Народы. Расы. Культуры

ЧТО ТАКОЕ КУЛЬТУРА

Известно, какую большую роль играет культура в историческом развитии каждого народа и в формировании его этнического самосознания. Именно культурная специфика вместе с языком, который ее выражает, должна рассматриваться в качестве главного критерия при разграничении этнических общностей. В этой главе мы должны остановиться на самом понятии культуры, на ее месте в хозяйственной, общественной, политической и идеологической жизни человеческого общества на всем протяжении его существования от глубочайшей древности до наших дней. Слово «культура» (лат. cultura) означает «возделывание, обрабатывание». Действительно, в самом широком смысле под культурой понимают все, что создано людьми в процессе физического и умственного труда для удовлетворения их разнообразных материальных и духовных потребностей. Таким образом, культура может быть противопоставлена «натуре» (nature), т, е. природе, которая существует в мире независимо от человека. Все, что нас окружает, вся внешняя среда, в которой мы живем, делится на естественную (природную), возникшую задолго до появления людей на земле, и искусственную (культурную), которая образовалась только вместе с ними в результате их целенаправленной деятельности.

Существуют три основные части культуры: первая из них находится в общественном сознании людей, вторая проявляется в их поведении и действиях и третья — в материальных результатах их деятельности.

Культура имеет такую же древность, как и само человечество. Вескультурных народов не только нет в настоящее время, но и никогда не было в прошлом. Широко распространенное в зарубежной буржуазной этнографии деление всех народов на «природные» (немец. Naturvölker) и «культурные» (немец. Kulturvölker), носящее по существу расистский характер, лишено каких-либо фактических оснований. Нельзя признать удачным и выражение «малокультурные народы», так как даже социально-экономически наиболее отсталые этносы — тасманийцы, австралийцы, огнеземельцы, бушмены и другие — создали очень сложную и своеобразную культуру, хорошо приспособленную к природным условиям их жизни и направлению хозяйства. Можно говорить только об уровне и особенностях культуры конкретных этносов, которые всегда определяются степенью и характером развития производительных сил и производственных отношений в той или иной естественно-географической среде.

В культуре каждого народа переплетаются явления, свойственные только ему одному или даже отдельным социальными этнографическим группам, входящим в его состав, с особенностями, распространенными у многих этносов или свойственными всему человечеству в данную историческую эпоху. Так, например, бумеранг в развитом виде должен считаться специфическим для австралийцев; копьеметалка, кроме них, была известна многим народам Меланезии, эскимосам, некоторым группам индейцев Южной Америки, а в период позднего палеолита древним обитателям Европы; наконец, деревянные копья и метательные дротики были распространены в различных формах у всех народов земного шара до знакомства их с обработкой металлов.

Этнографы обычно делят культуру на материальную и духовную. Первая включает вещи, материально существующие в пространстве на протяжении известного отрезка времени. К ним относятся орудия труда, приборы для добывания огня, оружие, средства передвижения и приспособления для переноски тяжестей, жилище и другие постройки, пища и напитки, посуда, утварь и мебель, одежда, обувь, головные уборы и украшения. В ту же категорию могут быть включены культурные растения и домашние животные, а также раскраска тела, нанесение рубцов, татуировка, прически, все виды косметики и парфюмерии. Духовная культура представляет собой информацию, которая существует в коллективной живой памяти любой человеческой популяции, передается от поколения к поколению путем рассказа или показа и проявляется в определенных формах поведения. К духовной культуре относятся все запечатленные в клетках мозга трудовые навыки, положительные знания, нравы и обычаи, связанные с хозяйственной, общественной и семейной жизнью, правовые нормы, различные виды искусства и народного творчества, религиозные верования и культы.

Разграничение материальной и духовной культуры условно, так как многие виды последней фиксируются на материальных предметах: картинах, скульптурах, письменных документах и т. п., которые используются время от времени для воспроизведения в коллективном сознании группы людей той или иной информации. Особенно большой становится роль вещественно зафиксированной духовной культуры с развитием письменности. Ярким свидетельством этого служит расцвет у современных народов науки и литературы. Тесные связи между материальной и духовной культурой проявляются также в области музыкального творчества (музыкальные инструменты, нотные записи и др.).

В работах некоторых этнографов: (особенно зарубежных) можно встретить термин, «элементы культуры», под которыми понимают культурные явления, носящие общечеловеческий характер и хотя, бы в зачаточной форме свойственные всем современным и древним народам. Большинство перечисленных выше видов материальной и духовной культуры относится к таким элементам. Археологические и этнографические материалы неопровержимо доказывают, что люди современного вида с. начала их формирования в древнем каменном веке‘всегда применяли в процессе коллективного труда изготовленные ими орудия, умели добывать и сохранять огонь, использовали его для приготовления пищи (сначала путем поджаривания, позднее — варки), сооружали какие-то, хотя бы самые примитивные, жилища, носили одежду (в жарком поясе крайне скудную), украшали свое тело и разные предметы повседневного обихода, следовали в общественной и семейной жизни определенным нормам поведения, имели зачатки проверенных практикой положительных знаний (в частности, медицинских), складывали и передавали от поколения к поколению песни, сказки, предания, легенды, мифы и другие виды устного поэтического творчества, создавали и развивали простейшие игры, танцы и другие элементарные зрелища.

От общекультурного достояния человечества на всех — этапах его исторического пути следует отличать такие явления, которые, хотя и имеют;в настоящее время широкое распространение у самых различных народов, но все же не могут быть признаны общечеловеческими, так как они возникли на определенной ступени исторического развития и не свойственны, следовательно, всем группам вида Homo sapiens с начального периода его существования на земле. Невозможно даже перечислить все культурные нововведения, возникшие в разные. эпохи у разных народов. Отметим только самые важные из этих нововведений, например умение добывать и обрабатывать различные металлы (особенно железо)., культивирование. растений, одомашнивание животных, переход от ручного к плужному земледелию, появление колеса и, колесных повозок, изобретение и внедрение в практику всевозможных механических приспособлений и машин, возникновение письменности и развитие на ее основе народного образования, науки, литературы и искусства.

В настоящее время подавляющее большинство ученых в Советском Союзе и в других странах считают религию исторической категорией. Зачатки религии могли появиться на стадии палеоантропов — неандертальцев в эпоху мустье, когда у человека повысилась способность к абстрагированию. Абстракция же таит в себе угрозу отрыва от реальности, перехода к иррациональному отражению реально существующей действительности, возникновения веры в сверхъестественное, т. е. религии. Религия на протяжении многих тысячелетий была в различных формах свойственна всем народам мира. В противовес религии на определенной стадии исторического развития возникает атеизм, т. е. система взглядов, отрицающая наличие богов, существование каких-либо сверхъестественных существ, сил и явлений. Элементы атеизма появились в раннеклассовом обществе. Возникновение атеизма было связано с накоплением положительных знаний, развитием науки. С развитием капитализма борьба с религией приобрела особенно широкий размах. Высшей и принципиально новой формой атеизма явился марксистский атеизм, основы которого разработаны К. Марксом и Ф. Энгельсом и развиты позднее В. И. Лениным.

С культурой каждого человеческого этноса неразрывно связан и его быт. Под бытом, по нашему мнению, следует понимать специфические формы поведения людей в их повседневной жизни, т. е. в постоянно стабильно возникающих в течение дня, года, жизни ситуациях, а — также взаимоотношения, складывающиеся при этом между людьми, способы использования ими предметов, служащих для удовлетворения их материальных и духовных потребностей. Таким образом, можно говорить о производственном, общественном, семейном или домашнем быте. В жизни каждого конкретного человеческого коллектива (даже кратковременного) всегда имеется бытовая сторона. Свой особый быт складывается на фабриках, в различных учреждениях и учебных заведениях, в общежитиях, квартирах и отдельных домах, даже в военных или туристских лагерях, в поездах, трамваях, на кораблях, самолетах и т. п. Изучается быт участников космических полетов. В быту, как и в культуре, ярко проявляется этническая специфика, которая зависит как от общего уровня социально-экономического развития народа и его отдельных социальных и территориальных групп, так и от характера окружающей естественно-географической среды. В культуре, непосредственно связанной с бытом, наиболее ярко отражаются характерные свойства этноса, но при этом имеется в виду не вся бытовая культура, а лишь ее устойчивые повторяющиеся компоненты, т. е. традиционная часть, которую целесообразно именовать традиционно-бытовой культурой.

В нашей небольшой книге нет возможности, подробно остановиться на культурно-бытовых особенностях отдельных народов или даже более крупных этнолингвистических общностей. Не можем мы также излагать историю всех элементов материальной и духовной культуры. Однако эти элементы у конкретных народов настоящего и прошлого всегда бывают тесно связаны как между собой, так и с социально-экономическим базисом, который определяет в конечном счете культуру и быт каждой человеческой группы. Таким образом, можно говорить о целых культурных комплексах, локализованных в пространстве и непрерывно развивающихся во времени вместе с создавшими их этносами. Географические границы распространения этих комплексов складываются и изменяются исторически; в каждую эпоху они могут полностью или частично совпадать или же совсем не совпадать с ареалами расселения этнических общностей разных порядков. Этнографы выделяют культурные комплексы путем картографирования особенностей материальной и духовной культуры, которые они изучают, непосредственно наблюдая образ жизни современных народов или исследуя письменные источники. При стационарных и экспедиционных этнографических работах широко применяются всевозможные методы фиксации материала: беседы с пожилыми людьми, сказителями, народными умельцами и другими хранителями традиционной культуры, составление подробных описаний, заполнение кратких анкет, зарисовки, съемка планов и разрезов построек, выкроек костюмов, фотографирование, киносъемка, магнитофонная запись фольклорных произведений (включая музыкальные) и т. д.

Археологи же подобным образом изучают древние памятники и выделяют по формам орудий труда, глиняной посуды (керамики), остатков жилищ и других построек, сохранившихся в земле фрагментов одежды, обуви, головных уборов и особенно украшений, определенные культуры каменного, бронзового и железного веков, а также и более поздних исторических периодов.

Проблема соотношения таких археологических культур с этническими, языковыми и расовыми группами человечества представляет собой одну из самых трудных и вместе с тем увлекательных проблем современной исторической науки. Над решением этой проблемы этнографы работают совместно с историками, изучающими письменные памятники, археологами, языковедами, антропологами, географами и учеными многих других специальностей.

ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ТИПЫ

Вопрос о причинах сходства и различия в культуре разных народов, стоящих на более или менее одинаковом уровне социально-экономического развития, всегда составлял одну из центральных тем этнографической науки. Давно уже обращали на себя внимание исследователей такие факты, как значительное сходство в культуре многих народов, говорящих на различных языках, и, напротив, большое культурное разнообразие среди народов, говорящих на родственных языках. Далеко не всегда это сходство или различие может быть объяснено уровнем социально-экономического развития. Именно в процессе изучения поставленного вопроса советские этнографы сформулировали понятие о «хозяйственно-культурных типах» и об «историко-этнографических» («историко-культурных») областях. Под хозяйственно-культурными типами понимают определенные комплексы особенностей хозяйства и культуры, которые складываются исторически у различных народов, находящихся на близких уровнях социально-экономического развития и обитающих в сходных естественно-географических условиях. На карте географическое размещение хозяйственно-культурных типов дано на конец XV в., так как в более поздние периоды истории в связи с европейской колонизацией и развитием капитализма первоначальные границы распространения этих типов коренным образом изменились, а во многих случаях и совершенно стерлись. Типы эти всегда связаны со способом производства каждого конкретного общества, так как именно он определяет в конечном счете характер взаимодействия людей с окружающей природой в разные исторические эпохи. При наличии аналогичной историко-географической обстановки одни и те же хозяйственно-культурные типы могут возникать самостоятельно у народов, живущих далеко друг от друга и не взаимодействующих непосредственно между собой. Различия между хозяйственно-культурными типами касаются в первую очередь основных занятий большинства населения — промыслов, сельского хозяйства, ремесел, а также орудий труда, пищи, жилища, средств передвижения, утвари, одежды и других элементов материальной культуры. Социальный строй различных народов связан с характерными для них хозяйственно-культурными типами, поскольку они всегда отражают уровень развития производительных сил общества. В области духовной культуры различия между хозяйственно-культурными типами проявляются главным образом в тех обычаях и обрядах, особенностях изобразительного искусства, верований, культов и фольклора, которые наиболее ярко отражают формы труда и быта при тех или иных ландшафтно-климатических условиях.

Выделение хозяйственно-культурных типов играет определенную роль при историко-этнографическом изучении народов различных ¹ ступеней социально-экономического развития, так как сами типы, являясь историческими категориями, не могут не претерпевать с течением времени существенных изменений. Они могут быть настолько глубокими, что на месте одного хозяйственно-культурного типа зачастую возникает и развивается у тех же самых народов и в той. же естественно-географической среде совершенно другой тип. Одни хозяйственно-культурные типы восходят к эпохе становления самого человека и человеческого общества, другие же являются наследием гораздо более позднего времени — периодов разложения первобытнообщинного строя и раннеклассового общества. При капитализме хозяйственно-культурные типы предыдущих эпох постепенно разрушаются, видоизменяются и входят (преимущественно в сфере сельского хозяйства) в состав новых зональных экономических и культурно-бытовых комплексов. Во многих развитых капиталистических странах (например, в Японии, Италии, Швейцарии) хозяйственно-культурные типы сельского населения до сих пор накладывают отпечаток на образ жизни большинства народа. На принципиально новой социально-экономической базе они продолжают существовать в деревне. и в эпоху социализма… Некоторые из них, как увидим ниже, имеют все перспективы прогрессивного развития и в будущем.

Все хозяйственно-культурные типы, сложившиеся до эпохи капитализма, могут быть разделены на три основные группы, которые отличаются друг от друга все более и более высокой производительностью труда, а вместе с тем и нарастающей величиной прибавочного продукта. К первой группе относятся типы с преобладающей экономической ролью охоты, собирательства. и отчасти рыболовства, ко второй — мотыжного (ручного) земледелия и животноводства, к третьей — плужного (пашенного) земледелия с использованием тягловой силы домашних животных при сельскохозяйственных работах. У современных народов, находящихся на различных уровнях социально-экономического развития, можно встретить хозяйственно-культурные типы всех трех групп. Надо, однако, иметь в виду, что эти типы в одних случаях продолжают играть ведущую или по крайней мере заметную роль в экономике и быту, в других же случаях сохраняются только в виде пережитков.

Для типов первой группы характерно то, что единственным источником существования людей являются дикорастущие растения, и дикие животные (включая водных), т. е. готовые «дары природы», которые надо, конечно, добыть и соответствующим образом обработать для употребления в пищу, но не надо искусственно выращивать или выкармливать. Учитывая эти обстоятельства, охоту, собирательство и рыболовство называют иногда «присваивающими» видами хозяйств, что, однако, но вполне точно, так как трудовая деятельность людей отнюдь не ограничивается здесь простым «присвоением», но включает ряд моментов, иногда очень сложных, связанных как с организацией соответствующих видов хозяйства, так и с переработкой продукций, требующей разнообразных технических навыков.

Большое место в экономике уже на этой ступени занимает производство простейших средств производства, в первую очередь орудий охоты, собирательства и рыбной ловли. Несомненно, что возможность развития производительных сил в типах первой группы ограничена, производительность труда низка, а следовательно, и прибавочный продукт почти полностью отсутствует. Нет еще экономической основы для сколько-нибудь значительного имущественного неравенства и тем более для образования классов. Прибавочный продукт начинает появляться только в некоторых группах оседлых рыболовов и морских зверобоев. Вместе с этим создаются экономические; предпосылки для известной социальной дифференциации, в частности для возникновения домашнего рабства. Все эти явления имеют, однако, зачаточный характер. На базе охоты, собирательства и рыболовства никогда не возникало ни одно развитое классовое общество. Пока эти отрасли хозяйства были единственными и ведущими, человечество не могло выйти из рамок первобытнообщинного строя.

Хозяйственно-культурные типы второй группы — мотыжно-земледельческие и животноводческие — представляют собой, несомненно, значительный шаг вперед по сравнению с типами первой группы. Основным источником существования здесь являются выращиваемые культурные растения и домашние животные.

Огромное значение для формирования типов второй группы имело отмеченное еще Ф. Энгельсом первое великое разделение труда между земледельцами и скотоводами. Экономика более устойчива, чем у охотников и собирателей, производительность труда выше. Прибавочный продукт становится регулярным и обеспечивает возможность некоторого накопления. Земледельцы запасают продукты питания: у животноводов такими «запасами» служит живой скот, постоянно находящийся на подножном корму. Имущественное неравенство может быть значительным, формы эксплуатации — разнообразными. На базе развитого мотыжного земледелия и животноводства-вполне возможно возникновение раннеклассовых отношений, в частности рабовладельческих и феодальных. Ремесло у народов этой группы уже может отделиться от сельского хозяйства и достигнуть довольно высокого уровня развития.

К третьей группе хозяйственно-культурных типов относятся типы плужных (пашенных) земледельцев. Самая характерная черта их — использование при сельскохозяйственных работах тягловой силы домашних животных. Пашенное земледелие является своего рода синтезом ручного земледелия и животноводства, возникает всюду как соединение первой отрасли хозяйства со второй. Без рабочего скота широкое применение плуга невозможно,(случаи пахоты на людях сравнительно редки и основным способом обработки земли вряд ли когда-либо были). Производительность труда при переходе к плужному земледелию сильно возрастает; растут и возможности накопления, а вместе с тем и эксплуатации. Ремесло, как правило, отделяется от сельского хозяйства; постепенно развивается также сначала мануфактурная, а затем и фабрично-заводская промышленность. Главной экономической базой подавляющего большинства классовых обществ Азии, Африки и Европы вплоть до эпохи капитализма было именно плужное земледелие.

Несмотря на разнообразие хозяйственно-культурных типов второй и третьей групп, обусловленное их широчайшим географическим распространением и длительным существованием, всем им свойственны и некоторые общие черты. Главная из них заключается в том, что экономической базой всех типов обеих групп является производительное сельское хозяйство, основанное на выращивании культурных растений или на разведении домашних животных, или на том и другом занятии одновременно. Большинство населения у народов рассматриваемых групп занято в сельском хозяйстве; все остальные занятия — различные промыслы, отрасли домашнего производства, ремесла, промышленность и торговля — остаются подсобными. Такое соотношение сохраняется на протяжении всего докапиталистического периода; только с развитием капитализма в некоторых наиболее индустриальных странах большинство населения втягивается в промышленность, и хозяйственно-культурные типы с земледельческо-животноводческой базой начинают постепенно терять свое ведущее экономическое значение. Процесс этот идет, однако, очень неравномерно; во многих странах, в том числе и экономически передовых, основные массы трудящихся остаются занятыми в сельском хозяйстве и при-капитализме. Подобное положение может сохраняться длительное время и в период перехода к социализму.

Б пределах, каждой из трех основных намеченных выше групп у самых различных народов может быть выделено несколько конкретных хозяйственно-культурных типов, развившихся в определенных ландшафтно-климатических зонах. Это, так сказать, «горизонтальная» классификация рассматриваемых типов, дополняющая «вертикальную» классификацию. Так, в главных климатических поясах земного шара — теплом (тропическом и субтропическом), умеренном и холодном — отчетливо различаются типы, сложившиеся в избыточно увлажненных и засушливых областях. Так как первые обычно богаты древесной растительностью, а вторые, напротив, бедны, то для влажных районов характерны большей частью «лесные типы», а для сухих — «степные» (иногда даже «полупустынные» или «пустынные»). Можно говорить, конечно, и о промежуточных «лесостепных» типах, а также о типах, связанных со своеобразными локальными ландшафтами — «высокогорными», «береговыми», «оазисными» и т. п. Необходимо, однако, всегда помнить, что зависимость хозяйственно-культурных типов от ландшафтно-климатических условий не является определяющей и непосредственной, но всегда бывает «опосредствована» способом производства каждого народа, уровнем его социально-экономического развития.

* Карта составлена А. А. Фадеевым и Я. В. Чесновым при участии авторов

ОХОТНИКИ, СОБИРАТЕЛИ И РЫБОЛОВЫ

Хозяйственно-культурные типы первой группы (охотничьи, собирательские и рыболовческие) начали складываться еще в периоды позднего палеолита и мезолита, когда люди современного вида постепенно осваивали новые, до того времени не заселенные пространства суши в различных климатических поясах Евразии, Африки, Америки и Австралии.

Одним из древнейших среди ныне сохранившихся типов этой группы является тип собирателей и охотников лесов жаркого пояса. Его представителями можно было недавно считать в Южной и Юго-Восточной Азии веддов Шри Ланки, ченчу, мудугаров, бирхоров и некоторые другие мунда- и дравидоязычные мелкие этнические группы Индии, мрабри (юмбри) Таиланда, семангов и отчасти сеноев Малакки, кубу Суматры, пунанов Калимантана, тоала Сулавеси, аэта Филиппинских островов. В Африке к тому же типу относились до последнего времени так называемые пигмеи бассейна Конго, в Южной Америке — сирионо, бороро, гуаяки и другие племена тропической и отчасти субтропической зоны, незнакомые с земледелием. Для всех этих групп охотников и собирателей, постоянно меняющих в поисках пищи места своего обитания, характерны примитивные формы построек в виде ветровых заслонов, жилищ на деревьях или временных хижин из ветвей, коры и листьев, а также почти полное отсутствие одежды. Основным орудием охоты у большинства перечисленных племен служили простой лук и стрелы (часто отравленные), местами, на Юго-Востоке Азии и в Южной Америке, духовое ружье (сумнитан или сарбакав). Из домашних животных была известна только собака. При сборе съедобных клубней, корней, семян и т. п. женщины употребляли обычно палку-копалку.

Можно предполагать, что тип лесных собирателей и охотников жаркого пояса был распространен в прошлом «значительно шире: к нему, вероятно, принадлежало все древнейшее население влажных тропиков и субтропиков. Возникновение и распространение мотыжного земледелия привело к постепенному сокращению ареала рассматриваемого типа. Процесс этот, начавшийся в период неолита, прослеживается до настоящего времени: семанги, сенои, аэта и многие другие охотничье-собирательские группы Юго-Восточной Азии переходят к мотыжному земледелию буквально на наших глазах. У многих народов, давно уже ведущих земледельческое хозяйство, и в наши дни сохраняются пережиточно отдельные хозяйственные навыки и культурные особенности типа охотников и собирателей жаркого пояса. Это относится, например, к ряду народов Индокитая и Южного Китая (седанг, банар, ли, кава и др.), а также почти ко всем мотыжно-земледельческим народам Южной Индии, тропической Африки и Южной Америки.

Своеобразный хозяйственно-культурный тип до недавнего времени был характерен для обитателей Андаманских островов, по общему социально-экономическому и культурному уровню близких к перечисленным народам, по занимавшихся главным образом приморским собирательством и рыболовством (в частности, при помощи стрел и лука оригинальной s-образной формы). Близкие аналогии этому типу береговых собирателей и рыболовов жаркого пояса прослеживаются по этнографическим данным у маукен, или селунов («морских кочевников»), архипелага Мергуи, оранг-лаут Индонезии и Филиппин, отчасти у рюкюсцев на юге Японии. Археологические материалы дают возможность установить, что в прошлом, начиная по крайней мере с периода мезолита, этот тип был широко распространен среди населения берегов морей, озер и крупных рек на юго-востоке и юге Азии, на островах Карибского моря и в некоторых районах Тихоокеанского побережья Перу и Эквадора. Более или менее устойчивая оседлость, характерная для многих групп прибрежных собирателей и рыболовов, создавала, вероятно, благоприятные условия для сравнительно раннего перехода их к мотыжному земледелию,

Охотники, собиратели, рыболовы:

а — австралийка с палкой-копалкой за сбором кореньев;

б — андаманец, стреляющий из лука;

в — семанг, стреляющий из духового ружья;

г — загонная охота ирокезов на оленей (с гравюры XVII в.)

По степени развития производительных сил с типами охотников, собирателей и рыболовов жаркого и влажного пояса сходен другой хозяйственно-культурный тип первой группы, распространенный как к югу, так и к северу от вышеописанных, — тип охотников и собирателей степей и полупустынь. По этнографическим данным он выступает наиболее ясно у австралийцев, а также у бушменов Южной Африки и ботокудов Бразильского плоскогорья Данные археологии позволяют предполагать, что в далеком прошлом — в периоды позднего палеолита и мезолита — он был распространен в степях и полупустынях всех частей земного шара. Можно думать, например, что он был характерен для древнейшего населения Центральной, Средней и Передней Азии, а также Северной Африки и Южной Европы, где племена охотников и собирателей несомненно предшествовали скотоводам и земледельцам. Различные группы степ-,ных охотников кочевали также в травянистой пампе Патагонии (племена охотников на гуанако) и в прериях Северной Америки (некоторые племена алгонкинов, атапасков и сиу-дакота, промышлявшие охотой на бизонов).

Несмотря на значительные культурные различия между перечисленными народами, всем им были свойственны и общие черты: большая подвижность, применение разных приемов коллективной загонной охоты, широкое использование метательного оружия (пращей у древних племен Средиземноморья, дротиков и бумерангов у австралийцев, отравленных стрел у бушменов, лассо и бола у патагонцев), сооружение легких временных жилищ с остовом из гибких ветвей, ношение плащеобразной одежды, а иногда и обуви из шкур животных. После того как европейцы в XVI в. завезли в Америку лошадей, индейцы прерий и патагонцы быстро стали прекрасными наездниками и из пеших охотников превратились в конных.

В качестве особой хозяйственно-культурной группы жителей травянистых, степей и парковых лесов выделяют иногда еще индейцев внутренней Калифорнии и некоторых других районов Северной Америки, в хозяйстве которых играло большую роль собирание различных съедобных клубней, корней, плодов и семян (в частности, водяного риса).

К охотникам и собирателям степей и полупустынь во многом близки горные, собиратели, охотники и рыболовы возвышенных районов Южной и Юго-Восточной Азии, отличающихся, естественно, более суровым климатом по сравнению с соседними равнинными районами, лежащими на тех же широтах. Примерами этого своеобразного хозяйственно-культурного подтипа в недалеком прошлом были ну и отчасти дулун Юго-Западного Китая. В отличие от собирателей тропических и субтропических лесов для этих народов была характерна большая роль охоты и особенно рыболовства в горных реках и в связи с этим большая степень оседлости, находившая свое выражение в регулярных сезонных передвижениях с возвращением на места постоянного зимнего жительства. У дулун, например, существовали даже два места поселений — приречные и горные, соответствующие двум основным хозяйственным сезонам: рыболовному (зимнему) и охот-ничье-собирательскому (летнему). Хижины строились из бамбука или из бревен хвойных деревьев, часто на свайных платформах; известна была срубная техника. В питании заметное место принадлежало рыбе и мясу. Состав одежды был более разнообразен, чем у собирателей тропических и субтропических лесов: в холодное время использовались накидки из шкур и меха животных. Очень вероятно,‘что рассматриваемый подтип в прошлом преобладал у предков многих (если не всех) тибетских народов, а также у цзинпо (качинов), народов группы «и», мяо и яо, переселившихся, вероятно, в места их современного расселения из более северных районов. Многие черты этого подтипа и в настоящее время наблюдаются у различных народов Гималайской горной области в пределах Китая, Индии и Непала. Аналогии горным охотникам, собирателям и рыболовам Юго-Восточной Азии можно найти — большей частью в виде пережитков — в других высокогорных зонах ойкумены (Средняя и Передняя Азия, Кавказ, Карпаты, Альпы и Пиренеи, Андское нагорье и др.).

К хозяйственно-культурным типам первой группы должен быть отнесен также тип береговых собирателей и рыболовов умеренно теплого пояса, аналогичный описанному выше типу тропиков и субтропиков, но отличающийся от последнего специфическими особенностями, развившимися в условиях более прохладного климата. Тип этот был очень характерен для многих мезолитических и неолитических племен приморских районов зоны средних широт как Северного, так и Южного полушарий. В Европе к нему относилось, вероятно, население, оставившее раковинные кучи «культуры Мугем» в Португалии, кьеккенмеддинги (буквально «кухонные остатки») в Дании и на севере Германии, может быть, также памятники культур Кунда в Эстонии и Суомусъярви в южной Финляндии. На востоке Азии близкий тип господствовал среди неолитических племен береговых районов Восточного Китая, Советского Приморья и особенно Японских островов, где он сохранился в виде пережитков до настоящего времени у айнов и частично у японцев. Развитие данного типа в Японии тесно связано со своеобразными физико-географическими условиями этой страны, в особенности с крайней изрезанностью ее береговой линии, обилием озер и рек с неисчерпаемыми водными ресурсами — рыбой, съедобными моллюсками, ракообразными, иглокожими, водорослями и т. п.

Главным занятием айнов до заимствования земледелия у японцев было рыболовство, преимущественно речное. Рыбу ловили сетями, а также острогами оригинального устройства, имеющими поворотные крючки для захвата рыбы. Лов осуществлялся и с берегов и с лодок, которые в старину представляли собой простые долбленые однодеревки. Айнские женщины собирали также съедобных моллюсков и ракообразных. Известную хозяйственную роль играла охота. Интересно, что айны — единственный народ, который так далеко на севере пользовался луком с отравленными стрелами, что было характерно для южных стран. Применялись, кроме того, различные ловушки с настороженным луком. Жилищами служили главным образом каркасные деревянные дома с камышовыми обшивкой и кровлей. Отдельно устраивались свайные амбары для хранения пищевых запасов. В большом ходу была резная деревянная и плетеная утварь — корыта, плошки и т. п. В пищевом рационе видное место занимали рыбные кушанья — супы, студни, паштеты и др. Летней одеждой служили набедренные повязки у мужчин и распашные халаты, украшенные орнаментальной каймой, у обоих полов. Ткань для. этого костюма изготовлялась на станке индонезийского типа из различных материалов.

Конечно, айны не единственный народ, у которого до наших дней сохранились характерные черты типа береговых собирателей и рыболовов умеренно теплого пояса. Определенные аналогии этому типу можно проследить в самых различных странах. В Южной Америке, например, приморское собирательство и рыболовство играли основную роль в хозяйственной жизни огнеземельцев, которые широко использовали для питания моллюсков, находимых женщинами на прибрежных отмелях. Огнеземельцы собирали также съедобные грибы, охотились на птицу и различных морских животных, особенно на тюленей. Орудия приготовлялись из кости, кремня и раковин. При промысле морского зверя использовался костяной гарпун с длинным ремнем. В большом ходу были лодки, сшитые из кусков коры. Жилищем многих племен огнеземельцев служил конусообразный шалаш с жердяным остовом, покрытым шкурами тюленей или гуанако. Единственной одеждой были накинутые на плечи шкуры животных. В прошлом племена, по хозяйственно-культурному облику сходные с огнеземельцами, были гораздо шире распространены в Южной Америке; свидетельствами их былого пребывания здесь являются раковинные кучи береговых районов Чили и южной Аргентины, чрезвычайно сходные с аналогичными памятниками Европы и Восточной Азии. Значительные хозяйственно-культурные аналогии с огнеземельцами прослеживаются по этнографическим данным у некоторых племен литоральных районов Калифорнии и у прибрежных маори Южного острова Новой Зеландии.

Тип приморских собирателей и рыболовов умеренно теплого пояса связан в Северном полушарии рядом географических и этнографических переходов с типом рыболовов бассейнов больших рек и морских берегов более холодных районов той же климатической зоны. В Сибири тип этот возник еще в конце неолитического периода и с течением времени стал преобладающим у многих народов берегов Оби и Амура. Основной пищей здесь в течение круглого года и теперь еще служит рыба, которая со времени рыболовного сезона заготовляется впрок главным образом в вяленом виде (юкола): Для рассматриваемого типа характерен также оседлый образ жизни, наличие постоянного жилища, часто глубокой и обширной землянки с двумя выходами — верхним и боковым. С этим же типом, по-видимому, связано возникновение и развитие упряжного собаководства. В качестве материала для изготовления одежды широко используется рыбья кожа, обработка которой достигает высокой степени совершенства.

Наиболее характерными представителями рассматриваемого типа в Северной Азии были некоторые группы хантов и манси на Оби и ее притоках, а также нивхи (гиляки) и соседние с ними тунгусо-маньчжурские народы в низовьях Амура (негидальцы, ульчи, нанайцы). В прошлом тот же тип преобладал у ительменов Камчатки, этнографическое описание которых в середине XVIII в. дал русский ученый, и путешественник С. П. Крашенинников. По многим особенностям хозяйства и культуры к сибирским, оседлым рыболовам бассейнов больших рек были очень близки некоторые племена индейцев Северной Америки, в особенности жившие на северо-западном (тихоокеанском) побережье тлинкиты, хайда и др. У этих племен на основе развитого рыболовства (главным образом лов различных тихоокеанских лососей) возникли прочная оседлость, постоянные деревянные жилища и многие другие черты рассматриваемого хозяйственно-культурного типа (за исключением, впрочем, упряжного собаководства). Интересно, что среди всех типов первой группы именно у оседлых рыболовов — как в Северной Азии, так и в Америке — создались наиболее благоприятные условия для накопления прибавочного продукта и, следовательно, для имущественного неравенства. И у нивхов, и у тлинкитов существовало, как известно, домашнее рабство..

В таежной полосе Северного полушария отчетливо выделяется еще один древний хозяйственно-культурный тип первой группы, по некоторым особенностям близкий к предыдущему, — тип охотников и рыболовов лесов умеренного пояса. До европейской колонизации народы, принадлежавшие к этому типу, заселяли огромные пространства всей лесной зоны на территории современной Канады и севера Соединенных Штатов Америки между Атлантическим и Тихим океанами; представителями рассматриваемого типа являлись, например, многие алгонкинские и атапасские племена. В прошлом тот же тип был широко распространен в Сцбири между Тихим океаном и Уралом, а также на севере Восточной Европы, где к нему относились вероятные предки финно-угорских народов — охотничье-рыболовческие племена III–II тыс. до н. э, оставившие памятники различных неолитических культур ямочно-гребенчатой керамики. Почти до наших дней характерные. особенности типа таежных охотников и рыболовов сохранились у юкагиров, занимавших раньше обширные пространства Восточной, а может быть, и Западной Сибири, отчасти также у удэгейцев и орочей Приморья и отдельных групп кетов, манси и хантов, не имевших оленей.

Охотники, собиратели, рыболовы:

а — охота на дикого северного оленя под прикрытием щита у долган;

б — ловля рыбы неводом у нивхов;

в — охота на морского зверя у чукчей (резьба по кости)

В целом рассматриваемый тип характеризуется отсутствием выраженной специализации в хозяйстве. Охота на лесных животных совмещается с рыболовством, роль которого в некоторых случаях бывает очень велика; большое значение имеет подледный лов рыбы в зимнее время. Жилищем лесных охотников и рыболовов зимой служат землянки и полуземлянки, а летом — легкие шалаши, большей частью типа конического чума, одинаково характерного как для населения Сибири (а в прошлом и севера Восточной Европы), так и для индейцев лесной шшь. сы Северной Америки. В качестве сухопутного транспортного средства наряду со ступательными лыжами, по форме напоминающими теннисную ракетку, широко используется охотничья ручная нарта; для передвижения по воде служат лодки-берестянки и однодеревки. Широко употребляется распашная легкая одежда из шкур животных, очень удобная при частых и быстрых передвижениях в тайге.

Севернее, в суровых климатических условиях Субарктики в прошлом был широко распространен еще один хозяйственно-культурный тип — охотники лесотундры и тундры. Наиболее ярко его особенности выражены в тундровой зоне Северной Америки у материковых эскимосов, главное занятие которых — охота на диких северных оленей (карибу) и мускусных быков. В Евразии, где народы тундровой полосы заняты оленеводством, рассматриваемый тип сохранялся до недавнего времени (XVIII–XIX вв.) главным образом пережиточно у некоторых групп юкагиров, долган, нганасанов и саамов (лопарей).

Типы лодок охотников

1 — однодеревка; 2 — лодка-берестянка; 5 — индейская пирога; 4 — эскимосский каяк

Основными объектами охоты наряду с дикими северными оленями, и в настоящие дни еще живущими кое-где в тундре Восточной Сибири, были песцы, мелкие мышевидные грызуны, в особенности лемминги, а также различные птицы. На дикого северного оленя до проникновения огнестрельного оружия охотились с луком и стрелами при помощи оленя-«маньщика» или из-за специального заслона. Хорошо известны были и различные способы загонной охоты. Для ловли более мелких животных и птиц применялись разнообразные силки, петли и капканы. На птиц эскимосы охотились с дротиками с двумя и тремя зубцами. Дротики бросали при помощи метательной дощечки; сбивали птиц и посредством бола, который представлял собой несколько просверленных костяных шариков, связанных сухожильной нитью.

Материальная культура тундровых охотников была близка к культуре охотников тайги (ручная нарта, ступа-тельные лыжи, конические шалаши, крытые обычно шкурами животных, и др.). Только легкая распашная одежда, характерная для охотников тайги, заменялась более теплой глухой меховой одеждой и обувью.

В процессе продвижения на север береговых рыболовов и таежных охотников в специфических условиях арктических приморских районов, богатых морским зверем, выработался своеобразный тип арктических охотников, представленный в Сибири главным образом береговыми чукчами и коряками, а в Северной Америке — эскимосами, расселенными в Арктике от Аляски на западе до Гренландии на востоке. Обилие основных объектов охоты — моржей, тюленей, китов и других морских животных — обеспечивало для этих народов длительное пребывание на одном месте, оседлый образ жизни. В связи с этим сложился и характерный тип жилища — землянка или снежный дом «иглу» у эскимосов.

Отсутствие дерева в безлесных пространствах Арктики привело к возникновению своеобразного. способа отопления и освещения при помощи каменной жировой лампы. Вместо дерева и бересты основным материалом служила кожа морского зверя, идущая на изготовление лодок (каяк, байдара), домашней утвари и т. д. Возможность прокормить мясом и рыбой значительное количество собак позволило развить упряжное собаководство как основной вид сухопутного транспорта. Для арктических охотников характерна также глухая (не распашная, надеваемая через голову) тяжелая одежда, хорошо сохраняющая тепло, по несколько стесняющая свободу движений. Археологические, топонимические и историко-фольклорные материалы позволяют предполагать, что рассматриваемый тип в прошлом, начиная с периода неолита, а может быть, и мезолита, был распространен также у берегов Ледовитого океана в Западной Сибири и Восточной Европе вплоть до Белого моря и Скандинавии на западе. Племена арктических морских зверобоев, принимали, вероятно, участие в этнической истории не только эскимосов, алеутов, коряков и чукчей, но и таких народов, как ненцы и лопари (саамы).

РУЧНЫЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ

Из хозяйственно-культурных типов второй группы для влажных тропиков и отчасти субтропиков характерен тип мотыжных (ручных) земледельцев жаркого пояса, развившийся здесь еще в конце мезолита или начале неолита на основе различных охотничье-собирательских и особенно рыболовческих групп. В настоящее время к этому типу относятся некоторые небольшие народы Индии, Индокитая, Южного Китая, Индонезии и Филиппин, незнакомые с пашенным земледелием, — а также папуасы, меланезийцы, многочисленные племена тропической Африки, бассейнов Амазонки и Ориноко в Америке. Уровень социально-экономического развития перечисленных народов различен, но основные особенности рассматриваемого типа у них проявляются вполне ясно. К этим особенностям принадлежат мотыжное.(ручное) земледелие с культивированием главным образом клубнеплодов и корнеплодов (ямс, таро, батат, картофель, маниока[15] и др.), местами богарного (суходольного) риса, а также банана, сахарного тростника, различных видов пальм — кокосовой, саговой и т. п., употребление в качестве основного орудия обработки почвы «сажального кола»; очень большая, иногда преобладающая роль женского труда в сельском хозяйстве; наличие из домашних животных собаки и у некоторых групп Азии и Африки — свиньи и домашней птицы; сравнительно прочная оседлость, каркасно-столбовые постоянные жилища (часто на сваях), преимущественно прямоугольного, реже круглого плана; поясная одежда из растительных волокон; наличие гончарства без гончарного круга; изготовление материи из луба[16]; широкое использование бамбука в качестве строительного материала и при изготовлении различных хозяйственных и бытовых предметов, высоко развитое искусство плетения; преобладание растительной пищи. над животной, рыбных блюд над мясными (что указывает, между прочим, на первоначальное возникновение земледелия преимущественно у собирательско-рыболовческих, а не у охотничьих племен).

Распространенный в докапиталистическую эпоху на огромной территории хозяйственно-культурный тип мотыжных земледельцев жаркого пояса распадается, естественно, на ряд локальных вариантов. Так, в Индонезии и Индокитае можно выделить по крайней мере две основные группы ручных земледельцев. Первая из них характеризуется преобладанием подсечно-огневого земледелия, при котором главными орудиями труда являются ножи и топоры-тесла, употребляемые как для расчистки лесного участка, так и для рыхления почвы. Группа эта в свою очередь включает две подгруппы: в одной из них главными сельскохозяйственными культурами являются различные клубне- и корнеплоды (папуасы и отчасти меланезийцы Западного Ириана), в другой — суходольный рис (многие народы внутренних районов Молукков, Сулавеси, Калимантана, Суматры, а также Вьетнама, Лаоса, Таиланда и Бирмы). Вторая группа ручных земледельцев Юго-Восточной Азии обрабатывает свои поля постоянно (подсеки нет). Основным орудием здесь часто является мотыга, главной культурой — суходольный рис. В Индонезии к этой группе принадлежат многие народы на востоке страны (острова Нуса Тенггара, или Малые Зондские, Молукки, отчасти Сулавеси). В Индонезии и на Филиппинах встречаются также народы, которые не знают или почти не знают пахотных орудий, но уже знакомы с первичными формами ирригации. Например, некоторые группы батаков на Суматре, тенггеры и бадуи на Яве заливают свои поля дождевой водой. Есть, наконец, на юго-востоке Азии земледельческие народы, которые не применяют плуга, но для рыхления почвы прогоняют по влажному полю буйволов. Так поступают, в частности, даяки-мурут на Калимантане (Борнео), и ли на острове Хайнань. Близкие аналогии почти всем описанным подтипам мотыжных земледельцев жаркого пояса можно найти и далеко за пределами Юго-Восточной Азии — в Индии, тропической Африке, Южной и Средней Америке.

Большим своеобразием отличаются также этнографические черты микронезийцев и полинезийцев — обитателей множества преимущественно мелких островов Тихого океана, выработавших, в процессе их освоения ряд специфических хозяйственных и культурных особенностей. Основным источником, существования этих народов, является, несомненно, ручное земледелие собственно мотыжного типа с постоянными полями и употреблением мотыги со шлифованным каменным наконечником в качестве основного орудия труда. Наиболее распространенные сельскохозяйственные культуры — таро, кокосовая пальма, хлебное дерево. Микронезийцам Марианских островов был известен, однако, и суходольный рис. Одень характерны для микронезийцев и полинезийцев такие особенности, как развитие мореходства и связанные с ним типы судов (лодки с противовесом, или аутригером, двойные лодки и др.), разнообразные навыки в использовании скудных природных ресурсов тихоокеанских островов — дерева, пальмовых ванев (листьев), растительных волокон, раковин и т. и. Некоторые советские этнографы (например, С. А. Токарев) выделяют полинезийцев и микронезийцев в особый хозяйственно-культурный подтип или даже тип — островной, или океанийский.

Ручные земледельцы:

а — вскапывание земли кольями. Новая Гвинея;

б — африканские женщины за обработкой поля

Своеобразный «предгорный» вариант типа мотыжных земледельцев жаркого пояса намечается у некоторых народов Юго-Восточной, Восточной и Южной Азии, живущих в возвышенных субтропических районах и только недавно (в XIX–XX вв.) начавших применять пахотные орудия (боптоки, пгорроты, пфугао и другие «горные» народы Филиппин, многие мон-кхмерскпе, индонезийские, тибето-бирманские и тайские племена плоскогорий Индокитая и северо-восточной Индии, кава, цзинпо, отчасти также мяо и яо, ли и гаошань на юге Китая). Основными сельскохозяйственными культурами являются у этих народов таро, а также рис — большей частью заливной (на террасах), но нередко и суходольный. Заметную роль играют, однако, и другие культуры, преимущественно. северного происхождения (кукуруза, сорго, просо и т. п.).

От описанного «предгорного» варианта можно наметить ряд постепенных переходов к особому хозяйственно-культурному типу ручных земледельцев горной зоны, характерному для многих народов группы «и» (лоло), а также — в специфическом варианте — для части тибетцев (преимущественно в бассейне верхней Брамапутры — Цангпо) и близких к ним этнических общностей. Для этого тина, сложившегося уже в условиях умеренного и даже прохладного климата, характерны холодоустойчивые сельскохозяйственные культуры — овес, ячмень, отчасти пшеница, гречиха, конопля, сурепка. — Рис известен повсеместно, но занимает второстепенное месте. С применением плуга и ирригации высокогорные земледельцы познакомились сравнительно недавно, вероятно, под влиянием равнинных народов Индии и Китая; в основном земледелие и в наши дни остается богарным (суходольным), а у некоторых народов также мотыжным.

Террасы рисовых полей у ифугао (Филиппины)

Животноводство, носящее пастушеский характер, обычно играет значительную роль; в составе стада много овец я коз, которые пасутся круглый год на горных лугах. На юге Тибета встречаются и яки. Для вьючного транспорта широко используются ослы и лошади, помеси между ними, быки и яки, иногда овцы. В домашнем производстве видное место занимают различные виды обработки камня, дерева, кож, шерсти и меха.

Жилище разнообразно: наряду с глинобитными саманными и сырцово-кирпичными постройками встречаются срубные, каменные и комбинированные дома. Срубная техника в старину преобладала у народов, живущих в зоне высокогорных хвойных лесов (например, у паси, лису, некоторых групп «и», южных тибетцев). Интересны двухэтажные срубно-столбовые амбары, в нижнем ярусе которых иногда содержится скот. У «и» Даляншаня и Сяоляшианя на юго-западе Китая, а также у оседлых тибетцев, где хвойного леса мало или совсем нет, встречаются двухэтажные каменные дома-крепости со смотровыми башнями. Очаги, как правило, помещаются внутри жилищ. В питании большое место занимают всевозможные лепешки (овсяные, гречневые, кукурузные и др., заменяемые в Тибете ячменной цзамбой); мясо, особенно в Тибете, едят чаще, чем земледельцы тропиков и субтропиков. Тибетцы употребляют молочные продукты, в частности выдержанное топленое коровье масло. В большом ходу кирпичный черный чай. В костюме видное — место занимают меховые, войлочные и шерстяные — накидки, а также меховые безрукавки. У тибетцев распространены суконные халаты и шубы. Среди разнообразных головных уборов выделяются вязаные шерстяные колпаки и меховые шапки всевозможных фасонов. Обувь применяется гораздо чаще, чем в жарком поясе. В Тибете босиком ходят редко, зато кожаная обувь разных типов (частично сыромятная) вполне обычна.

За пределами Восточной и Центральной Азии хозяйственно-культурный тип горных ручных земледельцев и пастушеских скотоводов изучен еще очень мало, так как он почти повсеместно перекрыт типами, связанными с применением пахотных орудии и тягловой силы домашних животных. Несомненно, однако, что до распространения пашенного земледелия различные варианты рассматриваемого типа были очень характерны для народов многих высокогорных районов ойкумены: для Западных Гималаев, Гиндукуша, Памира, Кавказа, Карпат, Альп, Пиренеев, Андийского нагорья Южной Америки. В последнем районе, например, в качестве вьючного «животного была известна лама, способ использования которой во многом аналогичен использованию яков в Центральной Азии. Двухэтажные каменные или комбинированные дома-крепости тибетцев очень сходны с такими же постройками памирских таджиков, буришей, кафиров и кашмирцев, горных групп грузин — сванов и хевсуров, различных народов Дагестана, черногорцев в Дннарских Альпах, ромашпей и ладинов Тироля и Швейцарии, наконец, басков. Много аналогий между различными-народами этого типа наблюдается и в области костюма. Сюда относятся, например, кавказские бурки, шерстяные накидки и плащи-пончо кечуа и аймара Южной Америки, а также различные головные уборы, в частности фетровые шляпы тибетцев, карпатских украинцев (гуцулов) и тирольцев, в особенности береты басков, развившиеся, вероятно, из шерстяных колпаков и получившие в наши дни широкое распространение по всему миру.

К зоне преобладания типов мотыжных земледельцев жаркого пояса и высокогорных районов в Северном, а частично и в Южном полушарии с неолитического периода прилегала столь же обширная область распространения другого хозяйственно-культурного типа — мотыжных земледельцев степей и сухих предгорий. Новейшие археологические материалы, относящиеся к земледельческим племенам Восточного Средиземноморья конца мезолита или начала неолита (VIII–VII тыс. до н. э.) позволяют предполагать, — что тип этот является древнейшим из всех типов второй группы. К нему, несомненно, относились многие неолитические группы населения Азин и Европы, оставившие памятники таких культур, как Ян-шао и Луншань на севере Китая, Анау в Средней Азии, Триполье и близкие к нему культуры с крашеной керамикой на юго-востоке Европы. В Америке к тому же типу могут быть отнесены племена индейцев пуэбло, а также многие народы области древних высоких культур Центральной и Южной Америки.

Для всех этих Групп характерны следующие особенности: развитое мотыжное земледелие с преобладающей, ролью зерновых, в первую очередь пшеницы и проса (в Америке — кукурузы), а также различных бахчевых, в особенности тыквы; наличие крупного и мелкого рогатого скота (в Южной Америке местами ламы и альпака); оседлый образ жизни; плоскодонная керамика, часто с богатой полихромной росписью, изготовлявшаяся первоначально без гончарного круга; прямоугольное жилище с земляным полом и стенами из глины, самана, сырцового кирпича или плетня, обмазанного глиной; развитое ткачество и изготовление шитой одежды преимущественно из хлопчатобумажных тканей; преобладание растительной пищи, в частности различного рода лепешек и густых каш типа мамалыги. В наиболее засушливых местах распространения рассматриваемого типа, вероятно, уже в период неолита и бронзового века. (IV–II тыс. до н. э.) возникло искусственное орошение. Если в Америке тип мотыжных земледельцев степей и сухих предгорий сохранился до начала европейской колонизации, то в Евразии на его основе уже с III–II тыс. до н. э. стали развиваться различные виды пашенного земледелия. Несомненно также, что на базе рассматриваемого типа сложились древнейшие классовые общества Двуречья, Египта, Передней и Средней Азии, северо-западной Индии и Китая. В Центральной и Южной Америке, где пахотные орудия до появления европейцев известны не были, на мотыжно-земледельческой экономической базе самостоятельно развились раннеклассовые государства майя, пауа, ацтеков, чибча-муисков. и других народов.

Еще одним хозяйственно-культурным типом второй группы следует считать ручных земледельцев лесной зоны умеренного пояса. В лесных областях Европы тип этот был широко распространен с. периода позднего неолита вплоть до проникновения сюда с юга плужного земледелия уже на заре классового общества. В Северной Америке у ирокезских, атапасских, алгонкинских и других племен, расселенных на территории современных США и Канады, ручное земледелие оставалось основным видом сельского хозяйства вплоть до периода европейской колонизации. Основу рассматриваемого типа составляло подсечно-огневое земледелие. Главными сельскохозяйственными культурами в Евразии» были первоначально ячмень, овес и рожь, из технических — лен и конопля, а также различные овощи, в особенности репа и брюква. В Америке аналогичную роль играли кукуруза (маис), картофель и хлопок. Заметное, но все же подсобное значение у евразийских лесных земледельцев имело животноводство (преимущественно крупный рогатый скот и свиньи). Существенное место в хозяйстве долго сохраняли рыболовство и охота. Известно также было бортничество. Характерные черты культуры и быта этого типа следующие: оседлый образ жизни, деревянное (каркасно-столбовое или срубное) жилище, обычно с высокой крышей, открытым очагом, камином или духовой печью, иногда полуземляночное; развитое гончарство, различные виды обработки дерева, ткачество;-одежда (у европейских и азиатских народов) преимущественно из льняных или пеньковых, отчасти шерстяных тканей (туникообразные рубахи, несшитые или сшитые юбки, мужские штаны с узким шагом и др.); обувь первоначально деревянная типа постолов или плетеная из лыка (лапти), реже кожаная. В нище растительные блюда, похлебки, каши, позднее кислый хлеб сочетаются с рыбными и в меньшей степени с мясными и молочными; из напитков наиболее характерны мед и ячменное пиво.

В лесной зоне Европы, некоторых областей Азии (Южная Сибирь, Приамурье, Приморье и Маньчжурия, север Кореи) рассматриваемый тип пришел на смену более древнему хозяйственно-культурному тпйу охотников и рыболовов лесной полосы. Смена типов была, несомненно, связана с распространением земледелия из более южных районов, а частично, вероятно, л с внедрением в-среду охотников и рыболовов степных и лесостепных земледельческих, а в Европе и Азии также земледельческо-пастушеских племен. По археологическим данным, процесс этот очень ясно прослеживается на территории европейской части СССР, — где во II тыс. до н. э. носители культур боевых топоров — прибалтийской, фатьяновской и др., — говорившие, вероятно, на индоевропейских языках, двигаясь на север, интенсивно смешивались с жившими там ранее охотниками и рыболовами (предками современных финно-угорских народов). Понятно поэтому, что мотыжные земледельцы лесной зоны унаследовали от своих предшественников многие хозяйственные и культурные черты: всевозможные орудия охоты и рыболовства (например, капканы, силки, верши, различные сети), типы лодок-берестянок и однодеревок, лыжи и др. Позднее, в железном веке — в I тыс. до н. э. и в первых веках новой эры, среди лесных земледельцев распространились пахотные орудия и начался переход к хозяйственно-культурным типам третьей группы. Однако многие характерные особенности предшествующего типа продолжали сохраняться и даже развиваться, дожив до настоящего времени. И в наши дни эти особенности в самых разных сферах хозяйства, культуры и быта легко Наблюдать у большинства европейских народов — славянских, балтийских, германских, романских и кельтских.

Ручные земледельцы:

а — сбор початков кукурузы у ирокезов;

б — железная мотыга русских крестьян VIII–X вв,

в — легендарный первый земледелец Китая Шэньнун

СКОТОВОДЫ

Животноводческие типы второй группы начали формироваться в Евразии и Африке несомненно позднее земледельческих, скорее всего в III–II тыс. до н. э., когда возникло первое великое разделение труда между земледельческими, оседлыми и скотоводческими, преимущественно кочевыми племенами. Окончательному размежеванию этих двух групп предшествовал длительный период постепенного роста роли животноводства в комплексном хозяйстве населения степей и полупустынь, которое генетически было связано с древними племенами охотников и собирателей этой зоны. По-видимому, в рассматриваемое время сложился хозяйственно-культурный тип пастушеских скотоводов и земледельцев, в экономике которых разведение домашних-животных сочеталось с мотыжным земледелием. Племена этого типа вели еще оседлый или полуоседлый образ жизни, при котором скот большую часть года содержался на подножном корму под наблюдением особых пастухов. Пастбища располагались иногда вблизи постоянных поселений, иногда же довольно далеко от них; в последнем случае туда выезжала на летний период значительная часть населения. Древние культуры «степной бронзы» (III–II тыс. до н. э.), широко распространенные в Евразии на огромных пространствах между Дунаем на западе и Амуром на востоке, были созданы, вероятно, именно пастушеско-земледельческими племенами, принадлежавшими к рассматриваемому типу. К нему же относились, в частности, предки индоевропейских народов Северного. Причерноморья и Средней Европы, оставившие многочисленные археологические памятники с боевыми топорами и шнуровой керамикой. Упомянутое выше проникновение на север «фатьяновцев» и близких к ним племен Прибалтики было одним из конкретных эпизодов расселения индоевропейцев. В более поздние периоды многие черты рассматриваемого типа сохранялись у различных индоевропейских народов, например у индоарийцев в период их расселения в Северной Индии или у германцев эпохи Цезаря и Тацита. В настоящее время подобные же черты в различных сферах культуры и быта наблюдаются, большей частью пережиточно, у некоторых народов, хозяйство которых и теперь носит комплексный скотоводческо-земледельческий характер (венгры, некоторые группы скотоводов Югославии, Болгарии и Румынии, отчасти также литовцы, южные башкиры, народы Северного Кавказа и др.).

Промысел гринды (мелкого кита) у фарерцев

В Северной Европе и в наши дни встречаются отдельные народы, для которых характерна большая экономическая роль пастушеского скотоводства. Так, например, у северных норвежцев и шотландцев скотоводство этого типа с преобладанием в. стаде овец сочетается не столько с земледелием, сколько с рыболовством: и морским зверобойным промыслом. На Фарерских островах и в Исландии, где земледелие почти невозможно, овцеводство выступает на первый план наряду с рыбной ловлей и охотой на морских животных. В Восточной Сибири животноводство (крупный рогатый скот, лошади, отчасти северные олени) сочетается у якутов с сухопутной охотой и речной рыбной ловлей.

В процессе дальнейшего развития и специализации пастушеско-земледельческих групп сложился хозяйственно-культурный тип скотоводов-кочевников степей и полупустынь. Областью его формирования были открытые ландшафты засушливой зоны, где отсутствовали возможности развития искусственного орошения, но зато имелись обильные пастбища. Именно в этих местах все большее и большее экономическое значение приобретало скотоводство, хозяйство становилось высокоспециализированным, складывался кочевой образ жизни, наложивший глубокий отпечаток на все культурно-бытовые особенности народов, принадлежавших к рассматриваемому типу. Из домашних животных основную хозяйственную роль играли лошади, крупный и мелкий рогатый скот, в особенности овцы, наиболее приспособленные, к тебеневкам[17], а в некоторых областях, имевших характер полупустынь и пустынь, также верблюды. Основу питания составляла мясная и молочная пища, в связи с чем вырабатывались различные способы приготовления молочных продуктов: сыра и квашеного молока, а также напитков типа кумыса, араки (молочной водки) и т. и. Главным видом жилища скотоводов-кочевников были различные переносные шатры, крытые полотнищами из шерсти (ткаными или валеными), или реже кожей. Утварь, в частности посуда, также была преимущественно кожаной. Гончарство, как правило, отсутствовало. Одежда была шерстяной, кожаной, меховой. Очень характерны мужские и женские штаны с широким шагом, удобные при верховой езде, распашные куртки и халаты; кожаными, валеными, реже меховыми были также головные уборы и обувь.

Из древних народов характерными представителями рассматриваемого типа были в Европе скифы-кочевники и сарматы, а в Азии близкие к ним этнически саки и массагеты. К тому же типу относились многочисленные тюркоязычные и монголоязычные народы древности и средневековья, начиная с «хунну» китайских источников, достигших в IV в. н. э. Европы под именем гуннов. Из современных народов кочевниками-скотоводами были в недалеком прошлом монголы, киргизы, казахи, каракалпаки, часть туркмен, а также различные тюркские, иранские и арабские племена Передней Азии и Северной Африки. Многие особенности того же хозяйственно-культурного типа были еще недавно свойственны некоторым народам Восточной и Южной Африки, например зулусам, бечуанам, готтентотам, горным, дамара и др.

Можно говорить о существовании нескольких локальных вариантов. типа кочевников-скотоводов степей ж полупустынь — г центральноазиатском, среднеазиатском, переднеазиатском,? аравийско-африканском, южноафриканском и т. д., Для центрально- и среднеазиатских кочевников, например, характерно преобладание, в поголовье домашних животных — лошадей и овец, а также распространение войлочных юрт в качестве основных жилищ. В Передней Азии, Аравии^: и Северной Африке большую роль в. хозяйстве играют верблюды и козы, жилищами же служат. преимущественно шатры и палатки. На юге Африки лошадей и верблюдов нет, стада состоят почти исключительно из крупного рогатого скота; жилищами служат круглые легкие. хижины с жердяным остовом, располагаемые на стойбищах по кругу с загоном для скота в. центре (так называемый «крааль»).

На высокогорном плато северного и западного Тибета сложился еще один своеобразный хозяйственно-культурный тип второй группы — тип высокогорных скотоводов-кочевников. Экономической, основой этого типа является животноводство на полупустынных и холодных горных плато; перекочевки, совершаются обычно, на небольшие расстояния. У многих групп имеются даже небольшие постоянные поселки, в которых часть населения занимается земледелием. Кочевой образ жизни сочетается у этих групп с оседлым. Разводят преимущественно яков, покрытых густой и длинной шерстью и хорошо приспособленных к суровому тибетскому климату. Шерсть яков используется для изготовления кошм, войлоков и шерстяных тканей, кожа идет на выделку обуви и других бытовых вещей, мясо и молоко употребляются в пищу. Навоз яков используется как топливо. Применяются яки и для транспорта (главным образом, вьючного); трудные горные, тропы они преодолевают прекрасно. Кроме яков, в состав стада высокогорных скотоводов входят овцы, козы, крупный рогатый скот и лошади; издавна известны цзо, или сарлыки — помеси между яками и коровами, дающие хорошее молоко и отличающиеся более покладистым нравом по сравнению с чистопородными яками. Очень характерно для рассматриваемого хозяйственно-культурного типа развитие всех отраслей домашнего производства и ремесла, связанных с переработкой животного сырья (кожевенное и — шерстобитное дело, прядение и тканье шерсти).

Тибетцы с яком

Основное жилище высокогорных скотоводов — перекосный прямоугольный шатер на жердяном каркасе, покрытый шкурами животных, кошмами и полотнищами шерстяной (чаще всего черной) ткани. В последнее время в качестве материала употребляется также брезент (особенно летом). Очаг помещается внутри жилища; он служит одновременно для приготовления пищи и отопления. Утварь и посуда большей частый кожаные, деревянные или чугунные; керамики почти нет. В питании существенная роль принадлежит вареному мясу, салу, топленому выдержанному маслу, кислому молоку. Хорошо известна, конечно, и цзамба, обычно получаемая от земледельческих соседей. Наиболее распространенные способы приготовления мясных кушаний — варка в подвесном или укрепленном на треноге чугунном котле и поджаривание на вертеле над открытым очагом. Главные элементы костюма — суконные халаты и штаны, меховые шубы, кожаные сапоги, меховые шапки разной формы. Халат или шубу обычно носят на левом плече (при открытом правом); в жаркое время эта одежда может быть целиком спущена до пояса и завязана вокруг талии. Этот обычаи связан с резкими суточными колебаниями температуры. Наиболее характерными представителями типа высокогорных скотоводов являются кочевые и полукочевые группы тибетцев самых суровых по своим климатическим условиям центральных и северо-западных районов Тибета. Тибетцы, живущие в более мягких условиях в округе Чамдо северо-западной Юньнани, Сычуани и Цинхае, по общему этнографическому облику являются как бы переходными от этого типа к соседним — высокогорно-земледельческому на юге и западе и животноводческо-степному на севере. Переходные черты к земледельческим народам юго-западного Китая выступают, например, у сифань — тибетской этнографической группы на севере Юньнани. Хозяйственно-культурные связи с кочевниками степного типа (главным образом монголами) наиболее отчетливо прослеживаются у тибетцев Цинхая. За пределами высокогорных плато Центральной Азии рассматриваемый хозяйственно-культурный тип не прослеживается, поскольку нигде на земном шаре нет столь возвышенных районов, населенных скотоводами.

Кочевник бишарины с верблюдом. Северо-восточный Судан

Крааль зулусов Южной Африки

Вьючный олень эвенков

Тундровое оленеводство у чукчей (резьба по кости)

Распространение оленеводства, возникшего у народов Северной Азии под влиянием коневодства, привело к развитию на основе древнего типа таежных охотников нового хозяйственно-культурного типа второй группы — таежных охотников-оленеводов. В условиях тайги оленеводство получило преимущественно транспортное значение. Появление этого нового вида транспорта сделало таежного охотника еще более подвижным, позволило ему значительно расширить район кочевания. Основные особенности материальной культуры с распространением оленеводства остались в значительной степени прежними: тот же чум, лодка-берестянка, распашной тип одежды и т. д. Оленеводство в этом хозяйственно-культурном типе вьючно-верховое, что связано, с одной стороны, с малой пригодностью нартовой езды в сибирской тайге, с другой же стороны — с небольшими размерами оленьего стада. Самыми характерными представителями этого типа являются эвенки, расселившиеся на огромном пространстве от Енисея до Охотского побережья. Сюда же относятся эвены (ламуты) и некоторые другие группы таежной полосы Сибири.

Наконец, в полосе тундры выработался в еще более позднее время хозяйственно-культурный тип. оленеводов тундры. Богатые пастбищами пространства тундры создали возможность значительно увеличить численность Флёньйх стад. Здесь олень является не только и даже не столько транспортным животным, сколько основным источником существования: мясо его — главная пища, шкура служит и для изготовления одежды, и для покрытия жилища, и для разных домашних поделок. Транспортное оленеводство — нартово-упряжное… Одежда — глухого покроя; при езде на оленной нарте в открытой тундре она необходима; при верховой езде на олене в тайге, напротив, неудобна. Рассматриваемый хозяйственно-культурный тип имеет две географические области распространения: на крайнем северо-востоке Сибири у чукчей и коряков и на северо-западе — у ненцев и соседних с ними народов. Два последних хозяйственно-культурных типа в Америке не получили распространения, так как северный олень не был там одомашнен.

ПАШЕННЫЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ

Проблема формирования хозяйственно-культурных типов третьей группы тесно связана с вопросом происхождения пашенного земледелия вообще. Если мотыжное (ручное) земледелие у народов различных частей света возникло, по всем данным, самостоятельно в отдельных центрах Евразии, Африки и Америки, то вопрос о месте и времени древнейшего применения пахотных орудий не может считаться окончательно разрешенным. В Америке до начала европейской колонизации в XVI в. пашенное земледелие полностью отсутствовало. То же можно сказать об Австралии и Океании, почти всей Африке к югу от Сахары, большей части Сибири и многих горных и лесных районах Южной и Юго-Восточной Азии. Очевидно, таким образом, что. область распространения хозяйственно-культурных типов третьей группы еще сравнительно недавно (в докапиталистическую эпоху) была гораздо уже области преобладания типов двух первых групп.

Если заглянуть в глубь времен и обратиться к археологическим данным периода бронзового и начала железного веков (конец III— начало I тыс. до н. э.), то легко будет заметить, что тогда пахота с применением тягловой силы домашних животных была известна на еще более ограниченной территории, главным образом в пределах засушливого субтропического и отчасти умеренного пояса. Поэтому можно сделать вывод о том, что из всех хозяйственно-культурных типов третьей группы древнейшим является тип пашенных земледельцев засушливой зоны. Именно в пределах этой зоны, первоначально в долинах Тигра и Евфрата, а также Нила, а позднее в долинах Инда и Ганга, Амударьи и Сырдарьи, Янцзы и Хуанхэ на основе развитого мотыжного земледелия с применением искусственного орошения и разведения различных пород домашних животных, в первую очередь крупного рогатого скота, возникли древнейшие очаги земледельческого хозяйства с использованием тягловой силы этих животных, т. е. древнейшие очаги пашенного земледелия».

Пашенные земледельцы:

а — пахота в Древнем Египте;

б — пахотное орудие с сеялкой (Двуречье)

До сих пор в этнографической науке идет спор о том, распространились ли пахотные орудия первоначально из одного очага или же они были изобретены самостоятельно разными народами. Поскольку археологические, иконографические (живописно-изобразительные), а отчасти и письменные источники говорят о том, что тягловую силу домашних животных при пахоте стали применять раньше всего (конец IV — начало III тыс. до н. э.) в Двуречье и в долине Нила, наиболее вероятно, что распространение пашенного земледелия происходило в пределах засушливой зоны в направлении с запада на восток через Переднюю и Среднюю Азию вплоть до Северной Индии и еще дальше до Северного Китая. Во всяком случае в бассейне Хуанхэ достоверные сведения о применения плуга относятся только к I тыс. до н. э.

Введение в практику сельскохозяйственных работ пахотных орудий в сильнейшей степени способствовало быстрому развитию производительных сил общества, впервые в истории человечества создавало условия для постоянного накопления прибавочного продукта и неуклонного роста населения. Вполне понятно поэтому, что возникновение пашенного земледелия и особенно его широкое распространение по поверхности земли в общем и целом совпадают с другими крупнейшими событиями в истории человечества — началом металлургии бронзы, а затем и железа, отделением ремесла от земледелия, дифференциацией сельского и городского населения, развитием раннеклассового общества и т. д. Позднее нашейное земледелие распространилось из указанных очагов на обширные пространства Южной, Восточной, Центральной, Средней и Передней Азии, Европы и Северной Африки, где в различных естественно-географических условиях выработались разные хозяйственно-культурные типы третьей группы, к которым на протяжении всей древней, средней и новой истории докапиталистического периода включительно относилось подавляющее большинство населения всего земного шара.

Древнейшим из этих типов, как уже указывалось, является, несомненно, тип пашенных земледельцев засушливой зоны. Для этого типа характерно унаследованное еще от мотыжных земледельцев той же климатической зоны преобладание в составе сельскохозяйственных культур засухоустойчивых злаков — пшеницы, проса, сорго, чумизы и др. Наряду со злаками издавна были известны различные бобовые, бахчевые (тыквы, позднее дыни, арбузы), а также виноград и плодовые деревья. Высокой степени развития достигло искусственное орошение, наиболее совершенной формой которого является арычная-система. У земледельцев этой зоны появились, вероятно, все основные орудия труда, связанные с сельским хозяйством. Сюда относятся прежде всего пахотные орудия типа однозубого рала, а позднее — тяжелого плуга с подошвой и отвалом, всевозможные виды борон, жатвенных ножей и серпов. Молотьба в этой зоне производится большей, частью путем простого прогона животных по рассыпанным колосьям или при помощи молотильных досок и катков. К числу важных изобретений земледельцев засушливого пояса должны быть отнесены, вероятно, также духовая печь и умение выпекать кислый хлеб. Животноводство играет подсобную, но значительную роль. В стаде преобладает крупный рогатый скот: овцы, козы и свиньи. В качестве тягловой силы используются главным образом быки, обычно холощеные (волы), в меньшей степени коровы и ослы. Транспортным средством служат большей частью двуколки — арбы с большими колесами.

Жилище пашенных земледельцев засушливой зоны в основном представляет собой развитие жилища их мотыжных предшественников. Преобладают глинобитные, саманные, сырцово-кирпичные, реже каменные, прямоугольные дома с земляным полом, плоской или плоскодвускатной крышей. В более позднее время почти повсеместно сырцовый кирпич заменялся обожженным. Из хозяйственных построек характерны плетеные зернохранилища, часто имеющие круглую форму, и помещаемые на сваях для защиты от грызунов и других вредителей. Преобладающая пища растительная: хлеб, лепешки, каши; мучные похлебки и др., в меньшей мере молочная, мясная или рыбная. В большом ходу всевозможные острые приправы. Из напитков пашенные земледельцы засушливой зоны повсеместно (кроме Восточной Азии) употребляют кислое молоко, а во многих странах (особенно на Кавказе и в Средиземноморье) также виноградное вино. Высокого развития достигло ткачество разных видов, в том числе узорное. Одежда главным образом хлопчатобумажная, нередко так?ке шерстяная, по покрою очень разнообразная, но с первоначальным преобладанием несшитых полотнищ, носимых в качестве набедренных повязок, плечевых накидок, туник или обертываемых вокруг всего тела на манер индийских сари. Головные уборы, как и обувь, еще недавно были распространены сравнительно мало. Можно все же отметить широкополые соломенные шляпы и плетеные сандалии.

До самого последнего времени хозяйственно-культурный тип пашенных земледельцев засушливого пояса был преобладающим у народов почти всего Средиземноморья (включая Южную Европу и Северную Африку), Передней и Средней Азии, Северной Индии, Северного Китая и Кореи, Здесь сложилось несколько вариантов рассматриваемого типа, в том числе — долинно-речной с высокоразвитой ирригационной, системой и преобладанием полеводства (бассейны крупных рек: Нила, Тигра и Евфрата, Амударьи, Инда, Ганга, Хуанхэ и др.), предгорный и приморско-береговой с сильно развитыми виноградарством и садоводством, часто на террасах, орошаемых, текущей с гор водой (Средиземноморье), оазисный с характерной культурой финиковой пальмы (пустыни и полупустыни Северной Африки и Аравии). В эпоху европейской колонизации и распространения пашенного земледелия на юге Сибири, в Америке и отчасти в Австралии и Океании многие хозяйственные и культурные особенности рассматриваемого типа стали обычными как у аборигенного, так и у пришлого населения этих частей ойкумены. В настоящее время, например, хозяйственно-культурный тип пашенных земледельцев засушливого пояса очень характерен для Южной Африки или для Мексики и других стран Центральной Америки.

К народам южных субтропиков и настоящих тропиков пахотные орудия проникли с севера сравнительно поздно. До начала европейской колонизации в XVI в. ареал распространения этих орудий в пределах указанной климатической зоны ограничивался экономически наиболее развитыми и густонаселенными, преимущественно долинными областями Южной и Юго-Восточной Азии (Центральный и Южный Индостан, Шри Ланки, Индокитай, юг Китая. и Японии, Западная Индонезия, приморские районы Филиппин), некоторыми районами Судана и Эфиопии.

Понятно поэтому, что развившийся здесь хозяйственно-культурный тип пашенных земледельцев влажных тропиков и субтропиков унаследовал многие характерные черты предшествовавшего ему типа ручных земледельцев тех же стран. Однако в связи с переходом к пашенной обработке земли у народов Южной и Юго-Восточной Азии сложились и некоторые новые хозяйственные и культурные особенности: интенсивное заливное рисоводство, искусственное орошение в условиях избытка воды (главным образом, для ее рационального распределения), использование буйволов в качестве основной тягловой силы[18]. Основным сельскохозяйственным орудием пашенных земледельцев влажных тропиков и субтропиков, стал легкий бесполезный плуг (точнее рало) с толстым и уз-кии односторонним лемехом в виде острого клина. Наряду с рисом широкое распространение получили культуры различных тепло- и влаголюбивых овощей и фруктов (в частности, бананов и. цитрусовых), а также чая, который впервые стал выращиваться, вероятно, именно на юго-востоке Азии.

Сравнительно позднее и во многих районах слабое внедрение пахотных орудий компенсируется на юго-востоке Азии (Южный Китай, Япония, в меньшей степени Индокитай и Индонезия) широким применением удобрений (в частности, человеческих фекалий), высоким уровнем развития ирригации и созданием так называемой грядковой системы земледелия, при которой сельскохозяйственные культуры — главным образом разные, овощи, бобовые и клубнеплоды — выращиваются на узких, возвышенных полосах земли, тщательно разрыхляемой и унавоживаемой. Между такими грядками устраиваются дренажные канавки. С проникновением пахотных орудий из Индии и Китая в XVIII–XIX вв. к народам высокогорных районов — тибетцам, «и», ну, дулугг и др. — у них сложился своеобразный хозяйственно-культурный подтип высокогорных пашенных земледельцев, для которого характерно сочетание признаков, свойственных мотыжным земледельцам этой зоны, с особенностями, заимствованными от долинных народов Южной и Восточной Азии, давно знакомых с использованием домашних животных на сельскохозяйственных работах. Здесь преобладают тяжелые плуги с полозами, отвалами и широкими лопатообразными лемехами. В качестве тягловой силы используются главным образом быки и коровы; буйволов мало, а местами и совсем нет. Основные сельскохозяйственные культуры, а также характерные черты домашнего производства, жилища, пищи, утвари, одежды и т. д. с распространением пашенного земледелия остались у перечисленных высокогорных народов почти неизменными.

Остановимся еще на одном хозяйственно-культурном типе третьей группы — типе пашенных земледельцев лесостепей и лесов умеренного пояса. Тип этот развился в Европе и, возможно, самостоятельно в Южной Сибири и на Дальнем Востоке на базе ручного земледелия той же климатической зоны с проникновением сюда с юга и запада пахотных орудий, которое началось, вероятно, еще во II–I тыс. до н. э. и продолжалось в первых веках II тыс. н. э. В лесную и лесостепную зоны Северной Америки тип этот принесли с собой европейские переселенцы XVI–XVIII вв. Пути распространения пашенного земледелия из его древнейших очагов в Восточном Средиземноморье на север и восток еще недостаточно изучены. В Европу пути эти шли, вероятно, через Кавказ и Северное Причерноморье, Малую Азию, Балканы и бассейн Дуная, Апеннинский и Пиренейский полуострова, вплоть до берегов Балтийского и Северного морей. Изображения пахотных орудий, датируемые II тыс. до н. э., обнаружены среди наскальных рисунков Швеции. Новейшие данные археологов позволяют предполагать, что примерно в то же время с пахотными орудиями были знакомы племена стран Западной Европы, Южной и Восточной Прибалтики. Среди скифов Северного Причерноморья (VII–II вв. до п. э.) были группы, которые Геродот называл «пахарями». Через Среднюю и Центральную Азию пашенное земледелие могло уже в глубокой древности распространиться в Южной Сибири, в бассейне Амура и на территории современного Советского Приморья. Китайские источники прямо говорят, что племена сушэнь, мохэ, угэ, плоу и др., жившие в Приамурье во II–I тыс. до н. э., «пахали землю двумя скотинами». Эти данные письменных памятников подтверждаются и новейшими материалами советских археологов.

Пахотные орудия лесостепных и лесных земледельцев умеренного пояса очень разнообразны. Древнейшими из этих орудий былп различные формы однозубого рала, которое по существу не пахало, а только бороздило землю. В лесных районах Северо-Восточной Европы у славянских и балтийских народов с первых веков нашей эры широко распространилась двузубая соха с простейшими приспособлениями для отвала вспаханной земли в виде одной или двух наклонных планок (полиц). Различные виды сохи, удобной для пахоты на каменистых и тощих подзолистых почвах, от славян и балтийцев были заимствованы финскими и отчасти тюркскими народами Восточной Европы, а позднее, в XVII–XIX вв., вместе с русскими распространялись по всей Сибири — от Урала до Тихого океана. На Амуре первые русские землепроходцы Василий Поярков, Ерофей Хабаров и другие встретили в конце XVII в. «пахотных людей» — дауров и дючеров, потомков уже знакомых нам древних земледельцев Дальнего Востока. В более южных и западных областях Евразии на смену ралу пришли различные виды плугов с почти горизонтальной подошвой и отвалом. Применение плуга позволило подрезать и переворачивать пласты почвы, что было особенно важно на жирных черноземных землях. По мнению многих лингвистов, само название «плуг» на славянских языках происходит от глагола «плыть»[19]. Другое древнее наименование пахотных орудий — рало или орало — родственно аналогичным терминам многих индоевропейских языков (лат, aratruin, франц, araire, польск. radło др.). С распространением железа лемехи всех пахотных орудий стали изготовляться из этого металла; но их остовы еще долго. продолжали оставаться деревянными. В качестве тягловой силы лесостепные и лесные земледельцы в разные эпохи, использовали различных домашних животных, главным образом волов и лошадей.

Пашенные земледельцы:.

а — пахота на рисовом поле в Китае;

б — русская двузубая соха;

в — тяжелый колесный плуг

Большинство характерных признаков материальной культуры лесостепных и лесных пашенных земледельцев умеренного пояса представляет собой дальнейшее развитие особенностей, сложившихся у ручных земледельцев той же зоны. Высокого развития достигли здесь все отрасли домашнего производства и ремесла, связанные с обработкой дерева, а также деревянное народное зодчество, памятники которого местами (например, на Русском Севере или в Закарпатье) сохранились до наших дней. Характерны для рассматриваемого хозяйственно-культурного типа также разнообразные лесные промыслы (смолокурение, углежжение и т. п.), бортничество, а позднее и пчеловодство, плетение из бересты и лыка, рогожное дело, льняное и пеньковое прядение и ткачество (часто узорное), разнообразные комплексы мужского и женского костюма, имеющие определенную этнографическую локализацию (например, сарафан и кокошник у северных русских, понева и кичка у южных русских, плахта и намитка у украинцев). Параллельно с техникой пашенного земледелия с юга на север шло распространение «многих сельскохозяйственных культур, (в первую очередь пшеницы); металлургии, колесных повозок, духовой печи и других нововведений, почти неизвестных ручным земледельцам лесной полосы. До механизации сельского хозяйства: в конце XIX — начале XX в. большинство сельского населения умеренного пояса Европы и стран Азии и Северной Америки, колонизованных европейцами, принадлежало к хозяйственно-культурному типу лесостепных и лесных пашенных земледельцев.

ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЛАСТИ

Наряду с хозяйственно-культурными типами советские, этнографы выделяют историко-этнографические или историко-культурные области области ойкумены, у населения которых в силу общности социально-экономического развития, длительных связей и взаимного влияния складываются сходные культурно-бытовые (этнографические) особенности. Наиболее ясно особенности эти выступают обычно в материальной культуре — жилище, средствах передвижения, пищи и утвари, одежде, обуви, головных уборах, украшениях и т. п., — но охватывают также некоторые явления из области духовной культуры, в той или иной степени связанные с хозяйством и бытом (многие обычаи, обряды, верования, устное поэтическое народное творчество и др.).

Историко-этнографические области, как и хозяйственно-культурные типы, являются историческими категориями. Древнейшие из них сложились еще в процессе первоначального расселения человечества по Земле в конце палеолита, в мезолите и неолите. В дальнейшем постепенно изменялись как характерные особенности отдельных историко-этнографических областей, так и их границы. Одни области при этом совершенно распадались, другие, напротив, возникали вновь. Данный процесс продолжался на протяжении многих тысячелетий при господстве различных социально-экономических формаций — от первобытнообщинной до капиталистической и социалистической. В каждый конкретный исторический отрезок времени, с глубокой древности вплоть до наших дней, историко-этнографические области различных частей земного шара всегда представляли определенные исторические реальности.

В отличие от хозяйственно-культурных типов историко-этнографические области всегда включают народы, расселенные на смежных территориях. и реально связанные между собой, хотя и различающиеся часто по уровню и направлению социально-экономического развития, по языку и, расовой принадлежности. Следует различать историко-этнографические области разных порядков — наиболее крупные «провинции», которые охватывают целые части света или большие группы соседствующих стран, и меньшие области, в свою очередь дробящиеся на подобласти и местные историко-культурные районы.

Одной из крупнейших историко-этнографических «провинций» является Западная Европа, в пределах которой могут быть выделены такие историко-этнографические области, как Центральноевропейская (в нее входят ГДР и ФРГ), Южноевропейская (Средиземноморская), Западноевропейская (Атлантическая), Североевропейская.

В пределах нашей страны отчетливо намечаются четыре основные историко-этнографические провинции первого порядка: европейская часть СССР, Кавказ (с подразделением на Северный Кавказ и Закавказье). Средняя Азия и Казахстан, Сибирь (с возможным выделением отдельной крупной области Советского Дальнего Востока). В зарубежной Азии самостоятельными историко-этнографическими провинциями можно считать Переднюю (Юго-Западную) Азию, включающую Турцию, Израиль, все арабские страны Восточного Средиземноморья и Аравии, Иран и Афганистан; Центральную Азию (Монголия, Синьцзян и Тибет); Южную Азию (Индия, Пакистан, Шри Ланка); Юго-Восточную Азию с подразделением на материковую (индокитайскую) и островную (индонезийско-филиппинскую) части; наконец, Восточную Азию (большая часть Китая, Корея и Япония). В Африке страны Магриба (Египет, Ливия, Тунис, Алжир и Марокко), расположенные к северу от Сахары, составляют одну историко-этнографическую провинцию; все остальные страны могут рассматриваться в качестве другой провинции, включающей такие области, как Восточная, Центральная, Западная и Южная Африка, а также остров Мадагаскар, этническая история которого, как мы знаем, связана с Индонезией. В Америке выделяются североамериканская, среднеамериканская и южноамериканская провинции; две последние часто объединяются под названием Латинской Америки[20]. Историко-этнографической провинцией первого порядка является Австралия и Океания (с дальнейшим подразделением на собственно австралийскую, тасманийскую, меланезийскую, микронезийскую и полинезийскую области).

Работа по выделению историко-этнографических областей в масштабе всего мира еще не закончена. Наибольшие успехи достигнуты в историко-этнографическом районировании нашей страны. В Сибири, например, выделены такие характерные области, как ямало-таймырская, западносибирская, алтае-саянская, восточносибирская, камчатско-чукотская и амуро-сахалинская. Опишем более подробно первую и последнюю из этих областей.

Ямало-таймырская «область включает почти всех ненцев от низовьев Енисея на востоке до Канинско-Тиманской тундры на западе, нганасанов и северные группы хантов и манси, заимствовавшие оленеводство у ненцев. Все эти народы относятся к тундровым оленеводам. С этим типом хозяйства связаны такие особенности, кате оленная нарта, переносный чум, крытый шкурами, глухая меховая одежда и т. и. Сходство проявляется, однако, и во многих культурно-бытовых деталях, которые свидетельствуют о существовании длительных и тесных связей между этническими общностями разного происхождения. Так, например, повсеместно в пределах ямало-таймырской области распространено упряжное оленеводство особого типа, для которого характерны массивные нарты с наклонно расположенными копыльями, веерная оленная упряжка, управление оленями при помощи вожжи, проходящей слева, наличие пастушеской собаки и др. Много специфических деталей у всех народов этой области прослеживается также в конструкции чума, в особенностях покроя и орнаментации одежды.

В амуро-сахалинскую историко-этнографическую область входят такие народы Приамурья и Сахалина, как говорящие на тунгусо-маньчжурских языках нанайцы, ульчи, орочи, удэгейцы, ороки, негидальцы, а также резко отличающиеся от всех них по языку нивхи (гиляки). Несмотря на языковое разнообразие и существенные различия в хозяйстве и быте, у всех этих народов обнаруживается значительное сходство очень многих элементов материальной и духовной культуры: упряжное собаководство с особым типом нарты и упряжкой цугом попеременно (змейкой), своеобразные типы сетевых снастей для рыбной ловли, зимнее жилище в виде землянок, свайные хозяйственные, а иногда и жилые постройки, выделка рыбьей кожи для изготовления разных предметов домашнего обихода и одежды, часто украшенной цветной аппликацией, сложный спирально-меандрический орнамент, культ медведя с выращиванием пойманного медвежонка в клетке и последующим его ритуальным поеданием. Сходство это настолько велико, а территориальная смена одних культурных особенностей другими происходит у перечисленных народов настолько постепенно (если не считать удэгейцев, резче обособленных от соседних групп), что, отвлекаясь от языка, было бы очень трудно провести границу между отдельными народами. На примере амуро-сахалинской области можно проследить, как в результате постепенного проникновения тунгусо-маньчжурских племен в аборигенную палеоазиатскую этническую среду складывалась культурная общность при сохранении коренных языковых различий.

В качестве примера хорошо исследованной историко-этнографической области европейской части СССР можно привести Восточную Прибалтику. Здесь с глубокой древности, по крайней мере со II тыс. до н. э., расселялись и взаимодействовали различные по происхождению и языку этнические общности: летто-литовская (включая пруссов), говорившая на балтийских языках, и эстоно-ливская, говорившая на прибалтофинских языках. Принеся в Прибалтику различные хозяйственно-культурные типы (тип лесных охотников и рыболовов — у предков прибалтийских финнов, тип пастушеских скотоводов и земледельцев у предков летто-литовцев) и обладая различными культурно-бытовыми особенностями, народы эти в ходе длительного исторического взаимодействия выработали много общего и в хозяйстве, и в культуре. Существенную роль в этом процессе сыграли тесные связи всех народов Прибалтики с их соседями — славянами, главным образом восточными (русские и белорусы), а частично и западными (поляки); в этом же направлений действовали и влияния, шедшие с запада (из Скандинавии и Германии), которые коснулись, хотя и в разной мере, всех народов этой области. Несмотря на резкие различия в языке между литовцами и латышами, с одной стороны, эстонцами и ливами — с другой, всем им свойственны многие общие хозяйственно-культурные черты, как например, широкое распространение в прошлом двухлемешной сохи в качестве основного пахотного орудия, жатвенной изогнутой полукосы, молотьба при помощи палкообразного била или цепа, значительная экономическая роль животноводства, в частности коневодства и свиноводства, повсеместное бытование срубного жилища с духовой печью или камином, наличие хлебосушилки с печью (рига), туникообразная рубаха с наплечными нашивками, плечевые несшитые накидки из шерстяных или льняных тканей, кругловыпуклые женские застежки — украшения (по-латышски сакты) и многое другое.

В послевоенные годы советские этнографы (включая авторов настоящей книги) вместе с учеными других стран собрали среди народов Центральной и Юго-Восточной Азии новые материалы, которые позволили значительно углубить наши представления об этнографическом районировании этой части ойкумены. Как мы уже знаем, здесь выделяются три крупные историко-этнографические провинции: 1) Центральноазиатская, 2) Восточноазиатская и 3) Юго-восточиоазиатская.

Первая из них была зоной развития на базе степной охоты и собирательства различных Животноводческих хозяйственно-культурных типов (кочевники степей и полупустынь, высокогорные скотоводы), которые существовали и взаимодействовали с земледельческими группами того же ландшафтно-климатического пояса. Антропологически население этой провинции входит в состав континентальных монголоидов; только на юге (в Тибете) имеет место переход к монголоидам тихоокеанским. Этническая история Центральной Азии характеризуется взаимодействием народов алтайской языковой семьи — тюрков, монголов и отчасти тунгусо-маньчжуров — с народами китайско-тибетской семьи — собственно тибетцами и близкими к ним племенами, а позднее с китайцами. На западных рубежах провинций большую этногенетическую роль играли также индоевропейские, главным образом иранские народы. В пределах провинции могут быть выделены несколько историко-этнографических областей (монгольская, синьцзянская, тибетская).

В восточноазиатской провинции с глубокой древности (по крайней мере, с мезолита и неолита) развивались хозяйственно-культурные типы двух климатических зон: субтропической, влажной (к югу от Циньлина и на островах) и умеренной, засушливой. Типы первой группы здесь почти исчезли, сохраняясь дольше всего на Тайване, Рюкю и на севере Японии. Типы второй группы — мотыжные земледельцы субтропических влажных лесов и засушливых степей — достигли наивысшего развития в южной половине провинции, где оставались преобладающими. среди различных тибето-бирманских, тайских, мон-кхмерских и индонезийских народов вплоть до XVII–XIX вв. Типы третьей группы распространялись с севера на юг вместе с расселением китайцев, начиная с I тыс. до н. э. Приемы пашенного земледелия пришли на север этой провинции, в бассейн Хуанхэ, по-видимому, с запада, из Средней и Передней Азии. Этногенетически Восточная Азия — зона формирования тихоокеанских монголоидов и народов, китайско-тибетской языковой семьи, а также корейцев и японцев, которые, постепенно продвигаясь с севера на юг и отчасти с запада на восток, взаимодействовали с древними экваториальными расами, широко распространенными среди мон-кхмеров, индонезийцев, айнов, отчасти ташке среди предков вьетнамцев и тайских народов, обитавших в пределах восточноазиатской провинции до расселения здесь китайцев и японцев. Восточная Азия включает четыре ясно выраженные историко-этнографические области: северокитайскую, южнокитайскую, корейскую и японскую. Южнокитайская область до IV–V вв. н. э. входила в состав Юго-Восточной провинции и только в процессе заселения ее китайцами и их взаимодействия с аборигенными народами «перешла» к Восточной Азии.

Для Юго-Восточной Азии характерно развитие и взаимодействие различных хозяйственно-культурных типов, сложившихся во влажных тропиках и субтропиках: лесных собирателей и охотников со своеобразным горным вариантом, береговых собирателей «даров моря» и рыболовов, мотыжных земледельцев жаркого пояса, наконец, пашенных земледельцев той же климатической зоны. Все перечисленные типы, кроме последнего, возникли в пределах Юго-Восточной Азии; пашенное же земледелие проникло сюда сравнительно поздно (с первых веков новой эры), скорее всего двумя путями (из Индии и из Китая) и распространилось далеко не повсеместно. Этническая история этой провинции характеризуется взаимодействием древнего аборигенного населения, принадлежавшего к экваториальным расам и говорившего, вероятно, на языках папуасского и австралийского типов, с более поздними переселенцами, которые входили в контактную южноазиатскую расовую группу, а лингвистически относились к индонезийцам и мон-кхмерам, позднее также к вьетнамцам, тап, тибето-бирманцам и мяо-яо. Переселение это, начавшееся в середине II тыс. до н. э. из южных приморских районов соседней восточноазиатской провинции (юг Китая), продолжается до настоящего времени. В пределах Юго-Восточной Азии отчетливо выделяются материковая и островная части с подразделением первой на западноиндокитайскую (Бирма, Таиланд), и восточноиндокитайскую (Лаос, Кампучия, Вьетнам), а второй — на западноиндонезийскую (Суматра, Ява, Мадура, Балл, Калимантан и соседнпе мелкие острова), восточноиндонезийскую (все остальные острова Малайского архипелага) и филиппинскую области.

Для конца XIX — начала XX в. Б. Д. Андрианов и Н. Н. Чебоксаров Выделили 16 крупных провинций, или историко-этнографических регионов: 1– Восточноевропейский; 2 — Кавказский; 3 — Среднеазиатско-Казахстанский; 4 —Сибирский; 5–Западноевропейский; 6 —Аравийско-Североафриканский; 7 — Африканский Тропический; 8 — Переднеазиатский; 9 — Южноазиатский; 10 — Центральноазиатский; 11 — Восточноазиатский; 12 — Юго-Восточноазиатский; 13 — Североамериканский; 14 — Латиноамериканский; 15 — Австралийский; 16 — Океанийский.

СОВПАДАЮТ ЛИ ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ГРУППЫ С ЭТНИЧЕСКИМИ И РАСОВЫМИ?

Очень интересен вопрос о соотношении хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей между собой, а также с этническими, языковыми и расовыми общностями. Ясно, что один и тот же хозяйственно-культурный тип может быть представлен в различных историко-этнографических областях, часто удаленных друг от друга. Историко-этнографические области могут складываться как на основе одного хозяйственно-культурного типа, так и на основе нескольких таких типов в результате их длительного взаимодействия. Например, тип оседлых рыболовов бассейнов больших рек представлен, с одной стороны, у хантов и манси западносибирской области, с другой — у нивхов удаленной от нее амуро-сахалинской области. Примером историко-этнографической области, сложившейся на базе одного хозяйственно-культурного типа, может служить знакомая нам ямало-таймырская область, для всех народов которой характерно тундровое оленеводство. Другая из описанных выше историко-этнографических областей — прибалтийская — складывалась, как мы видели, в процессе взаимодействия по крайней мере двух хозяйственно-культурных типов: лесных охотников. и рыболовов и распространявшихся с юга земледельцев и скотоводов. Позднее в пределах этой области развивались и другие хозяйственно-культурные типы и местные подтипы: пашенное земледелие лесной зоны, продуктивное животноводство беконно-сального направления, промысловое приморское рыболовство и охота на морских животных (главным образом тюленей).

Большой сложностью отличаются отношения хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей с конкретными этническими общностями. Развитие и распространение первых в разных частях земного шара может связываться с народами, говорящими пес различных, часто не родственных и даже не соприкасающихся между собой языках. Так, например, оленеводство тундрового типа получило распространение, с одной стороны, среди народов северо-восточной Сибири, говорящих на языках чукотско-коряцкой группы, с другой стороны — среди ненцев и нганасанов северо-западной Сибири, говорящих на близкородственных между собой самодийских языках. Подобно этому один из древнейших хозяйственно-культурных типов всего человечества тип тропических собирателей и охотников — распространен, на юге и юго-востоке Азии, в Океании, Америке и Африке среди разнообразных племен, принадлежащих к совершенно различным языковым семьям. Многие из этих племен в настоящее время забыли родной язык и пользуются языками своих более развитых соседей: ведды Шри Лапки, например, говорят на индоевропейском языке сингалов, сенои и семанги Малакки — на мон-кхмерских языках.

В одну историко-этнографическую область могут входить народы, говорящие на разных языках, хотя в этом случае между ними неизбежно языковое взаимодействие. Так, в пределах амуро-сахалинской области отчетливо выделяются две языковые группы: нивхская (гиляцкая) и тунгусо-маньчжурская, в которую входят негидальцы, нанайцы, ульчи, орочи, удэгейцы и ороки. Однако, по мнению многих этнографов и лингвистов, языки приморских тунгусо-маньчжурских народов испытали на себе сильное влияние палеоазиатских языков, на которых говорило, по-видимому, древнейшее население Приамурья, Приморья и Сахалина.

Большие хозяйственно-культурные различия часто наблюдаются между отдельными этнографическими группами одного и того же народа. Так, например, башкиры, еще сравнительно недавно (до конца XIX — начала XX в.) распадались на несколько своеобразных местных групп. Юго-восточные башкиры вели кочевой или полукочевой образ жизни, занимались, главным образом животноводством, жили в разборных переносных юртах. Северо-западные башкиры давно перешли к оседлости; в их хозяйстве основную роль играло земледелие и отчасти промысловая охота, жилищами служили постоянные срубные постройки, сходные с русскими избами. Не менее резкие этнографические различия наблюдались между отдельными группами саамов (лопарей), живущими на крайнем, севере Европы в пределах Норвегии, Швеции; Финляндии и СССР. Береговые лопари живут большей частью оседло в. постоянных поселениях со срубными домами, занимаются главным образом рыболовством. Лопари внутренних районов Лапландии, удаленных от моря, еще недавно вели кочевой образ жизни, занимались оленеводством или охотой, на диких северных оленей, обитали в переносных конических жилищах-чумах.

Еще одним примером ясно выраженной хозяйственно-культурной дифференциации отдельных этносов могут служить чукчи и коряки, живущие на крайнем северо-востоке СССР, главным образом в пределах Чукотского и Коряцкого национальных округов. Оба эти народа делились на две группы: оседлую, живущую у берега моря, и оленную, занимавшую внутренние тундровые районы этих национальных округов. Основным занятием оседлых чукчей и коряков была охота на крупных морских животных, на моржа и нерпу. Охотились с гарпуном с лодок, каркас которых обтягивался шкурами. Для передвижения на суше держали ездовых, собак, которых кормили мясом морских животных и рыбой. Старинным жилищем были обширные и глубокие землянки с двумя входами — верхним, через дымовое отверстие, и нижним — в. виде подземного коридора. Оленные чукчи и коряки вели кочевой образ жизни, основным их занятием было оленеводство, с которым — был тесно связан весь годовой цикл хозяйственной деятельности. Ездили кочевые чукчи и коряки на нартах, запрягая в них оленей. Традиционным жилищем служила переносная яранга, состоящая из двух частей — цилиндрического остова и конической крыши. Остов сооружался из шестов, покрытием служили оленьи шкуры. Внутри яранги устраивался своеобразный полог — закрытое со всех сторон оленьими шкурами помещение в виде куба. Между оседлыми и кочевыми группами чукчей и коряков был развит натуральный обмен. Береговые жители привозили шкуры и жир морских животных, а взамен получали продукты оленеводства. Обмен этот играл настолько важную роль, что оседлые и кочевые группы обоих народов были неразрывно связаны между собой экономически.

Значительные этнографические различия до конца XIX — начала XX в. существовали также в традиционной культуре двух главных подразделений единого русского народа. Северные великорусы жили в высоких срубных избах, пол которых был значительно приподнят над землей, под ним находился обширный подпол, а в некоторых районах даже целый нижний этаж, используемый как жилье или кладовая. Скотный двор непосредственно примыкал к избе, нередко находился с ней под одной крышей, так что все жилые и хозяйственные постройки составляли одно здание, иногда называемое в этнографической литературе «дом-двор». Собранный урожай северновеликорусские крестьяне сушили до обмолота в особых постройках (овинах), помещая его на колосники над костром. Мылись, как правило, в банях, которые в старину топились по-черному. Крыши большинства нестроен были двускатными; кровельным материалом служил преимущественно тес.

Жилища русских

1 — севернорусская изба;

2 — центральнорусская изба

Избы южных великорусов тоже были срубными, по строились из более тонких бревен, а иногда обмазывались глиной. Пол в таких избах настилался прямо на землю или очень немного приподнимался над ней; известны были и утрамбованные глинобитные полы. Помещение для скота и другие хозяйственные постройки ставились отдельно от жилых, обычно окаймляя открытый двор в виде четырехугольника или буквы П (так называемая покоеобразная застройка). Овины и бани отсутствовали, мылись в русских печах, которые достигали очень больших размеров. Крыши жилых и хозяйственных построек у южных великорусов были большей частью четырехскатными, для покрытия использовалась главным образом солома.

Не меньшие различия между северными и южными великорусами существовали и в традиционном костюме, особенно в женском. В северных русских группах крестьянки поверх нательной рубахи с прямыми вставками на плечах («ноликами») носили обычно сарафан, который в разных районах кроился различно, но всегда имел плечевые лямки, так что рубаха в верхней части тела выступала из-под пего. Среди разнообразных женских головных уборов наиболее характерны высокие, с. твердой основой кокошники и сороки. У южновеликорусскнх крестьянок рубахи кроились нередко с ромбовидными (косыми) ноликами. Поверх рубахи надевали особую несшитую, обычно шерстяную поясную поневу, заменявшую юбку. Сарафан в южновеликорусской деревне в старину известен не был. Характерными традиционными головными уборами женщин были двурогие кички и повойники (чепцы).

Костюмы XIX в.:

рязанской крестьянки (слева);

сарафан и шугай Севера России (справа).

Крестьянские женские костюмы Рязанской губ. XIX в.

Женские головные уборы XIX в.

а — южнорусская рогатая кичка. Рязанская губ.;

б — кокошник, Пермская губ.;

в — повойник высокий. Петроградская губ.;

г — кокошник ажурный

Существенные различия между обеими основными группами русского народа наблюдались и в области фольклора. Былины, например, прославляющие подвиги древнерусских богатырей, хотя и имеют по своему происхождению и тематике общерусский характер, но сохранились только в некоторых северновеликорусских районах (главным образом в современной Карелии, Архангельской и Мурманской областях). Южные великорусы былин не знали.

Конкретно исторически должны решаться также вопросы о соотношении хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей с человеческими расами. В различных частях ойкумены один и тот же хозяйственно-культурный тип может складываться у популяций, принадлежащих к совершенно различным расам. Самый древнейший тип собирателей и охотников тропических лесов одинаково характерен для негроидных пигмеев Центральной Африки, австралоидных веддов, сеноев и тоала Южной Азии и монголоидных индейцев внутренних областей Южной Америки. Сложившийся на заре классового общества хозяйственно-культурный тип скотоводов-кочевников степей и полупустынь, встречается как в Центральной Азии у монгольских и тюркских народов, принадлежащих преимущественно к монголоидам, так и среди арабов Передней Азии и Северной Африки, которые в расовом отношении входят в состав южных европеоидов (меланохроев). Историко-этнографические области также могут включать популяций разного расового — облика. В этом случае, однако, их вхождение в одну область предполагает длительные исторические связи и, следовательно, возможность постепенного сглаживания расовых различий в результате метисации. В формировании прибалтийской историко-этнографической области, например, принимали участие, с одной стороны, прибалтофинские племена, с другой стороны — собственно балтийские. В состав первых входили как европеоидные, так и монголоидные компоненты, с древнейших времен проникавшие в Прибалтику с востока (из-за Урала и Западной Сибири); среди вторых в период их распространения в Прибалтике во II тыс. до н. э. преобладали массивные длинноголовые европеоиды, монголоидные же примеси, по-видимому, отсутствовали. Когда финские и балтийские племена столкнулись в Прибалтике, между ними имелись существенные расовые различия — палеоантропологические материалы говорят об этом вполне убедительно. Однако с течением времени различия эти в значительной степени сгладились, поскольку обе группы племен — предки современных литовцев, латышей, эстонцев и дивов — на протяжении многих веков находились между собой в интенсивном хозяйственном и культурном взаимодействии, которое сопровождалось биологическим смешением. Таким образом, нет никаких оснований причинно связывать хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области с какими-либо расами. Если такие связи и возникают, то они всегда имеют конкретно исторический преходящий, хотя нередко и длительный характер и не могут оказывать влияние на социально-экономическое и культурное развитие народов.

ОБЩЕСТВО И КУЛЬТУРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ

В доклассовом первобытном обществе у всех людей каждой конкретной племенной общности был более или менее одинаковый образ жизни, которому соответствовала единая материальная и духовная культура. Известные бытовые различия, связанные с разделением труда, существовали внутри этноса только между половыми и возрастными группами: детьми, юношами и девушками, взрослыми мужчинами и женщинами, стариками. Материальная культура первобытных племен зависела как от уровня развития их производительных сил и производственных отношений, так и от окружавшей естественно-географической среды. Например, жилище охотников, собирателей и рыболовов в жарком поясе Южной Азии, Африки, Америки, Австралии и Океании представляло собой большей частью легкие ветровые заслоны, навесы без стен или примитивные шалаши разных форм-из ветвей и листьев. В умеренной климатической зоне у разных народов, принадлежавших; it хозяйственно-культурным типам той же первой группы, преобладали уже более основательные круглые или прямоугольные постройки, нередко углубленные в землю, хорошо защищенные от холода и ветра стенами и кровлей. В субарктический» и арктических районах такие постройки утеплялись еще более тщательно двойными стенами, тамбурами, земляными насыпями, шкурами и мехами и т. п. У эскимосов были известны настоящие снежные дома, (иглу).

Пища первобытных племен почти целиком определялась составом животных, на которых можно было охотиться, и растений, давших съедобные корни, клубни, семена, ягоды, плоды, иногда даже стебли, побеги и листья. Костюм в тропиках и субтропиках был очень скудным, а в более холодных широтах становился все более полным, включая не только одежду, но также обувь и головные уборы. Каждое племя или группа родственных племен принадлежала, как правило, к тому или иному хозяйственно-культурному типу и входила в состав определенной историко-этнографической области.

Духовная культура этих древних племен в большей степени определялась их общественным строем и только в ограниченной — мере испытывала влияние природных условий; для нее повсеместно были характерны семейно-брачные нормы, обычаи, нравы и обряды, связанные с экзогамно-родовой организацией. Основной формой племенных религий был тогда тотемизм (тотем на языке индейского племени оджибве из группы алгонкинов означает «его род»), т. е. вера в происхождение родов и фратрий от воображаемых предков (животных, растений, либо каких-то минералов, гор, рек и т. д.). Главным элементом племенных религий были магические верования, под которыми понимаются представления человека о возможности сверхъестественным путем повлиять на других людей и природу. Крупный этнограф и историк религии С. А. Токарев, выделяет несколько разновидностей магии: вредоносную, военную, любовную, лечебную, предохранительную, промысловую и метеорологическую. Магические действия весьма разнообразны. Часто магический прием представляет собой некоторое подобие того, чего человек хотел бы добиться. Так люди разбрызгивают воду, считая, что это вызовет дождь (метеорологическая магия), протыкают копьем изображение врага, думая, что это, приведет к победе над ним (военная магия). Магия свойственна всем, религиям. Кроме магии, для древних племен характерны фетишизм (почитание неодушевленных предметов) и анимизм — вера в душу и духов. Очень характерны для развитой родовой общины магия и анимизм. Анимистические верования приобретают новый оттенок. Особым почетом и поклонением начинают пользоваться духи предков, которые, согласно бытующим воззрениям, покровительствуют своим живущим потомкам, в случае необходимости защищают их. Анимизм дал начало культу природы. Здесь объектом почитания стали духи различных животных, растений, разных явлений природы, небесных тел: Солнца, Земли, Луны. Из этого культа выросли промысловые культы: охотничьи, земледельческие, скотоводческие. Во многих развитых родовых обществах большое распространение получает шаманизм.

Шаманизм (от эвенского шаман, саман) — особая форма первобытных религиозных верований и культа, типичных для стадии разложения доклассового общества и формирования родовой знати и слоя профессиональных служителей культа шаманов, способных приводить себя публично в состояние религиозного экстаза и тем самым внушать окружающим мистические воззрения. Шаманизм как религия характеризуется широким кругом анимистических верований, веры в злых духов. Шаман бьет в бубен, трясет побрякушками, издает бессмысленные выкрики, совершает особые движения. Шаманизм явление не только сибирское — он свойствен всем народам, находящимся в преддверии образования классового общества; он встречается у индейцев Америки, у народов Африки, в некоторых регионах Азии, Океании. У разных народов шаманизм различен; он зависит от уровня имущественного неравенства, социальной дифференциации и формирования классовых отношений, например, такие народы Сибири, как буряты далеко опередили малые народы Севера, таких, как коряки, чукчи и др. Формирование классовых отношений у бурят приобрело определенные очертания уже в XVIII в., а у коряков и в конце XIX в. общественно-экономическое развитие находилось на уровне разложения патриархально-семейной общпны.

У бурят и коряков разные уровни развития производительных и общественных отношений соответствовали разным уровням развития религиозных идей, общественной роли шаманов, их функций. Так, у бурят существовали. общественные моления, на которые собирались по нескольку тысяч человек; приносили коллективные жертвы при участии шаманов. Шаманы совершали родовые жертвоприношения разным божествам, исполняли обряды при рождении, смерти человека. Бурятские шаманы проходили специальную подготовку; были «белые» и. «черные» шаманы, культ шаманов; они были носителями шаманских преданий, легенд, генеологий, призываний, гимнов, заклинаний, шаманы были профессионалы.

У коряков таких общественных молений, как у бурят, не было; их шаманы обслуживали патриархальную общину, иногда группу общин (селение); они главным образом лечили больных, предсказывали будущее и результаты промыслов. В обычных условиях шаманы, у коряков наряду со всеми жителями селения (стойбища) занимались рыболовством и другими промыслами. У коряков не было шаманов профессионалов. У чукчей, как и у коряков, шаманизм носил более простые формы.

Разделение родового строя привело к существенной модификации религиозных верований. Так, почитание умерших предков превращается в развитый культ предков-покровителей. В связи с усилением власти вождя племени и укреплением племенной организации возникает и получает широкое распространение культ племенных вождей. Специфичны для этого периода также культы, связанные с существованием тайных союзов. Возникшая в обществе иерархическая система отражается и в религии;, почитаемые сверхъестественные существа образуют иерархическую лестницу — выделяются высшие и низшие духи, составляющие политеистический пантеон. Формируется особое сословие жрецов — особых людей, которые заняты обслуживанием культа. Всем известным истории первобытным племенам были знакомы зачатки физических, арифметических, медицинских знаний, проверенные повседневной практикой труда и быта, а также разные виды изобразительного и декоративного искусства. Эстетические представления, поэтическое и музыкальное творчество часто связано с религиозными верованиями и культом.

Таким образом, в эпоху первобытнообщинного строя для каждого этноса был характерен единый комплекс взаимосвязанных явлений материальной и духовной культуры и обусловленных ими норм поведения. Такой комплекс можно назвать «культурным стереотипом» (греч. «стереос» — твердый, «типос» — отпечаток), он отличался определенной локализацией в пространстве и устойчивостью во времени, хотя и изменялся постепенно в процессе исторического развития самого этноса. Культурные стереотипы первобытных этносов могли сильно различаться между собой по форме, но были на заре человеческой истории сходными по содержанию.

В.классовом обществе культурно-бытовая однородность отдельных этносов постепенно исчезает, и социальная специфика культуры перестает полностью совпадать со спецификой этнической. Вместо одного культурного стереотипа внутри каждого народа складывается, несколько таких стереотипов, отражающих культурно-бытовые особенности различных социальных, профессиональных и территориально-экономических групп населения. Процесс этот начался еще внутри докапиталистических формаций. Образ. Жизни рабовладельцев, свободных общинников и рабов в рабовладельческом обществе, или помещиков-крепостников и крепостных крестьян в феодальном обществе был очень различен. Специфические черты вырабатываются у разных групп городского населения — ремесленников, торговцев, чиновников, домашних-слуг, интеллигенции, деклассированной городской бедноты и др. Можно даже утверждать, что городское население в раннеклассовых обществах не входило в состав хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей. Однако эти типы и области до периода капитализма продолжали полностью сохранять свое значение для сельского населения во всех без исключения странах мира. А ведь со времен зарождения земледелия и животноводства в неолите ца протяжении почти десяти тысяч лет, до XIX–XX вв. н. э., подавляющее большинство людей занималось именно этими двумя отраслями сельского хозяйства. Городское и несельскохозяйственное деревенское население в докапиталистическую эпоху у всех народов было очень немногочисленным.

С развитием капиталистического уклада (сначала еще в недрах феодального общества), повышением удельного веса промышленности и торговли в экономике и формированием новых антагонистических классов — буржуазии и пролетариата — постепенно растет численность населения городов, которые начинают играть все большую и большую роль в хозяйственной, общественной и культурной жизни народов. В Европе процесс этот развернулся на севере Италии уже в XIV–XV вв., во Фландрии и Голландии-в XVI–XVII вв, в Англии, ставшей первой подлинно капиталистической страной мира, — главным образом в XVIII в., в других государствах (включая Россию) еще позднее, в XIX — начале XX в.

В эпоху колониальной экспансии европейцев в XVI–XIX столетиях создались условия для. развития капитализма и во внеевропейских странах: раньше всего — в Северной Америке, позднее — в Латинской Америке, Азии, Австралии, Океании и Африке. Для XIX–XX вв. особенно характерен процесс урбанизации (лат. urbs — город), т. е. очень высоких темпов роста городского населения; во многих странах процесс этот сопровождался относительным и абсолютным сокращением сельского населения, которое по мере развития в деревне капитализма и обнищания большей части крестьянства массами переселялось в города и вливалось там в ряды промышленного пролетариата. С 1800 по 1950 г. при общем росте численности населения мира в 2,6 раза городское население возросло почти в 25 раз. Самой урбанизированной страной мира первоначально была Англия, в городах которой к концу прошлого века жило уже свыше 75 % ее населения. Однако уже к концу прошлого столетия Англию по темпам урбанизации догоняют Германия и США. В XX в, быстро растут города в некоторых Странах Азии и Латинской Америки, особенно в Японии, Китае, Индии, Аргентине, Бразилии.

Развитие — коммунального хозяйства (внутригородской механический транспорт, водопровод, канализация, газо-и электрификация, общественное питание и т. д.) способствовало возникновению городов-гигантов с многомиллионным населением, а местами и их срастанию в огромные ареалы сплошной застройки, так называемые агломерации, или конурбации (лат. con — с, вместе). В условиях научно-технической революции урбанизированность неуклонно растет. В начале века в городах жило немногим более 10 % населения мира, в 1940 г. — 25, в 1950 г. — 28, а в 1978 г. — 39 %. В среднем доля городского населения ежегодно увеличивается почти на 2,5 %. Предполагается, что к 2000 г. численность городских жителей возрастет более чем в 2 раза. С 1950 по 1978 г. число жителей в городах увеличилось с 691 до 1652 млн. человек, т. е. в 2,4 раза. За это же время сельское население возросло с 1810 до 2608 млн. человек, или всего на 44 %, а во многих странах, в том числе и в СССР, даже уменьшилось. В настоящее время в городах живет более трети всего населения мира: в Австралии и Океании — 74 %, в Америке — свыше 70, в зарубежной Европе — 65, в зарубежной Азии — свыше 27, в Африке — 26 %. Максимальная доля городского населения характерна для Австралии (90 %), ФРГ (82 %), Великобритании (81 %), Израиля (78 %), США (77 %). Согласно прогнозам демографов ООН число городов — «миллионеров» к 1985 г. достигнет 270, а к 2000 г. — 400 и в них к концу столетия будет сосредоточено до 25 % всего населения мира и около половины городских жителей.

Специалисты ООН ожидают к. XXI в. резкое разрастание городов-гигантов. Шесть городов могут «перешагнуть» рубеж в 20 млн. человек. Это Мехико, Сан-Паулу, Шанхай и Токио-Йокогама, Нью-Йорк, Пекин.

Быстрый технический прогресс, коренные изменения в социальной структуре населения, обострение классовой. борьбы, огромные миграции, урбанизация, взаимодействие и смешение разных народов, особенно сильное в крупных городах, активизация политической жизни — все эти явления, в высшей степени характерные для эпохи капитализма, оказали сильнейшее влияние на развитие материальной и духовной культуры всего человечества. В этом развитии наметились две противоположные и в то же время взаимно переплетающиеся тенденции: с одной стороны, продолжалась культурно-бытовая дифференциация народов с возникновением внутри них новых социальных, профессиональных и территориальных культурных стереотипов; с другой стороны, на основе материальной и духовной культуры экономически наиболее развитых в то время преимущественно европейских народов складывались некоторые общие культурные и бытовые особенности, которые вместе с развитием межконтинентальных связей постепенно распространялись по всему миру.

Именно в период капитализма, главным образом в XIX–XX вв., вырабатывались привычные для нас формы городского строительства, механического, сухопутного, водного, а затем и воздушного транспорта, коммунально-бытового обслуживания и торговой сети, жилища в многоквартирных домах, домашней обстановки и мебели, посуды и утвари, пищевого режима, кушаний, напитков, мужского, женского и детского костюма, обуви и головных уборов, семейных и общественных норм поведения, морали и этики, народного просвещения всех ступеней, литературы и прессы, изобразительного и декоративного искусства, музыки, танца и театра, позднее радио и телевидения. Процесс этот, часто называемый в зарубежных работах вестернизацией (англ. west — запад), охватил сначала большинство стран Европы (включая Россию), а также Северной и Латинской Америки, Австралии, Океании и Южной Африки, колонизованных европейцами. По мере развития капитализма вестернизация становилась характерной и для социальной верхушки многих азиатских и африканских стран — сначала Японии, затем Индии, Китая, Индонезии, Индокитая, Ирана, Турции, Египта, Алжира, Мадагаскара и др. Однако во всех этих странах «западные» черты культуры и быта переплетались с местными, этнически специфичными особенностями, которые часто становились своеобразным знаменем или символом национально-освободительной борьбы с империалистами.

Одновременно с противоречивым процессом вестернизации и борьбы за культурную самобытность углубляются культурно-бытовые контрасты между разными социальными группами населения, обусловленные местом в общественном производстве и соответствующей ему идеологией. «Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре», — писал В. И. Ленин в 1913 г. «Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова. Есть такие же две культуры в украинстве, как и в Германии, Франции, Англии, у евреев и т. д.». И дальше: «В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают, идеологию демократическую и социалистическую. Но в каждой нации. есть также культура буржуазная (а в большинстве еще черносотенная и клерикальная) — притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры».

Но как бы ни были велики культурно-бытовые различия между социальными группами внутри одного народа, они никогда не охватывают всего его культурного достояния, особенно достижений в области науки, литературы и искусства. Прогрессивное творчество А. С. Пушкина, И. Е. Репина, Д. И. Менделеева составляет в первую очередь неотъемлемую часть сокровищницы русской культуры и только через эту культуру становится достоянием всего передового человечества. То же можно сказать и о культурном вкладе в мировую цивилизацию любого другого народа. Однако только при переходе к социализму, прогрессивные, демократические элементы культуры получают всестороннее развитие и становятся господствующими, тогда как ее реакционные, буржуазно-помещичьи элементы сходят на нет.

НОВОЕ И СТАРОЕ В КУЛЬТУРЕ

На протяжении всей истории человеческого общества в его культуре происходит непрерывное взаимодействие нового и старого, инновации (лат. innovatio — обновление) и традиции (лат. traditio — передача). У животных предков человека не было культуры. Ясно поэтому, что само появление древних гоминид с их целенаправленной, коллективной трудовой деятельностью и примитивной, но уже специфически человеческой материальной и духовной культурой было великой инновацией в истории-нашей планеты. Инновациями были на заре истории человечества и те элементы культуры, о которых мы говорили в начале настоящей главы. — Многие из них возникли у наших отдаленных предков эпохи раннего палеолита еще до завершения процесса антропогенеза и формирования людей современного вида. С тех пор человеческое общество в своем прогрессивном развитии всегда создавало, продолжает создавать в настоящее время и будет создавать в будущем разнообразные инновации для удовлетворения своих растущих материальных и духовных потребностей. В создании культурных инноваций принимали участие в разной мере все народы земного шара.

Однако культурные достижения могли играть положительную роль только в том случае, если они передавались от поколения к поколению и постепенно становились коллективным достоянием все новых и новых популяций. Иными словами, каждая инновация с течением времени превращалась в более или менее устойчивую традицию, а каждая традиция когда-то начинала свое существование как инновация. Это непрерывное взаимодействие обновления и преемственности культуры было характерно для всей истории человечества с периода выделения из животного мира до наших дней и являлось необходимым условием его прогрессивного развития.

Количество инноваций и скорость их внедрения в повседневную жизнь широких народных масс все время возрастали. Однако этот процесс в разные эпохи и у разных народов шел неравномерно; соотношение нового и традиционного в культуре разных конкретных этносов могло быть очень различным. В доклассовом рабовладельческом и феодальном обществе темпы культурного обновления были относительно медленными, а традиции — в высшей степени устойчивыми. Эпоха капитализма характеризуется быстрым ускорением этих темпов и ломкой многих (хотя далеко не всех) традиций прошлого. В настоящее время на основе невиданной технической революции все сферы материальной и духовной культуры обогащаются огромным числом инноваций. Вместе с тем сохраняются и прогрессивно развиваются лучшие традиции предшествующих эпох и наряду с ними рождаются новые традиции, связанные с социалистической по содержанию, национальной по форме культурой наших дней.

О конкретных культурных нововведениях разных исторических эпох мы уже упоминали в предыдущих разделах настоящей главы, где речь шла об определении самого понятия «культура» и об отдельных хозяйственно-культурных типах и историко-этнографических областях. В дополнение к сказанному приведем несколько примеров важнейших инноваций преимущественно из сферы материальной культуры и тесно связанной с ней техники.

Археологические материалы, относящиеся к каменному веку, а также этнографические данные по народам, до последнего времени не знакомым с металлом, показывают, что многие изобретения в различных областях техники, хозяйства и материальной культуры были сделаны еще в эпоху первобытнообщинного строя. На заре этого величайшего исторического процесса, выделившего людей из мира животных, стоят такие инновации, как начало трудовой деятельности с помощью искусственно изготовленных орудий и умение пользоваться огнем. Недаром в фольклоре почти всех народов видное место занимает прекрасный миф о культурном герое, научившем людей использованию огня. У древних греков таким героем был титан Прометей.

При переходе от раннего к позднему палеолиту наши предки, принадлежавшие тогда уже к виду Homo sapiens, впервые стали применять «отжимную» технику изготовления каменных орудий из тонких сколотых пластин и освоили обработку кости и рога, что привело к гораздо большему, чем раньше, разнообразию хозяйственного инвентаря. К тому же времени относятся значительные усовершенствования в строительстве жилищ, приготовлении нищи и выделке одежды, из шкур животных и растительных волокон. Тогда же, вероятно, зародились различные виды искусства, в первую очередь живописи и скульптуры. Из хозяйственно-культурных достижений периодов мезолита и неолита можно упомянуть изобретение лука и стрел, шлифовки и сверления камня, развитие рыболовства, начало одомашнивания животных и выращивания культурных растений, возникновение земледелия и животноводства, гончарства, прядения и ткачества, варки пищи в глиняной посуде и выпечки хлеба в духовой печи.

К периоду, переходному от доклассового общества к классовому и к эпохе различных раннеклассовых обществ (рабовладельческих и феодальных), относятся изобретения, сыгравшие огромную роль в истории мировой культуры. Важнейшими из них являются кузнечество и металлургия различных металлов и их сплавов (меди, олова, бронзы, железа, стали, чугуна и др.), использование тягловой силы домашних животных для сельскохозяйственных работ и обусловленное этим развитие плужного земледелия, колесо и колесные повозки, палубные суда, обеспечившие возможность дальних морских плаваний, введение. в практику строительства обожженного кирпича, выделка глиняной посуды на гончарном круге, порох и огнестрельное оружие, письменность и бумага, позднее (в средние века) книгопечатание, перегонка спирта, производство стекла, фаянса, фарфора и многое другое.

С развитием капитализма, начиная с конца XVIII в. количество технических, хозяйственных и культурных инноваций возрастает настолько быстро, что даже простое их перечисление становится затруднительным. Упомянем только об изобретении паровых, а позднее тепловых двигателей, всевозможных машин для различных отраслей фабрично-заводской промышленности и сельского хозяйства и развитии всех видов механического транспорта.(железнодорожного, водного, автомобильного и др.), об индустриальном и жилищном железобетонном строительстве, о широком внедрении в производство и быт газа и особенно электричества, о возникновении радио и кино, о значительных успехах медицины в области асептики, антисептики, анестезии, хирургии, вакцинации и т. п.

Культурные нововведения могут быть разделены на две группы: одни из них возникают на обширных территориях, совершенно независимо или, как иногда говорят, конвергентно (convergere — приближаться, сходиться) у разных народов, нередко никогда не соприкасавшихся между собой; другие зарождаются в одном или нескольких очагах и уже оттуда распространяются в. процессе контактов между народами или их миграций. Появление конвергентных инноваций в области материальной и духовной культуры обусловлено единством происхождения всех современных человеческих популяций независимо от их расовой и этнической принадлежности, а также общими закономерностями и специфическими особенностями социально-экономического развития в различных ландшафтно-климатических золах. Примерами конвергентных инноваций могут служить все элементы культуры от умения изготовлять орудия труда и добывать огонь до танцев и песен, а также такие широко, распространенные в различных частях ойкумены уже в эпоху первобытно-.общинного строя хозяйственно-культурные достижения, как ручное земледелие и животноводство, долбленые лодки и свайные постройки, гончарство и ткачество.

Культурные инновации второй группы возникали уже при первобытнообщинном строе. В классовом обществе с его разнообразными культурными стереотипами количество таких инноваций быстро увеличивалось; многие из них со времени появления письменности могут быть точно датированы, а нередко и связаны, с изобретениями определенных людей. Примерами древнейших хозяйственно-культурных нововведений второй группы могут служить конкретные культурные растения, в первую очередь злаки, центры происхождения которых установлены трудами академика Н. И. Вавилова и других ученых. Так, пшеница, ячмень, овес и рожь по своему происхождению связаны со Средиземноморьем и Юго-Западной Азией, просо — с Восточной Азией, рис — с. Индией, кукуруза — с Центральной Америкой. Из клубнеплодов и корнеплодов Америка дала нам картофель, батат и маниоку, а Юго-Восточная Азия — ямс и таро. Чай. происходит из Южного Китая, кофе — из Эфиопии, какао — из Южной Америки. Большинство животных, используемых человеком, было одомашнено в Азии, Европе или Африке. Американские индейцы до Колумба из домашних животных знали только собаку, индейку, мускусную утку, а на Андийском нагорье также ламу и альпаку..

Многие важнейшие инновации (как мы видели при описании хозяйственно-культурных типов) связаны, по-видимому, с древними народами Восточного Средиземноморья, в первую очередь с шумерами и египтянами. Именно здесь на юго-западе Азии и северо-востоке Африки люди, впервые стали пахать землю с помощью домашних животных, применять искусственное орошение, полей, выплавлять и обрабатывать металлы, строить города, ездить в колесных повозках, выделывать посуду на гончарном круге, записывать культурную информацию при помощи условных знаков.

Центры многообразия культурных растений (по И. И. Вавилову):

I — китайские; II — индийские, IIа — индо-малайский; III — среднеазиатский; IV — переднеазиатский; V — средиземноморский; VI — абиссинский; VII — южномексиканский и центральномексиканский; VIII — южноамериканский, VIIIIa — чилоанский

Перечислить центры культурных нововведений более поздних исторических эпох — значило бы дать историю всей мировой культуры. Это не может входить в нашу задачу. Отметим только, что любая инновация, независимо от того, возникла ли она в среде данного народа или заимствована у соседей, внедряется в повседневную жизнь широких слоев населения только в том случае, если для этого сложились соответствующие условия. Так, например, отсталые аборигены Австралии при столкновении с европейцами с большим трудом воспринимали их культуру и были в конце концов почти истреблены, оттеснены или изолированы колонизаторами. В это же время (XVIII–XX вв.) гораздо более развитые маори Новой Зеландии оказали тем же колонизаторам упорное сопротивление, отстояли свою этническую самобытность и, восприняв положительные достижения европейской культуры, стали полноправными членами новозеландского общества.

Внедрение в быт народа какого-либо культурного нововведения, т. е. превращение инновации в традицию, происходит не сразу. Если в этносе хотя бы частично живо поколение, при котором появилась инновация, ее можно считать недавней. Иными словами, бытовые явления, возникшие 70–80 лет назад, можно рассматривать как недавние инновации. Второй этап старения инновации наступает тогда, когда этнос еще хранит воспоминания о рассказах современников ее введения. Такую инновацию можно называть давней или старой, срок ее бытования около 150 лет. Через больший срок конкретные обстоятельства введения инновации (изобретение или заимствование) выветриваются из памяти народа и сама инновация становится традицией. Так, например, картофель стал внедряться в земледелие России только во второй половине XVIII в., его внедрение нередко сопровождалось активными протестами крестьян, так называемыми картофельными бунтами, однако уже в XIX в. картофель превратился в традиционную сельскохозяйственную культуру, в значительной степени вытеснив старые культуры — репу, брюкву и др. Примерно в то же время на юге нашей страны (как и всей Европы и Азии) победоносное шествие совершила кукуруза. В наши дни жизнь многих народов мира без картофеля и кукурузы трудно себе представить.

КУЛЬТУРНЫЕ «ПЛЮСЫ» И «МИНУСЫ»

С вопросом о соотношении инноваций и традиций в истории культуры тесно связана проблема оценки ее роли в различные периоды развития человеческого общества. В повседневной жизни, а частично и в науке широко распространен взгляд на культуру, как на такое общественное явление, которое во все времена и у всех народов имело только прогрессивное, положительное значение. С этим согласиться никак нельзя. Так как культура — это результат целенаправленной деятельности людей, то роль каждого культурного явления в жизни зависит прежде всего от того, ради удовлетворения какой потребности оно было создано. Вряд ли, например, можно сомневаться в том, что вредоносный жезл, направляемый австралийцем на своего врага, и произносимые при этом магические заклинания относятся к разряду культурных явлений; вместе с тем считать их положительными, очевидно, невозможно. Немыслимо признать также какую-либо положительную роль за всевозможными наркотиками, истоки употребления которых восходят к периоду первобытнообщинного строя (курение табака у американских индейцев, опиума и гашиша у многих народов Южной и Восточной Азии, жевание листьев кустарника кока в южноамериканских Андах или бетеля в Индии, Индокитае и Индонезии, питье опьяняющего напитка из перечного растения кава в Океании и т. п.)[21]. Ярким примером «отрицательного» использования предметов материальной культуры является встречающееся уже на заре человеческой истории употребление оружия для убийства или ранения себе подобных при внутри- и межплеменных ссорах и столкновениях.

В классовом обществе как материальная, так и духовная культура в самых широких масштабах используется господствующими классами для усиления эксплуатации трудящихся, угнетения и подавления других народов, идейного одурманивания масс и оправдания социального и политического неравенства, захватнических войн, всех видов национализма, расизма и религиозной нетерпимости. Конечно, материальная культура не несет, как правило, никакой специфической «отрицательной нагрузки» и ее роль в жизни общества зависит от того, в чьих руках она находится, для чего используется и как распределяется между различными социальными группами населения. Оружие всех видов, например, может служить для агрессии или подавления революции, но может быть использовано в справедливой оборонительной войне или в борьбе народных масс с эксплуататорами. В силу крайне неравномерного распределения материальных благ, бедности и искусственно поддерживаемой отсталости трудящихся в их сельскохозяйственной технике, жилище, утвари, одежде и других сферах материальной культуры часто пережиточно сохраняются архаические особенности, но соответствующие уровню технического, экономического и культурного развития общества в целом. В царской России такими пережитками были, например, дожившие местами до начала XX в. старинные орудия (сохи, деревянные бороны, серпы, косы-горбуши и др.), курные избы, лапти и онучи, несшитые формы женской поясной одежды типа поневы, деревянная посуда и т. п. Однако некоторые виды материальной культуры всегда играют в общественной жизни и в быту преимущественно отрицательную роль (орудия телесных наказаний, пыток и казней, алкогольные напитки, наркотики и др.).

Более сложна оценка общественной роли духовной культуры на разных. этапах человеческой истории и у различных народов. Ленинское положение о «двух национальных культурах в каждой национальной культуре» может быть распространено на культуру всего классового общества, которое всегда отличается неоднородностью своих социальных стереотипов. Когда В. И. Ленин писал о «буржуазной, а в большинстве еще черносотенной и клерикальной культуре» он несомненно имел в виду в первую очередь реакционную духовную культуру, играющую сугубо отрицательную роль в общественной жизни народов любого классового общества. В отличие от материальной духовная культура если не целиком, то во всяком случае во многих своих видах имеет вполне определенную мировоззренческую и политическую направленность, которая может быть прогрессивной или реакционной. Это положение справедливо по отношению к нормам общественного и семейного поведения и связанным с ними обычаям и обрядам, а также по отношению ко всем гуманитарным паукам, литературе и искусству. В наше время острой идеологической борьбы, отражающей социально-экономические и политические противоречия современной эпохи, огромную роль приобретает партийность гуманитарных наук, литературы и искусства.

Сложная и противоречивая роль духовной культуры в истории общества может быть хорошо раскрыта на примере религии. Основываясь на работах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, а также на фактических данных о верованиях и культах народов разных стран и эпох, советские ученые — философы, социологи, историки, этнографы и др. — рассматривают религию как фантастическое мировоззрение, которое в грубо искаженной, мистической форме отражает действительность. «Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами, — писал В. И. Ленин, — так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.».

Любая религия представляет собой сложный комплекс различных элементов, включающий собственно идеологическую сферу (верования, представления, мифы), религиозную «практику» (поведение), связанную с верованиями и обрядами, эмоциональные переживания, церковные учреждения, совокупность моральных норм, выражающих религиозную идеологию и ею освященных. Основное в религии как идеологическом явлении — вера в сверхъестественное. Без такой веры не может существовать никакая религия. Очевидно, что все перечисленные элементы религии, включая и главный из них — веру в сверхъестественное, — принадлежит к сфере духовной культуры. Исторически отрицательная роль религии лишний раз убеждает нас в том, что культуру (особенно духовную) нельзя рассматривать только как прогрессивное общественное явление. Как не вспомнить еще раз слова В. И. Ленина о «клерикальной культуре». Ведь само слово «клерикальный» происходит от латинского — clericalis (церковный), а клерикализм представляет собой одно из самых — реакционных политических течений, которое ставит своей целью господство церкви и духовенства в общественной и культурной жизни народов.

Вопреки уверениям клерикалов религия, вовсе несвойственна человеку от. рождения. В прошлом религия оказывала огромное влияние на развитие духовной, а частично и материальной культуры всех народов мира, поддерживала в их быту наиболее консервативные, часто вредные традиции.

В классовом обществе религия оправдывала и освещала социальное неравенство, отвлекала трудящихся от освободительной борьбы, проповедовала покорность властям предержащим, вела борьбу с передовыми учеными, писателями, художниками и другими деятелями культуры, особенно если их творчество носило материалистический и антиклерикальный характер.

Вместе с тем нельзя забывать, что до XV–XVI вв. (а во многих странах и позднее) с религией в той или иной степени было связано развитие науки, литературы, искусства, народного просвещения и других видов духовной культуры, в которых, несмотря на их широкое использование клерикалами, все время шла борьба старого и нового, традиций и инноваций, консервативных и прогрессивных тенденций.

Эти общие положения справедливы по отношению ко всем религиям прошлого и настоящего, начиная с уже знакомых нам племенных культов, которые в настоящее время сохранились у многих народов Австралии и Океании, внутренних районов Южной Америки и Юго-Восточной Азии, Африки к югу от Сахары.

С возникновением классов и государственности религиозные представления усложняются, появляются политеистические религии, для которых характерна вера во многих богов (многобожие). С развитием централизованных деспотических государств политеизм трансформируется в монотеизм (единобожие), Примером может служить иудаизм, который возник среди древнего еврейского населения Палестины вначале как политическая религия. В I тыс. до н. э. иудаизм приобрел монотеистический характер. Иудаисты верят в единого бога Яхве, в приход дня небесного суда, в бессмертие души и существование загробного царства, где каждого ждет кара или блаженство за его земные деяния. Важное место в этой религии заняла доктрина о том, что евреи являются богоизбранным народом. Иудаизм распространен среди верующих евреев в различных странах мира. В Израиле иудаизм был объявлен государственной религией.

В Японии возник синтоизм, религиозные представления которого связаны с культом предков, культом природы и культом японского императора — микадо. Как и иудаизм, японский синтоизм — местная религия, которую исповедует один народ. В VII в. в Японию проник буддизм. В последние годы синтоизм стал с ним сливаться.

Даосизм и конфуцианство — две местные религии Китая. Они возникли в I тыс. до н. э. как философско-этические учения. В основе даосизма лежит идея слияния — человека с природой, обожествление природных сил. Основателем конфуцианства был Куньцзы (Конфуций), живший в 551–479 гг. до н. э. Главное в учении Куньцзы — положение о «чжэн-мин», т. е. о «выправлении имен», что означает строгое соответствие поведения людей их общественному и семейному положению. Это хорошо отвечало интересам правящих классов, утверждая незыблемость социального неравенства и власть императора.

К местным религиям следует также отнести зороастризм, который возник на территории Средней Азии и позднее распространился в другие — страны Древнего Востока. Создателем считается проповедник Зороастр (Заратуштра). Его проповеди вошли в священные древнеиранские книги «Авесту», содержащие свод религиозных и юридических предписаний, песнопений, молитв. Для зороастризма характерны мифологические представления о. противоборстве сил добра и зла, вера в бессмертие души, загробную жизнь и поклонение огню. Своих покойников зороастрийцы хоронят на «башнях молчания». Значительная группа зороастрийцев живет в Индии.

С глубокой древности в Индии получила также распространение религия — брахманизм, ставший основой индуизма. В основе религиозных представлений индуистов — учение о перевоплощении душ (сапсара), которое происходит в соответствии с законом воздаяния (карма) за добродетельное или порочное поведение. Индуизм — сложная и разветвленная система, включающая философские учения, этико-правовые нормы и религиозно-культурные представления. Верховные божества — Вишну и Шива, почитаются и многие другие боги. Обрядысовершаются в храмах, в священных местах или у местных и домашних алтарей. Индуисты считают священными некоторых, животных — корову, змей, а также некоторые растения (лотос) и даже реку Ганг. Индуизм закрепляет деление общества на касты, замкнутые религиозно-профессиональные группы. Индуизм, кроме Индостана, распространен у тамилов Шри Ланки, у балийцев в Индонезии и в некоторых, странах, где много индийских иммигрантов.

В Индии распространены также джайнизм и сикхизм. Основателем джайнизма считают Джинну (VI в. до н. э.). Он проповедовал, что «спасение» людей не зависит от принадлежности к разным. сословиям и кастам. Последователя джайнизма строго соблюдают запрет убийства любого живого существа.

Сикхизм возник в конце XV — начале XVI в., когда духовные вожди сикхов — гуру возглавили борьбу против феодального и сословно-кастового гнета. В основе сикхизма лежит вера в единого бога, отрицание идолопоклонства и признание равенства каст перед богом.

К мировым религиям, к которым принадлежат верующие многих народов и стран, относятся буддизм, христианство и ислам.

Буддизм возник в Северной Индии в VI–V вв. до н. э. Основателем считается Сиддхартха Гаутама, получивший имя Будда («просветленный»). Буддизм воспринял от древнего индийского брахманизма идею кармы (воздаяния) и сансары (перевоплощения), но отверг кастовую систему и многие ритуалы, характерные для индуизма. Сложились две основные религиозные ветви буддизма — тхеравада, или хинаяна (малая колесница), и махаяна (большая колесница). Согласно учению хинаяны Будда выступает лишь как наставник, а не бог. Для махаяны характерны учение об аде и рае, а также вера во многих богов. Особой разновидностью махаяны является ламаизм, распространенный в Тибете и сопредельных районах. У ламаистов сохранились элементы более древних религий, в частности шаманизма, сильно развито монашество. Махаяна распространена в странах Восточной Азии, тхеравада — в странах Юго-Восточной и Южной Азии.

Одна из наиболее распространенных мировых религий христианство — возникло в I в. н. э. в восточных провинциях Римской империи, а затем распространилось и за ее пределы. В основе религиозных представлений лежит вера в божественную миссию богочеловека и спасителя мира Иисуса Христа, который якобы искупил своей мученической смертью грехи всего человечества, вера во второе пришествие Христа, страшный суд и установление царства божьего. Основными священными книгами христиан является Библия (Ветхий и Новый Завет).

В середине I тыс. н. э. выделилось монофиситское направление христианства. Оно представлено ныне армяно-григорианской, эфиопском, коптской (египетской) и якобитской (сирийской) церквами.

В XI в. оформились католицизм и православие. Во главе католической церкви стоит папа римский. Особое значение у католиков имеет культ богородицы (Мадонны) — матери Христа. Православие в отличие от католицизма не централизовано и делится на ряд местных (автокефальных) церквей, подчиняющихся своим патриархам — константинопольскому, русскому, сербскому и др. В XV в. в России после реформ патриарха Никона в результате раскола русской церкви возникло старообрядчество. Некоторые православные церкви в западных областях, где было сильное влияние католицизма, пошли на сближение с ним, признав главенство папы римского. Такне церкви получили название униатских.

Особое направление христианства — протестантизм — возникло в эпоху Реформации в XVI в. как антикатолическое движение. Протестанты отвергли папу римского в качестве наместника бога на Земле. Сформировались три главные ветви протестантизма — лютеранство, кальвинизм (по имени основателей — Лютера и Кальвина) и англиканство в Англии. К кальвинизму примыкает баптизм, получивший особенное распространение в США.

Ислам возник в начале VII в. на Аравийском полуострове. Основатель — Мухаммед (Магомет), «посланник аллаха». Его учение изложено в Коране. Для ислама характерна вера в единого бога, в бессмертие души и загробную жизнь. В VIII в. в исламе выделились два направления: сушшты и шииты. В шиизме развит культ святых мучеников (особенно Хуссейна). Крупной сектой суннитов являются ваххабиты (центральная часть Аравийского полуострова), шиитов — зейдиты (Йеменская Арабская Республика).

Шииты живут главным образом в Иране, Ираке и ЙАР, сунниты — в арабских странах Юго-Западной Азии и Северной Африки, Турции, Афганистане, Пакистане, Бангладеш, Индонезии.

КУЛЬТУРНЫЙ ПРОГРЕСС И СОВРЕМЕННОСТЬ

Великая Октябрьская социалистическая революция, открывшая новую эру в истории всего человечества, явилась вместе с тем началом нового этапа развития мировой культуры. В СССР, а позднее и в других странах, вступивших на путь социализма, культурные блага перестали быть преимущественным достоянием эксплуататорских классов, полностью перешли в руки народа и стали доступными самым широким трудящимся массам. Культурный прогресс, тесно связанный со строительством социализма, достиг высоких темпов и широкого размаха: за годы Советской власти в нашей стране произошла подлинная культурная революция. Приведем несколько цифр, иллюстрирующих эти положения. Общий подъем материального и культурного уровня населения, а также успехи советского здравоохранения привели к тому, что средняя продолжительность жизни поднялась с 32 в начале XX в. до 70 лет в 1970 г. Накануне Октября в школах обучалось всего 8 млн. человек. Особенно тяжелым было положение на окраинах России: в Узбекистане, например, насчитывалось только 2 % грамотных. В высших учебных заведениях занималось тогда 127 тыс. студентов. В царской России три четверти взрослого населения было неграмотным.

К 1930 г. неграмотность в СССР была полностью ликвидирована. Десятки прежде бесписьменных народов теперь получили письменность на родном языке, стали создавать свою литературу.

К настоящему времени завершено введение всеобщего обязательного восьмилетнего обучения. Огромную роль в дальнейшем развитии школьного образования призвана сыграть школьная реформа, которая была разработана партией и одобрена всем советским народом. Этой реформой предусмотрено увеличение трудовой И общественной активности молодежи, внедрение в школьное образование достижений научно-технической революции, подъем общей культуры и получение профессиональной квалификации для приближения школьного образования к общественному производству. В недалеком будущем все учащиеся с восьмого класса начнут осваивать массовые профессии в соответствии с. запросами народного хозяйства, а к окончанию средней школы получать рабочую квалификацию. Главная цель образования — формирование всесторонне развитой личности.

Из года в год в СССР растет количество образованных людей. Так, в 1984 г. различными видами обучения было охвачено свыше 106 млн. человек, из них в общеобразовательных школах обучалось 44,7 млн. человек, в средних профессионально-технических учебных заведениях–4,1 млн., в средних специальных учебных заведениях — 4,5 млн., в высших учебных заведениях — 5,3 млн. человек.

В 1984 г. 4,6 млн. юношей и девушек получили среднее образование, при этом 1,2 млн. человек — без отрыва от производства. В школах и группах продленного дня находится 12,8 млн. учащихся.

В высшие учебные заведения в 1984 г. принято 1,1 млн. человек, в средние специальные учебные заведения –1,5 млн. человек, при этом 1 млн. человек, или 38 %, принято на вечерние и заочные отделения вузов и техникумов.

В 1984 г. в народное хозяйство направлено 2,1 млн. специалистов, в том числе 0,9 млн. с высшим образованием. Обучено новым профессиям и повысило квалификацию около 40 млн. человек. К концу 1984 г. в стране было 158 млн. человек с высшим и средним (полным и неполным) образованием.

Читателей обслуживали 133 тыс. массовых библиотек с книжным фондом 2,1 млрд. экз.

В 1984 г. издано свыше 2,3 млрд, книг и брошюр.

Расширились медицинское обслуживание и организованный отдых населения. Численность врачей достигла 1100 тыс. человек.

Работала 151 тыс. киноустановок, число посещений киносеансов за год составило 4 млрд, человек.

Социализм создал широкие возможности для развития пауки, поставил ее на службу народу. В СССР в 1984 г. было 1,5 млн. научных работников — четвертая часть всех научных работников мира. В нашей стране функционирует Академия наук СССР, 14 академий союзных республик и пять отраслевых академий (Всесоюзная сельскохозяйственная академия наук им. В. И. Ленина, Академпя медицинских наук СССР, Академия педагогических наук и др.). За годы Советской власти Россия превратилась в страну сплошной грамотности, где многие трудящиеся имеют высшее и среднее образование. Они читают книги, посещают театры, концерты, музеи, выставки гораздо больше, чем в любом другом государстве. В СССР издаются книги и газеты на 153 языках, в том числе на 83 языках народов нашей страны. Основой развития материальной и духовной культуры народов СССР, сохраняющей свою национальную форму, являются социально-политическое и идейное единство советского общества, союз и братство трудящихся классов, социальных труни и национальностей, населяющих нашу страну. Культурный прогресс во всех странах социалистического лагеря неразрывно связан с техническим прогрессом. Он создает необходимые условия для всестороннего физического и духовного развития человека, для гармонического сочетания общественных и личных интересов.

Коренные преобразования всех видов материальной и духовной культуры, в странах социализма не означают исчезновение лучших национальных традиций, сложившихся в предшествующие исторические эпохи. Отбрасывая изжившие себя вредные пережитки, тормозящие общественный прогресс, народы социалистических стран бережно сохраняют накопленные ими культурные ценности, развивают их на новой основе и взаимно обогащают ими друг друга в процессе растущих межнациональных и межгосударственных связей. Формы обмена культурной информацией между народами и внедрения ее в быт очень разнообразны. Сюда относятся научные конгрессы, съезды и конференции; переводы произведений национальных литератур на языки народов СССР и других стран; художественные выставки; международные, общесоюзные и республиканские фестивали достижений в области театра, музыки, танца, песни, кино и других видов искусства.

В сфере материальной культуры для нашего времени характерно широкое распространение кушаний национальной кухни, использование народных мотивов при внешнем и внутреннем декоре жилых и общественных зданий, при изготовлении новых образцов тканей и украшений, при создании моделей костюмов для повседневного употребления и особенно для участников ансамблей художественной самодеятельности, массовых праздников песни и танцев, регулярно проводимых во многих советских республиках, а также в социалистических странах (Чехословакии, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, ГДР, Кубе).

Традиционные формы материальной и духовной культуры, насыщенные новым содержанием, часто используются при проведении революционных праздников, мемориальных церемоний и юбилеев, при выработке новых обычаев и обрядов, связанных с разными событиями хозяйственной, общественной, семейной и личной жизни, (Новый год, проводы зимы, встреча весны, и лета, уборка урожая, рождение ребенка, совершеннолетие, окончание школы, свадьба и т. д.).

Для стран социализма характерен расцвет национальных форм культуры, что осуществляется не в результате усиления национальной изолированности и розни с соседями, увеличения этнических, расовых и религиозных — противоречий, как это часто происходит при капитализме, а в результате сближения и взаимного обогащения народов, их братской взаимопомощи и дружбы. В отличие от капиталистических стран отношения между народами в странах социализма свободны от антагонизмов, что ускоряет прогресс культуры.

Конечно, все это не означает, что в капиталистических странах не происходит дальнейшего развития культур отдельных народов. Технический и научный прогресс, особенно быстрый в послевоенные годы, имеет место во всех экономически развитых государствах, к числу которых относятся США, Япония, почти все страны Западной Европы, Канада, Австралия, Новая Зеландия и некоторые другие. Однако несмотря на заметное повышение в последнее время среднего материального уровня жизни населения, распределение культурно-бытовых благ даже в этих передовых капиталистических странах остается крайне неравномерным. Увеличивается пропасть между богатыми и бедными, растет армия безработных, удел которых нужда и голод, усугубляются расовые, религиозные конфликты, продолжается рост преступности. Во многих крупных городах Америки, Западной Европы и Японии, (например, в Нью-Йорке, Лондоне, Токио и др.) до сих пор сохраняются трущобы, обитатели которых живут в страшной скученности и часто бывают лишены самых элементарных удобств — водопровода, канализации, центрального отопления, иногда даже электричества.

Для капиталистического мира я в настоящее время остается в силе ленинское положение о двух национальных культурах в каждой национальной культуре. Для реакционной культуры эксплуататорских классов капиталистических стран очень характерно причудливое сочетание крупных научно-технических достижений и бытового комфорта с такими сугубо отрицательными явлениями, как религиозное мракобесие и суеверия всех видов, различные формы наркомании, индивидуализм и эгоизм в нормах общественной и семейной жизни, всевозможные идеалистические концепции в философии, социологии и других гуманитарных науках, пропаганда жестокости, сексуальности, обреченности, чувства страха, гангстеризма, расовой, национальной и религиозной нетерпимости в литературе и искусстве (особенно в кино, радиовещании и телевидении).

Реакционные формы культуры оказывают в наши дни серьезное влияние на широкие слои трудящихся, в особенности на молодежь, болезненно ищущую своего места в жизни. Вместе с тем в культуре любого народа капиталистического мира существуют, говоря словами* В. И. Ленина, «демократические и социалистические элементы», которые прогрессивно развиваются в среде пролетариата, трудовой интеллигенции и некоторых других социальных групп населения. Выразителями этих прогрессивных тенденций в развитии современной культуры являются передовые ученые, писатели, художники, врачи, учителя и другие общественные деятели, ведущие активную борьбу за мир, дружбу между народами и их социальное и духовное раскрепощение. Передовым отрядом этих борцов во всем мире выступают коммунистические и рабочие партии.

В своеобразной обстановке идет прогресс культуры в развивающихся странах Азии, Африки и Латинской Америки, сравнительно недавно завоевавших политическую независимость. Народы этих стран обладают, как правило, разнообразной и высокой материальной и духовной культурой, но они с трудом преодолевают тяжелое наследие колониализма. Перед ними стоят проблемы преодоления экономической и культурной отсталости. Развивающиеся страны несут на себе и груз быстро растущего населения, что также осложняет их экономический и культурный рост. По данным ООН, годовой доход в развивающихся странах Азии, Африки и Латинской Америки составлял в среднем 150 долларов, на душу населения, в то время как в экономически передовых государствах Северной Америки и Западной Европы он в десять и более раз выше. Средняя продолжительность жизни у многих народов развивающихся стран совсем недавно не достигала 30–35 лет. Детская смертность в возрасте до 5 лет составляла 25–50 на 1000, т.-е. была в 5–10 раз выше, чем в развитых капиталистических странах. Большинство населения развивающихся стран хронически голодает или по крайней мере недоедает. В настоящее время примерно 900 млн. человек живут в условиях постоянного голода. Борьба с голодом и нищетой находится в прямой зависимости от темпов роста общественного производства в развивающихся странах. Несмотря на высокие темпы этого роста, в абсолютном масштабе разрыв между. бедными и богатыми странами в производстве и потреблении на душу населения увеличивается из года в год. Весьма нагляден пример потребления энергии. Хотя в развивающихся странах и растет производство энергии, оно отстает от темпов роста энергетической базы богатых стран. Например, сравнивая потребление энергии на душу населения в США и Венесуэле за период 1949–1976 гг., можно заметить, что разница между этими странами (несмотря на заметный рост производства энергии в Венесуэле) увеличилась за это время с 6280 единиц энергии (кг в угольном эквиваленте) до 8720 условных единиц.

Весьма заметно отставание развивающихся стран в области образования. Во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки большинство взрослого населения (старше 25 лет) никогда не посещало школу. В Индии и Иране неграмотно около 2/3 взрослого населения, в Пакистане — почти 4/5, в Бангладеш — 3/4. На африканском континенте в Египте, Ливии, Кении неграмотные составляют свыше половины населения, в Венине, Марокко, Мозамбике — от 3/4 до 4/5. В таких странах, как Нигер, Сомали и Буркина-Фасо неграмотные превышают 90 % всего взрослого населения.

Однако борьба с неграмотностью, широко развернувшаяся во многих развивающихся странах, приносит свои плоды. Особенно заметен культурный прогресс в тех государствах, где при поддержке народных масс были осуществлены демократические преобразования хозяйственной и общественной жизни (Народная Демократическая Республика Йемен, Сирия, Ангола, Алжир, Эфиопия и др.). Определенные успехи в этих странах достигнуты в области здравоохранения, народного просвещения, пауки, литературы и искусства. Так, например, в многонациональной Индийской Республике — крупнейшей из развивающихся стран мира — с населением почти 700 млн. человек за период независимости средняя продолжительность жизни возросла с 32 лет до 51 года, доля грамотных повысилась вдвое (с 15 до 33 %), а число учащихся в возрасте от 6 до 17 лет увеличилось с 24,5 до 96,4 млн. человек. За это же время в стране было сооружено много крупных индустриальных центров, электрифицировано около половины сельских поселений, открыто более 50 новых университетов. Большая и плодотворная работа по экономическому и культурному развитию малых народов проводится в Индии специальными «сельскими блоками общинного развития», в многогранной деятельности которых принимают активное участие агрономы, — врачи, учителя, ученые разных специальностей (включая антропологов и этнографов). Индийская наука, литература и искусство в послевоенные годы заняли достойное место в сокровищнице мировой цивилизации. Как и во многих развивающихся странах, культурный прогресс в Индии осуществляется при активной помощи СССР и других социалистических государств. Он развивается на основе сложного и противоречивого сочетания достижений мировой культуры и лучших культурных традиций народов страны.

Культурный прогресс в той или иной степени захватывает все народы нашей планеты независимо от их расовой, языковой и этнической принадлежности или социально-экономического уровня, но протекает он в настоящее время крайне неравномерно и своеобразно в странах социализма, в развитых капиталистических странах и странах развивающихся. Важным фактором этого прогресса являются такие характерные для наших дней процессы, как борьба за экономическую независимость, борьба за мир и разрядку международной напряженности, рост всех видов взаимосвязей между странами с различным социально-экономическим строем, выбор многими молодыми государствами Азии, Африки и Латинской Америки некапиталистического пути развития; исторические победы народов Кубы, Вьетнама, Лаоса, Кампучии, Эфиопии и других стран, которые выбрали социалистический путь развития.

Основу развития всех видов культуры (особенно материальной) составляют в наши дни грандиозные достижения пауки и техники, которые смело можно назвать мировыми и невиданными ни в какие исторические эпохи прошлого. Достаточно Упомянуть такие инновации последних десятилетий, как овладение энергией ядерного распада, базирующееся на раскрытии тайн микромира; выход людей в космос и высадка их на Луне, космические исследования, успехи изучения и охраны природных ресурсов и энергетических запасов суши и моря; достижения электронно-вычислительной техники и кибернетики, радиовещания и телевидения, математики, физики, химии, новых отраслей биологии — биофизики, биохимии, бионики, молекулярной генетики и др., а также медицины, в частности применения антибиотиков и полостной хирургии. В осуществлении научно-технической революции также большая роль принадлежит машиностроению и автоматизации производственных процессов.

Технический и научный прогресс, особенно быстрый в последние годы, способствовал созданию многих общих элементов культуры, распространенных по всему миру. Особенно ярко это проявляется в сфере общественного производства стандартизованных изделий самого широкого ассортимента: от станков и автомобилей до эмалированных кастрюль и предметов домашнего обихода. Научно-техническая революция способствует формированию слагаемых элементов общемировой культуры. Интернационализация затрагивает не только сферу материальной культуры, но и духовную культуру через печать, издание книг, радио, кино, телевидение. Интенсификация коммуникативных связей способствует распространению по всей земле сходных элементов духовней культуры: от мировых шедевров искусства, произведений живописи, скульптуры, музыки и художественно!! литературы до массовых фестивальных зрелищ, спорта и туризма.

Интернационализация ряда элементов культуры, однако, не уменьшает больших различий между миром социализма и миром капитализма.

Сама по себе научно-техническая революция, однако, не уничтожает неравномерного распределения материальных и духовных благ ни между социальными группами населения каждой страны, нп между разными странами и живущими в них народами.

В работах многих зарубежных ученых — философов, социологов, историков и др. часто приходится читать о возникновении нового индустриального общества, которое якобы сглаживает и даже ликвидирует противоречия между капитализмом и социализмом. Современный научно-технический прогресс действительно грандиозен и носит мировой характер, так как он достигнут коллективным творческим трудом людей, принадлежащих к разным народам. Однако говорить о едином индустриальном обществе, конечно, невозможно, пока в мире идет острая борьба между капитализмом и социализмом, пока существуют эксплуататорские и эксплуатируемые классы, угнетающие и угнетаемые нации. Нельзя забывать, что роль любых технических, научных, экономических или культурных достижений в жизни всего человечества или отдельных народов всецело зависит от того, в чьих руках эти достижения находятся, чьим целям они служат.

Правящими кругами в ряде капиталистических стран искусственно насаждается культ силы и насилия, терроризм возводится в ранг государственной политики. Все это свидетельствует 6 растущей пропасти между быстрым техническим прогрессом в этих развитых странах и деградацией духовных ценностей всех основ буржуазной культуры, апологеты которой ищут противоядие в борьбе с научным коммунизмом в религии, расовых и этнических предрассудках и прямых военных авантюрах. В «горячих» точках планеты то и дело вспыхивают военные пожары, которые могут охватить огромные территории и даже всю Землю.

Перспектива дальнейшего развития культуры всех народов Земли прямо зависит от того, удастся ни отстоять мир на планете. Покорив многие силы природы, создав высокоразвитую промышленность и огромные города, удивительные средства коммуникации, человек создал и разрушительные силы, ставшие угрозой всему живому на Земле. Эта угроза исходит из империалистических кругов капиталистических сыгран, где военно-промышленные концерны получают гигантские прибыли от гонки вооружений. Они прикладывают огромные усилия для сохранения напряженности во всем мире, наращивая из года в год свои вооружения и создавая все новые военные базы. Важнейшее место в возрождении идей «холодной войны» принадлежит крупнейшей стране капиталистического мира — США, военные базы которой размещены по всем океанам и континентам. Остановить гонку вооружений, сократить ядерные арсеналы и предупредить милитаризацию космоса призывают миллионы простых людей на всей планете. Борьба за мир объединяет народы Земли, которые верят в светлое будущее человечества, основанное на безграничных возможностях творческого труда, знаний и мысли.