Надменный герцог

Глава восьмая

В последующие два дня Джулиет герцога встречала очень редко. Он почти все свое время проводил на плантациях, встречался с управляющими, и вообще жил своей жизнью. Однажды фазенду де Кастро навестила Эстелла. Она пришла в то время, когда Тереса отдыхала после обеда, и Джулиет была вынуждена выслушивать очередной рассказ о планах сеньоры, которые та намерена осуществить, когда выйдет замуж за герцога.

Тереса все реже бывала теперь в обществе сестры Медисон. Кажется, девушка сама начала понимать, что настоящие движения гораздо полезнее ее обычных упражнений. Она уже научилась держаться на воде, а с помощью резинового круга могла достаточно энергично двигаться. Джулиет была абсолютно уверена, что очень скоро Тереса попросит костыли, и тогда жизнь к ее ногам начнет возвращаться. Теперь уже было неважно, чем была вызвана неспособность ходить: травмой позвоночника, которую никто не обнаружил, или психологической блокадой, как думали врачи. Тереса так давно не вставала на ноги, что просто забыла, как нужно ходить и как удерживать равновесие. Джулиет чувствовала, что когда Тереса сделает первую попытку встать на ноги, выздоровление пойдет очень быстро.

Как-то утром фазенду навестил Франсиско Вальмос, и в его присутствии Тереса просто расцвела. Джулиет, зная, что Франсиско симпатизирует им, побуждала его проводить больше времени наедине с Тересой. Джулиет надеялась, что его общество поможет смягчить девушке горечь потери, когда бракосочетание герцога и Эстеллы действительно состоится.

Честно говоря, похоже, только Франсиско обладал даром вселять в Тересу уверенность. Он говорил комплименты по поводу ее красивого загара, который теперь покрывал ее ноги, восхищался ее прелестным платьем или новой прической, придуманной для нее Джулиет.

Они сидели втроем и пили шоколад, когда необычно рано вернулся герцог де Кастро. При виде Франсиско у него сразу помрачнело лицо, хотя герцог и достаточно вежливо приветствовал молодого человека и даже сказал ему несколько ничего незначащих фраз. Но глаза герцога смотрели холодно и настороженно, и Джулиет очень удивилась, когда он обратился к ней:

— Сеньорита! Я бы хотел поговорить с вами у себя в кабинете, если у вас найдется для этого время, конечно! — Последние слова он произнес с явным сарказмом.

Джулиет вопросительно взглянула на Тересу, но та лишь пожала плечами.

— Я к вашим услугам, сеньор, — сказала она, вставая.

Джулиет последовала за герцогом в дом — через холл в его кабинет, куда она не входила с первого дня своего приезда. Герцог подождал, пока девушка войдет, потом решительно закрыл дверь и быстрым шагом подошел к столу. Одетый в костюм для верховой езды, в темно-зеленую шелковую рубашку, расстегнутую на груди, он был необыкновенно красив, и даже угрожающее выражение лица не могло лишить его привлекательности.

— Садитесь, — холодно сказал он, и Джулиет сразу же села, скорее потому, что от слабости в ногах едва ли смогла бы стоять.

— Что-то случилось, сеньор? — неуверенно спросила она, ощущая некоторую напряженность обстановки.

Герцог остановился у стола, достал из коробки сигару и не спеша закурил, не спуская с девушки пристального взгляда. Потом он спросил:

— Скажите мне, сеньорита, зачем вы приехали сюда?

Джулиет вздрогнула. Что он хотел этим сказать? Неужели каким-то образом узнал ее настоящее имя?

— Я… я не понимаю вас, сеньор, — дрогнувшим голосом сказала девушка. — Вы же знаете, зачем я приехала сюда. Чтобы помочь Тересе.

— Да неужели? — Его язвительный тон задел Джулиет за живое.

— Вы же не будете отрицать, что я помогла ей? — возмущенно воскликнула она.

Герцог пожал плечами и не ответил. Потом вдруг сказал:

— Вы, конечно, помните, что ваш испытательный срок подходит к концу?

Джулиет опустила голову.

— Да, я помню об этом сеньор.

Он нахмурился.

— Должен вам признаться, сеньорита, что ваше поведение вызывает у меня беспокойство. Несмотря на вашу бесспорную дружбу с моей племянницей, у меня сложилось впечатление, что ее тяжелое состояние было не единственной причиной, которая привела вас на Вентерру.

Джулиет вспыхнула.

— Что вы хотите этим сказать, сеньор?

Герцог резко опустил руку на стол, так что Джулиет вздрогнула от неожиданности.

— Хорошо, сеньорита. Вы всегда утверждали, что любите говорить открыто. Я последую вашему примеру. Вы приехали на Вентерру, так как были уверены, что здесь вам непременно представится возможность съездить на Барбадос для встречи со своим… любовником!

Если бы не серьезность положения, Джулиет рассмеялась бы над этими словами.

— Он вовсе не мой… любовник, сеньор, — стараясь сохранять самообладание, сказала она.

Герцог недоверчиво посмотрел на девушку.

— Рассказывайте это кому-нибудь другому, — язвительно произнес он. — Неужели вы рассчитывали, что я вам поверю!

Неожиданно Джулиет рассердилась. Даже если бы она и встречалась на Барбадосе со своим приятелем, какое герцогу до этого дело? Как он смеет устраивать допрос?

— То, что я делаю в свое свободное время — мое личное дело, сеньор! — сердито бросила Джулиет. — Если вы так обращаетесь со всеми вашими служащими, то нет ничего удивительного, что вам так трудно их подбирать!

— Что вы имеете в виду? — Голос герцога звучал подозрительно спокойно.

— Я имею в виду Лору Уэстон — мне рассказали, как мисс Уэстон увлеклась вами и из-за этого была уволена! Может быть, эту историю выдумали, чтобы скрыть ваше собственное неблаговидное поведение! — Еще не успев произнести эти слова, она уже поняла, что сама им не верит, но Джулиет хотелось выплеснуть всю свою боль, которая в ней накопилась, и она уже не думала о том, что наносит кому-то незаслуженную обиду.

Джулиет не успела и моргнуть глазом, как герцог оказался рядом, и, схватив ее за руки, поднял со стула. Его угрожающее лицо приблизилось к ней, так что у Джулиет сердце ушло в пятки.

— Этот человек, с которым у вас была такая трогательная встреча на Барбадосе, Роберт Линдсей! — в ярости закричал он. — Миллионер, не меньше! И без сомнения у него в Англии кто-то есть. Это и помешало вам встретиться открыто! Уже не говоря о шумихе в газетах, если бы вас застали! Этот человек на двадцать лет старше вас, у него репутация безжалостного бизнесмена; кажется, он начисто лишен совести! У него же дочь старше чем вы!

Ей ли было не знать об этом! Джулиет была на грани истерики. Она упрямо пыталась освободиться, но пальцы герцога, казалось, с намеренной жестокостью впились в запястье девушки.

— Откуда… откуда вы узнали, кто… кто он? — едва слышно спросила она.

Серые глаза герцога горели гневом.

— Я могу сказать, как узнал! Когда вы и ваш… — он не произнес готовое слететь с языка слово, — когда вы удалились в коттедж, я зашел в клуб и навел справки.

— О, Боже! — в отчаянии воскликнула Джулиет. — Этот стюард из клуба знает вас?

— Возможно. А что? Вы боитесь, что он выяснит, где вы теперь находитесь? Ну, конечно, — он язвительно усмехнулся, — вы, вероятно, сбежали от своего приятеля! Почему я об этом не подумал сразу? Вы решили найти Линдсею замену, но он был против! — Герцог задумчиво закусил губу, совершенно не подозревая о том, что у Джулиет от боли начала кружиться голова. — А теперь, когда вы помирились, боитесь, что Линдсей узнает, где вы живете и станет ревновать? В конце концов, чего еще можно желать после неограниченного богатства? Разве что — титула!

— Мне кажется, вы… вы сошли с ума! — простонала Джулиет, и только тут он осознал, что совершает жестокость.

Пробормотав что-то неразборчивое, он отпустил ее запястье. Джулиет покачнулась, не чувствуя ничего, кроме боли в онемевших руках. Герцог нахмурился, и только тут заметил глубокие следы, оставленные на ее руках, и бледность лица Джулиет.

— Боже мой, Розмари, — глухо произнес он. — Я прошу прощения! Я очень сожалею!

Джулиет стала растирать онемевшие руки.

— Ни о чем вы не сожалеете, — воскликнула она, — просто вы боитесь, что Эстелла может увидеть эти следы и вообразить невесть что! — Ее голос сорвался.

Но вероятно, в своих обвинениях Джулиет зашла совсем не туда, потому что его глаза потемнели, и герцог неожиданно привлек ее к себе, и она оказалась в его объятиях, таких крепких, что каждой клеточкой своего существа она ощущала его сильное, мускулистое тело. У нее не было сил противиться этому, даже если бы она и захотела и, когда его губы в обжигающем поцелуе прижались к ее губам, совершенно лишив Джулиет способности сопротивляться, она с самозабвением отозвалась на его ласку. Ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в его густые волосы, и она не замечала ничего вокруг. Для нее существовал лишь Фелипе, его ласковые руки, его охваченное страстью тело и обжигающая чувственность губ.

Ни один из них не заметил, как открылась дверь, и только испуганный возглас Тересы вернул их к реальности. Джулиет вырвалась из объятий Фелипе, найдя в себе силы сделать это в такой ужасный момент. Ужасный, потому что как только она обрела способность здраво рассуждать, она осознала, что доказал герцог этим поцелуем. Он поцеловал, ее не потому, что хотел этого, а лишь потому, что она сама толкнула его на такой поступок, и теперь он презирает ее. Джулиет прижала руку к губам, одновременно испытывая ненависть и любовь к этому человеку.

К герцогу почти сразу же вернулась самообладание, но Тереса уже резко развернула свое кресло и яростно покатила его прочь по коридору. Джулиет бросила на герцога отчаянный взгляд и бросилась вслед за ней; она услышала, как дверь кабинета захлопнулась, но оглянувшись, увидела, что герцог за ними не последовал.

Тереса устремилась к своей комнате, но Джулиет оказалась проворнее и перехватила ее до того, как она успела скрыться и запереть дверь.

— Тереса, пожалуйста, — умоляла Джулиет. — Подожди! Позволь мне все объяснить.

По щекам Тересы текли слезы, она только молча качала головой.

— Вы… вы были моим другом! — сквозь рыдания вымолвила она.

Джулиет открыла дверь в комнату и вкатила туда кресло. Она закрыла дверь и опустилась на колени у кресла Тересы.

— Прошу тебя, Тереса, — срывающимся голосом сказала Джулиет. — Позволь мне все объяснить тебе.

Тереса покачала головой.

— Тут нечего объяснять. Вы такая же, как и все — как Эстелла и Лора Уэстон. Я вам безразлична, вам нужен только Фелипе!

Джулиет закусила губу.

— Это не так, Тереса, и ты знаешь это. То, что произошло сейчас между твоим дядей и мной, больше никогда не повторится. Я признаю, что в этом была моя вина, и все же… — Она замолчала. — О, Тереса, все так осложнилось! Все это — ужасная ошибка, не более.

Тереса вытерла глаза платком и напряженно посмотрела на Джулиет.

— Я должна была это предвидеть, — грустно сказала молодая девушка. — Фелипе такой красивый!

— Тереса, ради Бога! — Джулиет встала. — Послушай, дорогая, я должна разубедить тебя. Я ничего не значу для твоего дяди! Я не могу сказать, что Эстелла ничего для него не значит. Напротив, я думаю, как раз Эстелла ему небезразлична. Уверена, что в конце концов, она добьется своего, и он женится на ней. Но я не хочу, чтобы наша дружба погибла из-за этого недоразумения.

Тереса опустила голову.

— Почему вы думаете, что он женится на Эстелле? — спросила она. — Он сказал вам об этом?

— Не прямо, конечно, но так и будет, я уверена. К тому же Эстелла осуществила свои планы. Тебе же об этом известно!

— Да. Я знаю, чего добивается Эстелла. — Тереса нервно смяла платок. — А вы? Чего добиваетесь вы?

Джулиет почувствовала, что краснеет.

— Что ты имеешь в виду?

— Фелипе просил меня ничего не говорить вам, но в тот день, когда мы были на Барбадосе, он возвращался в клуб, чтобы узнать, с кем вы там встречались.

Этим объяснялось необычное молчание Тересы по дороге из Бриджтауна.

— Да, он сказал мне об этом, — сказала Джулиет.

— Он не сказал мне имени этого человека, но я знаю, что поручил все о нем узнать. Я думаю, сегодня утром дядя получил отчет.

Поэтому герцог и не сразу вызвал ее для разговора, грустно подумала Джулиет.

— Понимаю, — задумчиво произнесла она. — Твой дядя, кажется, вообразил, будто этот человек — что-то вроде тех, кого у нас в Англии называют… сладким папочкой!

— Сладкий папочка! — Тереса широко открыла глаза. — Что это значит?

— Ну, так называют пожилого мужчину, который… ну, заботится о молодой женщине.

— Вы хотите сказать, что мой дядя решил, будто вы — любовница этого человека? — произнесла Тереза со взрослой интонацией в голосе.

— Ну, да.

— И это правда?

— Нет! — горячо запротестовала Джулиет. — Нет, он… он — мой родственник.

— Вы сказали об этом моему дяде?

— Нет. — Джулиет вздохнула. — О, Боже, Тереса, это нас ни к чему не приведет. Ты веришь мне, что твой дядя не виноват в случившемся?

— Пожалуй, верю. — Тереса опустила голову. — Вы же знаете, что я люблю Фелипе. Я всегда буду любить его.

Джулиет встала перед ней.

— Да, я знаю, Тереса.

— А мой дядя знает об этом?

— Да.

— Но он не любит меня! — В глазах Тересы застыла боль.

— О, Тереса, он любит тебя! Но не так, как мужчина любит женщину, которая станет его женой. — Джулиет отвернулась. — Это совсем другое чувство.

Некоторое время Тереса молчала, потом задумчиво произнесла:

— Я всегда думала, что любовь — это доброта, нежность и привязанность. Такой мне представляется любовь. Когда Фелипе говорит со мной, я ощущаю эту нежность и доброту. А когда он говорит с вами, никогда не обращается так, как ко мне. Иногда мне кажется, что он ненавидит вас…

— Вероятно, так и есть! — с горечью прошептала Джулиет, прижавшись лбом к окну.

— Но я не думаю, что он питает к вам ненависть на самом деле, — с чувством заметила Тереса. — Я совсем так не думаю. И сегодня…

— Я прошу тебя, забудь о том, что случилось сегодня, — воскликнула Джулиет, повернувшись к ней.

— Не могу. О, как я смогу это забыть? А вы смогли бы? Как он обнимал вас… как целовал! Это было для меня… каким-то откровением. Мне… мне кажется, что мне бы не понравилось, если бы Фелипе так же обращался бы и со мной!

Джулиет недоуменно уставилась на нее.

— Ты это серьезно?

Тереса медленно кивнула.

— Мне так кажется. И еще… еще в тот день, когда я увидела вас с этим мужчиной… там, на Барбадосе. По возрасту он годился вам в отцы. Фелипе, конечно, не такой старый, но и я моложе вас, и все же подумала… о, сеньорита, подумала, что это могла бы быть я через несколько лет, если бы вышла замуж за Фелипе. Он уже был бы старым… а я еще оставалась молодой!

Джулиет почувствовала, как огромное облегчение внезапно на какое-то мгновение затмило все прочие ее эмоции.

— Ты понимаешь, что говоришь, Тереса?

— Конечно, понимаю. — Тереса робко подняла глаза на Джулиет. — Честно говоря, мне кажется, я давно это знала. Но ревновала, и сейчас немного ревную, когда Фелипе проводит с кем-нибудь слишком много времени. Я думаю, если бы у меня были друзья и какие-нибудь занятия, то смогла бы это легко пережить.

Джулиет захотелось одновременно смеяться и плакать. Даже если из всей этой печальной истории больше ничего хорошего не выйдет, Тереса, по крайней мере, поняла, что ее чувства к Фелипе не останутся самыми важными в ее жизни. Может быть, теперь она найдет в себе силы вновь начать ходить.

Несколько минут чувства переполняли Джулиет, из глаз сами собой полились слезы и она долго молча смотрела на Тересу. Потом она наклонилась и порывисто прижала девушку к себе.

Тереса с удивлением смотрела на слезы Джулиет.

— Что случилось? Я думала, вы обрадуетесь, — сказала она. — Я знаю, Эстелла обрадуется… — Эти последние слова были сказаны с легкой горечью.

При упоминании имени Эстеллы только что обретенное счастье Джулиет улетучилось. Она отпустила Тересу и выпрямилась.

— Может быть, теперь мы добьемся настоящего успеха в твоем лечении, — сказала она наигранно беспечным тоном.

Тереса как-то странно смотрела на нее, но с улыбкой кивнула. Джулиет вытерла слезы и постаралась взять себя в руки.

— Уже довольно много времени, — неуверенно начала она. — Мне надо подняться к себе и переодеться к ленчу. А где Франсиско?

Тереса пожала плечами.

— Он ушел. Мне кажется, Фелипе не особенно рад его приходу. Во всяком случае, тот понял намек. Я не могу понять, почему Франсиско не нравится Фелипе. Я всегда считала, что они друзья.

Джулиет направилась к двери.

— Теперь ты в порядке? — спросила она Тересу, прежде чем уйти.

Тереса кивнула.

— Конечно, в полном порядке. Только не ждите, что я буду прыгать от радости, когда Фелипе и Эстелла объявят о своей помолвке.

Джулиет улыбнулась на прощание и ушла. Она быстро направилась к себе в комнату, надеясь никого не встретить на своем пути. На лестнице никого не было. Как только она закрыла за собой дверь комнаты, напускная веселость слетела с нее, и девушка почувствовала себя совершенно опустошенной.

Она подошла к зеркалу и критически взглянула на свое усталое лицо. Ну, сказала она своему отражению, что теперь?

Потом Джулиет отвернулась, прижав руку к губам. Тереса излечилась или во всяком случае уже на пути к выздоровлению. Но теперь они поменялись местами, и страдать будет она, Джулиет. А как поступит герцог? Он может уволить ее, хотя если Джулиет нужна Тересе, возможно, ей разрешат остаться.

Но сможет ли она остаться? Вопрос был именно в этом. Герцог теперь презирал ее, потому что подозревал самое плохое, но она не могла сказать ему правду, не раскрыв настоящего имени. А если он узнает правду, то немедленно уволит ее. Он решит, что Джулиет Линдсей устроилась на работу ради развлечения, чтобы развеять скучное однообразие жизни богатой наследницы. Он никогда не поверил бы, что ей так же отчаянно была нужна работа, как и любой другой обыкновенной девушке.

Взглянув на часы, Джулиет увидела, что пора спускаться на ленч. Мысль о еде вызывала у нее отвращение, но она должна была притворяться, хотя бы ради Тересы, что все идет по-прежнему.

Джулиет приняла душ, переоделась, поправила прическу и спустилась вниз.