Наши хрупкие надежды

МИШЕЛЬ

Он, наверное, уже спал, когда я кричала в дверь, так как на диване рядом с журнальным столиком лежали плед и подушка.

– Я как раз на диване посплю.

– Тут сплю я, а ты можешь почувствовать уют в комнате.

Адам показывает рукой на белую дверь напротив нас и подходит, чтобы открыть.

Вообще квартира Адама маленькая, но по сравнению с моей – хоромы. Тут вообще нет света, но, мне кажется, Адаму так нормально. Тут нет телевизора, а коричневые шторы задвинуты. За диваном открытая маленькая кухня с маленькой барной стойкой, а рядом еще одна дверь, наверное, ванная.

Я вхожу в комнату первая, сразу же замечаю большую кровать с белым чистым бельем, а на полу мягкий серый ковер. Окно, на котором висят серебряные шторы, закрыто. Этой квартире тоже нужен воздух, как и моей.

Есть маленький шкаф и полки: на одном лампочка и будильник, а на другом фотографии, кажется, семейные.

– Ого, это твоя жена? – спрашиваю, взяв рамку в руки.

Она очень красивая. Милая улыбка. Похоже, у нее азиатские корни. Стоп. Адам женат, а я у женатого мужчины дома? Хочу сказать, что не стоит мне оставаться, как Адам забирает из моих рук фотографию.

– Да, это моя жена…она погибла в автокатастрофе, – отвечает на мои мысли и кладет обратно фото на полку.

– А это наш сын, – показывает пальцем на фото рядышком.

Я грустно улыбаюсь и на эмоциях, возникших из-за алкоголя, обнимаю его.

– Прости. Ты не обязан был это говорить.

Адам легонько обнимает меня, касаясь моей спины.

– Боже, не плачь, ты что, – говорит он, вытирая мои слезы руками.

– Это все алкоголь, но мне правда жаль.

– Хочешь чай или горячий шоколад, чтобы чуть прийти в норму?

Облизываю губы и, пожав плечами, говорю:

– Зеленый чай был бы кстати.

Он кивает и уходит на кухню, а я следую за ним, но перед этим подхожу ближе к полкам и снова смотрю на фотографии, как будто изучаю научный проект.

Она такая молодая. Они были в браке, когда это случилось? У Адама кольца не было, когда я встретила его поздно вечером перед магазином. Когда это произошло и как? Где этот мальчик?

Боже, Мишель, ты не детектив. Не делай вид, будто ты стала ему важна, после простых объятий. Это его история, не моя. Но иногда контролировать я себя все-таки не могу…

Я решаю снять кроссовки и остаюсь босая, с голубым цветом на пальцах ног. Обожаю этот цвет.

– Благодарю, – говорю и присаживаюсь рядом с Адамом на диван, держа в руках кружку чая.

– И где вы так поздно были, мисс?

Губы автоматически улыбаются от любопытства Адама. Честно, мне безумно не хватает внимания. Кто спросит о моей любимой музыке? Кто скажет, что я предпочитаю на ужин или какая страна мне нравится? В основном это из-за того, что друзей у меня так таковых нет. Коллеги по работе не считаются, а Фиби, хоть я и могу добавить в список, но я сама о ней мало что знаю. Только что она иммигрантка из Италии, которая работает проституткой. Так что мне понравилась заинтересованность Адама.

– Я была с подругой в баре, но ушла пораньше. Она, кстати, живет наверху.

– Оу… Она и ее молодой человек слишком громкие по ночам, – смеется он.

– Она не в отношениях. Это ее работа…

На секунду воцаряется тишина, но Адам произносит правду:

– Понимаю. Здесь каждый пытается выжить хоть как-то.

Адам кивает, и облизывает губы. Прошел всего день, как мы не виделись. Его редко, когда увидишь, так что я мысленно благодарна, что он был дома, когда я билась в дверь.

– А кем ты работаешь?

Глотнув чаю, чуть тише говорю:

– В академии искусств. Преподаю уроки на скрипке.

Адам внимательно смотрит на меня. И в какой-то момент мне кажется, что я обязана ему рассказать о себе, так как сама узнала немало.

– А брат? Ты его так не любишь, да?

Стараюсь сдержать смех и ставлю кружку на стол, вздыхая.

– Тут все сложно. Отец умер от передоза, мать напивалась, не зная меры, и ушла от нас, когда мы с братом учились в школе, и я без понятия, где она. Брат… он весь в отца. А я…

– Музыкант, – заканчивает Адам.

Смотрю на него и улыбаюсь.

– Звучит смешно и одновременно странно.

– Не думаю. Это показывает, что именно ты «выбилась в люди». У тебя было это желание. Ты молодец.

Стараюсь спокойно дышать полной грудью. Когда меня кто-то хвалил вообще?

– Спасибо.

Допиваю чай, и конечно, мне хочется спросить о жене, о сыне и где он. А если они оба погибли?

– Я, пожалуй, прилягу, а то не проснусь утром, – вместо своих мыслей произношу я.

Встав с дивана, добираюсь до комнатной двери, как слышится голос Адама:

– Мишель, если тебе мешают фотографии, я могу убрать.

– Нет. Боже, все хорошо. Ни в коем случае.

Пожелав хорошей ночи, закрываю дверь, присаживаюсь на кровать и смотрю на фото девушки: она в летнем персиковом платье, на голове солнцезащитные очки, прямые, ярко-черные волосы распущены и доходят до плеч. Она улыбается звездной улыбкой. Думаю, оно сделано в поездке в какую-то страну, так как фон природы сзади мне не знаком.

Бедная девушка. Адам один скорбит об утрате. Хочу разглядеть фото малыша, но опрокидываю голову на подушку и вырубаюсь сразу же. Перед тем, как я окончательно проваливаюсь в сон, проскакивает мысль, что если Патрик завтра не откроет дверь, я его сама убью и фотографии в рамочке на полке точно не будет!