Нашествие

11

Когда четверо полицейских покидали Иштемшир, судьба полицмейстера Галашше была уже решена. Негласный председатель Грохенской гильдии, господин Вешшер, сумел склонить на свою сторону большинство членов Магистрата, не говоря уж о бургомистре. О необходимых предпосылках такого поведения городских властей позаботились заранее, на всякий случай. Теперь городская стража и даже морская дружина были подняты по тревоге, а телохранители грохенских купцов замкнули вокруг Управления редкую цепь.

Магистратских старичков Вешшер решил до поры оставить в доме Мачеле, в Старом городе, – нечего им сейчас делать на площади Шале. Командиры корпуса городской стражи и морской дружины уже получили приказ и стягивали своих людей к казарме «грачей». Там драки быть не должно – никто не захочет отправить свою душу в Ад только потому, что так приказал начальник. Да казарма Вешшера и не беспокоила: пусть сами разберутся, все действительно важное произойдет в Управлении, а туда войдут только свои.

Ровно в два часа ночи в окружении полусотни охранников глава грохенцев вышел за ворота Старого города.

В ближайшем переулке горели факелы, широкие спины одетых в серое мужчин загораживали от любопытных глаз лежавших на мостовой чегишаев. Все трое пришедшие встретить лейтенанта Рошке были мертвы. Сам полицейский стоял тут же, одетый в такой же серый плащ с глубоким капюшоном, и покуривал длинную трубку.

– Ну что? – Вешшер подошел прямо к нему. – Все в порядке?

– Конечно. Но ты бы поторопился, а то, чего доброго, «расколятся наши купчики.

– Уже все равно, к утру ты станешь новым полицмейстером!

И все же Вешшер шепнул пару слов помощникам, отправляя еще один взвод на площадь Шале, – и правда следовало поторопиться. Если информация об атори все же просочится за стены Управления, не избежать пристального внимания к инциденту с полицмейстером со стороны Святых Отцов, а тем недолго и свое письмо барону Зеккуне отправить – перехватить будет труднее. Огласки пока допустить было нельзя: слишком рано.

– Слишком рано, – сплюнул Вешшер. – Просчитался я с этим усачом, думал, он еще потянет с решительными действиями. А он сглупил, ну надо же…

– Надо было его прежде убрать, – Рошке пыхнул трубкой. – Дел-то на грош.

– Внимания к себе привлекать не хотелось. Хорошо хоть, небесники прошли, теперь Святые Отцы снова голенькие остались.

– А гвардия на Морской стене? Имперцы рубятся получше, чем «грачи».

– Гвардия – мое дело, – похлопал его по плечу Вешшер. – Ты о ней не беспокойся. Лучше готовься речь перед новыми подчиненными произнести. Прямо сейчас пойдешь в казарму, утихомиришь их. Перед рассветом я усажу старичков на носилки и отправлю в Магистрат, с утра они вынесут решение о твоем назначении.

– «Грачи» мне никогда до конца не поверят, – вздохнул Рошке. – Я ведь сегодня дежурный. Почему не вызвал взвод из казармы, если что-то было не так, почему не доложил Святым Отцам? Если Галашше грешен, так и я, значит, тоже.

– Ничего, продержись пару дней, большего не требуется. На допрос к Отцам я тебя не пущу, придумаем какие-нибудь волнения в Заречье, потянем время. Ну, пошли?

– Трупы надо куда-нибудь убрать, – кивнул лейтенант на тела чегишаев. – Кстати, письмо Галашше барону Зеккуне не хочешь посмотреть?

– Потом.

Вешшер небрежно сунул в карман пакет, переданный полицейским. Он примерно знал его содержание, знал также, что один из Совета Святых Отцов, некто Пладде, уже пытался переслать в Совет Кенчипьяша немало информации. Что ж, шила в мешке не утаишь, однажды все это должно было случиться. Но сделать успели немало, закрепились в Иштемшире как следует. Учитывая, что в Никее двор местного короля уже контролируется полностью, можно продержаться в Ноосате, этом перешейке между двумя материками, неограниченно долго.

– Что слышно из Соша? – уже на ходу спросил Рошке.

– Все хорошо, они готовы выступать. Конечно, не обошлось без крови, но людей и оружия хватает.

– Пополнение небесников в пути. Они ночуют в Грохене, а потом пойдут прямо им навстречу.

– Никуда они не пойдут, – хмыкнул Вешшер. – Скорее всего. А впрочем, не мне решать, может, и пойдут… У графа Леца голова большая. Что тебе эти новобранцы с пьяными сержантами? Их женские сотни изрубят на марше, отдать бы только приказ.

– Ну да… – Лейтенанта что-то беспокоило. – А стража? Если закроют ворота, придется несладко.

– Они закроют – мы откроем. Рошке, ты что такой пугливый? Жалко с сытной должностью расставаться? Так не жалей, ты и после полицмейстером будешь. Наберешь себе «грачей» покрепче нынешних и будешь за народцем следить.

– Да я не боюсь, я просто думаю, как лучше все сделать. Может, пожар в Совете? Сгорели Святые Отцы, ждем, мол, новых с севера – вот и все, а там видно будет. Как ты думаешь?

– Я думаю! – веско произнес Вешшер. – А раз я думаю, то я и делаю. Отцов перебить недолго, всегда успеем.

– Но они же могут призвать к новой Войне! – всплеснул руками лейтенант. – Вокруг нас фанатики, понимаешь? Если хоть один Отец скажет, что все грохенцы – атори и убивать их благое дело, против нас пойдут даже дети! И уж конечно, никто не будет выполнять наших приказов, это грех.

– Будут, Рошке, будут. Настоящих фанатиков не так много, как тебе кажется, и Грохен тому пример. Мы вот проведем облаву и запрем в Управлении тысячу детишек, а потом скажем: каждый раз, как будем казнить кого-нибудь из вас, дорогие защитники Неба, рядом повесим ребенка. Увидишь, это подействует. И много есть методов, много… Мы должны вырастить в Ноосате новое поколение аборигенов, тех, что не будут видеть в нас демонов. И тогда лет через двадцать-тридцать сами приплывем и на север, и на юг.

Рошке вздохнул и поглубже натянул капюшон – его не должны были узнать, пока он не окажется в Управлении.

«Хорошо бы, Галашше убили сразу. Не очень-то хочется Старому в глаза смотреть… Да и не только ему, – грустил лейтенант, который чувствовал себя не разведчиком, а предателем. – Лучше, чтобы и Бык там оказался, а вот Чатте жаль, на нем все бумаги. Вывести?»

По площади Шале сновали кучками вооруженные люди: стражники, моряки, грохенцы. Из зданий Магистрата и Совета выглядывали охранники, пытаясь понять, что происходит. Остановившись, чтобы пропустить трусящую к казарме «грачей» роту городской стражи, Рошке заметил их неприветливые взгляды.

– Как ты объяснишь наше участие? – опять обратился он к Вешшеру. – Кровь-то окажется на нас.

– Ты скажешь «грачам», что в Управление ворвалась морская дружина по личному приказу бургомистра. Моряки с «грачами» мало общаются; пока разберутся, что к чему, – время уже выйдет. Ну а Магистрату придется признать, что мои люди лишь защищались.

– Ты держишь их семьи? – Лейтенант смотрел на окно кабинета Галашше, там горела одинокая свеча. – Вешшер, не доверяй фанатикам. Они готовы принести в жертву своему Небу собственных детей, лишь бы не отправить свои души в Ад.

– Да перестань же считать меня идиотом, Рошке! – вскипел торговец. – Им пока и в голову не приходит, с кем они имеют дело. Семьи живут за городом на купленных у князя землях, никто им нож к горлу не приставлял. Старички думают, что мы просто жулики, и охотно берут взятки – надо только немного нажать, чтобы им было не так стыдно. Дочери бургомистра я действительно подпалил пальцы свечой, но там и шрама не осталось, обычное дело: так и чегишаи, и хуланы поступают, грех невеликий. Соберись, господин новый полицмейстер, осталось немного.

Оба, как и все их спутники, прекрасно говорили по-вельшейски и почти не знали других языков. Мягкость выговора выдавала в Вешшере уроженца Грохена, да так оно и было. Почти все члены Грохенской гильдии были крепкого сложения и немалого роста, но это их отличие от иштемширцев становилось заметным, лишь когда купцы и их телохранители собирались вместе, как теперь. Впрочем, не зря ведь существует поговорка «Грохенец и волка загрызет», крепкий народец на западе не редкость.

О том, что этой поговорке чуть больше ста лет, не знал даже отец Пладде.

Казарму взяла в плотное кольцо городская стража, вокруг Управления превалировали фигуры моряков в полосатой форме. У самого входа собралась группа грохенцев, на которую морские дружинники смотрели с недоумением: зачем лезут вперед, если это не их дело?

– Где ваш командир? – Вешшер схватил за рукав ближайшего моряка.

– Вот, капитан Мирре.

– Здравствуйте, капитан, мы ведь с вами знакомы, не так ли? – Грохенец был больше чем на голову выше Мирре и мог бы зубами стащить с того берет, за зеленый пумпон. – Господин бургомистр полагает, что Галашше преступил все человеческие законы и может вместе со своими сообщниками оказать вооруженное сопротивление.

– Да уж об этом я догадался, не зря же такая суета посреди ночи, – проворчал капитан, недовольно глядя на окруживших его верзил. – Но надеюсь…

– Не надейтесь, его душа уже на пути в Ад, и терять Галашше нечего. Однако сообщать об этом вашим людям теперь не представляется разумным – придется ждать Отцов, которые могли бы дать право морякам убить грешника. В то же время тянуть мне не с руки: в заложниках у Галашше находятся мои друзья. Когда я изложил бургомистру свои соображения насчет опасности для их жизней, он ответил, что не возражает, если на штурм пойдут мои люди. Я нашел добровольцев, так что вам не придется пачкать души в крови.

– Премного благодарен. – Довольный моряк приложил палец к берету. – А то уж мои ворчат: что происходит – не понять, Отцов рядом нет, бургомистра нет… Сами понимаете, пока не убедишься, что тебя хотят убить, сам убивать не станешь, но ведь можно и опоздать!

– Мы возьмем это на себя, – любезно приподнял шляпу Вешшер. – Завтра утром состоится совместное заседание членов Магистрата и Совета Святых Отцов, но мои друзья в плену…

– Вы благородный человек! – Мирре приглашающе простер руку к Управлению и посторонился. – Вы и ваши люди! Удачи вам. В сторону казармы шли гонцы, – наверное, Галашше хотел взбунтовать своих, но вот эти ваши же парни их перехватили, говорят, уже отвели в Магистрат. Да, кстати, двери заперты, и они, как говорят, очень крепки.

– Ничего, мы об этом позаботились, – подсказал один из помощников Вешшера.

Мирре оглянулся и увидел, как несколько грохенцев тащат к дверям один из столбов виселицы, в разобранном виде отдыхавшей от трудов во дворе Управления. Воспользоваться им как тараном подсказал лейтенант Рошке, будущий новый полицмейстер, который, кутаясь в плащ, стоял у самых дверей.

Как Вешшер и ожидал, хваленым дверям Управления хватило одного удара. Не на ту силу они были рассчитаны… Треснул засов, обе створки распахнулись, и перед штурмующими оказались двое полицейских с широко распахнутыми ртами и глазами. Тут же грохенцы хлынули внутрь, сминая «грачей», не успевших даже обнажить оружие.

– Убейте всех, – не приказал, а скорее напомнил Вешшер, входя в твердыню Галашше. – Где Старый?

– Или у себя, или в подвале. – Рошке пробежал к лестнице, на ходу сбрасывая плащ. – Не дайте им закрыться!

Но «грачи» дежурного наряда, столпившиеся вокруг своего внезапно спятившего начальника, совершенно не были готовы сопротивляться. Мерно взмахивая саблями, телохранители купцов прошли через весь коридор и остановились только перед прижавшимся к стене Галашше, судорожно сжимавшим в одной руке оружие, в другой пустую бутылку.

– Господин полицмейстер? – нахмурился Рошке. – Доброй ночи. Ребята, я что, сам должен его прикончить?

– Вешшер спрашивал о нем. – Телохранители купца сомкнули ряды, оттесняя лейтенанта в сторону.

– Вешшер! – сердито закричал Рошке. – Скажи им, чтобы заканчивали скорей!

– Что ты шумишь, дружище? – Грохенец не спеша спустился в подвал. – Лучше открой двери, посмотри, как там наши. У меня складывается впечатление, что полицмейстер все-таки добился кое-каких успехов. Так, Галашше?

Полицмейстер сглотнул и выронил бутылку.

– Атори… – прохрипел он. – Все ли вы атори? Не может быть! Люди! Среди вас демоны!

Вешшер ухмыльнулся, и это едва не стоило ему жизни, – Галашше вдруг прыгнул вперед, целясь острием сабли в горло врага. На счастье грохенца, телохранители мгновенно отразили удар и швырнули полицмейстера назад.

– Демоны… – Галашше попытался подобрать выбитую саблю, но ему наступили на руку. – Рошке, они же атори! Ты отправишь свою душу в Ад, в Ад!

– Заткнись!

Лейтенант справился наконец с дверьми, и вскоре арестованные купцы по одному вышли в коридор. Их встречали улыбками, а появление голых Бохроса и Блеса вызвало целый взрыв хохота.