецедентного успеха. Если раньше они никогда не выходили из группы, то у себя на родине дошли до полуфинала, заняв четвертое место.

Аналогичная футбольная лихорадка вспыхнула и во время проведения Чемпионата мира 2006 года. Опять вся страна оделась в цвета «красных дьяволов», но как только сборная Кореи не смогла выйти из группы, все резко изменилось. Чемпионат мира словно перестал существовать: в новостях про него говорили в последнюю очередь, сами корейцы бросили обсуждать футбольные темы, хотя буквально несколькими днями ранее все разговоры крутились исключительно вокруг этой игры.

Как мне кажется, все эти страсти вокруг футбола хорошо показывают главные черты корейского характера – эмоциональность, вспыльчивость, способность к спонтанной мгновенной мобилизации. Вместе с тем корейцы очень отходчивы и способны быстро забывать про те эмоции, которые еще совсем недавно их захватывали целиком. Для корейцев в подобных состязаниях главное – участие их сборной – и неважно, в каком виде спорта: футболе, стрельбе из лука, бейсболе, – а уже потом сама игра. Конечно, такой подход свойствен не им одним, но в России многие продолжают с большим интересом смотреть чемпионаты и после вылета наших участников. В Корее же предпочтут полностью забыть об игре. Главное, чтобы звучало слово «Корея» – именно упоминание о стране создает определенное настроение, вызывает взрыв эмоций, – если же оно исчезает из списков участников чего бы то ни было, то корейцы в момент успокаиваются. Об этом, кстати, в свое время сказал бывший тренер южнокорейской футбольной сборной Дик Адвокат, который, оставляя свой пост, посоветовал корейцам «любить футбол, любить в первую очередь игру, развивать клубный чемпионат» – и настанет час, когда сборная Южной Кореи будет стабильно находиться в числе грандов мирового футбола, – не ограничиваясь воспоминаниями об удаче Чемпионата мира 2002 года.

Да, корейцы в целом темпераментны и обладают весьма горячим нравом. Подобные черты, может, не сразу заметны, но рано или поздно выплывают наружу. Пообщавшись некоторое время с корейцами, достаточно легко понять, нравится им что-то или нет – им не удается сдерживать эмоции. Этим они отличаются от японцев. Кстати, многие корейцы называют своих островных соседей «людьми в маске», так как при взгляде на них невозможно понять, что они думают. У корейцев же все на лице написано.

Вместе с тем, несмотря на свою эмоциональность, южные корейцы совершенно неагрессивны. Обычный конфликт между двумя корейцам выглядит как обмен ругательствами, наскоки друг на друга, легкие тычки в грудь, но до реальной драки доходит редко. Кстати, возвращаясь к футболу… Практически все зарубежные специалисты хвалили корейских болельщиков за их корректность и мирное отношение к тем, кто поддерживал соперников. Несмотря на то что в 2002 году вся страна в едином порыве искренне и очень эмоционально болела за свою сборную, вы могли спокойно стоять на стадионе в толпе корейцев и радостно кричать, когда им забивали гол. Вас никто бы не тронул. Представьте, что было бы в России, если бы среди болельщиков оказался тот, кто радуется успехам противника! А вот корейцы, при всей своей эмоциональности, способности к мгновенной мобилизации и вспыльчивости, крайне редко проявляют реальную агрессию.

Кстати, способность к стихийной, массовой мобилизации хорошо проявляется в одном из свойственных Корее явлений – многочисленных демонстрациях. В корейском обществе глубоко укоренились традиции таких массовых выступлений. В результате непрекращающихся студенческих демонстраций, которые были спровоцированы подтасовками результатов выборов, первый президент Южной Кореи Ли Сын Ман в апреле I960 года был вынужден уйти в отставку. В 1987 году, после того как «генералы» находились у власти в течение десятилетий, они все же были вынуждены пойти на демократизацию страны, так как митинги протеста стали постоянным ежедневным явлением и реально угрожали перерасти в гражданскую войну. Спросите любого корейца, которому за сорок, что он делал в вузе. Ответ будет один: «Ходил на демонстрации». Тогда почти все студенты больше времени проводили на митингах и прочих акциях протеста против авторитарных режимов, чем сидели на лекциях. Так что корейцы прекрасно помнят свою историю и очень часто прибегают к демонстрациям в борьбе за свои права.

Показательна история с Ли Мен Баком, который в декабре 2007 года с огромным отрывом победил на президентских выборах. Буквально через несколько месяцев рейтинг его упал до минимума, а страну захлестнули демонстрации. Начавшиеся как отдельные выступления, общественные акции в итоге приобрели всеобщий характер. Митинги протеста длились ровно сто дней – как и обещали организаторы, недовольные первыми шагами нового президента. Все началось с протестов против решения открыть южнокорейский рынок для американской говядины, на чем настаивали в Вашингтоне, но в итоге на улицы вышли все, кто был хоть чем-то недоволен: профсоюзы, домохозяйки, студенты, рабочие… Кадры многотысячных митингов протеста, участники которых держали в руках свечи, благодаря чему по улицам городов разливалось море огней, обошли все мировые СМИ. К силовому решению вопроса правительство прибегнуть не могло – этого в Корее сейчас не простят даже самому популярному лидеру, – поэтому власти попытались мобилизовать консервативные газеты, стали намекать на то, что всем участникам демонстраций попросту заплатили, высказывали и версию о «северокорейских происках». Не знаю, может, кому-то и заплатили за выступления, но, пообщавшись с простыми участниками акций, я сделал вывод, что это были самые обыкновенные люди, ходившие каждый день на работу и растившие детей. Один из них сказал мне: «Да, я голосовал за Ли Мен Бака. Однако сейчас я пришел, чтобы напомнить нашему президенту, что управлять страной так, как управляют фирмой, нельзя. Мы его выбрали, он нам должен служить, а не относиться как к подчиненным. Если он изменит отношение, все уйдут с площадей».

Ли Мен Бак до прихода в политику был главой строительного подразделения концерна «Хёндэ», прославился своим авторитарным стилем руководства, но в любом случае был успешным бизнесменом. Мой собеседник тогда намекал как раз на то, что Ли перенес свои привычки руководителя фирмы на руководство государством. Так или иначе, все закончилось, когда президент пошел на компромисс, отменил ряд наиболее спорных реформ, а митингующие затем отказались от многих своих радикальных требований.

Другой пример – те же демонстрации со свечами, но уже в поддержку предыдущего президента Но Му Хена, которому в свое время парламент объявил импичмент, отмененный в итоге Конституционным судом. Чтобы поддержать своего лидера, на улицы моментально выплеснулись десятки тысяч людей, а оппозиции отомстили на ближайших всеобщих выборах, когда с большим преимуществом победила правящая партия.

Немало иностранцев поразила и история со сдачей золота в 1998 году. Тогда Южная Корея сильно пострадала от мирового валютно-финансового кризиса и была вынуждена принять помощь от Международного валютного фонда на условиях проведения коренных реформ. Страна испытывала сильный недостаток валюты. И что корейцы стали делать? Люди в едином порыве понесли в банки свои драгоценности, в первую очередь золото. (Этот металл, как известно, конвертируется в любую валюту.) Таким образом корейцы стали пополнять валютно-финан-совые резервы государства. Они несли свои обручальные кольца, ожерелья, цепочки, серьги, золотые фигурки, выступающие в Корее в роли подарков… И все это сдавалось очень дешево, по цене золотого лома. «Стране нужно золото!» – так думали все без исключения корейцы, снимали с себя украшения и несли их в банки. Были и спортсмены, сдававшие свои награды, полученные на мировых первенствах. Сложившаяся ситуация мне тогда чем-то напомнила движение «Все для фронта, все для Победы!». Только происходило это в наше время и в Южной Корее. Удивительные люди эти корейцы! Кстати, сданное золото действительно помогло пополнить госказну, хотя от реформ, на которых настаивал МВФ, не избавило.

Корейцы эмоциональны, легкомобилизуемы, несколько вспыльчивы, имеют склонность поддаваться порывам. Есть все-таки «перчинка» в их характере, которая, попадая в кровь, заставляет ее бурлить. Но в то же время они отходчивы и легко забывают про только что пережитые эмоциональные всплески. Чем-то напоминают они в этом плане цунами: внезапно появилось, за считаные секунды пронеслось и исчезло без следа.

2. Dynamic Korea, или Жизнь в стиле «ппалли-ппалли»

Одно из самых ходовых слов разговорной корейской речи – слово «ппалли». В переводе оно означает «быстро». Вся жизнь в Корее – это жизнь в стиле «ппалли-ппалли». Корейцы обычно сильно торопятся, и даже слово «быстро» часто произносят два раза подряд – наверное, чтобы еще больше ускорить и без того стремительный темп жизни. Работать – «ппалли», обедать – «ппалли», читать – «ппалли», готовить отчет в фирме – «ппалли». А чтобы успеть сделать все сразу и побольше, многие хватаются за несколько дел сразу.

В этой связи вспоминается одна бытовая сценка, произошедшая на дороге, свидетелем которой я стал. Сидя за рулем автомобиля, я стоял в пробке в центре Сеула и от нечего делать смотрел по сторонам. В соседней машине сидела девушка и занималась сразу, как мне удалось подсчитать, четырьмя делами: подкрашивала губы, слушала аудиокурс английского языка, громко повторяя фразы за диктором, прижимала к уху мобильник, изредка поддакивая невидимому собеседнику (наверное, предупредила, что еще и иностранный язык учит), и вела машину.

Да, в Корее это распространенное явление: если делать – то быстро (то есть «ппалли») и много. Хорошо это или плохо? Как посмотреть. Например, в ресторанах, банках и прочих заведениях вы ни минуты лишней не потеряете – и это, безусловно, хорошо. Если корейцу приходится ждать, то он начинает сердиться и нервничать. Съездив однажды в Австралию и прождав в ресторанах по полчаса свой заказ, я понял, что Корея меня избаловала в плане обслуживания. В Стране утренней свежести, как правило (бывают, конечно, и неприятные исключения), у вас немедленно примут заказ и так же стремительно его выполнят. В корейских ресторанах часто можно услышать вопрос: «А что у вас быстрее всего будет подано?», после чего заказывают именно это. Может быть, кстати, именно поэтому в стране так популярны самые разные блюда быстрого приготовления типа хорошо известного в России «доши-рака».

То же самое и с оформлением разных документов – делается все в мгновение ока. Сейчас уже на многих станциях метро открыли терминалы, с помощью которых можно прямо на месте и очень быстро оформить необходимые вам справки. В принципе, очень разумно и удобно. Может, корейский опыт стоило бы и нам взять на вооружение, ведь походы по госучреждениям за различными бумажками отнимают гигантское количество времени и сил.

Мне кажется неслучайным, что «электронное правительство» и система электронного делопроизводства Южной Кореи считаются одними из самых лучших в мире. Корейцы просто терпеть не могут делать что-либо медленно.

Один из корейских банков в свое время ввел правило: если вы ждете своей очереди более десяти минут, то банк сам себя штрафует, аннулируя все причитающиеся ему комиссии по сделке. Однако банкиры ничуть не рисковали – они прекрасно знали, что и так всех вовремя обслужат.

Да, корейцы горячи, нетерпеливы, эмоциональны, вспыльчивы, отходчивы – одним словом, огонь, а не люди. Их стиль – это знаменитая фраза из советской кинокомедии «Бриллиантовая рука»: «Шеф, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!!!» На вопрос о сроках какого-либо дела вам, скорее всего, ответят: «Сделать надо было уже вчера». Они и сами признают эту свою особенность и любят пошутить над склонностью к «ппалли-ппалли».

Обозреватель одной из корейских газет, комментируя очередную реформу общественного транспорта, как-то полушутя-полусерьезно сказал: «Европейские специалисты утверждают, что если поезд в метро стоит на перегоне пять минут без объявления причин, то люди начинают волноваться, если десять – начинаются всякие разговоры и домыслы, если сорок и более – паника. Но это в Европе. У нас люди начинают паниковать и кричать о том, что безнадежно опаздывают, уже тогда, когда поезд почему-то только слегка замедлил ход». Не знаю, повлияла эта заметка на кого-то или нет, но если в метро состав встает между станциями, то машинист тут же по внутреннему радио начинает успокаивать пассажиров: «Не волнуйтесь, поезд остановился, чтобы соблюсти безопасную дистанцию с впереди идущим составом. Скоро продолжим движение, благодарю за внимание».

Понаблюдайте за тем, как корейцы ждут, когда в кофейном автомате наполняется стаканчик с напитком. Конечно, не всегда, но нет-нет да и найдется торопыга, который просунет руку внутрь автомата и будет придерживать стаканчик, нетерпеливо следя, как наливается напиток, добавляются ли сливки, сахар… И все равно в итоге выдернет стаканчик раньше времени, непременно испачкав себе манжет льющимся кофе. Вот надо побыстрее – и все тут!

Когда надо и когда не надо, корейцы просят сделать «побыстрее», даже если время их особо и не поджимает. На вопрос о причинах такой спешки они озадаченно пожмут плечами и скажут: «Привычка».

Несколько лет назад правительство стало активно рекламировать Южную Корею как туристическую зону. Как правило, в таком случае требуется броский эпитет, который бы хорошо отражал истинный дух страны. Если не ошибаюсь, то есть «уникальный Сингапур», «удивительная Малайзия» и т. д. Южная Корея выбрала блестяще отражающее философию «ппалли-ппалли» сочетание слов – «динамичная Корея», Dynamic Korea. Лучше и не придумаешь. В итоге этот лозунг приобрел особый смысл среди работающих в Республике иностранных, да и местных журналистов: мол, в Корее никогда скучно не бывает. Какие-то скандалы, громкие происшествия, события – не обязательно плохие – случаются постоянно. То есть журналистам всегда работа найдется – здесь же «динамичная Корея».

Есть, конечно, и не самые приятные последствия жизни в стиле «ппалли-ппалли». Например, в Южной Корее осенью 1994 года рухнул один из главных столичных мостов, а в мае следующего года развалился крупный универмаг, похоронив под обломками сотни людей. Причины были комплексные: и нарушение строительных норм, и замена материалов на более дешевые, и «ппалли-ппалли» – объекты хотели возвести как можно быстрее, приурочив сдачу к какой-то торжественной дате. Сдать-то сдали, но двадцать лет спустя корейцам аукнулась их поспешность. После этого и начали говорить о том, что, может, хватит уже везде спешить.

Интересно, что побывавшие в Южной Корее в XIX веке иностранные путешественники характеризовали местных жителей как людей крайне медлительных и неторопливых. Как же все быстро поменялось за сравнительно непродолжительный для истории временной отрезок! Во многом причина кроется в годах форсированной индустриализации, когда страна за какие-то пару десятков лет из отсталой превратилась в динамично развивающегося «азиатского тигра». Тогда, может быть, без «ппалли-ппалли» и нельзя было обходиться. Однако сейчас, когда корейцы прочно встали на ноги, можно уже и дух перевести; Республика теперь нуждается в качественном улучшении жизни, а не просто в стремительном наращивании производственных мощностей. Тем не менее корейцы не желают оставлять проникшую в самое сердце идею «быстро-быстро».

Корейцам вечно не хватает времени. Потому-то у них сейчас многие гольф-площадки, кинотеатры, фитнес-центры, столовые, рестораны, кафе и библиотеки работают круглосуточно. И в два часа ночи в одном из таких ресторанов вы легко можете увидеть семью с малыми детьми, которых отвели поужинать. Спать некогда, надо ведь столько дел переделать, да и побыстрее.

Если вы приехали в Корею и пошли в ресторан с корейцем, то будьте готовы орудовать и приборами, и челюстями в форсированном режиме – местные жители явно находятся среди мировых рекордсменов по скорости поглощения пищи.

В Корее все стремительно меняется. Многоквартирные дома сносят не позже, чем через двадцать – двадцать пять лет после их постройки. Приезжайте в Республику после десятилетнего перерыва – вы ее с трудом узнаете. Более современная, развитая – совсем иная страна. Именно таково впечатление иностранцев.

Я получил ученую степень магистра в Сеульском государственном университете в 2000 году, а спустя четыре года приехал в Южную Корею в качестве журналиста. Я не нашел девять из десяти моих любимых ресторанов – снесли здания, поменялись вывески и владельцы… Всё, их нет. «Динамичная Корея» – это постоянная, безостановочная трансформация.

Социологи в один голос кричат: корейцы слишком быстро меняются, общественным отношениям нужно больше времени, чтобы взамен старых правил и традиций выработать новые, иначе наступит хаос, люди потеряют чувство равновесия! Однако «динамичная Корея» не может себе позволить притормозить и перевести дыхание, только вперед и быстрее, «ппалли-ппалли».

Объективности ради следует отметить, что все вышесказанное касается в первую очередь главного мегаполиса страны – Сеула, а также нескольких крупных городов. Мой друг – офицер корейской полиции, ранее работавший в одном небольшом приморском городе, – говорит: «Патрулируя улицы в своем городке, даже не глядя на номер автомобиля, я всегда мог сказать, когда за рулем сидит житель столицы, а когда – местный. Только сеульские носятся так, будто оставили дома включенным утюг». Да, в провинции темп жизни несколько иной, но дело в том, что в крупных городах живет, как минимум, половина населения страны, в них сосредоточены все правительственные учреждения, они являются финансовыми и экономическими центрами. Так что стремительный темп жизни хотя и не так сильно, но все равно затрагивает глубинку.

Далеко не все выдерживают такую жизнь на форсаже. Выехав за рубеж, посмотрев на спокойную жизнь многих других стран, немало корейцев начинает задаваться вопросом: «А нужна ли нам вечная спешка?» Однако если вы кореец и если вы находитесь в Корее, то иначе просто невозможно. Замедли темп – и сразу вылетишь из системы, из обоймы, как некоторые говорят. Либо езжай в Новую Зеландию, глубинку США, Австралию, что, кстати, и проделывает немало корейцев, махнувших рукой на бешеные ритмы родины.

В последнее время в стране набирает популярность движение «медленных городов». Эта инициатива пришла из Западной Европы и начинает пускать корни на корейской земле. В городах, которые, получив специальный сертификат, были признаны «медленными» (это звание надо еще заслужить!), никто не торопится, но таких мест в Южной Корее менее десятка и погоды они не делают. А настоящая современная Страна утренней свежести – это государство бешеных ритмов, стремительных перемен, «динамичная Корея», где процветает идея «ппалли-ппалли» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

3. Рай пластической хирургии

«Когда я поступила на первый курс женского университета, то в нашей группе, где училось около шестидесяти девушек, только две сделали пластические операции. Когда же мы все вместе на последнем курсе пошли делать снимок для выпускного альбома, то осталось только три студентки, не улучшивших свою внешность», – рассказала мне одна знакомая.

Можно было бы решить, что именно этих девушек, учившихся именно в этом вузе и именно на этом курсе, внезапно охватила мания пластических операций, но это не так. Кореянки, а в последнее время и корейцы с удивительной легкостью и даже легкомысленностью идут на изменение внешности, и для некоторых это заканчивается весьма плачевно.

Вместе с тем нельзя сказать, что Корея – страна каких-то уродов и там слишком много людей рождается с дефектами, требующими оперативного вмешательства. Нет, у большинства нормальные лица, фигуры… Однако корейцы с решимостью Александра Матросова отправляются в клиники пластической хирургии. Среди жителей Страны утренней свежести у меня есть один хороший знакомый – пластический хирург. Имея за плечами семилетний стаж проведения соответствующих операций, он мне признался, что за все это время к нему лишь однажды пришел человек, которому реально необходимы были услуги пластического хирурга – несчастный сильно пострадал в автомобильной аварии. «Девяносто процентов своих клиенток мне хочется спросить: зачем вам операция?» – пожаловался врач, признав, что не может отговаривать женщин, так как в противном случае лишится работы. Самый трудный контингент, по его словам, это те, кто прибегает в клинику с фотографией известного актера или актрисы, требуя: «Хочу выглядеть так же, как он/она!» Таких людей действительно приходится уговаривать отказаться от своих планов, ведь подобное кардинальное изменение внешности зачастую попросту невозможно – не бить же человека по лицу кувалдой, чтобы потом попытаться из осколков собрать копию очередной кинозвезды. Однако далеко не все, сокрушался хирург, это понимают, и многие в итоге отправляются не в нормальные клиники, где специалисты отдают себе отчет в возможных последствиях, а к подпольным хирургам, обещающим всем и каждому чудесное преображение, да еще и за меньшие, чем у официальных врачей, деньги. Последствия – как правило, это безвозвратно изуродованная внешность – не заставляют себя ждать.

В общем, в Южной Корее отправиться на операцию в клинику пластической хирургии – дело обычное. По данным на 2009 год, в стране насчитывается семьсот двадцать девять легальных клиник и тысяча двести сорок два частных хирурга. Особо подчеркнем слово «легальных». Если учитывать тех, кто практикуют без разрешения и надзора со стороны местного Минздрава, то данные официальной статистики можно смело увеличить примерно на треть.

Корейцы подсчитали, что ежегодный легальный оборот этой отрасли медицины составляет около трехсот тридцати миллионов долларов, а нелегальный – плюс еще двадцать миллионов.

До сих пор на пластические операции решается в первую очередь прекрасный пол в безудержном порыве стать еще прекраснее. Примерно половина всех пациенток пластических хирургов – молодые студентки. Согласно проведенному в сентябре 2009 года опросу, примерно четверть опрошенных женщин заявили, что делали себе пластические операции. Подумайте, это каждая четвертая молодая кореянка! Один процент девушек сказали, что делали это трижды.

Основной бум пластических операций у кореянок приходится на период окончания школы, учебу в университете и время перед поступлением на работу. Похоже, что в этом возрасте девушки начинают чувствовать себя взрослыми и пытаются одним взмахом скальпеля реализовать самые смелые свои мечты по превращению в очаровательных принцесс. Женские университеты, конечно, настоящие рассадники моды на пластику. Следует признать, южнокорейские хирурги поднаторели в устранении мелких дефектов внешности, поэтому стоит только одной из сокурсниц стать посимпатичнее, как другие тут же отправятся по ее стопам, а еще лучше – к тому же хирургу. Тот же опрос показал, что трое из пяти девушек сделали операции, просто следуя примеру подруг или звезд эстрады.

Что же больше всего не нравится кореянкам в своей внешности? Чаще всего делают операции по изменению формы глаз, носа, лба, а также инъекции, разглаживающие морщины или удаляющие избыточные жировые отложения. При этом на первом месте стоит операция по изменению формы глаз. Почему? В Корее считается модным иметь так называемое двойное веко. У всех европейцев это самое двойное веко – небольшая складка над глазом – есть. А вот у подавляющего большинства азиатов нет. Благодаря двойному веку глаза визуально становятся больше, круглее и, как считают корейцы, красивее. «Сотворить» же его совсем несложно. Если вы увидели, что ваша знакомая кореянка как-то неуловимо изменилась, то гарантированно она легла под нож хирурга и получила «второе веко». Такая операция поставлена на поток и считается очень модной, так как прибегает к ней большинство кореянок.

Стандарты красоты в Южной Корее все больше и больше подтягиваются к западным, отсюда и стремление иметь глаза побольше. Честно говоря, несколько раз я пытался объяснить знакомым кореянкам, что пытаться следовать западным канонам, мягко говоря, неразумно. У восточных женщин своя красота, у западных – своя, и она разная. Пытаться азиатке сделать европейское лицо, да еще при помощи услуг хирурга, – это значит потерять свою природную, самобытную красоту, которую, кстати, ценят на том же самом Западе. Приводил я даже примеры известных корейских моделей, которые преуспели на международном уровне, – у всех у них ярко выраженный восточный тип: узкий разрез глаз, высокие скулы и проч. Мои собеседницы, как правило, внимательно слушали, согласно кивали, а потом говорили: «Вы это попробуйте объяснить нашим мужчинам – им нравятся в первую очередь девушки с большими глазами, хорошо выраженным носом». В принципе, все правильно, красота – фактор субъективный и подвержен влиянию моды. Сейчас в Корее мода в том числе и на «второе веко», потому-то и выстраиваются очереди к пластическим хирургам.

Если первая волна «пластической лихорадки» приходится на студенческие годы, то вторая – на возраст за тридцать. В последнем случае женщины стремятся не изменить форму лица, а разгладить морщины, убрать складки на животе и проч. На подобные операции женщины идут еще легче, чем в юности на операции по изменению формы глаз, и, раз попробовав, как правило, уже не могут остановиться.

Имея обширную врачебную практику и многолетний опыт, южнокорейские пластические хирурги снискали себе известность в азиатском регионе. Появились даже специальные туристическо-медицинские маршруты для зарубежных гостей. Иностранки прилетают в Корею, делают операции, а затем во время восстановительного периода, который длится несколько дней, ездят на экскурсии. Японки, китаянки, а также вьетнамки, малазийки, гражданки Сингапура и других стран Юго-Восточной Азии часто посещают Страну утренней свежести именно с этими целями.

Популярность южнокорейских хирургов объясняется как их богатым опытом и высоким уровнем мастерства, так и оптимальным сочетанием цены и качества обслуживания. Может быть, в Японии или Сингапуре сделают не хуже, но дороже, а уровень обслуживания будет примерно таким же. Все эти факторы превратили «пластические туры» в существенный источник национального дохода Кореи.

Местные газеты умело поддерживают бум на пластические операции. Нет-нет да и появится в корейских СМИ сообщение, аналогичное тому, что было опубликовано осенью 2009 года: «Корейская таможня задержала двух китаянок. Девушки были гораздо более симпатичными, чем изображенные на фотографиях в паспортах. Причиной этого казуса стали сделанные туристкам в Корее пластические операции. После разбирательства девушек с извинениями отпустили, посоветовав вклеить новые фото. Дамы, впрочем, не выглядели недовольными задержкой, так как получили независимое подтверждение того, что их внешность заметно изменилась к лучшему». Так что южнокорейские пластические хирурги вряд ли останутся без работы…

4. Христос или ад: особенности корейской религиозности

«Верь в Христа! Верь в Христа! Верь в Христа! Если не веришь, то отправишься в ад, если веришь – в рай! Христос с нами!» – раздавались в вагоне метро громкие крики пяти старушек, возглавляемых бойким дедулей, который при каждом слове вскидывал в воздух сжатый кулак на манер кубинских революционеров. Проходя мимо меня, дедушка решил донести и до «иностранного варвара» священный смысл своего послания и выдал на ломаном английском: «Jesus Christ – heaven, no Christ – hell!!!»

Эта сценка была, пожалуй, одним из самых ярких впечатлений моего первого года пребывания в Южной Корее…

Собираясь впервые в Корею, многие иностранные туристы ожидают увидеть страну современных технологий, буддистских монастырей и конфуцианских академий. Первое должно символизировать динамично развивающуюся страну сегодняшнего дня, а второе и третье – то самое неповторимое и загадочное очарование Востока, которое так привлекает людей Запада. Насчет первого будьте спокойны: уносящиеся ввысь небоскребы из стекла, сверхскоростной Интернет, современные машины, новинки электроники – всего этого в Южной Корее с избытком, а вот насчет буддистско-конфуцианской Кореи – ее еще надо будет поискать. В плане религии на себя прежде всего, к удивлению многих иностранцев, обращает внимание Корея протестантская, причем часто она чересчур агрессивно рекламирует себя, навязывает окружающим свои постулаты.

Статистика гласит, что более половины корейцев (около 55 %) считают себя верующими. Основные религии – буддизм и христианство: на них приходится около 97 % всех верующих. На остальные вероисповедания, включая ислам, конфуцианство и местную «религию небесного пути», приходится менее 3 %. Христиан, если считать католиков и протестантов вместе, больше, чем буддистов. Первых – около 35 %, тогда как вторых – 23–24 %. Однако если посчитать приверженцев протестантского направления христианства отдельно от католиков, то протестантов в стране будут около 18 %, а католиков – около 11 %, то есть в этом случае на первое место по числу приверженцев выходят буддисты. Казалось бы, можно удовлетворенно сказать: «Так и должно быть, ведь это – страна Дальнего Востока». Нет, не все так просто.

Странно, но в Корее под словом «христианство» подразумевается в первую очередь протестантизм. От католика вы часто можете услышать: «Я не христианин, я католик». Несмотря на то что протестанты не являются большинством, они явно гораздо более влиятельны, чем все остальные конфессии, и гораздо более агрессивны в смысле распространении своей веры.

У многих иностранцев, впервые увидевших панораму ночных городов Кореи, создается немного странное впечатление – в воздухе над городом парят красные кресты. С непривычки даже жутковато. На самом деле так выглядят многочисленные протестантские церкви, в которых подсвечивается только верхняя часть крестов, из-за чего и возникает ощущение, что эти символы христианской веры парят в воздухе.

О корейских протестантах стоит рассказать отдельно. Что касается буддизма и католичества (остальные религии, исключая протестантство, повторюсь, представлены очень слабо), то они, конечно, нацелены на привлечение новых последователей, но добиваются этого в достаточно мягкой и ненавязчивой манере. А вот местные протестанты представляют с ними резкий контраст. Жуткие группы фанатично настроенных пожилых людей, так удививших меня в метро, можно время от времени заметить на улицах города; если они выкрикивают угрозы-призывы верить в Христа, это однозначно протестанты.

Наверное, нельзя так однозначно говорить обо всех протестантах Кореи, но слишком активны в стране именно ортодоксально-радикальные направления этой конфессии. Отметим, что по количеству работающих за рубежом проповедников Южная Корея уступает только одной стране – США. Однако в плане агрессивности своих проповеднических устремлений корейцы явно мировые лидеры. В подавляющем большинстве нести веру в массы за границей отправляются именно корейские протестанты.

Несколько лет назад по этому поводу начались серьезные дебаты: тогда более двадцати молодых проповедников, невзирая на запреты правительства, отправились в охваченный войной Афганистан и попали в плен к талибам. Молодые люди были представителями весьма влиятельной церкви корейских протестантов, которая задействовала все свои административные и финансовые ресурсы, чтобы заглушить шквалом обрушившуюся на них критику. Однако им не удалось повлиять на общественное мнение, выступавшее против подобных демаршей. В итоге двух человек талибы убили, а остальных правительство выкупило. В аэропорту освобожденных встречали плакаты: «Зачем вы туда поехали?» Досталось и правительству, у которого спрашивали: «Почему деньги налогоплательщиков должны тратиться на фанатиков?» Через несколько лет представители этой и еще двух церквей опять отправились в Афганистан и Пакистан – «нести слово Христа».

Религия – дело сугубо личное, но корейские миссионеры об этом порой забывают и бывают крайне упрямы и агрессивны в своих устремлениях, что приводит и к трагедиям.

Учась в университете, я несколько раз подпадал под пресс молодых корейцев протестантов, которые пытались наставить меня «на правильный путь». Один мой корейский друг рассказывал, что ему дважды сильно не повезло: два раза его брак с любимой девушкой расстраивался из-за отца невесты, который по религиозным причинам был против свадьбы. Мой знакомый хотя и был протестантом, но происходил из «недостаточно правильной и ортодоксальной секты». Корея – это страна, где люди верят серьезнее, чем где бы то ни было. Эта заметно даже на бытовом уровне.

В авангарде верующих выступают именно местные протестанты. Знаете, что корейцы ищут в первую очередь за рубежом? Протестантскую общину корейцев. Церковь у протестантов – это не просто место, где люди молятся. Это еще и социальный клуб: там знакомятся парни и девушки, там создаются семьи, там встречаются бизнес-партнеры… Если вы открыли свое дело, то в церкви вам помогут найти клиентов. Главное – помнить о ней. Естественно, что приход также ждет от вас соответствующей финансовой помощи, если у вас дела идут хорошо.

Люди, принадлежащие к одной и той же церкви, очень сильно помогают друг другу. Когда президент Южной Кореи Ли Мен Бак после победы на выборах сформировал первое правительство, то, как он сам сказал, в его окружении «на удивление много оказалось тех, кто посещал с ним одну и ту же церковь». Не будучи большинством среди верующих, протестанты Кореи оказывают самое заметное, по сравнению с другими конфессиями, влияние на политику страны.

Конечно, далеко не все корейские протестанты – оголтелые фанатики, много среди моих знакомых и тех, кто на вопрос о религии дает спокойный ответ, не пытаясь никого обратить в свою веру. Однако если кто и хотел наставить меня на «путь истинный» в Корее, так это были именно протестанты, а не последователи буддизма или католицизма. Корейские протестанты-радикалы – люди весьма специфические. Это признают и сами жители Страны утренней свежести.

А как же быть с буддистами и католиками? Католиков поменьше, но говорят, что в последние годы их число стало расти. Их влияние не особенно заметно и не бросается в глаза, хотя католических храмов в больших городах хватает.

Что касается буддистов, то их храмы и монастыри находятся в основном в горах. Пятьсот последних лет в Корее официальной идеологией было конфуцианство, а буддисты подвергались гонениям. Однако практически у подножия каждой более-менее крупной горы вы найдете буддистский монастырь или храм. Есть и в городах места, где собираются буддисты, но их меньше, так как в основном они предпочитают собираться за пределами мегаполисов.

Конфуцианство, которое в строгом смысле слова нельзя считать классической религией, осталось в душах корейцев, определяя многие их привычки и обычаи, а также стиль поведения. Правда, сейчас уже очень немного тех – около одного процента населения, – кто скажет, что исповедует конфуцианство.

Корейский шаманизм также занимают свою нишу, и позиции его очень прочны. Корейцы (не ортодоксальные протестанты) вне зависимости от своих религиозных предпочтений нет-нет да и пригласят на всякий случай шамана (в Корее это всегда женщина), чтобы он изгнал злых духов из только что построенного здания, освятил новую машину и т. п. Очень востребованы услуги шаманов среди людей моря – рыбаков. В общем, везде, где присутствует повышенная степень риска и работа связана с непредсказуемыми природными факторами, зовут на помощь шаманов. Правда, может быть и так, что потом пойдут еще и в обычную церковь или буддистский храм.

5. Освобождаясь от бренного мира

Представьте, что вы – кореец или кореянка в возрасте от двадцати до сорока лет. Как вы думаете, от чего вы в этом цветущем возрасте имеете больше всего шансов умереть? Болезни, ДТП, нападения бандитов? Нет! Скорее всего, вы сами добровольно решите покинуть бренный мир и приложите к этому максимальные усилия. Самоубийство – вот главная причина смерти молодых людей в Южной Корее. Как ни прискорбно, на этот страшный шаг решаются в самом счастливом возрасте, когда человек уже повзрослел и стал самостоятельным и одновременно когда он полон сил и еще не чувствует приближения неизбежной старости.

Создается впечатление, что по тем или иным причинам корейцы (кстати, как и японцы) проще, чем европейцы, относятся к возможности лишиться самого, пожалуй, дорогого – жизни. Самоубийства уже давно превратились в серьезнейшую проблему южнокорейского общества, о чем красноречиво говорит статистика. Страна утренней свежести занимает одно из первых мест в мире по числу самоубийств на сто тысяч человек населения и является абсолютным лидером по этому далеко не самому приятному показателю среди трех десятков наиболее развитых стран мира, которые входят в Организацию экономического сотрудничества и развития.

Согласно данным Национальной статистической службы Южной Кореи, каждые два часа три гражданина РК сводят счеты с жизнью. Самоубийство находится на четвертом месте среди причин, уносящих жизни южных корейцев. Впереди (по данным на 2007 год) стоит рак (27,6 % смертей), цереброваскулярные (12 %) и сердечно-сосудистые (8,8 %) заболевания. Самоубийство – причина смерти каждого двадцатого умершего южнокорейца и, как уже отмечалось, главная причина смертей в возрастной категории от двадцати до сорока лет.

Проблема осложняется и тем, что с течением времени добровольный уход из жизни постепенно становится все более распространенной причиной смерти в Республике Корея. Если, например, в 1994 году на сто тысяч человек населения приходилось 10,5 самоубийцы, то буквально через десять лет этот показатель увеличился вдвое.

За годы жизни в Корее у меня создалось стойкое впечатление, что для корейцев самоубийство – дело если не сказать привычное, то какое-то менее экстраординарное, что ли, чем для россиян. Среди моих знакомых и друзей было несколько корейцев, чьи ближайшие родственники свели счеты с жизнью. Причем подобные случаи происходят настолько часто, что по корейским меркам не воспринимаются как что-то уж чересчур особенное. Умер человек и умер…

К тому же многие известные актеры, певцы и звезды шоу-бизнеса Южной Кореи ушли из жизни самостоятельно. Только за период с 2004 по 2007 год, как минимум, четыре популярнейшие звезды корейского кинематографа и эстрады покончили жизнь самоубийством. Причины самые разные: депрессия и разочарование в жизни, долги… Были также и те, кто ушел из жизни, не сумев вынести злых насмешек в Интернете над своей внешностью. Чрезмерная впечатлительность и ранимость корейцев определенно сыграли тут свою роль.

О причинах такого феномена, я думаю, можно написать не одну диссертацию. Здесь необходимы совместные исследования этнопсихологов, психиатров, лингвистов и прочих специалистов. С моей очень личной и весьма непрофессиональной точки зрения, большую роль здесь сыграли как природная ранимость и эмоциональность корейцев, склонность их поддаваться сиюминутным порывам души, так и сама система устройства корейского общества.

Вполне возможно, что это цена, которую платят корейцы за низкую преступность. Корейское общество очень иерархично, жестко структурировано, образовательно-воспитательная морально-этическая система работает весьма эффективно. Поэтому, может быть, корейцы склонны выплескивать накапливающиеся в душе стрессы и недовольство не вовне (агрессия, жестокость по отношению к другим), а вовнутрь, направляя весь негатив на себя.

Время от времени мои хорошие корейские знакомые спрашивают, не хотел бы я стать корейцем по паспорту, поменять гражданство. Вопреки большинству восторженных иностранных туристов, которые пробыли в Корее недолго и считают это место раем, населенным доброжелательными людьми, я отвечу: «Не хотел бы». Быть корейцем и играть по корейским правилам – крайне тяжело в первую очередь в психологическом плане. Это постоянное определение своего места в системе, исходя в первую очередь из опыта работы и возраста, а не из личных качеств. Это постоянная жесточайшая конкуренция, непрерывная работа, непрекращающееся самосовершенствование, что, несомненно, напрягает людей. Корейское общество, как мне показалось, очень сильно напряжено изнутри. Те, кто не выдерживает такого специфического интенсивного темпа, сходят с дистанции, а для многих – это потеря лица, тяжелейшее оскорбление. Потому люди и предпочитают на японский манер «залить листки смертного приговора кровью».

Корейцев к суициду, кстати, подталкивают и звезды местного шоу-бизнеса. Серия преждевременных уходов из жизни ведущих актеров и певцов привела к тому, что самоубийства воспринимаются чуть ли не как самое обычное дело. Сложившаяся ситуация становится причиной формирования так называемого эффекта Вертера, то есть стремления свести счеты с жизнью под влиянием чужого примера. Так, например, если до самоубийства актрисы Ли Ын Чжу в феврале 2006 года в Южной Корее добровольно из жизни уходили 0,84 человека в день, то после – в три раза больше. Тенденция, как говорится, налицо. Как только сводит счеты с жизнью какая-либо знаменитость, то ее примеру тут же следуют многие корейцы.

6. Корейцы и автомобили

Что конечно же вызывает зависть и восхищение у российских автолюбителей в Корее – так это шикарные местные автомагистрали. Небольшая по площади страна во все стороны пронизана прекрасными дорогами. Часто даже в самом захолустном местечке Южной Кореи построены шикарные автобаны, глядя на которые сразу же задаешься вопросом: зачем в этих Богом забытых краях шестиполосные шоссе?! Если же вам удастся найти незаасфальтированную дорогу в Южной Корее, то поверьте, вы совершили самое настоящее открытие, потому что в Стране утренней свежести почти все возможные и невозможные дорожки закатаны в асфальт и бетон. Найти дороги со знакомыми россиянам до боли выбоинами и трещинами тоже непросто. Если как следует поискать в небольших городишках, может, что-то и найдется, но не там, где постоянно ездят машины, а на задворках. Откровенно говоря, я не могу понять, зачем в Южной Корее люди покупают джипы – их по назначению негде использовать: нет там труднопроходимых мест.

Во многом такое великолепное состояние дорог объясняется тем, что основной объем внутренних грузоперевозок приходится именно на автомобильный, а не на какой-либо другой – железнодорожный, морской или воздушный – вид транспорта. Главные транспортные артерии страны – скоростные платные автомагистрали, называемые «косокторо». Интересно, что в свое время президента Пак Чжон Хи, который выдвинул идею широких платных шоссе, отговаривали от этой затеи все, включая специалистов Всемирного банка. Однако бывший генерал сказал, что хорошая экономика не может существовать без хороших дорог. Он оказался прав и сумел создать сеть качественных дорог, стать автором знаменитого корейского экономического чуда, утереть нос спецам из Всемирного банка.

На этих скоростных автомагистралях есть очень удобные зоны обслуживания «хюгесо» (дословно – «зона отдыха»): помимо заправок и туалетов, там неплохие столовые и рестораны, кое-где можно найти душ, места для сна и т. д. Сделано все качественно и добротно.

Вместе с тем, несмотря на прекрасные дороги и многоуровневые развязки, пробок крупные корейские города не лишены. Однако, как мне кажется, в Корее, какая бы ни была пробка, так или иначе она движется. Таких случаев, когда машины просто мертво стоят, бывает мало.

Южная Корея, как известно, является одним из крупнейших в мире производителей автомобилей.

Марки «хёндэ», «ссанъёнг», «киа», «дэу» хорошо известны и россиянам. Хотя общественный транспорт в Стране утренней свежести развит очень неплохо, корейцы все равно охотно покупают личные автомобили. В каждой южнокорейской семье, по статистике, есть одна, а то и две машины.

Вместе с тем я не могу сказать, что корейцы хорошо разбираются в автомобилях в плане ремонта. Совсем даже наоборот. Это наши автолюбители приедут на сервис и лучше любого мастера расскажут, какой подшипник в подвеске разболтался или почему проседают «обороты двигателя». В корейском автосервисе типична ситуация следующего плана… Заезжает водитель и с важным видом говорит мастеру: «В машине что-то стучит». А потом он все время стоит над душой, пока специалист возится и устраняет поломку. Немыслимо, чтобы клиент приезжал в автосервис со своими расходными материалами – фильтрами, маслом и проч. Если какой-то узел надо заменить, а его нет на станции, то тут же позвонят на ближайший склад и минут через 15–20 примчится юноша на мотоцикле и доставит необходимую деталь. Наверное, и у нас рано или поздно так будет, а корейцам, по сути, и смысла нет становиться автослесарями-любителями, так как все без проблем сделают в автосервисе – выбирай любой. Кстати, при продаже подержанных машин распространенной в РФ фразы «обслуживалась только на сертифицированных станциях» вы не услышите. Там просто нет других станций. Иногда все же доводилось мне слышать, что где-то вместо новой поставили подержанную деталь, но это исключение из общего правила, а не распространенное явление.

Имея прекрасные дороги и неплохие автомобили, многие корейцы могут и полихачить. Но все равно они более дисциплинированные водители, чем наши соотечественники. В Корее я время от времени ругался на корейский стиль вождения, но по возвращении в Москву все же пришел к выводу, что они ездят поспокойнее, да и откровенных самоубийц за рулем у нас все же больше.

Однако смертность на дорогах – одна из реальных проблем Южной Кореи. Несколько лет назад страна была среди лидеров по количеству смертей в результате ДТП на тысячу населения. Почему-то очень рискованно корейцы водят огромные туристические автобусы. Бывало, едешь по скоростной автомагистрали, а тебя обгоняет такой монстр, битком набитый людьми, но при этом меняющий полосы и втискивающийся между другими автомобилями не хуже гоночной машины. Точно так же автобусы носятся и по горным серпантинам. Неудивительно, что в Корее регулярно происходят аварии именно с участием больших автобусов. Стиль езды городских маршруток в Сеуле давно уже стал притчей во языцех среди иностранцев. Знакомый японец рассказывал, что некоторые туристы из Страны восходящего солнца специально приезжали в Южную Корею, чтобы получить свою порцию адреналина, покатавшись на сеульских автобусах. Правда, городских водителей властям все же удалось остепенить, а вот те, кто работает на дальних маршрутах, до сих пор часто воображают себя шумахерами.

Если говорить про стиль вождения, то корейцы могут проехать на красный, подрезать, но все же ситуация на дорогах далека от азиатского автомобильного кошмара, когда никто не пользуется поворотниками и все постоянно давят на клаксон. Корейцы спокойнее и дисциплинированнее многих, хотя некая расхлябанность присуща и им. Может корейский водитель на нерегулируемом переходе и пешеходов не пропустить, и развернуться через две сплошные полосы, и на красный попытаться проскочить, если уж «очень надо». Особенно этим грешат таксисты. Один мой русский друг сказал, что они ведут себя так, потому что не боятся быть наказанными. В России за подобные выкрутасы и по физиономии надают, а вот корейцы, как бы сильно их ни обидели, скорее просто погудят, поругаются, максимум средний палец в окно покажут, но чтобы выйти из машины, да с битой на обидчика… нет, такое на южнокорейской дороге вряд ли увидишь.

Превышение скорости – типичное для всех корейцев нарушение ПДД. Хотя, откровенно скажу, я их понимаю: имея такие прекрасные дороги, соблюдать даже максимально разрешенные 110 км/ч крайне непросто.

Характерные истории и споры по поводу женщин за рулем среди мужчин-водителей распространены здесь не меньше, чем в России. По моему наблюдению, типично женский стиль вождения в Корее – это езда в крайней левой полосе по скоростной магистрали со скоростью не выше 60 км/ч, когда все в среднем двигаются 120–140 км/ч. У мужчин-водителей тоже есть свои заскоки, но вот еле-еле ползти по самой левой полосе – отличительная женская черта. Хотя, конечно, нет правил без исключений.

Есть и свои общепринятые правила общения между водителями: захотел поблагодарить или извиниться – мигни пару раз аварийкой, просишь освободить полосу и пропустить – помигай «дальним светом», если позарез надо перестроиться – высунь руку из окна и помаши ей, как будто перекрываешь другим дорогу: в этом случае чаще всего пропускают (но не таксисты!).

Правда, корейцы не понимают, когда их пытаются на русский манер «воспитывать» на дороге. Допустим, подрезал вас кореец, а вы потом обогнали его – и резко по тормозам, а потом опять по газам, и снова по тормозам, и так несколько раз. Кореец, скорее всего, придет в недоумение: чего этот человек впереди рывками едет? Не понимают они и наше подмигивание «дальним светом» – имеется в виду «проезжай, пропускаю», – когда кто-то хочет перестроиться. В Корее чаще всего таким образом предупреждают, чтобы другие водители, наоборот, не пытались помешать движению сигналящего.

Извечная тема общения гаишников с водителями в Южной Корее постепенно теряет свою актуальность, так как постовых все чаще заменяют автоматические камеры. По крайней мере, именно они следят за нарушением скоростного режима. Превысил скорость – камера «щелкнула», и ищи через неделю в почтовом ящике фотографию своей машины с указанной разрешенной скоростью на данном участке, указанием на превышение и суммой штрафа.

Конечно, автолюбители не перестали контактировать с дорожной полицией в принципе, так как человека камерами в любом случае не заменишь. По моим впечатлениям, корейцы своих гаишников нисколько не боятся, могут легко повысить на них голос, когда те начинают выписывать штраф за нарушение. Про взятки, даваемые представителям транспортной полиции, я слышал, но крайне редко. В свое время и в Южной Корее эта проблема стояла очень остро, но с ней более-менее справились, повысив зарплаты полицейским и ужесточая наказания.

Ну а в целом ездить по корейским дорогам – одно удовольствие, это точно, хотя бензин там – один из самых дорогих в мире.

7. «Ачжумма» – это диагноз

В корейском языке есть простая форма вежливого обращения к замужней женщине – «ачжумони», что в переводе значит «тетя». (Вообще-то для детской речи и русского языка вполне допустимая форма.) Более грубое, просторечное, но в целом также приемлемое обращение к замужней кореянке – «ачжумма». По сути та же «тетя», только несколько грубее. Так, «ачжумони» или «ачжумма» можно обратиться к женщине, которая торгует на рынке, владеет небольшим ресторанчиком, лавкой и т. д.

Однако ни в коем случае не называйте так девушек или женщин, которые хотя бы теоретически могут быть отнесены к молодым. Назвать «ачжумони» или, еще хуже, «ачжумма» молодую даму – проступок, с точки зрения кореянки, очень серьезный. Либо она тут же достаточно резко и обиженно скажет, что она «агасси», то есть девушка, либо просто надует губки и будет общаться с вами весьма холодно и сдержанно. Да, большой это грех. Лучше уж по-корейски называть тетями тех, кто уже точно не претендует на статус молодой и незамужней женщины. Короче говоря, так можно обращаться к дамам, кому на вид за сорок. В крайнем случае, если вы назовете «ачжумму» девушкой, она просто посмеется и гордо скажет своими соседкам по рынку: «О, а я-то как молодо по сравнению с вами выгляжу. Иностранец девушкой назвал!»

Если придерживаться формальностей, то «ачжумма» – это замужняя женщина. Вот вышла замуж – на следующий день уже можно «тетей» называть. Однако далеко не всем девушкам нравится такое стремительное старение и резкий переход из статуса цветущей и очаровательной «агасси» в нагловатую и уже немолодую «ачжумму». Корейцы сами часто любят подшучивать над этими тонкостями и посмеиваются над собирающимися выйти замуж девушками: «Ну вот, скоро уже в «ачжумму» превратишься». Хватает и тех, кто сам над собой иронизирует. Так, придя в рабочий коллектив или встретившись с друзьями после свадьбы, молодая женщина громко скажет: «Представляюсь в новом качестве «ачжуммы». Зовите меня теперь Ким-ачжумма. Известная вам Ким-агасси вся закончилась». Тем не менее, даже если женщина уже замужем, но выглядит молодо и, что главное, считает себя молодой, лучше зовите ее «агасси» или вообще постарайтесь обратиться как-то иначе.

У меня однажды произошел случай, когда в лавке я чисто автоматически, не глядя на продавщицу, назвал ее «ачжумони». Взглянув же на весьма молодую собеседницу, у которой глаза наполнялись праведным гневом и которая готовилась дать мне жесткую отповедь-лекцию на тему различий между понятиями «агасси» и «ачжумони» в корейском языке, я решил импровизировать на месте: «Извините, я иностранец, насколько знаю, «ачжумони» значит «замужняя женщина». Я не могу поверить, что такая очаровательная особа, как вы, до сих пор не замужем. Если же это так, то, скорее всего, потенциальных женихов настолько много, что у вас просто глаза разбегаются. Вам лет двадцать, не больше, не так ли?» И продавщица тут же просияла, забыв обиду, и сказала, что к ней можно обращаться и «агасси», хотя она действительно замужем. Мою ошибку в понятиях простили за то, что я скинул ей возраст лет на десять.

Немного схожий оттенок имеет и распространенное обращение к взрослому мужчине – «ачжосси», что означает «дядя». Однако представители мужского пола спокойно относятся к подобному обращению, даже молодые парни. Дело в том, что одно из значений распространенного обращения к парням: «чхон-гак» – это «зеленый, неопытный», поэтому-то «ачжосси» мужчины воспринимают спокойно. В принципе, мужчины повсеместно намного спокойнее, чем женщины, относятся к завышению своего возраста. Правда, если парню, которого вы видели несколько месяцев назад, вы скажите, что он теперь настоящим «ачжосси» стал, то это будет воспринято как «Ну ты и постарел!».

Однако в корейском языке понятие «ачжумма» (но не «ачжумони») имеет и другой смысл, о котором знают все местные жители. «Ачжумма» – это скорее психология, стиль жизни, поведения. В Корее «ачжумма», если рассматривать понятие именно в психологическо-поведенческом смысле, – такая нагловатая, пробивная, шумная тетка. Она громко торгуется, знает, где какие скидки делают, влезает без очереди, не стесняется смеяться во все горло (молодые девушки в Корее, как правило, прикрывают рот рукой), легко идет на скандалы, за словом в карман не лезет, в метро и общественном транспорте расталкивает других. Естественно, что муж такой женщины находится полностью под ее каблуком и пикнуть против не смеет. Это своего рода «бабища», если подбирать русский эквивалент.

Корейцы любят шутить на тему «ачжуммы». Например, по радио мне довелось слышать, как один ведущий рассказывал другому: «Сегодня ехал в автобусе, стоял в середине салона. На мою беду, за спиной оказалась группа «ачжумм», которым надо было выходить раньше. Я помимо своей воли вышел вместе с ними. Цунами по своей силе и рядом не стоит с мощью этих дам». Вытолкали, в общем, мужчину.

Любят в Корее рассказывать и шуточные истории про «ачжумм», которые занимают места в общественном транспорте: если место далеко – расстояние не удастся преодолеть в один прыжок, – то «ачжумма» со снайперской точностью метнет на сиденье свою сумочку, крича на весь вагон: «Мое место!» Если же мест несколько, а «ачжумма» едет с такими же, как она сама, подружками, то вдобавок к сумочке на сиденья полетят и другие предметы гардероба – платок, плащ и проч. Кто-то устремился к освободившемуся месту – корейская «тетя» не постесняется грубо оттолкнуть конкурента. Самое же большое развлечение, как говорят корейцы, – это скандал между «ачжуммами»: звучат такие эпитеты, что мужчины смущенно краснеют. По своему накалу скандалы эти превосходят гладиаторские бои.

С другой стороны, корейцы признают и важную роль «ачжумм», считая, что они стали такими ради близких, что именно «тети» – реальные главы своих семейств. При необходимости эти женщины и «коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут».

Конечно, все эти истории про «ачжумм» несколько преувеличены, но это совершенно точно стиль жизни, психология или, как написали в одной из газет, «диагноз». «Ачжумма» с ее пробивным и немного нагловатым характером – реальная фигура корейской жизни, и такие женщины в самом деле несут на своих плечах огромную часть семейных забот, многие из которых в других странах являются уделом мужчин.