Наследница по найму

Глава 4

Чейз видел в окно библиотеки, как у дверей один за другим выстраиваются экипажи. Все, кто выходил из них, были разодеты в пух и прах. Даже детей нарядили для визита в дом герцога. Слуги выгружали с крыш и задних скамей карет сундуки, битком набитые новыми нарядами, один поразительнее другого.

– Только бы это не превратилось в кошмар. – Николас подошел к нему и тоже взглянул в окно. – Боже мой, да это же Долорес. Я ее уже год как не видел.

Долорес, брюнетка средних лет и внушительного роста, командовала слугами, которые разгружали ее карету. Голоса было не слышно, но губы ее постоянно двигались. Слуги с кислыми физиономиями брали вещи, которые требовалось отнести в дом, следуя указанию ее пальца.

– Она ни за что не уступит такое развлечение Агнес, – заметил Чейз.

Долорес и Агнес были сестрами, единственными женщинами в чисто мужском поколении. Чейз предполагал, что они обе с годами выработали весьма жесткий характер, чтобы добиться внимания и уважения среди шестерых братьев.

– Смотри-ка, Кевин, – сказал Николас. – Я думал, он за границей.

– По-видимому, уже нет.

Кевин шел по дороге и очень напоминал меланхоличного поэта со своими тонкими чертами лица, глубоко посаженными глазами и копной темных волос. Он не поздоровался ни с одним из своих кузенов и теток, когда проходил мимо их экипажей, и они также не заговорили с ним. Чейз предположил, что брат оставил собственную карету в дальнем конце ряда и предпочел пройти в дом пешком, а не ждать.

– С ним неприятностей не оберешься, – пробормотал Николас.

Когда умер дядя Фредерик, Кевина не было в Англии. Не присутствовал он и на оглашении завещания, так что в отличие от остальных его обида будет вполне свежей. Что еще хуже, у него поводов выражать недовольство куда больше, чем у других.

– Нас всех завещание ошарашило, во всех смыслах, – сказал Николас. – Но что до Кевина, с ним обошлись просто жестоко.

Чейз не мог не согласиться. Как бы сильно ни любил дядю, он не мог не признать, что некоторые пункты завещания выглядели проявлением неприкрытого гнева.

– Думаю, мне следует выйти и поприветствовать их.

– Лучше иди к себе. Дай им время расположиться со всеми удобствами. Встретишься с ними перед обедом в гостиной. Приходи последним, как и подобает герцогу.

Николас рассмеялся.

– Мудрый совет.

– Держись с ними так, чтобы поняли: вы на разных ступенях социальной лестницы, – если позволишь помыкать собой, они к этому привыкнут, и тогда тут начнется ад кромешный.

– Вечером сообщу им, что состояние герцога больше не будет обсуждаться. Я велел поверенному приехать к трем.

Николас развернулся, намереваясь уйти, как обещал, но в этот момент в библиотеке появился Кевин и, к удивлению Чейза, расплылся в широкой улыбке.

Моложе Чейза на четыре года, Кевин был любимчиком герцога благодаря своему живому характеру и экзотическим интересам. Из представителей его поколения у Кевина было больше всего задатков, чтобы со временем сделаться столь же эксцентричным, как его отец и дядя Фредерик, в первую очередь потому, что он всегда выбирал свой собственный путь.

– Хорошо, что ты вернулся, – сказал Николас. – Поможешь Чейзу не дать им разорвать меня в клочья.

Кевин бросил взгляд на улицу через окно.

– Я только что от поверенного, так что, думаю, они попытаются на кого-нибудь напуститься, а дяде претензий уже не предъявишь.

Николас опешил на минуту, но не стал цепляться к словам.

– Я тебя предупреждал в письме.

– Твое письмо я получил, только вернувшись в Англию, два дня назад, и отец напрямик рассказал мне обо всем. Я бы повидался с Сандерсом еще вчера, но отцу была нужна моя помощь в ремонте одного из его автоматов. – Он закатил глаза, говоря об идее фикс своего отца.

– Что-то особенное?

– Да, если тебе нравятся бесполезные механические железяки.

– Он сегодня приедет? – спросил Николас. – Ты оставил его на улице?

– Он мне сказал, что никто из его братьев не приедет в столицу, а он не готов попусту ездить туда-сюда только потому, что всегда в Лондоне. Никто из них не рассчитывал получить от герцога хоть что-нибудь, так что у них нет претензий.

Чейз внимательнее посмотрел на Кевина. Хоть он и старался держаться бодро и жизнерадостно, на глаза, обычно такие яркие, словно упала тень, стоило Николасу заговорить о завещании.

– Не буду тебя задерживать, располагайся. Поговорим позже.

– Думаю, мне стоит взглянуть на комнату, которую мне выделила экономка. Конечно, на ночь я мог бы вернуться в отцовский дом, но с отцом не всегда легко иметь дело, и к тому же хочу приглядывать за остальными. – Он снова покосился на гостей под окном.

Николас крепко сжал плечо Кевина.

– Давай мы с тобой пойдем разыщем миссис Уиггинз – убедимся, что она тебя не поселит где-нибудь на чердаке. Дьявольски тяжело быть холостяком.

Николас и Кевин удалились, и Чейз вновь подошел к окну.

Минерва, стоя на коленях у очага, ворошила уголья кочергой.

– Ты неправильно складываешь платье, девчонка: оно все изомнется – повесь лучше в гардеробной, – отчеканила Агнес Реднор командирским тоном.

Минерва не оборачивалась, занятая своей работой.

Экономка, миссис Уиггинс, отчаявшись найти еще слуг на время визита родственников Николаса, наняла ее по рекомендации миссис Драбл в качестве горничной. Ее отправили наверх – растопить камины в комнатах гостей, начиная с дам. Она уже пришла к выводу, что Агнес Реднор – высокая, царственная, пышногрудая и темноволосая – считала себя королевой над всеми остальными пчелками, жужжавшими в доме.

Открылась дверь. Послышались мягкие шаги, и кто-то остановился прямо у Минервы за спиной, так что та почувствовала тепло чужого тела. Впрочем, нависшая над ней фигура скрыла ее из виду. Минерва насторожилась и стала медленнее орудовать кочергой.

– Надеюсь, тебе досталась горничная получше, чем у меня, – сказал новый женский голос, ниже, чем у Агнес, с приятной хрипотцой.

– О боже милостивый! Твоя так же ужасна, как и моя? А я было понадеялась одолжить ее у тебя.

– Миссис Уиггинс мне объяснила, что лучшие служанки разъехались: бежали, как крысы с тонущего корабля, едва получили свои пособия. На них Холлинбург не поскупился, как ты помнишь. Бросили нас на произвол судьбы с этим временным сбродом, а сами купаются в наших деньгах. Из старых слуг только кухарка, миссис Фаулер, и дворецкий остались здесь из чувства долга перед титулом хозяина.

– Полагаю, при первой же возможности они тоже взвалят свои обязанности на преемников и отправятся в деревню выращивать бобы.

– Повторюсь – с нашими деньгами. – Голос прозвучал еще более раздраженно, чем в прошлый раз. – Он это сделал мне назло. Ты сама знаешь, что я права. После всего он был у меня в долгу…

– Хватит, сестра. Ты говоришь как сумасшедшая. Это было давно, и Холлинбург, наверное, об этом и не вспомнил.

Повисла напряженная тишина, тяжелая и полная невысказанных упреков. Минерва предпочла бы, чтобы они продолжили упрекать друг друга вслух.

– Я думаю, мы попусту тратим время. Надо оспорить завещание.

– Долорес, ты знаешь, к чему это приведет. Мы будем годами таскаться по судам и беднеть день ото дня, расплачиваясь с адвокатами, а в конечном счете это нам ничего не даст. Предоставь дело мне. Мы все соберемся до того, как завтра приедет поверенный, и продумаем план, как можно обойтись без суда.

Женщина у Минервы за спиной отошла в сторону.

– Девчонка, ты там закончила? – гулко разнесся по комнате голос леди Агнес. – Вся эта сырость меня проберет до костей, пока ты там возишься.

Минерва обернулась, чтобы показать, что слышала замечание.

– Прошу прощения, миледи. Дрова частью отсырели и никак не загорались. Пришлось уложить их заново.

– Поторопись. Придется нам жить здесь с тобой как дикарям, Долорес, если даже местные горничные не в состоянии выполнить свои обязанности.

Минерва быстро покончила с растопкой камина, встала, почтительно потупившись, сделала реверанс и сразу же ушла растапливать следующий камин. По дороге она поймала взгляд молоденькой камеристки, и они украдкой улыбнулись друг другу.

Чейз прошел в спальню в северо-западном крыле дома. Дверь стояла нараспашку, и, войдя, он понял почему. Горничная на коленях разводила огонь в камине, а Кевин хмуро шагал из угла в угол тесной комнаты.

Чейз поздоровался с ним и оглядел помещение. Хоть оно и было обставлено со всеми удобствами, здесь было темновато и тесновато, прямо как в каморках для слуг.

– Николас был прав: не чердак, конечно, но нам, холостякам, вечно достаются вот такие чуланы.

Кевин огляделся, словно только что заметил, насколько тесна его спальня.

– Сгодится. Бывало и хуже. – Он нахмурился и, похоже, задумался о чем-то другом.

Чейз предложил:

– Можешь ночевать у себя в клубе или, если хочешь, перебирайся ко мне.

– Нет уж, черта с два я спущу глаза с этих фурий. За Агнес глаз да глаз, иначе обдерет до последнего пенни. Знаешь, как она меня встретила? – Он очень похоже изобразил пронзительный властный голос сестры: – «А, так ты здесь, Кевин. Я думала, ты весь в делах и тебе некогда будет присоединиться к нам».

– У нее старомодный образ мыслей: это давно не новость, – и ей ничего не известно о твоих достижениях.

– О них никто не подозревает, кроме тебя и Николаса.

– И, разумеется, дяди Фредерика.

Кевин резко остановился, в ярости взглянул на Чейза и наконец дал волю эмоциям, которые скрывал в библиотеке:

– Чем ты можешь объяснить его поступок? Это же настоящее предательство, я просто… – Он замотал головой, словно никак не мог поверить в произошедшее. – Я потратил кучу денег, чтобы довести свое изобретение до совершенства, стал партнером, а тут такое. Признаюсь, я себя чувствую так, словно мне дали под дых.

Чейз искренне жалел, что не может никак объяснить решение дяди завещать долю в компании Кевина никому не известной женщине: даже не мисс Хэпплуайт, а одной из тех, кого он еще не успел отыскать.

– Возможно, эта женщина тоже предложит нам что-нибудь такое, о чем нам пока неизвестно: например, другое предприятие, которое позволит тебе продвинуться вперед.

– А может быть, она просто шлюха, которая отчего-то запала ему в душу. Не надо на меня так смотреть – думаю, у меня есть право озвучить самое вероятное объяснение при сложившихся условиях. Когда отправишься искать этих дам, пройдись первым делом по домам терпимости. Я тебе напишу список тех, которые ему особенно нравились.

Вне всяких сомнений, Кевин мог без труда составить такой список, потому что, скорее всего, и сам побывал во всех этих заведениях. Чейз давно свыкся с мыслью, что у его младшего кузена, который в силу свойственной ему пытливости ума мог проводить очень серьезные исследования, если их предмет его заинтересовал, имелся обширный опыт в данной сфере.

– С чего ты взял, что я стану их разыскивать?

– Кому еще Николас может довериться? И не только он, а любой из нас. Если он еще не поручил тебе разобраться с этим делом, значит, это сделаю я. Каким бы жутким ни было завещание, сидеть впотьмах еще хуже.

Чейз не стал говорить, что ему поручили это дело почти сразу же.

Кевин положил саквояж на кровать.

– Придется мне, видимо, самому распаковывать вещи. Мне обещали, что пришлют кого-нибудь в качестве камердинера, но одному богу известно, когда он появится.

Упоминание о слугах привлекло внимание Чейза к служанке, трудившейся у камина. Он мог видеть только заднюю часть ее белого чепца и тускло-коричневое платье, однако рука с зажатым в ней кремнем показалась ему довольно нежной, прямо-таки изящной.

– Они все новички. Большинства из тех, кто сейчас трудится в доме, не было при дяде.

Тон, которым это было сказано, заставил Кевина обернуться. Чейз указал на камин и женщину перед ним, и тот кивнул.

Словно почувствовав, что внимание молодых людей сосредоточилось на ней, служанка поднялась, взяла свою корзину и, опустив голову, поспешила в коридор.

– Как давно она здесь? – спросил Чейз.

Кевин пожал плечами.

– Когда я сюда пришел, ее еще не было.

– Советую не особенно при них распространяться. Это не домашняя обслуга. Эти люди никакого отношения к нашей семье не имеют, поэтому ожидать от них привычной деликатности не приходится.

Кевин подошел к двери и, закрыв ее, обернулся к Чейзу.

– Как думаешь, что у него было в голове, когда составлял завещание? Ты всегда был его любимчиком и, пожалуй, знал его лучше всех нас.

– У меня действительно нет ответа на твой вопрос. Есть кое-какие предположения, но не более того.

Едва ли его версии могли удовлетворить семью, потому что в основном основывались на том, что дядя просто устал от алчной родни, которая буквально села ему на шею.

– Я думал, хоть тебе он что-то оставит.

– А я нет, он сам мне сказал. Может, я единственный из всех, кого завещание не разочаровало.

– Ну, у нас с тобой хотя бы есть чем зарабатывать на жизнь. Представить себе не могу, что станется с остальными.

– Думаю, разнообразия ради им придется жить по средствам.

На это Кевин тихо рассмеялся.

– Хочешь сказать, Агнес и Долорес будут всего два раза в год обновлять весь гардероб вместо четырех? Да, это трагедия.

Чейз направился к двери.

– Не отчаивайся без веской причины. Глупцом он никогда не был. Может быть, у него был план, о котором мы пока не знаем.

Минерва разделалась со спальнями только ко второй половине дня. К тому времени, как она спустилась со своей корзиной по черной лестнице, кое-кто из гостей, уже переодетые к обеду, направлялись в столовую.

Она зашла в тесную кладовую в подвале, где хранились уголь и тростник для пола, и принялась наполнять корзину на утро, когда дверь за ней вдруг закрылась.

Она в растерянности оглянулась. Скрестив руки на груди, спиной к двери стоял Чейз Реднор, крайне недовольный.

– И это опять вы, мисс Хепплуайт.

Она взглянула на свою корзину.

– Как вы узнали?

– Руки.

Она в недоумении посмотрела на свои перепачканные углем ладони и не увидела в них ничего особенного.

– Какого черта вы тут делаете? – спросил Чейз.

– Мне нужны деньги, а здесь можно получить работу, пусть и временную.

– Как неосмотрительно со стороны экономки.

– Возможно, ей стоило предоставить заботу о вас вам самим.

Минерва невольно улыбнулась, представив, как среагировала бы леди Агнес на такую идею.

Он в два шага пересек кладовку, забрал у нее корзину и, отшвырнув ее в сторону, достал носовой платок. Оттерев ее руки от сажи, Чейз заметил:

– Вы не должны этим заниматься. Если будете настаивать, мне придется обеспокоиться насчет ваших истинных планов.

«Мне много чем не подобает заниматься, – подумала Минерва, – но увы…» Она едва не сказала это вслух, но отвлеклась, глядя, как он обтирает ее руку. Его пальцы сжали ее кисть, вовсе не мягко и аккуратно, а скорее властно и умело. И все же его прикосновения и собственная готовность их терпеть заинтриговали.

Он отпустил ее руку и взялся за вторую.

– Вы здесь не для того, чтобы заработать. Ваша цель – наблюдение за моей семьей. Ищете виновного среди моих родственников.

Ей уже пришел в голову вполне остроумный ответ, но все ее внимание было сосредоточено на руке. Чейз держал ее крепко, но никакой угрозы в его прикосновении не чувствовалось. Он просто стер с ее рук сажу, неподобающую леди, вот и все.

Он не сразу отпустил ее более-менее чистые ладони и свой грязный платок.

Она выдернула руку.

– Если вы думаете, что я ищу, на кого бы спихнуть вину, значит, все еще подозреваете меня.

– Если окажется, что упал дядя не случайно, все становятся подозреваемыми, и вы в не меньшей степени, чем остальные. Вам ни к чему искать способ обвинить кого-то другого.

Куда вероятнее обвинить ее. К счастью, он об этом не думал. Пока.

– Я не ищу способа кого-то обвинить. Однако, к добру или к худу, моя судьба теперь навсегда связана с вашей семьей. Как я уже говорила, я любопытна от природы.

– Да, я помню.

Он опять начинал ее раздражать. Минерва шагнула в сторону, обходя его.

– Мне пора. Я должна помогать на кухне после обеда.

Она подошла к двери, но Чейз придавил дверь высоко над ее головой и не дал ее открыть.

– Если, выполняя свои обязанности, узнаете что-нибудь интересное, сообщите мне.

– Это ваши родственники. Даже если я узнаю что-то имеющее отношение к делу, вы, скорее всего, скроете это.

Он выпустил ее, и, отойдя достаточно далеко от кладовой, она прижалась спиной к твердой стене и взглянула на свои руки. Под ногтями все еще чернела сажа. На мгновение она опять словно почувствовала, как он мягко обтирает ее руку своим платком.