Наперекор богам

Глава 4

Учебный год обрушил на студентов истфака много нового и подчас невеселого. В деканате окончательно утвердили программу курсов в соответствии с Болонской системой. Если до этого можно было ограничиваться устными ответами, то теперь на ребят обрушились всевозможные тесты, доклады, эссе, дебаты и много чего еще, требовавшего основательной подготовки. О сдаче экзаменов автоматом больше не могло идти и речи. Даже для допуска к экзамену требовалось набрать определенное количество баллов. Что уж тут говорить про оценку отлично.

Даша заставила себя отвлечься от книги и посмотреть на часы. Был уже третий час ночи, а первой парой будут спрашивать по книге. Вроде и монография была не такой уж большой, и текст написан достаточно простым языком. Вот только необходимость конспектировать растягивала процесс чтения. Девушка вздохнула. Спать в эту ночь не придется. Потянувшись, щелкнула кнопкой на чайнике. Кофе уже плескалось на уровне глаз. Но чай в доме закончился, а купить свежий она забыла.

Можно было махнуть рукой, прочитать книгу, а потом по тому, что осело в голове написать пару страничек, но все упиралось в баллы. Преподаватель еще в начале семестра раздал план курса, рекомендованную литературу и систему оценивания ответов, докладов и письменных работ. Чтобы получить за конспект монографии максимальные пять баллов, надо было написать не менее десяти страниц.

Будильник заиграл в тот момент, когда она ставила последнюю точку. Еще одна бессонная ночь. Еще одна ночь без Эйнара. Даша вздохнула. Он приходил в ее сны только ночью. Если же она засыпала днем, то не могла вспомнить, снилось ли ей хоть что-то, а просыпалась почти такой же уставшей.

Девушка давно уже не видела ни свадьбу, ни каких-либо других людей. Только Эйнар. Он появлялся, словно ниоткуда, обнимал ее, и время замирало. Утром Даша не могла точно сказать, что еще было в ее сне, но то, что там был он, сомнений не вызывало. Но не сегодня. Сегодня ночью с ней была книга, тетрадь и так много кофе, что завтрак девушка предпочла запить простой водой.

Выскочив из дома несколько раньше, чем всегда, Дарья забежала в круглосуточный магазин. В результате, прежде чем добраться до тетрадок, ей пришлось извлечь на свет несколько пачек разного чая.

– Куда тебе столько, – удивленно посмотрела на нее Алина.

– Много – не мало, – усмехнулась девушка. Еще одна такая же ночь и я кофе возненавижу.

– Аааа, – протянула та, – опять всю ночь училась.

– Угу… – Даша наконец переложила содержимое рюкзака. – У меня с родителями уговор: если закончу учебный год без троек то могу выбирать, куда съездить на летних каникулах.

– Уже придумала, куда поедешь.

– Ну, для начала надо эту сессию закрыть. А то как подумаю про зарубежную историю – плохо становится. Европу мы еще хоть как-то учили, а Азию с Африкой? – Даша лишь махнула рукой.

– У меня родители поверить не могли, что я учится начала, – усмехнулась Алина. – Я даже на стену повесила таблицу, где баллы считаю.

– Небось до допуска к экзамену, Аль, – пошутила Даша.

– Не, хочу на четверки попробовать сдаться, – гордо заявила та, – а Европу и на отлично, все-таки Кунаков научный, а историю Италии я скоро лучше итальянцев буду знать.

– Хорошо тебе, – Даша знала, что строже всех Евгения Львовна спрашивает именно с тех студентов, научным руководителем которых она является. И если за вопрос по Русско-японской войне девушка была более чем спокойна, то все остальное заставляло волноваться.

Впрочем, этот период ждал в следующем семестре. Но и в этом было достаточно сложных предметов. И не одна бессонная ночь перед монитором компьютера или за конспектом монографий на кухне. Но обещание родителей заставляло с головой уходить в учебу. Даша еще никому не говорила, но для себя решила точно, что поедет в Норвегию. Пусть она не встретит там загадочного викинга из снов, но хотя бы пройдет по улочкам городов, полюбуется на фьорды, посетит восстановленную усадьбу. Молчать же заставляли возможные подколки студентов по поводу того, что к ней нервно дышит Зотов, и что судьба ей писать диплом именно у него.

Он сидел на диване, глядя за окно. Еще одна ночь без нее, без Даны. Он успел привыкнуть, что девушка появлялась в его снах каждую ночь. Он так и не видел ее лица, но пальцы зарывались в короткие волосы, руки обнимали худенькие плечи.

А потом она стала пропадать. Первый раз это произошло в середине сентября. Но в тот день он устал настолько, что сил хватило лишь стащить с себя джинсы и рубашку и повалиться на диван. Только утром он понял, что спал как убитый, без сновидений.

Но такие вот пустые сны стали повторяться. Сначала он пытался отследить их периодичность, но потом понял, что в этом нет никакой системы. То он видел ее каждую ночь, то она пропадала на несколько дней. С чем это могло быть связано, мужчина не представлял.

Трель мобильного телефона вывела его из раздумий. Как бы ни хотелось сейчас провалиться в сон, где будет маленькое золотоволосое чудо, с легкостью орудующее мечом, но при этом такое хрупкое, нужно было собираться на работу.

Под ногами обнаружился непонятный предмет. Он наклонился и поднял купленную накануне книгу по истории древней Руси. Он стремился найти хоть какие-то упоминания о девах-воительницах. Но пока безуспешно. Интернет-запросы выводили списки славянского фентези различного качества, а серьезная литература о женщинах-воинах умалчивала.

– Как же мне узнать, кто ты, милая, – тихонько прошептал он. – Жива ли ты, или это твой дух приходит ко мне.

Дана сидела на носу ладьи и выстругивала из чурочки фигурку. Понять, что у девушки получается, не мог никто, в том числе и сама она. То ли человек, то ли диковинное животное. Высокий желтоглазый воин с синей бусиной в волосах отвлекал девушку от поделки. Вот надо было князю именно ее десяток послать вместе с полусотней Горюты сопровождать кривичских гостей и урман в Новеград. Не помогли ни просьбы, ни откровенный разговор. Князь оставался непреклонен. Коли суждено им с Эйнаром сойтись в поединке, то рано или поздно того не миновать. А уж где бою быть, то одним богам ведомо.

Девушка проследила за княжеским взглядом и сникла. Спорить было бесполезно. За те восемь лет, что она жила с дружиной, она успела понять, когда можно возражать Всеславу, а когда нужно молча исполнять. Сейчас был именно тот случай. Князь с легкой улыбкой смотрел на предводителя урман. Дана поняла, попроси тот у князя ее в жены – отдаст и не посмотрит ни на какие клятвы. Оставалось лишь поклониться, и отправиться в дружинный дом собирать необходимое для похода.

Князь лично распределил десятки по ладьям, и Дане не приходилось удивляться, когда она оказалась среди урман. На весла ее не пустили, и девушка не нашла ничего лучшего, чем устроится возле мачты.

Вечером пристали к берегу. Раздав указания своим людям, Дана подошла к Горюте.

– Что девочка, устала? – полусотник с пониманием посмотрел на нее.

– Ты же знаешь, кто их предводитель?

– Да, – кивнул он, – твой кровник.

– Почему же тогда князь… – Дана не договорила, лишь пнула шишку.

– Всеслав мудрый человек. Он знает намного больше, чем показывает, – Горюта отвел девушку в сторону, чтобы их разговор не слышали воины. Обычное дело, полусотник отдает распоряжения молодому десятнику. – Князь долго советовался с богами. Не знаю, что они открыли ему, но было велено, чтобы ты плыла на ладье с урманами. Всеслав знал, что ты будешь спрашивать. И велел передать тебе, что на то воля Лады.

Дана вскинула голову и с удивлением посмотрела на Горюту. Да нет, он не шутит с волей богов. Всеслав тем паче. Какие же игры затеяли боги с кривичской девушкой. До этого лишь воля Перуна вела ее по жизни. Ныне к ней прибавилась воля Лады. И где-то за кромкой Чернобог только и ждет, когда она оступится, чтобы заполучить в свое царство.

– Разомнемся? – Горюта не дал девушке уйти в размышления, кинув ей жердь, заменявший учебный меч. Дана на лету поймала палку и закрутила, как учил ее Лучезар.

Заметив изготовившихся к бою воев, люди разошлись, образовав достаточно просторную площадку для боя. Невысокая стройная девушка стояла напротив крепко сложенного опытного воина. В руках у обоих шесты, призванные заменить боевое оружие. Горюта расслаблен, словно исход боя для него предрешен заранее. Дана напряжена, как будто жизнь ее зависит от исхода поединка. Глаза в глаза, оценивающе, изучающее. Словно не сходились они в сотнях поединков на площадке перед княжим теремом в Полотеске. Верно говорят опытные люди, исход большинства поединков ясен еще до боя. Не отрывая взгляда от глаз противника, подняли оружие, первый удар, второй, и вот уже не понять, что это: танец, бой. Горюта вкладывает в удары всю силу, стремясь опрокинуть, сбить с ног. Кажется, нет никакой возможности противостоять его натиску. Два-три удара и он сомнет девушку, растопчет. Но нет, и три, и трижды по три, и более трех десятков ударов было нанесено, но девушка цела. Гибкая, ловкая, она не принимала удары полусотника, а уворачивалась от них, или отводила шестом в сторону. И вот уже она заставила его обороняться, отступать к берегу.

Эйнар пристально следил за боем. Не раз сердце его замирало, когда казалось, что еще немного, и чудовищной силы удар отбросит бездыханное тело в сторону. Но в последний момент Даны не оказывалось там, куда приходился удар. Урмане одобрительно качали головами, тихо переговаривались, обсуждая перипетии боя, а он стоял, как истукан, не смея пошевелится, словно мог помешать девушке. Вот, она теснит славянина, нанося неожиданные удары, оказываясь там, где он не ждет ее.

Удар, еще, еще… И поединщики замерли. Потешили себя и людей, и добро. Дана раскраснелась, дыхание несколько участилось, но на лице улыбка. Не каждый вой княжий мог похвастаться тем, что заставил Горюту попотеть. Девушка сознавала, что в настоящем бою ей не устоять против такого противника. Но даже сейчас она училась, дабы, коли попустят то боги, не посрамить Лучезара, который с первого дня в Полотеске учил ее.

Притихшие полочане разразились ободряющими криками. Вои ее десятка с удивлением и почтением смотрели на девушку. Она и раньше с легкостью выходила на бой против троих-четверых и заставляла их изрядно побегать по площадке. Но один на один с Горютой биться на равных. Даже если он и поддавался, то лишь немного. Любого другого он успевал отправить глотать пыль за десяток ударов. Дана видела, как ее подопечные приосанились – одно дело в родном городе бабе подчиняться, а другое дело гостям иноземным показать, что она с полным правом пояс десятника носит.

– Валькирия, – донеслось до нее со стороны урман.

Девушка повернулась и встретилась с желтым взглядом потрясенного Эйнара. Пожав плечами, словно ничего необычного не произошло, Дана присоединилась к воинам своего десятка. Вчерашние отроки, только недавно получившие пояса, смотрели на своего десятника с обожанием и восторгом. Еще бы, только утром над ними подшучивали, что ходят под началом девки, коя молодше их будет. Зато теперь уважительные взгляды урман перепадали и им.

Эйнар хотел подойти к Дане, но равнодушный взгляд, коим одарила его девушка, словно стену воздвиг между ними. Весь день он греб наравне со всеми, стараясь даже взглядом не выдать своего интереса к полочанке в воинском облачении, надеясь на привале обмолвиться с ней хоть парой слов. Но его опередил полусотник, с которым они о чем-то разговаривали, а после затеяли этот бой. Теперь же подойти не было возможности из-за воев ее собственного десятка, которым она показывала используемые сегодня приемы. Боги, да что ж за наваждение такое.

Урманин отдал приказ своим людям обустраиваться на ночлег, а сам отошел к кораблям, разделся и нырнул. Теплая вода не спешила разогнать рой мыслей в голове. После дня на весле чувствовались все мышцы, ладони привычно горели. Не долго думая Эйнар доплыл до противоположного берега. Говоров лагеря слышно не было, лишь огни костра плыли над темнотой воды. Как был без одежды, викинг выбрался на берег и повалился в траву.

Тишину леса разорвал тихий смех. Вокруг викинга разлилось сияние и из него начали выступать девушки. Тонкие фигурки омывал лунный свет. Эйнару казалось, что и свет, и сами девушки, и смех их были серебристыми. А еще урманин заметил, что кроме длинных волос на них не было никакой иной одежды. Он затаился, боясь спугнуть невесть откуда возникших духов этого места.

Девушки, а их было семь, медленно приближались к затаившемуся в траве мужчине. Они переглядывались, мелодичный смех звенел над рекой, и Эйнару оставалось дивиться, от чего их до сих пор не услышали на стоянке. Длинные волосы скрывали фигуру, позволяя оценить лишь длину ног да белизну кожи. Но вот они откинули волосы за спину, и викинг почувствовал, что не может вздохнуть. Все как одна росту ладного, с высокой грудью, тонкой талией и крепкими бедрами. Захотелось протянуть руки, прижать к себе, а после повалить в траву и не отпускать до утра.

Словно услышав его мысли, девушки еще громче рассмеялись. А потом он услышал зовущие его голоса.

– Выходи, воин, знаем, знаем, что ты здесь.

– Не прячься, воин, выходи, али боишься?

– Смотри, коли найдем – не отпустим. Вовек нашим будешь.

Эйнар поднялся. На мгновение стало стыдно собственной наготы, но он поборол желание прикрыться.

– Так вот ты какой, воин, – девушки тут же окружили вокруг. – Не боишься. А мы любим смелых.

И вот уже руки их ложатся на плечи, касаются груди, спины. Эйнар вздрогнул от ледяных прикосновений. Но оттолкнуть побоялся. Он чужак, на чужой земле. Никакие боги не защитят, коли прогневает он их.

– Смелый, но глупый, – они почувствовали его дрожь и вновь рассмеялись.

– Сам пришел, сам и уйду, – не сдержался он, резко прижав к себе парочку ледяных как рыбы дев. – И вас с собой уведу.

Девушки вновь рассмеялись, но внезапно затихли. Стало слышно, как ветер шумит в высоких кронах, вода плещет о берег, а с места стоянки долетают отзвуки голосов.

– Ты и правда смел, воин, коли не побоялся водяниц, – тихо произнесла одна их них, очевидно старшая. – Но мало одной смелости. Сможешь ли ты бросить вызов богам?

– Богам? – викинг удивился, о чем толкуют эти девы.

– Мать Лада и сестра Леля послали нас, – продолжила старшая. – По нраву тебе дева из кривичей, да только зря ты с отцом в тот поход ходил. Обождал бы год, да и встретились бы в Полотеске. Ныне же не Лада, но Перун над ней покровителем, да Чернобог обещанную душу не отпустит.

– Не понимаю, – нашел в себе силы выдохнуть Эйнар. Голова кружилась от имен, и все то были силы, бороться с которыми не представлялось возможным. Но от чего ему придется противостоять им? О чем пытаются предупредить эти девы?

– Дозволь мне, сестра, – выступила вперед самая младшая водяница.

Остальные девы отошли, не разрывая круга. Девушка в жадном поцелуе припала к губам Эйнара. Викинг тут же прижал ее к себе, но она мгновенно отстранилась, проведя ледяными ладошками по его телу.

– Охолонись, воин. Будут у тебя в Новеграде девы нравом мягки, да телом податливы, токмо ни одна в душе твоей не задержится. Нити судьбы твоей хитро спрядены. Суждена тебе была сирота Полотеская, князем на воспитание принятая. Род ее пасть от руки твоих родичей должен был, а саму ее боги берегли. Сбылось предначертанное, нет рода ее. Но встретила она в тот день отрока урманского, и взял он у ней бусину и своей назвать обещал. Да только клятву дала сиротка страшную. Коли станет она женой твоей перед богами, тут же душу ее Чернобог получит. И поклялась она отомстить за род свой, а в том ей Перун помогает. Коли и сладишь ты с Перуном, Чернобог от своего не оступится, другую душу в замен потребует, твою душу.

– И сделать нельзя ничего? – хрипло спросил он.

– Не дремлют богини. Взяла тебя Леля под опеку свою, как и Фрейя Дану оберегать на ваших землях будет. Не дремлют и Лада с Макошью. Да и ваши боги в стороне не останутся. Что суждено, сбудется. Вот только когда – про то нам не ведомо. Велено же тебе сказать – не принуждай деву, пусть сама к тебе придет. Лаской да терпением ее сердце исцелить можно. А когда оно случится – помогут богини и от Чернобога уйти.

Договорила она, разжала объятия ледяные, и пропали девы, словно их и не было. Лишь холод прикосновений, да чуть влажная земля там, где они стояли, подтверждали, что не пригрезились они викингу.

Эйнар зябко поежился. Дана, данная богами девушка с золотистыми волосами и большими серыми глазами, девочка, чью бусину он носил в волосах, о которой вспоминал все эти годы. Она была суждена ему богами. Со стоном он повалился в траву. Не исправить содеянного. И ведь сам не хотел в тот поход идти, молод еще был. Только в брата будто Локи вселился – все проходу ему не давал, упрекал в слабости. Да токмо винить нечего, коли сам духом слаб оказался. Брат-то на десяток лет старше будет, а он тогда только четырнадцатую весну отпраздновал. Отец не торопил. Мать на берегу остаться упрашивала, говорила, что бедой тот поход для него обернется. Не послушал, решил с отцом отправиться. Не воротишь содеянного, лишь богов о милости просить остается. Как вернется домой – богатые дары Фриг и Фрейе принесет. А в Новеграде Макоши да Ладе с Лелей. Коли у богов помощи не найти, так может богини помогут.

Голоса над рекой вывели из раздумий. На том берегу бегали люди, кто-то звал его. Значит, заметили отсутствие. Внезапно навалилась усталость, но для того, чтобы вернуться, предстояло еще раз переплыть реку. Эйнар вошел в воду, показавшуюся ему горячей после прикосновений водяниц. Одно хорошо, плоть успокоилась, не будет в голове мыслей ненужных о деве-воительнице. Уже у берега по ноге мазнуло что-то холодное, а отзвук серебристого смеха достиг ушей. Напомнили девы-водяницы, что не пригрезились они.