Наши хрупкие надежды

МИШЕЛЬ

Закрыв дверь своей квартиры, я бросаю вещи и маленькую сумку на диван и надеваю кофту Патрика. Постаравшись уйти от мыслей об Адаме, я понимаю, что брата дома нет, хотя его телефон лежит на столике и телевизор включен. Он его вообще не выключает.

– Патрик? – спрашиваю я и, проверив, вижу, что его обувь и куртка тоже здесь.

Я босиком в одном белье и в кофте шагаю в ванную. Шум воды я не слышу, но свет включен.

Медленно шагая и покусывая губу, я гадаю, что меня там ждет. Патрик принимает ванну с пеной? Или опять очередная доза? Склоняюсь ко второму

Я открываю скрипучую дверь и ступаю на холодную плитку. Дойдя до ванны, которая закрыта голубой шторкой, я глубоко вздыхаю и тяну шторку в сторону.

С моих губ чуть не срывается крик, но внутри пустота: я не знаю, что чувствовать. Минуту назад я поссорилась с Адамом, который принимает наркотики, а сейчас я вижу в ванне своего брата, выстрелившего себе в висок, от чего плитку на стене украшает почти засохшая кровь. В его правой руке мой пистолет, а в левой – шприц. Патрик перед смертью решил снова побыть в эйфории. Хотя, возможно, теперь он там навсегда.

Я сглатываю. Не знаю, что чувствую. Хотя нет, наверное, облегчение. Ой, мой брат покончил с жизнью, и я, как любящая сестра, должна горевать. Но нет, не в моей жизни. Теперь я одна, и кажется, будто мне стало свободнее.

Я прислоняюсь к стене и сажусь на пол, подтягивая к себе колени. Охренеть какое «доброе утро» у тебя, Мишель…