Наследие Говорящих

Глава 5. Немножко другая жизнь.

Гарри сидел на полу, разбирая книги и, пожалуй, чувствовал себя счастливым. С того дня, как он перебрался в магазин Долоховой, прошла уже неделя, но мальчику казалось, что он живет здесь всю жизнь. Конечно, переезд не обошелся без неприятностей в лице Снейпа, который был категорически против всяких «подработок». Разговор с деканом вышел довольно неприятный и начинался с резкого ответа:

— Абсолютно нет, Поттер.

— Но сэр, — терпеливо сказал Гарри, — мне там ничего не угрожает, мы с Томом будем жить и работать у его хорошей знакомой.

— И как, позвольте узнать, зовут эту знакомую?

— Эм…Хельга Эндрюс, — без колебаний соврал слизеринец, они с Арчером сошлись на том, что настоящую фамилию Хельги Снейпу лучше не знать, а её немного видоизмененная девичья фамилия была ложью только частично, что помогало Гарри как‑то мириться с обманом.

— И что у неё за магазин? — вкрадчиво уточнил зельевар, мальчик был почти уверен, что в этом вопросе куда больше сарказма, чем кажется.

— Она продает волшебные приспособления, сэр.

— Какого рода?

— Безвредного, сэр.

— Не паясничайте, Поттер!

— Простите, сэр, — Гарри вздохнул, — но я действительно не понимаю, почему мне нельзя поехать.

— Мы с вами уже говорили о вашей безопасности, Поттер, — резко отозвался декан Слизерина. — Я не намерен давать согласие на вашу работу в сомнительном магазине, о котором ничего не знаю.

— Прошу прощения, сэр, — так же вежливо, но твердо ответил мальчик, — но я думаю, что могу сам принимать решения в данном вопросе.

С минуту Северус молчал, пристально глядя на своего студента.

— Вы забываетесь, Поттер, — прошипел он.

— При всем уважении, сэр, но это вы забываетесь, — Гарри и сам не заметил, когда вдруг его голос приобрел такой холодный официальный тон. — Я нахожусь под опекой своих маггловских родственников, и только они вправе оспаривать мои решения.

— И вы уже спросили их согласия? — шелковым голосом уточнил зельевар.

— Да, сэр, — на лице мальчика не дрогнул ни один мускул. — Они даже оформили для меня письменное разрешение на полную свободу действий до тех пор, пока я нахожусь под присмотром взрослого волшебника, — с этими словами он протянул зельевару сложенный вчетверо лист пергамента, не упоминая, что на самом деле к Дурслям отправлялся Виви, приняв обличие своего хозяина.

Снейп взял пергамент в руки и, прожигая мальчика раздраженным взглядом, медленно развернул, после чего углубился в чтение.

— Довольно изобретательно, Поттер, — фыркнул он, возвращая юному волшебнику записку, — но в данном случае разрешение ваших родственников не имеет силы, в виду того, что я отвечаю за вас как ваш декан.

— Не хочу показаться грубым, сэр, — твердо сказал Гарри, — но ваши обязанности не распространяются за пределы Хогвартса, и до тех пор, пока я не переступлю порог школы в сентябре, вы не можете мне указывать,…как не может и директор, — помедлив, добавил он, заметив опасный блеск в глазах своего декана.

— Ваша наглость, Поттер, не знает пределов, — резко бросил мужчина, — понимаете ли вы, глупый мальчишка, сколько людей волнуется за ваше благополучие? Как вы, неблагодарный сопляк, смеете пренебрегать мнением тех, кто старше и мудрее вас?

Гарри вздернул подбородок и с вызовом посмотрел на зельевара, в зеленых глазах мальчика полыхнул огонь.

— Сожалею, сэр, но и вы, и любой другой волшебник потеряли право голоса в вопросах моей жизни и безопасности, когда бросили меня на пороге дома Дурслей. Я одиннадцать лет жил сам по себе, и как бы ни была мне приятна ваша забота, я сам буду принимать решения относительно того, что мне следует делать, и ни вы, ни директор не можете указывать мне до тех пор, пока это не касается вопросов связанных с законом и правилами Хогвартса.

Северус смотрел на Поттера со смесью гнева и удивления. Этот мальчишка! Этот невозможный, упрямый мальчишка порой приводил его в абсолютный ступор. Иногда декан Слизерина задавался вопросом, действительно ли Поттеру всего двенадцать лет. Этот ребенок, непосредственный и доброжелательный, весьма дружелюбный и вежливый, ни разу не позволивший себе проявить неуважение к старшим волшебникам, вдруг растерял всю свою приветливость. Был ли это затаенный гнев в глубине души Гарри, что говорил сейчас устами мальчика или это был тот самый настоящий Гарри Поттер, который так тщательно скрывался под маской беззаботного ребенка? Или эти слова в его уста вложил кто‑то другой? Кто‑то, чьё мнение для Поттера является истиной в последней инстанции. Снейп не знал. Правда была в том, что он действительно не мог ничего поделать, чтобы запретить мелкому пакостнику делать все, что тому заблагорассудится. По крайней мере, до тех пор, пока он находится на попечении у Дурслей.

Конечно, можно было отправиться к его родственникам и вынудить их запретить мальчику устраиваться на эту подработку, но что‑то в глубине души зельевара кричало ему о том, что в таком случае то доверие и уважение, что несомненно испытывал к нему наследник Поттеров, рассыплется прахом. Готов ли он на такую жертву? И действительно ли его стоило спасать в данном случае? Северус был растерян и зол на себя и на Поттера, он не знал, как ему поступить, и не знал, что он может сделать. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что мальчишка костьми ляжет, но отправится туда, где был его лучший друг. Эти двое были связаны друг с другом такими прочными узами, что разорвать их было не под силу никому. И в праве ли Северус разделять этих детей, когда они так остро нуждаются друг в друге? Декан Слизерина стиснул зубы, приняв то единственное решение, которое показалось ему приемлемым.

— При желании вы можете быть весьма убедительны, мистер Поттер, — спокойно сказал он, разглядывая стоящего напротив мальчишку.

Гарри был спокоен и холоден и сейчас меньше всего походил на двенадцатилетнего, но что было самым странным, зельевар не чувствовал в нем ни единой эмоции — ни гнева, ни возмущения ни обиды. Поттер излучал абсолютное равнодушие, словно и Снейп, и его мнение были для него пустым местом.

— Ваше упрямство не оставляет мне выбора, — Северус вздохнул, — и поскольку в своем решении вы остаетесь непреклонны, я могу предложить вам альтернативный вариант.

В глазах Гарри промелькнула какая‑то эмоция. Интерес?

— Если вы так жаждите быть рядом со своим другом, я могу предложить ему остаться до конца каникул в моем доме.

Снейп выдохнул. Это было самое безрассудное и кошмарное решение за всю его жизнь, но ради того, чтобы Поттер оставался в безопасности, Снейп готов был поступиться даже своими интересами.

— Вы серьезно? — пораженно выдохнул Гарри, вмиг теряя все свое хладнокровие.

— А я похож на шутника? — огрызнулся Северус, чёрт, порой ему хотелось придушить паршивца своими руками.

— О, это…это… — мальчик заморгал, не зная, что сказать. — Это так здорово!

— Весьма адекватный ответ, — язвительно заметил Снейп, — как и всегда, Поттер.

— О, спасибо, сэр! Спасибо! Вы так добры ко мне, но вы не обязаны…

— Позвольте мне самому решать, что я обязан делать, а что нет, — резко перебил его декан Слизерина. О, да, вот с таким Гарри Поттером иметь дело было куда привычнее — мальчишка вновь вернулся к своему обычному идиотическому состоянию. — Так что, Поттер, вам нет никакой нужды перебираться в дом этой ведьмы и работать у неё. Поторопитесь и напишите своему другу сообщение о том, что он может остаться у меня.

— Это правда очень здорово, сэр, я очень вам благодарен, но Том не захочет здесь жить, — протараторил Гарри на одном дыхании, Северус даже не сразу уловил смысл его слов.

— Вот и отлично…ЧТО?!

— Я имею в виду, сэр, что Том уже пообещал госпоже Эндрюс, что поможет ей с магазином, и он очень хочет остаться у неё, к тому же ему нужны деньги, так что он откажется проводить остаток лета здесь, — прощебетал Поттер. — И не подумайте, что он неблагодарный или что‑то в этом роде, он просто стремится быть самостоятельным и не захочет утруждать вас своим присутствием, как и я.

Лицо зельевара посерело от плохо сдерживаемой ярости. Этот идиотский ребенок был непредсказуем как ураганный ветер! Мысль о том, что пять минут назад он принял мудрое решение, предложив свое гостеприимство Арчеру, развеялась, как дым.

— Вы никуда не поедете, — процедил он.

— Простите, сэр, но я уже собрал вещи, — жизнерадостно ответил Гарри. — Мне совершенно не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством, поэтому я отправлюсь завтра утром.

На этом паршивец покинул гостиную, оставив своего декана давиться собственной злобой. Вскочив на ноги, Снейп принялся мерить шагами комнату, бормоча себе под нос тихие ругательства, потом он резко остановился, словно вспомнив что‑то важное, и в задумчивости повернул голову к камину. По губам зельевара скользнула усмешка.

«Посмотрим, как вы выберетесь из запертого дома, Поттер», — мстительно подумал он и, взмахнув палочкой, заблокировал камин, после чего отправился ставить охранные чары на входную дверь и окна. Если паршивец не желал слушаться по–хорошему, Северус заставит его смириться по–плохому, и плевать он хотел на чувства мальчика. А утром он вызовет Дамблдора, и пусть старик вправляет мелкому негоднику мозги, зельевар был уверен, что директор найдет нужные слова, чтобы убедить Поттера никуда не уезжать. Единственное, о чем забыл хитрый и расчетливый слизеринский декан, это о том, что у Гарри в наличии имелся очень преданный домовик, способный аппарировать практически куда угодно…и откуда угодно.

Гарри вздохнул и взъерошил свою непокорную шевелюру. Некрасиво, конечно, вышло со Снейпом, но декан просто не оставил ему иного выбора, поэтому на следующий же день после этого разговора Виви помог своему хозяину аппарировать в дом Долоховой. Однако Поттер всё‑таки написал своему декану небольшое благодарственное письмо с извинениями. Гарри очень надеялся, что зельевар не слишком сильно ненавидел его в то мгновение, когда обнаружил письмо и пустую спальню, но что ему мешало просто согласиться? В конце концов, Том прав, никто кроме Дурслей не может запрещать ему жить там, где он захочет, а Дурслям глубоко плевать. Мальчик осознавал, что повел себя не лучшим образом, все же Снейп был добр к нему и пытался защитить, но…честно? А не пошли бы они к дьяволу со своей опекой? Одиннадцать лет он был никому не нужен, так какого черта они все вдруг так обеспокоились его благополучием? Поняв, что вот уже несколько минут он бессмысленно таращится в одну точку, Гарри рассеянно моргнул и вернулся к своим делам.

Жизнь в доме Хельги была насыщенной, интересной и какой‑то совсем другой, словно Гарри вмиг переместился в иную реальность. Первые несколько дней они с Томом разбирали коробки с вещами и приводили в порядок обветшалые комнаты. Поскольку в магазинчике Хельги мальчики могли беспрепятственно использовать волшебство, и Арчер, и Поттер не расставались с волшебными палочками, практикуя несложную бытовую магию. Виви было велено заниматься готовкой и оставить уборку волшебникам, но излишне деятельный эльф просто не мог смириться с тем, что его хозяин все делает сам. Втайне ото всех трудолюбивое создание прибиралось то там, то здесь, стараясь оставить молодому господину как можно меньше работы. И когда, наконец, все комнаты были убраны, мебель отреставрирована и покрыта лаком, а полы натерты до блеска, Хельга решила, что магазин может начать работу.

По сути, говоря Снейпу, что Долохова продавала разнообразные волшебные вещицы, Гарри не врал. Лишь немного недоговаривал, потому что основной сферой деятельности Хельги была реставрация магических артефактов, и не всегда эти артефакты были светлыми и безвредными,…как и их хозяева. Сначала Гарри недоумевал, кому могут потребоваться такие услуги, ведь существует множество заклинаний, чтобы чинить разные вещи, но как оказалось, простым «Репаро» восстановить можно только не волшебный предмет. И чем могущественнее был артефакт, тем сложнее было его исправить.

Реставрация была длительным, дорогостоящим и трудоемким процессом, и, к удивлению друзей, практически сразу после открытия магазина к ним нагрянули самые разнообразные личности, которым необходима была помощь в восстановлении магических предметов. Владельцы соседних лавок часто скупали «всякий хлам», как отзывалась об этом Хельга, и приносили сомнительные или сломанные волшебные вещицы для оценки и ремонта, чтобы потом выставить их на продажу.

— А чему вы удивляетесь, глупые дети, — попыхивая трубкой, говорила Хельга, когда, закрыв магазин, они собирались на кухне за ужином, — рунные мастера…хорошие рунные мастера — это редкость в наши дни. Эти знания передаются по наследству и хранятся в секрете.

— Рунные мастера? — Том выглядел озадаченным.

— Название красивое, но бессмысленное, — согласилась Долохова, — мы редко работаем с рунами, просто когда‑то кто‑то обозвал так нашу профессию, и дурацкое словечко прилипло намертво.

Гарри нравилась эта новая жизнь, здесь он был просто обычным мальчишкой, в котором никто не видел легендарного Гарри Поттера и максимум что он мог услышать от покупателей это индифферентное: «Эй, парень, подойди ка сюда…». Для «маскировки» он носил на лбу повязку, что было довольно удобно, потому что с одной стороны, она приподнимала чёлку, которая постоянно лезла в глаза, а с другой скрывала треклятый шрам. Впрочем, большей частью в зале для посетителей работал Том, почему‑то Поттеру было не очень уютно в окружении разношерстных клиентов магазина. Вместо этого мальчик ассистировал Хельге, помогая ей со всякими мелочами, вроде рассортировки зелий и поддержания её мастерской в порядке. Часто Гарри наблюдал за работой старой ведьмы, гадая, как ей удается превращать разваливающийся мусор в удивительные устройства.

— Это все Плетельщики хитрецы, — посмеивалась Долохова, замечая искреннее любопытство мальчика, — они частенько помогали алхимикам, вплетая в их изобретения новые узоры. Каждый артефакт это уникальное сплетение нитей магии, иногда они запутаны и порваны, и требуется небывалое мастерство, чтобы восстановить все правильно, — при этих словах она обычно гордо расправляла плечи.

— Но ведь нити магии могут видеть только Плетельщики, как же вам это удается? — не унимался Гарри.

— В этом и кроется секрет мастерства, — Хельга замолчала, сосредоточенно водя палочкой над грудой сваленных на столе кусочков метала, разноцветных осколков и чего‑то отдаленно напоминающего шестеренки. — Иногда достаточно слышать звучание струн.

— Струн? — порой Поттер просто не понимал, о чем толкует эта женщина, Хельга бросила на него насмешливый взгляд.

— Это похоже на гитару, — сказала она, мальчик непонимающе моргнул. — Знаешь такой маггловский музыкальный инструмент?

— Хм…ну да…

— Гитара способна издавать звуки, которые в зависимости от её состояния и качества и мастерства музыканта могут быть как приятными так и не очень. Если правильно настроить этот инструмент, то можно извлечь из него удивительную по красоте музыку. Главное знать, как звучат струны. Работа с артефактами немного похожа на работу с расстроенной гитарой. Достаточно немного переборщить и струна лопнет, здесь нужен опыт, мастерство и…хороший слух.

— Вы слышите магию? — не поверил Гарри.

— Этому вполне можно научиться, — Хельга улыбнулась, видя его замешательство. — А теперь возьми вон ту коробку и разбери содержимое, где‑то там хранится такой маленький колокольчик, которого мне как раз не хватает.

Каждый день Гарри и Том узнавали что‑то новое о магии и природе волшебных артефактов. Хельга была умна и обладала невероятными познаниями в некоторых областях колдовства, хотя порой, уловить ход её мыслей было сложно. Она не любила объяснять и учить, поэтому просто рассказывала мальчикам то, что знает, не особо заботясь о том, поймут они её или нет. В итоге, как правило, все эти разговоры сопровождались эпитетами вроде: «глупые вы дети», «нелепые создания» и «неучи», что до чертиков злило Арчера, который не привык считать себя «нелепым, глупым неучем».

В свободное время друзья практиковались в разных заклинаниях и изучали книги Хельги. По крайней мере, те книги, что были написаны на английском. Ещё в молодости Долохова привезла из России впечатляющую коллекцию бесценных книг и от скуки перевела некоторые из них на английский. Остальные труды были написаны на русском языке, учить который у мальчиков не было ни малейшего желания.

Иногда Гарри и Том часами сидели в своей комнате, обсуждая то, что успели прочитать. Шквал новых знаний оставлял после себя жуткую путаницу в мыслях, и друзья до хрипоты спорили, пытаясь разобраться в том или ином аспекте магии. Мир был совсем не таким простым и понятным, как казалось им сначала. Тёмная и светлая природа волшебства обладали глубокими корнями, но понимание самой сути этой магии было бесценным. Знание хранило в себе величие и опасность, и Гарри предполагал, что именно страх перед мощью, что таила истинная сущность колдовства, заставил Министерство скрыть и запретить многие заклинания и ритуалы. Тёмные искусства назвали злом, а истину погребли в безднах веков, чтобы упростить и обезопасить свою жизнь. Все те книги, что хранились у Долоховой, были лишь крохотной частицей этого знания, они лишь освещали некоторые нюансы, открывали глаза и проясняли сознание, но не говорили всей правды, не учили той истине, что когда‑то знали волшебники.

Перед сном Том и Гарри часами обсуждали все на свете, начиная с прочитанных книг и заканчивая событиями прошедшего дня. Потом они расходились по своим кроватям, после чего вспоминали что‑то, о чем не успели договорить, и подолгу не спали, проводя за разговорами ещё полночи.

Так как комната, в которой они жили, была довольно маленькой, Хельга выделила мальчикам двухъярусную кровать, нижний этаж которой тут же узурпировал Том, категорично заявив, что не хочет окончить свое существование, свалившись во сне с верхнего яруса и свернув себе шею. Гарри не возражал, он и так собирался устроиться наверху. Вообще мальчику очень нравилась их комната. Так как избытком личных вещей ни Гарри, ни Том не отличались, они смогли комфортно расположиться здесь, без каких либо проблем разделив на двоих шкаф, книжные полки и тумбочку. Хельга в комнату не заглядывала, позволив своим юным жильцам устраивать там собственный порядок, и только настоятельно попросила их ничего там не взрывать и не сжигать во время изучения новых заклинаний.

Возле единственного окна, выходящего на Лютный переулок, стоял письменный стол, сидя за которым, Гарри частенько бросал любопытные взгляды на улицу, наблюдая за немногочисленными прохожими. В отличие от Косой Аллеи здесь не было такого обилия покупателей, и большую часть времени переулок казался пустынным,…по крайней мере, до наступления темноты. Данный факт Поттер связывал с тем, что это место пользовалось дурной славой, и добропорядочные волшебники не считали нужным сюда заглядывать, тем не менее, однажды Гарри видел их школьного лесничего Хагрида, направляющегося куда‑то вверх по улице, правда, что именно забыл добродушный полувеликан на Лютном переулке, Поттер не знал.

— Не спишь? — тихий голос Тома, прозвучавший снизу, заставил Гарри прервать свои размышления и свеситься вниз головой, чтобы увидеть друга.

— Нет, — в темноте можно было разглядеть силуэт Арчера, он лежал, закинув руки за голову, и смотрел куда‑то мимо Гарри.

— Я все думаю про эти тёмные и светлые искусства, — сказал Том, — про то, как это устроено…и чем больше я об этом думаю, тем бессмысленнее мне все это кажется.

Гарри перебрался на кровать Арчера и уселся у него в ногах, облокотившись на стену.

— Ну, я так понимаю, что у каждого есть предрасположенность к тому или другому,… — начал он.

— Нет, это как раз понятно. Непонятно почему тёмные искусства так пугают волшебников, в них же нет зла.

— А чем людей пугает темнота? — Поттер зевнул. — В ней может крыться что угодно.

— Бояться темноты — удел трусов и слабаков, не способных справиться с собственными страхами, — презрительно бросил Том, взглянув на друга. — Хотя я понимаю, чем она на самом деле опасна, — помолчав, признал он, — во тьме можно заблудиться. Она слишком сложная…слишком запутанная. Свет проще, даже примитивнее, там нельзя ничего скрыть, нельзя спрятаться и нельзя потеряться. В свете живет пустота и равнодушие, а во тьме рождается…всё — от любви до ненависти. Все чувства, все страхи и мечты, все желания живут во тьме, и чтобы справиться, с ней нужно очень четко понимать себя. Безумцу тьма не под силу.

— Ты говоришь о Волдеморте? — уточнил Гарри, когда молчание затянулось.

— И о нём тоже, — Арчер задумчиво смотрел на друга. — Я думаю, страх перед тёмными магами состоит в том, что никогда нельзя предсказать останется ли он в себе, изучая собственную тьму.

Поттер усмехнулся, это было вполне в стиле Тома — задать вопрос, пуститься в пространные размышления, после чего самому же на этот вопрос и ответить.

— Только не существует абсолютной тьмы и абсолютного света, — сказал он, — в каждом из нас есть и то и другое, а значит, как можно потеряться во тьме, если это не совсем тьма, а скорее полумрак? — Гарри вопросительно посмотрел на Арчера, тот пожал плечами.

— Думаю, на каком‑то этапе, ты перестаёшь этот свет видеть и тебе кажется, что ты погрузился во тьму…

— Хм…тогда чем опасен свет?

— Пустотой, — подумав, сказал Том, — и, наверное, абсолютной безграничностью, — он усмехнулся. — Свет нельзя заточить в банке, на свету негде скрыться, и свет в естественном своем проявлении может ослепить и свести с ума. Тёмные искусства рождаются из чувств, светлые из пустоты.

— Но существуют светлые заклинания, где требуются эмоции, — возразил Поттер.

— Я говорю о том, где рождается эта магия, а не о том, как она потом используется.

— Всё это слишком сложно, — вздохнул Гарри.

— В каком‑то роде ты прав, — Том усмехнулся и пристально посмотрел на друга. — Гарри, у тебя не возникало мысли, что этот волшебный мир совершенно другой? Не такой, каким казался, когда мы только поступили в Хогвартс, он…глубже что ли….

— Нет, не возникало, — мальчик качнул головой. — По мне, так он довольно прост…проще, чем маггловский, потому что здесь у каждого решения и каждого события есть объяснение, и оно всегда напрямую связано с природой колдовства. Что мне кажется сложным, так это сама магия, я не совсем понимаю этих границ между светом и тьмой…я их…не вижу. Раньше я думал, что тьма есть зло, а свет — добро, но оказывается, что это не так. Именно этой границы я и не понимаю.

— Хельга говорит, что магию творят люди, а люди слабы, — протянул Арчер. — Может быть, это и есть та грань?

— Тогда почему Министерство так против тёмной магии, если, по сути, она не опасна?

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — хмыкнул Том. — Люди слабы, люди боятся того, чего не могут понять и объяснить…боятся и ненавидят, — мальчики понимающе переглянулись, оба прекрасно знали это на собственном опыте. — Проблема не в том, какое искусство практикует волшебник, а в том насколько это искусство понятно для общества. Свет понятен, а тьма слишком сложна. Вот и все.

Поттер закрыл глаза. Разговор ходил по кругу, но дважды задав один и тот же вопрос, они пришли к двум разным ответам. Сколько ещё вариантов можно подобрать и какой из них будет правильным? Наверное, это и было главным вопросом. И у них по–прежнему не было ни одного подтверждения своим теориям.

— Эй, — недовольно начал Том, — если ты собрался спать, то проваливай обратно на свою кровать.

— Том, — Поттер очень серьезно взглянул на друга, проигнорировав его замечание, — тьма и свет это две противоположности, так? — Арчер, подумав, кивнул. — А что будет, если один из нас предпочтет тьму, а другой свет?

В комнате надолго повисла тишина.

— Думаю ничего, — тихо сказал Том, — ведь, по сути, тьма и свет неразделимы, потому что одно не может существовать без другого.

Они снова помолчали, для разнообразия ни о чём не задумываясь, потом Арчер насмешливо хмыкнул:

— А ты что, собрался практиковаться в светлых искусствах? Это на Слизерине‑то?

— Кто знает, — неопределенно протянул Поттер и осторожно перебрался на свою кровать, — я даже не понимаю, как определяется эта предрасположенность.

— А чего бы ты сам хотел? — раздался снизу осторожный вопрос друга, словно он сомневался, хочет ли он услышать ответ.

— Я… — Гарри задумался, — я бы хотел оставаться собой.

Том негромко засмеялся.

— Ну да, я ожидал от тебя чего‑то в этом роде.

— Гарри! Сколько можно копаться?! — Арчер влетел в комнату, излучая волны почти ощутимо потрескивающего электрическими разрядами раздражения — Мы опоздаем!

Поттер оторвался от созерцания содержимого своего сундука и флегматично посмотрел на лучшего друга.

— Хогвартс–Экспресс отходит от платформы в одиннадцать часов, — напомнил он, — сейчас нет и девяти.

— Да, — Том язвительно улыбнулся, — но ты гипнотизируешь взглядом свой дурацкий чемодан вот уже тридцать минут и даже не начал сборы, — мальчик привалился плечом к дверному косяку и выдал самую свою ядовитую ухмылку. — Если ты ждешь, что все твои пожитки сложатся туда сами по себе, то ты сильно заблуждаешься. Поверь мне на слово, ты можешь прождать так ещё пару часов, и ничего не случится, а вот на поезд мы в итоге опоздаем.

— Очень мудрое замечание, как и всегда, мистер Арчер, — нравоучительным тоном заметил Гарри. — И в кого же вы так мудры?

— Без понятия, — фыркнул Том, — не имел чести быть представленным своим родителям. Так чего ты тут застрял?

— Я думаю.

— И о чем же?

— Думаю, что вспомнил то, о чем я забыл.

— Интересное наблюдение, и о чем ты забыл?

— О фамильном древе, — Поттер вздохнул, — все мои записи остались в библиотеке Снейпа и что‑то мне подсказывает, что учитывая обстоятельства, он вряд ли согласится помогать нам с ритуалом.

— Забудь о нём, — Том отмахнулся, — Хельга нам поможет.

— Но…

— Я уже говорил с ней об этом, она знает одного мастера изготавливающего гобелены и он вроде как задолжал ей кругленькую сумму, так что с этим проблем не возникнет. Тем более я все равно не хотел бы зависеть в этом вопросе от Снейпа.

Гарри обдумал слова друга и кивнул.

— В этом есть смысл, — согласился он.

Том надменно фыркнул.

— Просто смирись с тем фактом, что во всем, что я говорю, есть смысл, — он бросил на друга насмешливый взгляд. — И тебе не мешало бы к этому «смыслу» почаще прислушиваться…для твоего же блага.

— Я бы с радостью, но иногда твой «смысл» претит моим моральным принципам, — высокопарно отозвался Поттер.

— Это не моральные принципы, это идиотизм, — Том со смехом увернулся от пущенной в него подушки. — Идем, Виви уже приготовил завтрак.

Гарри медленно, словно нехотя, поднялся на ноги и поплелся за другом. Сегодня они отправлялись в Хогвартс, чего оба ждали с огромным нетерпением, но при этом Поттера не покидало ощущение легкой грусти. Впервые у него было место, куда бы он хотел вернуться, Том, судя по всему, испытывал похожие чувства, правда, старательно это скрывал. Вполне очевидно, что приглашение Долоховой на рождественские каникулы оба восприняли с энтузиазмом, все‑таки, эта немножко другая жизнь оказалась не так уж плоха.

Прощание с Хельгой было быстрым и довольно сухим, старая ведьма лишь махнула мальчикам на прощание, бросила пару формальных фраз и скрылась в своем кабинете. Подобное её поведение ни Гарри, ни Тома не удивило, эта женщина была скупа на эмоции и довольно редко выказывала что‑то кроме недовольства, именно поэтому они лишь иронично переглянулись и позволили Виви перенести их на вокзал со всеми их вещами.

Хогвартс–Экспресс, удивительный алый паровоз, на котором ученики Хогвартса отправлялись в школу первого сентября, ожидал своих пассажиров на платформе 9 и ¾, которая находилась на вокзале Кинг–Кросс, и куда можно было попасть, пройдя через барьер между платформами девять и десять. Как раз возле этого барьера и стояли двое мальчишек двенадцати лет. Оба были довольно худощавыми и невысокими и у обоих были угольно–черные волосы, только у одного мальчика эти волосы хаотично торчали во все стороны, словно он отроду не держал в руках расческу, а у второго были аккуратно уложены и чуть–чуть вились. Два этих ребенка, стоящие у перегородки между девятой и десятой платформой выглядели бы вполне непримечательно и обыденно, если бы не пара увесистых сундуков, странного вида метла и клетка с белоснежной полярной совой, а ещё оба мальчика стояли там совершенно одни без каких либо намеков на сопровождающих их взрослых. Но самым странным во всем этом было то, что один из детей, тот, что обладал чрезмерно взъерошенной шевелюрой, колотил руками по кирпичной кладке разделяющей платформы перегородки и громко вопрошал у вселенной «какого черта она не открывается».

Том прочистил горло и попытался выглядеть спокойным и уверенным.

— Гарри, — сказал он, осторожно, но настойчиво оттаскивая друга от барьера, — давай просто успокоимся и подумаем.

— Да о чём тут думать?! — в отчаянии воскликнул Поттер, взмахнув руками. — Ты же сам все видел! Она нас просто не пускает! — мальчик досадливо пнул перегородку. — Глупая штуковина!

Арчер нервно дернул плечом. На самом деле, он и сам был близок к тому, чтобы броситься на кирпичную кладку с кулаками, потому что барьер, созданный для того чтобы пропускать волшебников на платформу 9 и ¾ внезапно перестал работать, превратившись в обычную стену.

— Твой эльф может аппарировать, — вспомнил он, — почему бы не попросить его?

— Если бы он мог перенести нас сразу на платформу, то почему, по–твоему, он этого не сделал? — огрызнулся Гарри, потом добавил более спокойно. — Виви не может туда попасть, потому что он не видит эту платформу, она для него как в тумане.

— Чёрт, — Том резко выдохнул, пытаясь определиться, — тогда пусть перенесет нас в школу…

— Нет, — тут Поттер, наконец, решил перестать паниковать и немножко подумать, — в Хогвартс нас не пустят охранные чары, лучше отправить Виви к Снейпу или Дамблдору, чтобы он им сообщил об этом, — мальчик раздраженно кивнул в сторону барьера. — Только нужно какое‑то уединенное место…вряд ли магглы обрадуются, появись на платформе непонятное ушастое создание, — он неуютно поежился, — они и так уже странно на нас поглядывают.

— Да, и кому нужно сказать «спасибо»? — ехидно поинтересовался Том.

— Почему это я виноват?! — Поттер моргнул.

— Потому что именно ты минуту назад с воплями кидался на стену, — веско напомнил ему друг, Гарри насупился.

— Подумаешь, — он пожал плечами, — каждый может немного выйти из себя… — они переглянулись. — Пойду поищу место, где никого нет, — юный волшебник сунул руки в карманы брюк. — Подожди меня здесь, ладно?

Побродив немного по вокзалу, слизеринец не придумал ничего лучше, кроме как укрыться в небольшой нише скрытой широким табло с расписанием поездов и шепнуть имя домовика, который незамедлительно появился перед хозяином.

— Виви, — воровато оглядываясь по сторонам, сказал Поттер, — мы с Томом застряли на платформе, барьер не пускает нас к Хогвартс–Экспрессу!

Эльф недоуменно моргнул.

— Но это невозможно! — воскликнул он. — Барьер должен пускать волшебников!

— Знаю, но он не пускает,… ты можешь сообщить об этом профессору Снейпу?

— Да, сэр, — домовик кивнул, все ещё пребывая в состоянии легкого ступора, — но Виви может перенести вас в Хогвартс, если желаете.

— Нет. Даже если охранные чары школы пропускают эльфов, это не значит, что они пропустят людей.

Эльф подумал немного и нехотя согласился.

— Виви мигом вернется, — сказал домовик, — подождите Виви здесь, хозяин.

Он исчез, а Гарри устало привалился спиной к стене, мельком глянув на свои часы. Без пятнадцати одиннадцать. Если в ближайшее время они не решат проблему с барьером, Хогвартс–Экспресс отправиться в школу без них.

«Вот дьявол! — подумал мальчик. — Ну почему этим летом все идет наперекосяк?!»

Северус Снейп уже стоял одной ногой в камине, собираясь отправиться в Хогвартс, когда к другой его ноге из ниоткуда вывалился знакомый домовик. Декан Слизерина смерил робко улыбающееся существо раздраженным взглядом и вздохнул.

— Ну и что не так с этим непутевым мальчишкой на этот раз? — почти обреченно поинтересовался он, уже смирившись с тем, что просто невозможно дольше пяти минут злиться на ребенка, который каждый божий день влипает в новые неприятности. Гораздо проще этого ребенка придушить.

Когда Виви пересказал зельевару то, что рассказал ему Гарри, Снейп на несколько мгновений потерял дар речи. Каким это образом барьер умудрился закрыться? Поломка? Какая‑то ошибка? Нарушение охранных чар? И кто ещё остался по другую сторону платформы? Хотя, если бы барьер вообще никого не пускал, то об этом уже знали бы все волшебники, слишком уж это заметный изъян. Значит, барьер заблокировали исключительно ради Золотого Мальчика. Следовательно, это чье‑то вмешательство…

Вполне разумный вывод. Зельевар кивнул своим мыслям и снова посмотрел на Виви, который терпеливо ждал ответа.

— Отправляйся к своему хозяину и скажи ему, чтобы они с Арчером ждали меня у входа в здание вокзала, я заберу их через десять минут.

— Но поезд отправляется…

— А я что‑то говорил о том, что они поедут на поезде? — рявкнул Северус. — Иди.

Когда смущенный и напуганный домовик исчез, зельевар сделал пару глубоких вдохов и вернулся обратно к камину, но не вошел в него, а опустился рядом на колени. Бросив в камин щепотку летучего пороха, он четко произнес:

— Альбус, вы мне нужны!

Полыхнуло зеленое пламя, и в камине напротив профессора возникла голова директора Хогвартса.

— Северус? В чем дело? — старик выглядел удивленным. — Я ждал твоего появления в замке несколько минут назад.

Снейп вздохнул.

— Возникли… обстоятельства, — нехотя выдавил он.