Наркотики, как оружие против нас

Послесловие издателя Туда и обратно

Возбудите мембрану, когда вкус остынет, острыми соусами, умножьте разнообразие В пустыне зеркал. Что будет делать паук , Приостановит ли свою деятельность долгоносик, задержится ли он?

– Т. С. Элиот, Геронтион

Большая часть моего понимания истории почерпнута из книг, фильмов, электронных СМИ и других эфемерных материалов. Небольшая часть получена из личного опыта: свидетельств от первого лица или знания из первых рук. В книге "Наркотики как оружие против нас" есть много исторических эпизодов, о которых я узнал исключительно из того, что прочитал, увидел или услышал в СМИ. Но в книге есть некоторые вещи, о которых я имею непосредственное представление и/или из опыта. Я не сбрасываю со счетов главный тезис автора, просто в нём могут быть нюансы, которые можно увидеть и испытать и которые не встретишь в учебниках истории.

В наши обязанности как издателя не входит “глубокое” редактирование работы автора, чтобы привести его книгу в соответствие с нашими убеждениями и пониманием. Мы можем немного уговаривать, вносить предложения и проявлять усердие, но поскольку большая часть “истории” открыта для интерпретации, и мы все смотрим назад сквозь туман времени, иногда всё, что мы можем сделать, это попытаться помочь создать, надеюсь, честную дискуссию о сложных и жизненно важных темах. Наша Первая поправка не является гарантом истины и даёт нам право ошибаться. Но, по крайней мере, это дает нам возможность попробовать.

***

— Они пытаются опиумизировать всё ваше поколение.

Я никогда не забуду эти слова. В конце 60-х мы с отцом слегка повздорили на подъездной дорожке к семейному дому. Это было первый раз, когда я услышал слово "опиат". Я знал, что это значит, но на самом деле не понимал, о чем он говорит.

— Почему все вы, дети, так себя ведёте: отращиваете волосы, носите дикую одежду, выкрикиваете лозунги, употребляете наркотики… и всё это одновременно. Что случилось?

— Папа, героин меня не беспокоит, — сказал я. – Не выношу уколов, медсестре пришлось гоняться за мной, чтобы сделать прививку от столбняка. Я просто курю травку, в этом нет ничего такого.

— Тем не менее, всё, что ты делаешь, это зарабатываешь деньги для них! — последнее слово он произнёс так, что вся эта сцена никогда не выходила у меня из головы. Впечатление было самым определённым: отец испытывал к “ним” глубочайшее отвращение и презрение.

Насколько я помню (там много чего происходило), этот разговор произошёл до того, как папа уже серьёзнее поговорил со мной за день до моего двадцатилетия.

— Война во Вьетнаме завязана на наркотиках, — начал он. — За этим стоят эти тайные общества, — а затем добавил: — А коммунизм — это всё обман, за всем этим стоят те же самые тайные общества. Всё это просто большая игра.

Я был поражён.... Ну, я сидел на стуле в маленькой спальне внизу, с папой и его другом, доктором Д. Ф. Флеммингом, профессором из Университета Вандербильта. Я думал, что отец сошёл с ума; я был молод и знал о наркотиках гораздо больше, чем он. В то время я был женат, у меня была маленькая дочь, я был партнёром в музыкальном магазине и продюсировал рок-н-ролльные шоу. Шёл 1969 год, происходили события, в которых поколение бумеров создавало контркультуру – мы собирались изменить мир.

В голове зажглась лампочка: “О, папа ведет со мной ”разговор о наркотиках"". Я выпрямился, готовясь сказать: “Да, сэр” и тому подобное. Но отец ни словом не обмолвился о марихуане. Он рассказал о своей двадцатилетней или около того работе на американскую разведку.

Папа впервые принял участие в этом в 1936 году, когда восемнадцатилетним студентом по обмену отправился в Китай. Затем, после окончания колледжа, он отправился работать в Вашингтон, округ Колумбия, и за границу, служа в УСС, G-2 и ЦРУ. Он сказал, что ушёл из Управления в конце 50-х, потому что ему не нравилось то, что происходило. Теперь он мог говорить, потому что истёк срок его договора о неразглашении.

Он сказал: “Они разыгрывают проигрышный сценарий во Вьетнаме”. Вскоре профессор и отец рассказывали мне о пропаганде и психологической войне, но стало совершенно очевидно, что я понятия не имею, о чём они говорят. У меня не было никакой системы отсчёта, и разговор быстро закончился, оставив меня ошеломлённым и сбитым с толку.

Мы никогда раньше не касались карьеры отца в разведке. Просто не говорили об этом и всё. Я знал, что он работает в ЦРУ, но узнал об этом из разговоров со старшими братьями и сёстрами. До тех пор ни один из родителей никогда не говорил мне об этом. Я был ошеломлён и сбит с толку, но пожал плечами и продолжил жить своей жизнью.

Эта дискуссия породила стремление понять, что было сказано, и я начал исследовать тему, которую называю “Наркотики ЦРУ”. В начале 70-х я рассказал другу о некоторых своих исследованиях того, что сказал мне отец. Друг странно посмотрел на меня и спросил, когда это я стал сторонником теории заговора. Я почесал в затылке и подумал: “Что, чёрт возьми, такое теория заговора?” Я решил заняться “теорией заговора” как интеллектуальной дисциплиной для изучения и вскоре обнаружил, что захожу в каждый книжный магазин, который только могу найти, и прошу показать мне книги по конспирологии. Я всегда был ненасытным читателем, и вскоре обнаружил, что у меня более чем достаточно книг для чтения — стопки в каждом углу.

В каждом магазине была по крайней мере одна книга. Я нашёл разные книги, в которых “во всем обвиняли” евреев, католиков, мормонов, масонов, коммунистов, иллюминатов, светских гуманистов, хиппи, гомосексуалистов, профсоюзы и т.д., или различные их комбинации, и так далее, и тому подобное. Вскоре мне стало очевидно, что теория заговора не обязательно должна быть правдивой, чтобы иметь эффект. На самом деле, некоторые из этих книг, казалось, были риторически рассчитаны на то, чтобы использовать невежество, предрассудки и неуважение для создания раскола, ненависти и социальной розни.

Один из методов исследования, который я использовал, состоял в том, чтобы прочитать книгу, просмотреть библиографию, а затем получить эти книги и т. д. Вскоре я обнаружил, что отворачиваюсь от отрывочных изложений и читаю пыльные тома о банковском деле, разведке, политике, экономике, военном деле, торговле наркотиками и тому подобном. Найти достоверную информацию о тайных обществах было труднее всего.

Наконец, в конце 1988 года я наткнулся на работу Энтони Саттона 1986 года "Секретное учреждение Америки: введение в орден "Череп и кости"". Прошло почти 20 лет с того серьёзного разговора с отцом, и я, наконец, начал понимать кое-что из того, о чём он говорил. Было так трудно принять любое сотрудничество между США и нашим врагом, СССР. В конце концов, в школе я регулярно прятался под школьную парту во время учебных тревог, потому что русские собирались разбомбить нас вдребезги (как будто под партой было безопаснее!) Эти слова отца просто никогда не выходили у меня из головы.

Но к тому времени папа уже много лет страдал болезнью Паркинсона, принимал тяжёлые лекарства и вскоре скончался в начале 1990 года от рака поджелудочной железы. Мне так и не удалось задать ему те вопросы, которые у меня возникли.

***

Позже, когда у меня появилась такая возможность, я действительно задал несколько вопросов.

В конце 60-х я женился, бросил колледж, открыл музыкальный магазин и вместе со многими представителями своего поколения стал “хиппи” и присоединился к контркультуре.

Я принимал активное участие в продюсировании музыкальных фестивалей, концертов и дискотек, в том числе трёх концертов "Grateful Dead" (об одном было написано в "Rolling Stone"), и посетил ещё много других. Впервые я увидел группу в 1967 году на фестивале поп-музыки в Монтерее, когда мне было 17 лет.

Я пишу песни, выступаю в клубах и на фестивалях. Так что у меня есть некоторый “опыт” (как однажды сказал мистер Хендрикс), и я уже более 40 лет изучаю тему спецслужб, наркотиков, чёрного рынка и социальной динамики.

Я лично знал и знаю некоторых из людей, упомянутых в этой книге, не близко, но в социальном плане, и посоветовал нашему автору поговорить с теми, кто ещё с нами, чтобы добиться истинного понимания тех бурных времен. Он смог поговорить с некоторыми и внёс изменения в свои интерпретации, но не все отвечали на его звонки или электронные письма. Автор остался с вопросами без ответов и неполным отчётом. И, как уже говорилось ранее, есть разница между исследованием истории и фактическим пребыванием там.

***

Однажды в середине 90-х я воспользовался случаем и напрямую спросил Кена Кизи о том, что прочитал много лет назад в одной из книг по теории заговора: там утверждалось, что Кизи и Джерри Гарсия, гитарист "Grateful Dead", были агентами ФБР.

Кизи рассмеялся: “Не-а”.

Я тоже фыркнул от смеха.

Затем он сказал: “Украл… я украл его.”

Он рассказал мне о том, как благодаря карьере борца в средней школе и колледже научился считать свой пульс в различных частях тела. Когда врачи дали ему ЛСД, одним из их вопросов было: “Сколько длится минута?” Кизи незаметно нажимал на какую-нибудь точку на теле, считал пульс и сообщал им, когда минута истекала. Врачи были поражены и продолжали давать ему всё большие и большие дозы, действительно “вводя его в трип”. Он сказал, что затем решил поделиться им со своими друзьями и “украл” немного, чтобы взять домой. Остальное, как говорится, уже история...

***

Что ж, похоже, существует несколько различных точек зрения на эту историю: от одного крайнего взгляда с абсолютным контролем до другого, где всё было просто случайностью – будто всё произошло само собой. Как и во многих вопросах истории, истина в этом вопросе, я полагаю, находится где-то посередине.

Один друг, который прошёл через подобную динамику поколений и культуры в 60-х, но в районе Вашингтона, округ Колумбия, отметил: “ЛСД не растёт на деревьях... У моей школьной тусовки было 100 источников, но каким-то образом я наткнулся на гавайскую розу и семена утренней славы.[1457] А ДМТ[1458] расшифровывалось как ‘демилитаризирующий чай’. Совпадение? Через некоторое время… я узнал... [о] ранней стадии управляемого эксперимента [с ЛСД], когда всем заправлял не сидящий на наркоте психиатр. Нас никто не заставлял, но правительственные агенты были повсюду”.

С моей точки зрения, мы имеем дело с “пустыней зеркал”, термином, добавленным в наш лексикон Джеймсом Иисусом Энглтоном, параноидальным начальником контрразведки ЦРУ с 1954 по 1974 год. Он позаимствовал эту фразу из стихотворения Т. С. Элиота "Геронтион". Как отметил бывший специальный помощник заместителя директора ЦРУ Виктор Маркетти об Энглтоне в книге “ ЦРУ и культ разведки": "Он писал, что "пустыня" состоит из множества хитростей, обманов и всех других средств дезинформации,... используемых для запутывания и раскола,... создавая постоянно текучий пейзаж, где сливаются факты и иллюзии”.

Другими словами, распутывание истории может стать минным полем с сознательными и невольными заблуждениями и дезинформациями вперемешку с тем, что произошло на самом деле, что очень затрудняет точное понимание. И, как известно любому исследователю, люди по-разному переживают одни и те же события. И тогда вы также имеете дело с воспоминаниями, повестками дня и многими неизвестными, которые могут повлиять на понимание.

Прежде чем всё станет чёрно-белым, есть серая область, где только фактические участники могут быть осведомлены о причинах своих действий. А в разведывательной среде происходит разделение, чрезвычайное финансирование и массовое сокрытие информации. Таким образом, сами участники могут даже не иметь точного понимания, особенно чем дальше они уходят от “официальных” агентов и попадают в преисподнюю агентов тайных, которые часто могут понятия не иметь, на кого они работают, что делают, или даже что они на самом деле таскают из огня каштаны для кого-то ещё. Плюс, как правило, есть и другие, которые разбрасывают грязь (ложь и дезориентацию), чтобы замести следы, а за ними следует команда уборщиков. Подходящая ситуация для преступления.

***

Видите ли, нельзя было допустить, чтобы поколение бумеров объедилось. Нас приучали быть поколением, живущем в огромном мире и с наркотой. Но что-то произошло, и в конце концов мы все-таки объединились, как “хиппи”, курящие косяк по кругу (с добавлением небольшого количества ЛСД). Зловещие силы пытались представить бумеров как антитезу “военному” поколению наших родителей. Это была протоколированная операция психологической войны тайного общества/разведки, предназначенная для создания проблемы, которая затем позволила “им” применить заранее разработанные решения: нарковойна, поляризующая культурная бойня, разрушающая нашу Конституцию и продолжающееся ограничение наших свобод. Социальная динамика того, что произошло на самом деле, в двух словах: “монстр”, которого надеялись создать “злые” ученые, отвернулся от “хозяина” и изо всех сил рвётся на свободу.

Бумеры захватили “командный центр”, стали хиппи и попутно способствовали распространению персональных компьютеров и Интернета, которые являются инструментами, которые мы, как общество, используем для борьбы с распространившейся коррупцией.

***

Томас Джефферсон писал Джону Норвеллу в 1807 году: “Реальные масштабы дезинформации известны только тем, кто может сопоставить факты с ложью”.

И не только папа рассказал мне несколько возмутительных вещей, но и я сам начал замечать в конце 60-х, что не всё было “органично”. Я помню, как читал современные книги, которые, как мне казалось, были фальшивыми, пытаясь сформулировать своё представление о происходящем. И как только я начал изучать "Череп и кости", разведывательные операции и психологическую войну, понимание того, как на самом деле устроен мир, стало проще.

Подумайте о том, что я, будучи подростком в 60-е, в маленьком городке, узнавал всё о “наркотиках” и тому подобном из еженедельного журнала "Лайф", который выписывали родители. Я познакомился с тем, что “происходило”: ЛСД, грибы и марихуана, включая один выпуск, который научил меня очищать травку крышкой от обувной коробки, сворачивать косяк и курить его. Я и многие другие уже попали в эту паутину...

Журнал "Life" был основан Генри Люсом, членом ордена "Черепа и костей" в Йельском университете. В "Time-Life" работало много других "Черепов". Семьи Ордена занимались, среди прочего, незаконным рынком опиума с момента основания тайного общества в 1832 году. Их концерн был крупнейшим в США, третьим по величине в мире. Как подробно изложил здесь Джон Поташ, опиум был и остаётся крупным бизнесом и приносит огромный доход. Австралийский профессор Карл Троки выразился об этом красноречиво: “Опиум создавал пулы капитала и подпитывал институты, которые его накапливали: банковскую и финансовую системы, системы страхования, транспортную и информационную инфраструктуры... Торговля наркотиками дестабилизировала существующие общества... Они способны подорвать существующую политическую экономику любого государства. Они создали новые формы капитала и перераспределили богатство радикально новыми способами”.

Наркотики, хм… Хиппи были хорошо вышколены. И одно конкретное событие, по-видимому, происходило несколько раз и во многих местах: внезапно вся травка исчезла, но осталось много спидов, кокаина и героина. И чистота “белого наркотика” повышалась, а его стоимость падала.

Всё это происходило одновременно с удорожанием марихуаны с номинальных 10 долларов за унцию до 35 и 70 долларов. От этого люди всерьёз занялись выращиванием конопли для себя и на продажу. Появился новый “бизнес”, и хиппи начали выводить торговлю марихуаной из-под контроля гнусных теневых контрабандистов... выпуская джинна из бутылки.

Мы выбивались из общей схемы, не следовали инструкциям, и вместо того, чтобы заблудиться в наркотическом тумане, никогда не доходили до шприца или нюхательной соломинки, а останавливались на косяках.

В нашем цикле из четырех поколений и раньше были нарушения. Согласно книге “Поколения: история будущего Америки”, с 1584 по 2069 год во время Цикла гражданских войн середины XIX века "гражданские" когорты не объединились. Некоторые присоединились к предыдущему поколению, некоторые — к последующему, другие просто уходили в лес и занимались странными вещами. Я считаю, что основными причинами отсутствия единства были война, убийство президента и опиум. Похоже, подобный сценарий был написан для моего поколения в конце ХХ века.

Правильная смена поколений помогает двигаться вперёд, благодаря взаимодействию четырёх объединённых групп: идеалистов, реактивных, гражданских и приспособленцев, образующих “созвездие”, которое проходит через различные эпохи и этапы жизни. Когда одно из поколений созвездия выпадает из группы, это делает все социальные, экономические и политические единицы более восприимчивыми к коррупционным махинациям, облегчая манипулирование нашей “историей”.

Потеря гражданской группы во время Цикла гражданской войны привела к фундаментальным изменениям в нашей Республике и её демократических институтах.

Прежде всего, в 1886 году в Верховном суде Соединённых Штатов по делу округа Санта-Клара против Южной тихоокеанской железнодорожной компании судья Верховного суда Моррисон Р. Уэйт спокойно заявил в начале дела, что:

Это решение из двух предложений, вынесенное одним судьей, придало корпорациям статус лиц, подпадающих под действие закона, подготовив почву для усиления глобального корпоративного правления, изменив ход истории.

Судья Уэйт был членом ордена "Черепа и костей".

Затем, благодаря жёлтой журналистике и акции под чужим флагом (“Помни о Мэне”), наша страна была втянута в испано-американскую войну и стала империей. И так совпало (к счастью для некоторых), что опиум снова был объявлен незаконным. После Второй опиумной войны в 1860 году опиум стал легальным, фактически превратившись в тайную дойную корову.

Американские войска отобрали Филиппины у Испании, а Уильям Говард Тафт, член и сын основателя ордена "Черепа и костей", будучи генерал-губернатором Филиппин, объявил там опиум незаконным. Будучи одновременно вице–президентом и президентом, Тафт позже инициировал присоединение к Шанхайской и Гаагской конвенциям, начав шаги к нашему современному запрету, что снова привело к прибыли на чёрном рынке и коррупции.

Вскоре последовала волна законодательных махинаций в США и других мировых событий, которые помогли “привязать” нас к неконституционной корпоративной криптократии:

1913 — Шестнадцатая поправка: подоходный налог.

1913 — Закон о федеральной резервной системе: фальшивая корпоративная валюта.

1917/1941 — Первая и Вторая мировые войны: долги, военная промышленность и ура-патриотизм.

1947 — Закон о национальной безопасности: создание ЦРУ и Совета по национальной безопасности.

Чтобы снова выполнить задачу воздействия на некогерентное поколение, к 1950 году необходимо было создать три основные вещи: телевидение, “современную” систему образования и культуру употребления наркотиков. Как наш автор пишет относительно последнего, для их установления потребовалось бы несколько лет.

На мой взгляд, в бочке мёда появилась ложка дёгтя – ЛСД. Он был обнаружен только в 1938 году, и потребовалось некоторое время, чтобы приобрести какую-либо известность. ЛСД не так легко контролировать, как опиаты, и он вышел из-под контроля. Да, его использовали, но с опиатами вы можете просто раздать несколько бесплатных доз и вскоре получить динамичный рынок. С психоделиками такая упрощённая схема не работает. Они могут вызвать интенсивный, меняющий жизнь опыт, вызывая симпатию у пользователей, многие из которых становятся их проповедниками. К психоделикам нельзя относиться легкомысленно. Они, как и любое в целом, они могут приносить пользу или вред.

***

В 1970 году я помогал с "Vortex I", рок-фестивалем, спонсируемым государством. Съезд Американского легиона и президент Никсон приезжали в Портленд, штат Орегон. В течение нескольких лет везде, где проводился съезд, происходили ожесточенные столкновения, и национальные группы готовились к очередному раунду. Мы выступали против войны, но многие из нас, местных жителей, не хотели насилия. Так что вместо бунта была недельная вечеринка, и была создана сильная общность — образовалась Радужная Семья.

Мы становились нашим собственным “сообществом”, вместо того чтобы питаться полицейским государством и эскалацией насилия. Мы уводили себя от прописанной диалектики и стремились к совершенно иному синтезу. Мы собирались вместе как одно поколение. Мы объединялись как хиппи.

Чтобы соединить все точки, потребовалась бы ещё одна книга сама по себе, короткая версия которой выглядит так:

Да, был “план”, но, как замечательно сказал Робби Бернс,

Самые продуманные схемы мышей и людей Часто идут наперекосяк.

Вперёд, к величайшему будущему!

Мир,

Р.А. Крис Миллеган

Издатель, TrineDay

5 апреля 2015 года

Фил Леш, более взрывное и догматичное второе "я" Джерри[1459], выходит и говорит, что группа "Grateful Dead" “пытается спасти мир”, но Джерри более осторожен. “Мы пытаемся сделать мир лучше для всех, чтобы как можно больше людей могли чувствовать себя лучше чаще, впадать в трип, испытывать кайф. Как бы вы это ни называли, но мы — музыканты, и просто нет возможности воплотить эту идею ‘спасти мир’ музыкой. Можно только выразить эту мысль, по крайней мере, так, как она вам представляется, и надеяться, что, возможно, другие последуют за ней. И эта мысль приходит к вам только мгновение за мгновением, так что то, к чему мы стремимся, находится не дальше кончика нашего носа. Мы просто пытаемся быть прямо перед нашим носом.

Мой путь — это музыка. Музыка — это то, что “я есть я” и пытаюсь подняться выше. Я так давно занимаюсь музыкой, что она меня переполняет; это всё, чего я когда-либо ожидал. Я не могу больше ничем заниматься. Музыка — это йога, то, что вы действительно делаете, когда занимаетесь ею. Размышления о том, что она значит, приходят постфактум и не очень интересны. Истина — это то, на что натыкаешься, когда думаешь, что идёшь в другое место, например, в те моменты, когда играешь, и вся комната становится единым существом, это драгоценные моменты, чувак. Но вы не можете искать их, и такое невозможно повторить. Быть живым — значит продолжать меняться, никогда не быть тем, кем я был раньше. Музыка — это вневременной опыт постоянных изменений”.

– Майкл Линдон, Старые добрые "Grateful Dead”, RollingStone #40, 23 августа 1969 г.