Наследие

Глава 6

В сопровождении Ольги мы скорым шагом добрались до административного здания, где нас сразу направили в правый коридор на первом этаже. Именно там располагалась богато обставленная комната для приёма важных гостей. Массивный стол, резные стулья, обитые мягким бархатом, стены украшены парой батальных полотен. За столом трое, братья Наумовы и чрезвычайный и полномочный посол Империи Цао, Вай Бин. С послом я знаком не был, но справки наводил. На вид ему было лет пятьдесят, полного телосложения, темноволосый, с густыми бровями. Одет строго, в полувоенный тёмный френч. Мне показалось, что обстановка в помещении несколько накалена. Взгляды главы рода и посла строгие, ректор, похоже, пытался разрядить обстановку.

— Здравствуйте, — поздоровался я, входя первым. Стоило пропустить вперёд принцессу Цао, но она отказалась, даже подтолкнула меня.

— Кузьма Фёдорович, доброе утро, — поздоровался Пётр Сергеевич. — Тебя ждём. Ты не знаком с господином Вай Бином, послом Империи Цао?

Мужчины встали, приветствуя принцессу.

— Ещё нет, — я кивнул послу, пододвинул стул для Сяочжэй. Поймал взгляд Ректора, который украдкой пытался сказать, чтобы я вёл себя подобающе. И извинился за то, что оторвал от важного мероприятия. Или мне это только показалось. — Рад знакомству.

— Взаимно, господин Матчин, — сказал посол. Перед тем как вернуться за стол, почтительно поклонился принцессе.

Я заметил на столе наушники-капельки, один из которых взяла Сяочжэй. Последовав её примеру, приложил второй к уху.

— Кузьма, мы собрались, чтобы обсудить событие, произошедшее недавно, — взял слово ректор. Одновременно с ним в наушнике раздался приятный женский голос, переводящий на китайский и говоривший довольно быстро. — Ты уже знаешь, что именно Империя Цао продвигает учение мастера Лу Ханя, создавшего особую защитную технику. Ею пользуются все крупные мировые державы, предотвращая теракты и обеспечивая защиту лидерам. То, что ты нашёл в этой технике существенный изъян и сразу заявил о нём, это, безусловно, достижение. Как и то, что ты нашёл способ исправить его. Но видишь ли, не все могут освоить этот способ. Многих нужно подтолкнуть и направить. Империя Цао… просит, чтобы ты передал эти знания им, — сказал он. Но, мне показалось, что в предложении должно было прозвучать слово «требует». — На кону стоит их репутация.

Я вздохнул. К примеру, принцесса Сяочжэй уже освоила данную технику. Она умная и весьма одарённая женщина, поэтому ей не составит труда направлять всех страждущих в нужное русло. В крайнем случае она сама может передать секрет кому-нибудь другому, если принцессе не подобает лично заниматься подобным.

— И как мне его передать? — спросил я. — Методичку написать?

— Империя Цао организует закрытый семинар для мастеров укрепления тела, — сказал ректор. — Приедут сильнейшие представители этого направления. Его организует великий мастер, мудрец Да Цзы. Нужно будет лишь показать нескольким мастерам из Поднебесной данную технику. Уже от них будет зависеть, смогут ли они её освоить или нет. От тебя нужно лишь согласие поделиться этими знаниями.

— Да без проблем, — хмыкнул я. — Только у техники Лу Ханя ещё изъян есть, размером с гору Эверест. Конечно, не такой показательный, как техника «прокола», но тоже не приятный.

— Надеюсь, ты про это ещё никому не говорил? — прищурился ректор.

— Пока нет. Вы же знаете, мне эта тема не интересна. Все эти мастера техник Лу Ханя настолько узкоспециализированы, как в анекдоте про врача, специалиста по левой ноздре. И насчёт семинара, — я демонстративно задумался, — в принципе, любопытно, но лень. Только если ваши специалисты, в обмен на мою помощь поделиться со мной чем-нибудь интересным.

— Поделятся, — кивнул глава рода Наумовых. — Мы как раз это и обсуждали с господином Вай Бином. Если они планируют нарушить график твоих тренировок, то должны компенсировать знаниями.

— Мудрец Да Цзы обещал наградить мастера Матчина за помощь, — сказал посол, говоря на русском языке с акцентом, но слова при этом не коверкал.

— Когда этот семинар? — уточнил я.

— Чтобы успеть, нужно отправиться в путь сегодня.

Я закашлялся, проглотив не совсем цензурное удивление.

— Что, прямо вот сейчас? Переодеться можно?

— Собрание мастеров пройдёт в монастыре Тибета на высоте более четырёх тысяч метров, — сказал посол. — Поэтому несколько дней нужно провести в нижнем лагере, чтобы тело привыкло к недостатку кислорода.

— Тибет? — резко посерьёзнел я. — Монастыри? Нет, нет, не могу. Я высоты боюсь, и у меня болезнь от недостатка кислорода. Пусть ваши мастера приезжают в МИБИ, я им бесплатно здесь мастер-класс устрою. И мудрец Ваш пусть вместе с ними приезжает. Не поеду! Тем более турнир идёт и бросить студентов я просто не могу. Нет. Спасибо.

— Кузьма? — ректор посмотрел на меня вопросительно.

— Не поеду, — отрезал я. — Здесь, могу кого угодно обучить, туда не поеду.

— Тибет — уникальное место для любого одарённого, — сказал ректор. — К тому же это хороший шанс приобрести особый опыт от общения с мастерами, приехавшими со всего мира.

— Только если этот семинар пройдёт где-нибудь в другом месте. Китай огромный, неужто кроме Тибета нигде нет подходящего монастыря? И даже не уговаривайте…

Москва, вечер, аэропорт Шереметьево

Я сидел на лавочке в небольшом зале вылета для особо важных клиентов. Честно пытался сбежать два раза, но не дали и малейшего шанса, не выпуская из поля зрения ни на минуту. Справа сидела Чжэнь, в красном платье с фениксом, в котором я увидел её впервые. За ней неотступной тенью следовал знакомый мастер. Слева — Алёна, поставив на колени небольшой рюкзачок с одеждой. Вот уж кто не заморачивался над происходящим, так это она. Я ей сказал: «Мы едем в Тибет прямо сейчас», а она только спросила, успеет ли вещи собрать. Вообще-то, она была моей надеждой, что поездка сорвётся. Дело в том, что у неё не было загранпаспорта, к тому же в Тибет пускали далеко не всех. Чтобы попасть в регион требовалось особое разрешение даже для жителей Китая. Но через контроль нас пропустили, даже документы не спросив.

Как меня смогли уговорить, до сих пор не возьму в толк. Не ожидал такого единодушия с их стороны. Глава рода просто сказал: «надо», ректор давил на получение опыта и знаний. И если бы не Сяочжэй, ни за что бы не поехал. Она сказала, что это её личная просьба и взгляд такой жалостливый сделала, что я просто не смог отказать. Зато руки чесались, назло всем переодеться в любимое каратеги и не снимать его до возвращения в Москву. Тибет, горы, я даже не успел толком подготовиться. А ещё Алёна, решившая поехать в кедах и джинсах, с ума сойти. Пришлось делать ей выговор и бегом отправлять переодеваться. В горах нужны крепкие ботинки, крепкая одежда, тёплое исподнее и шляпа, чтобы не сгореть на солнце. С последним вышла промашка. И она, и я вместо широкополой шляпы смогли найти только кепки. Ну, хотя бы что-то. Надо будет на месте много всего закупить. Не люблю спешку, потому что она виновата в большей части всех моих бед, связанных с путешествиями.

Чжэнь украдкой бросила на меня взгляд, когда я печально вздохнул. Проследила за рукой Алёны, накрывшей мою ладонь пытаясь морально поддержать. Я едва сумел сдержать улыбку, когда она перевела взгляд со своей ладони на мою. И вид у неё при этом немного смущённый и нерешительный. Они с сестрой не могли взять в толк, с чем связано моё нежелание лететь. Проблема не такая уж и критичная. Просто есть у меня знакомый «монстр духовного развития», который уехал жить в Тибет в поисках смысла бытия и душевного покоя. В прошлую нашу встречу мы расстались не совсем хорошо. Мама его всегда называла чокнутым придурком. И мне очень не хочется с ним случайно встретиться. А если на предстоящий семинар планировали приехать мастера со всего мира, значит и он там будет. С одной стороны, это хорошо, так как великий мастер Да Цзы просто свернёт ему шею и на этом всё закончится. С другой, хорошо бы Да Цзы успел до того, как шею свернут мне.

— Кузя! — послышался знакомый голос полный детской радости.

Я посмотрел в сторону входа из таможенной зоны и увидел Ташу в компании Анны Юрьевны. Таша замахала рукой, за что заработала строгий взгляд от мамы и виновато опустила голову.

— Добрый вечер, — я встал, удивлённо глядя на них. — А вы здесь?..

— А мы летим с тобой на Тибет, — улыбнулась Таша.

— В Тибет, — поправила её мама. Посмотрела на меня, по-деловому протянула руку. — Кузьма Фёдорович, официально мы включены в твою группу. Я как переводчик, а Наташа — повар. По-другому туда попасть не получается, надеюсь, ты на нас за это не сердишься.

— Нет, не сержусь, — я рассмеялся, легонько пожал протянутую руку. — Если хоть кому-то туда попасть очень нужно, то уже хорошо. А где массажист и личный тренер?

— У каждого приглашённого может быть лишь два сопровождающих, — сказала она.

— Кажется, что мне рассказали не всё о предстоящем событии.

— Нет, нет, нам нужно попасть туда исключительно по личным вопросам. Но к возложенным на нас обязанностям мы отнесёмся с полной ответственностью. К сожалению, я не говорю на тибетском языке, но понимаю три из самых распространённых китайских диалекта.

Табло у выхода к взлётному полю загорелось, показывая номер рейса и время. Появились две красивые девушки, проводившие нас к спуску на первый этаж и даже не проверив посадочные талоны. Внизу ждал небольшой, но роскошный микроавтобус, в котором сидела Сяочжэй и пара вездесущих мастеров, следовавших за ней по пятам. Как и сестра, она выбрала красное платье с пышными рукавами и вышитым золотой нитью фениксом.

— Госпожа Цоа говорит, что утром мы будем уже в Тибете, — перевела её слова Анна Юрьевна. — Какой-то небольшой аэропорт, построенный военными лет тридцать назад и переданный для нужд простых жителей региона. А ещё госпожа Цао благодарит за то, что Вы согласились поехать.

Микроавтобус ехал пару минут, непонятно как ориентируясь в вечерней темноте. Затем мы остановились у не очень большого самолёта, раскрашенного в жёлтые и красные цвета. Золотой феникс на вертикальном стабилизаторе, явственно указывал, кому он принадлежит. У трапа встречали улыбчивые стюардессы, низко поклонившись императорским особам. Салон оказался просторным, хотя со стороны могло показаться, что внутри мало места. Шесть больших кресел в передней части, между четырьмя из которых большой столик, ещё два огорожены шторками. Во второй части ещё пара узких кресел и две крошечные комнатки с кроватями. Заглянул туда только из любопытства, а ещё одна стюардесса меня едва не побила, грудью встав на защиту комнат. Как я понял, самолёт использовали для долгих перелётов императорской семьи или кого-то высокопоставленного. Пару минут и мы вырулили на взлётную полосу, разогнались и легко оторвались от земли, набирая высоту.

Не доводилось раньше спать с комфортом во время перелёта. Огромные кресла легко превращались в удобные кровати, вокруг которых опускались плотные шторки. Если не считать шум и лёгкую тряску, очень даже удобно. Проснулся я, кстати, от тряски. Яркий свет говорил о том, что уже далеко не утро. Надо мной с громким «Динь» загорелась синяя лампочка. Стянув плед, нажал кнопку, возвращая кресло в исходное положение. Почти сразу одну из шторок отодвинула улыбающаяся стюардесса. Та самая, которая бросилась спасать комнаты принцесс. Сказала что-то на китайском. Довольно ловко она сдвинула шторки, затем убрала их в специальный отсек. Выходило так, что я проснулся одним из последних. Даже принцессы вернулись на свои места. Они переоделись в серые и совсем непримечательные военные костюмы. На ногах громоздкие ботинки, интересно, как Сяочжэй ходит с такой тяжестью. Как раз сейчас они пили чай вместе с Анной Юрьевной и Ташей. Женщины улыбнулись, поймав мой взгляд.

В иллюминаторе можно было увидеть горы, накрытые ватным одеялом серых облаков. Мы успели позавтракать и попить чай, прежде чем самолёт зашёл на посадку в небольшом аэропорту. Автобус к трапу не подали. Пришлось идти от самолёта к основному зданию пешком. Тибет встречал нас ветряной и довольно прохладной погодой. Пахло ледяным дождём и чем-то совсем необычным. Здесь даже дышалось совсем не так, как в Москве. Мне почему-то вспомнились старые фильмы, где главному герою предоставляют старенький обшарпанный автобус, в котором местные жители перевозят кур в клетках, коз и большие корзины с овощами.

В здании аэропорта нас встретили тихо. Несколько человек провели нас через закрытую секцию, минуя пограничный и паспортный контроль. Хотели было увести куда-то принцесс, но получили отказ. В итоге оставили дожидаться не пойми-чего в небольшой, но приятно обставленной комнате. Минут через пять появился кто-то очень важный. Невысокий мужчина в дорогом костюме, вокруг которого увивается помощник. И с принцессами этот мужчина говорил, на мой взгляд, излишне холодно. Анна Юрьевна взяла меня под руку, чтобы встать ближе.

— Просит остаться в городе, чтобы дождаться господина Ту Шена, — тихо сказала она. При этом опять проскользнула частичка силы, чтобы посторонние не смогли подслушать. Интересное умение, надо будет спросить, как она это делает.

Мастер, охраняющий Чжэнь, заметил проскользнувшую капельку силы, бросил короткий взгляд.

— Госпожа Цао отказалась, — продолжила Анна Юрьевна. — Довольно грубо. Видишь, как у него брови пошли вниз.

Если китаец и опустил брови, то я этого не заметил. Не обратил внимания. Он что-то сказал помощнику, и тот поспешил выскочить из комнаты, чтобы вернуться через минуту в компании трёх женщин в традиционных платьях жительниц Тибета. Подошёл к нашей группе.

— Здравствуйте и добро пожаловать в Тибет, — перевела его слова Анна Юрьевна. Тон у его получился важным, а уважение он обозначил едва заметным кивком. — Мы рады принимать гостей великого мудреца Да Цзы. Вас уже ждёт автобус, который доставит вас в первую деревню. Только необходимо сдать все электронные приборы. Телефоны, фотоаппараты, часы и браслеты. Эти вещи будут ждать вас здесь, когда закончится большой семинар. Также другие приборы не понадобятся из-за отсутствия электричества. Только зря понесёте лишний вес.

У меня из всего перечисленного был только телефон и зарядное устройство. Таша со вздохом рассталась с электронной книгой, смартфоном, феном и утюжком. Затем мы большой компанией вышли к стоянке. Важный человек так и не поздоровался с нами, уделяя внимание исключительно императорским особам, потом ещё долго стоял, провожал взглядом. Автобус выделили самый обыкновенный, туристический, с тесно стоящими креслами и узким проходом. Водитель больше походил на монгола, нежели на китайца. Заведя автобус, он оббежал вокруг него, проверил колёса, заглянул в багажный отсек, куда мы не стали убирать вещи. Да и вещей-то было, лишь по небольшому рюкзаку у каждого. Я только сейчас подумал, что надо бы купить воды в дорогу. Первое правило любого путешественника гласит, пей воду только бутилированную. Напьёшься из арыка или речки и всё, будут тебя на носилках носить от одного куста к другому. Но автобус уже поехал, наплевав и на наши желания и на всё остальное.

Моё первое впечатление от Тибета — это горы. Их можно было видеть, в какую сторону ни посмотри. Да что далеко ходить, взлётную полосу и аэропорт построили прямо у подножия не очень высокой, но простирающейся на многие километры горной гряды. А ещё невероятно голубое небо и слепящее, но холодное солнце. Половину неба закрывали серые тучи, убегавшие в сторону аэропорта и обещая отличную, пусть и прохладную погоду. И вот это сочетание горных вершин, переходящих в бездонное небо, меня впечатлило.

— Кузя, — впереди нас с Алёной села Таша, обернулась, встав коленками на кресло. — Всю дорогу только и делаешь, что молчишь и думаешь. Тебе не нравится поездка? Я вот всегда мечтала побывать в Тибете. Посмотреть монастыри, полюбоваться природой.

— Таша, — я немного удивлённо посмотрел на неё, — «всю дорогу», это ты считаешь кусочек вечера и ночь в самолёте?

— Ещё утро, — закивала она. — У тебя же классно получается рассказывать захватывающие истории. А тут ты молчишь и молчишь.

— Точно возьму тебя с собой в январе на увлекательное плавание на сухогрузе от Японии до Африки, через Индию, — улыбнулся я. — Вот тогда ты сразу поймёшь, что такое однообразные дни и тишина. Лучше скажи, почему вместо турнира решила с нами поехать?

— Это секрет, — лукаво улыбнулась она. — Но я бы и так всех победила. Там никого сильного не было. К тому же турниры ещё будут, а поездка в Тибет неизвестно, когда ещё случится. Слушай, — она наклонилась ближе и зашептала, — а почему дочерей императора Цао так встретили? Ну, без праздника, красной ковровой дорожки и помпезности.

— Если их так будут встречать везде, где они появляются, то им придётся всё время сидеть дома. Когда они захотят торжественности, поверь мне, их встретят подобающе. У императоров Цао исторически много детей, жён, братьев и сестёр. Представь, если их будут так встречать, это наступит вечный праздник по всей стране.

— А ещё нам не сказали, куда мы едем, — тихо сказала она и бросила подозрительный взгляд на китайских мастеров. — Я у мамы спрашивала, но она не знает название монастыря или городка. Его все называют «первым лагерем», даже водитель. И телефоны забрали. Чтобы мы местоположение по геолокации не вычислили. Всё это неспроста.

— Когда глаза завяжут, чтобы дорогу не смогли запомнить, тогда и будем беспокоиться, — отмахнулся я.

Мама Таши по этому поводу совсем не волновалась, предпочитая читать книгу, чем смотреть в окно. Пейзаж вокруг был однообразным, мы двигались по краю долины, окружённой горами. Старенькая дорога пестрела ямами и выбоинами и приятной такую поездку назвать можно только с большой натяжкой. К тому же ехать пришлось долго. Часа два мы плелись, не быстрее сорока километров в час, затем ещё час ехали в горку по просёлочной дороге. Конечной точкой маршрута стала небольшая деревенька, где дорога обрывалась. Два десятка домов стояли в несколько ярусов, заняв всё относительно ровное пространство на двух холмах, зажатых между высокими горами. На некоторых домах побелка потеряла цвет, став почти серой, крыши везде наклонные, поставленные так, чтобы дождевая вода не размывала дорогу, а уходила по высохшему руслу маленькой речки с другой стороны деревни.

Пока мы вышли и озирались по сторонам, водитель залез в багажное отделение автобуса и вытащил оттуда с десяток разноцветных небольших рюкзаков. К каждому крепился моток крепкой верёвки и связка карабинов. Затем он поговорил с одним из мастеров Сяочжэй и уехал. Я же обратил внимание на то, что в посёлке необычно пусто и тихо. Нет, люди здесь были и даже несколько мастеров, но явно не жители, и вряд ли туристы, скорее, как и мы, приглашённые на семинар. Иностранцы удобно устроились на одном из верхних ярусов посёлка, с интересом наблюдая за нами. Услышали звук подъезжающего автобуса и вышли посмотреть.

Сопровождающие принцесс мастера уже разбирали рюкзаки, оставив нам четыре. Подошла Сяочжэй, что-то сказала, показывая на иностранцев, затем на ближайшие дома.

— Госпожа Цао говорит, что придётся подождать здесь до завтрашнего утра, когда придут проводники. Можно выбрать любой дом, но лучше всего те, что слева, в центре. Мебели здесь нет, но нам оставили одеяла.

— Гостиницы не будет? — удивилась Таша. — А как же обед и душ?

— Посмотрим, — отозвался я, направляясь к рюкзакам.

Было бы лучше, если бы нам оставили спальные мешки, а не походные одеяла. В каждом мешке их было ровно два. Словно намекали, одно постели, вторым накройся. Или постели два, так как полы холодные и жёсткие, но при этом мёрзни. В октябре в Тибете сухой сезон, дождей почти не бывает, но вот температура воздуха ночью опускается до минусовых значений. Серьёзное испытание. Девушки это поймут только к полуночи, а, может, и немного раньше. У нас с Алёной примерно одинаковый набор вещей. Высокогорье, здесь каждый килограмм на счету, поэтому в рюкзаках комплект сменной одежды и тёплого белья. У меня ещё одна пара крепких ботинок, на всякий случай. Думаю, и у Наумовых такой же расклад судя по небольшим заплечным рюкзакам. Уверен, Сяочжэй знала, что нас будет ждать холодная ночка, но не предупредила. Она же и говорила, чтобы мы брали с собой как можно меньше вещей, чтобы не выбрасывать по пути в гору. Но и сама не подготовилась лучше, хотя могла.

В голову влетела мысль, что нас проверяют, перед тем как пропустить дальше.

— Не люблю глупые испытания, — тихо процедил я, протягивая рюкзак Алёне. — Не люблю…

Правда, не люблю никому ничего доказывать. Раздражает это до чесотки. В эти моменты становлюсь особо вредным и злобным. А всё потому, что было в жизни несколько тяжёлых моментов и ситуаций, по сравнению с которыми любое испытание — детский лепет. И если они хотят, чтобы мы провели холодную ночь, неважно, испытывая себя или думая о вечном, идти на этот семинар я уже не хочу.

Выпрямившись, посмотрел в сторону дорогу. И мысли почти одинаковые, плюнуть на всё и пойти обратно. Не так далеко мы уехали, дня за два я бы дошёл, даже с Алёной на спине. Но куда девать Ташу и Анну Юрьевну? Попросить подождать здесь, а потом вернуться с автобусом? Я с силой сжал зубы, отчего вздулись желваки. Мне на плечо легла узкая горячая ладонь. Потребовалось усилие, чтобы подавить раздражение и не сбросить руку. Обернувшись, посмотрел на Сяочжэй, которая что-то сказала, покачала головой. Подняла руку, жестом останавливая Анну Юрьевну, чтобы не переводила сказанное. Затем она сказала что-то ещё, долго и строго смотрела, затем слегка улыбнулась. Показывая пример, она первой пошла по узкой дорожке к домам на средней площадке по левую руку от дороги.

— А что было-то? — спросила Таша, заработав укоризненный взгляд от мамы. — Ну что? Эх. А где здесь уборные? Или как в лесу, где сел, там и туалет?

Показав нам язык, она схватила один из рюкзаков и побежала следом за Сяочжэй, с интересом разглядывая дома. Иностранцы, наблюдавшие за нами, решили-таки спуститься и поздороваться. Пять мужчин, три женщины, одна из которых была мастером, не желающая останавливаться на достигнутом. То есть, ей было лет тридцать и судя по тому, как я ощущал давление её доспеха духа, она уделяла очень много времени тренировкам. Было заметно, как её тело начало меняться, объём мышц увеличивался, плечи становились шире. Вряд ли она уже когда-нибудь сможет родить, сделав такой выбор. Даже если остановит развитие, назад его уже не откатить. Помимо женщины, в группе ещё два мастера, мужчины, в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти. Остальные — сборная солянка. Был даже странный тип в дорогом немного мятом костюме, без галстука. Чтобы было теплее, под пиджак на рубашку он надел тёплый свитер с весёленьким узором. Все европейцы, очень похожи на испанцев. Действительно, поздоровались на испанском, затем на итальянском и только потом перешли на английский.

— Вы тоже на семинар? — спросил самый старший из мастеров, обращаясь к Анне Юрьевне, как к самой старшей из нас. У них, кстати, самому молодому парню было лет двадцать семь. — Много молодёжи у вас, как я посмотрю.

— На семинар, — подтвердила она. — Из Российской Империи. А вы давно здесь?

— Весь вчерашний день и ночь, — сказал мужчина. — И ещё два дня в Лхаса, но их можно не считать. Мы из Испании, Португалии и Италии, — последний жест в сторону женщины. — Решили объединить силы. Ночью будет очень холодно, имейте в виду. Хорошо бы Вам выбрать дом, где сохранились стёкла в окнах и хорошая дверь. Но, я смотрю, с вами китайская группа. Они здесь всё знают. Проводник сказал, что придётся ждать минимум до завтра, или ещё день. Вы еду с собой не брали? А мы запаслись. С водой только тяжело. Можем с вами поделиться, приходите, мы вон тот дом заняли, — он показал в сторону невысокой постройки. — Да, у вас, случайно, не найдётся запасной обуви? Андрес, как всегда, в своём репертуаре. Говорили ему, идём в горы, а он думал, что здесь везде асфальтированные дорожки и лавочки.

Он показал на мужчину в костюме. Я перевёл взгляд на дорогие туфли и хмыкнул. Они уже выглядели не очень, хотя он здесь всего один день. А когда он пойдёт вслед за проводником в горы, его ждёт серьёзное испытание.

— Обувь? — Анна Юрьевна посмотрела на свои полувоенные походные ботинки, предназначенные как раз для путешествий по горам. Жёсткая подошва, крепкая кожа и надёжная шнуровка. В точно таких же щеголяла Таша. — Нет, к сожалению.

— Жаль, — расстроился испанец. Наверное, понимал, как придётся туго идти с таким попутчиком в гору. — Но вы приходите к нам на обед.

— Спасибо, — кивнула женщина. — Обязательно заглянем.

Самый молодой парень из их группы успел порядком обгореть на солнце. Нижняя часть лица и кончик носа у него были красными, несмотря на широкополую шляпу. Солнце в горах довольно коварно, вроде и не припекает, а к вечеру чувствуешь, что сгорел.

Оставив иностранцев, мы пошли вслед за Ташей. Она показалась на верхнем участке и махала нам рукой. Поднявшись, увидели дом, который выбрала Сяочжэй. Небольшой, с низенькой дверью и одним единственным окном. Чуть дальше можно было увидеть покосившуюся будку над выгребной ямой.

— С водой туго, — сказал я Алёне, протягивая пластиковую бутылку с минералкой. — Экономь. Много за раз не пей, достаточно пары глотков.

Она кивнула, убрала в рюкзак. Мы вошли в дом, состоящий из одной комнаты. Я прикинул, человек десять должно поместиться, не толкаясь локтями. Полы деревянные, немного грязные, но вполне крепкие. Пахнет пылью и чем-то горьким. Бросив рюкзаки в угол, достал из подаренного оба одеяла, одно протянул Алёне. Затем из своего вытащил два шейных платка.

— Кепка твоя не спасёт от солнца. Смотри, как его можно повязать, чтобы не сгореть.

В комнату заглянула Таша, огляделась, но ничего интересного не увидела. Подошла к нам, опуская рядом свои вещи. В отличие от нас они с мамой ходили в правильных широкополых шляпах.

— Вы на бандитов с большой дороги похожи, — рассмеялась она.

— Времени не было, чтобы нормально подготовиться, — сказал я. — Шляпу свою не снимай, сгоришь на солнце моментально.

— Да, мама говорила, — она закивала. — У меня ещё мазь от загара есть, нужно?

— Нет.

— А, может, прогуляемся? — спросила она. Показала рукой в сторону запада. — Я думаю, что если на гору подняться, с той стороны, то откроется хороший вид на долину.

— Экономь силы, — посоветовал я. — Завтра нагуляешься по горам. Платок развязывать не надо. Просто спусти на шею.

Мы с Алёной действительно стали похожи на героев вестернов, с закрытыми платками лицами. Я стянул его на шею, так и оставив. Китайцы уже расположились, заняв дальнюю от двери часть комнаты. Сяочжэй сидела в позе лотоса, подстелив сразу два одеяла. Закрыв глаза, сосредоточилась на тренировке укрепления тела. Не знаю, как она завтра собирается идти в гору. Думаю, что кто-то из мастеров её понесёт. Чжэнь последовала её примеру, сев рядом. Открыла небольшую бутылку с водой, сделал глоток. Я покачал головой, поймав её взгляд и жест.

Опустившись на одеяло, сел по-турецки, чтобы сильно не затекали ноги, закрыл глаза. Возможно, Сяочжэй права. На многие вещи, происходящие вокруг, я реагирую слишком резко.

«Ну а как ещё реагировать, если вокруг творится какая-то дичь! — недовольно подумал я и заёрзал на одеяле, успокаивая мысли. — Какой-то выживший из ума старик пускает в свой монастырь только после того, как промурыжит гостей пару дней в безлюдной деревне. И будь он трижды великим мастером, он должен пойти гулять лесом! Я вообще к нему в гости не напрашивался, а как-то наоборот. Обмен опытом, говорили они, редкий шанс. Видел я вас…»

С шумом выдохнув через нос, я попытался сосредоточиться на тренировке. Нужно было подготовить доспех и немного расшевелить внутреннее море, как это советовал делать ректор МИБИ. Какое-то время было тихо.

— Ещё один автобус, — прозвучал голос Таши над ухом. — Последний шанс его захватить и уехать!

Я открыл глаза, но увидел лишь выбегавшую из дома фигуру. Переглянувшись с Алёной, пошли смотреть на гостей. Как выяснилось, приехала ещё одна группа, уже существенно крупней, чем мы и Испанцы, вместе взятые. Полный автобус, человек сорок. Они высыпали шумной компанией, разглядывая деревню, словно туристы. При этом большая часть без вещей, максимум с небольшим рюкзачком. А водитель тем временем быстро развернулся и под удивлённые взгляды группы умчался в обратном направлении. Этим даже одеял не оставили. Если учесть, что каждый мастер мог взять с собой двух человек, то выходило, что приехало около пятнадцати специалистов по укреплению тела. Были среди них и чернокожие, и группа из шести арабов в классических белых одеяниях. Два мастера из Кореи, один японец. К ним спускалась группа испанцев, чтобы объяснить, в какую ситуацию те угодили. Интересно, почему у некоторых я не вижу с собой вещей. Может, их на экскурсию позвали и сюда привезли?

— Ух ты, сколько их, — сказала Наташа. — Интересно, а ещё приедут?

— Вряд ли, — я посмотрел на темнеющее небо. Всего пара часов прошла, как мы приехали в горную деревню и скоро начнёт темнеть. Чувствовалось, что понемногу падала температура воздуха. — Пошли в дом. И до утра, чтобы без разрешения мамы не выходила.

— У меня два энергетических батончика осталось, будите? — спросила она. — А ещё мишки есть, желатиновые.

Я рассмеялся и направился обратно к дому. Уселся на одеяло, сосредоточился. Объём помещения небольшой, тем более потолки низкие. Создав небольшое кинетическое поле в радиусе метра, начал прогонять через него силу. Уже спустя минуту воздух ощутимо потеплел, говоря, что можно сбавить обороты. При большом желании можно домик превратить и в сухую парилку. Только в этом случае я устану часа за два, а так, небольшое усилие можно считать полноценной тренировкой.

— Если будет жарко, — сказал я Анне Юрьевне, почувствовавшей движение тёплого воздуха, — дверь и окно открывать не надо. Просто разбудите меня.

— Ты во сне можешь поддерживать технику? — удивилась она.

— Поддерживать могу, контролировать не очень.

— Тебя с собой в походы брать удобно, — улыбнулась она. — Как небольшой обогреватель.

— А ещё я могу палатку охранять и хищников отгонять, — закивал я. — Одни плюсы.

Она рассмеялась, расстегнула и сняла куртку, свернув её как подушку. Тепло почувствовали уже все остальные и немного оживившись.

— Сложная техника? — заинтересовалась Таша, усаживаясь на своё место. — Научишь?

— Не сложная. Когда сможешь удерживать кинетическую защиту четыре часа, тогда и научу.

— Жалко лампы нет, — вздохнула девушка, глядя на щели в ставнях. — А у тебя техники, чтобы светиться в темноте нет?

— Могу только в глаз засветить, — улыбнулся я.

— Это мы тоже умеем, — печально вздохнула она.

Помещение оказалось достаточно тёплым, поэтому минут через сорок пришлось ещё сбавить обороты. Необычно вот так проводить время большой компанией в тёмной комнате на краю мира. Оба соседних с нами дома заняли довольно скоро. В один въехали корейцы, в другой арабы. Не знаю, какой техникой они спасались от холода, но чувствовал с двух сторон использование силы. И не только здесь, по всему лагерю мастера использовали различные умения, чтобы согреться. Вряд ли здесь есть хоть один огненный мастер. Им в этом плане проще других. Они и воздух нагревать умеют гораздо лучше меня, огонь развести могут или изобразить большую свечку, разгоняя мрак помещений.

Уже ночью, когда окончательно стемнело, поднялся холодный ветер. Можно было услышать, как он завывает в проходах между домами, ревёт, рассекаемый крышами. Выйдя проветриться, увидел бездонное небо, усыпанное яркими звёздами. Всегда замечал, что вне города с его яркими огнями звёзды видно гораздо лучше и ярче, особенно где-нибудь в пустошах, но здесь они казались совершенно другими, почти сказочными. На камне, рядом с соседним домом удобно устроилась женщина из корейской группы. Почувствовал я её почти сразу, так как она использовала силу, чтобы не замёрзнуть. По моим ощущения температура опустилась ниже нуля. Сидя на небольшом рюкзачке, она тоже наблюдала за звёздами. С нашей стороны за безопасностью группы смотрел самый молодой из мастеров, первая смена выпала ему. Хотя не знаю, какую опасность можно ожидать в горах, но многие не спали.

Из дома вышла Чжэнь, поёжилась. Приобняла себя за плечи, пошла по дорожке к небольшому возвышению, где я стоял. Остановилась рядом, глядя на очертания домов.

— Тихо здесь, — сказала девушка почти шёпотом, наверное, чтобы не нарушать ночной тишины.

— Так только кажется, — ответил я, обведя взглядом дальние дома. — Почти никто не спит.

Чжэнь встала чуть ближе, прикрываясь мной от ледяного ветра. Протянув руку, взяла за край куртки, наверное, чтобы не убежал.

— Старшая сестра Сяочжэй говорит, что ты часто сердишься и это плохо. Хочет, чтобы ты понял это как можно скорее, но сам, без подсказки. Я… никогда не видела, чтобы она переживала о ком-то.

Помолчали. Не знаю, что нужно говорить в таких случаях. Только отшутиться могу.

— Всё нормально, — улыбнулся я. — Постараюсь сердиться меньше. Холодно здесь, беги, а то простудишься. Я ещё немного постою, покараулю, чтобы никто не мешал и, как говорит Джим, не смел подглядывать.

Она возмущённо посмотрела на меня, стукнула кулачком в плечо и умчалась в темноту. Кореянка, поняв, что ветер становится только холоднее, решила покараулить из помещения, где хотя бы не дует. Поднялась с камня, забрала рюкзачок, кивнула мне и скрылась в доме. Я ещё постоял минут десять, послушал, как гудит ветер и вернулся в дом. Внутри было заметно тепло, отчего клонило в сон. Заняв прежнее место, прикрыл глаза разгоняя кинетическое поле вокруг и почти сразу уснул.

Мне снился довольно странный сон. Горная деревня, тонувшая в темноте, серые очертания домов и чёрные провалы окон. По узким улочкам между домами сновали пугающие тени, а мы прятались от них, пытаясь сбежать по дороге, ведущей почему-то вверх по склону. Только сил бежать не было, ноги словно ватные, тяжело дышать. Но нужно убраться из этого места, поэтому я упал на колени и полз, подтягивая себя руками. Впивался пальцами в холодный камень дороги и тянул себя выше.

— Ух, холодина на улице, — голос Наташи, — и иней везде. Я чуть на камне не поскользнулась.

Я открыл глаза, посмотрел на Ташу. Девушка стояла рядом, растирая ладони и протягивая их в мою сторону как к обогревателю.

— Доброе утро, — улыбнулась она, вытащила из кармана жёлтый батончик, протягивая мне, — последний остался, твой. Будешь?

— Нет, спасибо. От чая бы не отказался, горячего.

— Я тоже чаю хочу, — вздохнула она, разрывая обёртку на батончике и ломая его на три части. — С облепихой…

Протянула одну маме, вторую Алёне.

— А если на тебя кружку с водой поставить, она закипит?

— Закипит, — улыбнулся я. — Когда терпение потеряю, как в мультфильме.

— Илья так умеет, — сказала Алёна. — Может воду в алюминиевой кружке вскипятить, когда в руках держит. Он так тренируется. Говорит, что хочет стать мастером до двадцати семи лет.

— Неплохо, — покивал я. — Если уже с силой умеет работать, значит на правильном пути.

— Он говорит, что после тренировок по укреплению тела что-то нагревать прикосновением стало очень легко.

— Потому что баланс правильный нашёл, — подтвердил я. — Который час, кстати?

— Небо серое, но солнце ещё не видно, — подсказала Таша.

— У всех всё нормально, никто не заболел? Анна Юрьевна?

— Всё хорошо, — сказала женщина. До сих пор не могу сказать, насколько сильный она мастер. Видно, что упорные тренировки забросила лет двадцать назад, наверное, незадолго до рождения Таши. Но потоками ци, как их называет ректор, управляет ловко и тонко. Вот и сейчас сидит в той же позе, что и я, практикуя какую-то технику.

Встав, прошёл к Сяочжэй, уселся перед ней, протягивая руку. Она открыла один глаз, оценивающе посмотрела на меня, затем на протянутую ладонь, выждала секунд тридцать и только после этого протянула свою.

— Как себя чувствуете? — спросил я на русском, поэтому вопрос перевела Анна Юрьевна.

— Гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда я посещала Тибет, — улыбнулась Сяочжэй. — Даже кажется, что смогу пройти весь путь наверх самостоятельно.

— Лучше, конечно, не перенапрягаться, — отозвался я, исследуя состояние её внутреннего моря. Это не так уж и сложно, если одарённый позволяет в него заглянуть.

Если подключить воображение, то можно представить, что из этого резервуара отходят трубы, по которым одарённый черпает силу. У Сяочжэй они огромны, способные спустить целое море за несколько минут. Но при этом хрупкие, словно сделаны из тонкого стекла, покрытого мелкими трещинами. Даже небольшое давление способно разбить их на мелкие осколки. Так вот, за прошедший месяц они приобрели некую крепость. Утрачивает способность пропускать через себя большие потоки силы, но при этом она больше не просачивается и не отравляет тело.

— Выглядит хорошо, — подытожил я. — Но лучше не торопиться. И не совершать подвиги, такие как покорение крутых горных вершин. Хотите, я Вас понесу?

— Хочу, — быстро ответила она, конечно, поняв, что произнёс я это в шутку. Улыбнулась коварно. — Это будет забавно.

Пока солнце не поднялось на полный диск над горами, холод и не думал отступать. Но потом воздух начал прогреваться достаточно быстро и к обеду потеплело градусов до пятнадцати. Мастера и их спутники радовались теплу, некоторые даже забывали, что на солнце можно довольно быстро сгореть, подставляя солнцу лицо и руки. Я же до самого обеда думал только о том, что у нас очень мало воды и многим будет непросто подниматься в гору.

Встречающая сторона появилась ровно в полдень. В лагере вдруг стало шумно, вернулся один из мастеров Соячжэй, следившей за горной дорогой, сказал, что пора выдвигаться, так как ждать никого не будут. За утро второй мастер, тот что постарше, соорудил из досок и верёвки некое подобие заплечных носилок. Я так сразу не сообразил, что это будет. И только когда он примерил на спину, догадался, это такой стул, на котором поедет Сяочжэй. Она ему что-то сказала, затем показала пальчиком на меня. Мастер нахмурился, попытался возразить, но слушать его не стали. Она лично свернула пару одеял, чтобы мягче было ехать, проверила крепление и осталась довольна результатом. Уже на улице, под удивлёнными взглядами арабов, я погрузил на себя носилки, затем там удобно устроилась Сяочжэй. Таша и Алёна на это смотрели с интересом, Анна Юрьевна, скорее, неодобрительно.

Колонну, уходящую в горы, пришлось догонять. Тропинку, ведущую наверх, я осмотрел ещё вчера. Узковато, конечно, но идти можно. Вели группу трое мужчин, больше похожих на горных партизан, чем на монахов. Шли быстро, особо не беспокоясь, поспевают за ними или нет. Для любого эксперта первой ступени, не говоря уже про мастера, регулярно уделяющего внимание физическим нагрузкам, подобное не страшнее лёгкой прогулки по парку. Да, когда идёшь быстро, немного не хватает воздуха, но это почти незаметно. Больше внимания уделяешь тому, чтобы не сорваться и не поехать на камнях. При падении может и не убьёшься, но кувыркаться будешь до самого подножья.

Шли долго, не меньше четырёх часов, почти не сбавляя темп. Без проводников найти дорогу было бы невозможно, даже если на каждом повороте и у каждого приметного камня стояли указатели. Не знаю кому может понравиться жить в подобном месте. Во-первых, высоко, во-вторых, если постоянно видеть холодную и безжизненную местность, можно и умом тронутся. Разве что ты желаешь сбежать от мира. Но для этого достаточно и простого буддийского монастыря, в стенах которого я провёл немало времени. И если бы я не уезжал постоянно в командировки, то начал бы выть со скуки уже на третий месяц. Монахи же приспосабливались, некоторые вообще отгораживались от мира, не интересуясь ни политикой, ни новостями.

Я думал, что мы выйдем к плато или на вершину горы, где будет стоять монастырь, но он меня удивил, расположившись на отвесной скале. Снизу казалось, что в него вообще нельзя попасть, если только не штурмовать отвесные скалы, но проводники повели нас в обход. Мы постепенно поднимались, пока не достигли широкой расщелины, выходящей как раз к белой монастырской стене и тяжёлым деревянным воротам, покрытым красной и золотой краской. За стеной наверняка был небольшой дворик, но снаружи виднелась только серая скала. Наша группа насчитывала почти шестьдесят человек, которые всё же поместились на просторной площадке перед воротами. Я осторожно опустил Сяочжэй, снял со спины носилки. Заметил недалеко группу испанцев и мужчину в костюме. Тот выглядел довольным, несмотря на то, что щеголял всего в одном ботинке, а вторая ступня была просто обмотана тканью.

Створки ворот хрустнули и начали открываться. Сяочжэй развернула меня, встала за спиной, словно прячась. Махнула рукой мастерам, сказала что-то одними губами. Пара её подчинённых как бы невзначай заняла позицию за арабами, чтобы их не было видно со стороны ворот. Поманив рукой Чжэнь, поставила её за спину Алёны. Пока ворота открывались, успела снять соломенную шляпу, надев знакомый ободок с вуалью.

— Спряталась, — пояснил я на вопросительный взгляд Таши.

— А зачем? — заинтересовалась она, немного пригнувшись и возвращая платок на лицо. Алёна, кстати, последовала её примеру.

— На всякий случай, — чтобы не выделяться, я тоже натянул платок, оставив лишь узкую прорезь для глаз. Незаметно улыбнулся.

— Скажу, что не знаю вас, — спокойно отозвалась Анна Юрьевна на взгляды девушек. — И никому не выдам.

— Ну мам, — протянула Таша, — так не интересно. Если спрятались, то все!

Женщина вздохнула, вынула из кармана большой платок и в несколько движений связала его так же, как и у нас. Надвинула широкую шляпу пониже. Теперь, чтобы заглянуть ей в глаза, нужно было подойти очень близко и посмотреть снизу вверх. Таша же захихикала и едва не захлопала в ладоши. Вот уж кому немного нужно для счастья.

Ворота, наконец, широко распахнулись. За ними действительно оказался небольшой дворик, где стояли монахи в тёмно-красных одеждах. Один из них вышел, внимательно оглядел гостей слева направо, затем в обратную сторону. Не увидев кого-то, он обернулся, что-то сказал или спросил. Ближайший к нему монах подтянул одежды и побежал вглубь двора.

— Добро пожаловать в монастырь Идеальное Спокойствие, — перевела Анна Юрьевна громкий голос на китайском, раздавшийся над площадкой. — Или же «в идеальное место для спокойного монастыря», — добавила она задумчиво. Голос прозвучал ещё раз. — Монахи проводят Вас в кельи и позовут на вечернюю трапезу в общий зал.

Старший из встречавших отступил в сторону, вглядываясь в лица проходящих в ворота гостей. Его взгляд метался от одного мастера к другому, в итоге остановившись на нас и он облегчённо выдохнул. Вот и все прятки. Было бы гостей раз в десять больше, может и удалось бы проскочить незамеченным. Когда же мы проходили в ворота, он демонстративно смотрел в сторону, старательно подыгрывая Сяочжэй.

— Кузьма! — мне на плечо легла крепкая и невероятно тяжёлая ладонь. Был бы под ногами не камень, вдавило бы в землю сантиметров на десять. Я обернулся, посмотрев на широкоплечего европейца в одеждах монахов, на фоне которых он выглядел настоящим медведем. Большой нос, голубые глаза, бронзовая кожа, обгоревшая на солнце лысина и кончики ушей. Когда я видел его в последний раз, волосы у него спускались на ладонь ниже плеч, а кожа была молочно-белой, словно никогда не видела солнца. Но вот улыбка осталась прежней, демонстрируя белые зубы, как говорят в народе: «от уха, до уха». — Кузьма!