Начало

Глава 9

Вот, наконец, и закончилась осень. Ещё вечером было тепло и сыро, но к ночи налетел ветер и принёс снежные тучи. К утру весь город завалило снегом, и дядька Ждан с раннего утра заменил колёса на зимний комплект с шипованной резиной, предварительно откопав гараж. И всё равно, несмотря на мощный мотор и шипы, путь до школы оказался ещё тем приключением. Улицы были завалены снегом чуть ли не по колено, а прямо напротив любимой Ленкиной кондитерской «Безе и сливки» застряла конка. Лошади, уже изрядно присыпанные снегом, смирно стояли, сунув морды в торбы с овсом, а кучер, нахохлившись, сидел на облучке, дожидаясь, когда его откопают коммунальщики. Говорили, что во многих школах отменили занятия, но в нашей мажорской школе на конке никто не ездит, так что мы учились как обычно. Богатые тоже плачут, да.

К этому времени парни у нас в классе постепенно разделились на две группы. Трое ребят, с которыми я вообще никак не пересекался, в основном крутились возле Штайна, а Бажан Второв общался со мной. Ну как общался? За короткую пятиминутную перемену мы только и успевали, что сложить свои тетради в сумку, перейти в другой класс, и достать всё, что нужно для урока. Общались только в столовой, во время тридцатиминутного обеда. Как зэки у Солженицына, «кушали вместе». Тяжела жизнь отличника, хе-хе. Общение происходило только в школе, конечно — это здесь мы оба школьники, а за воротами школы между нами пропасть. Общество здесь хоть и современное, но всё же глубоко сословное.

Девочки наши кучковаться не стали, зато активно начали делить мальчиков. Тщательно припудренные синяки и тёмные очки, маскирующие заплывшие глаза были обычным делом. На меня тоже было несколько заявок, но Ленка с претендентками каждый раз разбиралась быстро и без всякой жалости. Поединки в дуэльном зале показали её абсолютное превосходство; пару раз недовольные конкурентки объединялись и отлавливали её в тихих уголках для вдумчивых бесед. Оба раза дело кончалось выбитыми зубами и истериками директора, но Ленка к директорскому гневу неизменно относилась с царственным пренебрежением.

В отличие от меня, Бажан участвовал в процессе много, охотно, и со вкусом. Он внезапно почувствовал себя супермоделью. Не только он, конечно — все парни почувствовали себя звёздами. Глядя на этот шабаш, мне стали понятны презрительные отзывы мамы о мужчинах — когда красивые девчонки из-за тебя дерутся, а ты только пальцем показываешь кого до себя допустишь, это здорово развращает. Неудивительно, что из одарённых часто получаются разбалованные альфонсы. Вот смог бы я этому сопротивляться на их месте? В принципе, я верю, что смог бы, но положа руку на сердце, совершенно бесследно такое всё равно бы не прошло. Даже для меня, с опытом взрослой жизни, а что говорить о подростках?

Сегодня за нашим столом кроме постоянных участников — меня, Бажана, и Ленки — было три бажановских пассии. Лида Шенбах последнее время была рядом с Бажаном постоянно, и очевидно, претендовала на переход в категорию постоянных подруг. Ещё двое девчонок были с нами впервые, у Бажана только что произошла частичная замена состава. То ли он заменил, то ли девчонки сами заменились, я в эту кухню предпочитал не вдаваться. Сейчас все они и Ленка мило щебетали, обсуждая какие-то свои непонятные мужчинам дела. Для меня всегда было загадкой — когда они вот так говорят все одновременно — это они как-то сразу ото всех воспринимают информацию, или же они просто друг друга не слушают, а каждая чирикает о своём?

Мы с Бажаном оказались предоставлены сами себе. Вяло повозмущались, что Лентре нам опять на дом назадавал столько, что непонятно, когда это всё решать. Внезапно Бажан сказал:

— Кеннер, а помнишь, что ты ещё в самом начале предлагал?

— Предлагал? — удивился я. — Нет, я не помню, чтобы я что-то тебе предлагал. Напомни, пожалуйста.

— Ну, если у меня получится что-то конкретное. Насчёт сотрудничества.

— Ах, это, — наконец вспомнил я, — ну, я бы не назвал это прямо вот предложением. Я говорил, что можно будет обсудить. У тебя что, появился какой-то результат?

— Не совсем у меня, — Бажан смутился, — на самом деле этим всем брат занимается, он недавно закончил Академиум по ремеслу. А я ему помогаю.

— Два брата, и оба одарённые? — поразился я. — Большая редкость. Ну ладно, а что конкретно вы хотите? Финансирование, производство, защиту?

— Всё, наверное, — ответил Бажан, немного подумав, — у нас только разработка, и то немного незавершённая.

— Тогда подготовьте письменное предложение. Что у вас есть, что вы хотите получить, и что вы готовы предложить.

— А попроще никак? — спросил Бажан тоскливо.

— Как попроще? — не понял я. — Встретились, поболтали, я из кармана вынул пачку денег и дал её тебе?

— Ну не так, конечно…

— Бажан, о каких деньгах ты говоришь? Если речь о дюжине гривен, то я тебе их так одолжу, без всяких бумажек.

— Нет, не о дюжине, конечно. И там производство ещё.

— Значит, разговор будет серьёзный. Скажи брату, пусть пишет предложение. Мои люди его оценят, просчитают, подготовят свои варианты. А потом уже встретимся и будем разговаривать предметно.

— Ясно, — вздохнул Бажан, — передам.

Встреча состоялась нескоро — пока Второвы подготовили бумаги, пока переделывали их по списку наших замечаний, пока уже мы с этими предложениями разбирались, так и прошёл месяц. Но в конце концов со всеми неясностями разобрались, и пришла пора встретиться лицом к лицу. Встречу решили провести в комнате для совещаний «Артефакты», да собственно, других вариантов и не было. Не в ресторан же идти, в самом деле?

С собой я взял одну Зайку, наш поверенный Томил Бодров понадобится только на последнем этапе. Зайка с модной стрижкой и в строгом деловом костюме выглядела на миллион. Картину, правда, немного портил слишком молодой вид, ну так не мне на это жаловаться. Я незаметно показал ей большой палец, и она мило порозовела. А по дороге меня немало повеселили лица встречавшихся нам сотрудников заводоуправления. Зайку узнавали сразу, и чудесное превращение мальчика-гавроша в дорого одетую дворянку производило эффект, сравнимый с ударом по голове.

С Бажаном пришли на встречу его брат Дражан, и Милен, их отец. После взаимных представлений я взял слово:

— Итак, достойные, насколько мы поняли ваше предложение, вы хотите получить от нас финансирование разработки…

— Завершающей части разработки. — перебил меня Дражан.

Нет, ну что за люди! Если уж ты закончил Академиум, и поднялся вверх в этом пресловутом социальном лифте — найми учителя этикета, научись себя вести в новом для тебя обществе.

— Господин Дражан, — холодно сказал я, — давайте всё же попробуем говорить по очереди.

— Э-э, извините, — смутился он, — э-э, господин Кеннер.

Он что — безумный учёный не от мира сего? В таком случае Второвым стоило бы заткнуть ему рот и держать его тут просто для антуража.

— Продолжим. Вы хотите получить средства на завершение разработки, далее второй очередью уже более значительную сумму на строительство завода и запуск производства. То есть полное финансирование, верно?

— Именно так, господин Кеннер. — откликнулся Милен.

Разработку они предлагали действительно интересную. В своей заявке они не вдавались в детали, но я потребовал полной информации, и в конце концов Второвы открыли свои секреты под мою клятву Силой. Изобрели они связное устройство на базе призванного мелкого духа. Дух вселялся в небольшой предмет вроде кулона, который затем ломался на несколько частей, причём дух по-прежнему присутствовал в каждой части. Дух транслировал обратно каждую направленную ему мысль, так что слышать её могли все владельцы частей амулета. Если пользователь был эмпатом, то после некоторой тренировки он мог передавать мысль даже не проговаривая её вслух. Один из тех случаев, когда идея лежала на поверхности, но никто до неё не додумался из-за инерции мышления. Дело в том, что духи всегда требовали жертву, а поскольку жертвоприношения в нормальных странах были под строжайшим запретом, использование духов ремесленники в принципе не рассматривали. Однако для таких мелких духов, по сути ауральных паразитов, в качестве жертвы хватало фонового излучения ауры, так что формально под запрет они не подпадали. Для того, чтобы понять это, достаточно было внимательно прочитать свод законов, но ремесленники их обычно не читают, а юристы не делают артефактов.

— В обмен на это вы предлагаете нам половинное участие без гарантий возврата инвестиций. Рискну предположить, что наша семья не первые, к кому вы обратились, но прочих инвесторов не устроил размер доли. Я угадал?

— Да, мы обращались к Стеблевым. — неохотно признался Милен.

— А почему вас не устраивает производство на базе «Артефакты» с лицензионными отчислениями? Это ускорило бы дело, да и расходы бы сильно сократились. Вы заработаете таким образом больше, причём без всяких хлопот.

— Мы бы хотели производить продукцию на нашем предприятии. — упрямо возразил Милен.

— Ясно, — вздохнул я, — полагаю, вы собрались уходить от Стеблевых, и видите себя в должности управляющего своего завода. Ну что же, не вижу возможности вас переубедить. В таком случае, чтобы мы могли обсуждать вопрос долей более предметно, госпожа Кира представит нам свой анализ перспективы возврата вложений. Госпожа Кира, прошу вас.

Зайка открыла свою папку, и несчастные Второвы тут же поняли, почему народ не любит финансистов. Эластичность цены… кривая спроса… амортизация основных средств… наконец противник был окончательно раздавлен, и Зайка подвела итог:

— Таким образом, исходя из умеренно-оптимистичной кривой спроса, стандартная доходность инвестиции в двенадцать процентов в течение стандартного периода в тридцать шесть лет, достигается при размере нашей доли не менее семидесяти восьми процентов.

— Благодарю вас, госпожа Кира, за исчерпывающий доклад, — я кивнул Зайке, — моя оценка лежит примерно в том же районе, но ваши расчёты, безусловно, точнее.

Её расчёты уж всяко точнее, потому как я в экономике и финансах ничего не смыслю, и оценки мои совершенно с потолка. Но это, конечно же, большой секрет.

— Я полагаю, достойные, что мы сумели обосновать наше требование доли в размере восьмидесяти процентов. Это абсолютный минимум, на который мы готовы пойти.

— Кхм. Мы обдумаем ваше предложение, господин Кеннер. — сказал старший Второв.

— Когда вы будете обдумывать, я попросил бы вас обратить внимание ещё на один момент. Именно наше значительное участие полностью защитит вас от попыток навязать вам договор протекции. И тем более от попыток принудительно войти в долю — войти, разумеется, бесплатно.

— Какой ещё договор протекции? — удивился Второв.

— Любое предприятие простолюдинов платит за протекцию пятнадцать, а то и двадцать процентов. Без нас вы тоже будете платить.

— Мы платим налоги князю, почему мы должны платить кому-то ещё?

— Кому-то ещё не должны, конечно. — согласился я. — Князь ведь тоже даёт протекцию, его ставка двадцать процентов. Должен сказать, у меня появляются сомнения насчёт успешности этого предприятия. Как вы собираетесь им управлять, не зная особенностей ведения дел в княжестве? Вы ведь, почтенный Милен, раньше занимались только вопросами производства? Если вы претендуете на пост управляющего, самое время вникнуть в прочие области.

На этой оптимистической ноте наша встреча закончилась. Второвы надолго пропали. Насколько я понял из оговорок Бажана, они не потеряли надежды, что кто-то полностью профинансирует их затею за долю малую, и активно вели переговоры с другими кандидатами. Странные люди, пора бы им понять, что я им предложил очень хорошие условия. А то ведь можно и отозвать это предложение — на самом деле мне интереснее производить это на «Артефакте», а идея вбить кучу денег в новое предприятие для Второва-старшего выглядит не так уж привлекательно. Сейчас у меня есть свободные деньги, которые хочется куда-то вложить, но если я найду им другое применение, то Второвы будут в пролёте.

Уроки основы постепенно стали у меня любимыми, главным образом из-за учителя. Он не просто давал нам упражнения, которые были, откровенно говоря, совершенно занудными, но и всегда старался объяснить, что мы делаем, и для чего. Часто его объяснения открывали мне мир с совершенно неожиданной стороны. Я даже начал симпатизировать Штайну, потому что обычно именно тупые заявления нашего юного Гэндальфа побуждали учителя к рассказу очередной поучительной истории.

— «Что было на самом деле»? — поднял брови учитель. — А просвети-ка нас, Штайн — что такое «на самом деле»? Что ты имел в виду, употребляя это выражение?

— Ну, на самом деле — это что по-настоящему было.

— Исчерпывающе, — сарказм можно было черпать ведром, — прямо в духе онтологии[16] Платона, хотя сомневаюсь, что тебе знакомо это имя. Ну хорошо, попробуем зайти с другой стороны. Давай возьмём, к примеру, удар молнии. Профессор философии скажет, что разность потенциалов вызвала образование ионизированного канала, по которому стёк электрический заряд. Племенной шаман скажет, что это духи спустились на землю из мира духов. Жрец Перуна скажет, что это Перун метнул своё копье. Так кто из них прав? Что там произошло «на самом деле»?

Штайн завис, чувствуя явный подвох.

— Ну, мы про электричество учили…

— Ты, Штайн, пустоголовый лодырь, но печально не это. Печально то, что ты совершенно не стремишься стать умнее. Садись. Так вот, все они правы, просто они видят разные грани одного явления. Профессор может измерить разность потенциалов и подсчитать выделившуюся энергию. Шаман не знает даже слова «энергия», но для него нет никакой проблемы предсказать, когда и куда ударит молния — чего профессор сделать не в состоянии. Ну а жрец может просто попросить Перуна, и молния ударит куда он хочет.

Учитель сделал паузу, обвёл глазами класс, и продолжил:

— Видеть явление во всей целостности человеку недоступно, да и сущности более высоких порядков, скорее всего, видят далеко не всё. Поэтому не откидывайте чужое видение с порога, даже если оно кажется вам неверным или примитивным. Не будьте самодовольными баранами, и тогда чужой взгляд поможет вам лучше понять суть мира.

Уже после, когда я раздумывал над этим рассказом, мне неожиданно пришла в голову мысль. Представим существ, живущих внутри обычного кинескопа, с которыми делали телевизоры до эпохи ЖК-панелей. Их учёные обнаружили, что внутри их мира существует постоянно движущийся поток электронов. Они открыли законы электродинамики. Защитили кучу диссертаций на тему зависимости этого потока от напряжения на электродах. Вот только так и не поняли, какой смысл во всём этом, потому что для этого нужно каким-то образом вылезти из кинескопа и увидеть изображение. Так вот — а не живём ли и мы в каком-нибудь кинескопе? Выполняем ли мы какую-то функцию, или мы просто случайные паразиты? Неуютная мысль…

Наконец зима подошла к завершению, и в конце сеченя[17] Второв появился снова.

— Понимаете, господин Кеннер, — втолковывал мне Милен Второв, — наша семья хотела бы иметь своё предприятие.

— Прекрасная цель, — соглашался я, — вполне понимаю ваше желание.

— Но ведь если вам будет принадлежать восемьдесят процентов акций, то это будет ваш завод, а не наш!

— Именно так, — опять соглашался я, — если я вкладываю большую часть, то я и являюсь основным владельцем. Но у вас же есть и другие варианты.

— Какие именно? — заинтересовался Второв.

— Например, тоже вложить деньги, чтобы ваша доля стала больше моей. Или добавить ещё пару разработок вместо денег. Или дать мне лицензию на производство лет на десять, а через десять лет на накопленные деньги открыть свой завод. Вариантов, как видите, много.

Дожимать Второвых пришлось вместе с Зайкой, но всё-таки дожали на восемьдесят два процента. У меня были большие сомнения в компетентности Второва — у Стеблевых он неплохо работал с производством, зато во всём остальном явно плавал. Но по крайней мере, у меня было право его заменить в случае чего, и как минимум на первое время я его без надзора точно не оставлю.

— Зайка, я хочу, чтобы ты полностью контролировала это предприятие, хотя бы первое время. Второв не вызывает у меня особого доверия, с деньгами он, похоже, работать не умеет. Визируй сама все крупные траты, ты мой официальный представитель, все права у тебя есть. Со временем у тебя сложно, конечно, так что тебе надо не влезать во всё самой, а нанять нужных людей, и просто их контролировать.

— Да, господин, я всё сделаю, не беспокойтесь.

— Эти два процента, которые ты выторговала сверх восьмидесяти — они будут идти тебе. Так что ты и на себя будешь работать.

Зайка была настолько потрясена, что потеряла дар речи.

— Привыкай к мысли, что ты часть семьи, а не наёмный работник. — у неё в глазах начали набухать слёзы, так что я её срочно отпустил, чтобы не смущать. — Ну всё, иди работать.