Наследник имения Редклиф. Том второй

ГЛАВА XV

— Посмотри-ка, Эмми, сказалъ Гэй, указывая женѣ пальцемъ на книгу, гдѣ записывались путешественники. Въ это время они остановшись въ Альтдорфѣ, въ Швейцаріи.

— Капитанъ Морвиль! воскликнула Эмми.- іюля 14-го, да вѣдь это третьяго дня было!

— Догонимъ ли мы его? вотъ вопросъ. Не знасте ли вы, куда отправился этотъ джентльменъ? спросилъ Гэй, обращаясь къ содержателю отеля на ломаномъ французскомъ языкѣ, и указывая ему на подпись Филиппа.

— Джентльменъ пришелъ сюда пѣшкомъ, съ чемоданомъ на спинѣ, и мы не обратили на него большаго вниманія, отвѣчалъ содержатель отеля. — предполагаютъ, что онъ отправился на вершину С.-Готарда, но его guide еще не вернулся обратно.

— Рано или поздно, мы его все-таки отыщемъ, весело сказалъ Гэй женѣ.

Эмми совсѣмъ не раздѣляла желанія мужа, поскорѣе увидаться съ Филиппомъ. Она такъ была счастлива въ эти два мѣсяца, что ей иногда дѣлалось страшно за будущее. Объѣхавъ всю Германію, она съ мужемъ осмотрѣла достопримѣчательыости каждаго города; они остановились на недѣлю въ Мюнхенѣ, гдѣ въ то же время собралось нѣсколько аристократическихъ англійскихъ семействъ. Балы слѣдовали за балами, и Эмми, утомившись порядкомъ, съ радостью уѣхала въ Швейцарію, думая пожить тамъ опять наединѣ съ мужемъ. А тутъ, какъ нарочно, стала грозить опасность встрѣтиться съ человѣкомъ, котораго она считала личнымъ врагомъ Гэя. Боясь огорчить мужа, который повиднмому радовался свиданію съ Филиппомъ, Эмми ничего не возразила на его замѣчаніе.

Они вскорѣ отправились въ Интерлагенъ, оттуда на Тунское и Бріенское озера. Горы сначала испугали Эмми, особенно когда она увидѣла, какъ смѣло Гэй карабкался по альпійскимъ ледникамъ. Рэдклифскія скалы съ дѣтства развили въ немъ ловкость, и онъ удивлялъ проводниковъ увѣренностью, съ которой онъ взбирался на самыя страшныя крутизны.

Однажды, во время великолѣпнаго тихаго вечера, Эмми собралась идти гулять, вдвоемъ съ мужемъ, думая имѣть возможность снять видъ съ горы Юнгфрау съ натуры. Они долго шли по узенькой, извилистой тропинкѣ вверхъ и, дойдя до небольшой площадки, остановились. Эмми усѣлась съ маленькимъ портфелемъ на колѣняхъ и, при свѣтѣ заходящаго солнца, начала рисовать. Гэй продолжалъ взбираться дальше по горѣ и вскорѣ исчезъ изъ виду.

У Эмми дѣло что-то не клеилось; внутренно сожалѣя, что она далеко отстала отъ Лоры въ искусствѣ живописи, молодая женщина встала, свернула свой рисунокъ и начала рвать цвѣты, которыми такъ богата альпійская флора. Увидѣвъ недалеко отъ себя кустъ темно-пурпуровой saxi-fragae, Эмми потянулась за нею, но вдругъ поскользнулась и побѣжала внизъ; спускъ былъ очень крутъ, удержаться не было силъ. Чувствуя, что гибель ея неизбѣжна, потому что впереди зіяла черная пропасть, она употребила нечеловѣческія усилія и съ страшнымъ крикомъ схватилась обѣими руками за какой-то кустикъ. — Гэй! Гэй! кричала она въ отчаяніи. — Гдѣ ты? откликнись!….

Вдали раздался свистъ и затѣмъ крикъ Гэя — Я здѣсь!..

— Помоги! кричала Эмми. Но въ эту минуту ей пришла въ голову мысль, ну, какъ и онъ не удержится на спускѣ и, вмѣсто того чтобы спаоти ее, — погибнетъ самъ.

— Берегись! Бога ради осторожнѣе, здѣсь скользко, кричала она, задыхаясь отъ ужаса.

— Иду! иду! держись крѣпче, — раздался снова голосъ Гэя, почти подлѣ ея уха. Она подняла голову и увидѣла, что Гэй, осторожно спускается къ ней, совсѣмъ съ противоположной стороны.

— Вотъ и я, подай мнѣ руку, я тебя подниму къ себѣ, - говорилъ онъ, появившись слѣва отъ Эмми, на обрывѣ какой-то скалы. Смѣлѣе! Ну!..

Настала роковая минута; вся сила Эмми была сосредоточена въ лѣвой рукѣ; вѣтви кустарника сплелись такъ туго, что могли служить ей опорой надолго; освободить лѣвую руку, значило рѣшить вопросъ — быть или не быть живой, но голосъ мужа влилъ новыя силы въ сердце ея: мысленно сотворивъ молитву, она схватилась правой рукой за кустъ, а Гэю подала лѣвую.

Еще минуту — и ужь она лежала безъ чувствъ на рукахъ мужа, который осторожно перенесъ ее на такую же площадку, какъ та, съ которой она скатилась.

— Боже! благодарю Тебя! съ благоговѣніемъ произнесъ Гэй, весь блѣдный отъ волненія. Эмми! неужели ты спасена? говорилъ онъ, прижимая жену къ сердцу. Эмми крѣпко обняла мужа и горько заплакала.

Они пробыли нѣсколько времени на площадкѣ, и давъ женѣ время отдохнуть, Гэй спросилъ, какъ это могло случиться, что она попала на край оропасти.

— Мнѣ хотѣлось сорвать себѣ прелестную саксифрагу сказала Эмми:- тамъ грунтъ земли такой скользкій, что у меня нога поѣхала и я никакъ не могла удержаться.

— Погоди же здѣсь нѣсколько минутъ, сказалъ онъ, усаживая ее на камень:- а я сейчасъ вернусь.

— Куда ты? съ испугомъ произнесла Эмми.

— За своей палкой, да за твоимъ портфелемъ, улыбаясь отвѣчалъ мужъ:- сиди смирно и не волнуйся.

Дѣйствительно, минутъ черезъ 10, онъ вернулся, неся въ рукахъ ея портфель; онъ опирался на палку съ желѣзнымъ концомъ, и въ той же рукѣ держалъ букетъ пурпуровыхъ цвѣтовъ, соблазнившихъ Эмми. Онъ смѣясь подалъ ихъ женѣ, которая не вѣрила своимъ глазамъ, чтобы Гэй могъ достать ихъ, не подвергнувъ свою жизнь опасности.

Случившееся происшествіе сильно потрясло воображеніе Эмми; въ эти 10 минутъ, пока мужъ ея уходилъ, она многое передумала. Ей живо представилось отчаяніе Гэя, если бы она погибла; встрѣча его съ ея родителями; тоска его по ней и грустная одинокая жизнь, которую бы онъ велъ, возвратившись въ Англію. Гэй, въ свою очередь, не могъ опомниться отъ восторга. Осторожно ведя жену подъ руку, въ то время когда они спускались въ долину, онъ безпрестанно оборачивался, какъ бы желая увѣриться, что Эмми подлѣ него. Вернувшись домой, они оба горячо поблагодарили Бога за спасеніе.

Дня черезъ два они отправились въ Лугано и, по пріѣздѣ туда, прямо побѣжали на ночту. Тамъ было много писемъ на имя Морвилъ, но по словамъ почтмейстера всѣ они должны были быть отданы не имъ, а Signore Inglese, который, будучи здѣсь въ городѣ, объявилъ, что къ нему всѣ письма адресованы «lac de Como, poste restante.» Наіфасно Эмми, ломанымі итальянскимъ языкомъ, старалась объяснить ему, что на письмахъ, вѣроятно, сдѣланъ адресъ на имя сэръ Гэя Морвиль, а не капитана Морвиль, упрямый итальянецъ стоялъ на своемъ, что онъ не выдастъ писемъ никому, пока Signore Inglese за ними не явится.

Гэй искренно смѣялся, видя отчаяніе Эмми, когда имъ пришлось уйдти съ почты съ пустыми руками.

— Это отлично, — сказэлъ онъ женѣ:- мы такимъ образомъ легче найдемъ Филиппа; я оставлю здѣсь ззписку на его имя, въ которой спрошу, гдѣ онъ назначитъ намъ свиданіе.

— Къ чему назначать свиданіе? сухо замѣтила Эмми:- мы можемъ его всюду догнать, вѣдь у насъ свободнаго времени много, вотъ ему конечно трудно, потому что онъ путешествуетъ пѣшкомъ.

— Что за эгоизмъ! замѣтилъ улыбаясь Гэй. — Развѣ Филиппъ помѣшаетъ намъ, Эмми? Вѣдь мы дали себѣ слово не слишкомъ увлекаться удовольствіями заграничной жизни: нѣсколько невеселыхъ часовъ не много значитъ.

— Я вовсе не противъ свиданія съ нимъ, — возразила Эмми:- я убѣждена, что Филиппъ охотно съ нами увидится, тѣмъ болѣе что мы ему передадимъ свѣжія новости изъ Гольуэля.

— Думала ли я въ прошедшемъ году, — прибавила она:- что намъ придется встрѣтиться съ нимъ за границей!

Черезъ день послѣ этого разговора, Гэй съ женой отправился кататься на лодкѣ по озеру Комо, вечеръ былъ восхитительный; подъѣзжая къ пристани, Гэй повернулъ голову и вдругъ на террасѣ одной гостиницы увидѣлъ онъ Филиппа, въ дорожномъ платьѣ, съ палкой въ рукѣ, совсѣмъ запыленнаго и загорѣлаго отъ далекаго странствованія.

Филиппъ, въ свою очередь, давно уже пристально вглядывался въ лодку, и издали призналъ въ катающихся своихъ соотечественниковъ. Они кивнули другъ другу головой; чрезъ мгновеніе Гэй уже былъ на берегу и крѣпко жалъ руку своему двоюродному брату.

— Филиппъ, здравствуйте! говорилъ онъ. Какъ я радъ, что мы наконецъ васъ поймали. А вотъ и жена, — заключилъ онъ, съ гордостью подводя къ нему Эмми.

Филиппа передернуло отъ досады; но мастерски владѣя собою, онъ скрылъ свое негодованіе и искренно пожалъ руку Эмми, на которую онъ смотрѣлъ какъ на жертву родительскаго деспотизма. Улыбка молодой женщины казалась ему необыкновенно грустной и въ самомъ тонѣ ея голоса, когда она говорила, что очень рада встрѣчѣ съ нимъ, — прозорливый Филиппъ прочиталъ уже цѣлую повѣсть о несчастной судьбѣ женщины, выданной замужъ насильно.

— Ваши письма, Эмми, — сказалъ онъ:- лежатъ у меня въ чемоданѣ. — Я разсудилъ не посылать ихъ въ слѣдъ за вами, зная, что мы скоро встрѣтимся.

— И хорошо сдѣлали, а много писемъ? спросила она.

— У меня есть къ вамъ обоимъ по письму изъ Гольуэля, — отвѣчалъ Филиппъ. — Извините пожалуйста, что я ихъ задержалъ, я совсѣмъ не подозрѣвалъ, что вы такъ близко; ихъ прислали въ конвертѣ на мое имя. Ну, что, какъ у насъ поживаютъ дома?

— Отлично, — отвѣчала Эмми. — Чарльзъ превосходно себя чувствуетъ, часто выѣзжаетъ и даже не разъ бывалъ на обѣдахъ.

— Очень радъ, — замѣтилъ Филиппъ:- а можетъ онъ опереться на больную ногу?

— О нѣтъ! объ этомъ мы и думать не смѣемъ. Но онъ гораздо дѣятельнѣе, потому что крѣпче въ силахъ. Спитъ теперь хорошо и аппетитъ у него лучше.

— Я всегда говорилъ, что ему полезно движеніе, — сказалъ Филиппъ:- это лучшее для него лекарство.

— Гдѣ вы были сегодня? спросилъ Гэй, стараясь отвести ихъ разговоръ отъ Гольуэля.

— Ходилъ по горамъ, за озеромъ, — отвѣчалъ Филиппъ. — А вы съ Эмми путешествуете, кажется, налегкѣ? спросилъ онъ.

— Не совсѣмъ, — возразилъ Гэй. — Наши вещи остались частью въ Вареннѣ, частью здѣсь, въ гостиницѣ, съ людьми.

— Значитъ, Арно съ вами?

— Да, онъ и Анна Троуэръ, которая, какъ вы знаете, урожденка изъ Стейльгурста, — сказала Эмми. Они очень обрадовались, когда услыхали, что мы васъ скоро увидимъ.

— Насъ очень занимаетъ ихъ отношенія съ Арно, — замѣтилъ Гэй. — Анна познакомилась съ нимъ за два дня до нашей свадьбы, а теперь они всю дорогу tête-à-tête.

— Да что еще, — прибавила Эмми:- сначала она его очень дичилась, находя, что онъ такой баринъ, что съ нимъ нельзя просто обращаться. А теперь Арно любитъ ее какъ отецъ, и водилъ ее даже обѣдать къ своей сестрѣ въ швейцарскій chalet. Дорого бы я зашатила, чтобы посмотрѣтъ на нихъ тамъ! Аннѣ не нравятся снѣговыя горы, она все тоскуетъ по нашимъ зеленымъ лугамъ.

— Да, зато въ Стейльгурстѣ нѣтъ такихъ горъ, — сказалъ Филиппъ.

Проведя съ молодыми супругами весь этотъ вечеръ, капитанъ долженъ былъ поневолѣ сознаться, что они вовсе не горюютъ, что женились. Эмми, разрумяненная отъ прогулки, очень много смѣялась и шутила съ мужемъ. Тотъ, съ своей стороны, ласкалъ ее и острилъ, какъ бывало въ Гольуэлѣ, когда онъ находился въ семейномъ, тѣсномъ кругу. Оба они наперерывъ угощали Филиппа и повидимому были очень довольны встрѣчей съ нимъ.

Но на Филиппа все это непріятно дѣйствовало, привыкнувъ смотрѣть на Гэя какъ на мальчика, котораго нужно руководить, ему было странно и неловко сидѣть у него въ гостяхъ, играть второстепенную роль и знать, что Гэй женатъ, глава семьи, и что онъ, Филиппъ, простой капитанъ королевской слу; кбы и гость его. Тайное чувство оскорбленнаго самолюбія рэздражало его нервы и къ концу вечера Филиппъ былъ въ самомъ дурномъ расположеніи духа. Онъ передалъ Эмми письма отъ родныхъ, когда ихъ принесли изъ его гостиницы, а въ томъ числѣ отдалъ ей письмю отъ Лоры.

Гэй вмѣстѣ съ Эмми ушли читать ихъ въ другую комнату. Оставшись одинъ, въ хорошенькой гостиной, выходившей окнами прямо на террасу надъ озеромъ, Филиппъ началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, чтобы успокоить волновавшія его чувства.

Чрезъ нѣсколько минутъ супруги вернулись; Гэй началъ передавать Филиппу различныя подробности о Гольуэлѣ и еще болѣе разсердилъ его. Его мучила ревнивая мысль, что Гэй теперь ближе къ Эдмонстонамъ чѣмъ онъ, и, желая скрыть свою досаду, Филиппъ взялъ книгу и, усѣвшись подлѣ окна, сдѣлалъ видъ, будто читалъ ее, самъ же, между тѣмъ, внимательно наблюдалъ за молодыми. Гэй, сидя въ креслѣ, перечитывалъ письмо Лоры, а Эмми, облокотясь на спинку кресла, нагнулась почти къ самому лицу мужа и смѣясь перговаривэлась съ нимъ, указывая на замѣчательныя фразы сестрина письма.

— Съ перваго взгляда люди сказали бы, глядя на нихъ, — думалъ Филиппъ:- что эта самая подходящая чета новобрачныхъ; бѣдные! надолго ли это счастіе!

Въ эту минуту Гэй повернулъ голову и, точно угадавъ мысли Филиппа, улыбнулся и сдѣлалъ ему каі.ой-то самый незначительный вопросъ, затѣмъ шутя началъ вспоминать съ женою имя какого-то господина, ухаживавшаго за Лорой у Килькорановъ. Филиппу такъ и чудилось, что все это дѣлается на смѣхъ ему; но вдругъ онъ вздрогнулъ, ему послышалось, что Эмми сказала: «Слава Богу, теперь ей лучше.»

— Кому? Лорѣ? спросилъ Филиппа въ волненіи. — Развѣ она была больна? Что жъ вы мнѣ ничего не сказали объ этомъ?

— Она не была больна, — возразила Эмми. — Майэрнъ не находитъ въ ней ничего опаснаго, но въ послѣднее время она очень похудѣла и все тосковала. Мама требовала, чтобы она чаще выѣзжала въ свѣтъ,

Сердце у Филиппа сжалось и мурашки пробѣжали по всему тѣлу. Видѣть передъ собой настоящихъ дѣтей, окруженныхъ любовью, роскошью и счастіемъ и между тѣмъ сознавать, что Лора и онъ втайнѣ страдаютъ, а не смѣютъ заикнуться о свой любви, было для него невыносимо. Ему все казалось непростительнымъ ребячествомъ, что бы ни дѣлали Гэй и Эмми. А тѣ, не думая вовсе о его мнѣніи, жили себѣ припѣваючи и путешествовали безъ всякихъ прихотей, такъ что Арно, не привыкшій къ быстрой ѣздѣ, еще болѣе къ быстрымъ перемѣнамъ мѣста, никакъ не успѣвалъ заготовить имъ заранѣе приличное помѣщеніе или сытый обѣдъ. Супруги смѣясь довольствовались иногда хлѣбомъ и молокомъ или шли пѣшкомъ тамъ, гдѣ желѣзной дороги не было. Они передавали Филиппу очень откровенно всѣ мелочи своего оригинальнаго путешествія, и тотъ не преминулъ прочесть имъ наставленіе, говоря, что они оба не умѣютъ устроиться какъ слѣдуетъ, и что Гэй непростительно беззаботенъ въ отношеніи удобствъ, нужныхъ для Эдіми.

Такъ прошелъ первый вечеръ; послѣ дороги и измученный всѣмъ тѣмъ, что онъ вынесъ въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ, Филиппъ съ радостью удалился къ себѣ въ гостиницу.

На слѣдующее утро онъ имѣлъ доказательство убѣдиться, что Эмми и Гэй далеко не расположены насмѣхаться надъ нимъ. Онъ разговаривалъ съ Анной Троуэръ, явившейся съ тѣмъ чтобы принести свое почтеніе мистеру Морвиль, и какъ-то нечаянно, говоря о ея госпожѣ, назвалъ ее миссъ Амабель. Гэй и Эмми сидѣли тутъ же.

Видя, что Филиппъ сконфузился, какъ человѣкъ, который гордится своимъ тонкимъ знаніемъ свѣтскихъ приличій, Эмми очеіи. кротко замѣтила ему, по уходѣ Анны:

— Не конфузьтесь, Филиппъ, Анна привыкла къ этому. Гэй иначе меня не называетъ, и Арно въ отчаяніи, когда мужъ посылаетъ его искать зонтикъ миссъ Амабель.

— Знаете ли, что со мной случилось? со смѣхомъ прибавилъ Гэй. — Въ Мюнхенѣ братъ Торндаля спросилъ у меня о здоровьѣ лзди Морвиль, представьте — я на минуту задумался; просто забылъ кто она.

— А, а! сказалъ Филиппъ:- такъ вы видѣли брата Торндаля?

— Да, и онъ съ нами былъ очень любезенъ, — отвѣчала Эмми. — Гэй ходилъ къ нему за нашими паспортами. Узнавъ, что мы тутъ, онъ привезъ къ намъ свою жену и пригласилъ насъ къ себѣ на балъ.

— Чтожъ, были вы у него?

— Какъ же. — Гэй сказалъ, что я должна непремѣнно ѣхать, и намъ превесело было. — Съ нами случилось замѣчательное происшествіе въ тотъ вечеръ, Утромъ мы осматривали соборъ, я какъ-то оглянулась, смотрю — стоитъ какой-то господинъ, по всему видно англичанинъ, и во всѣ глаза глядитъ на Гэя. Вечеромъ, на балѣ, мы его опять встрѣтили, и Торндаль представилъ намъ его какъ мистера Шэна.

— Шэнъ, живописецъ?

— Да, его очень поразило лицо Гэя. Онъ говорилъ, что пишетъ какую-то картину и что онъ дорого бы далъ за возможность срисовать голову Гэя, для главнаго ея лица,

— Чтожъ, согласились вы дать нарисовать вашу голову? спросилъ Филиппъ у Гэя.

— Да, — отвѣчалъ Гэй:- и мы остались въ выгодѣ. Этотъ Шэнъ оказался премилымъ господиномъ, онъ просто геній по таланту. Мы съ нимъ на другой же день осматривали всю картинную галлерею и онъ намъ былъ очень полезнымъ руководителемъ.

— Какъ же онъ васъ изобразилъ?

— Очень просто, — сказала Эмми. — Помните, Филиппъ, какъ-то дома, Гэй, играя съ нами, назвалъ своего любимаго героя сэра Галахода. Шэнъ нарисовалъ его именно въ лицѣ этого рыцаря на колѣняхъ, передъ св. Гралемъ [3]. Онъ говорилъ намъ, что давно искалъ оригинала для этого сюжета, и что въ соборѣ его поразило лицо Гэя, когда тотъ стоялъ, поднявъ глаза къ небу. Шэнъ былъ въ восгоргѣ, что ему удалось поймать то выраженіе, которое онъ искалъ.

— Удивляюсь! что онъ нашелъ такого особеннаго въ моей физіономіи? сказалъ Гэй.

— Но вѣдь ты не всегда такой, какимъ былъ въ соборѣ, - замѣтила Эмми, серьезно посмотрѣвъ на мужа.

— Когда жъ вы находили время для сеансовъ? спросилъ Филиппъ.

— О! Шэнъ въ два вечера набросалъ эскизъ, — отвѣчала Эмми:- вѣдь онъ только просилъ позволенія срисовать голову Гэя, а прочее онъ хотѣлъ докончить у себя.

— Значитъ, вы въ Мюнхенѣ пробыли все-таки нѣсколько дней, — замѣтилъ Филиппъ наставительнымъ тономъ, желая дать имъ понять, что вѣроятно цѣль ихъ путешествія была самая пустая, потому что въ то время въ Мюнхенѣ, какъ мы сказали, собралось огромное общество англичанъ, и жизнь велась разсѣянная, шумная.

Гэй и Эмми пропустили безъ вниманія менторскій тонъ капитана и пригласили его кататься съ собою по озеру Комо.

День этотъ они провели очень пріятно втроемъ. Сообразивъ весь планъ своего мутешествія, Гэй съ Эмми нашли, что у нихъ остается 10 дней совершенно свободныхъ, поэтому они условились продолжать путешествовать вмѣстѣ съ Филиппомъ, чтобы не затруднять почтмейстеровъ разсылкой писемъ на имя сэръ Морвиля и мистера Морвиля. Филиппу оставалось также ровно 10 дней до срока отплытія въ Корфу и онъ охотно соглосился ѣхать съ ними, тѣмъ болѣе что это давало ему возможность взять подъ свою опеку Гэя и Эмми и научить ихъ какъ слѣдуетъ, понастоящему, путешествовать. Онъ вытащилъ дорожную карту и просилъ указать линію ихъ маршрута. Оно казалось, что молодымъ супругмъ хотѣлось всюду, особенно въ Венецію, но, посовѣтовавшись съ Филиппомъ, они условились обогнуть съ восточной стороны озеро Комо, пробраться въ Тироль и вмѣстѣ ѣхать до Бауцена; оттуда Филиппъ хотѣлъ идти пѣшкомъ на югъ, въ горы, а молодые же черезъ Инспрукъ должны были направиться въ обратный путь, въ Англію.

Эмми очень хотѣлось пожить подольше къ Комо, но только вдвоемъ съ мужемъ. Ей сначала очень мѣшалъ Филиппъ и она находила, что третье лицо, въ первые мѣсяцы супружества, совершенно лишнее; но убѣдившись, что Гэй и капитанъ все болѣе и болѣе сближаются, что Филиппъ дѣлается гораздо мягче и довѣрчивѣе въ отношеніи ея мужа, Эмми примирилась съ этой обстановкой; ей даже казалось, что надежда Гэя подружиться съ двоюроднымъ братомъ начинаетъ сбываться.

Разъ утромъ Эмми сидѣла въ столовой одна, за чайнымъ столомъ и дожидалась мужа. Спустя нѣсколько времени, вмѣсто Гэя, въ комнату вошелъ Филиппъ; онъ поздоровался съ Эмми, поговорилъ о чемъ-то и отошелъ къ окну.

— Эмми, какъ вы думаете, опасно состояніе здоровья Лоры? спросилъ онъ, вдругъ повернувшись и подходя снова къ столу.

— Далеко не опасно, — отвѣчала Эмми съ удивленіемъ. — Съ чего вы это взяли? Она себя нехорошо чувствовала въ послѣднее время, это правда, но Майэрнъ нашелъ, что бояться за нее нечего; она просто была разстроена по случаю моего отъѣзда.

— Что она, не похудѣла? Можетъ работать попрежнему?

— Еще бы! она трудится больше чѣмъ при васъ, отвѣчала Эмми. — Мама очень боялась, чтобы эта дѣятельность не подѣйствовала на ея здоровье, но Лора никогда не сознается, чтобы трудъ ея утомлялъ. Три раза въ недѣлю она ходитъ въ школу, по четвергамъ поетъ въ церкви съ дѣтьми и очень много читаетъ. Гэй отдалъ ей всѣ свои старыя математическія книги, вслѣдствіе чего Чарльзъ не зоветъ ее иначе какъ миссъ Парабола.

Филиппъ замолчалъ. Онъ понялъ, что Лора старается заглушить свое нравственное страданіе усиленнымъ умственнымъ трудомъ. — Бѣдная! она озлоблена противъ семьи, противъ свѣта, думалъ онъ, ей невыносимо тяжело смотрѣть на счастіе другихъ. Кто знаетъ, быть можетъ, она ропщетъ даже на Провидѣніе!…..

— Знаете ли, Филиппъ, — сказалъ Гэй, входя въ эту минуту въ столовую:- нашъ планъ путешествія, кажется, разстроится.

— Почему это? спросили Эмми и Филиппъ, въ одинъ голосъ.

— Потому, что мнѣ сейчасъ сказали, что въ Сондріо и его окрестностяхъ свирѣпствуетъ повальная горячка, и меня увѣряютъ, будто очень опасно туда ѣхать.

— Куда жъ мы отправимся вмѣсто этого? — спросила Эмми.

— Я думаю ѣхать въ Венецію, — сказалъ Гэй. — Вотъ что Филиппъ скажетъ.

— А я думаю, отвѣчалъ Филиппъ:- что намъ горячки бояться нечего. Ею заболѣваетъ нищій, полуголодный народъ. Можемъ ли мы заразиться, проѣзжая только эту мѣстность и притомъ будучи обставлены совсѣмъ иначе, чѣмъ эти несчастные итальянцы.

— Но нѣдь намъ придется ночевать въ Соіесо и Мадоннѣ, - возразилъ Гэй. — Соіесо очень вредная мѣстность лѣтомъ, а въ Мадоннѣ горячка свирѣпствуетъ хуже, чѣмъ въ Сондріо. Очень можетъ быть, что мы и не заразимся ею, но зачѣмъ же рисковать собою?

Филипцъ началъ довольно колко возражать Гэю, и даже намекать на его трусость.

— Я не трушу, — улыбаясь, отвѣчалъ тотъ. — Для меня лично все равно, куда бы ни ѣхать, но дѣло въ томъ, что я не рѣшусь взглянуть въ глаза мистеру и мистриссъ Эдмонстонъ, если позволю себѣ подвергнуть Эмми опасности.

— Чтожъ Эмми ничего не скажетъ? — спросилъ Филиппъ, насмѣшливо поглядывая на молодую женщину. Она вѣрно также отказывается отъ изученія береговъ Комо?

— Эмми у меня добрая жена, — отвѣчалъ Гэй за нее. — Она поѣдетъ со мной въ Венецію. Пойду сейчасъ отправлю впередъ Арно. Филиппъ, надѣюсь и вы съ нами ѣдете!

— Нѣтъ, благодарю, не поѣду. Я рѣшился во что бы то ни стало идти въ Вельтинскія горы и эпидемія между чернымъ народомъ не въ состояніи меня испугать.

— Филиппъ! неужели вы туда пойдете? спросила Эмми.

— Какъ я положилъ, такъ и будетъ, Эмми, — отвѣчалъ Филиппъ.

— Жаль! замѣтилъ Гэй. — Мнѣ очень бы хотѣлось, чтобы вы намъ показали большой свѣтъ въ Венеціи, а теперь мнѣ право страшно за васъ.

Филиппъ мысленно былъ противъ того, чтобы они ѣхали въ Венецію, гдѣ англійскіе путешественники жили еще шумнѣе, чѣмъ въ Мюнхенѣ. Особенно опасными казались для Филиппа артисты, съ которыми Гэй очень легко сходился. Онъ началъ убѣждать Эмми не слушаться мужа и не измѣнять прежняго маршрута. Эмми стала спорить съ нимъ и даже разсердилась. Филиппъ продолжалъ придираться то къ ней, то къ Гэю, и говорилъ съ большою желчью на счетъ легкомысленнаго ихъ направленія. Гэй отдѣлывался смѣхомъ, шутками и даже по лицу его не было замѣтно, чтобы онъ раздражался.

Въ такихъ преніяхъ прошелъ почти цѣлый часъ. Эмми очень обрадовалась, когда Арно вызвалъ Гэя, и принялась укладывать кой-какія бездѣлицы въ той же комнатѣ.

— Эмми, — заговорилъ покровительственнымъ тономъ Филиппъ, когда они остались одни:- вы хорошо дѣлаете, что безпрекословно повинуетесь мужу. Современемъ вы убѣдитесь, что съ нимъ иначе нельзя дѣйствовать.

Дальше онъ не могъ продолжать, потому что Эмми подняла на него глаза съ выраженіемъ такого искренняго изумленія, что онъ замолчалъ.

— Кажется, вы забываете, съ кѣмъ говорите, произнесла съ большимъ достоинствомъ молодая женщина, гордо выпрямившись и обернувшись къ нему лицомъ.

Филиппъ покраснѣлъ. — Прошу васъ извинить меня, — сказалъ онъ сконфузившись.

И было отъ чего сконфузиться! Онъ совершенно забылъ, что передъ нимъ не кузина Эмми, съ которой можно судить и рядить о характерѣ Гэя заочно; нѣтъ, передъ нимъ стояла лэди Морвиль, гордая своимъ молодымъ супругомъ.

Видя, что Филиппъ положилъ оружіе, Эмми стало жаль его. Выраженіе ея лица быстро измѣнилось и она обыкновеннымъ, кроткимъ своимъ голосомъ, замѣтила ему: «Я рада, что мнѣ представился случай поговорить съ вами, Филиппъ. Вы ошиблись въ Гэѣ и, ложно понимая его, вы постоянно дѣлали все, чтобы раздражать вспыльчивый его характеръ. Вамъ никогда въ голову не приходило подумать, чего стоитъ Гэю борьба съ самимъ собою. Я говорю такъ не потому, что я его жена, а потому что мнѣ тяжело видѣть, какъ вы сильно предубѣждены противъ него. Любимой мечтой Гэя было сойдтись съ вами; какъ онъ добивался вашей дружбы, какъ горячо защищалъ васъ дома противъ нападокъ всей нашей семьи, которая, надо вамъ сказать, сильно негодуетъ на васъ, и что же? за все это, вы же сами стараетесь озлобить его противъ васъ!…

Филиппъ поблѣднѣлъ. Его взорвало выраженіе: „семья наша негодуетъна васъ“. — Не я виноватъ, если мы съ Гэемъ не сошлись, возразилъ онъ ѣдко. Вольно ему скрытничать. Я и теперь не перемѣнилъ своего мнѣнія объ немъ!

— Знаю, грустно отвѣтила Эмми. — Но когда вы его перемѣните, вы раскаетесь, что судили Гэя слишкомъ строго. — Сказавъ это, она вышла изъ комнаты. Филиппу понравилась ея выходка, онъ болѣе чѣмъ прежде убѣдился, что Эмми, при такомъ кроткомъ характерѣ, примирится съ своей жизнью, какъ бы тяжка она ни была. За то Гэя онъ не переставалъ осуждать за лукавство и настойчивость, посредствомъ которыхъ, по мнѣнію Филиппа, онъ всегда добивался исполненія какого бы-то ни было своего желанія.

Съ этого дня онъ совершенно измѣнилъ свое обращеніе съ Гэемъ: онъ сдѣлался сухъ и холоденъ съ нимъ; за то къ лэди Морвиль онъ иначе не обращался какъ съ самой почтительной любезностью, какъ бы желая доказать ей, что онъ искренно цѣнитъ ея нравственныя достоинства. Въ Эмми, напротивъ, такая любезность со стороны Филиппа возбуждала глубокое отвращеніе и, пріѣхавъ вмѣстѣ съ нимъ въ Верону, она не могла дождаться той минуты, чтобы Филиппъ отправился, какъ хотѣлъ, на югъ въ горы.

— Полноте, Филиппъ, — замѣтилъ Гэй, когда они собирались уѣзжать изъ гостиницы. — Перемѣните свое намѣреніе и поѣзжайте съ нами въ Миланъ!

— Благодарствуйте, я не перемѣню плана, — сухо возразилъ Филиппъ.

— Ну, смотрите, не захватите горячки, я бы не желалъ, чтобы мнѣ пришлось ухаживать за вами, шутя замѣтилъ Гэй.

— Спасибо! я надѣюсь, что мнѣ никогда не придется требовать такого одолженія отъ друзей, — гордо отвѣчалъ Филиппъ, какъ бы желая сказать: ужъ отъ тебя-то я этого не потребую.

— Итакъ, прощайте! сказалъ Гэй, протягивая ему руку. Но затѣмъ вспомнивъ, что онъ обѣщалъ Лорѣ быть къ нему внимательнымъ, онъ прибавилъ:- Жаль! мнѣ хотѣлось подольше пожить съ вами. У меня въ Гольуэлѣ очень будутъ разспрашивать объ васъ. У васъ тамъ есть вѣрный другъ.

Филиппа тронули эти слова. — Кланяйтесь всѣмъ нашимъ, — сказалъ онъ, нѣсколько мягче. — Посовѣтуйте Лорѣ не слишкомъ много работать. Эмми, прощайте! прибавилъ онъ, пожимая руку кузинѣ. — Желаю вамъ пріятнаго путешествія.

Они простились, и карета съ молодыми двинулась. Бѣдная малютка Эмми! — говорилъ самъ себѣ Филиппъ, — она очень развилась въ послѣднее время. Счастливецъ этотъ Гэй, какую славную жену себѣ нажилъ! Ему, кажется, на роду написано пользоваться всѣми благами міра; немудрено, если онъ забудется и во зло употребитъ свое счастье. А Эмми мнѣ жаль, я мало надѣюсь на ея мужа: если теперь въ первые мѣсяцы ихъ супружества, зная, чего она именно желаетъ, Гэй и то не согласился исполнить такой бездѣлицы, чтожъ будетъ впослѣдствіи, въ серьезномъ дѣлѣ? Хорошо, что она еще его любитъ: любовь слѣпа. Дай Богъ только, чтобы это подольше продолжалось. Во всемъ виноваты дядя съ теткой!…

Разсуждая такимъ образомъ, Филиппъ бодро взбирался, съ чемоданомъ на спинѣ, по узенькой тропинкѣ, ведущей въ гору. Обернувшись на одномъ поворотѣ, онъ увидѣлъ, что Эмми высунулась изъ окна кареты и пристально смотритъ на него. Онъ приподнялъ шляпу и помахалъ его.

— Всегда себѣ вѣренъ! замѣтила Эмми мужу, вздохнувъ свободно, когда рослая, красивая фигура Филиппа скрылась изъ виду.

Гэй смолчалъ, но улыбнулся.

— Ты на него не сердишься? сиросила Эмми.

— За что жъ мнѣ сердиться? возразилъ весело Гэй,

— Какъ за что? Представь, онъ вздумалъ мнѣ читать наставленіе, какъ я должна себя вести въ отношеніяхъ съ тобою.

— Чтожъ? онъ вѣрно нашелъ, что тебя нужно научить?

— Не знаю! я, впрочемъ, не дала ему времени распространиться и остановила его на первомъ словѣ.

Гэй началъ крѣпко цѣловать свою жену и хохоталъ отъ души, видя, что она не на шутку горячится.

— Ну, милый мой Гвидо (Гэя всѣ такъ звали въ Италіи), сдѣлай, что я тебя попрошу, — говорила Эмми, нѣжно ласкаясь къ мужу:- сознайся, что ты доволенъ, что мы разстались съ Филиппомъ?

— Напротивъ, мнѣ очень жаль, что онъ прямо идетъ на смерть, — отвѣчалъ шутя Гэй.

— Вѣрю, что тебѣ жаль его, но признайся, ты все-таки радъ, что онъ не сидитъ въ эту минуту передъ нами?

Гэй засмѣялся и началъ тихо насвистывать какую-то пѣсенку.