Наши секреты

спине. Он повернулся, и я увидела, что – нет, кого он нес. Дженна.

Он опустил ее, когда увидел меня. Она покачнулась, чертыхаясь, но не разжала рук,

обвивающих шею Алекса. Склонив голову набок, она что-то прошептала ему на ухо. Алекс указал на

мою машину, и она попятилась от него, кокетливая улыбка на ее лице сменилась почти оскалом. Она

не удосужилась поздороваться со мной, проходя мимо моей машины. «Спасибо тебе большое», –

прочла я в ее взгляде.

Алекс открыл дверь машины и скользнул на пассажирское сиденье, бросая свою сумку на

заднее.

– Все в порядке? Что ты здесь делаешь?

Я махнула рукой в сторону Дженны.

– Что она здесь делает?

– Тренировка по хоккею на траве, Мэдди. Полуфиналы завтра. И ты это знаешь. Ты должна

была быть там.

Я посмотрела через лобовое стекло. Товарищи Мэдди по команде были там, повиснув на

одном футболисте или на другом, но, увидев это, я не забыла, что Дженна клеилась к Алексу.

– Тренер на этой неделе разрешил тебе не приходить. Я попросил Дженну поговорить с ним,

сказать ему, что ты занималась по предметам каждый день после школы, чтобы попытаться

наверстать упущенное. Но на следующей неделе, когда начнется подготовка для соревнований в

дивизионе, ты должна быть там, – сказал Алекс.

Я подняла левую руку, как будто это было достаточным объяснением. Плюс, это были

последние две игры сезона, две самых важных игры, и я не имела абсолютно никакого понятия, как

вообще играть, даже никогда не интересовалась игрой, пока наблюдала за ней с трибун.

– Ты не можешь играть, но это не значит, что ты не часть команды, Мэдди. Ты должна быть

там. Ты потеряешь место со-капитана, если не будешь осторожна. Я сделаю все, что в моих силах,

чтобы этого не случилось, а тебе это нужно для поступления в колледж, если ты хочешь играть на

том же уровне.

Его «все, что в моих силах» заставило меня волноваться.

– Дженна хочет быть королевой Снежного бала. А еще она хочет тебя, – сказала я, и Алекс

пожал плечами, будто это была старая новость. – Ты спишь с ней?

– Нет. – Его ответ был резок и быстр, и, по крайней мере, ему хватило совести выглядеть

обиженным. – Уже сто раз спрашивала, может, хватит Мэдди? Почему ты продолжаешь об этом

говорить?

Потому что у нас с Дженной был этот разговор в зале. И она ясно сказала, что хочет отбить

Алекса.

Потому что я не доверяла ей с самого первого дня, как она пришла ко мне домой, вся такая

макияж и фальшивые улыбки.

– Она и не скрывала, что хочет тебя, – продолжила я.

– Да, но она не та, которую я люблю.

Он протянул руку, чтобы погладить мою щеку, и я отстранилась.

103

LOVEINBOOKS

– Я больше не верю тебе.

– Не веришь чему, Мэдди? Что я не спал с Дженной, или что я люблю тебя?

Я не сомневалась, что Алекс любил мою сестру. И знала, что и она любила его. Но я не могла

отбросить то, что Дженна сказала в уборной – это только сработает против меня.

– Ты довольно мило ведешь себя с ней, особенно, в последнее время. – Я не знала, так ли это

на самом деле. Да, Дженна всегда была без ума от Алекса, но именно здесь и именно сейчас мы

говорили о другом. – И я знаю, что она рассказывает тебе о том, что происходит дома, и что просит

тебя ей помочь.

– Она говорила, что ты что-то сказала ей о ее отце и деньгах. Я же просил тебя не делать

этого, Мэдди, но ты все равно это сделала.

Да, я сделала это. Я была зла, и она это заслужила. Я не собиралась извиняться, мне было не

жаль.

– Так ты и Дженна...

Алекс пожал плечами, и мое сердце сжалось.

– Мы провели много времени вместе в школе, пока ты была дома, поправлялась после

аварии. Ты не стала разговаривать с ней, и мне самому пришлось отвечать на ее звонки и

рассказывать, что с тобой происходит. А чего ты ожидала?

Я с трудом подавила желание наорать на него, завопить, что моей вины в этом как раз и нет.

Алекс должен был просто дать мне немного времени, а что он сделал вместо этого? Просто убежал к

Дженне, туда, где поспокойнее. Вместо этого я покачала головой и воткнула ногти в ладони.

– Я не сплю с ней, – повторил Алекс.

Я не знала, как реагировать. То, что у них не было секса, не значило, что ничего не

происходит. И это не значило, что ему и дальше можно проводить с ней время.

– Ты теперь другая, Мэдди, – продолжил он. – Далекая и тихая. Я не могу заставить тебя

открыться даже мне, о друзьях и не говорю.

Мне хотелось бросить ему вызов, спросить его, а что он думает по поводу нашего разговора

вчера вечером, но не стала. Я стала защищаться.

– Какое это имеет значение?

– Никакого, но приятно провести время с кем-то, кто знает старую добрую Мэдди.

Старую добрую Мэдди? Настоящую Мэдди? Даже Алекс, парень, который поначалу

наплевал на все признаки того, что я – не моя сестра, начал сомневаться во мне. И без него я не смогу

справиться с этой ложью... с жизнью Мэдди.

Я убила свою сестру, а потом, попытавшись вернуть ей ее жизнь, уничтожила единственное

хорошее, что в ней было – Алекса.

– Если я буду стараться, если я начну все тебе рассказывать и ходить на вечеринки и

тренировки по хоккею на траве, ты не будешь проводить с Дженной так много времени? Ты не

позволишь ей встать между нами?

Он откинул голову назад и закрыл глаза, потом вздохнул и покачал головой.

– Не знаю. Я не думаю, что ты сможешь стать такой, как прежде. Никто бы не смог после

того, что произошло.

Я знала, что он имеет в виду. Не Дженна вбила клин между Алексом и мной. Это сделала я

сама. Алекс и мои родители были единственной твердой опорой во всей этой заварухе, и они

медленно ускользали от меня.

На глаза навернулись слезы, эти проклятые слезы. Но они не могли вернуть Мэдди обратно.

А я хотела только этого. Хотела, чтобы она была рядом.

Живая. Хотела, чтобы ее имя на выпускном назвали следом за моим. Хотела знать, что даже

если бы мы поступили в разные колледжи, я всегда могла бы позвонить ей, и мы обязательно провели

бы вместе каникулы. Я хотела познакомиться с ее будущим мужем за ужином и смеяться над

неудобными вопросами папы. Я хотела помочь ей выбрать свадебное платье и обязательно тогда

стала жаловаться на то, что платье подружки невесты, в которое она меня нарядила, слишком

коротко. И я хотела, чтобы наши дети играли в прятки в доме мамы и папы, пока Мэдди и я моем

посуду и подаем на стол десерт.

Этого я хотела. В этом нуждалась. Но этому уже никогда не случиться.

Алекс потянулся к моей руке, и я позволила ему себя коснуться.

– Это не значит, что я не люблю тебя, Мэдди. Боже, просто я начинаю думать, что не смогу

104

LOVEINBOOKS

помочь тебе пройти через это.

Никто не может помочь мне пройти через это.

Я выдернула руку и засунула ее себе под бедро. Мне не надо утешения, прикосновений,

уговоров. Просто оставьте меня в покое.

Я быстро стерла со щеки одинокую слезу. Еще месяц назад мне даже не нравился Алекс

Фьюри, и я честно не понимала, почему Мэдди так им очарована. Но он приходил ко мне в больницу

каждый день, заезжал каждый вечер, пока я была дома. Он делал все, что мог, пытаясь помочь мне

справиться с тьмой в голове. И когда я вернулась в школу, он защищал меня, защищал меня от

вопросов и домыслов. Именно это Мэдди увидела в нем. Именно это был Алекс, которого она знала и

любила. И если я уничтожу это, я уничтожу и ее.

– Иди, – сказала я ему. Он начал спорить со мной, но я оттолкнула его. – Я в порядке, Алекс,

иди.

Он поцеловал меня в щеку, прежде чем потянуться на заднее сиденье за своей сумкой.

– Я люблю тебя, Мэдди. Это никогда не изменится.

Холодный воздух ударил меня, когда он открыл дверь, ветер взметнул листки бумаги,

которые валялись на полу.

Алекс поймал фантик от жевательной резинки, смял его и сунул в карман пиджака. Другой

лист бумаги, тот, который мне следовало всегда держать в заднем кармане, заметка о Молли, вылетел

наружу.

Алекс поднял бумажку и уставился на нее, его лицо стало белым, когда он понял, что это

такое.

Опустив свою сумку на землю, он забрался в машину и запер дверь. Швырнув клочок бумаги

на приборную панель, он повернулся на сиденье ко мне лицом.

– Говори, Мэдди. Сейчас же.

105

LOVEINBOOKS

38

— Почему ты снова ворошишь прошлое? – спросил Алекс. — Ты оставила это позади уже

давно, Мэдди. Мы оставили это позади. Там пусть и останется.

Мэдди ничего не оставила позади. Она похоронила прошлое в коробке из-под обуви в шкафу,

вместе с упаковкой таблеток. И судя по последним дополнениям в ее альбоме воспоминаний, она

часто возвращалась к этой теме.

Я подозревала, что интерес Мэдди к истории с Молли и ее тестом на наркотики был далеко

не просто дружеским. Чтобы Мэдди держала в обувной коробке файлы на друзей? Но, видя панику

на лице Алекса, я поклялась бы жизнью – если б моя жизнь еще принадлежала мне, – что Мэдди

чувствовала себя виноватой, она сделала то, о чем сожалела, что не смогла бы исправить. То, что

медленно, мучительно съедало ее живьем.

Теперь мне нужно выяснить, как далеко все зашло.

– Почему ты позволил мне сделать это? Если ты так сильно любишь меня, почему ты не

остановил меня?

Я затаила дыхание в ожидании его ответа, надеясь, что я ошиблась, и Мэдди не имела с этой

историей ничего общего.

– Если правильно помню, я пытался. Я сказал тебе, что это того не стоило, мне все равно,

сидишь ты на скамейке запасных или играешь в команде в качестве капитана, – сказал Алекс.

– Это неправда, – возразила я, подталкивая его к откровенности. Алексу нравилось быть

популярным, и Мэдди тоже.

– Значит, ты чувствуешь себя виноватой за что? За то, что напоила ее пивом в прошлом году

на одной из моих вечеринок? Хватит об этом, Мэдди. Ради нас обоих, пожалуйста, хватит.

– Я не просто напоила ее, – продолжала я гнуть свое. Ступив на тонкий лед, я сейчас

рисковала раскрыть свое истинное «я». Но мне нужна была правда. Мне нужно было знать, что за

тайну оставила мне Мэдди, тайну, с которой я теперь вынуждена была жить. – У меня есть таблетки.

– Боже, Мэдди. Почему ты их не выбросила? Почему оставила? – Алекс покачал головой, его

тон смягчился. – Ты бросила таблетку в ее пиво в субботу вечером. Вряд ли ты знала, что команду

прогонят через тестер перед той воскресной игрой. Вряд ли бы ты сделала это, если б знала.

Я подняла руку, чтобы остановить его. Что было дальше, я знала. Я прочла эту историю пять

тысяч раз по заметкам в маленькой коллекции Мэдди. Результат Молли оказался положительным, и

ее выгнали из команды. Колледжи, которые хотели заполучить ее себе, пошли на попятную, и она

оказалась в реабилитационном центре. И когда она вернулась, никто из ее друзей не захотел иметь с

ней ничего общего.

Мэдди не была глупой. Наверняка она осознавала где-то в глубине души, что это была

полностью ее вина. И теперь она оказалась в ловушке собственного чувства вины за то, что

произошло. Как и я сейчас. Но у нее был Алекс, чтобы помочь ей пройти через это, чтобы сказать ей,

что все в порядке. А у меня никого больше не было. Даже Джоша.

– Не понимаю, почему я это сделала, почему мне было не наплевать. Она наш друг, Алекс.

Почему я захотела вдруг подложить свинью своей подруге?

Он посмотрел на меня так, будто я сошла с ума.

– Это было начало нашего первого года, Мэдди. Мы наконец-то стали старшекурсниками. Ты

была выбрана королевой, а я начал карьеру в футбольной команде. У тебя... у нас было все, что мы

хотели, за исключением...

– За исключением чего? Места со-капитана команды по хоккею на траве?

Это было так эгоистично. Во мне смешалась куча эмоций. Я больше не чувствовала

сострадания к Мэдди. Я разозлилась, мне стало противно, что моя сестра была такой стервой, такой

помешанной на популярности, что смогла поступить так ужасно.

– Да. Это именно то, чего ты хотела, то, чего ты вроде бы еще хочешь. Дженна была вне

конкуренции, так что выбор стоял только между тобой и Молли. Ты знаешь, как это бывает, капитан

выбирается из членов команды, которые имеют самое большое игровое время, из лучших игроков.

Вы и Молли... вы обе были вратарями. Если бы она пропустила воскресную игру или если бы играла

дерьмово, потому что была больна, место со-капитана досталось бы тебе. Ты не пыталась разрушить

106

LOVEINBOOKS

ее жизнь, Мэдди, ты просто хотела лишить ее шанса стать со-капитаном.

– Конечно же, Дженна вне конкуренции.

Одно упоминание имени Дженны заставляло кипеть мою кровь. Чем больше я узнавала о

жизни Мэдди, о своих друзьях, тем меньше мне нравилась Дженна. Она везде совала свой нос, и ее

вмешательство никогда не приводило ни к чему хорошему.

– Не обвиняй ее, Мэдди. Она, возможно, и подала идею, но сделала все ты.

– Подожди. Что?

– Ты и я говорили об этом в течение нескольких дней. Я сказал тебе перестать думать об

этом. Мне лично все равно, капитан ты или нет. Я не думаю, что это важно и для твоих родителей,

или для колледжей, куда ты хотела поступить. Ты играла хорошо, этого было достаточно.

– А Молли играла слишком хорошо, – пробормотала я, вспоминая одну игру Мэдди, на

которую я как-то ходила.

Тогда играла и Молли, и она была хороша, если не лучше, чем Мэдди.

– Так и есть. Но знаешь, дело не в Молли. Дело в Дженне. Ты не хотела, чтобы она тебя

обошла.

Я уже знала ответ на вопрос, который собиралась задать. Дженна сегодня уже ясно дала

понять, но я все равно спросила, желая точно узнать, на чьей стороне Алекс.

– Так она знает. Все это время она знала, что я накачала Молли, и не сказала ни слова? Не

пыталась использовать это против меня? Тебе не кажется, что это несколько странно?

Алекс дернулся, как будто то, что я сказала, застало его врасплох.

– Конечно, она знает. Ее старший брат достал для тебя таблетки. И нет, она бы никогда не

стала это использовать. Она может быть иногда стервой, это да, но не настолько.

Я подумала о том, чтобы выложить Алексу содержание нашего разговора в уборной,

рассказать о маленьком ультиматуме Дженны, но тут же передумала. Я бы тогда выглядела не лучше,

чем Дженна.

Но я не собиралась оставлять этот комментарий без ответа.

– Не думаю, что ты знаешь Дженну так уж хорошо, Алекс.

– Может быть, тебя я тоже уже не знаю так хорошо, как раньше.

Он казался отстраненным.

– Возможно.

Больше мы не говорили. Я получила то, за чем пришла. У меня были ответы, которые я

искала, но почему-то это знание не помогло. Жить с такой тайной я не была готова. Я не

подписывалась на это. Я могла бы играть роль куклы Барби, изображать из себя троечницу, даже

интересоваться предметами, которые раньше ненавидела, но это... я не знала, что с этим делать.

И вот я сидела здесь в темноте с Алексом, пока мой мир рушился на части.

– Не знаю даже, что сказать.

Я не смотрела на него, когда говорила, у меня просто не был сил защититься от его эмоций.

– Я не думаю, что надо что-то говорить.

Алекс разорвал газетную вырезку пополам и сунул ее в карман пальто. Он мог бы разорвать

каждую бумажку из тех, что хранились в той коробке. Это ничего не изменит.

Он открыл дверь и вышел из машины.

– Иди домой, Мэдди, и забудь об этом. Это не твоя вина, и ты не можешь изменить

случившееся.

Я так не думала. Извиниться перед Молли было бы неплохо для начала.

– Возьми завтра выходной от школы и соберись. Я прикрою тебя, скажу всем, что у прием у

врача или что-то в этом роде. Я заеду за тобой в три и заберу тебя на тренировку по хоккею. И в

понедельник...

Алекс не закончил свою мысль, но в этом не было нужды. Я знала, что он имел в виду. В

понедельник мне придется встать и сделать это снова. Притвориться своей сестрой, попробовать

найти способ справиться с пустотой, которая заполняла меня во время всех этих бессмысленных

разговоров с подружками… с Дженной.

Я подождала, пока Алекс уйдет со стоянки, и только тогда завела мотор. Ехать домой не

вариант. Мама там, и папа, вероятно, пытается выманить ее из их комнаты, увести от коллекции

вещей Эллы, которыми она себя окружила. Мне не нужно еще одно напоминание о том, как я все

испортила.

107

LOVEINBOOKS

Я достала телефон и написала одну ложь, на которую папа непременно должен был

купиться.

«Остаюсь у Дженны».

Просто несколько минут, но телефон наконец отозвался простым сообщением:

« Повеселитесь».

В ту ночь, час за часом, я нарезала круги по улице, заезжала на нашу подъездную дорожку,

потом выезжала обратно. Я бы пошла навестить Мэдди, спрятанную под землей под табличкой с

моим именем, но ворота кладбища были заперты, и мне было некуда идти.

Было уже за полночь, когда я остановилась через дорогу от дома Джоша. В доме было темно,

уличный фонарь в конце подъездной дорожки был сломан и мерцал как бешеный. Вот тут я и провела

ночь – в своей машине, припаркованной через дорогу от дома Джоша, наблюдая, вспоминая и мечтая

о том, что все могло бы быть иначе, если бы я знала, когда очнулась в больнице, что он тоже меня

любил.

108

LOVEINBOOKS

39

Резкий стук в окно разбудил меня. Я подняла голову, откинув ее на спинку кресла. Моя шея

болела, но не от резкого движения, а из-за долгого сна на руле.

Стук теперь был мягче, но не менее требовательным. Я протерла глаза и посмотрела в

сторону окна. Тонкий слой льда покрывал стекла, и было трудно что-либо увидеть, но в конце концов

я смогла разглядеть лицо. Это был Джош. Он был в шляпе и перчатках, с рюкзаком, перекинутым

через одно плечо. Я завела мотор и включила печку в машине, прежде чем опустить окна.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Я посмотрела мимо него в сторону его дома. Ким стояла там, уставившись прямо на меня.

– Я спросил, что ты делаешь здесь, – снова задал вопрос Джош.

– Ничего.

– Иди домой, Мэдди.

– Но... – Я начала спорить, хотела сказать ему, чтобы перестал называть меня так, чтобы он

дал мне второй шанс, но Джош отмахнулся.

– Вчера у тебя был шанс. Теперь тебе тут нечего делать.

Я на этот раз не стала ждать, пока он уйдет, я просто не могла видеть, как он садится в

машину с Ким. Я включила передачу и уехала, остановившись только тогда, когда пересекла черту

города. Я сидела там в течение нескольких часов, припарковавшись на разделительной полосе с

включенным аварийным сигналом, буквально в нескольких шагах от нового города... новой жизни.

Никто не остановился, чтобы помочь мне. Ни один полицейский или добрый самаритянин не

остановился, чтобы спросить, не нужна ли мне помощь. Забавно, я просидела там два часа и

семнадцать минут, и никто даже не полюбопытствовал. Но стоит две секунды повести себя странно в

школьном кафетерии, и вы вдруг оказываетесь объектом всеобщего внимания.

Тысячи мыслей пролетали в моей голове: о Молли, о том, что случайно сделала моя сестра. Я

знала, что Мэдди чувствовала вину за то, что она натворила. Я почувствовала это сама, увидев ее в

слезах, когда она пыталась спрятаться в ночь вечеринки Алекса. И я лишила ее шанса извиниться

перед Молли.

Пустота, которую я изо всех сил пыталась преодолеть, сгущалась вокруг меня, как темное

густое облако. Моя сестра, мой лучший друг, тот, кто делил со мной день рождения, исчез. Навсегда.

И я сидела там, на обочине дороги, в машине, кричала и плакала, и проклинала сестру за то, что

бросила меня. И именно там я приняла решение.

Я развернула машину посреди дороги и, не раздумывая, поехала обратно в школу, к тем

людям, перед которыми я хотела извиниться в первую очередь.

На школьной стоянке было тесно. Я могла либо вклиниться между мусорными баками и

стоянкой для автобусов перед школой, либо припарковаться на другой стороне игровых полей. Я

выбрала стоянку для автобусов; я не планировала оставаться здесь надолго.

Я не стала записываться. Фронт-офис, вероятно, уже отметил, что меня нет. К тому времени,

как школьный секретарь позвонит родителям, чтобы узнать, уже все решится. К тому времени они

будут знать правду.

Был полдень, и коридоры были переполнены учениками: кто-то стоял у шкафчиков,

отыскивая учебник, нужный для следующего урока, кто-то торопился на завтрак. Тот факт, что я была

в той же одежде, что и вчера, не остался незамеченным.

Я видела, как на меня показывают пальцем, слышала приглушенные замечания. Мои волосы

были собраны в грязный хвост, и то немногое, что осталось от вчерашнего макияжа, размазалось по

лицу. Мне было все равно. Я устала притворяться. Я устала соответствовать. Я... устала.

Двери столовой были закрыты, шума изнутри почти не было слышно. Но я знала, что они

там.

Когда я вошла, воцарилось молчание, сто двадцать девять старшеклассников и несколько

ребят из младших классов повернули головы в мою сторону. Я не оглядывалась вокруг, я пошла

напролом. Молли сидела в конце стола Мэдди, и неизменные три пустых стула стояли между ней и

всеми остальными. Алекс сидел там, друзья Мэдди столпились вокруг него, а Дженна ворковала

рядом.

109

LOVEINBOOKS

Алекс оттолкнул Дженну, когда я вошла, кровь отлила от его лица. На его лице я увидела

разочарование – нет, страх – это был настоящий страх.

– Мэдди, - крикнул он, его глаза призывали меня.

Я покачала головой и подошла к Молли. Я доберусь и до Алекса, но не сейчас. Молли была

добра ко мне, она предложила мне дружбу и помощь. И она заслуживала быть первой.

Алекс встал со своего места, он понял, что я не собираюсь тихо выйти в холл и ждать его

там.

– Это не то, что я называю «залечь на дно», – заметил он.

Я рассмеялась над его словами, то был странный смех, и даже меня он застал врасплох.

– Я не пытаюсь залечь на дно, Алекс.

«Я пытаюсь исправить то, что натворила», – мысленно произнесла я.

– Сожалею, что отняла у тебя Мэдди, но, к сожалению, я не могу быть девушкой, которую ты

когда-то любил.

– Позволь мне отвезти тебя домой. Мы можем поговорить об этом там.

– Нет, я не хочу говорить об этом. Хватит.

– Никто не ждет, что ты будешь прежней Мэдди.

– Я ждала, Алекс. Я пыталась, правда. Ради тебя, ради моих родителей, ради всех, я

пыталась.

Я достала рисунок, который нарисовала для Мэдди три года назад, и протянула ему. Я

полтора часа искала его в тот день, но нашла-таки его под грудой старых кукол Барби в моем шкафу.

– Не лучший рисунок, но это твое.

Его глаза требовали объяснения. Я сглотнула и сосчитала до трех, а потом сказала ему

правду:

– Я больше не могу быть ей. Это слишком больно. Я не хочу тратить свои дни, пытаясь

одеваться, вести себя и говорить, как моя сестра. Я хочу провести их, вспоминая, как она ненавидела

мою собаку и как любила лавандовый шампунь. Я хочу оплакивать ее, скучать по ней, и хочу, чтобы

все знали, как больно мне потерять Мэдди, понимаешь?

Он покачал головой в шоке от услышанного, и, наконец, осознал это и прошептал мое имя:

– Элла?

Я кивнула и бросила на Дженну быстрый взгляд. Она положила руку на плечо Алекса, как

будто в ее поддержке он сейчас нуждался.

– Она права. Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать.

Глаза Дженны расширились в ответ на мой комментарий, и она придвинулась ближе к

Алексу, как будто сообщая мне, кому он теперь принадлежит.

– Знаю, ты думаешь, что хочешь Дженну. Что она нужна тебе, – продолжила я. – Но это не

так. Поверь мне, она заберет у тебя все доброе и уничтожит, а Мэдди не хотела бы этого.

– Да как ты смеешь…, – начала Дженна, намереваясь сказать мне, как же я ошибаюсь.

Я оборвала ее.

– Мне тебе нечего сказать. Ты холодна и расчетлива, и не стоишь моего времени.

Я отошла, решив, что с ними покончено. Молли сидела и глядела на меня с искренней

улыбкой.

– Чувствуешь себя хорошо, не так ли? – сказала она.

Я кивнула. Я чувствовала себя прекрасно, я, наконец, сказала правду, высказала все Дженне,

уничижительные комментарии которой выслушивала столько лет.

– Но это тебе я должна самое большое извинение.

– Нет, не должна. Я понимаю, почему ты держала дистанцию. – Молли пинком отодвинула

стул напротив и жестом пригласила меня сесть. – Но сейчас это неважно.

Я задвинула стул обратно и увидела, как надежда медленно отхлынула от ее лица. Она

подумала, что я собираюсь сесть рядом и быть ее другом, наплевав на то, что с ней не общается

другой конец стола. Но я еще не рассказала ей всей правды.

– Если хочешь, есть место за тем столом, – сказала я и указала на стол, где всегда сидели

Джош и я. – Знаю, это не исправит то, что случилось в прошлом году, но я подумала, настоящие

друзья и извинение – совсем неплохо для начала.

Она посмотрела на меня в замешательстве.

– Я не понимаю, – пробормотала Молли.

110

LOVEINBOOKS

– Я тоже не понимала до прошлой ночи. Ты была претендентом на место со-капитана в

команде по хоккею. Ты хороший игрок, наверное, даже лучше, чем Мэдди. А на другой чаше весов

была...

– Дженна, – закончила за меня она.

– Если бы ты вышла на поле с похмелья или больной, если бы ты пропустила воскресную

игру, то наверняка потеряла шанс стать со-капитаном. И, в конце концов, ты играла дерьмово весь

первый период, так что тренеру ничего не оставалось, как вышвырнуть тебя из команды.

Ее глаза метались между мной и Дженной, и я могла поклясться, что увидела вспышку

понимания в ее глазах.

– Что ты пытаешься сказать?

– Мэдди что-то подсыпала твое пиво в субботу вечером. Она хотела, чтобы ты заболела и не

смогла играть. Я не думаю, что она знала, что команду будут проверять на тестере, я не могу

поверить, что моя сестра...

Она смотрела на меня так, будто я была инопланетянкой, словно я сама не понимала, что

несу.

– Я сожалею. Понимаю, это уже ничего не исправит, но я не знаю, что еще сказать. Не знаю,

что было бы тут правильным.

Молли покачала головой, ее взгляд был полон неверия.

– Я не понимаю. Ты, то есть Мэдди, разговаривала со мной на вечеринке перед тем, как уйти.

Она сказала мне, что заберет меня рано утром на следующий день, чтобы мы могли посмотреть на

свипера13 Линкольн-Хайтс. Она была одной из лучших в штате, и если бы мы отыскали ее слабые

места, то уложили б ее на лопатки.

– Она до сих пор лучшая, – сказала я.

Я хорошо знала девушку, о которой говорила Молли. Мэдди боготворила ее, постоянно

говорила о ней во время хоккейного сезона. Мэдди хотела быть хотя бы вполовину такой крутой, как

она.

– Кроме того, что теперь она играет за Бостонский колледж, а не за Линкольн.

Мои слова, наконец, настигли ее, стул упал на пол позади нее, когда она наклонилась через

стол, так что ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего.

– Кто знал? – Ее голос задрожал, слова с трудом пробирались наружу. – Кто еще знал, что она

меня опоила?

Алекс сделал шаг ко мне, Дженна упала на стул за его спиной. Алексу нечего было бояться.

Он не принимал никакого участия во всем этом. На самом деле, он даже пытался отговорить Мэдди.

А что касается Дженны, она все-таки не стоила усилий.

– Никто, – сказала я, и, клянусь, я услышала коллективный вздох облегчения. – Никто об

этом не знал. Но мне очень жаль. Мэдди и я, мы обе хотели бы, чтобы ты знала.

Молли упала на стол, обхватив руками голову, пытаясь принять все то, что на нее свалилось.

– Здесь, – сказала я и бросила на стол письмо.

Я написала его прошлой ночью перед домом Джоша. В нем рассказывалось, что моя сестра

сделала Молли и почему. Я зашла так далеко, что свалила всю вину на Мэдди, на мою Мэдди, которая

будто бы одна состряпала этот сумасшедший план. Не ради Дженны – мне плевать на нее, – а ради

Алекса. Дженна, безусловно, свалит всю вину на него. Я не хочу разрушить его шансы играть в

колледже в футбол, как Мэдди разрушила шансы Молли играть в колледже в хоккей на траве.

Я подписалась именем сестры и поставила дату – день до аварии. Я понимала всю боль и

чувство вины, которые Мэдди носила в себе, ее желание сказать правду, и страх, сопутствующий

этому желанию. Это был мой способ дать ей прощение и чувство покоя, позволить ей извиниться

перед Молли, как она хотела... как планировала. Плюс, я надеялась, что Молли могла бы

использовать это письмо, чтобы попасть в колледж, чтобы обрести второй шанс.

— Я не знаю, поможет это или нет, но там все написано. То, что Мэдди с тобой сделала,

непростительно, и я думаю, что она знала это. Я думаю, именно это она и хотела сказать тебе той

ночью на вечеринке.

«Той последней ночью в ее жизни», – добавила я тихо.

13 Прим. пер.: игрок защиты в хоккее на траве.

111

LOVEINBOOKS

– Но я сожалею, что врала тебе, врала всем.

Я повернулась и пошла к выходу. Я намеревалась убраться из кафетерия, убраться из школы,

прежде чем растеряю храбрость, которая была нужна мне, чтобы признаться во всем родителям.

Я сделала всего несколько шагов к двери, а столовая погрузилась в хаос, все заговорили и

схватились за телефоны. Меньше чем через несколько секунд все, что я сказала, будет достоянием

всего мира, загруженное и отправленное всем и каждому... в том числе и моим родителям.

112

LOVEINBOOKS

40

К дверце холодильника была прицеплена записка. Буковки были маленькие и прыгали туда-

сюда, но я поняла, что писала мама. Она уехала в офис с папой. У него было еще несколько рабочих

часов, а потом у них должна состояться встреча с психологом. Адрес был написан под именем

консультанта – на всякий случай, если я захочу присоединиться. Я не собиралась. Ни один

консультант, ни одна куча дипломов в рамочке не поможет мне выбраться из ямы, в которую я сама

себя зарыла. После этого они собирались поужинать. Мама сказала, что позвонит и даст мне знать,

куда они поедут, если Алекс и я захотим присоединиться к ним после игры. Я не хотела.

Я посмотрела на часы на микроволновке – 1:00. Я никогда не бывала у психолога раньше, но

родители точно проведут у него какое-то время. Им многое нужно было обсудить, в основном, все

вопросы касались меня. Наверное, это займет около часа, может, больше, если мама будет плакать.

Таким образом, у меня была пара часов до встречи с ними.

Я схватила телефон и выключила его, вытащила аккумулятор и засунула телефон в верхний

ящик моего стола. Я не хотела ни с кем разговаривать, по крайней мере, пока не решу, что сказать

родителям.

Я забралась в свой шкаф и достала свою любимую пару джинсов, те, что Джош и я

разрисовывали, когда нам было скучно на уроках истории. Каждый символ, каждый символ и каждая

глупая цитата несли в себе воспоминания. Я хотела закутаться в них и унести их с собой. Я надела

фланелевую рубашку Мэдди. Он была мягкой и удобной, Мэдди ее обычно надевала в выходные. На

рукаве было пятно от помады. Рубашка еще хранила ее запах – лаванда и ваниль, и даже какой-то

легкий аромат одеколона Алекса, казалось, навсегда ставший частью ее собственного запаха.

Толстовка, которую мне дал Джош, висела на спинке стула внизу. Я схватила ее и накинула на себя,

зарывшись носом в длинные рукава и вдыхая знакомый запах – чернильный запах Джоша.

Было так хорошо окружить себя теплыми ароматами двух людей, которых я любила больше

всего на свете, и не переживать по поводу волос и макияжа. Я снова была сама собой. Единственное,

чего мне не хватало, – кроссовок и моего этюдника. Мне потребовалась минута, чтобы отыскать их.

– Эй, Бейли, – сказала я и взъерошила его шерсть. – Ты узнал меня с самого начала. Никто не

узнал кроме тебя.

Он обнюхал мои руки и перевернулся, взглядом прося меня почесать ему живот. Я взяла

коробку с лакомством, которую мама так и не убрала с моей тумбочки. Я спрятала всю коробку под

одеяло. Если Бейли доберется до нее – это будет мой ему подарок за то, что целый месяц он провел

без меня.

– Увидимся, дружище. Оставайся здесь и поищи свои вкусняшки.

Я оставила его там откапывать лакомство на кровати и вернулась в комнату Мэдди, чтобы

захватить сумочку. Я замерла, когда увидела на кровати платье, завернутое в прозрачный пластик. На

ярлычке, прикрепленном к застежке, была надписана сегодняшняя дата. Неудивительно, что я не

сумела найти платье, которое Мэдди собиралась надеть на Снежный бал. Она заказала его за неделю

до смерти.

Оно было коротким и черным, и рядом с ним стояла пара новых туфель на каблуках. Поверх

платья лежала записка от мамы. Она просила меня примерить и сообщить ей, нужно ли что-то

изменить. Я знала, к чему она клонит. Я после аварии плохо ела и сбросила вес.

Я отложила записку и взяла в руки серебряную коробочку, лежавшую рядом с платьем.

Внутри оказалась пара сережек с бриллиантами и соответствующий кулон. Я узнала их. Бабушка

отдала их маме перед смертью.

Коллекция воспоминаний Мэдди все еще была в шкафу, заметки о Молли все еще были

спрятаны под матрасом. Я собрала все, что касалось Молли, порвала бумажки на мелкие кусочки и

выбросила их в мусорное ведро, а таблетки смыла в унитаз. Я не хотела, чтобы мама и папа узнали,

что натворила Мэдди. Пусть ее образ останется в их памяти незапятнанным. Но это уже было не в

моих силах. Это зависело от Молли, и неважно, что она сделает с информацией, которую я ей дала, я

не отвернусь от нее, буду ей другом, которого она заслуживает.

Я направилась в комнату родителей, чтобы оставить им записку. Когда я была там в

последний раз, мама разложила мои рисунки на полу. Они были все еще там, но теперь аккуратно

113

LOVEINBOOKS

сложены на тумбочке отца. Я рылась в них, пока не нашла мой любимый. Это был набросок качелей,

висевших во дворе Джоша. Канат был изодран, от шины ничего не осталось, но я любила эти качели.

Я перевернула скетч, мои руки зависли над пустой страницей, я не знала, что писать.

Короткое « Простите меня» казалось слишком простым; правда была слишком сложной. И я

написала так: « Я – Элла».

Я оставила записку на кровати родителей, где мама точно ее найдет. Конечно, когда я вернусь

домой, буду вопросы, и я понятия не имела, как на них ответить. Мне бы хотелось просто все им

рассказать, а потом молиться, чтобы они нашли силы простить меня.

Пути назад не было. И я понимала, сказав родителям, что я не Мэдди, я могу разбить их

сердца. Маме нужна Мэдди, не Элла... не тихая, независимая Элла, которая всегда держалась от них

поодаль. Но я больше не могу так, не могу вставать каждое утро и притворяться такой, какой я

никогда не хотела быть.

И Джош, ну, я был уверена, что тут я просто облажалась. Но в конце концов, у него есть Ким.

Она была простой и верной, и старалась угодить ему. Она может сделать его счастливым так, как я

никогда не смогла бы.

114

LOVEINBOOKS

41

Тут всегда было холодно и влажно. Неважно, в какой день я приходила, неважно, какой была

погода, когда я собиралась выезжать из дому, казалось, здесь всегда холодно и сыро. Может быть, это

было предзнаменование. А может, просто типичная для Род-Айленда ноябрьская погода.

Гранитная плита с моим именем на ней блестела под дождем, его капли, как крошечные

драгоценные камни, отражали свет, которого не было. Это напомнило мне о Мэдди, напомнило ее

браслеты и всякие блестящие штуки, которые она носила. Даже в смерти, даже погребенная под

шестью футами земли, под надгробием, на котором было написано не ее имя, моя сестра ухитрилась

заставить это место сиять, как сияла она.

Я закрыла глаза и сосчитала до пяти, прежде чем произнести слова, которые я сдерживала в

себе так долго.

– Я Элла. Я – не ты. Я никогда не могла бы быть тобой. Я никогда не хотела быть тобой. Я

старалась... для тебя, пыталась, но я больше не могу.

Облегчение и боль боролись во мне, эти простые слова были мучительным напоминанием о

том, что я сделала. Вздохнув, я закрыла глаза и приняла правду. Это было то, чего я хотела. Это было

то, что я должна была сказать в ту секунду, как поняла, что я не моя сестра и не могла ею быть.

– Я. Элла. Лоутон.

Я сказала это снова, упиваясь звуком моего собственного имени, ощущением полного

умиротворения, которое приносил мне этот звук.

Теплая рука задела мое плечо, и я ахнула. Я думала, что одна, думала, что у меня будет

больше времени, чтобы отрепетировать свое признание, прежде чем открыться всему миру.

– Эй, Элла, – сказала она. – Приятно познакомиться с тобой, так сказать, официально.

Молли протянула руку, и я растерянно пожала ее.

– Я говорила правду там, в кафетерии. Я действительно не Мэдди, – произнесла я, не

понимая, почему она не злится на меня, не называет меня сумасшедшей из-за того, что я

притворялась своей умершей сестрой.

– Знаю. Вся школа знает. Ты была очень красноречива в кафетерии.

– Почему ты здесь? Как ты узнала, что я буду здесь? – Я ожидала, что сначала Джош найдет

меня.

Его не было в кафе, когда я извинялась перед Молли и Алексом, но, полагала, новости он

узнает скоро. Я даже тайно мечтала, чтобы мои родители пришли сюда после того, как нашли мою

записку. Но я никогда не думала, что первой будет Молли – девушка, чью жизнь моя сестра

практически уничтожила.

– Я не закончила с тобой в кафе. Тебя не было дома, поэтому я спросила Джоша, где тебя

можно будет найти. И он сказал, что ты, скорее всего, будешь здесь, так что... – Молли развела

руками, словно такого объяснения должно было быть достаточно. Но это было не так.

– Джош, ясно, – протянула я. Он был моим лучшим другом, конечно, он знал, где меня найти.

Он знал меня много лет, знал меня лучше, чем я сама себя. – Но почему ты пришла?

Молли упала на землю рядом со мной, не заботясь о том, что пачкает свои белые джинсы.

– Ты не можешь обменять одну жизнь на другую. Поверь мне, Элла. Жизнь Мэдди... ты не

хочешь этого.

Я знала это. Всеми фибрами своего существа я осознавала, что мне никогда не быть Мэдди.

– Так почему ты сейчас не злишься? – Я уже подготовила себя к потокам гнева, который

неизбежно должен был вылиться на меня после того, что я натворила. А с этим... этим спокойным

пониманием я справиться не могла. – Я солгала тебе. Обманула всех. Почему ты не злишься?

Молли пожала плечами.

– Не знаю. Может, мне нравилось смотреть, как Алекс носится вокруг тебя, и вообще ты мне

всегда нравилась, Элла. И мне приятно, наконец, обрести такого друга, как ты. Снова.

– Думаешь, все будут меня ненавидеть? Родители? Про ненависть Джоша я знаю.

– Джош? Ненавидит тебя? Никогда. Он простит тебя. Он не сможет тебя не простить. Он

запал на тебя в тот день, когда Мэдди усадила тебя к нему за столик. Вся школа в курсе.

То есть, знали все, кроме меня.

115

LOVEINBOOKS

– А что насчет...

– Твоих родителей? – прервала она, и я кивнула. – Нет. Без сомнения, они будут в шоке. Они

будут винить себя. Я знаю, так было с моими родителями. Но, в конце концов, вы разберетесь.

Молли понимала мои переживания. Она знала, как тяжело было восстанавливать жизнь,

имея за спиной прошлое, о котором больше всего на свете ты хочешь позабыть.

– Я не знаю, что делать.

– Я знаю. – Ее голос был наполнен уверенностью, которой я никогда у нее не слышала, и я

стала молиться о том, чтобы хотя бы крошечная ее частичка перешла ко мне. – Ты встанешь с этой

мокрой земли, оставишь позади жизнь сестры и начнешь жить своей жизнью. Я не собираюсь лгать,

это будет отстой. Люди будут коситься на тебя, называть тебя дурой и эгоисткой. Не исключено, если

Дженна скажет, что ты притворилась Мэдди ради популярности и для того, чтобы быть с Алексом.

Но я буду там, чтобы помочь тебе.

Она замолчала и оглянулась.

– И он будет там, чтобы помочь.

Я проследила за ее взглядом и увидела Джоша. Я знала, что он слышал все, что я сказала,

всю мою исповедь, все мои опасения, ведь то, что я сказала Молли, я говорила и ему.

– Он был там все время? – спросила я.

– Да, – кивнула Молли. – Думаешь, он бы позволил мне прийти в одиночку? Фигушки. Как я

уже сказала, он сделает для тебя все.

Молли встала и отряхнула, сколько смогла, грязь с брюк, затем сделала шаг назад.

– Если хочешь знать, я думаю, Алекс всегда знал, что ты не Мэдди. Ему просто было плевать.

Вот почему он так упорно боролся за ваши «идеальные» отношения, вот почему тебя прикрывал.

Я поняла, что она пыталась сказать. Он хотел Мэдди, хотел, чтобы я была Мэдди так сильно,

что просто предпочел не замечать правды, скрывать ее, как скрывала ее я.

Последний обнадеживающий кивок, и Молли повернулась и пошла прочь. У своей машины

она обернулась.

– А что насчет истории о твоей сестре и наркотиках? Так вот, что было, то было, давай

покончим с этим. Этот секрет будет похоронен с Мэдди.

– Спасибо, – сказала я.

Я и так уже запятнала имя сестры. Я не хотела причинить ей еще больше страданий.

116

LOVEINBOOKS

42

Я обвела взглядом почти пустое кладбище. Когда я очнулась в больнице, когда все, включая

меня, думали, что я Мэдди, вокруг меня были десятки людей, и все они ждали, когда я открою глаза.

И вот я вернула Эллу обратно, и рядом с ней в этот момент были только Молли и Джош. Но почему-

то это казалось само собой разумеющимся. Человек, который значил для меня больше всего на свете,

стоял в паре надгробий от меня, ждал, когда я сделаю первый шаг.

Джош протянул руку и мягко поманил меня. Он был последним, кого я хотел обидеть, и все

же я не подумала о нем, когда решила жить во лжи. Я не сдвинулась с места, и тогда он сам подошел

ко мне.

– Эй, Элла.

– Мне так жаль.

Звучало невероятно глупо, но я это сказала. Мне было жаль Молли, которой моя сестра

причинила боль. Я жалела о том, что решила жить жизнью Мэдди. Жалела о том, что врала

родителям. И о том, что не призналась Джошу с самого начала.

Я взяла его за руку и позволила его теплу успокоить меня. Я не знала, кто из нас сильнее

нуждался в физическом контакте, но мне было все равно. Нам обоим нужна была уверенность в том,

что все это реально, я, наконец-то, призналась и готова исправить свою жизнь.

Я повернулась и посмотрела ему в глаза, молча поблагодарив его за то, что он здесь и не

отказался от меня.

Его глаза не были красными, как у меня, но они блестели, и я поняла, что он тоже плакал.

Я провела рукой по его щеке. Она был мягкой и сильной, как и сам Джош. Он уставился на

меня, его взгляд казался далеким и печальным, казалось, он не верит или слишком боится поверить в

то, что я – это я. Я не могла его винить. Меня не было так долго.

Я бы никогда не прикоснулась к нему вот так – мягко, интимно, как будто он значил для меня

больше, чем все остальное в этом мире. Он и значил для меня больше, чем другие, и, если бы он

выслушал меня, дал мне второй шанс, я бы сказала ему.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала я. – С того дня, как Мэдди нас познакомила. Это был ты.

Глаза Джоша засияли в ответ на мои слова, и он сжал мою руку.

Его молчание беспокоило меня.

– Это я. Элла. Я не собираюсь притворяться Мэдди. Ни с тобой, ни с родителями, ни с кем, –

пообещала я.

Джош посмотрел на надгробие, посмотрел на мое имя на нем. Его рука дрожала в моей, и я

просто боялась разрушить эту тишину всепрощения словами. Снова пробормотав извинения, я

отвернулась.

– Я был зол на тебя, Элла, я злился, что ты солгала. Мне было обидно, что ты не доверяешь

мне, но мои чувства к тебе не менялись. Мне жаль, что я не был в больнице, когда ты очнулась, жаль,

что я не остался с Алексом и не убедился в том, что ты – это ты.

– То, что я сделала... почему я это сделала, не было никак связано с тобой. Не надо

извиняться. Ты не сделал ничего плохого.

– Я все сделал не так, – возразил Джош. – Я должен был сказать тебе, что люблю тебя, в ту

же минуту, как понял, что это так. Я должен был говорить тебе это каждый день. Я должен была

заставить тебя пойти к родителям и сказать им, что ты не Мэдди, в ту же минуту, когда сам это

осознал. Я должен был сказать им сам. Должен был...

Я прижала палец к его губам, заставив Джоша замолчать.

– А я не должна была лгать.

Слезы, которые он пытался сдержать, в конце концов, потекли из его глаз, но взгляд светился

надеждой и обещанием.

Все, в чем я нуждалась, было прямо там – в его взгляде. Если у меня будет Джош, все

остальное – авария, смерть Мэдди, моя ложь – решится наилучшим образом.

– У меня есть кое-что для тебя.

Джош отнял свою руку и залез в передний карман брюк. Его пальцы сжались вокруг какого-

то предмета. Предмет был такой маленький, что, когда Джош его достал, я не смогла его разглядеть.

117

LOVEINBOOKS

– Что это? – спросила я.

Он раскрыл ладонь, и я увидела в его пальцах тонкую цветную нить. Браслет. Я взяла его в

руки и стала разглядывать, пока не нашла то место, где врачи скорой разрезали его – то место, где

Джош попытался его заново склеить.

– Откуда ты это взял? – спросила я

– Когда я приехал в больницу, то стал рассматривать ваши руки, чтобы увидеть, на ком из вас

есть браслет. Но врачи срезали его. В холле была куча твоих… ваших вещей. Я нашел его и забрал.

– Почему?

Джош пожал плечами.

– Я захотел.

Я вернула ему браслет и протянула руку.

– Нет, дай мне ногу, – сказал он, опускаясь на колени в мокрую траву. Я чувствовала его руку

на своей лодыжке. Она дрожала, как и у меня. – Я сделал все, что мог, чтобы починить его, – сказал

он и затянул последний узелок. – Знаю, он неидеален, и я завтра куплю тебе браслеты для рук, но мне

хочется, чтобы ты носила и этот тоже.

В его глазах уже не было слез, в них светилось нервозное ожидание.

– Я скучал по тебе, – сказал он и встал, проводя рукой по моим влажным волосам. Он был

так близко, что я могла увидеть серые пятна в его зеленых глазах. – Я так долго этого ждал, Элла, и я

дважды едва не потерял тебя.

Полагаю, и я должна была подождать, пока Джош преодолеет это расстояние в два дюйма

между нами. Но мой живот уже скрутило в предвкушении, мои мысли замерли. Я ждала этого

момента так долго, так долго о нем мечтала.

Игнорируя свой страх, я протянула руку и провела рукой по его волосам, притягивая его к

себе, пока он не понял, чего я хочу. Я не хотела больше ждать. Я не хотела потерять больше ни

секунды, борясь со страхом или неуверенностью.

Он замер, когда его губы коснулись моих, его слова и дыхание согрели меня.

– Я люблю тебя, Элла Лоутон. Ты можешь ничему не верить, но мне нужно, чтобы ты

поверила хотя бы в это.

Я покачала головой, а он носом смахнул с моего лица слезы. Мне хотелось плакать. Мне

нужно было поплакать. Оплакать свое прошлое, свое будущее, оплакать его.

– И я тебя тоже люблю. – Эти слова были продолжением меня, и каждый их слог означал для

меня спасение.

Я сначала услышала, а потом увидела, как рядом останавливается автомобиль, шины еще

шуршали, а двери уже открылись.

Они не удосужились даже заглушить мотор или закрыть двери. Они вышли из машины и

бегом подбежали к нам.

Джош схватил меня за руку, видимо, все еще боясь, что я передумаю. Но пути назад не было.

Они уже знали; мама держала мою записку в руках.

Они выглядели такими странными, грустными и надеющимися одновременно. Мама

улыбнулась – и это была первая счастливая улыбка за несколько недель, и она предназначалась мне.

Папа произнес мое имя, мое настоящее имя, потом кивнул. Они знали, кто я, что я сделала, и они

пришли за мной.

– Привет. – Глупо было так начинать разговор, но это все, что я смогла из себя выдавить –

слишком много мыслей разом крутилось у меня в голове.

– Это Элла. Элла, это твои родители, – сказал Джош, и я засмеялась его попытке сгладить

напряженное молчание.

Папа хмыкнул в ответ, потом протянул руку в насмешливом жесте приветствия.

– Хорошо, что ты вернулась. Я твой отец, а эта прекрасная леди рядом со мной – твоя мама.

Я взяла папу за руку, понимая, что сейчас он меня обнимет. Я позволила ему, уткнулась в его

грудь и обняла так крепко, будто он – единственная прочная вещь в этом мире.

– Мы скучали по тебе, – донесся до меня шепот, и я подняла голову, глядя на маму. Она

наклонилась и поцеловала меня в макушку.

Я высвободилась, пытаясь понять, почему они не злятся на меня. Я ожидала гнева... за

несчастный случай, за ложь, за то, что уничтожила их память о Мэдди. Я была готова к этому, была

готова принять это. Но молчаливое прощение... я не знала, что с ним делать.

118

LOVEINBOOKS

– Вы не сердитесь, – пробормотала я, глядя то на маму, то на папу.

Я ждала, кто первым на меня сорвется. Но они и не собирались. Мама покачала головой, и

папа снова раскрыл объятья, предлагая мне тепло и надежность.

– Почему? Я не понимаю, почему ты не злишься?

– Нам очень жаль, что ты решила так поступить. Жаль, что ты даже на секунду решила,

будто Мэдди для нас важнее, чем ты. Мы растеряны и подавлены тем, что не узнали тебя сразу же,

как ты очнулась, но мы не злимся на тебя, Элла. Мы не можем.

Элла. Мама назвала меня Эллой, и меня вдруг затрясло, когда я поняла, что с ложью

покончено. Я с трудом вдохнула, и еще, и еще, и мое сердце, душа и все мое существо вдруг словно

освободилось из оков, потому что теперь все знали: я – Элла Лоутон.

Я протянула руку и затащила Джоша в наш круг.

Почему-то я знала, что теперь все будет в порядке. Все, что нужно, было здесь, рядом со

мной. А что до Мэдди, она была моей сестрой, моей первой и лучшей подругой. Здесь или нет, она

часть меня, и она останется со мной навсегда.

Как и сказала Молли, легко не будет – будут сплетни и вопросы, и ужасная семейная терапия,

– но я была согласна на все, потому что прямо там, стоя на могиле моей сестры, я буквально начала

жить заново.

119

LOVEINBOOKS

ЭПИЛОГ

У меня оставалось еще несколько нераспакованных коробок, большинство из них – с

туалетными принадлежностями, на которых настояла мама. Комната была меньше, чем я ожидала –

прямо коробка для обуви с двумя одинаковыми кроватями, двумя столами и двумя шкафами. Мне

удалось втиснуть в это небольшое пространство столько, сколько я могла, но даже учитывая, что я

отправила домой с родителями целый чемодан одежды, здесь все равно было тесно.

Вот куда я должна была спрятать годовой запас тампонов? Понятия не имею. Я запихнула их

под кровать, где уже лежали семь тысяч кусков мыла и тюбиков зубной пасты.

Я сделала бы все, о чем просила мама, – жила бы всю жизнь с тампонами и мылом под

кроватью, звонила бы ей каждый вечер – только чтобы забыть, наконец, о том, что натворила.

По словам мамы, это был мой шанс начать все заново, начать жизнь заново, в мире, где никто

не знал о моем прошлом. Но я не буду одинока. Теперь у меня будет соседка.

Она еще не приехала. Ее звали Сэди Роуз, и она была из Остина, штат Техас, или во всяком

случае, так было в том письме, которое я получила в июле. В сообщение даже было вложено фото, но

по нему о Сэди можно было мало что узнать. Она была блондинкой и, видимо, обожала густую

черную подводку для глаз.

Мы обменялись парой писем, в основном, на тему, кто везет мини-холодильник, а кто –

микроволновую печь. Она казалась милой.

Сэди написала мне сегодня утром. Ее рейс отменили, и она писала, что прилетит, скорее

всего, завтра. Для меня так было даже лучше. Будет время подумать, что ей о себе рассказать.

Я оставила ее сторону совершенно нетронутой, заняв только половину пространства

размером десять на двенадцать футов. Я надеялась, что Сэди все равно, на какой стороне комнаты

расположиться, и что ей места хватит, иначе это был бы отстой.

Дверь в мою комнату открылась, но я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, кто это. Я

уже знала.

Он заходил ко мне пять раз за последние полчаса, пытаясь выяснить, как установить

деревянный пинборд, который я привезла из дома.

– Парень в магазине сказал, что это должно работать, – Джош показал мне двусторонний

скотч. – Хотя я до сих пор не понимаю, почему ты не сделаешь, как предложил папа, и не

прислонишь его к окну.

Я пожала плечами.

– Мне так нравится больше.

Мама подарила нам с Мэдди доски в наш первый учебный год. Она сказала, что это

идеальный способ записывать что-то важное, не портя стены. Мы все равно убивали стены,

приклеивали клеем или прицепляли кнопками фото и все такое, но это не мешало нам с помощью

нашей доски объявлений записывать важные события дня.

Перед отъездом я скомбинировала содержимое двух досок – прицепила к свой доске старый

билет на концерт и фото Мэдди с ее командой по хоккею на траве. Еще там была наша с Молли

фотография за день до ее отъезда в университет, смятый рисунок дерева, который дал мне Джош, и

наши фото с выпускного – не формальные, а сделанные мамой Джоша уже когда мы ехали домой.

Центром всего этого были ключи от машины Мэдди, от синей «хонды», которая чуть не унесла наши

жизни, и визитка консультанта, которого мама нашла для меня в этом городе. Я не хотела просто

прицепить эти вещи к стене. Я хотела, чтобы они были все вместе, в упорядоченном виде. Это была

комбинация ее и моей жизни, и я использовала все эти вещи, чтобы напомнить себе, какими

похожими и, как ни странно, разными были Мэдди и я.

– Ладно, – вздохнул Джош, бросая ленту на стол. – Если это важно для тебя, то я найду

способ прицепить этот пинборд на стену, пусть даже мне самому целый год придется стоять и

держать ее там.

Я засмеялась. Мысль о том, что Джош может застрять в моей комнате – в моей жизни – на

следующие четыре года, меня не пугала. Скорее, наоборот.

– Что смешного? – спросил он.

– Ничего. Ты.

120

LOVEINBOOKS

– Замечательно, – пробурчал он, упал на мою кровать и протянул ко мне руки. Его взгляд

метнулся к незастеленной кровати рядом с моей, обежал пустую комнату. Я знала, что он скажет еще

до того, как Джош заговорил.

– Ну, и когда уже объявится твоя соседка?

– Нескоро, – сказала я, устраиваясь в его объятьях. – Она написала мне утром. Ее рейс

отменили, так что она прилетит завтра.

– Отлично, – сказал Джош, прижимая меня к своей груди. – Родители моего соседа по-

прежнему здесь, так что в моей комнате пока для меня места не хватает.

Я познакомилась с его соседом, когда вышла с родителями из машины. Они хотели перед

отъездом зайти в номер Джоша и попрощаться с ним. Они заставили его бесчисленное множество раз

пообещать, что он будет заботиться обо мне и позвонит им, если я замкнусь в себе или начну

грустить. Моя замкнутость пропала в тот день, когда я, наконец, призналась всему миру, кто я такая –

в тот день, когда я обрела жизнь и позволила себе оплакать сестру. Но это не помешало маме и папе

носиться со мной и опекать.

– Какой он? – поинтересовалась я.

– Кто, Тодд? – Джош вытянулся на кровати и закатил глаза. – Ну, представь себе. Ему было

все равно, что я заехал первым и уже разложил свои вещи. Мне пришлось собрать вещи снова и

разложить их на другой стороне комнаты, потому что, понимаете ли, у него должна быть своя,

правильная сторона. Все... его галстуки, шкафы, даже его постельное белье подобрано по цвету. Он

заставил маму забрать домой телевизор и DVD-плеер, потому что, как он сказал, это будет его

отвлекать, а если мне хочется пошуметь, то я могу сделать это в общем холле.

Я ничего не могла с собой поделать – я рассмеялась при виде разочарования, написанного на

его лице.

– Ох, сейчас будет еще лучше, – сказал он очень серьезно, и я постаралась спрятать улыбку и

выражение восторга.

Я не знала, что он еще скажет, но я ободряюще взмахнула рукой, счастливая оттого, что он –

что мы – были, наконец, здесь и говорили о нормальных вещах, вроде соседей по комнате и

пинбордов, а не об умерших сестрах и лжи.

– Насколько лучше?

– Тодд имеет, я бы сказал, нездоровое пристрастие к импрессионистам. Моя комната теперь

покрыта пастелью.

Мое хихиканье переросло в хохот. Джош попробовал сделать вид, что разозлен, и даже ткнул

меня в попытке заставить замолчать, но даже он не удержался от улыбки.

– Что насчет твоих комиксов и манги? Я так понимаю, он твоего таланта не оценил.

– Оценил? По его словам, комиксы – для достигших половой зрелости мальчиков с

недостатком родительского внимания и комплексом супергероя. Да... мы просто идеально подходим

друг другу.

– Ага-ага, я так и подумала, – сказала я.

Два месяца, а потом кто-то из них не выдержит и просто потребует нового соседа. Но

наверняка это будет не Джош. Джош может проводить время здесь, развалившись на моей кровати,

изучая и рисуя.

Я взяла банку газировки с подоконника и подняла ее, сказав тост:

– Надеюсь, моей соседке по комнате ты понравишься. Судя по тому, что я услышала, тебе

придется практически жить здесь.

Джош забрал газировку из моих рук и поставил ее обратно на подоконник. Я знала, что он

делает. Я видела этот взгляд сотни раз: искры веселья, скрытые за намерением. Его губы были в

сантиметре от моих, его руки опустились на мои бедра, и он выдохнул:

– Таков план, Элла. Быть здесь, с тобой – таков и был мой план.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

121