Напрасная прелюдия

Глава 9

День девятый…

Прошло три дня с той ночи, когда я проснулась в чужой постели. Оглядев пустую комнату, не увидела никаких признаков присутствия Александра. Подумав, что он, должно быть, уже в своем офисе, я осторожно опустила голые ноги и потянулась, растягивая ноющие мышцы. Обнаружив в углу комнаты рубашку, в которой была вчера, я поспешно надела ее и вернулась в свой номер через открытую дверь.

Заскочив в душ, чтобы смыть пот с тела, я думала о последних трех днях и о том, в какую историю влипла.

После того как он оставил меня засыпать в слезах в моей постели, мы не разговаривали почти сутки до следующего вечера, и на этот раз именно я постучала в его дверь и заявила, что он должен мне еще одну ночь. На самом деле он ничего не был мне должен. Мы квиты. Но то, как я чувствовала себя рядом с ним, что чувствовала к нему… Я не могла устоять. Не тогда, когда знала, что должна уехать через несколько дней и навсегда потерять его.

Слишком сильно я нуждалась в нем, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

Всякий раз, когда чувствовала себя паршиво, льнула к нему, будь то днем или ночью. Он ни разу не отказал мне. Когда мы были в постели и я слушала, как бьется его сердце, меня окутывало такое спокойствие, которого я никогда не испытывала раньше. Я знала, что у него был очень напряженный рабочий график, но меня грела одна только мысль, что он хотел меня так же сильно, как я его. Несколько раз замечала, что Адам следил за мной, пока я бесцельно бродила по городу, но в конечном итоге поняла, что не возражала против того, чтобы кто-то заботился обо мне настолько, чтобы присматривать за мной. Я находила в этом удовольствие.

Я твердила себе, что это только на несколько дней, что мне не следует чувствовать вину за то, что использую его подобным образом, но всякий раз, когда я думала, что волшебным образом у меня появится достаточно сил держаться от него подальше, он стучался в мою дверь.

Вчера мы снова оказались в том же лифте и, когда все остальные один за другим разошлись по своим этажам, набросились друг на друга, впиваясь в губы жадным поцелуем, как только двери скрыли нас, словно и не провели всю ночь, задыхаясь в объятиях друг друга. Я даже не поняла, что мы приехали на этаж, где располагался его офис, пока не прозвучал зуммер открытия дверей и от голоса Джексона не треснул наш маленький стеклянный шар.

Почувствовав себя уязвимой и по какой-то причине виноватой, я покраснела, увидев поверх плеча Александра скривившееся в презрительной ухмылке лицо его младшего брата.

Я почувствовала теплые пальцы Александра на подбородке, и он вновь коснулся легким поцелуем моих губ. Он никогда не закрывал глаза, будто пытался впитать все, что должно было отразиться на моем лице.

Когда Джексон снова открыл рот, пальцы Александра напряглись, и он прервал наш поцелуй, а в глазах сверкнул еле сдерживаемый гнев.

— Ты еще не закончил с ней, Алекс? Я удивлен, — сказал Джексон.

Александр развернулся, и его сердечное тепло покинуло меня. Не сказав мне ни слова, он прошел мимо брата.

— За мной, Джексон, — приказал он отрывистым, резким тоном.

Джексон вновь скользнул взглядом по моему зардевшемуся лицу и произнес слова, которые не должны были настолько сильно обидеть меня, но я приняла их близко к сердцу.

— Полагаю, ты довольно хорошая замена Клэр. Не теряешь время на ужины, а сразу тащишь в постель.

Увидев, что достиг цели и на моем лице отразилась боль, он ушел вслед за Александром.

Даже ничего не зная о том, почему он порвал со своей женой, я была вполне уверена, что она сделала какую-то глупость, глубоко ранив его при этом. И также знала, что у него все еще были к ней чувства, с которыми никакая временная замена, как я, не могла конкурировать.

Спустя несколько часов, когда наступила ночь, я решила не идти к нему. Слишком была погружена в мысли, обдумывая сказанное Джексоном о бывшей жене Александра.

Но это не остановило самого Александра. В десять вечера он был в моем номере. Я не смогла закрыть дверь и не впустить его.

Он сорвал с меня одежду и подарил мне первый оргазм этой ночи у стены. Через несколько часов мы оказались в его постели, и в этот раз у меня не было сил встать и уйти. Он обнял меня и обхватил ногами, и я погрузилась в спокойный сон, окруженная его теплом.

Все же он успокаивающе действовал на мои сердце и разум, а я начинала становиться зависимой от прикосновений его кожи к моей. Нахождение в его объятиях было ярким моментом в той душевной боли, которую я пыталась пережить. Это также был мой последний день с ним. После этого я останусь лишь крохотным воспоминанием в его жизни.

Ни больше. Ни меньше.

Я никогда не посмотрю в его красивые голубые глаза, не почувствую себя в безопасности. Возможно, я даже никогда не найду такого спокойствия и умиротворения, которые он каким-то образом сумел мне дать за эти последние несколько дней.

Но у меня была собственная жизнь, и настало время вернуться в реальность. Я владела миленьким маленьким кафе, которым сейчас управляла моя лучшая подруга, поскольку мне нужно было быть здесь. Что еще более важно, по возвращении мне придется столкнуться лицом к лицу с жизнью, в которой теперь не было отца. Простое осознание того, что он больше никогда не позвонит мне, сильнее всего причиняло боль.

Вот почему я все утро упаковывала вещи перед отъездом, и, скажи я, что не была опечалена тем, что эта была последняя ночь, которую я проведу с Александром, это было бы величайшей ложью, когда-либо произнесенной мною.

Поскольку погода казалось теплее в сравнении с той, что преобладала с самого моего приезда сюда, я решила воспользоваться возможностью прогуляться по Манхэттену, вместо того чтобы сидеть в номере и сходить с ума из-за вещей, которые не могла контролировать.

Я уже смирилась с тем, что влюбилась в него, но понимала также, что этим все и ограничится. Знала, что его чувства к жене не остыли, а я была никем, всего лишь временной заменой, к которой его влекло по непонятной причине, — вероятно из жалости.

Схватив толстый шарф из небольшого шкафчика, я обмотала его вокруг шеи и, открыв дверь, увидела на пороге подарок для меня.

Взяв большую белую коробку, я занесла ее в номер, поставила на кровать и смотрела на нее как на бомбу, готовую взорваться в любую секунду.

Она была перевязана очень мягкой черной бархатной лентой, из нее же и красивый бант на крышке; и, хотя я знала, что подарок от Александра, это не остановило порхание бабочек в животе, когда погладила нежную текстуру ленты кончиками пальцев.

Заметив простую белую карточку, закрепленную под большим бантом, я осторожно извлекла ее, не испортив его.

"Будь готова. 21:00".

Два слова и время. Ничего больше.

Сухо.

Кратко.

По делу.

Волнующая дрожь пробежала по телу, и я призадумалась. Я начала слишком привязываться. Не знала, смогу ли распорядиться содержимым этой коробки. Что это символизировало или к чему привело бы?

Для него это была просто еще одна ночь. Скорее всего, приглашение на ужин, перед тем как я покину город, но для меня это значило намного больше.

Дрожащими руками я потянула за ленту, развязывая бант, и подняла крышку.

Первое, что я увидела, — это черные туфли на острой шпильке с ремешками на лодыжках. Положив их на кровать, я достала самое красивое, простого покроя шелковое платье — опять же черное.

Облегающее.

Сексуальное.

Аккуратно положив короткое платье рядом с туфлями, я пыталась отговорить себя от встречи с ним. Даже если это прощальный ужин, мне тяжелее будет забыть его.

Когда слезы хлынули из глаз, я вспомнила сказанное отцом во время одной из наших последних бесед. Мурашки пробежали по моим рукам, и, клянусь, я слышала, как он шептал каждое слово, будто находился со мной в комнате.

"Будь счастлива, моя маленькая звездочка. Бери от жизни все, что сможешь. Хватайся обеими руками, цепляйся за нее. Иногда тебе будет грустно, может больно, и ты будешь злиться… Но несколько дней заставят каждый плохой день твоей жизни стоить этого. Заканчивай каждый день с улыбкой на лице. Будь доброй. Будь благодарной".

Оставив на кровати все, как было, я схватила пальто и кошелек и помчалась из номера, чтобы послушать игру мистера Гарретта.

Вечером без четверти девять я была готова — в шелковом платье и красивых туфлях, присланных им.