Наш Дом

САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ЖЕНЫ

Я провел целый год в созидательной работе, приносящей мне огромную радость. Я научился быть полезным, находя удовольствие в службе, испытывая всевозрастающую радость и уверенность.

До сих пор я не возвращался в свой земной дом, не смотря на безграничное желание, которое охватывало мое сердце. Несколько раз я пытался попросить разрешения об этом, но что-то останавливало меня. Разве мне не оказали необходимую помощь? Разве мои друзья и коллеги не любят и не уважают меня? Поэтому я признал, что если в этом была бы польза, мне бы уже давно была предоставлена возможность посетить свой старый дом. Поэтому я решил подождать. Кроме всего этого, я развивал свою деятельность в Министерстве Возрождения, Министр Кларенсио продолжал нести ответственность за мое пребывание в колонии. Сеньора Лаура и Тобиас не уставали напоминать мне об этом. Часто я встречался с великодушным Министром Помощи, и, несмотря на это, Министр всегда сохранял молчание относительно посещения моего старого земного очага. С другой стороны, Кларенсио никогда не изменял свою позицию, касающуюся исполнения обязательств, которые относятся к его власти. Только на Рождество, когда я находился на празднествах в Министерстве Возвышения, я лишь незначительно затронул этот вопрос, предвидя ностальгию по жене и детям. Мы обсудили радости ночи, и Министр заверил, что недалек тот день, когда меня сопроводят в старое семейное гнездо. Я взволнованно поблагодарил, продолжая ждать, преисполненный надеждой. Тем временем уже наступил сентябрь 1940 года, но мои желания так и не осуществились.

Однако то, что я посвящал все свое время полезному труду в Палатах Исправления, придавало мне сил. Не зная ни минуты отдыха, наш совместный труд продолжался без перерыва.

Я приучил себя заботиться о больных и воспринимать их мысли. Я не забывал навещать бедняжку Элоизу, направляя её к лучшему.

Но по мере того, как я укреплял свое эмоциональное равновесие, душевное беспокойство о родных, оставшихся на Земле, усиливалось.

Ностальгия причиняла сильную боль. В качестве компенсации время от времени меня посещала мама, которая никогда не оставляла меня на произвол судьбы, несмотря на то, что находилась в более возвышенных планах.

В последний раз, когда мы виделись, она сказала, что хотела бы известить меня о своих новых планах. Материнская позиция относительно моральных страданий, глубоко ранивших мою душу, была преисполнена нежности и согласия. Какие новые решения она могла бы принять? Заинтригованный до глубины души, я взволнованно ждал ее визита, дабы узнать о ее намерениях.

Действительно, в начале сентября 1940 моя мать пришла в Палаты, и после ласковых приветствий сообщил мне о своем намерении вернуться на Землю. Нежным тоном она рассказала мне о своих планах. Но удивленный и несогласный с ее решением, я запротестовал:

– Я не согласен. Возвращаться в плоть? Но зачем? Вновь вступать на этот темный путь без крайней необходимости?

Мама спокойно произнесла:

– Ты не учитываешь мучительное положение, в котором находится твоей отец, сын мой? Вот уже много лет я работаю, чтобы вызволить его из оков тьмы, но все мои усилия были бесплодны. Лаэртэ сегодня – это скептик с отравленным сердцем. Он не может дальше пребывать в таком положении и рано или поздно погрузиться в еще более глубокую пропасть. Что делать Андрэ? Хватило бы у тебя мужества увидеть его в таком положении, имея возможность, но не оказать справедливой помощи?

– Нет! – сказал я эмоционально. – Я бы работал, чтобы помочь ему. Но ты могла бы помогать ему отсюда.

– Я не сомневаюсь в этом. Но Дух, который истинно любит, не ограничивается помощью издалека. Чего стоило бы все наше материальное богатство, если бы мы не могли использовать его на благо тех, кого любим? Неужели мы бы могли жить во дворце, в то время как наши маленькие дети оставались под открытом небом? Я не могу оставаться на расстоянии. Теперь я могу рассчитывать на тебя. Начиная с этого момента мы объединим наши с Луизой усилия, дабы помочь твоему отцу вновь вступить на истинный путь.

Я долго думал и, наконец, возразил:

– Однако я все же настаиваю на своем. Нет ли у Вас возможности избежать воплощения?

– Нет. Другого выбора нет. Я тщательно изучила этот вопрос. Мои вышестоящие начальники были единогласны, посоветовав мне вернуться на Землю. Я не могу привести его из низшей сферы в высшую, но я могу сделать наоборот. Что мне еще остается? Я не должна сомневаться ни на минуту. Ты моя надежда и опора на будущее. Не сопротивляйся, сын мой, и помоги своей матери, когда будешь в силах путешествовать между сферами, которые отделяют нас от земной поверхности. А пока заботься о своих сестрах, которые, возможно, все еще находятся в тенях Преддверия в активной очистительной работе. Я снова вернусь в мир через несколько дней, где встречусь с Лаэртэ для выполнения работы, которую Всевышний Отец доверил нам.

– Но, – спросил я, – как же он встретится с Вами? В Духе?

– Нет, – ответила мама с многозначительным выражением лица. – При поддержке нескольких своих друзей я отправила его на Землю на прошлой неделе, готовя его немедленное перевоплощение таким образом, чтобы он не заметил нашу прямую помощь. Он хотел убежать от поработивших его женщин, и мы воспользовались этим желанием, чтобы подвергнуть его новому воплощению.

– Но возможно ли это? А как же индивидуальная свобода?

Моя мать грустно улыбнулась и ответила:

– Существуют перевоплощения, обладающие радикальным характером. Хотя больной и не чувствует в себе сил, есть друзья, которые помогают ему принять это святое лекарство, хотя, возможно, оно будет очень горьким. В связи с неограниченной свободой, душа может применять это право только тогда, когда понимает свой долг и желает его искупить. Впрочем, необходимо понимать, что должник – раб принятой договоренности. Господь сотворил свободу воли, мы же создали судьбу. Следовательно, необходимо ломать цепи, которые мы выковали для самих себя.

Пока я терялся в тяжелых мыслях, она продолжила, возвращаясь к предыдущим наблюдениям.

– Несчастные сестры, которые преследуют его, не оставляют его, и если бы он не находился под Божественной Защитой наших духовных стражей, то, возможно, они не дали бы ему возможности нового воплощения.

– Бог мой! – воскликнул я. – Неужели это возможно? До этого момента мы находимся во власти зла? Мы лишь игрушки в руках врагов?

– Эти вопросы, сын мой, – спокойно пояснила мама, – должны быть в наших сердцах и на наших губах, прежде, чем мы возьмем на себя какой-либо долг, и прежде, чем превратимся в противника на пути наших братьев. Не приобретай кредит злобы...

– Что же будет с этими несчастными женщинами? – спросил я.

Моя мать улыбнулась и ответила:

– Через несколько лет они станут моими дочерьми. Тебе необходимо помнить, что я вернусь в физический мир для помощи твоему отца. Как нельзя потушить пожар бензином, так и нельзя эффективно помочь, усиливая противоречия. Необходимо любить, Андрэ! Те, кто не верят, теряют истинный курс, странствуя по пустыни, те, кто заблуждаются, отклоняются от реальной дороги, погружаясь в болото. Твой отец сегодня скептик, а эти бедные сестры несут тяжелый груз в зыбучей грязи неведения и иллюзии. В недалеком будущем я буду держать их на своих материнских коленях, реализовывая новый опыт.

С сияющими и влажными глазами, словно созерцая горизонты будущего, она сказал в завершение:

– И может позже... кто знает, возможно, мы все вместе вернемся в Наш Дом, и устроим большой праздник радости, любви и воссоединения...

Понимая причины, побудившие ее на этот поступок, я стал на колени и поцеловал ее руки.

С этого момента она перестала быть только моей матерью. Она стала посланницей Господа, которая умела превращать палачей в детей своего сердца, дабы они вновь ступили на дорогу истинных детей Бога.