Имперские крейсера несли мощное лучевое оружие, но в начальной фазе любого сражения они полагались на содержимое своих ракетных погребов, заполненных сверхскоростными контактно-термоядерными и неконтактными ракетами с рентгеновскими лазерами. Они сражались в сетях, связанных с передачей данных, в которых каждый корабль был способен локально или внешне управлять "корзиной" боя. Но при всей их скорости и огневой мощи, их хромстеновая броня была легче, чем могло похвастаться большинство военных звездолетов, и им не хватало многократно дублированных систем, которые могли нести корабли с туннельными двигателями. Гораздо более крупные сверхсветовые корабли были гораздо более медлительны в маневре, но они, несомненно, были мощными единицами, особенно в обороне. Хотя ускорение крейсеров означало, что они могли преследовать больших громил, делать это всегда было рискованным занятием. И, несмотря на то, что доля их внутреннего объема отводилась для размещения ракет, у крейсеров было гораздо меньше места в погребах, чем у их более крупных материнских кораблей. Они также не могли сравниться с противоракетной обороной авианосца, и это могло бы быть важно. Потому что четырнадцатая авианосная эскадра была в процессе совершения критической ошибки.
То ли по простой глупости - она никогда не была высокого мнения о мозгах адмирала Гаджелиса - то ли потому, что они спешили, сто сорок четыре корабля крейсерской флотилии 140 неслись прямо на них со скоростью 6,2 км/с.
Очевидно, Гаджелис хотел вывести их в зону досягаемости для точных ударов кинетическим оружием по дворцу, что означало убрать с его пути четырех откормленных тельцов - и их крейсеры. Но его более медлительные авианосцы все больше и больше отставали от ускоряющихся крейсеров - они отставали почти на восемь с половиной миллионов километров, когда крейсера совершили поворот. К тому времени, когда крейсерская флотилия 140 войдет в зону действия ракет с орбиты Старой Земли, они будут на расстоянии более двадцати семи с половиной миллионов километров позади.
Конечно, огибающие поражения ракет были гибкими. Антикорабельные ракеты как крейсеров, так и авианосцев могли выдерживать ускорение в три тысячи g. Разница заключалась в том, что вторые выпускались из пусковых установок, которые устанавливались только на кораблях размером с авианосец, и могли поддерживать такое ускорение в течение пятнадцати минут, в то время как ракеты крейсеров - только десять минут. Это давало более крупным ракетам эффективную дальность полета до выгорания более двенадцати миллионов километров, в то время как у крейсерской ракеты эффективная дальность полета до выгорания составляла около 2 700 000 километров. Однако скорости платформы при запуске радикально влияли на эти дальности, равно как и тот факт, что приводы ракет можно было отключать, а затем включать снова, что позволяло осуществлять длительный баллистический полет "накатом", обеспечивая практически неограниченную дальность полета... против неуловимых целей. Против целей, которые могли уклоняться и на которых также были установлены самые сложные из доступных систем радиоэлектронной борьбы, эффективная дальность была намного короче. Тогда не было особого смысла в активной противоракетной обороне.
За исключением того, что в данном конкретном случае встречные ракеты с авианосцев Гаджелиса не должны были стать решающим фактором. Ракеты большой дальности авианосцев 14-й эскадры могли бы пролететь мимо его крейсеров, чтобы попасть по кораблям Демесне и авианосцам "откормленного тельца", но их противоракеты не смогли бы перехватить огонь, направленный на их крейсера. Это означало, что крейсерская флотилия 140 была более уязвимой, чем флотилия 150, которая была относительно плотно прижата к своим собственным авианосцам, поскольку на авианосце было установлено в двадцать семь раз больше противоракетных орудий, чем на крейсере. Авианосцы Гаджелиса и их крейсера установили примерно пять тысяч шестьсот орудий для уничтожения кораблей против тридцати семи сотен у "откормленного тельца", но "откормленный телец" прикрывался почти девятью тысячами противоракетных установок против семи тысяч у крейсерской флотилии 140. И, что еще более важно, ни один крейсер не мог сравниться по целеуказанию и сложности управления огнем с авианосцем в режиме "все включено", что означало, что при стрельбе "птица за птицей" ответный огонь "откормленного тельца" должен был быть гораздо более эффективным. Не говоря уже о том факте, что на каждом авианосце было установлено почти тридцать пять сотен кластеров лазерной точечной защиты ближнего действия, ни один из которых не был бы доступен крейсерской флотилии 140.
Гаджелис, очевидно, решил израсходовать свои крейсера в попытке нанести сокрушительный урон "откормленному тельцу" до того, как его авианосцы войдут в зону досягаемости крейсеров Демесне. Он мог в некоторой степени "складывать" истребители кораблей со своих носителей, выпуская их довольно плотными волнами с заранее запрограммированными баллистическими сегментами в шахматном порядке, так что они попадали в контрольную корзину флотилии 140 единым залпом. Это было бы некрасиво, если - когда - он это сделает, но ракеты авианосцев были бы значительно менее точными из-за управления огнем простых крейсеров. И если бы случилось что-то неприятное с его передовыми платформами управления огнем, это стало бы серьезным препятствием для работы.
Не то чтобы у него было огромное количество вариантов, размышляла она. Если уж на то пошло, у "откормленного тельца" тоже не было большого количества вариантов. Но многое зависело от того, как обе стороны решили воспользоваться своими возможностями.
Подробности. Это всегда было в деталях.
- Появление... сейчас, - сказала астрогация.
- Нам потребуется некоторое время, чтобы получить точную информацию о том, что происходит в системе, - сказал адмирал Хельмут, взглянув на Джулиана. Они были в БИЦ флота, смотрели тактические графики и задавались вопросом, сработает ли трюк.
- Сэр, нет ответа на стандартный тактический запрос платформ внешней оболочки, - доложил старший тактический офицер через несколько минут. - Мы наблюдаем то, что, по-видимому, является блокировкой по приоритету.
- Направленной конкретно против нас? - резко спросил Хельмут.
- Не могу сказать наверняка, сэр, - ответил тактик.
- В таком случае, свяжитесь с Лунной базой напрямую. Скажите им, кто мы такие, и попросите их снова включить для нас свет.
- Сэр, - немного нервно сказал старпом капитана Марсиэля Поэртены, - я далек от того, чтобы сомневаться в адмирале, но вы действительно думаете, что он знает, что он здесь делает?
- Не валяй дурака, - сказал Поэртена. - Конечно, он знает. Я думаю.
Он посмотрел на свой дисплей. КЕВ "Каподиста" никогда, даже в самых смелых наркотических грезах, не считался бы военным кораблем. Он был грузовым судном. Перевозчиком сыпучих грузов. Единственной вещью, отдаленно напоминающей военную, была его двигательная установка, поскольку он должен был быть в состоянии идти в ногу с кораблями флота, для обслуживания которых он был спроектирован. Что, к сожалению, означало, что его туннельные и фазовые приводы были достаточно мощными для текущего мозгового штурма Темного Лорда Шестого.
В данный момент он, "Одзаки" и "Адебайо" включили транспондеры кораблей ее величества "Тренчант", "Кершоу" и "Хрольф Краки", также известных как шестьдесят третья эскадра авианосцев. И они были не единственными кораблями обслуживания, которые каким-то необъяснимым образом получили коды транспондеров своих клиентов.
- Конечно, он знает, - снова пробормотал капитан Поэртена, дотрагиваясь до распятия под своей форменной туникой.
- Что это, черт возьми, такое?! - потребовал адмирал Эрнесто Ла Пас, когда на его тактическом дисплее появилась новая серия значков. По сути, это был риторический вопрос, поскольку на самом деле это могло быть только одно.
- След главных туннельных приводов за кормой от нас! - крикнул тактик почти в то же мгновение. - Восемнадцать точечных источников, прямо на границе Цукаямы.
- Восемнадцать, - переглянулись Ла Пас и его начальник штаба.
- Это, должно быть, Хельмут, - сказал начальник штаба.
- И разве это не просто замечательно, - прорычал Ла Пас. Он сердито смотрел на дисплей еще несколько секунд, затем повернул голову.
- Связь, передайте непрерывный тактический поток всем другим эскадрам.
- Есть, есть, сэр.
- Маневрирую, отклоняюсь на двадцать градусов вправо, та же плоскость. Астрогация, начинайте вычислять наш первый переход в точку Эйбл.
- Сэр, - внезапно объявил офицер-тактик, - у нас есть две сигнатуры фазового движения прямо перед нами, расстояние примерно четыре и пять десятых световых минут. По системе "свой-чужой" БИЦ считает их "Карейджесом" и "Дамоклом". Они ускоряются по направлению к внутренней системе со скоростью шесть целых четыре десятых километра в секунду в квадрате. Текущая скорость - одна-три целых и три десятых тысячи километров в секунду.
- Ах, да, - пробормотал Хельмут. - Это, должно быть, наш друг Эрнесто. Но только два корабля? И уже перевалило за тринадцать тысяч?
Он постучал большим и указательным пальцами правой руки перед собой, тихо насвистывая. Затем он тонко улыбнулся Джулиану.
- Похоже, что вечеринка началась без нас, сержант Джулиан. Как это раздражает.
- "Карейджес" и "Дамокл" меняют курс, сэр, - сказал тактик. - Они поворачивают к правому борту.
- Конечно, это так, - фыркнул Хельмут. - Ла Пас не собирается сражаться с коэффициентом один к девяти! И он чертовски хорошо знает, что мы не сможем их поймать, если он просто продолжит убегать. Хотя, без сомнения, он хотел бы, чтобы мы попытались сделать именно это.
Он снова взглянул на Джулиана и фыркнул, увидев явно растерянное выражение лица морского пехотинца.
- Я все время забываю, что вы не отличаете свою задницу от локтя, когда дело касается флотских маневров, сержант, - сухо сказал он. - По крайней мере, часть того, что происходит, достаточно очевидна. Атака на дворец, должно быть, началась по крайней мере на шесть часов раньше назначенного срока, потому что мы прибыли в течение одной минуты от нашего запланированного графика, несмотря на нашу небольшую экскурсию в сторону, и чтобы достичь такой скорости, 13-я эскадра, должно быть, находилась в движении чуть более двух с половиной часов. И поскольку потребовалось бы более двадцати минут, чтобы приказы о перемещении со Старой Земли достигли Ла Паса, это дает нам довольно точную информацию о том, когда воздушный шар должен был подняться в воздух. И мы, к сожалению, все еще находимся в девяти и восьми десятых часах езды от Старой Земли. Таким образом, похоже, что вряд ли на самом деле сработает план по отводу эскадр Эйдулы подальше от планеты перед атакой.
Лицо Джулиана напряглось, но адмирал покачал головой.
- Это не значит, что он потерпел неудачу, сержант, - сказал он с мягкостью, которую редко демонстрировал. - На самом деле, все свидетельства указывают на то, что атака на сам дворец, вероятно, удалась.
- Какие доказательства? - потребовал Джулиан.
- Тот факт, что системные разведывательные платформы были заблокированы, что Ла Пас, очевидно, направлялся в систему так быстро, как только мог, и что его авианосная эскадра сократилась всего до двух кораблей, - сказал Хельмут.
- Блокировка разведки должна была исходить с Лунной базы - это единственный узел связи, имеющий возможность отключить всю систему. И если бы Эйдула контролировал ситуацию, он, конечно, не приказал бы своим собственным подразделениям блокировать разведывательные платформы системы. Так что приказ о блокировке почти наверняка исходил от кого-то, кто поддерживал принца Роджера... это означает, что его сторонники контролируют Лунную базу.
- Тот факт, что Ла Пас направлялся в систему, говорит о том же самом - Эйдула и Джанетто призывают своих сторонников, и они не стали бы этого делать, если бы им не понадобилась огневая мощь из-за ситуации на Старой Земле.
- И тот факт, что у Ла Паса осталось всего два корабля - что половина его эскадры находится где-то в другом месте - наводит на мысль, что кто-то провел небольшую творческую перестановку в структуре сил. Мои деньги за перестановку на Кьерульфе. Что также имело бы смысл в дезертирстве Лунной базы из лагеря Эйдулы.
- Сэр, - вставил тактик, - мы также фиксируем дополнительные сигнатуры фазового привода. Похоже, четыре носителя приближаются из-за пределов системы - мы слишком далеко для системы "свой-чужой" - примерно в половине световой минуты от Старой Земли, снижаются к орбите. У нас есть еще шесть сигнатур, выходящих из внутренней системы и замедляющихся к тому же месту назначения.
- Гаджелис и... Прокуров, - задумчиво произнес Хельмут. Он снова взглянул на Джулиана. - Шестеро, выходящие от солнца, должны быть Гаджелисом и 14-й эскадрой. Предполагаю, что остальные четыре - это 12-я эскадра, что, вероятно, означает, что Прокуров решил поддержать вашего принца. Я не могу придумать ни одной причины, по которой даже Джанетто мог бы подумать, что ему понадобятся десять авианосцев и более двухсот крейсеров, чтобы отразить атаку на дворец. Имейте в виду, я могу ошибаться. Он всегда верил в большие молотки.
- Входящий. Приближается много вампиров! - объявила тактический офицер.
Глория Демесне только кивнула самой себе. Последние тридцать минут было очевидно, что произойдет. Крейсерская флотилия 140 все еще находилась на расстоянии более пятнадцати минут, только что войдя в зону поражения "откормленного тельца" своими ракетами, но авианосцы Гаджелиса начали запуски более чем за полчаса до этого. Теперь их большие, отвратительные ракеты накапливались в корзине управления флотилии 140, а сами крейсера только что перешли на максимальную скорострельность. Неудивительно, что даже у компьютеров возникли проблемы с подсчетом общей суммы.
Она точно понимала, о чем думал Гаджелис. Это была попытка подавить "откормленного тельца" огневой мощью, в то время как его собственные авианосцы были вне опасности. Авианосцы "откормленного тельца" имели радиус действия, достаточный для поражения 14-й эскадры, но шансы на попадание с такой дистанции, особенно без собственных крейсеров, которые могли бы провести окончательную коррекцию курса, были... по меньшей мере, невелики. И даже любая из их птичек, которая могла бы достичь попадания, все равно должна была бы пройти через противоракетную оборону 14-й эскадры. Термин "снежный ком в аду" невольно пришел ей на ум, когда она рассматривала этот сценарий. Таким образом, в данный момент он был волен сосредоточить свой огонь на выбранных им целях с позиции относительной неуязвимости.
Во всяком случае, до тех пор, пока существовали его собственные крейсера.
Это могло просто сработать, но могло и не сработать, особенно учитывая дальность, с которой его крейсера открыли огонь. Их ракеты должны были приближаться на высоких предельных скоростях, но на пределе возможностей их системы управления огнем и с десятисекундной задержкой сигнала телеметрии этой системы, что снижало точность. Возможности имперского флота в области радиоэлектронной борьбы были хороши даже против людей, у которых было точно такое же оборудование. Требовались вычислительные возможности крупной платформы, чтобы надежно отличать реальные цели от ложных. Датчики и искусственный интеллект, загруженные в противокорабельные ракеты, были очень мощными, но не такими мощными, как у крейсера или авианосца, которые их запустили, поэтому стрельба на такой экстремальной дальности означала, что Гаджелис согласился на плохое финальное наведение из-за задержки в корректировках телеметрии.
Сам размер залпов, которые он бросал, также должен был возыметь эффект. Это не должно было катастрофически подавить возможности управления огнем его крейсеров, но это должно было привести к перегрузке, что означало, что у компьютеров будет меньше времени на то, чтобы подбирать для каждой ракеты наилучшее решение для атаки. Насколько она знала Гаджелиса, он собирался сосредоточить большую часть этого огня - особенно более тяжелые ракеты со своих авианосцев - на авианосцах "откормленного тельца", вместо того, чтобы бить по более легким крейсерам. Были аргументы в пользу любой тактики, но "откормленный телец" не собирался тратить ни одну из своих птичек на авианосцы. Не на таком расстоянии. Демесне намеревалась уничтожать крейсеры, безжалостно сокрушая меньшие и более слабые платформы, пока они находились вне прикрытия своих авианосцев, а капитан Эйтилиус, исполняющий обязанности командира "откормленного тельца", просто случайно оказался шкипером "Минотавра". Это означало, что остальные авианосцы эскадры, а также ее крейсера следовали тактическим указаниям Демесне.
Что также было причиной того, что ни одно из подразделений "откормленного тельца" еще не сделало ни единого выстрела. На такой дальности ракетам флотилии 140 потребовалось бы почти пять минут, чтобы достичь "откормленного тельца", а при их максимальной скорострельности крейсера расстреляли бы себя досуха примерно за пятнадцать минут. За эти двадцать минут они запустили бы в космос много ракет, но у нее было много средств точечной защиты, чтобы справиться с ними. Если бы она подождала, чтобы открыть огонь, пока расстояние до крейсеров Гаджелиса не сократится до решающей дальности, "Беллингем" и его спутники смогли бы полностью контролировать свои ракеты, что означало бы, что они были бы по крайней мере на двадцать пять процентов эффективнее. Конечно, им пришлось бы пережить огонь Гаджелиса, прежде чем они запустят свои ракеты, но на каждый лучик света было свое облачко.
- Открыть огонь, капитан? - спросила энсин Скаргалл. Напряженный голос молодого офицера был выше, чем обычно, а ее лицо было бледным, когда она смотрела на свои показания, и Глория ни капельки ее не винила. На подходе было уже более сорока пяти тысяч ракет, и ни один из кораблей "откормленного тельца" все еще не открыл огонь.
- Нет, энсин, - сказала Глория хриплым голосом. Она ввела команду, и мостик наполнился пульсирующим биением, когда она вытащила псевдо-никотиновую палочку. Она убрала прядь рыжих волос с глаз и подула на палочку, прикуривая ее.
- Не стреляйте, - сказала она. - Пусть они придут. Иди ко мне, любовь моя, - прошептала она. - Я выплакала пятнадцать тысяч слез... - Когда-то у нее был чертовски певучий голос. До того, как псевдо-никотиновый дым убил его. Но у каждой светлой стороны было свое облачко. - Кричащих, обманывающих и истекающих кровью из-за тебя...
- Они сражаются тупо, адмирал, - сказал коммандер Талберт.
- Больше они ничего не могут сделать, - пожал плечами Гаджелис. - Они должны прийти нам навстречу, чтобы удержать нас подальше от планеты. На самом деле, единственное, что меня удивляет, это то, что они не освободили крейсера, чтобы перехватить наши крейсера еще раньше.
- Они должны беспокоиться о том, чтобы держать нас как можно дальше, сэр, - сказал Талберт, - но у них было более трех часов, чтобы развернуть свои силы. Они уже должны были быть дальше, чем это. И где их истребители?
- Они, вероятно, не знали точно, когда это произойдет, - сказал Гаджелис и поморщился. - В этом проблема переворотов, коммандер - чертовски сложно убедиться, что все готовы начать в нужный момент. Им, вероятно, приходится придумывать это по ходу дела, и они знают, что мы всего лишь первая эскадра, которая будет у них за спиной. Так что они действуют так осторожно, как только могут, но они все еще не могут позволить себе переждать нас и позволить нам попасть в зону обстрела Империал-Сити. Что касается истребителей, то они, очевидно, держат их на борту авианосцев. Учитывая дисбаланс сил, они захотят отправить их с максимальным грузом левиафанов. Через минуту или две они запустят их, чтобы зайти наперерез крейсерам, с севера или юга системы.
- Эйтилиус хитер, - отметил Талберт. - А Демесне еще хуже. Это не в их стиле, сэр.
- В подобном сражении нет стиля, коммандер, - нахмурившись, сказал адмирал. - Вы просто открываете огонь до тех пор , пока одна сторона не отступит или не уйдет . У нас больше огневой мощи, мы победим.
- Да, сэр, - сказал Талберт, пытаясь изобразить хоть немного энтузиазма. Это было тяжело. Особенно зная, что крейсера Прокурова должны были подойти достаточно близко, чтобы начать "корректировать" дисбаланс сил примерно через десять минут. - Полагаю, что в количестве есть определенное качество.
- Эскадра "откормленного тельца" только что сбросила свои истребители, - сообщил тактик.
- Видишь? - сказал адмирал. - Подбрось монетку, войдут ли они выше крейсеров или ниже.
- Вот они идут!
"Не совсем профессиональное объявление", - подумала Демесне. Но при данных обстоятельствах это простительный промах.
Пространство к Солнцу от Старой Земли представляло собой ураган неистовых разрушений. Противоракеты, взлетев при ускорении в тридцать пять сотен g, стремглав ринулись навстречу сплошной стене приближающихся антикорабельных ракет. Бесконтактные боеголовки начали взрываться, вспыхивая, как предпространственные вспышки на спортивном мероприятии какого-нибудь чемпионата. Стробоскопические пузыри ядерной ярости вскипали, как сера, вырывающаяся через щели в передних вратах ада. Перехваты начались на расстоянии более миллиона километров, пробив огромные дыры в рядах противокорабельных ракет, мчащихся к "откормленному тельцу", но вихрь разрушения неудержимо несся вперед. Восемьдесят четыре тысячи ракет были выпущены всего по ста целям, и ничто во вселенной не смогло бы остановить их все.
Лазерные кластеры точечной обороны открыли огонь, когда дальность действия упала до семидесяти тысяч километров, и ярость разрушения удвоилась. Ракеты крейсерской флотилии 140 приближались со скоростью двадцать семь тысяч километров в секунду, что давало лазерам менее трех секунд на весь цикл, но, по крайней мере, у систем наведения было достаточно времени, чтобы настроить огневые решения. Точечная оборона крейсеров Демесне была смертельно эффективной, а огонь четырех авианосцев был еще более смертоносным.
Лазерные головки начали детонировать. Против кораблей, бронированных хромстеном, даже таких легких, как крейсера, самый мощный лазер с накачкой взрывом имел дальность поражения менее десяти тысяч километров; против авианосца максимальный эффект дальности поражения был едва ли вдвое меньше. Крейсера начали получать попадания, изрыгая атмосферу и обломки, но Демесне и Эйтилиус были правы. Более семидесяти процентов выпущенных ракет были нацелены на авианосцы, находящиеся в ста тысячах километров позади крейсеров.
Крейсерская флотилия 150 развернулась, удерживая свои лучшие бортовые датчики в таком положении, чтобы поразить ракеты, которые уже пролетели мимо нее, даже когда по ее кораблям пришелся свой собственный удар. И они действительно получили удар молотком. Тридцать процентов из восьмидесяти четырех тысяч составляли "всего" двести шестьдесят ракет на крейсер, и даже с плохими огневыми решениями и поддержкой авианосцев - тем, что они могли сэкономить на собственной самообороне, - ужасно многие из них прошли.
Лейтенант Элфи Вашингтон откинулся на спинку своего сиденья, скрестив руки на груди и глядя на звезды сквозь стеклянный колпак. Истребители, и особенно истребители на минимальной мощности, давали очень слабые следы. Обнаружение их на расстоянии более световой секунды или около того требовало визуального слежения, и космические истребители не просто так были светопоглощающими матово-черными. Но они были очень, очень быстрыми. При ускорении восемь км/с2 они могли быстро набирать скорость, и даже их фазовые характеристики было трудно заметить на межпланетных расстояниях.
Он проверил свой имплант и молча кивнул на данные, которые поступали в его подразделение по лазеру с тонкими, как усы, лучами.
- Господи, Гаджелис туп как скала, - пробормотал он, снова ложась на спинку и закрывая глаза. - И я чертовски рад, что сейчас не на крейсерах.
КЕВ "Беллингем" покачнулся, когда еще один взрыв когерентного излучения ударил в его бронированный борт.
- Пусковые десять и четырнадцать отключены, - натянуто сказал тактик. - Сильные помехи со стороны вражеской эскадры, но мы все еще контролируем ракеты.
Несмотря на всю их прочность, крейсера и близко не были так сильно бронированы, как авианосцы. Даже "гразер" на таком же крупном корабле - или переднее орудие сверху крейсера типа "Беллингем" - не могли надеяться пробить броню носителя на расстоянии более сорока тысяч километров. Ракетные люки и оружейные отсеки были более уязвимы, поскольку они обязательно представляли собой отверстия в бронированной обшивке корабля, но даже они были сильно забиты хромстеновыми переборками для предотвращения повреждений. Для всех практических целей участник сражения в энергетической броне должен был приблизиться на расстояние восьмидесяти тысяч километров, если надеялся нанести урон, и на половину этого расстояния, если хотел добиться решающих результатов. Ракеты должны были подойти еще ближе, но, с другой стороны, ракетам было все равно, переживут они этот опыт или нет.
Крейсер, к сожалению, было намного легче уничтожить, и "Беллингем" снова взбрыкнул, когда на него обрушилось еще больше вражеского огня.
- Тяжелые повреждения впереди по левому борту! - сработал контроль повреждений. - Пробоина в корпусе, отсеки с тридцать седьмого по сорок шестой. Третий погреб открыт в космос.
- Все в порядке. Мы вовремя выпустили птичек, - сказала Демесне, потирая подлокотники своего рабочего кресла. Ее трубы были пусты, и все, что она делала сейчас, это выживала достаточно долго, чтобы противостоять РЭБ флотилии Гаджелиса через каналы наведения птичек. - Просто позволь им побыть немыми еще немного...
- А вот и еще один... - сказал тактик, и затем "Беллингем" вздрогнул, как пострадавший от шторма ветряк.
Боевой информационный центр изгибался и прогибался, застонав, когда какой-то разъяренный гигант крутил его в своих руках, и Демесне почувствовала, как ее рабочее кресло сорвалось с креплений, когда погас свет. Следующее, что она осознала, она была на боку, все еще привязанная к креслу, и одна из ее рук чувствовала себя... довольно плохо.
- Контроль ущерба? - прохрипела она, нажимая на кнопку быстрого высвобождения здоровой рукой. Именно тогда она заметила, что отсек тоже находится в условиях микрогравитации.
- СТАРПОМ?
Больше никто в БИЦ, казалось, не двигался. Энсин Скаргалл все еще сидела в своем кресле, выпрямившись, но она заканчивалась чуть выше пояса. То, что от нее осталось, удерживалось на месте поясным ремнем. Остальные, похоже, были уничтожены взрывом и обломками. Какой чертовский позор.
- Там небольшой шрам, энсин, - сказала Демесне. Она сама была более чем слегка ошеломлена и поймала себя на том, что хихикает в ответ.
- Капитан? - ответил испуганным голосом ее первый помощник. - Я думал, вы погибли, мэм!
- Плохие гроши, старпом. Плохие пенни, - сказала она. - Насколько все плохо?
- Тяжелые повреждения термоядерных реакторов Три и Пять. БИЦ получил удар - я думаю, это довольно очевидно. Альтернативный БИЦ запущен и функционирует. Аварийные команды уже на пути к вашему местоположению.
- Мы все еще сражаемся? - спросила она, хватая кусок металлолома, который когда-то был станцией управления оружием стоимостью в миллион кредитов. Ну что ж. Были и другие. С надеждой.
- Все еще в игре, - сказал старпом. - Локальные нарушения гравитации.
- Правильно. - Демесне протолкнулась через разрушенный отсек к бронированному люку. Он был деформирован, и показания на панели доступа не менялись. Она на мгновение задумалась над проблемой, затем подтянулась вдоль переборки к большой дыре в броне, которая должна была защитить БИЦ. Она почти добралась до дыры с рваными краями, когда почувствовала трепетание, и подобрала под себя ноги как раз в тот момент, когда вернулась гравитация. Это было примерно в два раза меньше нормы, но лучше, чем свободное плавание.
Нахмурившись, она посмотрела на пробитую переборку. Дыра, хотя и была бесспорно большой, была не совсем тем, что кто-то мог бы назвать аккуратным. Проход снаружи БИЦ был довольно основательно исковеркан, и в палубе образовалась щель шириной более метра. Казалось, что это не так уж далеко, но именно этот промежуток освещал затемненный проход, как старомодная электрическая лампочка, веселым красным светом почти расплавленного металла. Кроме того, она была не в той форме, чтобы перепрыгивать через какие-либо щели при самых благоприятных условиях, а зазубренные, похожие на ножи выступы, торчащие из отверстия в переборке, едва ли можно было назвать "лучшим" из чего бы то ни было. Ей не нравилось думать о том, что они сделают с ее небронированным скафандром, если она попытается с разбегу перепрыгнуть через брешь и не попадет в точку. Она не могла позволить себе никаких неприятных маленьких проколов, так же как не могла позволить себе не дотянуться до этой удобной сковородки. Атмосфера в отсеке исчезла - неудивительно, поскольку она могла видеть звезды через полутораметровое отверстие в палубной перегородке, если бы наклонилась и посмотрела вверх. В ее корабле была наполовину пробита чертова дыра! И это было не единственное, как она подозревала. Это бы вывело ее из себя, если бы она была человеком такого типа.
Но сейчас было не время думать об этом. Проблема заключалась в том, как выбраться из БИЦ на запасной мостик. И, ладно, признай это - она не очень хорошо себя чувствовала. Вероятно, боль от сломанной руки. Или, может быть, ее швырнуло через весь отсек.
Она все еще размышляла о своем состоянии - и о состоянии ее корабля, которое было таким же плохим или даже хуже, - когда бронированный морской пехотинец внезапно высунул голову из-за края дыры с другой стороны.
- Срань господня! - сказал морской пехотинец по местному каналу. - Капитан Демесне? Вы живы?
- Я что, зря стою здесь? - рявкнула она хриплым голосом. - Это красный костюм? У кого-нибудь еще есть костюм Санты?
- Нет, мэм, - сказал морской пехотинец. - Я имею в виду, да, мэм. Я имею в виду...
- О, перестань заикаться и ложись, - сказала Демесне, указывая на светящиеся края щели.
- Мэм? - спросил морской пехотинец, явно сбитый с толку.
- Ложись поперек пролома, - сказала Демесне медленно и осторожно, как будто разговаривала с ребенком.
- Да, мэм, - сказал морской пехотинец. Он отложил свою плазменную пушку и послушно лег поперек щели.
Капитан Демесне мгновение рассматривала его, затем осторожно переползла через его бронированную спину, выскользнув из БИЦ и направляясь к своему месту службы.
Коммандер Богдан отвела свой истребитель в сторону, когда ракета с одного из крейсеров на севере планеты полетела в сторону ее эскадрильи. Но крейсеры не вели свой обычный бой после того, как получили удар от огня флотилии 140.
Это было хорошо, но ее бизнес не был связан с крейсерами "откормленного тельца". Ее задачей было перехватить истребители "откормленного тельца" до того, как они подойдут достаточно близко, чтобы запустить свои противокорабельные ракеты "Левиафан".
Истребитель флота был, по сути, самым маленьким корпусом, который можно было обернуть вокруг фазированного гравитационного двигателя Протесса-Шихэн и антигравитационного поля Фредрикссона-Су, которое ослабляло убивающие человека эффекты фазового двигателя. Размер нынешнего истребителя Игл III военного флота также оказался самым большим объемом, который мог быть заключен в поле, способное к ускорению в целых восемьсот g.
Все это двигательное оборудование вкупе с требованиями к жизнеобеспечению, необходимыми бортовыми компьютерами и другой электроникой, а также легким лазерным вооружением, стреляющим вперед, оставляло ровно нулевой внутренний объем, и Игл III был способен лишь на крайне ограниченные маневры в атмосфере. Фазовый привод не работал бы в атмосфере, и хотя антигравитация могла обеспечить подъемную силу (в некотором роде), на самом деле она также не была настроена для этого. Двигатели аварийного реагирования истребителя также не могли обеспечивать грубую мощность чего-то вроде штурмового шаттла. С другой стороны, штурмовые шаттлы с реактивным приводом имели внутренний объем для большого количества полезной нагрузки, в то время как требования к объему приводных систем истребителя означали, что вся его полезная нагрузка должна была перевозиться снаружи.
В зависимости от точно выбранного внешнего боекомплекта Игл III мог перевозить до пяти больших и умных "левиафанов". У них была меньшая дальность, чем у других ракет "корабль-корабль". При ускорении 4200 g они разгонялись на сорок процентов быстрее, чем противокорабельные ракеты авианосцев и крейсеров, но их максимальная мощность поддерживалась всего три минуты. И, в отличие от корабельных ракет, их уменьшенный размер оставлял им привод, который нельзя было включать и выключать по желанию. Это означало, что они имели запас хода от точки выпуска примерно в 667 000 километров и конечную скорость относительно той же точки в 7 560 км/с. Они также были гораздо меньшими целями... с очень способным РЭБ и наведением. Короче говоря, они могли действовать на короткой дистанции и были менее гибкими, но зато были трудными ублюдками для их остановки точечной защитой, поэтому держать их подальше от авианосцев было первоочередной задачей. И на этот раз все шло как надо.
Истребители из подразделений "откормленного тельца" врезались на высоком ускорении, намереваясь сократить дистанцию до крейсерской флотилии 140 перед запуском ракет, но истребители Богдан были вооружены специально для борьбы с истребителями и не обременяли себя громоздкими убийцами кораблей. Они могли бы нести до четырнадцати противоистребительных ракет "Астарот" вместо этих пяти "Левиафанов". Или, как в случае с истребителями Богдан, восемь "Астаротов" и две ракеты-приманки "Фоксхок". Это дало бы им решающее преимущество в "меховом шаре", и они нанесли удар в идеальное время, чтобы перехватить миссию. Истребителям "откормленного тельца" предстояло преодолеть еще четырнадцать тысяч километров, прежде чем они смогут атаковать крейсеры. И к тому времени эскадрилья Богдан набросилась бы на них, как тигр на... откормленного тельца.
- Приближаемся к началу запуска, - сказала Богдан, подготавливая свои "Астароты".
- Командир, - внезапно сказал Пейрави из 4-го отдела. - Командир! Визуальная идентификация! Это не истребители!
Богдан побледнела и переключила свои визуальные системы на автоматическое отслеживание, пытаясь определить цели. Наконец, когда что-то закрыло звезду, она крепко зажмурилась и выругалась.
- Сукин сын. - Она переключилась на частоту флота. - Сукин сын, сукин сын, сукин сын - Микки, Микки, Микки! - кричала она, требуя переопределения приоритета в БИЦ авианосной эскадры. - Это дроны "Фоксхок-два"! Повторяю, это "Фоксхок-двойки"!
- Блэкшип, Блэкшип, - внезапно заговорил комм Вашингтона.
Эскадрильи истребителей Эйдулы уже подобрались бы достаточно близко, чтобы увидеть "Фоксхоки". Запускаемая с корабля версия стандартных истребителей-приманок была большой и мощной, но недостаточно большой, чтобы вечно обманывать сенсоры, и это означало, что пришло время действовать. Вашингтон настроил свое кресло на лучшую боевую конфигурацию и начал подключать свои системы к сети.
- Да, сэр, - сказал он, понизив голос. - Три полных мешка...
Адмирал Гаджелис только что услышал вызов "Микки", когда кивнула лейтенант-коммандер из тактического отдела.
- Истребители "Игл" запускаются, - сказала она. - Должно быть, они были затемнены. Северный полярный три-один-пять. Закрываюсь в четыре-три-семь-пять! Дистанция, два-пять-три-два-пять-ноль!
- Системы наведения "Левиафанов" включаются! - сообщил специалист по сенсорам. - Количество налетчиков - двести... пятьсот... полторы тысячи пугал! Вампир! Вампир, вампир - у нас разделение ракет! Семь-пять тысяч - повторяю, семь-пять-ноль-ноль вампиров приближаются! Столкновение через шесть секунд!
Мышцы живота коммандера Талберта напряглись. Полторы тысячи истребителей? Это было невозможно! Если не...
- Запустить все оборонительные ракеты, максимальный пуск! - рявкнул Гаджелис. - И верните истребителей сюда!
- Как будто есть время, - пробормотал коммандер Талберт, передавая приказы.
Глория Демесне ворвалась на свой запасной мостик как раз в тот момент, когда началась засада истребителей. Это были не только истребители "откормленного тельца". Прокуров послал свои собственные истребители вперед с максимальным ускорением еще до того, как вывел свои крейсеры в космос. А истребители Лунной базы Кьерульфа заступили на дежурство более часа назад. У них было достаточно времени, чтобы вывести быстрых маленьких паразитов на позицию и понизить их выбросы. Теперь они высыпали свои грузы тяжелых "Левиафанов" на ничего не подозревающие авианосцы с расстояния, для космического боя близкого к расстоянию удара ножом.
Обычно у ракет истребителей было очень мало шансов нанести значительный ущерб тяжелобронированному авианосцу. Но, опять же, обычно командир авианосца не был настолько глуп, чтобы позволить полутора тысячам истребителей приблизиться к нему на расстояние двадцати пяти тысяч километров со скоростью сближения более четырех тысяч километров в секунду.
- О, нет, - мягко сказал капитан Демесне. - Ты никуда не пойдешь.
Истребители "откормленного тельца", с раскрасневшимися и пустыми подвесками, перешли на максимальное торможение, направляясь обратно к своим авианосцам, оставляя поле крейсерам противника. Крейсерская флотилия 140, однако, была сильно сбита с позиции... и безнадежно облажалась.
Оба крейсерских соединения понесли тяжелые потери - Демесне потеряла пятьдесят семь из своих девяноста шести кораблей, но флотилия 140 потеряла восемьдесят восемь. Их было пятьдесят шесть против ее тридцати девяти, они израсходовали свои собственные средства уничтожения кораблей, и даже если бы их авианосцы были в пределах досягаемости, чтобы прикрыть их антиракетами, они были слишком заняты борьбой за свои жизни против засады истребителей, чтобы беспокоиться о своих спутниках-паразитах. Это означало, что единственным реальным вариантом для крейсеров было нанести удар по оставшимся крейсерам флотилии 150, надеясь достичь дальности энергетического оружия, где их численное преимущество все еще могло дать о себе знать. К несчастью для них, сенсоры Демесне показывали, что все они выбрасывали воздух. Хуже того, с их точки зрения, они находились глубоко внутри области поражения ракетами авианосцев "откормленного тельца".
Эти авианосцы не остались невредимыми во время ракетного холокоста. "Глория" капитана Джулиуса Фенрека была вне игры. Ее разнесло на куски - возможно, не такое уж хорошее предзнаменование для некоторых шкиперов крейсеров; при этой мысли рот Демесне криво скривился, - и ее выживший персонал эвакуировался так быстро, как только возможно. Можно было держать пари, выйдут они все или нет до того, как сработает сдерживание ее вышедшего из строя реактора 12. Но три других авианосца импровизированной эскадры все еще находились в действии, и, в отличие от "Глории", их повреждения были по существу поверхностными. Они потеряли очень мало своих ракетных установок, и в то время как их истребители атаковали авианосцы Гаджелиса, они могли свободно атаковать уцелевшие вражеские крейсера, не отвлекаясь ни на что другое. И это, подумала Глория Демесне, было бы всем, что они написали.
Конечно, в то же время, были все те ракеты, которые истребители послали в зубы 14-й эскадры. Которые должны начать прибывать... прямо... примерно...
- Взрывы на носителях, - сказал помощник офицера по тактике. - Множественные взрывы! Срань господня, "Мелшиков" только что взорвался!
- Адмирал, - сказала лейтенант-коммандер Клинтон из второго тактического звена, кашляя от дыма, клубящегося по отсеку. БИЦ не потерял контроль над окружающей средой, и ее шлем все еще был застегнут на месте. - "Мелшиков" пропал, а "Портер" сообщает о критических повреждениях. Все остальные по-прежнему целы... более или менее.
Виктор Гаджелис в ярости стиснул зубы. Истребители. Кто бы мог подумать, что истребители могут нанести такой большой урон?
Он впился взглядом в схему контроля повреждений "Трухильо". Удар истребителей был в значительной степени сосредоточен на "Мелшикове" и "Портере" и, по сути, уничтожил их обоих. Технически "Портер" все еще был цел, но он потерял две трети своей боеспособности, его фазовый привод был сильно поврежден, а туннельный привод был полностью выведен из строя. Он не мог ни выжить в бою, ни избежать его, и если бы он не приказал его бросить, он мог бы с таким же успехом сам расстрелять весь его экипаж.
- Похоже, "Глория" уходит, - добавил Клинтон, и адмирал кивнул в знак согласия. По крайней мере, они получили взамен одного из ублюдков, но это волшебным образом не перечеркнуло его собственные потери и не означало, что остальные четыре его носителя остались невредимыми. "Трухильо", вероятно, пострадал меньше всех, но и ему сильно досталось. Он потерял четверть своих ракетных пусковых установок, почти столько же своих гразеров и треть своих кластеров точечной обороны, и все еще был в полутора часах до Старой Земли.
- Сэр, - тихо сказал коммандер Талберт, - посмотрите на тактический номер три.
Глаза Гаджелиса метнулись вбок, и его челюсти сжались еще сильнее, когда последний из его крейсеров-паразитов был разнесен на части.
- Три авианосца "откормленного тельца" все еще целы, сэр, - указал Талберт тем же тихим голосом. - Крейсера Прокурова будут на планетарной орбите еще через четыре минуты - с полными погребами - а его авианосцы будут здесь менее чем через два часа.
Гаджелис раздраженно хмыкнул в знак согласия. Тихий голос глубоко внутри подсказывал ему, что пришло время отказаться от этого, но он все еще мог это сделать. Да, его корабли были повреждены, но "Глория" теперь исчезла полностью - взрыв был достаточно ярким, чтобы его можно было отчетливо разглядеть на расстоянии двадцати шести миллионов километров, - и три авианосца, все еще охранявшие планетарные орбиты, были повреждены так же сильно, как и его четыре уцелевших авианосца. И крейсера "откормленного тельца" были фактически выпотрошены, в то время как их истребители петляли, спасая свои жизни, а его собственные преследовали их. Ему пришлось бы иметь дело с крейсерами Прокурова, а также с авианосцами Эйтилиуса, но это все равно было бы немного хуже, чем равный бой, если бы не авианосцы Прокурова. Тем не менее, если бы он вернулся к максимальному ускорению, просто пронесся бы мимо Старой Земли и мимоходом уничтожил дворец...
- У нас есть доступ к платформе системной разведки, адмирал, - выкрикнул тактик.
- Входящее зашифрованное сообщение с Лунной базы, - вмешалась система связи.
- Адмирал, - тактик продолжал без перерыва, - системные платформы сообщают о приближении к Старой Земле выбросов тяжелых фазовых двигателей. Много электроники, сэр. Электроника зашифрована, и нам трудно в ней разобраться. Похоже, три эскадры. Мы опознаем их. Одна из них - 14-я эскадра, но две других кричат "откормленный телец один" и "откормленный телец два" - выкрикнул тактик
- "Откормленный телец"? - повторил Джулиан, озадаченно нахмурившись.
- Это долбаная Библия, - взволнованно сказал Поэртена. - Ты поджаришь долбаного жирного тельца, когда вернется блудный сын.
- Действительно, - согласился Хельмут с улыбкой. - Сержант Джулиан, вам действительно нужно освежить свои общие знания. - Он изучил значки на своем графике ретранслятора. - Три корабля в одной эскадре, отмеченные только как "откормленный телец". И вся двенадцатая эскадра, которая вещает как "откормленный телец номер два".
- Обновление информации завершено, - сказал тактик.
- Адмирал Ла Пас докладывает о следе туннельных двигателей, сэр. Их целая куча. Похоже, это еще один флот. - На несколько секунд повисла тишина, а затем лейтенант-коммандер Клинтон прочистила горло. - Подтверждаю, сэр. По подсчетам адмирала Ла Паса, это восемнадцать кораблей.
Гаджелис посмотрел на свой собственный дисплей, пока центральные компьютеры обновляли его, затем покачал головой.
- Это не один из отрядов принца Джексона, - пробормотал он. - Не настолько большой и приходящий не оттуда.
- Хельмут, - сказал коммандер Талберт.
- Хельмут, - с горечью согласился Гаджелис. - Темный лорд Шестого. Будь проклят этот предательский ублюдок!
Коммандер Талберт мудро избегал указывать на то, что в данный конкретный момент "предательский", возможно, был обоюдоострым понятием.
- Нам придется отступить, - продолжил адмирал.
- Отступить куда? - потребовал Талберт, не в силах полностью скрыть свой гнев в голосе.
- Были приняты договоренности, - категорично сказал Гаджелис. - Дайте сигнал эскадре оторваться и направиться к границе туннельного прыжка. План полета Леонидас. Мне нужно связаться.
- Слишком много времени, - вздохнул Хельмут и ввел команду в свой ретранслятор. Появилась гораздо большая голограмма, покрытая значками, которые для Джулиана были полной тарабарщиной. - Ах, вот что нам нужно! - сказал адмирал, протягивая руку к голограмме и "постукивая" пальцем по некоторым символам. Масштаб голограммы был настолько мал, что казалось, будто они вообще не двигаются, но векторные коды рядом с ними говорили об обратном.
- Что это? - спросил Джулиан.
- Четырнадцатая эскадра, - ответил Хельмут. - Ну...
Он нахмурился, вывел список на боковой панели и бегло изучил его.
- Это была четырнадцатая эскадра, - продолжил он. - Итак, это четырнадцатая без двух носителей. По-видимому, их немного потрепали, но они все еще те, кто нам нужен.
- Почему они? - спросил Джулиан.
- Люди, сержант. Люди, - вздохнул Хельмут. - Дело не в кораблях, а в разумах внутри них. Четырнадцатая - самая преданная эскадра Эйдулы. Куда еще мог бежать принц? Единственная эскадра, которая встала бы на ноги в тот момент, когда появился мой флот и Эйдула поднялся на борт, вот почему я попросил адмирала Нидермайера прийти туда, где он есть.
- Это сработает?
- Ну, мы просто должны посмотреть, не так ли? - Хельмут пожал плечами. - Плохие парни находятся не совсем там, где им следовало бы быть - из-за того, что вашему принцу пришлось начать пораньше. Напомните мне обсудить с ним важность соблюдения оперативных графиков. - Адмирал обнажил зубы в натянутой улыбке. - Как бы то ни было, нам просто нужно подождать и посмотреть. В любом случае, на это уйдет какое-то время. - Он удалил графическую голограмму и вместо нее вывел трехмерную шахматную доску. - Вы играете, сержант?
- Я хотел бы приветствовать вас на борту при лучших обстоятельствах, ваше высочество, - сказал Виктор Гаджелис резким, скрипучим голосом, когда принца Джексона проводили в его дневную каюту. Адмирал склонил голову в поклоне, и Эйдула заставил себя не выругаться в его адрес. Стало до боли очевидно, что Гаджелис не был лучшим флаг-офицером имперского флота. К сожалению, все те, кто был лучше его, похоже, работали на другую сторону, а это означало, что принцу просто придется довольствоваться этим.
- Вы никак не могли знать, что Прокуров станет предателем, - сказал он, когда Гаджелис выпрямился. - Как и генерал Джанетто и я. И я до сих пор не понимаю, как они так тесно координировали это с Хельмутом. Я знаю, вы все еще могли бы все изменить, если бы не его прибытие, Виктор.
- Благодарю вас, ваше высочество, - сказал Гаджелис. - Мои люди отдавали все, что у них было. Но с переходом Прокурова на другую сторону и еще больше с подходом Хельмута...
- Боюсь, не только Прокурова, - более серьезно сказал Эйдула. - Адмирал Ву тоже вывернула свое пальто. У нее не все произошло гладко. Капитан Рэмси отказалась подчиниться приказу перейти на другую сторону, но три других авианосца поддержали Ву. "Гиппогриф" погиб, но Рэмси довольно сильно избила "Химеру" и "Хэлкетта", прежде чем сама взорвалась. Но это оставляет только одиннадцатую, тринадцатую и пятнадцатую для вашей поддержки - тринадцать авианосцев у нас против двадцати шести у них, считая дезертиров флота Метрополии. Нет, адмирал, вы были правы, что прервали контакт, когда сделали это. Время вытащить все, что мы можем, и собраться для контратаки. Генерал Джанетто и я уже передали приказ другим нашим эскадрам. Адмирал Махмут встретится с вами на вашем пути к пределу Цукаямы. Адмирал Ла Пас и адмирал Бреттл независимо проследуют к месту встречи.
- 14-я эскадра изменила курс, сэр, - сообщил тактический офицер двадцать семь минут спустя. - Он ломается.
- Так ли это? - ответил Хельмут, не отрываясь от шахматной доски, обдумывая последний ход Джулиана. В ответ он передвинул одну из своих ладей, затем взглянул на тактического офицера. - Он направляется на север системы, да?
- Да, сэр. - Тактик, казалось, совершенно не удивился очевидному ясновидению Хельмута.
- Хорошо. - Адмирал снова посмотрел на шахматную доску. - Полагаю, ваш ход, сержант?
- Как вы узнали, сэр? - тихо спросил Джулиан. Хельмут взглянул на него, приподняв одну бровь, и Джулиан указал на офицера-тактика. - Как вы узнали, что он отправится на север?
- Гаджелис из провинции Аврория на Старой Земле, - ответил Хельмут. - Он пловец. Что делает пловец, когда он слишком долго находится под водой?
- Он стремится к поверхности, - сказал Джулиан.
- И это то, что он делает - пытается вырваться на поверхность. - Хельмут кивнул на тактический дисплей. - Когда он прорывается вертикально к сфере туннельного прыжка, в четырех случаях из пяти его корабли взлетают. - Он пожал плечами. - Никогда не забывайте, сержант. Предсказуемость - один из немногих действительно непростительных тактических грехов. Как продемонстрирует адмирал Нидермайер примерно через восемь часов.
- Извините меня, адмирал, но у нас проблема, - сказал коммандер Талберт с напряженным лицом, входя в комнату для брифингов, где Эйдула и Гаджелис совещались по электронной почте с адмиралом Минеру Махмутом. Три авианосца 15-й эскадры Махмута встретились с 14-й эскадрой почти десять минут назад. Теперь обе эскадры двигались вместе к пределу Цукаямы, ближе чем в четырех световых минутах от них.
- Какого рода проблема? - раздраженно спросил Гаджелис. Согласно их текущему профилю полета, они находились менее чем в двадцати пяти минутах от лимита.
- Впереди нас только что засветились сигнатуры семи фазовых двигателей, сэр, - ровным голосом сказал Талберт. - Расстояние две целых пять десятых световых минут.
- Черт возьми! - зарычал Эйдула. - Кто?
- На данный момент неизвестно, сэр, - сказал Талберт. - Они не опознаны системой "свой-чужой", но сильные фазовые сигнатуры указывают на то, что они являются авианосцами.
- Семь, - с тревогой сказал Гаджелис. - И, предположительно, свежие. - Он посмотрел на принца и поморщился. - Мы... не в хорошей форме.
- Избегайте их! - сказал Эйдула. - Просто доберитесь до ближайшей точки туннельного перехода и прыгните.
- Это не так просто, ваше высочество, - сказал Талберт со вздохом. - Мы можем прыгнуть из любой точки за сферой туннельного перехода, но они находятся почти в центре того места, откуда мы собирались прыгнуть, и они, очевидно, были расположены заранее. Они только что запустили свои двигатели - лучший имитатор выбросов в галактике не смог бы скрыть от нас двигатели несущей фазы на таком расстоянии, если бы они были подключены. Как будто они читают наши мысли или что-то в этом роде.
- Хельмут, - прорычал Гаджелис. - Сукин сын, должно быть, высадил их по крайней мере в четырех или пяти световых днях отсюда, за пределами нашей сенсорной оболочки. Затем он отправил их в субсветовом режиме по профилю, который вел их на такой низкой мощности, что платформы периметра никогда не видели их приближения! Но как, черт возьми, он узнал, где их разместить, черт возьми?!
- Не знаю, сэр, - сказал Талберт. - Но как бы он это ни сделал, они находятся внутри любого изменения вектора, которым мы можем управлять. У нас есть скорость прямо к их местоположению - сорок шесть тысяч километров в секунду. Мы можем немного пошалить, попытаться обмануть их, но мы уже на девять миллионов километров в пределах досягаемости их ракет. Геометрия дает даже их крейсерам дальность полета более тридцати миллионов километров против нашей скорости сближения, а мы отстаем всего на сорок пять миллионов. К настоящему времени они уже запустили крейсера - возможно, и свои истребители тоже, - и они придерживают ракетный огонь только до тех пор, пока не смогут выработать более эффективные огневые решения и вывести ракеты своих крейсеров на дальность действия. И при нашей скорости мы окажемся в пределах досягаемости их энергетического оружия еще через шестнадцать минут.
- Запускайте беспилотники-приманки, - сказал Гаджелис. - Запускайте истребители для прикрытия и запускайте крейсеры, те, которые пригодны для выхода в космос. Ты тоже, Минеру, - добавил он адмиралу на дисплее своего коммуникатора.
- Согласен, - сказал Махмут. - Я направляюсь в БИЦ. Проверю еще раз, когда доберусь туда.
Дисплей погас, и Гаджелис снова посмотрел на Талберта.
- Идите, - резко сказал он. - Я присоединюсь к вам в БИЦ через минуту.
- Да, сэр. - Талберт кивнул и быстро вышел.
- Вы собираетесь драться? - недоверчиво спросил Эйдула.
- Нам придется, - ответил Гаджелис. - Вы слышали Талберта, ваше высочество. Нам придется вступить с ними в бой.
- Нет, на самом деле, вы этого не сделаете, - ответил принц. - Задействуйте остальные ваши силы, но доставка меня на Келлерман - это приоритет. Этот корабль избежит боевых действий и выйдет из системы. Пусть остальные прикроют вас.
- Это немного... - сердито начал Гаджелис.
- Таковы ваши приказы, адмирал, - ответил Эйдула. - Следуйте им!
- Это будет интересно, - заметил адмирал Нидермайер. - Понаблюдайте за "Трухильо", - продолжил он. - Отрывается, как и было предсказано.
- Иногда адмирал пугает меня, сэр, - ответила старший капитан Эрхардт. - Как он узнал, что Гаджелис собирается направиться сюда?
- Магия, Мардж. Магия, - сказал Нидермайер командиру своего флагмана. - К сожалению, похоже, что он также был прав насчет Эйдулы.
Флагман Нидермайера был снова подключен к сети разведки системы с тех пор, как капитан Кьерульф перенастроил свои блокировки, чтобы разрешить доступ Шестому флоту. Он использовал это преимущество, чтобы слегка скорректировать положение своих кораблей, но на самом деле в этом не было необходимости. Как указывало последнее замечание Эрхардт, адмирал Хельмут почти идеально предсказал ответ Эйдулы и Гаджелиса. Изменилось только время... и Хельмут доставил их сюда достаточно рано, чтобы время не было проблемой.
- Не могу поверить, что остальные из них просто собираются подойти прямо к нам, чтобы прикрыть его. - Эрхардт покачала головой, глядя на график, где шесть из семи вражеских авианосцев изменили курс, чтобы лететь прямо к ним, в то время как седьмой ускорился прямо от них. - Этот ублюдок убегает от них, а они все еще собираются сражаться за него?
- Джексон Эйдула физически труслив, Мардж, - сказал Нидермайер. - О, я уверен, что он нашел какой-то другой способ оправдать это, даже перед самим собой. В конце концов, он "незаменимый человек", не так ли? Без его флота в секторе Стрельца все было бы кончено, кроме криков, как только принц вернет дворец. Так что, как бы я ни презирал его, в том, чтобы убрать его, действительно есть определенная логика.
- Логика, сэр?! - Эрхардт посмотрела на него с чем-то очень похожим на недоверие, и настала его очередь покачать головой.
Марджори Эрхардт была очень хороша в своей работе. Она также была довольно молода для своего ранга, и у нее была свирепая прямота сокола в сочетании с еще более яростной преданностью императрице и империи. Все это делало ее чрезвычайно опасным оружием, но это также давало ей определенную степень узконаправленного видения. Генри Нидермайер вспомнил другого молодого, пылкого капитана, который страдал от такой же узости взглядов. Тогдашний вице-адмирал Ангус Хельмут взял этого молодого капитана под свой контроль и расширил его кругозор, никогда не ставя под угрозу его честность, что оставило Нидермайера обязанным вернуть долг, сделав то же самое для Эрхардт. И у него все еще было несколько минут, чтобы сделать это.
- Тот факт, что они сражаются за плохое дело, не делает их трусами, Мардж, - сказал он немного холодно. Она посмотрела на него, и он поморщился.
- Одна из худших вещей, которые может сделать любой военный командир, - это позволить презрению к своим противникам привести его к недооценке их или их решимости, - сказал он ей. - И Эйдула не соблазнял их всех, размахивая перед ними деньгами. По крайней мере, некоторые из них подписались, потому что были согласны с ним в том, что империя в беде, и не понимали, что с этим делает императрица.
- И как бы они вообще ни попали в его лагерь, все они признают ставки, на которые согласились играть. Они виновны в государственной измене, Мардж. Наказание за это - смерть. Они могут прекрасно понимать, что их так называемый "лидер" вот-вот бросит их, но это не меняет их выбора. И даже без "Трухильо" у них всего на один авианосец меньше, чем у нас. Ты думаешь, они просто собираются сдаться и предстать перед расстрельными командами, когда по крайней мере некоторые из них, возможно, смогут пробиться мимо нас?
- Выражаясь таким образом, нет, сэр, - ответила Эрхардт через мгновение. - Но они не собираются проходить мимо нас, не так ли?
- Да, капитан Эрхардт, они не пройдут, - согласился Нидермайер. - И пришло время показать им, почему это так.
- Святая Мария, Матерь Божья, - выдохнул адмирал Минеру Махмут, когда его тактический план внезапно обновился. К значкам семи ожидающих его авианосцев внезапно присоединилась невероятная россыпь меньших малиновых значков.
- Призраки, - объявил тактический офицер его флагмана ровным, плоским голосом профессионала, сурово подавляющего панику с помощью тренировок и жесткой дисциплины. - Множественные сигнатуры фазового привода крейсерской дальности. Боевой компьютер дает триста с лишним. - Еще больше световых кодов мигнуло, вызвав внезапную зловещую жизнь. - Обновление! Обнаружение фазовых приводов на дальности действия истребителей. Минимум семьсот пятьдесят.
Махмут с трудом сглотнул. Хельмут. У этого невероятного ублюдка не могло остаться больше одной флотилии крейсеров в тех силах, которые должны были выйти на орбиту Старой Земли в течение следующих двадцати пяти минут. Он отправил остальных - всех остальных - с эскадрами авианосцев, которые он выделил для своей проклятой засады!
Прямо сейчас, когда доказательство смотрело ему в лицо, Махмут с трудом мог поверить, что даже Хельмут решился бы на что-то настолько безумное. Если бы это не сработало - если бы он был вынужден вступить в бой против сосредоточенного флота Метрополии - отсутствие его крейсерской мощи, особенно с учетом того, что эскадры авианосцев также были отвлечены, стало бы решающим.
Что не меняло того факта, что шесть авианосцев Махмута, семьдесят два крейсера и пятьсот оставшихся истребителей были близки к жестокому разгрому.
Он уделил мгновение, чтобы бросить взгляд на второстепенный сюжет, где "Трухильо" все еще генерировал дельту V при максимальном ускорении. Расстояние между ним и остальной частью формирования составляло почти миллион километров, и, чтобы добраться до него, кораблям Хельмута пришлось бы пройти через корабли Махмута. Часть адмирала испытывала искушение приказать своим кораблям отступить, сдать их и позволить оперативной группе Шестого флота нанести точный удар по "Трухильо". Но если бы он командовал на другой стороне, он бы не принимал никаких капитуляций при данных обстоятельствах. Встречная скорость его собственной небольшой оперативной группы была настолько велика, что никто с другой стороны не смог бы уравнять векторы и посадить абордажные группы на его корабли до того, как они пересекут границу Цукаямы и исчезнут в пространстве туннеля.
Кроме того, у некоторых из них действительно может получиться.
Коммандер Роджер "Кобальт" Макбейн был довольным человеком. По его мнению, он находился на вершине своей карьеры. Командир группы истребителей флота - это все, чем он когда-либо хотел быть.
Технически, его фактической должностью была должность "командира 643-й истребительной группы", ста двадцати пяти истребителей, приписанных к КЕВ "Центавр". Командир истребительной группы был более старым термином, который соответствовал званию "командир ударной группы" три или четыре реорганизации флота назад. Были те, кто утверждал, что фактическое происхождение аббревиатуры следует искать в названии "командир авиагруппы", которое восходит к тем временам, когда корабли сражались в океанах, а истребители были машинами с воздушно-реактивными двигателями. Макбейн не был уверен в этом - его интерес к древней истории был строго минимальным, - но на самом деле ему было все равно. На протяжении многих лет у этой должности было много названий, но ни одно из них не прижилось в традиционалистском флоте так, как "КИГ". Если один пилот истребителя говорил другому: "О, это КИГ", были ли корабли старыми реактивными самолетами, "стингшипами" или космическими истребителями, все понимали, что он имел в виду.
С его нынешней должности он вполне мог бы получить повышение до командования истребительным крылом целой авианосной эскадры, что было бы неплохо - в своем роде - но гораздо больше похоже на административный пост. Он получал бы гораздо меньше времени в кабине пилота, чем в качестве КИГ, хотя это хорошо смотрелось бы в его резюме. Оттуда он мог бы пробиться к командованию авианосцем, или эскадрой, или даже флотом. Но с его точки зрения, а прямо сейчас это было чертовски важно, КИГ был настолько хорош, насколько это вообще возможно. Часть его желала, чтобы он был с остальной частью истребительного крыла эскадры, готовящейся атаковать основной корпус Эйдулы. Но большая часть его была совершенно довольна тем, что он был именно там, где он был.
И было интересно наблюдать за адмиралом Нидермайером за его работой. Очевидно, Старик многому научился у адмирала Хельмута... хотя Макбейн никогда раньше не осознавал, что ясновидению можно научить. Но это должно быть возможно. Если бы это было не так, как мог Нидермайер достаточно точно предсказать, где будет находиться КЕВ "Трухильо", чтобы развернуть там 643-й за десять полных часов до прибытия Гаджелиса и Эйдулы?
- Начинайте прогревать плазменные каналы, - сказал Махмут. - Любые крейсера, которые пройдут через это, должны быть приняты любым доступным авианосцем.
- Да, сэр, - твердо подтвердил его флаг-капитан, хотя оба они знали, насколько маловероятно, что кто-либо из их подразделений выживет в ближайшие несколько минут.
- Откройте огонь, - сказал адмирал Нидермайер почти непринужденно, и почти одиннадцать тысяч ракетных установок выплюнули пламя. Четыреста истребителей, вооруженных антиистребительными ракетами, выпустили залп по истребителям Махмута, а еще триста пятьдесят направили более тысячи ста "левиафанов" на его крейсера. Однако ни одна из запущенных с авианосцев ракет не потревожила субсветовых паразитов. В конечном счете, крейсерам и истребителям не было спасения, если корабли с туннельным приводом будут повреждены или уничтожены, и управление огнем Нидермайера с беспощадным профессионализмом сосредоточилось на авианосцах. Он подождал, пока дальность полета не сократилась чуть более чем до десяти миллионов километров. На таком расстоянии и при их текущей скорости сближения это давало ему чуть меньше четырех минут на то, чтобы вступить в бой с ракетами, прежде чем они войдут в зону действия энергетического оружия. За эти четыре минуты каждый из его крейсеров выпустил сто пятьдесят ракет, а каждый из его авианосцев выпустил более четырех тысяч. Почти восемьдесят тысяч ракет, попавших в систему обороны, защищающую авианосцы Минеру Махмута.
На такой малой дистанции ответные ракеты были гораздо менее эффективны, чем обычно. У них просто не было времени на отслеживание, поскольку наступательный огонь прорезал их зону поражения, и они остановили, возможно, тридцать процентов прилетающих птичек. Группы точечной обороны вели отчаянный огонь, и их были тысячи. Но им тоже катастрофически не хватало времени на перенацеливание. Они остановили еще сорок процентов... и это означало, что прорвались "только" двадцать четыре тысячи.
Максимальная эффективная дальность поражения звездолета даже мощной лазерной головкой антикорабельной ракеты составляла немногим более семи тысяч километров. Однако на таком расстоянии они могли пробить даже хромстеновую броню, что они и сделали. Авианосцы были прочными, самыми прочными мобильными конструкциями, когда-либо спроектированными и построенными людьми, но всему есть пределы. Броня поддавалась довольно упрямо, даже под этими невероятными ударами, но она действительно поддалась. Атмосфера вытекала из разорванных отсеков. Крепления для оружия просто стирались с бортов. Силовые линии изгибались дугой и взрывались, когда энергия проходила через них обратно. Их собственный огонь обрушился на врагов, но огромное количество средств точечной защиты Нидермайера притупило гораздо более легкие залпы, которые могли нанести уступающие числом корабли Махмута, а броня его авианосцев выдержала относительно небольшое количество попаданий, которые до нее добрались.
К тому времени, когда 15-я эскадра и то, что осталось от 14-й эскадры, достигли дальности энергетического оружия, были полностью уничтожены три из семи его авианосцев и сорок один из семидесяти двух крейсеров.
К тому времени, когда эскадры авианосцев-предателей пересекли путь оперативной группы Нидермайера, в живых осталось ровно одиннадцать сильно поврежденных крейсеров и один полностью искалеченный авианосец.
- Адмирал, - сказал лейтенант-коммандер Клинтон, сглотнув. - Нас только что засек лидар! Точечный источник, квадрант Дельта-четыре-один-пять.
- Что это значит? - резко спросил Эйдула. Он сидел в наспех собранном командирском кресле рядом с адмиральским.
- Это значит, что кто-то там есть, - отрезал Гаджелис. Он оставил свою горстку крейсеров и истребителей позади, чтобы помочь Махмуту. Его флагман собирался сражаться с кем бы то ни было, используя только бортовое оружие.
- Капитан Деварначан выполняет опознание, - сказал тактик. - Выбросы! Рейд обозначен как Сьерра-Пять. Сто двадцать пять истребителей, приближаются со стороны Дельты Четыре-Один-Пять.
- Проклятый Хельмут! - зарычал Гаджелис. - Черт бы его побрал!
- Левиафаны! Шестьсот двадцать пять вампиров!
- Три минуты до предела Цукаямы, - натянуто объявила астрогация.
- У них будет только один залп, - сказал Гаджелис, тяжело дыша. - Подождите, ваше высочество...
- Черт побери, - прорычал Макбейн, когда сформировалась отличительная метка туннельного привода. На такой малой дистанции и с таким коротким временем подлета антиракеты "Трухильо" были фактически бесполезны, и более пятидесяти "левиафанов" сумели пробиться сквозь отчаянно стрелявшие огневые точки защитных лазеров авианосца. Они измучили его до чертиков, и он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы искалечить его, но носители были чертовски крепкими.
- У нас есть их частичка, Кобальт, - ответила его старпом. - Большая. И адмирал Нидермайер вышиб из них дух. Не похоже, чтобы кто-то из них сбежал.
- Я знаю, Эллисон, - сердито сказал Макбейн, хотя его гнев, конечно, был направлен не на нее. - Но кусочка недостаточно. - Он вздохнул, затем встряхнулся. - О, ну что ж, мы сделали все, что могли. И вы правы, мы действительно получили частичку его. Давай развернем их и отправимся обратно в сарай. Пиво за мой счет.
- Черт возьми, так оно и есть! - со смехом согласилась коммандер Стэнли. Затем, когда их истребители совершили изящный разворот и начали снижаться обратно к своим авианосцам, ее тон стал более задумчивым. - Интересно, как прошли дела во дворце?
- Ваше высочество, ваша мать прошла через... ужасное испытание, - сказал психиатр. Он был специалистом по фармакологическим повреждениям. - Обычно мы бы стабилизировали ее с помощью целенаправленных лекарств. Но учитывая... мерзкие снадобья, которые они использовали на ней, не говоря уже о повреждении ее импланта...
- Что очень серьезно, - прервал его специалист по имплантации. - Он часто отключается и перезагружается, почти случайным образом, из-за общих системных сбоев. И он также случайным образом сбрасывает данные. Должно быть, у нее в голове сущий ад, ваше высочество.
- И с этим ничего нельзя поделать? - спросил Роджер.
- Эти проклятые параноики, которые есть среди вас, людей, создали их неустранимыми, ваше высочество, - сказал специалист, пожимая плечами, что выражало его беспомощное разочарование. - Я знаю почему, но видя, что происходит, когда что-то вроде этого идет не так...
- Это не "пошло не так", - категорично сказал Роджер. - Это было сделано намеренно. И когда я доберусь до людей, которые это сделали, я намерен... обсудить это с ними в некоторых деталях. Но прямо сейчас ответьте на мой вопрос. Можем ли мы вообще что-нибудь сделать, чтобы выбросить это... эту штуку из головы моей матери?
- Нет, - тяжело сказал специалист. - Единственное, что мы могли бы сделать, это попытаться удалить его хирургическим путем, ваше высочество, и я бы дал ей меньше, чем равные шансы, чтобы пережить процедуру. Что даже не учитывает вероятность дополнительного серьезного неврологического повреждения.
- И имплант, конечно же, реагирует на действия мозга, ваше высочество, - отметил психиатр. - И поскольку действия мозга в данный момент сильно запутаны...
- Док? - нетерпеливо сказал Роджер, глядя на Добреску.
- Роджер, у меня даже нет ученой степени, - запротестовал Добреску. - Я пилот шаттла.
- Док, черт возьми, не надо мне эту старую песню и танец, - огрызнулся Роджер.
- Хорошо. - Добреску почти сердито вскинул руки в воздух. - Вы хотите мою интерпретацию того, что они вам говорят? У нее совсем крыша поехала, ясно? Чудаки. Может быть, большие умы - люди, у которых действительно есть ученые степени, - в конце концов смогут что-нибудь для нее сделать. Но прямо сейчас она в одну минуту здесь, а в следующую выходит. Я даже не знаю, когда вы сможете увидеть ее, Роджер. Она все еще спрашивает Нью-Мадрида, независимо от того, находится ли она... в себе или нет. В реальности или где-нибудь в ла-ла ленде. Когда она в себе, ей нужна его голова. Она знает, что она императрица, знает, что она в плохой форме, знает, кто сделал это с ней, и хочет его смерти. Я пытался указать на то, что вы вернулись, но она все еще путает это с Нью-Мадридом. Со всеми этими наркотиками и физическим принуждением, вдобавок к тому, как они разделали ее тут, они наполовину убедили ее, даже когда она немного соприкоснулась с реальностью, что вы были замешаны в заговоре. И когда она будет в ла-ла ленде...
- Я был там, чтобы видеть достаточно этого. - Лицо Роджера напряглось, и он посмотрел на Катроне. - Кот?
- Господи, ваше высочество, - сказал Катроне. - Не вешайте это на меня!
- Таков был уговор, - сказал ему Роджер. - Как ты спросил меня не так давно, собираешься ли ты отказаться от своего слова?
Катроне несколько секунд пристально смотрел на него, затем пожал плечами.
- Когда она в деле, она в деле, - сказал он. - На всем пути внутрь себя. У нее все еще есть несколько проблем, - признал он, поднимая руку к Добреску, - но она знает, что она императрица. И она не желает отступать в сторону. - Он посмотрел на Роджера, его лицо было суровым. - Мне жаль, Роджер. Это не потому, что я вам не доверяю, но она моя императрица. Я не собираюсь идти против нее, не тогда, когда она все еще знает, кто она такая. Не тогда, когда еще слишком рано знать, сможет ли она поправиться или нет.
- Очень хорошо, - сказал Роджер холодным голосом. - Но если она главная, ей нужно вернуться в седло. Дела в очень плохом состоянии, и нам нужно поднять ее, - продолжил он, глядя на врачей. - Есть люди, с которыми она должна встретиться.
- Это было бы... неразумно, - сказал психиатр. - Стресс мог бы...
- Либо она может это принять, либо нет, - категорично сказал Роджер. - Спросите ее. Я выхожу из этого цикла принятия решений, прямо с этого момента.
- Черта с два, - сердито сказал Катроне. - Вы собираетесь впасть в одну из своих обид Роджера? Вы не можете просто так взвалить тяжесть всей империи на ее плечи, черт возьми! Она больна. Ей просто нужно немного времени на восстановление, черт возьми!
- Кот, я не могу просто заставить галактику остановиться, пока ей становится лучше! - рявкнул Роджер. - Хорошо. Это было твое решение - такова была сделка. И, насколько я знаю, ты сделал совершенно правильный выбор. Но если она императрица, она должна быть императрицей, а это значит, что она должна определять, что я делаю.
- Но...
- Никаких "но", черт возьми! Ты не хуже меня знаешь, насколько неурегулированной сейчас является ситуация. Конечно, у нас на орбите Хельмут, а Прокуров и Кьерульф поддерживают нас, но ты, как и я, видел репортажи. Некоторые репортеры делают все возможное, чтобы быть беспристрастными, но лишь немногие, а остальные слухи...
Он замолчал с разочарованным рычанием, затем встряхнулся.
- Эйдула проделал чертовски хорошую работу, изобразив меня в общественном мнении как того, кто стоит за первым переворотом, - категорично сказал он. - Черт возьми, вы слышали дока - они наполовину убедили ее! Потребуется время, чтобы все - кто угодно - начали понимать, что произошло на самом деле. Я знаю это. И я также знаю, что на самом деле это чертовски веский аргумент в пользу того, чтобы мать оставалась главной. Если она на троне, то, очевидно, я не пытаюсь отнять его у нее, верно? Так что я согласен с тобой в этом, черт возьми! И мне все равно, назначит ли она меня своим стопроцентным заместителем, что, как у первого наследника, должно быть моей работой прямо сейчас, или просто передаст мне дерьмовые подробности, чтобы уменьшить ее нагрузку, пока она пытается выполнять главную работу. Черт, мне все равно, даже если она скажет мне убираться с планеты и возвращаться на Мардук! Но чтобы я мог работать на нее, помогать ей, я должен, по крайней мере, иметь возможность разговаривать с ней, старший сержант. И прямо сейчас я даже не могу сделать этого!
- Ладно, ладно! - Катроне поднял руки, как будто физически отгонял Роджера. - Замечание принято, ваше высочество - замечание! - Он сделал паузу и глубоко вздохнул. - Я позабочусь о встрече. Не наедине - это, вероятно, было бы плохо. Групповое собрание. Ты прав, есть люди, которых она должна увидеть. Новый министр военного флота. Премьер-министр. Хельмут. Я назначу встречу - несложную, - добавил он, глядя на врачей.
- Короткая встреча с людьми, которых она знает, - сказал психиатр. - Это может помочь ей стабилизироваться. Это среда, которую она понимает. Но короткая. Без стресса.
- Согласен, - коротко сказал Роджер.
- И вы будете в этом участвовать, - сказал Катроне.
- Не могу дождаться.
- Твоя одежда уцелела, - сказала Депро с кровати.
- Ущерб на сумму шестьдесят миллионов кредитов. - Роджер вздохнул, бросая свою трость в изножье кровати и плюхаясь рядом с ней. Они получили обратно свои старые тела. Как бы. Депро сделала выбор в пользу... небольшого увеличения верхней части тела и сохранила волосы. Она решила, что ей нравится быть блондинкой, даже если это не оттеняет цвет лица Роджера так хорошо, как ее прежний темно-каштановый цвет.
Роджер, с другой стороны, вернулся к обычному старому Роджеру. Ну, обычному старине Роджеру, только начинающему восстанавливать икру своей ноги. Два метра, длинные светлые волосы, зеленые глаза. Глубокий хмурый взгляд...
- Шестьдесят миллионов, - повторил он. - И это только во дворце.
- И потом, ходят слухи, что есть десятки потайных ходов внутрь. - Депро содрогнулась. - Нам нужно заблокировать их - и чертовски убедиться, что все знают, что они заблокированы.
- Работаю над этим, - снова вздохнул Роджер. - И нам нужны новые собственные войска императрицы. Сменное оборудование. Поработать над ущербом, который мы нанесли средствам связи... Христос.
- Если бы это была легкая работа, нам бы это не понадобилось, - сказала ему Депро с кривой улыбкой.
- И нам нужно кое-что еще. - Тон Роджера был достаточно серьезным, чтобы ее полуулыбка исчезла.
- Что?
- Наследник, - тихо сказал он.
Репликатор был найден перевернутым, плод вывалился на пол и был раздавлен. Роджер чувствовал себя странно, глядя сверху вниз на жалкое, изуродованное тело брата, которого он никогда не узнает. Они нашли преступника среди выживших наемников - ДНК на его брюках явно выдавала его - и он ожидал суда за цареубийство.
- Уууу, - сказала Депро, переводя дыхание. - Это большое дело - обрушиться на бедную старую фермершу! Я надеялась, что когда-нибудь у меня будут дети, собственно говоря, твои дети, но...
- Серьезно, - сказал он, садясь на кровати. - Нам нужен наследник тела, из репликатора, жизнеспособный, чтобы занять трон. Черт, нам нужны дубликаты. Прямо сейчас дела плохи. Я чертовски надеюсь, что...
- Я понимаю, - сказала Депро, протягивая руку, чтобы коснуться его щеки. - Я заеду в клинику завтра. Уверена, что они примут меня без предварительной записи.
- Знаешь, - сказал Роджер, сползая вниз, чтобы заключить ее в объятия, - есть другой способ начать все сначала...
- Боже, я думала, как только затащу тебя в постель, дальше будет легко. - Она ударила его подушкой. - Я и не подозревала, какой сумасшедший сексуальный маньяк скрывался под этой просто сумасшедшей внешностью!
- У меня впереди годы, чтобы наверстать упущенное, - ответил Роджер, смеясь. - И нет времени лучше настоящего.
- Старший сержант Катроне, - вздохнула Александра VII, когда Кот вошел в гостиную.
На ней было платье с высоким воротом, а ее волосы были просто, но изысканно уложены. Она выглядела императрицей до последнего сантиметра, но вокруг ее запястий все еще виднелись темные синяки. Они почти - почти - исчезли, и он знал, что медики также почти полностью исцелили... другие отметины на ее теле. Но они все еще были там, и что-то зашевелилось и обнажило свои клыки глубоко в его сердце, когда она коснулась кнопки, чтобы поднять спинку своего плавающего кресла в сидячее положение, и протянула руку.
- Я так рада тебя видеть, - сказала она.
- Все, что вам нужно сделать, это позвонить, ваше величество. - Катроне опустился на одно колено вместо того, чтобы принять протянутую руку. - Я есть и всегда был вашим слугой.
- О, вставай, Кот. - Александра рассмеялась и захохотала еще сильнее, увидев выражение его лица. - Что? Ты думал, я не знаю твоего прозвища? - Она ухмыльнулась. - Ты был холостяком много лет, когда служил у меня; я узнала все о твоем прозвище. - Она снова яростно протянула руку. - Возьми меня за руку, Кот.
- Ваше величество, - сказал он и взял ее, снова опустившись на одно колено рядом с ее креслом и держа ее.
- Я не чувствовала себя... достаточно хорошо, чтобы сказать тебе, - сказала Александра, пристально глядя на него, - каким облегчением было увидеть твое лицо. Мой единственный настоящий паладин, снова рядом со мной. Это было как свет во тьме - и это была такая ужасная тьма, - сердито закончила она.
- Ваше величество, - смущенно произнес Катроне. - Мне жаль, что это заняло у нас так много времени. Мы хотели - мы все хотели - переехать раньше, но до Роджера...
- Роджер! - крикнула императрица, отдергивая руку и скрещивая руки на груди. - Все хотят поговорить о Роджере! Блудный сын вернулся - ха! Откормленный телец! Я бы хотела его поджарить!
- Ваше величество, держите себя в руках, - мягко, но твердо сказал Катроне. - Что бы вы ни знали или думали, что знаете о Роджере, вы должны принимать его таким, какой он есть сейчас. "Откормленный телец" был бы невозможен без него. И не только из-за скрытых протоколов в его сознании. Из-за его лидерства, его видения, его решимости. Его планирования. Он справлялся с дюжиной различных действий так, как будто они были всего одним. Идеальный боевой гештальт, лучший, который я когда-либо видел. И все, о чем он думал, были вы, ваше величество, с первого момента, как я сказал ему, что они с вами делают. Его гнев...
Старший сержант покачал головой.
- Только одно удерживало его от того, чтобы безжалостно расправиться с Нью-Мадридом. Я искренне верю, что только одна вещь могла удержать его от этого, и это была не империя, ваше величество. Это была его невеста. Он любит вас, ваше величество. Он любит свою мать. Он не сын своего отца, он ваш.
Александра мгновение смотрела на него, затем отвела взгляд и пожала плечами, движение было сердитым, разочарованным, возможно, даже немного неуверенным.
- Я слышу тебя, Кот. Может быть, ты действительно в это веришь. Может быть, это даже правда. Но когда я вижу его, я вижу лицо его отца. Почему из всех моих детей он должен был быть единственным, кто выжил?
- Удача, - сказал Катроне, тоже пожимая плечами. - Отличные телохранители. И, возможно, больше всего тот факт, что, прошу прощения, он один из самых жестких, хладнокровных ублюдков, которых когда-либо выкашливал дом Макклинток.
- Безусловно, ублюдок, - язвительно согласилась Александра. - Но как бы я хотела, чтобы Джон был все еще жив! Я знала, что могу ему доверять. Доверять его здравому смыслу, доверять его рассуждениям.
- При всем моем уважении, ваше величество, - сказал Катроне, сглотнув, - Джон был хорошим человеком. Умным и настолько честным, насколько он мог быть, работая в этой змеиной яме... Достойный боец, и тот, кому я был бы горд служить однажды в качестве императора. Но... Эйдула сбежал. Он созывает все флоты, которые ему подчиняются, и заявляет, что это мы используем наркотики и пытки, чтобы контролировать вас теперь, когда вы попали в наши руки. Мы находимся в разгаре гражданской войны, и если есть кто-то из Макклинтоков, кроме вас, кому я бы доверил стоять у руля в гражданской войне, так это Роджер. Больше, чем Джон. Даже больше, чем Алекс.
- Это ты так говоришь, - ответила Александра. - Но я не...
- ...почему, старший сержант Катроне! Какой приятный сюрприз! - восхищенно сказала она, и ее лицо расплылось в широкой улыбке. - Ты пришел в гости?
- Да, ваше величество, - спокойно ответил Катроне с каменным лицом.
- Что ж, я надеюсь, у вас был хороший разговор с моим другом, графом Нью-Мадрида, - продолжила Александра. - Наконец-то он вернулся ко мне, моя единственная настоящая любовь. Так удивительно, что он такой хороший человек, у которого такой злой сын. Но, скажите мне, как поживают ваши лошади? Вы теперь разводите лошадей, не так ли?
- С ними все в порядке, ваше величество, - сказал он, вставая и морщась. Его колени были уже не такими, как раньше.
- Боюсь, через несколько минут у меня встреча с нашим верным слугой принцем Джексоном, - сказала императрица, указывая ему на стул. - Но у меня определенно есть время поговорить с моим самым любимым бывшим слугой. Итак, скажи мне...
- Как она? - сказала Элеонора, беря Катроне за руку, чтобы ненадолго остановить его, прежде чем они вошли в комнату.
- Слежу, - ответил Катроне. - На данный момент все в порядке.
- Будем надеяться, что все пройдет хорошо, - вздохнула Элеонора. - Пожалуйста, Боже, все пройдет хорошо.
- На твоей стороне или на ее? - с горечью спросил Катроне.
- Мы на одной стороне, старший сержант! - огрызнулась Элеонора. - Запомни это.
- Знаю. Я пытаюсь, но... - Катроне пожал плечами, его глаза потемнели от боли. - Но иногда это трудно.
- Ты любишь ее, - мягко сказала Элеонора. - Слишком сильно, я думаю.
- Это так, - прошептал Катроне. Его лицо на мгновение сжалось, а затем он встряхнулся. - Где принц? - спросил он решительно более легким тоном.
- Опаздывает, - сказала Элеонора, раздраженно поджав губы.
Они вошли в конференц-зал и заняли свои места. Их позднее появление не прошло незамеченным, и они привлекли строгий взгляд императрицы, сидевшей во главе длинного полированного стола. В комнате было множество окон, выходящих на один из южных садов, и яркий солнечный свет наполнял ее теплым сиянием. Премьер-министр сидел на одном конце стола для совещаний, а императрица - на другом. Также присутствовал новый министр военного флота; как и адмирал Хельмут, который временно занимал должность начальника операций флота; министр финансов; Джулиан, который все еще находился на какой-то неопределенной должности; и Депро, которая была в другой неопределенной. И, конечно же, там был один пустой стул.
- А где Роджер? - холодно спросила Александра.
Дверь открылась, и, прихрамывая, вошел Роджер. На нем был сшитый на заказ ярко-желтый костюм, темно-зеленая рубашка-аскот и соломенная шляпа. Регенерация его ноги все еще находилась на самой ранней стадии, и он опирался на подобранную по цвету трость, когда кланялся.
- Извините, я опоздал, - сказал он, натягивая поводок. - Догзард настояла на прогулке, поэтому я повел ее навестить Пэтти. И она не хотела возвращаться снова... естественно. Давай, ты, глупое животное, - продолжил он, практически втаскивая существо в комнату. Она зашипела на большинство людей, сидевших за столом, затем увидела императрицу и издала радостный звук удовольствия.
Элеонора наблюдала за лицом Александры и мысленно вздохнула, увидев быстрый блеск в глазах императрицы. В некотором смысле Элеонора жалела, что Роджер не сохранил свое модифицированное тело Огастеса Чанга. Конечно, это было невозможно, хотя бы из соображений связей с общественностью. Но каждый раз, когда императрица видела его, ей как будто приходилось физически напоминать себе, что это был не его отец, даже прежде, чем она могла справиться с двусмысленностью своих чувств, когда дело касалось его.
- Извините, - повторил Роджер, когда ему наконец удалось подтащить Догзард к стулу, отведенному для нее. - Только потому, что я позволил ей съесть одного человека... - Сядь, - скомандовал он. - Сидеть! Перестань так смотреть на премьер-министра, это неуважительно. Сидеть. Лечь. Хорошая Догзард.
Принц уселся в свое кресло, повесил трость на спинку, оглядел стол и положил шляпу перед собой.
- На чем мы остановились?
- Думаю, мы собирались обсудить ремонт и консолидацию военного флота, - сказала Александра, приподняв одну бровь. - Теперь, когда ты здесь...
Встреча продолжалась уже час, что оказалось дольше, чем опасался Катроне, и намного короче, чем он надеялся.
- На то, чтобы убедиться, что святоши не захватят системы, и на сдерживание Эйдулы нам просто не хватает кораблей, - сказал Эндрю Шу, барон Талезиан и новый министр военного флота, и развел руками.
- Тогда мы корчим страшные рожи, - сказал Роджер, наклоняясь боком, чтобы погладить Догзард. - Мы блефуем. Нам нужно только держать их подальше от себя... что? Восемнадцать месяцев? Достаточно долго, чтобы верфи начали выпускать новые авианосцы.
- Что будет разорительно дорого, - сказал Джаспер О'Хиггинс, министр финансов.
- Мы на войне, - холодно ответил Роджер. - Война - это расточительство. В любом случае, через два года большинство ваших дорогих кораблей превратятся в металлолом, плавающий среди звезд, мистер О'Хиггинс. Смысл в том, чтобы иметь их, а затем использовать настолько разумно, насколько это возможно по-человечески. Но сначала они должны быть у нас, а для этого мы должны держать наших врагов подальше от себя достаточно долго, чтобы они были построены.
- Они будут использоваться разумно, - сказал Хельмут. - Я знаю Гаджелиса. Он командир "большого молота". "Количество имеет свое собственное качество". Я был бы удивлен, если бы мы не смогли нанести ему урон по крайней мере два к одному по количеству. По общему признанию, даже эти цифры достаточно ужасны. Многие наши мальчики и девочки умрут. Но...
Миниатюрный адмирал пожал плечами, а императрица поморщилась.
- А у Эйдулы есть собственные верфи, - сердито сказала она. - Хотела бы я задушить своего отца за то, что он позволил построить что-либо из них за пределами центральных миров, особенно на заднем дворе Эйдулы!
- Мы всегда могли бы... отправить эмиссара к Эйдуле, - предложил премьер-министр, но сделал паузу, когда шипение Догзард прервало его.
- Лечь! - сказал Роджер собаке-ящерице, затем посмотрел на Янга. - Мне кажется, моей питомице не нравится ваше предложение, господин премьер-министр. И мне тоже.
- Вы сами только что указали, что мы должны выиграть время, ваше высочество, - холодно сказал премьер-министр. - Переговоры - даже или особенно переговоры, на которые мы никуда не собираемся идти, - могут быть одним из способов выиграть это время. И если выяснится, что на самом деле было какое-то осуществимое соглашение, modus vivendi, почему...
- Теперь я уверен, что мне это не нравится, - сказал Роджер, его голос был на несколько градусов холоднее, чем у премьер-министра.
- Мне тоже, - сказала Александра. Ее голос был менее холодным, чем у ее сына, но, несомненно, ледяным. - Эйдула бунтовщик. Если ему удастся порвать с империей навсегда - или даже просто покажется, что это временно удалось, - другие попытаются сделать то же самое. Вскоре империя превратится в разрозненную группу враждующих миров, и все, что мы сможем удержать, - это несколько систем. И расходы на этом этапе будут огромными. Нет, Роджер прав, - уступила она, тем не менее злобно глядя на него. - Мы можем корчить рожи. Обманывать. Но мы не предпримем ни одного шага, который хотя бы намекал бы на то, что мы могли бы когда-либо обращаться с Эйдулой так, как если бы он был законным главой государства. Вместо этого мы пошлем...
- ...и я с большим нетерпением жду имперского фестиваля, любовь моя.
Ее голос резко изменился, четкая решимость сменилась приторной сладостью, и она посмотрела на Роджера проникновенными глазами.
- Как и я, - сказал Роджер. Выражение его лица застыло в железной маске, в то время как у императрицы оно сменилось выражением обожания. - Это примерно в то время, не так ли?
- О, да, мой дорогой, - промурлыкала императрица. - Во что ты будешь одет? Я хочу убедиться, что мы просто самая прекрасная пара...
- Я пока не уверен, - спокойно и мягко перебил Роджер. - Но думаю, Александра, что эта встреча длится уже достаточно долго, не так ли? - Он махнул одному из охранников у двери. - Позвольте мне позвонить вашим фрейлинам. Таким образом, вы сможете снова стать свежей и красивой, - добавил он, искоса взглянув на Катроне, который коротко кивнул в знак одобрения.
Когда послушную императрицу вывели из комнаты, Роджер встал и обвел людей, все еще сидевших за столом переговоров, глазами цвета изумрудного льда.
- Ни слова, - сказал он. - Ни одного треклятого долбаного слова. Заседание закрыто.
- Ну? - сказал Роджер, отрываясь от очередного из бесконечных отчетов, плавающих на голографическом дисплее над его столом. Решения должны были быть приняты, и по умолчанию их принимал он, несмотря на то, что его мать еще не определила точно, какие полномочия, если таковые имеются, принадлежат ему. Однако никто не поднимал этот вопрос.
Не более одного раза.
- Это плохая идея, - сказал Катроне.
Его лицо было осунувшимся, глаза встревоженными, когда он сел в одно из офисных плавающих кресел по знаку Роджера.
- Действительно плохая, - продолжил он. - Она... меняется. Она не спрашивает об Эйдуле так много, по крайней мере, с тех пор, как мы вывели из ее организма самые тяжелые наркотики и сказали ей, что он на некоторое время уехал в свой сектор. Она все еще спрашивает Нью-Мадрида, но... - Катроне сглотнул, и его лицо исказилось. - Но не так часто.
- Что не так? - спросил Роджер.
- Господи, ваше высочество, - сказал Катроне страдальческим голосом, уронив лицо на руки. - Теперь она пристает ко мне! Этот ублюдок. Этот вонючий ублюдок!
- Дрянь! - Роджер откинулся назад и взялся за свой конский хвост.
Он несколько секунд пристально смотрел на пожилого мужчину, затем глубоко вздохнул.
- Кот, я знаю, как это тяжело для тебя. Но ты должен остаться с ней. Ты должен остаться с нами!
- Я так и сделаю, - сказал Катроне. Он поднял голову, слезы текли по его лицу. - Если я уйду, кто знает, за что она зацепится? Но, Боже! Роджер, это тяжело!
- Будь ее паладином, Кот, - сказал затем Роджер с каменным лицом. - Если понадобится, черт возьми, будь больше, чем ее паладином.
- Роджер!
- Ты только что сам это сказал. Если тебя не будет рядом с ней, это сделает кто-то другой. Кто-то, кто не такой хороший мужчина, как ты. Кто-то, кому я не могу доверять, как тебе. Кто-то, кому она не может доверять, как тебе. Ты остаешься на этом посту до тех пор, пока тебя не сменят, старший сержант. Это понятно? И ты сделаешь все возможное, чтобы отстоять свой пост, морской пехотинец. Ясно?
- Ясно, - проскрежетал Катроне. - Приказ получен и понят, и я выполню его. Ты ублюдок.
- Это я. - Роджер натянуто ухмыльнулся. - В прямом и переносном смысле. Последний оставшийся в живых ублюдок. На флаге собственных сил басика гордо изображена зловещая полоса. Мы пронесли его через два континента, и на Старую Землю, и в этот самый проклятый дворец, и мы сделали все необходимое для завершения миссии. Добро пожаловать в полк. Теперь ты знаешь, что значит быть одним из нас.
- И я думаю, мы должны сообщить госпоже Томпкинс, что мне понадобится новое платье, не так ли? - тихо сказала Александра.
- Да, ваше величество, - согласилась леди Рассел.
Они сидели в беседке, наблюдая за холодным дождем, падающим за силовым экраном. Леди Рассел мастерски вышивала гобелен, в то время как императрица орудовала иглой как щенок в корзинке.
- Я никогда не узнаю, как у вас это так хорошо получается, - сказала императрица, вежливо улыбаясь.
- Годы практики, ваше величество, - ответила леди Рассел.
- У меня будет много лет, чтобы попрактиковаться...
- ...две эскадры авианосцев в систему Мардук, - сказала Александра с суровым выражением лица. - Учитывая то, что Роджер сказал о...
Она остановилась и, нахмурившись, огляделась.
- Где я? - спросила она голосом, который внезапно стал холодным и мертвым.
- В беседке, ваше величество, - мягко сказала леди Рассел и посмотрела на нее с некоторым страхом. - С вами все в порядке?
- Я была в конференц-зале, - натянуто сказала Александра. - Я была на совещании! Было солнечно! Где назначена встреча? Где эти люди? Почему идет дождь?
- Это... - леди Рассел сглотнула. - Ваше величество, это было два дня назад.
- О, боже мой, - прошептала Александра и посмотрела на материал у себя на коленях. - Что это? - спросила она.
- Вышивание? - спросила леди Рассел, ненавязчиво потянувшись к своему коммуникатору.
- Это чертовски ужасно, вот что это такое! - Александра раскрутила обруч по всей беседке. - Соедините меня со старшим сержантом Катроне!
- Садитесь, старший сержант, - сказала Александра и указала на место, которое освободила леди Рассел.
- Ваше величество, - сказал Кот.
По приказу Роджера Катроне снова надел сине-красную форму собственных сил императрицы в своем прежнем звании старшего сержанта. Он был одет в парадную форму, а золотая нашивка, свисавшая с его плеча, указывала на золотой батальон, личное командование - и телохранителя - правящего монарха. В данном случае императрицы Александры VII.
- Что произошло на совещании, старший сержант? - Александра яростно потерла лицо. - Я была на совещании, а потом оказалась здесь, в беседке. Что со мной случилось? Кто это делает со мной?
- Прежде всего, - осторожно сказал Катроне, - никто ничего вам не делает, ваше величество. Это уже было сделано раньше.
Она перестала тереть и сидела неподвижно, все еще прикрывая глаза руками, и он продолжил.
- Ваше величество, у вас есть два психических состояния, как мы пытались объяснить вам раньше. - Он помахал ей рукой. - Одно состояние. Александра Седьмая, императрица империи Человека. Полностью функциональная. Самый хороший правитель, какому я когда-либо служил. Вдвое властнее, чем когда-либо был ее отец.
- Спасибо тебе за мягкое мыло, Кот, - насмешливо сказала Александра, все еще закрыв глаза. - А мое другое... состояние?
- Другое, - сказал он еще более осторожно, затем сделал паузу. - Ну, ваше величество, в другом вы... гибки. Вы все еще иногда спрашиваете о своем "хорошем друге", графе Нью-Мадриде, и называете принца Джексона "нашим верным принцем Джексоном".
- О, боже, - сказала она.
- Вы действительно хотите знать все это? - спросил Катроне. - Взгляните фактам в лицо, ваше величество. Вы все еще в довольно щекотливом состоянии.
- Я хочу все это. - Она вздохнула, наконец опуская руки. Затем ее лицо посуровело, и она спокойно встретила его взгляд. - Все. Что случилось?
- В вашем другом состоянии...
- Как ты это называешь? - перебила она. - Если ты позволишь... этой Александре. Ты называешь это Александрой, Котяра?
- Да, ваше величество, - твердо сказал он. - Это императрица Александра. Женщина, которой я давным-давно служил.
- А другая?
- Ну, - Катроне поморщился. - Мы просто называем это ла-ла-ленд. У врачей есть длинное техническое название...
- Могу себе представить, - сухо сказала она. - Знаю ли я, что я императрица?
- Да, ваше величество, - сглотнул Катроне. - Но, честно говоря, там мы просто игнорируем все, что вы нам говорите делать. Хотя обычно вы не отдаете никаких приказов.
Он сделал паузу.
- Что я делаю? - спросила она.
- Все, что вам скажут, - сказал Катроне с суровым лицом. - Пожалуй, единственный положительный вклад, который вы вносите, - это спрашиваете, когда вернется ваш самый особенный друг. И если его нет рядом, вы пристаете ко мне, ваше величество.
- О, Господи, Томас. - Ее лицо побледнело, а на глазах выступили слезы. - О, Боже. Мне так жаль!
- Я не в обиде, - пожал плечами Катроне. - Я не рад, что это случилось с вами, ваше величество, но я рад, что это я. Я никогда не видел, чтобы вы делали это с каким-либо другим мужчиной... - Он снова сделал паузу, затем пожал плечами. - Кроме Роджера.
- Что?!
- Вы думаете, он Нью-Мадрид, - сказал Катроне. - Вы говорите все.
- И я это имела в виду, - выдавила Александра. Она глубоко вдохнула, раздув ноздри, и откинулась на спинку стула. - Ты сказал, что меня не было два дня?
- Да, ваше величество. Мы только что оставили вас с вашими дамами. За вами... следили охранники, чтобы убедиться, что никто из них не начал давать советов.
- Хорошо, - твердо сказала Александра. Затем она смягчилась и странно посмотрела на него. - Томас?
- Да, ваше величество?
Ее голос был намного мягче, и он внимательно наблюдал за выражением ее лица, задаваясь вопросом, не сбилась ли она снова с пути.
- Я - это я, - сказала она и удивила его ухмылкой. - Я могу видеть вопрос в твоих глазах. Но у меня есть свой собственный очень серьезный вопрос, на который я хотела бы получить честный ответ. Что мой сын велел вам делать? С моими выходками?
Руки Катроне вцепились в подлокотники его кресла, и он несколько долгих мгновений смотрел на дождь. Затем он снова посмотрел на нее и поднял глаза, чтобы встретиться с ее серыми глазами.
- Он приказал мне сделать все необходимое, чтобы помешать вам найти кого-то другого... компаньона-джентльмена, - прямо сказал он. - Все врачи согласились с тем, что любой подобный... компаньон-джентльмен мог бы посоветовать вам отдать любой приказ, который он придумает, когда вы будете в своем ла-ла состоянии.
- Боже мой, он ублюдок, не так ли? - в голосе Александры действительно слышался восторг, она покачала головой и потерла переносицу. - Мне трудно сформулировать следующий вопрос, Томас. Он сделал это?..
- Он сделал это на благо империи, - сказал Катроне таким же резким тоном, как и раньше. - И он сделал это, зная, с каким испытанием я столкнусь. Он сказал мне, что теперь мой срок службы - до тех пор, пока один из нас не умрет.
- И ты принял этот приказ? - спокойно спросила Александра.
- Я всегда служил вам, ваше величество, - сказал Катроне, внезапно став очень старым и усталым. - Я всегда буду служить. Но, да. Когда Роджер отдал этот приказ, я подчинился ему, как будто он исходил из уст моего императора.
- Хорошо, - сказала она. - Хорошо. Если он может требовать от тебя такой преданности, такого служения - от моей силы и моего паладина - тогда, да, возможно, я недооценила его.
Она сделала паузу, и ее губы задвигались, пытаясь не улыбнуться.
- Томас...?
- Нет, - сказал он.
- Ты не знаешь, о чем я собиралась спросить, - заметила она.
- Да, я знаю, - сказал он. - И ответ таков: нет. У нас никогда этого не было.
- Испытываешь искушение? - спросила она.
Он поднял голову, его глаза были горячими, почти сердитыми, и впился в нее взглядом. Мускул на одной щеке дернулся, и Александра тепло улыбнулась.
- Я приму это как "да", - сказала она, откидываясь на спинку стула, и подперла подбородок одной рукой, постукивая указательным пальцем по щеке. - Ты снова женился, не так ли, Кот?
- Да, - осторожно ответил Кот.
- Жаль.
- В чем дело, Катроне? - потребовал Роджер, шагая по коридору. - Черт возьми, я по уши в работе. Мы все по уши погружены в работу.
- Она ждет прямо сейчас, - ответил Катроне. - Она хочет что-то сказать, и когда она зовет, вы идете.
- Я просто привыкаю к тому, что со мной обращаются как со взрослым, - огрызнулся Роджер. - Я не в восторге от того, что со мной снова обращаются как с ребенком.
- Вы не ребенок, - сказала Элеонора, присоединяясь к ним из другого конца коридора. Депро была с ней, бежала рысью, чтобы не отстать от женщины пониже ростом, и чертовски хорошо проводила время, делая это в туфлях-лодочках.
- Да, это не так, - эхом отозвалась невеста Роджера, прыгая на одной ноге и отставая, когда она, наконец, сдалась и сорвала туфли. - С тобой обращаются как с ее наследником. Она хочет сказать что-то важное.
Туфли слетели, и она несла их в одной руке за ремешки, торопясь наверстать упущенное.
- Дело не только в вас, Роджер, - сказала Элеонора, кивнув Депро в знак благодарности. - Все ваши компаньоны, ваш персонал, Катроне, премьер-министр, весь кабинет министров и лидеры основных партий как в палате лордов, так и в палате общин.
- И в тронном зале, - прорычал Роджер. - Это амбар с дырками! Почему именно тронный зал?
- Я не знаю, - сказал Джулиан, присоединяясь к ним, - но она потребовала императорские регалии.
Кринди Фейн, Хонал и док Добреску последовали за Джулианом, и Роджер кисло посмотрел на всех четверых.
- Вы, ребята, тоже? - спросил он, когда они подошли к дверям тронного зала.
- Мы тоже, - согласился Джулиан. - Но премьер-министр и еще несколько человек уже находятся там более получаса.
- Дерьмо, - сказал Роджер. - Кот, ты уверен, что она не в ла-ла-ленде? - спросил он, подняв руку, чтобы остановить лакея, который собирался открыть дверь.
- Не было уже полтора дня, - ответил Катроне. - Я не думаю, что это удержится, но...
- Но нам лучше покончить с чем бы то ни было, пока она держится, верно? - сказал Роджер, опуская руку и кивая лакею.
- Верно, - согласился Катроне, когда дверь тронного зала распахнулась.
Тронный зал империи Человека был обязательным местом для посещения во время любой экскурсии по дворцу. Он был длиной в сто метров и вышел из боя почти полностью невредимым. Парящий потолок с его великолепной фреской, изображающей расцвет человека и Империи, был не поврежден, подвешенный на высоте шестидесяти метров в воздухе на летающих контрфорсах, которые казались слишком тонкими, чтобы выдержать вес. Но они были из хромстена, олицетворяя силу и славу, которые поддерживали этот подъем.
Стены покрывало еще больше фресок, инкрустированных драгоценными камнями. Космический полет. Препарат. Химия. Торговля. Искусство. Все, что значило быть "Человеком", было представлено на этих стенах, воплощенное лучшими художниками, которых когда-либо создавало человечество. Там не было ничего абстрактного, ничего сюрреалистичного - просто простое изображение произведений, которые сделали человека тем, кем он был.
Пол представлял собой сплошной лист полированной стеклянной стали, прозрачный, как дистиллированная вода, непроницаемый для износа, незапятнанный тысячами и более тысячами ног, которые прошли по нему за полтысячелетия существования империи. Этот блестящий пол был толщиной в два сантиметра, защищая камень под ним. Странный, похожий на лоскутное одеяло камень. Камни, составлявшие это лоскутное одеяло, были аккуратно, один за другим, изъяты из всех великих произведений Терры. В каждом случае камень, который был удален, был заменен на тот, который идеально подходил ему, и каждый из этих неправильных разноцветных камней - каждая плитка на истинном полу тронного зала - был помечен и идентифицирован. Парфенон. Колизей. Запретный город. Мачу-Пикчу. Храмы, театры и соборы. Камни из пирамид Хеопса и майя. Камни времен инков и великих творений Африки. Камни со стен, где аборигены поклонялись своим предкам. Камни с Великой стены, унося с собой, возможно, измученные души миллионов, которые погибли, чтобы построить ее. Тысячи камней, все они приносили души, которые поклонялись им и создавали их живыми в этом единственном месте, центре всего этого.
Сам трон Человека был установлен на возвышении, образованном армированной хромстеном крышкой люка от ракетной установки. Эта крышка люка была взята с "Ярости свободы", переименованного крейсера, с командной палубы которого Миранда I, первая императрица Человечества, возглавила битву за то, чтобы изгнать повелителей кинжалов со Старой Земли и восстановить функционирующую и растущую цивилизацию в галактике. К трону вели четырнадцать ступеней, каждая из драгоценных металлов или самоцветов. Но суровый, покрытый шрамами хромированный корпус корабля затмевал их всех.
Сам трон был еще проще, всего лишь старое, потрепанное, антикварное командирское кресло с того же корабля. На протяжении многих лет его не раз приходилось реставрировать. Но каждый мастер, выбранный для этой задачи, тщательно заботился о том, чтобы воспроизвести в точности те же шрамы, те же ожоги, что и на том, на котором сидела Миранда Первая, Миранда Великая, во время тех ужасных сражений. И на нем действительно были те шрамы, те ожоги. Вплоть до неуклюже вырезанных инициалов "АС", которые были вырезаны на боку кресла еще до того, как Миранда Макклинток и ее последователи пробрались на летную палубу того, что когда-то было кораблем "Повелитель кинжалов", чтобы обратить его против бывших владельцев.
Александра VII, семнадцатая Макклинток по прямой линии после Миранды I, восседавшая на этом кресле, восседала на нем и сейчас. Роджер увидел ее издалека, когда они вошли в комнату, - царственная, отстраненная фигура, очень похожая на мать, которую он помнил в былые времена. На ее голове сверкала императорская корона, на ней был длинный шлейф из отороченного пурпуром белоснежного меха ледяного тигра, а в руке, затянутой в перчатку, она держала скипетр. Присутствовали и другие, десятки людей, хотя они казались потерянными и одинокими в огромном тронном зале, и Роджер замедлил шаг.
Он вышел вперед, и его трость моталась из стороны в сторону. Депро шла справа от него, держа в руке свои ненавистные туфли и теребя их. Затем появился Джулиан, оправляя гражданский костюм, который он только учился носить. И Хонал, одетый в боевой костюм пилота космического корабля.
Элеонора О'Кейси шла слева от него, спокойная и исполненная достоинства, более привычная к этой комнате, чем даже Роджер. Затем док Добреску, чувствующий себя неуютно в официальной одежде. Кринди Фейн, все еще в своей кожаной сбруе и килте. А прямо за ним стоял Д'Нал Корд - раб, наставник, телохранитель, друг - и Пиди Карузе.
Томас Катроне шел позади двух мардуканцев, но Роджер чувствовал за собой еще кого-то. Д'Эстри и Гроннинген. Доккум, Пентзикис и Босум. Капитан Красницки с "Деглоппера", который взорвал свой собственный корабль, чтобы забрать с собой второй крейсер святош. Айма Хукер и даже энсин Гуха, невольный саботажник-зомби "Деглоппера". Кейн и Савато. Растар, размахивающий мечом, когда его циван-конь отошел в сторону. Список можно было продолжать и дальше, но самое главное, он почувствовал дружескую, отеческую руку на своем плече. Ощущение было настолько сильным, что он действительно посмотрел в сторону, и на мгновение чем-то другим, кроме своих глаз, он увидел лицо Армана Панера, спокойное и трезвое, готовое принять любой вызов ради своего принца и своей империи. А рядом с Панером стоял Костас Мацуга, наблюдая за происходящим, задаваясь вопросом, достаточно ли хорошо Роджер одет для официальной аудиенции, и восхищаясь обувью Депро.
Он дошел до первой линии ограждения, где подданные останавливаются и преклоняют колени перед императрицей, и продолжил идти, подгоняемый срочностью в своем сознании, подталкиваемый вперед своими призраками. Он миновал вторую линию, потом третью. Четвертую. Пока он не добрался до пятой и последней, где его трость раскинулась по обе стороны от него. И тогда, наконец, он опустился на оба колена и склонил голову.
- Ваше величество, - сказал он. - Вы звали, я пришел.
Александра посмотрела вниз на его склоненную голову, затем перевела взгляд на спутников, которые последовали за ним в ее присутствие. Она прервала свое рассмотрение при виде туфель Депро и слабо улыбнулась, как будто в полном понимании. Затем она кивнула.
- Мы - Александра Харриет Кэтрин Гризельда Тиан Макклинток, восьмая императрица Человечества, восемнадцатая из нашего Дома, получившая корону. В последнее время нам временами становилось нехорошо. Это серьезно влияло на наше суждение. Но в этом месте, в это время Мы те, кто мы есть. В любой момент это может измениться, но на данный момент мы находимся в здравом уме, о чем свидетельствуют лечащие врачи и что было доказано в беседе с нашим премьер-министром и другими министрами, собравшимися здесь.
Она сделала паузу и оглядела тронный зал - не только Роджера и его спутников, но и всех остальных, собравшихся там, и слегка кивнула.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги