Наследие

Глава 23
ЛЕВАЯ РУКА ТЬМЫ

Феликс Манн попал в преисподнюю. Он лежал в густых зарослях по ту сторону городских стен, следя за людьми фон Карстена, охраняющими периметр лагеря. Их чадящие факелы озаряли сцену зловещим светом, адские тени плясали вокруг. Везде валялись мертвецы, они лежали там, где упали, когда граф-вампир удалился в свой гроб; болотистая равнина была усеяла тысячами и тысячами разлагающихся тел и костей.

Верховный теогонист снабдил Феликса маленьким двуствольным арбалетом и указаниями, как добраться до одной из гостиниц возле Альтдорфа, принадлежавшей храму. Удивительно, как далеко распространилось финансовое влияние Сигмара, но в общем и целом это имело смысл - жрецам ведь нужен был какой-то потайной ход из города, чтобы при необходимости скрывать приход и уход своих. Погреба собора соединялись с подземным лабиринтом, по которому можно было бежать из города, не привлекая любопытных глаз. За городской стеной туннель тянулся еще ярдов двести и заканчивался в расселине на берегу реки, в нескольких футах от поверхности быстрого Рейка. Трещина была ловко замаскирована и отлично подходила для того, что задумал вор.

Двадцать минут он просидел там, изучая передвижение вражеских солдат, и уже вдоволь навидался такого, чему не хотелось верить.

Не все там были мертвецами и не все - чудовищами.

В ряды нежити затесалось множество обычных людей.

Обычных, нормальных людей. Мысль о том, что человек способен добровольно примкнуть к графу-вампиру, глубоко встревожила Феликса. Одно дело - сражаться против монстров и, проиграв, стать одним из них, но совсем другое - самому уравнять себя с ними. Феликс понятия не имел, сколько живых - дышащих - людей ему предстоит встретить. Те немногие, кого он увидел, с важным видом расхаживали по равнине, меся сапогами грязь. Неплохо было бы посмотреть, как сотрутся с их рож высокомерные улыбочки, когда фон Карстен сообразит, что у него сперли его бесценное колечко. Если верховный теогонист не ошибся насчет перстня, эти предатели станут первыми, кто испытает на себе вампирский гнев.

Феликс увидел тело, свисающее с серебристой березки, - раздетое, с натянутым на голову мешком. В мешке что-то шевелилось. Вор несколько секунд, не в силах оторвать глаз, наблюдал за этим отвратительным копошением. Кто там - хорек? Крыса? Они засунули тварь в мешок, и она, должно быть, отъела у человека половину лица, -прежде чем он умер. Какая жуткая кара.

Как они не понимают, что в глазах их хозяина-извращенца им одна цена - живые они или мертвые.

На рассвете зомби сорвет мешок со своей обглоданной головы и присоединится к битве.

Феликс содрогнулся.

Четверо людей фон Карстена стояли всего в пятнадцати футах от его убежища и разговаривали.

- Говорю же, я слышал шебуршание, Беррин.

- Да нет, это в твоей башке, парень. Мы здесь одни с мертвецами.

- Но я точно слышал! Слышал и думаю, надо сообщить об этом кому-нибудь, потому что - а вдруг важно?

- А что толку, парень? Они вежливо поблагодарят тебя, а потом посмеются меж собой до колик над тем, как ты шарахаешься от призраков. Мало радости валяться тут по канавам с ненаглядными покойницами, так что не разевай-ка ты варежку, и пусть им сообщает какой-нибудь другой болван, вот тебе мой совет.

Хороший совет, - с улыбкой подумал Феликс. - А теперь будь хорошим мальчиком и послушайся.

Он лежал не шевелясь, но руки его так и чесались выпустить стрелу, чтобы в случае чего позаботиться о том, чтобы «мальчик» ничего не поведал ни одной душе - ни живой, ни мертвой.

- А что, если один из них выбрался?

- Коли выбрался, значит, сбежал от страха и никому не опасен, верно?

- Не знаю, Беррин. То есть…

- Ты слишком много думаешь, парень, вот в чем твоя проблема. В жизни не одни лишь сплошные загадки и интриги. Мы солдаты. Мы служим, а значит, делаем то, что нам велят, и не задаем вопросов, даже если это значит, что нам приходится торчать на сыром поле чертовски далеко от дома и не чувствовать, как перед сном вокруг нас обвиваются теплые ноги наших женщин. Такова наша жизнь, парень. Ты же не хочешь, чтобы вампиры подумали, что ты испугался собственной тени, а? Они же превратят твою жизнь в ад.

Феликс вновь улыбнулся логике ветерана. То, чего не видишь, тебе не повредит, - добавил он про себя, жалея, что нельзя небрежно уронить это вслух.

Мальчишка пробормотал что-то неразборчивое и побрел прочь. Остальные отправились за ним. Феликс следил за их уходом. Пока они не скрылись из виду, он не двинулся с места. Затем вор медленно встал на четвереньки и окинул взглядом белые палатки, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за рекой. Удовлетворившись осмотром, он пополз вдоль берега.

Он знал, что должен сделать. Это было самоубийство, но жрец ловко сыграл на его самолюбии. Не в первый раз за эту ночь он проклял свою глупость. Верховный теогонист затеял игру по крупной, но если дело выгорит… Во время унизительной прогулки к выходу из казначейства жрец говорил о том, что армия мертвецов подобна дикому зверю.

А что делают с дикими зверями? Им отрубают голову, - размышлял Феликс, и звучащий в его голове голос очень походил на голос жреца.

Он не задумывался о том, что произойдет после того, как он проникнет в шатер графа-вампира, возьмет кольцо и кинется бежать. Феликс уже примирился с тем фактом, что ему вряд ли удастся выполнить еще что-нибудь из намеченного.

В известном смысле это не имело значения.

Упали первые тяжелые капли дождя. Через пять минут небеса прохудились. Тонкая серебряная корочка луны тускло поблескивала между туч.

Вор насчитал сорок три костра, разбросанных по топкой равнине, и предположил, что у каждого греется не меньше дюжины человек. Живых человек. Значит, всего примерно пятьсот. Ему не хотелось думать об остальной армии графа вампиров.

Он выжидал, давая им время устать.

Усталые люди ошибаются чаще.

Феликс закрыл глаза и представил, как он идет среди них, перерезая глотки спящим. От этой картины сжалось сердце, но не из-за убийств, а оттого, что эти убийства были бесполезны. Живые или мертвые - они служат графу.

Живые или мертвые.

Вот уже больше часа над лагерем висела тишина, солдаты в спальных мешках лежали вокруг затухающих костров.

Феликс опустил свой арбалет в высокую траву и пристроил на деревянном прикладе колчан с запасными стрелами. Там, куда он идет, это оружие не потребуется. Он вытащил из ножен оба кинжала и провел по их лезвиям большим пальцем, проверяя остроту. Оставшись довольным, он поцеловал клинки, снова убрал их за голенища и, не отрывая глаз от ближайшего костра, пополз вперед между валяющихся тел.

Мертвецов клевали стервятники.

Вор двигался медленно, сердце бешено колотилось о ребра. Он снова прижался к земле, оглядывая круг огней. Стук в его ушах был так громок, что он удивлялся, как солдаты фон Карстена не слышат его. Вор не шевелился. Они не подозревали о его присутствии. Одни бойцы спали, другие приглушенно переговаривались между собой. Он не мог разобрать, о чем они беседуют, но поскольку никто не вскакивал и не тыкал в его сторону пальцем, то ему было плевать, что они болтают.

Он знал, что должен сделать, хотя все его существо восставало против этого. Обнаружив рядом особенно омерзительный труп, Феликс содрал с него одежду и вымазался в тухлой крови и гнилом мясе, став похожим на одного из поганых упырей-трупоедов фон Карстена.

Темнота оставалась его самым верным союзником. Пересекая безлюдный участок между высохшей рекой и офицерским шатром, он полагался лишь на нее. Слева кто-то заворочался в спальном мешке. Феликс застыл.

- Чего ты там делаешь? - сонно проворчал солдат.

- Отливаю, приятель, - буркнул Феликс, надеясь, что в голосе его прозвучало достаточно обиды, чтобы замаскировать накативший на него страх.

- Ну, пошевеливайся там, а то хочется немного покемарить. В следующий раз суши концы до того, как отправиться на боковую.

Он ждал. В сжатых кулаках копился пот. Он чувствовал себя таким открытым и уязвимым, что вся кожа зудела. Феликс задрал лицо, подставляя его под соблазнительные поцелуи дождя. Ему хотелось остаться тут и наслаждаться бегущими по лицу каплями, потому что он знал, что это ощущение вполне может оказаться последним приятным в его жизни.

Феликс тихонько сделал шаг. Солдаты спали.

Шатер фон Карстена стоял в центре лагеря, окруженный палатками поменьше, но ни одна не попадала хотя бы в тень графского жилища.

Медленная ухмылка появилась на лице Феликса, когда он увидел, что вход не охраняется, а фитилек в горящем перед шатром масляном фонаре так короток, что тени от него даже не колеблются. Дождь заглушал шаги. Инстинкт велел вору быть настороже. Слишком уж все было просто. На этот раз он прислушался к себе. Мурашки покалывали кожу между лопаток. Подозрительная небрежность людей фон Карстена, притушивших фонарь и оставивших шатер господина без охраны, наводила на мысль, что графский шатер всего лишь приманка в капкане, расставленном, чтобы выманить Феликса из темноты под их стальные челюсти.

И вдруг вор оцепенел.

Из прохода между двумя палатками выступила фигура высокого худого мужчины. Лицо его скрывал капюшон, но Феликс узнал человека по манере двигаться. Это был тот незнакомец из аллеи, который, должно быть, и сообщил жрецу о предполагаемой силе кольца.

Жрец обещал помощь. Теперь Феликс понял причину кажущейся незащищенности графского шатра. Незнакомец наверняка приложил к этому руку.

Мужчина кивнул, но ничего не сказал и растворился во тьме, недосягаемой для мерцающих фонарей.

Незнакомец передвигался грациозно, бесшумно, не тревожа даже воздуха. Это было неестественно.

Жрец и вампир - поистине странное содружество,- подумал Феликс, проскальзывая в промежуток между холщовыми стенками двух соседних палаток. Изнутри доносились приглушенные звуки беседы. По полотнищу барабанил дождь. Вор медленно направился к палатке графа, ожидая окрика, которого так и не последовало. Он оглянулся на чернеющие вдалеке шпили Альтдорфа и нырнул в шатер.

Внутри оказалось еще темнее, тут не было фонаря, и во мраке виднелись лишь смутные контуры предметов. Феликс задернул за собой полог. Мягкий, мерный шелест его дыхания наполнил тьму.

Он не мог позволить себе думать о том, что делает. Задумаешься - ничего не получится.

Вытянув руку, Феликс двинулся сквозь сумрак к гробам в дальнем конце шатра. Их было два: один, по-видимому, графа, другой - его жены.

В воздухе резко и странно пахло. В жаровне, должно быть, сжигали какое-то ароматическое дерево, и его благоухание все еще витало в палатке.

Феликс, будто собравшись молиться, опустился на колени рядом с первым гробом. Он был значительно больше другого, с узорными железными запорами. Подавив в себе приступ страха, Феликс откинул крышку гроба.

Дождь громко стучал по парусине.

Вор опустил взгляд на лицо мертвеца в гробу. В полумраке оно казалось удивительно юным. Пышные черные волосы струились по плечам вампира. Он был красив - резкие, почти орлиные черты не таили ни намека на порок, заменивший графу душу.

Руки вампира были скрещены на груди. На правой блеснул экстравагантный перстень-печатка с непомерно большим камнем в обрамлении каких-то крыльев, усыпанных самоцветами. Кольцо выглядело чересчур вызывающим. На пальце левой руки графа темнело тусклое, как будто из жести, колечко.

Феликс не решался пошевелиться.

Добрых пять минут пялился он на роскошный перстень, не удостоив железное колечко вторым взглядом, потом сунул руку в гроб и начал стаскивать перстень с холодной мертвой плоти.

Фон Карстен не проснулся.

Феликс взвесил перстень на ладони. Он, без сомнения, стоил императорских сокровищ, но… что-то бередило разум вора. Это было бессмысленно. Наверняка жрец не помышлял о коллекционировании драгоценностей, а лучшее плутовство то, которого не замечаешь. Феликс улыбнулся и стянул простое железное колечко с другой руки графа. Перстень-печатку он положил на грудь вампира.

Неожиданно для самого себя вор обнаружил, что надевает кольцо на свой указательный палец.

- Дубина, - пробормотал он, сообразив, что не прихватил ни кошеля, ни мешочка для украденной безделушки. Если кольцо волшебное, кто знает, как оно может навредить тому, кто его носит?

Меньше всего ему хотелось внезапно окаменеть и беспомощно проваляться в палатке фон Карстена до пробуждения графа.

Он зажал кольцо в кулаке и осторожно попятился к выходу.

Феликс, не отрываясь, смотрел на гроб, ожидая, что в любую секунду разгневанный вампир вскочит, и страх колотился о его ребра. Вот сейчас масса разлагающихся зомби накинется на человека, выскользнувшего из шатра в нескончаемую ночь. Но нет, к счастью, мертвые не восстали.

И он побежал, побежал что было духу.