Наш Современник, 2001 № 08

В.Морозов • Румбом славы (Наш современник N8 2001)

РУМБОМ СЛАВЫ

Николай Титоренко. Личный враг Адольфа Гитлера

Воронеж, 1999 г.

Кто умер, но не забыт, тот бессмертен.

Лао Цзы

Более полувека прошло, как закончилась война, написаны тома о всех крупных битвах, о сотнях мелких военных операций, изданы воспоминания — от маршалов до рядовых, но тема подвига, стремление воздать должное героям минувших сражений продолжают волновать наши души. Художественно-документальная повесть писателя-моряка Александра Крона “Капитан дальнего плавания” закрыла еще одну “белую страницу” в истории Великой Отечественной войны. Но ветеран-подводник Николай Титоренко, перелопатив уйму документального материала, решил если не заполнить пробел, то дополнить тему, руководствуясь собственным правилом: “Нет большей жертвы, чем лишиться памяти”.

О герое своей книги он пишет так: “Парадоксально противоречивая фигура: профессионал-подводник и моряк с головы до пят, счастливый баловень судьбы, трезвый аналитик с математическим складом мышления, раскованный и широкий трансфлотовец из грешной плоти, интеллигент чеховского склада, личный враг Адольфа Гитлера, зубная и головная боль Главпура ВМФ, штрафник, раз-жалованный через две ступени вниз в офицерском звании, пария, втоптанный в лагер-ную пыль и нищету, преждевременно сошедший в могилу, но со Славой, встретившей и проводившей его до гробового свода, преследуемый чиновниками и на том свете, повлиявший на морскую часть решений двух конференций антигитлеровской коалиции, увенчанный терновым венцом народного героя и, наконец, официально, посмертно, самым последним в списке признанный Героем Советского Союза”.

Читатель, надеюсь, уже догадался, что речь идет о командире подводной лодки С-13 Александре Ивановиче Маринеско — гении торпедной атаки, воинский успех которого даже немецкие историки (К. Беккер, Ю. Ровер и др.) признали самым значительным вкладом в итог Второй мировой войны на море. В военно-морском музее города Портсмута (Великобритания) уже был установлен бюст Маринеско, а у нас знали о его подвиге только в узком кругу моряков — до 1959 года, когда на слете ветеранов-подводников Балтики обнаружилось, что С-13 нанесла ущерб противнику в тоннаже — 40 тысяч тонн (суммарное водоизмещение двух потопленных немецких транспортов), и командир подлодки имеет законное право на звание подводника № 1 СССР. Общественное же признание Александра Маринеско и его “подвига века” (определение англичан) наступило за два месяца до его смерти, после телепередачи “Подвиг”, которую провел С. С. Смирнов, автор “Бессмертного гарнизона” — о защитниках Брестской крепости.

К этому сроку герой уже поплавал на торговых судах, был уволен на берег по состоянию здоровья, отсидел три года на Колыме и заканчивал жизненный путь в нищете и забвении, проживая в ленинградской “хрущобе” на улице Строителей.

В сентябре 1987 года в Либаве, где была последняя стоянка С-13, установили памятник: сжимая рукоятки перископа, Маринеско стоит на центральном посту лодки, а рядом на гранитной стеле — бронзовые имена всех членов экипажа. Как пишет Н. Титоренко, через месяц после открытия памятника мемориал посетил начальник Главпура ВМФ, и ночью, по его указанию, с лицевой панели срубили литеры фамилии Маринеско. В Главпуре подвиг командира С-13 сочли за карточное везение, и когда министр обороны страны маршал Родион Малиновский вернул Маринеско доброе имя, Главпур ВМФ изъял из архивов всю документацию о походах и боях славной подлодки с “несчастливым” номером. Кстати сказать, из серии “С” (“Сталинец”) к концу войны на Балтике непотопленной осталась одна С-13. Указом Горбачева от 5 мая 1990 года Маринеско получил “звезду на гроб”, а после развала Союза памятник из Либавы был перенесен в Кронштадт.

Родился Александр Маринеско 2(15) января 1913 года в Одессе, умер 25 ноября 1963 года в Ленинграде. Похоронен на Богословском кладбище.

* * *

Место рождения будущего героя подсказывает, что он из тех, кто имеет “морскую соль в крови”. Николай Титоренко подробно рассказывает о юношеских годах Александра, о ранних успехах его в морской карьере. Подводя читателя к “атаке века”, в первой половине книги прослеживает замысел гросс-адмирала Деница — как он, преодолевая штабные интриги, упрямо формирует и усиливает мощь подводного флота “третьего рейха”, склоняя на свою сторону Гитлера. Как результат этих усилий — “за годы войны в строй кригсмарине вступила 1191 подводная лодка. На момент капитуляции Германии 781 лодка была потоплена, 224 субмарины выведены из строя и затоплены экипажами в период сдачи, 186 единиц капитулировали на милость победителей”. О немецких асах-подводниках автор отзывается с профессиональным уважением. То, что убеждение Карла Деница было взято на вооружение фюрером, не желавшим смириться к концу войны с очевидным разгромом сухопутных армий, говорят следующие цифры, приведенные самим Деницем: “Во второй половине 1944 года в строй вступили 98 новых подлодок. В январе-марте 1945 года ежемесячно в среднем вступало в строй 26 подлодок”. Грозные немецкие субмарины могли стать гарантией закрытия второго фронта, и тогда дивизии вермахта могли быть переброшены на восточное направление. Уинстон Черчилль писал в мемуарах, что “вся англо-американская кампания в Европе зависела от движения конвоев через Атлантику”. Но тут их крепко “шерстили” немецкие подлодки — вспомним хотя бы знаменитый роман В. Пикуля “Реквием каравану PQ-17”. Добавим, что о сохранности груза англо-американцы не шибко радели, имея приказ покидать транспорты и затапливать их, если возникала угроза жизни экипажа. И покидали после первой пробоины, и давали торпедный залп по своим же кораблям — благо груз уже был оплачен разоренным войной Советским Союзом. Вступление в строй новых немецких подлодок с обученными экипажами, по словам того же Черчилля, “создало бы переворот в подводной войне.” Какой переворот — понятно: караваны союзников под кодовым названием “PQ” не покинули бы родных причалов. Потопив в ночь на 30 января 1945 года в морском бою, состоявшемся на подходах к Данцигской бухте, фашистский лайнер “Вильгельм Густлоф”, на борту которого находились 100 командиров для новейших субмарин и 3700 унтер-офицеров-подводников — последней надежды Гитлера в проигрываемой войне, Маринеско спас английский и американский флот от гигантских потенциальных потерь и разрушил планы Гитлера на реванш. В обнаруженном в фюрер-бункере досье в числе личных врагов Гитлера фамилия Маринеско значится под номером 26. Первые три номера занимают по порядку: Сталин, Рузвельт, Черчилль.

Примечательно, что акт возмездия совпал с очередной годовщиной прихода Гитлера к власти: такого “гостинца” к праздничку фюрер простить не мог. Даже по количеству жертв это была самая большая морская катастрофа в истории мореплавания. Гитлер приказал расстрелять оставшегося в живых старшего на переходе командира конвоя, объявить еще один очередной (после Сталинграда) трехдневный траур в стране, заочно приговорить командира советской подлодки к смерти, назвать его врагом рейха и своим лично. Последствия атаки оказались для немцев сокрушительными: новые субмарины, которые ждали своих командиров, стало некому возглавить!.. В том же походе, 9 февраля, подлодкой С-13 был потоплен вспомогательный крейсер “Генерал фон Штойнбен” с 3600 солдатами на борту — одна полнокровная дивизия.

Обо всем этом — вторая часть книги, и следует признать, что она написана более живо и интересно: авторская симпатия к своему герою не скрывается.

20 января 1945 года советские танки уже месили траками немецкую землю, и на другой день гросс-адмирал Дениц отдал в эфир и по проводам кодовый сигнал “Ганнибал”, согласно которому вышколенные и преданные фюреру экипажи подводников должны были прибыть в рейх и оседлать новейшие субмарины XXI и XXIII серий. В расчете на то, что новые подлодки надежно блокируют высадку союзных войск на западе, немцы начали формировать группу армий “Висла” для Восточного фронта.

Военная разведка СССР работала неплохо, и 20 января С-13 получила с берега радиограмму: “Ближайшее время противник начинает эвакуацию Кенигсберга. Ждите резкого усиления движения районе Данцигской бухты”.

Маринеско не мог знать, какой транспорт он атакует, кто его “пассажиры” и что находится в трюмах. Между прочим, Н. Титоренко пишет: “Там же, в чреве корабля, как подтверждается самой свежей информацией, находилась и затем бесследно исчезла оттуда на мини-лодке-катамаране знаменитая Янтарная комната”. Гидроакустик доложил, что на траверзе — судно большого водоизмещения в сопровождении судов охраны. Немецкий лайнер уходил. Посылать торпеды вдогон — дело бессмысленное, вдобавок — можно легко обнаружить себя и погибнуть, не уничтожив цели. Нельзя и упустить гиганта. Лодка принимает крейсерское положение (попросту всплывает!) и на фоне берега, по пляжному мелководью, выжимает всю возможную скорость, устремясь, как гончая, за немецким лайнером. Дизеля работали на пределе. Обойдя “Густлофа”, С-13 замерла и, выждав момент, ударила по цели. Из четырех торпед в левый борт “Густлофа” впились три, поскольку одна застряла в торпедном аппарате. Выстрели она — “Вильгельм Густлоф” затонул бы практически мгновенно. Через полчаса гигантский лайнер уже лежал на дне. (Для сравнения: знаменитый “Титаник” тонул 2 часа 40 минут.) Сигнал SOS корабль подавал открытым текстом.

Командир отдал приказ: “срочное погружение”. Началась охота за дерзкой подлодкой. Гидроакустик насчитал семь сторожевиков, эсминцев и тральщиков. В смертельно опасной игре серии глубинных бомб рвутся точно там, где минуту назад была советская подлодка. Описание этой “охоты” профессионалом-подводником щекочет читательские нервы. Немцы “заперли” лодку на мелководье и месили взрывами бухту. Что творили наши гидроакустики! По существу, в течение часа под непрерывной бомбежкой С-13 крутилась на одном месте. Затем курсом “норд” стала понемногу уходить от облавы на нарастающую глубину.

Еще один час смертельной игры в кошки-мышки! Немцы засекли лодку в 23.45, а только в 4 утра “лодка буквально на цыпочках подошла к 50-метровой изобате. В центральном посту и оконечных отсеках, где стоят глубиномеры, пронесся первый вздох облегчения.”

Послезалповое маневрирование — высшее искусство подводника. Если посмотреть на карту “охоты” за нашей подлодкой после ее удачного залпа, то ломаная линия рыскания лодки на мелководье напоминает движение шара по бильярдному полю с многократным отражением от бортов и других шаров. Уму непостижимо, как лодке удалось избавиться от верной гибели!

Титоренко пишет: “Цель всему и всегда одна: победить и выжить. Морской бой может длиться секунды. Результат всегда один: гибнет тот, кто не обеспечил себе право первого, упреждающего залпа...”

Сотни тонн глубинных бомб перемесили бухту размером в 1,5 мили. Для подводной лодки это был в прямом смысле гибельный “пятачок”. Лодка и экипаж остались целыми благодаря командиру, потому что Маринеско обладал железными, волчьими нервами, не поддался панике и работал на глубине в обнимку с “мамкой”-смертью, как шахматист за шахматной доской. Титоренко узнал у штурмана С-13 Н. Я. Редкобородова, как смогла подлодка выйти из стопроцентной гибельной ситуации послезалпового маневрирования. Немцы знали, что “закупорили” наглую “руссише швайн” и ей никуда не деться!..

Глубина — 50 метров. Бомбы сыплются, как вши с шинели окопника. Что же делает Маринеско, понимая, что если не конец света, то уж конец С-13 пришел наверняка?..

Он мгновенно вспоминает о немецкой аккуратности: немцы взрыватели глубинных бомб всегда ставили на подрыв для глубин 30, 60 и 90 метров. Коль глубина — 50 метров, а безопасное расстояние взрыва от корпуса лодки — 10 метров, то... Маринеско приказывает всплыть до 15 метров и на “велосипедной” скорости уйти на курс “норд”. Смертельный риск, но — остались целы! Был ли у него другой выход, другой способ выживания?..

Николай Титоренко: “...Вклад экипажа лодки, численностью в полуроту, соразмерен успешной фронтовой операции”.

Наконец, глубина — 60 метров, на целых 10 метров глубже! Взрывы глубинных бомб отстают и вскоре прекращаются. Титоренко цитирует Цицерона: “Храбрым помогает не только судьба, но гораздо более — разумное суждение”.

Пять раз Маринеско сообщал берегу о потоплении “Вильгельма Густлофа”, но берег не отозвался. С наступлением рассвета легли на грунт у о. Готланд. Штурман доложил, что в результате бомбежек вышел из строя гирокомпас и для ремонта его потребуется не менее шести часов. (Позже стоянку лодки у о. Готланд оценили как бивуачную.) Радист на всплытии смог, наконец, передать радиограмму о потоплении “Густлофа” и получить подтверждение о том, что они услышаны (получить “квитанцию”).

Маринеско к этому дню еще не исполнилось 32 лет!..

За час “охоты” немцы сбросили на С-13 более 240 глубинных бомб. Это сообщил позже пленный немецкий офицер, участник “той” охоты за лодкой.

Подправив дела, С-13 отправилась на базу. По пути ей встретился крейсер “Штойнбен”, который она потопила. За лодкой начала охотиться немецкая подлодка, и в этой охоте “Маринеско проявил завидное хладнокровие, что аналогов трудно сыскать”, — пишет Титоренко. Четыре часа “немец” гонял безоружную подлодку по Балтике. По словам автора: “Этот бой заслуживает быть вписанным в учебники подводников разных стран и народов как один из самых интенсивных и настойчивых”.

Для тех, кто не знает морской специфики, но ценит удаль, находчивость, мужество, смекалку: возвращаясь на базу, лодка С-13 была неопознанной. С двух сторон по ней начали молотить глубинными бомбами. Маринеско дал приказ: “Срочное всплытие!” — и, вынырнув между двумя катерами, которые охотились за ним (чтобы они не могли открыть огонь друг по другу), заорал матом с капитанского мостика. Для обоих сторожевиков этот крик стал русским паролем.

Немного о “крамольной” части биографии героя: работая завхозом в Институте переливания крови, он, по устному разрешению начальника, развез сотрудникам разлагающийся в брикетах торф — для отопления квартир. Нагрянула проверка, начальник отказался от своих слов и подал на завхоза в суд. Приговор суда — три года колымских лагерей.

Всю жизнь Александр Маринеско прожил по русской пословице: где трусу по уши, там удалому по колено, но непризнание и забвение сломили и его. Книга Н. Титоренко — это и земной поклон Герою, и увековечение его подвига, и наше общее “прости”!

Вячеслав Морозов